Почему люди теряют свое «я»? Объясняет экзистенциальный терапевт
В издательстве «Манн, Иванов и Фербер» вышла книга «Повернись к себе. Как наполниться нежностью и смыслом» экзистенциального терапевта Сары Кубурик. Автор рассказывает о том, что такое истинная личность, почему люди теряют свое «я» и как понять, кто мы такие на самом деле и чего хотим. Публикуем фрагмент из главы о причинах утраты себя.
Люди делятся на две категории: те, у кого было «я», но они его потеряли, и те, у кого никогда не было «я». Трудно понять, к какой категории относишься, да это и неважно. Дискомфорт и последствия отсутствия «я» всегда одинаковы. В любом случае надо признать факт утраты и разобраться, когда, как и почему это произошло. «Я» от этого не вернется, но вы сможете посочувствовать себе и сделать выводы на будущее.
Моя утрата себя началась в раннем возрасте. А конкретнее, когда мне было девять лет и мы сидели в бомбоубежище.
Я помню ту ночь во всех подробностях, потому что она была совсем не похожа на мирный день.
Была нетипично солнечная погода, я гуляла на городской площади, ела первое в том году мороженое. Потом наступил обычный вечер. Это было в Югославии, шел 1999 год. В предшествующие месяцы ходило много слухов о войне, люди шептались и молились.
Вечером вся семья собралась в гостиной смотреть мексиканский сериал «Эсмеральда». После начала прошло несколько минут, и телевизор вдруг запищал, а на экране появились цветные полосы, а потом большие буквы — ВОЙНА. Не помню, что еще было написано, только одно — «началась война». Спустя несколько секунд завыли сирены, нас начали бомбить. Так закончилось мое детство.
Мы побежали на улицу и оттуда в подвал, расположенный неподалеку от соседней двери. Это было единственное убежище, вспомнившееся нам тогда. Как только мы шагнули на тротуар, раздался оглушительный грохот. Мы посмотрели в направлении взрыва и увидели огромное оранжевое пламя. Нас обдало жаром — всего в нескольких километрах от нас упала первая бомба.
Я оцепенела. Никакие известные мне тогда эмоции не подходили под то, что я почувствовала, — я как будто не ощущала ничего.
Следующие дни мы провели в бункерах. Под землей толпились сотни людей.
Все сидели на разбросанных матрасах и одеялах в мерцающем свете флуоресцентных ламп. В воздухе висела плотная завеса сигаретного дыма.
Так мы жили пару месяцев, и в какой-то момент, который я уже точно не помню, мое самосознание уступило место самосохранению. Мы думали только о том, чтобы поесть и укрыться от бомбардировки, всегда были готовы бежать (спали посменно, в одежде и рядом с сумками), отвоевывали себе места в бункерах и думали, как сбежать из Югославии (по одному). Но я не предполагала, что побег окажется хуже войны.
Мы с мамой, держась за руки, шли к автобусной станции по мосту. Когда мы дошли до середины, завыли сирены, и через секунду я увидела в небе мчащийся на нас самолет. Мы побежали изо всех сил. Когда я вспоминаю это, у меня до сих пор колотится сердце. Убежать от самолета невозможно, но он, к счастью, повернул и полетел бомбить другой мост. Мама посадила меня, трясущуюся от страха, с пакетом еды, в автобус до Боснии. Я не представляла, куда еду и кто меня встретит.
Долгое время я не могла признать, что этот опыт совершенно изменил меня. Признание казалось поражением, а я не хотела давать агрессорам еще и это в придачу к отнятым ими жизням. Но правда рано или поздно настигает нас.
Ужас закончился, моя семья эмигрировала в Канаду, но я продолжала существовать в режиме выживания. Закрытость и недоверие к окружающим были инструментом самозащиты. Когда жизнь постоянно под угрозой, думаешь только о том, чтобы любой ценой выжить. Травма исказила восприятие реальности, лишила меня себя. Или так мне казалось.
Вы слышали историю про слона и веревку? Слоненка привязывают за передние ноги к столбу, и сначала он пытается освободиться, но потом оставляет попытки. Став взрослым, слон не тянет веревку, потому что усвоил, что столб нельзя пошатнуть. Слон остается в плену, хотя у него уже достаточно сил, чтобы освободиться, но он об этом не догадывается.
Я была таким слоном. Во время войны я была беспомощным ребенком и перестала быть им, когда выросла, но не заметила этого. Частью исцеления стало осознание возможности быть собой. Я почувствовала уверенность, что мои чувства, мысли, желания и потребности имеют значение. Я была не продуктом страшных событий, а суммой собственных решений, и единственной опасностью для меня являлась утрата себя.
Пока я не это не осознала и не начала иначе относиться к жизни, не получала от нее удовлетворения (для этого мне не хватало честности и присутствия в реальности). Осознание меня освободило. Точнее, мои действия, но они были продиктованы осознанностью — с нее все начинается. Осознание трудно далось мне, потому что самые близкие мне люди пережили то же самое и относились к этим событиям как к норме. Только после двадцати лет я поняла, что это травма.
В какой-то момент вам придется посмотреть на то, что с вами произошло, и признать свои ошибки. Осознание не приходит само: нужно намеренно, с четко поставленной целью рассмотреть пережитый опыт и разобраться, что заставляет вас оставаться в неволе.
Причины утраты себя
Ответственность за утрату себя с вас никто не снимет, но у нее всегда есть причина, триггер. Не бывает так, что вы проснулись и не нашли себя. Независимо от разного рода обстоятельств, которые могут мешать быть собой, в клинической практике я чаще всего встречала одну из трех причин утраты себя:
1. Трагические события.
2. Воспитание и семейные традиции.
3. Предательство себя.
Трагические события
Определенные события могут изменить наши отношения с «я», препятствуя пониманию того, кто мы. После таких событий, как правило, происходит одно из трех:
1. Человек идентифицирует себя с травмой или событием.
2. Человек настолько меняется, что уже не может быть прежним.
3. Начинаются психические проблемы, из-за которых человек стыдится себя.
Трагическим может стать любое событие. Одно и то же происшествие может по-разному повлиять на двух людей.
В моем случае последствия детской травмы перешли во взрослый возраст. Трудно поверить, что в двадцать лет мне было тяжелее, чем во время войны, но это правда. Многие удивляются, когда слышат это. На самом деле неважно, что вы пережили и насколько масштабной была трагедия. Невозможно оценить событие, не зная, какое влияние оно на вас оказало. Моя утрата себя началась во время войны и усилилась после замужества (слишком раннего и с неподходящим человеком). У кого-то таким событием может стать переезд в другую страну, постановка диагноза, потеря любимого человека, разрыв отношений или рождение ребенка.
Любое событие может прервать или изменить ваши отношения с «я». После этого непонятно, что делать и что чувствовать, — не понимая себя, невозможно принять правильное решение.
Один мой клиент узнал, что жена ему изменяет. Это событие вообще трудно пережить, а он к тому же в первую очередь видел себя мужем и отцом, поэтому, застав жену с другим, сразу потерял себя:
«Я совершенно растерялся. Для меня всегда главным в жизни были семья и дети, и в одночасье все рухнуло. Мне не за что было зацепиться. Я сходил с ума, злился… и со страхом думал, что все это значит.
Помню, я лежал на кровати и думал, что от моей жизни ничего не осталось. Мне кажется, я не помнил себя. Я чувствовал оцепенение… как будто я мертв. Как будто все кончено».
Прошло больше десяти лет, а он продолжал идентифицировать себя с травмой. Он не думал о будущем, ничего не менял и совершенно утратил связь со своим «я». Боль стала частью его идентичности.
«Я жертва, и ощущаю себя жертвой. Мной воспользовались, а я по глупости позволил это. Я наивный болван. Мне уже за шестьдесят, а я чувствую себя дураком, когда вспоминаю свои отношения в последние десять-двенадцать лет».
Иногда у нас отбирают то, что мы считали важной частью себя, а иногда дают новую роль (например, родителя). Для одних это приятное дополнение, для других же — обуза, не соответствующая тому, что они думают и чувствуют и как воспринимают себя. Многим трудно совместить восприятие себя до и после рождения ребенка.
Недавно я листала TikTok и наткнулась на видео, где женщина говорила: «Меня бесят люди, которые говорят, что роль матери не может быть частью личности». Потом она рассказала, что с тех пор, как у нее родился ребенок (девять месяцев назад), она все делала только для него и ничего — для себя. Поэтому кто она еще, если не мать? Я понимаю, для нее материнство стало всем, она не мыслит себя без ребенка, потому что вся ее жизнь вертится вокруг него.
А роль не всегда легко отделить от идентичности. Идентичность — это кто мы есть, а роль — это то, что мы делаем. Конечно, действия имеют отношение к идентичности, причем самое непосредственное. Некоторым трудно разграничить себя и свою материнскую роль, поэтому у кого-то возникает ощущение утраты себя, а кому-то материнство, наоборот, дает удовлетворение: у них появляются новый смысл и возможность реализовать себя в новой роли.
Одна клиентка рассказала, что потеряла себя, изменив партнеру: «Такое ощущение, что измена пошатнула все мое существо: я осознала, что способна совершить плохой поступок, что я вообще несовершенна, далеко не так хороша, как многие думали. Эта мысль сбросила меня с пьедестала, на который я была возведена окружающими. Я захотела и смогла сознательно нарушить моральные правила, что поразило меня. Оказалось, что я такая же, как все, и это было очень горько осознать».
На пике собственной утраты у меня начались психические проблемы. Я начала стыдиться себя. Как у психолога с образованием могут быть панические атаки и диссоциация? Помню, что шла к психологу, не чувствуя ни своего тела, ни пола, по которому ступаю.
Я как будто не владела собой — утрата себя проявлялась на физическом уровне.
Посмотреть на себя и свою природу — единственный способ заметить утрату. У многих во время пандемии начался кризис идентичности вследствие угрозы для жизни, изменения режима дня и сужения возможностей выбора. Нельзя было ходить в офис, летать в отпуск, собирать гостей дома и сидеть в барах. Многие потеряли работу и близких. Люди, профессиональные и социальные роли которых срослись с «я», чувствовали себя потерянными.
Пандемия открыла нам глаза на отношения с самими собой, лишив ожиданий, рутины и развлечений. Думаю, все согласятся, что самоизоляция безжалостно высветила, до какой степени наше «я» зависимо от внешних обстоятельств и других людей. Многие осознали, что недовольны жизнью, и увидели первые признаки утраты себя.
Воспитание и семейные традиции
В начале сеанса Камилла взяла телефон и сказала, что хочет прочитать вслух семейные правила. Я ждала с интересом, не представляя, о чем пойдет речь. Она прокашлялась и начала: «Семейное правило номер один: все дети должны держать себя в скромности и воздерживаться от любых сексуальных утех. Семейное правило номер два: детям не позволено сомневаться в решениях, принятых родителями. Семейное правило номер три: все дети обязаны рассказывать родителям обо всем, что скрывают их братья и сестры. Семейное правило номер четыре: семья стоит на первом месте для каждого ее члена. Семейное правило номер пять: татуировки и пирсинг запрещены. Семейное правило номер шесть: кофеин, алкоголь и сахар запрещены даже в небольших количествах. Семейное правило номер семь: воскресная служба обязательна к посещению. Семейное правило номер восемь…»
Я сидела ошарашенная: это было совершенно неожиданно. Камилле было за тридцать. Успешный юрист, она жила отдельно от родителей. Зачитанный свод правил оказался недавно обновлен, и от всех ожидали согласия с пожеланиями отца (автора текста). За любое нарушение следовало «исключение из лона семьи».
Мать ответила первой.
Закончив чтение, Камилла начала всхлипывать. Она не знала, как совместить требования семьи и потребности своей, отдельной жизни. Ее разрывало пополам, она не могла примирить в себе две противоположности. Всем угодить было невозможно, и это ее угнетало.
Как видите, на восприятие себя нередко влияют воспитание и семейные традиции. Те, кому не позволяли быть собой, чаще теряют себя.
Если не разрешается отличаться от идеала, навязанного родителями (под страхом изгнания), потребность в одобрении повышается.
В такой форме правила редко формулируют — чаще они негласные. Какие семейные принципы повлияли на ваше восприятие себя? Какие правила противоречат вашему самовосприятию? Какой пример «я» и аутентичности вы видели в семье?
Родители тоже могли утратить «я», а ведь мы неосознанно копируем их поведение. Если они не подавали примеры, в основе которых лежат свобода, ответственность, выбор и аутентичность, как мы могли этому научиться?
Биологическая семья — это данность, которую не удастся изменить. Но мы способны обрести единение с собой (это противоположность утрате себя), осознав, кем можем стать и от какого «наследства» отказаться.
Предательство себя в отношениях
Ролло Мэй, американский экзистенциальный психолог, писал: «Если вы не можете выражать собственные идеи и не прислушиваетесь к себе, вы тем самым предаете себя». Предательство себя — это не клинический диагноз. Так называют отрицание части своего «я» (потребностей, мыслей, желаний) ради другого человека, работы, отношений и т. д. Вы предаете себя всякий раз, когда делаете выбор в ущерб себе, ставите на первое место нечто внешнее.
Это не касается бытовых компромиссов, например на каком поезде ехать или какой ресторан посетить, — речь идет о случаях, когда вы изменяете себе.
Экзистенциальный анализ ставит нас перед важным вопросом: «Что я теряю, когда делаю то, что не соответствует моим ценностям?» Ответ: «Я теряю себя. Я становлюсь чужим себе».
Иногда предательство себя проявляется в крайней форме готовности делать что угодно в ущерб себе ради других или в напрасных попытках удержать кого-то. Многие боятся одиночества и готовы пойти на все, чтобы избежать его, но, желая завладеть другим человеком, мы теряем себя. Андре Жид, французский писатель и лауреат Нобелевской премии, сказал: «Быть в одиночестве — вот чего они боятся, поэтому предпочитают не быть вообще».
Предавая себя, мы забываем про «я» и ищем мотивацию вне себя. Это происходит постепенно, поэтому мы не замечаем этого. Предательство себя начинается с мелочей, например с «да» вместо «нет», после чего человек во всем поступает в угоду другим, не думая о собственных потребностях. Действия предопределяют «я» и одновременно характеризуют отношения с ним (наличие аутентичности или ее отсутствие).
Некоторые клиенты говорили мне, что близкие люди «не заслуживают» их аутентичности.
Я отвечала им одинаково: «А кому ваша аутентичность нужна в первую очередь?» Они реагировали либо задумчивым молчанием, либо деланой улыбкой.
Конечно, аутентичность помогает строить здоровые отношения с окружающими, но в первую очередь она задает основу отношениям с собой.
Аутентичность в первую очередь нужна нам самим, но многие этого не знают. Пребывая в уверенности, что она нужна другим, ею часто жертвуют. В своей практике я часто замечала, что предательство себя чаще всего происходит в романтических отношениях (и чуть реже в семейных). Вот как это выглядит.
• Вы подстраиваетесь под партнера.
• Вы отрицаете проблемы в отношениях (даже если вам от них плохо).
• Вы соглашаетесь на виды секса, которые вам не нравятся, чтобы угодить партнеру.
• Вы соглашаетесь на меньшее, чем заслуживаете.
• Вы отказываетесь от своих убеждений и ценностей.
• Вы извиняетесь за то, в чем не виноваты.
• Вы не говорите о своих потребностях.
• Вы нарушаете свои границы ради счастья партнера.
• Вы лжете ради сохранения мира.
• Вы принижаете себя, чтобы другие чувствовали себя выше.
• Вы жертвуете своей независимостью.
• Вы миритесь с неуважением.
• Вы боитесь защищаться.
• Вы ставите на первое место чужие потребности.
• Вы забываете про отношения с собой (потому что заняты другими).
Многие приходят к психологу, чтобы улучшить отношения. Когда это единственная причина обращения, я всегда спрашиваю клиентов, какие у них отношения с собой.
Я много лет работала с Наоми, очень вдумчивой, тактичной и остроумной представительницей поколения миллениалов. У нее были проблемы с ощущением безопасности, границами и любовью к себе. Она боялась потерять партнера, но больше всего ее мучил страх одиночества. Какими бы тяжелыми и нездоровыми ни становились отношения, она никогда не думала о разрыве. Наоми не видела в себе никакой ценности и потому не думала, что заслуживает лучшего. Она оставалась с мужчиной, который открыто изменял ей, воровал у ее матери рецептурные лекарства, спускал все их сбережения, пропадал на несколько дней без объяснений, не знакомил ее с друзьями и редко занимался с ней любовью.
У Наоми ушли годы, чтобы понять, что, оставаясь с ним, она предает себя. Постепенно девушка осознала, что пытается быть идеальной и заслужить его внимание и любовь, выразить которую он неспособен. Наоми отдавала ему все и ничего не просила взамен. Щедрость хороша в разумных пределах, а при отсутствии их она превращается в предательство себя. Наоми в конце концов сама перестала понимать, кто она. К сожалению, многие оказываются в похожей ситуации, когда приходится выбирать между другим человеком и собой.