7 причин, по которым вы ненавидите общение

Не всем нравится общаться. Есть люди, которые ненавидят неформальное общение. Хотя, возможно, «ненавидеть» — это слишком громкое слово. Вполне вероятно, вы испытываете неприятие к социальным контактам по какой-то другой причине, которая вызывает у вас дискомфорт. Вы можете обнаружить, что ваша ненависть к общению ослабнет, если вы сможете определить и решить эту основную проблему. Для этого необходимо лучше понять возможные проблемы, с которыми сталкиваются люди, ненавидящие неформальное общение. 1. Вы интроверт Существует три типа людей, когда речь заходит об общении: интроверты, экстраверты и амбиверты. Экстраверт — это человек, который стремится к общению. Такие люди заряжаются энергией, находясь вне дома, общаясь с людьми, смеясь и хорошо проводя время. Дело не в том, что они не могут наслаждаться уединением или не хотят быть в одиночестве, а в том, что они чувствуют себя наполненными, когда могут провести время в контактах с другими людьми. Интроверт — это человек, который нуждается в качественном времени для себя, чтобы перезарядиться. Общение разряжает их батарею, и через некоторое время они истощаются. Интроверт может проводить время с некоторыми конкретными людьми, не разряжая свой социальный аккумулятор. Нередко у интроверта есть друг или романтический партнер, общение с которым не истощает его. Об интровертах следует сказать то, что о них существует множество заблуждений. Интроверсия не означает социальную неловкость, тревожность или неумелость. Напротив, многие интроверты могут прекрасно общаться, наслаждаться общением и вести яркую социальную жизнь. Просто когда они заканчивают общение, им нужно время для восстановления сил. Почему это важно? Многие люди списывают проблемы психического здоровья, которые необходимо решать, на интроверсию. Вы можете научиться социальным навыкам, если вы неловки или неумелы. Существуют книги, видео, подкасты и психотерапевты, которые могут помочь в этом. Если вы испытываете социальную тревожность, это может потребовать терапии или лечения. Но вы не сможете этого сделать, если будете списывать проблему на «я такой, потому что я интроверт». И, наконец, есть амбиверты. Подавляющее большинство людей представляют собой некую комбинацию интровертов и экстравертов. Такие люди — амбиверты. Мы уже выяснили, что многие интроверты не испытывают отвращения к общению. Если вы не являетесь крайним интровертом, возможно, дело не столько в том, что вы ненавидите общение, сколько в том, что у вас не хватает времени для восстановления сил. В современном мире мы так заняты, что выкроить время для себя может быть непросто. Интроверт, который вынужден перескакивать с рабочих обязанностей на семейные, с семейных на бытовые и никогда не имеет возможности расслабиться, наверняка будет истощен. Это даже может выглядеть как гнев, но они не хотят быть рядом с людьми, просто потому что истощены. 2. Вы страдаете от социальной тревожности Тревога — это часто смешанное и неправильно истолкованное чувство. Основная проблема заключается в том, что многие люди интерпретируют тревогу только как беспокойство. Это не всегда так. Тревога может также выглядеть как гнев, потому что тревожный человек попадает в ситуацию, от которой мозг пытается его оградить. Людям с социальной тревожностью может казаться, что они ненавидят общение, потому что оно доставляет им дискомфорт. И поскольку они попадают в эту некомфортную ситуацию, их мозг реагирует гневом, чтобы создать большее расстояние, чтобы отстраниться от нее. Это может быть истолковано как ненависть. Идея неформального общения часто вызывает у человека с социальной тревожностью страх быть осужденным, сказать что-то не то или сделать что-то не то. Это совершенно нормально — нервничать или волноваться в социальной ситуации. Каждый человек испытывает это. Однако если это мешает вам полноценно общаться, когда вы этого хотите, вам следует обратиться к специалисту по психическому здоровью. Он сможет помочь вам научиться быть менее социально тревожным. 3. Вам не хватает общих интересов и связи с другими людьми Вам может казаться, что вы не можете быть самим собой в окружении других, потому что рядом нет людей, с которыми вы похожи своими интересами. Возможно, из-за этого вы не можете выстроить полноценные социальные связи. Это может вызвать у вас отвращение к общению или желание вообще его избегать. Но, с другой стороны, вы можете чувствовать, что нет никакого смысла в общении, если вы не можете развивать эти связи. А кто захочет общаться с людьми только для того, чтобы его постоянно не понимали? У многих людей это вызывает чувство депрессии, гнева и тревоги. 4. У вас был негативный социальный опыт в прошлом Прошлый негативный опыт может повлиять на наш настоящий или будущий выбор. Например, люди с плохим социальным опытом могут захотеть избежать общения в будущем, чтобы не допустить повторения подобной ситуации. И поскольку они хотят избежать этой ситуации, они могут отреагировать негативными чувствами в качестве механизма самозащиты. Правда в том, что мы не можем позволить плохому прошлому опыту руководить нашей настоящей и будущей жизнью. Существует ли вероятность того, что все может снова пойти плохо? Конечно! Но есть также вероятность того, что у вас появятся замечательные друзья и вы прекрасно проведете время! У вас никогда не будет этих прекрасных возможностей, если вы не будете рисковать. Это как пригласить кого-то на свидание. Конечно, вам могут отказать, и это, как правило, не очень приятное чувство. Но могут ведь и не отказать, и тогда это превратится в нечто замечательное. 5. Вы боитесь конфронтации Гнев часто маскирует страх и печаль. Это уязвимые места, которые люди обычно не хотят демонстрировать остальному миру. Эти вещи практически служат открытым приглашением для злонамеренных людей, которые пытаются ими воспользоваться. Кроме того, трудно быть уязвимым для многих людей. Это навык, который требует определенной работы над собой. А вот гнев — это то, от чего другие люди обычно отступают. Человек, испытывающий страх перед конфронтацией, может пугаться раздраженных людей и стараться избегать их. Однако этот страх не всегда рационален. В большинстве ситуаций люди не злые или агрессивные по своей натуре. Возможно, вы также боитесь, что вас осудят, обзовут, или вам будет стыдно за что-то. 6. У вас есть трудности с установлением социальных связей Ненависть к общению может быть обусловлена трудностями в установлении социальных связей. Некоторые не могут хорошо общаться с другими людьми из-за проблем с психическим здоровьем, которые невозможно обойти. Например, люди с аутизмом не чувствуют эмоции привычным образом. Как следствие, они часто не могут общаться с другими людьми обычным способом. Проблемы с психическим здоровьем могут вызвать у вас отвращение или ненависть к общению, потому что вам трудно создавать и поддерживать такие связи. Чувство обиды было бы разумной реакцией на это разочарование. А если вас это разочаровывает, то это, конечно, может маскироваться под гнев или ненависть. Зачем быть более общительным, если вы не можете завязать дружбу и отношения? 7. Вы считаете, что люди не так уж хороши Что еще можно сказать по этому поводу? Люди не так уж хороши во многих случаях. Они эмоциональны, требовательны, ограниченны, эгоистичны и могут быть придурками. И если вы сосредоточитесь на этом, это все, что вы увидите. Люди также могут быть добрыми, сострадательными, понимающими и теплыми. Многие хорошие люди хотят чувствовать связь со своими собратьями. «Я ненавижу общение, потому что люди — отстой». Это весьма веский довод. Но жить с таким мышлением — значит лишать себя любых возможных положительных связей и адекватных людей. Возможно, вам будет полезно узнать больше о тревожных сигналах в общении, чтобы вы могли замечать негативных людей до того, как они смогут повлиять на вас. Как научиться получать удовольствие от общения? Итак, вы открыли статью о причинах, по которым вы ненавидите общение. Почему? Не почему вы ненавидите общение. А почему вы выбрали эту статью? Вы можете ненавидеть общение, но при этом жаждать социальных связей. Возможно, вы хотите дружбы и отношений, но не можете этого достичь из-за отвращения или злости на идею общения. Возможно, вы хотите быть искусным в общении и уметь хорошо проводить время с другими людьми. И если это так, то вполне вероятно, что на самом деле вы не ненавидите общение. Вы ненавидите обстоятельства, которые влияют на ваше восприятие или способность к общению. Например, любой человек ненавидит общение, если ему кажется, что он может опозориться или подвергнуться нападкам, если позволит себе быть уязвимым. Вам необходимо понять, почему вы ненавидите общение, если вы хотите решить эту проблему. Для этого может потребоваться помощь специалиста по психическому здоровью. А пока вы можете попробовать поработать над своей терпимостью к общению, вступая в более легкие социальные ситуации с меньшим количеством людей. Это менее подавляюще и, возможно, вам будет легче установить некоторые связи с другими людьми. Это может даже помочь вам получать удовольствие от общения. Избегание проблемы только усугубляет ее, и со временем ее становится труднее решить. Поэтому, хотите вы этого или нет, вам стоит общаться с другими, даже если это будет не очень продолжительно. По материалам статьи «7 Reasons You Hate Socializing (+ How To Approach This Situation)» A Conscious Rethink

Травма поколений

От родителей мы наследуем различные черты, физические и психологические: от цвета глаз до характера. Но вместе с ними можно унаследовать и травмы, которые пережили сами родили, или межпоколенческую (трансгенерационную) травму. В 1966 году психологи одной из клиник Канады отметили, что у людей, чьи родители пережили Холокост, были такие проблемы: низкая самооценка, повышенное чувство вины и тревоги, им снились кошмарные сны. Такие же проблемы позже выявили у детей ветеранов Вьетнама. Психологи обнаружили и следующее: военнослужащие, участвовавшие в тяжелых и жестоких событиях, получают сильную психологическую травму. Эта травма также передается их близким и детям. У таких детей выявили высокий уровень агрессии и диагностировали симптомы депрессии. Психологи сделали выводы, что травмирующие события влияют на гены, которые передаются по наследству. Отсюда появилось понятие трансгенерационной травмы. Как происходит передача травмы? Дело в том, что яйцеклетки женщины формируются в яичниках в момент, когда она еще является плодом, т.е. находится в утробе матери. Получается, все тяжелые события, переживаемые бабушкой, накладываются не только на бабушку, но и на будущую мать ребенка, и на самого ребенка. Так травма может передаваться поколениями. Такая форма передачи идет только от женщины, но существуют и другие способы передачи трансгенерационной травмы, о них будет упомянуто ниже. В основном межпоколенческая травма имеет коллективный характер. Это значит, что определенная группа людей или сообщества, объединённые определенными признаками, пережили психологическую травму. Но, как уже отметили выше, трансгенерационная травма может иметь и индивидуальный характер, то есть оказывать влияние только на один род. Сложные травматические события могут передаться в том случае, если их переживали неоднократно. Как правило, это серия повторяющихся тяжелых событий, которые в дальнейшем влияют на здоровье человека и его детей. Трансгенерационная травма может повлиять на финансовое состояние человека и его взаимодействие с людьми. В таком случае она не передается по генам, а закладывается как определенная установка. Например, в военное и послевоенное время у людей было повышенное чувство недоверия. Установка «не доверять людям» в то время могла защитить человека. Но, когда она передалась потомкам, такое предписание может только отравлять жизнь (в том случае, если оно переходит здоровые границы). У ребенка с детства формируется повышенная тревожность и нездоровое недоверие. Стоит отметить, что трансгенрационная травма не определяет наше будущее и нас как личностей. Она дает больший риск психологических и иммунных проблем, но и их можно избежать, если проработать эту травму. Тут возникает вопрос, как же определить трансгенерационную травму? Зачастую она представляет собой малозаметные явления, которые проявляются как устоявшиеся модели поведения: недоверчивость и беспокойство. Помимо этого, в семьях может быть предрасположенность к аутоиммунным и другим хроническим заболеваниям иммунной системы. Ведь психологические травмы, особенно если это было повторяющееся жестокое обращение к человеку или семье (или целой расе), значительно влияет на иммунитет. Также у трансгенерационной травмы выделяют следующий признак: человек избегает определенных ситуаций, которые вызывают у него необъяснимый страх. Например, человек боится путешествовать на поезде — это может значить, что у него были предки, которые погибли в поезде, и эта травма сильно отразилась на другом родственнике, передавшем травму. Поэтому важно знать историю своей семьи. Благодаря ей можно узнать о себе много интересного. Автор: Дарья Прихунова

Писательство — это талант…?

Можно ли считать писательское мастерство талантом? В ответе на этот вопрос люди придерживаются трех мнений. Первые считают, что существует «идеальный талант». Они поддерживают такую точку зрения: люди рождаются с талантом, а дальше им не нужно прикладывать какие-либо усилия, чтобы написать хороший текст. Вторые утверждают, что писательство — это мастерство, которому нужно учиться и им нелегко овладеть. Есть и третья позиция — компромиссная, которую поддерживают большинство современных писателей. Они считают, что талант в писательстве одинаково важен с обучением этому мастерству. С таким суждением, например, согласны писатель Стивен Кинг и писатель-журналист Уильям Зинсер. Мы рождаемся с определенными способностями. Благодаря им мы интересуемся теми или иными вещами. Нас тянет к ним. Если у человека есть предрасположенность к писательству, наверняка он сталкивался с таким чувством, что какое-то произошедшее с ним событие хочется описать на бумаге. Или после прочтения книги захотелось написать ее разбор или отзыв. Все это может означать, что у человека есть способности к писательству. Почему бы не попробовать и не написать небольшой текст? И вот в этот момент начинающий писатель сталкивается с первыми двумя позициями, которые могут его оттолкнуть от этой работы. Почему мнения о существовании «идеального таланта» может оттолкнуть от писательства? Представим, что у человека есть талант писательства. Он пишет много и на разные темы. Но его тексты не будут хорошими, если у него нет знаний и практики. Чтобы, например, написать интересный рассказ, нужно выстроить сюжет, проработать персонажа, прописать обстановку и диалоги. Диалоги — сложнейшая часть в написании произведения. Ведь именно они позволяют нам услышать голоса персонажей, и благодаря им мы узнаем о характерах героев. Стивен Кинг считает, что «написание хороших диалогов — искусство не меньше, чем ремесло». Такая же обстановка с описанием места действия, основных и второстепенных персонажей. Чтобы уметь хорошо описывать, нужно много читать, т.е. этому можно научиться только у опытных авторов. Получается, и описание — приобретенное умение, поэтому одного таланта мало. Нужны усилия, знания и практика, чтобы создать качественный текст. Если в писательстве много чему нужно учиться, то и талант не нужен? Представим теперь другого человека: у нет предрасположенности, таланта к писательству. Он большую часть времени проводит за текстами. Изо дня в день учится этому мастерству. И вот он уже отладил свою работу. Но удовольствия ему это не приносит, в таком случае будут ли его тексты интересными? Скорее всего, нет. В таких текстах нет насыщенности, нет «изюминки». Они составлены грамотно, по алгоритму, но не цепляют сюжетом. Поэтому талант нужен, чтобы в текстах была «искорка», «живость». Можно посмотреть на ситуацию с другой стороны, и проблема будет уже не в произведениях. Человеку не приносит удовольствие то, чем он занимается. Он не вкладывает себя в это дело. Скорее всего, это приведет к неудовлетворенности жизнью или в итоге он забросит писательство. В писательстве, как и в любом другом мастерстве, нужны обе составляющие: талант и труд, благодаря им создаются шедевры. Если захотите писать — пробуйте. После этого стоит задать себе один, но важный вопрос: принесло ли мне это удовольствие? Да — читайте, изучайте и как можно больше пишите. Нет — ищите другое дело, которое окажется вам по душе, такое обязательно найдется. Автор: Дарья Прихунова

Реальна ли интернет-зависимость?

Если я не выпускаю телефон из рук, реагируя на каждое уведомление и каждые пять минут проверяя мессенджеры и соцсети, значит ли это, что у меня зависимость? Нормально ли это? Есть ли этому состоянию предел, или вскоре меня будет тяготить перспектива прожить без интернета хоть секунду? Американская журналистка Шэрон Бегли ищет ответы на эти и другие вопросы в своей книге «Не могу остановиться», рассказывая о навязчивых состояниях и о том, как с ними бороться. Приводим фрагмент этой книги, но рекомендуем ознакомиться с ней целиком. * * * В 1995 году доктор Айвен Голдберг, нью-йоркский психиатр, разместил онлайн-объявление об открытии группы поддержки для больных «интернет-зависимым расстройством» (ИЗР). Он писал, что это психическое заболевание «распространяется в геометрической прогрессии», а следовательно, требуется создание форума, где жертвы могли бы рассказывать о своей проблеме, а врачи — предлагать эффективное лечение. Голдберг определил интернет-зависимость как «дезадаптивную схему пользования интернетом, ведущую к клинически значимым нарушениям или дистрессу», и — в соответствии с форматом «Диагностического руководства» Американской психиатрической ассоциации — оговорил, что больными считаются лишь те, у кого в течение года наблюдаются минимум три из семи симптомов. Возможно, имеет место привыкание, вынуждающее проводить все больше времени онлайн, «чтобы достичь удовлетворения», или синдром отмены при отказе от интернета, включая нервозность, тревогу и навязчивые мысли о том, «что делается в сети». Голдберг попал в самую точку. Его знакомые психиатры ставили самим себе диагноз «интернет-зависимость», сотни людей выкладывали описания своих страданий в онлайновой группе поддержки, организованной в формате информационной рассылки, признаваясь, что проводят онлайн двенадцать часов в день, пока их РЖ (реальная жизнь) рушится из-за «враждебного поглощения» виртуальной, и подумывают «провести дома вторую телефонную линию, чтобы изредка общаться с семьей». «Понимание притягательности интернет-присутствия проливает свет на самые что ни на есть здоровые и совершенно нормальные схемы работы мозга» И все бы ничего, если бы не одно «но». Голдберг разместил объявление в качестве розыгрыша, насмешки над привычкой психиатров искать патологию в любой избыточности. Его «диагноз» можно было получить, просто уделяя «много времени... занятиям, связанным с пользованием интернетом», покупая книги или ища что-то онлайн, проводя в сети больше времени, чем планировалось, и меньше общаясь в силу того, что предпочел редактирование статьи о цикле Кребса в «Википедии» пивному марафону в баре кампуса. Как вы, наверное, заметили, если подкорректировать диагностические критерии, предложенные Голдбергом для интернет-зависимого расстройства, под другие занятия, то миллионы людей окажутся компульсивными бегунами, компульсивными книгочеями, компульсивными слушателями выпусков новостей, компульсивными тусовщиками, компульсивными спортивными фанатами или компульсивными кинозрителями. «ИЗР — понятийное зло, — сказал Голдберг в интервью New Yorker в 1997 году. — Нелепо рассматривать любое поведение как медицинскую проблему, помещая его в номенклатуру психиатрических заболеваний». Так и есть. Навязчивое пользование интернетом — от лазания в социальных сетях до обмена текстовыми сообщениями — как никакой другой пример доказывает, что компульсивность в отношении чего бы то ни было еще не означает душевной болезни. Поведение не становится патологическим только потому, что оно компульсивно. Наоборот, понимание притягательности интернет-присутствия проливает свет на самые что ни на есть здоровые и совершенно нормальные схемы работы мозга. Несмотря на отсутствие доказательств, что чрезмерное пользование интернетом является психической патологией, идея тут же была подхвачена. Не прошло и двух лет с тех пор, как Голдберг выложил свое объявление, а университеты стали предлагать помощь студентам, считающим, что компульсивно пользуются интернетом (программа Мэрилендского университета называлась «Пойманные в Сети»), а уважаемая психиатрическая лечебница Маклина под Бостоном организовала службу помощи жертвам компьютерной аддикции. В Питтсбургском университете психолог Кимберли Янг в 1995 году основала центр борьбы с онлайн-зависимостью, которую призвала психиатров включить в DSM в качестве официального диагноза, чтобы побудить страховые компании покрывать лечение полисами. В 2009 году в Фолл-Сити, штат Вашингтон (возле штаб-квартиры Microsoft в Редмонде), открылась программа исцеления от интернет-зависимости reStart, впервые предложившая стационарное лечение «компульсивного пользования чатами и сервисами обмена сообщениями, а также других проявлений интернет-аддикции». В объявлении об открытии reStart утверждалось, что эта напасть поразила «от 6 до 10% интернет-пользователей повсеместно». Примерно в то же время в Китае и Южной Корее интернет-аддикция была объявлена главной угрозой здоровью населения. В 2013 году Янг стала сооснователем стационара для интернет-зависимых больных при региональном медицинском центре в Брэдфорде (штат Пенсильвания), причем «интернет-аддикцией» называлось «любое компульсивное интернет-пользование, мешающее нормальной жизни и оказывающее сильное давление на членов семьи, друзей, возлюбленных и профессиональное окружение пациента». Далее разъяснялось, что речь идет о «компульсивном поведении, полностью подчинившем себе жизнь зависимого человека». Десятидневный курс лечения в «отделении с безопасной средой и самоотверженным персоналом», начинавшийся с 72-часовой так называемой «цифровой детоксикации», стоил $14000. Что касается Голдберга, скончавшегося в 2013 году в возрасте 79 лет, в конце жизни он пришел к мысли, что малый процент населения страдает «расстройством патологического интернет-пользования». Эта осторожная формулировка скрывала невозможность определить, является ли такое поведение компульсией, зависимостью или нарушением контроля импульсов — либо ничем из вышеперечисленного. «Пользование интернетом может быть компульсивным у многих людей, но это не значит, что оно патологично» С тех пор как Голдберг подбросил идею «интенсивное интернет-пользование есть психическое расстройство», ее проверяли на прочность в исследованиях, результаты которых оказались для нее неблагоприятными. При поверхностном ознакомлении с научной литературой создается впечатление, что данное расстройство не только существует, но и почти так же распространено, как сами смартфоны. В действительности ученые все больше сходятся на противоположной точке зрения: многие люди компульсивно заходят в интернет, но их состоянию далеко до психического заболевания. Решающий удар был нанесен в 2013 году, когда — несмотря на сотни статей в психологических и психиатрических журналах, описывающих чрезмерную онлайновую активность как аддикцию или компульсию, — психиатры отказались вносить «расстройство интернет-пользования» в DSM-5 в качестве самостоятельного диагноза. Главной причиной послужило то, что люди проводят слишком много времени в интернете вследствие самых обычных ментальных процессов, и оснований объявлять такое поведение «заболеванием» не больше, чем считать душевной болезнью рационализацию после покупки («я это купил, значит, это хорошая вещь») — также свойственную почти всем когнитивную особенность. Еще одно соображение заключалось в том, что рассматриваемое поведение представляется «чрезмерным» стороннему наблюдателю, и по мере того, как все больше видов онлайновой активности становятся социально приемлемыми, само понятие «чрезмерности» меняется. Пользование интернетом может быть компульсивным у многих людей, но это не значит, что оно патологично. Утверждать обратное — все равно что считать повсеместно распространенное поведение психическим отклонением, следствием неадекватной работы мозга. Результаты, полученные сторонниками иной точки зрения, оказались неубедительными и не соответствовали даже минимальным критериям Американской психиатрической ассоциации, позволяющим утверждать, что возможность оценки данного поведения как психического расстройства заслуживает дальнейшего изучения. Многие исследования были настолько ущербными, что смутили бы даже студента, слушающего курс «Введение в психологию». Или, как сказал основатель информационного ресурса по психическому здоровью PsychCentral Джон Грохол: «Интернет-зависимость плохо подтверждена, поскольку большая часть посвященных ей исследований столь же плохи». Насколько плохи? Оценки распространенности патологического интернет-пользования по результатам 39 исследований, проведенных с 1990-х годов, отличаются огромным разбросом, утверждает группа ученых из университета Нотр-Дам под руководством Марины Блэнтон в отчете, опубликованном в CyberPsychology & Behavior. Начать с того, что отсутствует общеупотребимое определение предполагаемого заболевания. В некоторых исследованиях использовался единственный критерий — время, проводимое в интернете. По милосердной формулировке Блэнтон с коллегами, этот подход имел «серьезные ограничения». Например, охватывал миллионы людей, не испытывающих особого желания находиться в интернете, но вынужденных делать это по работе и, следовательно, испытывающих зависимость от сети не в большей степени, чем, скажем, от печатания текстов. Другие исследования опирались на диагностические опросники из 32 вопросов с вариантами «верно» и «неверно», из 13 вопросов с ответами «да» или «нет» или что-нибудь еще, совершенно в ином духе, и ничто не доказывало, что человек, «соответствующий» (или не соответствующий) критериям одного опросника, был бы признан больным (или здоровым) в соответствии с другим. Отсутствие валидизации налицо. Практически ни одно исследование не подтверждало точности описания изучаемого поведения, а методы поиска участников во многих случаях приводили к серьезным ошибкам отбора. Ученые искали добровольцев, интересующихся интернетом, что оборачивалось раздутыми оценками распространенности интернет-аддикции. Это равнозначно попытке оценить распространенность алкоголизма, опрашивая завсегдатаев пивных. «Пользователи, которые идут в сеть ради порнографии, тотализатора или шопинга, чувствуют настоятельную потребность смотреть порно, делать ставки или покупать. Их притягивает не интернет как таковой» Главной проблемой, разумеется, является то, что критерии из большинства опросников по интернет-зависимости позволяют что угодно назвать патологической компульсией. Пребывание в сети «дольше, чем вы намеревались», пренебрежение домашними делами, «чтобы провести больше времени онлайн», завязывание отношений по интернету, проверка электронного почтового ящика «прежде других дел», жалобы домочадцев или сослуживцев по поводу того, сколько времени вы проводите в интернете... Что ж, поставьте сюда любое занятие, которое общество считает более достойным, и увидите, насколько это нелепо. Кроме того, исследования компульсивного интернет-пользования не смогли отделить контент от формы. Пользователи, которые идут в сеть ради порнографии, тотализатора или шопинга, чувствуют настоятельную потребность смотреть порно, делать ставки или покупать. Их притягивает не интернет как таковой. Интернет лишь место, где все больше людей смотрят порно, играют на деньги и делают покупки. Аналогично, если ваши друзья общаются посредством текстовых сообщений, вам остается наловчиться набирать тексты большими пальцами либо выпасть из общения, и подобное использование цифровой технологии не свидетельствует о компульсивном поведении. Я попросила Нэнси Петри, психолога из Коннектикутского университета, возглавлявшую группу экспертов Американской психологической ассоциации по изучению поведенческих аддикций, которые претендовали на включение в DSM-5, подытожить аргументы против того, чтобы считать проблемное пользование интернетом психическим расстройством. Она ответила 11-минутной речью. Это состояние невозможно однозначно оценить, «и если по разным диагностическим тестам распространенность нарушения колеблется в пределах от 1 до 50% населения, проблема очевидна». Во многих опросниках используются нелепые критерии, например, недосыпаете ли вы из-за выходов в интернет поздно вечером или есть ли у вас из-за этого «невыполненные домашние дела». «90% подростков и молодых людей ответят на эти вопросы утвердительно» — как и большинство людей, любящих читать, слушать музыку или проводить время с друзьями, — «но это не свидетельствует о психиатрическом заболевании», по мнению Петри. «Анкеты задают слишком низкий порог — достаточно подтвердить наличие лишь нескольких симптомов, причем без каких-либо доказательств их клинической значимости. Следует отличать психиатрические заболевания от обычного неумения распределять время, расставлять приоритеты или в целом соответствовать жизненным требованиям». Важно развенчать миф о болезненном интернет-пользовании или интернет-зависимом расстройстве, поскольку необоснованные заявления о распространенности этого «заболевания» и даже о его существовании имеют пагубные последствия. Они превращают обычное поведение в патологическое, таким образом обесценивая само понятие патологии. Крохотный процент людей действительно имеют компульсивную потребность жить виртуальной жизнью в ущерб реальной. Объединять их в одну категорию с подростком, рассылающим 300 сообщений в день, — в старые добрые 90-е годы прошлого века многие люди вели в день не меньше личных, лицом к лицу, разговоров — означает низводить их серьезную проблему до пустяка. Кроме того, как и в отношении видеоигр, есть все основания полагать, что в чрезмерном пользовании интернетом повинна не зависимость от интернета как такового, что это проявление или симптом другой проблемы, например социальной тревожности или депрессии. «Если вы проводите много времени в Facebook, является ли это психиатрическим отклонением само по себе или имеет место нечто иное, скажем, желание всегда оставаться на связи с друзьями, скука, одиночество, стеснительность или просто потребность бездумно отвлечься?» — спрашивает Петри. Объявлять интернет-пользование первичной патологией — все равно что называть патологией использование нескольких сот бумажных платочков ежедневно: при этом симптомы выдаются за болезнь и подлинные причины соответствующего поведения остаются в тени. Диагноз «интернет-компульсия» сродни «Kleenex-зависимости». Осталось лишь назначить плаксе лечение стоимостью в $14 000, вместо того чтобы разбираться с настоящей причиной слез — депрессией. «Специалисты слишком расходятся во взглядах, чтобы можно было признать интернет-зависимость реальным психическим заболеванием», — подытоживает Петри. Тем не менее интенсивное пользование интернетом, как и другие компульсии, никоим образом не являющиеся патологией, проливает свет на то, как работает мозг — нормальный мозг. Что это занятие может быть компульсивным, доказывают хотя бы миллионы долларов, затраченные интернет-компаниями на достижение этой цели, — и можете быть уверены, их целевой аудиторией является вовсе не крохотная доля пользователей с психическими отклонениями. Нет, они точно знают, что действенные приманки, во многом аналогичные тем, которые встраивают в свои творения геймдизайнеры, способны любого человека превратить в компульсивного посетителя сайта. Как сообщалось в Technology Review в 2015 году, в команде, делающей сайт о путешествиях Expedia, имеется «главный продакт-менеджер по компульсии», нанимающий консультантов «для создания компульсивных переживаний». Структура на основе прерывистого и вариативного вознаграждения, лежащая в основе видеоигр, — это лишь начало. Из книги Шэрон Бегли «Не могу остановиться»

Как Маяковский придумывал новые слова

Филологи и литературоведы называли Владимира Маяковского новатором языка. Среди поэтов Серебряного века он оказался одним из самых плодовитых создателей слов. В одной поэме Маяковский мог употребить более 100 авторских находок. Некоторые выражения остались лишь в стихах, часть прижилась в повседневной речи. Рассказываем, по каким схемам поэт придумывал новые слова. Футуристы и их неологизмы Начало XX века — время больших изменений в обществе. Произошел технологический прорыв, появились условия жизни и явления, которых в медленном, полуиндустриальном XIX веке не существовало. Все это потребовало в том числе изменений языка. В Российской империи и раннем Советском государстве этот период совпал с Серебряным веком — временем литературного расцвета и максимального разнообразия стилей. Молодые поэты и прозаики стремились отразить современный им мир, его скорость и уклад — и активно реформировали язык. Именно в начале XX века писатели заинтересовались неологизмами — новыми словами. Одним из самых активных производителей неологизмов стал Владимир Маяковский. Маяковский начал литературный путь как футурист. Участники этого течения хотели создать искусство, которое отражало бы будущее. Они сами фантазировали, каким оно будет, и создавали образ нового мира. Поэтому в произведениях футуристов часто появлялись новые слова и выражения. В русской литературе внутри направления развивались несколько групп. Эго-футуристов представляли Велимир Хлебников и Алексей Крученых: они предпочитали форму содержанию. Появился даже «заумный язык» — выдуманные слова, которые по сути не имели значения и образовывались по законам, созданным поэтами. Владимир Маяковский принадлежал к другой группе футуристов — у нее не было специального названия. Поэт и его товарищи тоже создавали новый язык, но их неологизмы появлялись как слова-конструкторы — из существующих приставок, суффиксов и сочетаний корней. Приставки для целой палитры значений Исследователи отмечают, что больше всего слов Маяковский изобрел, когда соединял известные глаголы или существительные с приставками. Так появилось существительное «бесптичье», которое означало «отсутствие птиц», и глагол «ввыть» — «передать мысль с помощью воя». Особенно поэту нравились приставки «из-» и «вы-» — их он использовал чаще всего. При помощи приставок поэт передавал и новые оттенки значений. Иногда один корень обрастал несколькими приставками: например, от слова «ласкать» Маяковский образовал три — «выласкать», «выласкивать», «изласкать». Все они были интуитивно понятны, но в то же время нарушали строгую литературную норму, которая фиксировала только формы «приласкать» и «обласкать». Иногда поэт брал существующее, но редкое выражение и придавал ему новое, поэтическое значение. Например, прилагательное «безъязыкий», которое появилось в поэме «Облако в штанах», фиксировал еще Владимир Даль в «Словаре живого великорусского языка». Там его значение определили буквально — «человек, который не мог говорить» (например, он не знал местного наречия). Маяковский же употребил прилагательное в строках «…улица корчится безъязыкая — ей нечем кричать и разговаривать», то есть одушевил улицу, придал ей свойство человека. А еще перенес на улицу то, что могут делать составляющие городского пространства — жители — как обобщающее явление. Такие неологизмы филологи назвали семантическими, то есть теми, которые приобрели новое значение. Суффиксы: как превратить существительное в глагол Маяковский иногда использовал словообразование, которое больше характерно для других языков. Например, превращал существительные в глаголы, добавляя к ним суффиксы. Глагол «озакатить» приобрел значение «окрасить в алый, цвет заката», неологизм «омолниить» — «ускорить», а слово «разбандитить» — «разворовать». Обычно в этой группе встречалось сочетание «приставка + корень + суффикс». С одной стороны, так появлялась новая форма слова — действенный глагол из существительного, а с другой — это придавало ему новый оттенок смысла. Корень + корень: как «умножить» слово Маяковский также складывал два уже существующих корня и благодаря этой комбинации получал новое значение. Часто один глагол усиливал второй. Лучше всего это видно на схеме «числительное + существительное» — ее поэт использовал больше всего. К ней относятся прилагательные «стодомный», «сторотый», «стоугольный». Основной корень — «дом», «рот», «угол» — в них соединялся с числительным, которое усиливало значение. Этим приемом Владимир Маяковский пользовался как гиперболой — чтобы подчеркнуть мысль. Поэтому похожие конструкции он собирал из разных компонентов. В поэмах можно встретить строки «А люди / уже / в многоуличном лоске / катили минуту, весельем расцвеченную», «Новую найдем Россию. / Всехсветную!» и «Сколько / силы / экономится, / тратящейся /на всенэповское загорание». Во всех случаях значение основного корня усиливалось в комбинации с числительным, наречием или местоимением, которое само по себе указывало на масштаб и массу. Еще один частый прием — сложить два корня, чтобы получить новое экспрессивное слово. Так возникли прилагательные «солнцелицый», «быкомордый», «чиновноустный». В них легко расслышать знакомые компоненты и, сложив их, определить значение нового слова. Сам же неологизм работал как самостоятельный поэтический образ. Как Маяковский изобрел понимающих ежей Большинство неологизмов, которые предложил поэт, не прожили долго или остались лишь в литературном языке. Одно изобретение Владимира Маяковского перешло в повседневную речь и перестало опознаваться как авторское — это фразеологизм «ежу понятно». Впервые он появился в 1925 году в «Сказке о Пете, толстом ребенке, и о Симе, который тонкий». Там строчки звучали так: Ясно даже и ежу — этот Петя был буржуй. Почему Маяковский выбрал именно ежа как существо, которое может понять простейшие вещи, исследователи не установили. Возможно, исключительно из-за рифмы. Выражение ушло в народ и сейчас словарями даже может определяться как фольклоризм, то есть то, что придумали люди и позже закрепила литературная норма.

5 советов, как перестать тратить деньги из-за тревожности

Так часто случается, что на фоне новостей или каких-то личных проблем мы открываем какой-то сайт и покупаем совершенно ненужную нам вещь или идём в магазин и наполняем целую корзинку вкусняшками, сами того не замечая. Нашими финансами начинает управлять тревога, а мы и не прочь увлечься этим: тратить деньги — очень приятно, и к тому же в эти моменты тревожность утихает, а гардероб или холодильник наполняется тем, что приносит удовольствие. Тревожность — это комплекс эмоций, среди которых мешаются стресс, страх, обеспокоенность и даже паника. Если тревогу испытывать постоянно — она может стать расстройством, перейти в фоновый режим и влиять на все ваши действия и, соответственно, траты. Если в вашей жизни фоново уже очень давно присутствует тревога и забирает львиную долю сил на поддержание жизни, то следует обратиться к психологу. В таких случаях как раз психологи и могут вам объяснить, почему вы тратите так много, заедаете (всё взаимосвязано) и как выйти из этого порочного круга индивидуально именно вам. Но тревожность не обязательно будет накидываться на вас и становиться постоянным спутником жизни. Часто это ситуативный, пугающий эпизод, в котором отсутствует рациональный страх (угроза чего-либо), но который заставляет вас очень много тратить, лишь бы «выкупить» чувство спокойствия у самого себя. Итак, что нужно сделать, чтобы перестать тратить и начать жить? 1. Признать свою тревогу. Буквально сесть и подумать о ней, не отрицать, не избегать, а понять, что вы чувствуете. Признавание и называние эмоций часто играет нам на руку, потому что мозг понимает, с чем имеет дело, и эмоция перестаёт владеть нами, а мы начинаем управлять ею. Наша психика так работает — она защищает нас от непредвиденных ситуаций и иррационального страха, даже если этот страх мы сами себе надумали. Поэтому следует отделить ситуацию и себя от тревоги. Поразмышлять: откуда тревога взялась, что её вызвало, какая ситуация или мысль повлияли? И, естественно, что можно сделать в этот момент, чтобы перестать быть под влиянием тревоги? Для самых смелых есть лайфхак — продумать самый плохой вариант и план действий в случае его наступления. Так мозг уже «проживёт» эту ситуацию и увидит, что в ней ничего критического нет. А построенный план действий вообще успокоит ум и сердце, и тревога сойдёт до минимума или на нет. Прежде чем сделать выбор в пользу компульсивных трат или же каких-то необдуманных финансовых решений, сядьте и порассуждайте: «Не нахожусь ли я под влиянием эмоций? Не в стрессе ли я? Не в тревоге ли?» И если да — то лучше отложить решение на некоторое время и поработать с чувством тревоги и страха, а уже потом — покупать что-то. 2. Переключиться. Один из самых верных способов избавиться от ситуативной тревоги, которая может повлиять на важное решение — переключиться на какое-то занятие. Чаще всего на пользу работают спокойные, монотонные занятия: уборка, планирование или что-то приятное, как музыка или рисование. Если вы испытываете стресс и у вас есть срочная необходимость принять решение — отвлекитесь на 5-10 минут. Выдохните, выпейте воды, посмотрите в окно, выключите телефон, подышите, считая до 10. Наши когнитивные функции в стрессовой ситуации нарушаются, поэтому решение, принятое в тревоге (или иногда на позитивных эмоциях тоже), может быть неверным или даже «не вашим». Идеально помогает физическая нагрузка, если у вас есть на неё время. Вы можете просто сделать зарядку дома, размять шею, потянуться, включить какие-то занятия на ютубе. Или, например, сходить на йогу или в зал, если у вас есть абонемент. Также очень помогают расслабляющий массаж и плавание в бассейне. Другой способ отвлечения — просто прогуляться и подышать свежим воздухом, стараясь не фокусироваться на тревожных мыслях и решении. Спустя какое-то время вам и не захочется ничего тратить, потому что тревога уйдёт, а решение о покупке будет более взвешенным. 3. Устроить детокс. Если вас тревожат новости — не читайте или соберите только те каналы, в которых есть сухие факты и аналитика. Если вас тревожит работа, несделанная задача, начальник или друг, то лучше переключитесь и постарайтесь дистанцироваться, особенно если вы не можете повлиять на проблему и решить её как-то самостоятельно. Уйти от тревожащих мыслей, событий и новостей — полезно. Психика отдохнёт, расслабится и начнёт восстанавливаться. Так, вы сможете принимать более взвешенные и важные решения в свою пользу, а не делать, лишь бы от них отделаться. Другой рекомендацией будет сделать повисшие и тревожащие дела «хоть как-нибудь». Иногда ошибиться, но сделать — намного полезнее, чем ждать решения и взвешивать все за и против неделями. Лишнее обдумывание провоцирует ещё больше тревоги, а вот закрытое дело, наоборот, позволит вам выдохнуть, восстановиться и уже дальше решать проблемы по мере поступления. Без постоянного влияния новостей, мыслей, событий вы будто находитесь в собственном коконе безопасности, что позволяет вам перестать тратить деньги на «успокаивающие» вещи. 4. Создание чёткого плана. Планирование — всегда важный для нас элемент, благодаря которому мы можем принимать решения спокойно, опираться на свой здравый смысл и на свои глобальные цели и ориентиры. Вы можете составить план действий, ориентируясь на вопросы: «Что меня тревожит? Что я сделаю, если это произойдёт? Что будет, если это не произойдёт? Какое лучшее решение я могу принять прямо сейчас?». С ответами на эти вопросы ваша картинка жизни, ориентиров и страхов станет понятнее, а что делать — вы сами себе подскажете. Планирование финансов позволяет нам остыть, когда хочется «потратить всё», куда-то вложиться или просто скупить все чипсы или шоколадки с манящей полки в магазине. Составление финансового плана позволяет нам иметь самый важный ориентир, ради которого часто легко обуздать тревогу и эмоции, — наше будущее. В тревожном состоянии очень остужает ум как раз планирование финансов. Вы расписываете свои траты, которые у вас будут вскоре, и понимаете, можете ли совершить сейчас необдуманную покупку или сделку или нет. Это очень отрезвляющее упражнение, особенно если вы в свой финансовый план закинете вариант «отложить денег на отпуск/пенсию/будущее». 5. Спросить друга. Или не друга, а своего психолога, если вы решите разбирать тревожность с ним. Но на самом деле, обсуждая что-то, наблюдая за разными точками зрения, вы можете прийти к необходимым выводам. Советоваться никто не запрещает, но вот слушать или нет советы — нужно будет решать самостоятельно. Кроме того, обсуждение какой-то ситуации обычно снимает общий тревожный фон. Вы рассуждаете, делитесь и видите проблему с другой стороны, а иногда вообще перестаёте видеть её как проблему. Друг или близкий человек может подметить какие-то детали, которые ранее вы не видели, или помочь увидеть новую точку зрения. Принимать финансовые решения с друзьями тоже проще, да и заменить шопинг на чашку чая и душевный разговор намного дешевле, чем потратить всё на новую сумочку, сапожки и бежевый тренч. В любом случае, при тревоге остывайте и отвлекайтесь, и — всегда! — обязательно будьте внимательны к внутренним ориентирам. Если вы заметите, что в какой-то ситуации закупаетесь вкусняшками, например, после совещания с командой раз в месяц, то это повод задуматься — что в этом совещании вас так тревожит. И решить эту проблему иным способом, скорее всего, даже бесплатно.

Как принимать критику и обратную связь и не сойти с ума?

Когда мы говорим о критике и обратной связи, нам чаще представляются негативные комментарии о работе, неприятные замечания об одежде и внешнем виде, но критика и обратная связь — это вся информация, которую мы получаем о себе от внешнего мира. По сути, обратная связь отвечает на вопрос «кто я и что я за человек?». Обратная связь помогает приспособиться к миру, но в то же время она может бить по самолюбию, ведь каждый хочет оставаться хорошим не только для других, но и для себя, а негативные комментарии — почва для сомнений в себе. В итоге человек сталкивается с внутренним конфликтом — принять критику и усомниться в себе или отрицать её и сохранить своё понимание мира и себя. Всю обратную реакцию и критику можно разделить на три типа: • Признание: «Отличная работа!». • Наставление: «Здесь есть недочёт, а вот здесь нужно доделать». • Оценка: «Мне нравится/не нравится». И чаще всего ДО того, как вы получите обратную связь, вы уже знаете, что из этих трёх пунктов вы хотите получить, а после этого в голове срабатывает одна из трёх реакций или триггеров. 1. Триггер истины. Он срабатывает тогда, когда мы слышим что-то несуразное о себе, — такая реакция сразу же порождает несогласие. Например, кто-то сказал, что высшее образование — бесполезная бумажка. Я как человек с несколькими образованиями, которыми активно пользуюсь, вхожу во внутренний и внешний конфликт, не соглашаюсь, начинаю возражать или вообще избегаю таких диалогов. У каждого человека есть своё мнение насчёт важных для вас вещей — и это нормально, нужно принять это и реагировать максимально комфортно для себя. А ещё триггер истины срабатывает, когда вместо адекватной и развёрнутой обратной связи вы получаете «ярлык», который сложно понять — например, «ты плохой оратор», «ты плохой партнёр». Для человека, который получил критику, такая реакция считывается как расплывчатый негатив, но для того, кто дал эту оценку, он значит намного больше. В таком случае стоит попросить разъяснение, ведь человек, который даёт комментарий, вкладывает в слово «плохой» куда более глубокий смысл. Желательно получить полный и развёрнутый комментарий, а после конструктивно разбирать его: с частностями и конкретными замечаниями можно работать, а с ярлыком — нельзя. 2. Триггер отношений. Отношения могут повлиять на то, как мы воспринимаем критику, можно ли доверять собеседнику, какие отношения у нас с ним и имеет ли он вообще компетенцию критиковать то, чем мы занимаемся. Есть и обратная сторона у триггера отношений. Это то, как человек относится к вам: принимает ли он вас, считает ли, что вам нужно что-то в себе поменять, пытается ли контролировать вас, замечает ли он ваши успехи. Если цепляется хоть один из этих триггеров, то обратная связь может быть сведена к абсурду. Как понять, что сработал триггер отношений? Обычно он вступает в силу, когда люди переводят критику друг на друга: — Мне кажется, твоя работа скомканна, мне не хватило информации. — И ты это говоришь, когда я три месяца работаю над этим проектом? И из одной обратной связи разговор переходит в другую, по итогу собеседники начинают кидаться друг в друга замечаниями и это приводит к ещё большим конфликтам и непониманию. Как побороть это? Выносить на обсуждения только актуальный вопрос, а то, что касается отношений, разъяснять после. Когда вы начнёте так делать, уже через некоторое время вы заметите появления триггера отношений в обратной связи. 3. Триггер идентичности. Это та критика, которая полностью разрушает внутреннее представление о себе: если вы определяете себя хорошим специалистом, то получив комментарий о том, что вы плохой специалист, вы отправляете запрос в мозг. Этот процесс работает как поисковой запрос — по сути, вы вспоминаете всё то, что определило бы вас как плохого специалиста, но полностью игнорируете свои заслуги, ведь не было поискового запроса на «хорошего специалиста». В этом случае стоит задать новый запрос в свой мозг, который указывает на обратное, рассматривает замечание не разрушающе и однобоко, а позволяет работать над собой и понимать точки проработки. Каждый человек ждёт эмоциональный отклик, и когда нет оценки, человек начинает искать её. Например, говорить окружающим и близким: «Я же молодец? Я красивый/умный/хороший?» Нужно давать и уметь принимать обратную связь, а если пришла связь, которая объективно не нужна и разрушает, то можно использовать одну из следующих трёх фраз, они расположены от самой мягкой к самой жёсткой: — Спасибо за совет, но, возможно, он мне не пригодится. — Сейчас мне не нужны советы на этот счёт. — Прекрати критиковать меня, иначе я перестану с тобой взаимодействовать. Последний вариант кажется наиболее резким, но в некоторых случаях только он может дать человеку понять, что его критика болезненна.

Духовный интеллект и его роль в нашей жизни: почему без него мы ограничены

В издательстве «Манн, Иванов и Фербер» недавно появилась книга психотерапевта Джо Боулби «Духовный интеллект. Как SQ помогает обойти внутренние блоки на пути к подлинному счастью». В книге автор представляет концепцию духовного интеллекта, объединяющего рациональный и эмоциональный интеллекты, а также несколько шагов для его развития и преодоления чувства тревоги. Духовный интеллект существует уже тысячелетиями, но многие люди не знают о его существовании. Это напоминает о секрете Полишинеля, скрытом от нас в течение многих веков древними духовными традициями. Вот небольшой фрагмент из главы, посвященной определению духовного интеллекта и способам достижения ментального благополучия. На вопрос о цели жизни Его Святейшество далай-лама ответил просто: «Быть счастливым». Этот ответ на столь серьезный вопрос может показаться слишком красивым и довольно пустым, но разве мы все не хотим счастья, разве не к нему стремимся? Страдать не хочется никому, и, если вдуматься, почему мы делаем в жизни все, что делаем, становится понятно: выбор в огромной степени обусловлен нашими надеждами на то, что именно он принесет нам счастье, какой бы смысл мы ни вкладывали в это слово. Для полной ясности уточним: Его Святейшество говорит не о сиюминутном счастье вроде того, которое мы чувствуем, купив любимое мороженое или, скажем, «феррари». И не о счастье, которое приносит передышка от вечной повседневной суеты. Он имеет в виду нечто более глубокое, внутреннюю безмятежность, мощнейшее чувство благополучия, которое служит нам крепким фундаментом и сохраняется всю жизнь — как в хорошие, так и в скверные времена. Это в его понимании и есть настоящее счастье. Здесь вы могли подумать, что все это скорее годится в качестве идеала, а для тех, кто живет в условиях прессинга современной жизни, это, по сути, нереалистичная мечта. Но на самом деле такого счастья может достичь каждый из нас — независимо от того, живем ли мы в роскошном дворце или в тюремной камере. Мы все можем достичь внутреннего покоя и глубинного счастья, развивая тот самый «духовный интеллект», заложенный в нас от рождения. Вопреки названию, SQ не имеет ничего общего с религией, так же как и с верой, надеждой или убеждениями. А вот к чему он имеет самое непосредственное отношение, так это к общему улучшению нашего душевного состояния. Он дает нам то, что нужно для счастья, самореализации и наполненной смыслом жизни. Развитый духовный интеллект обеспечивает нас бесценными всесторонними знаниями не только о себе, но и о природе жизни как таковой. Это чем-то похоже на внезапное понимание того, как иллюзионисту удаются его фокусы. Разгадав секреты, мы все еще можем наслаждаться представлением, но больше нас никому не обмануть. В школе о духовном интеллекте совсем не рассказывают. Большинство людей мало о нем знают. Но факт остается фактом — духовный интеллект существует уже тысячи лет, и сегодня это, по сути, секрет Полишинеля, который так долго скрывали от нас все древние духовные традиции. Мы все что-то узнаём о нем то здесь, то там, кусочками и фрагментами, по мере жизненных взлетов и падений. Но с реальной необходимостью развить духовный интеллект мы сталкиваемся только в моменты сильных кризисов, после серьезных потерь или трагедий. А между тем не имеет значения, все ли у нас в порядке (или даже замечательно) или мы живем в полном хаосе и нам бы, что называется, хоть день простоять да ночь продержаться. Жизнь без духовного интеллекта в любом случае полна трудностей; с тем же риском мы можем прыгнуть в штормящее море, не умея плавать. Так что, ничего не зная об SQ, вы многое упускаете, ведь развитый духовный интеллект даст вам неоценимые преимущества. Еще духовный интеллект можно рассматривать на практике — как эффективный набор навыков, позволяющий делать отличные моменты еще лучше и быстро преодолевать трудные времена. Это интеллектуальное ядро всех духовных традиций, равно как и большинства современных школ психологии. На нем зиждется наше психоэмоциональное здоровье. Благодаря нему мы многое понимаем: что наша жизнь в огромной степени определяется нашим внутренним миром (читай: разумом); что мы все способны выйти за рамки собственной жизни и увидеть свое место в куда более всеобъемлющей картине мира. Но прежде всего развитый духовный интеллект помогает осознать, что, хотя нам и нравится думать о себе как о существах совершенно независимых, на деле это не совсем так. Даже йог, уединившийся в пещере где-то высоко в Гималаях, зависит от реки, воду из которой пьет; от стен, укрывающих его от непогоды; и от воздуха, необходимого ему для дыхания. Все мы часть огромной и сложной паутины жизни; наши отношения и взаимосвязь как с природой, так и с другими людьми критически важны для нашего благополучия в целом. В отличие от когнитивного и эмоционального интеллекта, которыми оценивается наша способность усваивать и обрабатывать повседневную информацию по ходу жизни, духовный интеллект — понимание самой жизни. Для примера представим, что мы в театре, смотрим спектакль. Интеллект помогает нам разобраться в сюжете; эмоции вовлекают в историю и заставляют сопереживать персонажам. Духовный же интеллект включает и то и другое, но помогает увидеть еще и все происходящее вне сцены. Развитый SQ все равно что пропуск всюду, без ограничений. Если, как это принято считать, интеллект живет в левом полушарии нашего мозга, а эмоции — в правом, то духовный интеллект охватывает весь мозг в целом. В сущности, это сумма всех интеллектов. Его можно назвать «высшим интеллектом», и заложен он абсолютно во всех нас. Ответственные люди регулярно занимаются спортом для развития мускулов, поддерживая тем самым здоровье тела. Не менее необходимо постоянно развивать свой духовный интеллект и поддерживать здоровье психическое. Неуловимый разум Я никому не позволю топтаться по моему разуму своими грязными ногами. — Махатма Ганди Тому, кто действительно заботится о ментальном благополучии, в первую очередь нужно познать собственный разум. Пытаясь сделать это, мы склонны думать не о разуме как таковом, а о том, что в нем происходит. Это все равно что сосредоточиваться на облаках, не обращая никакого внимания на небо. Разум нечто гораздо большее, чем просто дом для наших мыслей или инструмент для учебы и исследований. Это сама наша суть, душа и сердце. Всем в окружающем мире — абсолютно всем, что связано с нашей жизнью и с тем, как мы ее проживаем, — управляет разум. Каждая наша мысль, страх, эмоция, наше восприятие и вера контролируются им. В шутку говоря, разум — наш нематериальный и невидимый босс, и он неуловим по самой своей природе. Не только потому, что у него множество имен (психика, внутреннее «я», внутренний мир, осознанность и так далее), но еще и потому, что люди до сих пор не пришли к согласию по вопросу, что это такое или хотя бы где это находится. Если нас попросят показать, где, по нашему мнению, «живет» разум, большинство людей, скорее всего, укажут на свой лоб. Нам кажется, что разум «гнездится» у нас в мозге или по крайней мере в черепе, где-то за глазами. Но если бы нейрохирург вскрыл нам голову и распотрошил мозг, он не нашел бы там ничего похожего. Возможно, потому, что разум — это не мозг, точно так же, как вечерние новости не телевизор. И точно так же, как нам для доступа к телепрограмме нужен телевизор или какое-то другое устройство, для доступа к разуму нам необходим мозг. При этом лучший в мире телевизор совершенно бесполезен без передач, которые он транслирует, а наш мозг лишен смысла без опыта, пережитого разумом. Проще говоря, без разума мы перестаем существовать. Без него все исчезает. Одна из главных причин, по которым он столь неуловим, — то, что это не просто материальный орган наподобие мозга. Это осознанная, свободно текущая энергия, которая снабжает нас жизненным опытом, и, возможно, именно она связывает нас с универсальным объективным интеллектом, с универсальным разумом. Наш разум — персональная часть этого объективного чистого разума; та часть, где хранится наш личный опыт. И где именно эти двое сливаются воедино, так же неопределимо, как место, где небо сливается с космосом. Словом, единственное, с чем согласны все люди, когда речь заходит о человеческом разуме, — то, что он имеется у всех и что жизнь наша неизмеримо лучше, если он работает на нас, а не против. Слишком занят, чтобы присутствовать Остерегайся бесплодия занятой жизни. — Сократ У умопомрачительного прогресса, которого мы добились за предыдущее столетие, имеется обратная сторона: наша жизнь не становится легче и счастливее, а лишь все более напряженной и депрессивной. Многие люди с трудом справляются с сильнейшим прессингом, «белым шумом» и подавляюще суматошным ритмом современной цивилизации. Мы живем в мире, который никогда не выключается, практически без передышек от постоянной занятости чем-либо. Более того, занятость воспринимается нами как нечто исключительно позитивное, как верный признак того, что тебя ценят, что ты нужен. Будь то выполнение бесконечного списка дел, попытки хоть как-то сбалансировать трудовую и личную жизнь, воспитание детей или череда непоследовательных, но, как нам кажется, совершенно необходимых мероприятий и встреч — мы вечно чем-то заняты. Мы постоянно жонглируем своими потребностями, желаниями и ожиданиями. В нашем обществе бытует коллективная вера в то, что, если мы всегда при деле, значит, мы не только важны, но и успешны, у нас все хорошо. Быть постоянно занятым считается нормальным и правильным способом жизни. Проблема в том, что мы живем в стремительном мире, с каждым годом лишь разгоняющемся, словно поезд. И, стараясь от него не отстать, мы начинаем походить на переевших сладкого гиперактивных детей. Чего бы мы ни достигли, что бы уже ни сделали, этого недостаточно. Нам нужно больше. Нам нужно исправиться. Мы с нетерпением ждем следующего успеха. Мы постоянно испытываем давление со стороны окружающих, так же как, впрочем, и со стороны самих себя: сделай еще больше, стань еще лучше. Наша способность (да и желание) сколько-нибудь долго концентрироваться на чем-либо давно канула в Лету — нам хочется всего и сразу. Нам просто необходимо как можно быстрее закончить одно дело и заняться следующим. Мы пребываем в постоянной тревожности. Мы не знаем, как отказаться от того, чтобы постоянно что-либо делать или как минимум как-то развлекаться; и стресс от этого, конечно же, не проходит бесследно. Такой образ жизни вреден для здоровья, в том числе психического. Наш разум постепенно вообще лишается способности отдыхать. Мы психологически истощены, а любой, у кого есть маленькие дети, знает: переутомившийся ребенок — это истерики и слезы. И мы, взрослые, в этом ничем не отличаемся, но все же мы уже не дети и можем научиться расшифровывать сигналы, посылаемые организмом. А значит, когда наши эмоции притупляются, нарушается сон, портится настроение и мы вдруг начинаем гавкать на всех вокруг, у нас есть выбор: либо игнорировать эти тревожные звоночки и продолжать в том же духе, пока побочные эффекты буквально не вынудят нас остановиться; либо принять их как сигнал о необходимости что-то подкорректировать в своем ритме жизни. Если вы не можете вспомнить, когда в последний раз нормально выспались или посмотрели интересный фильм, не хватаясь каждые пять минут за телефон, значит, высока вероятность, что вы попались в сети состояния «бей или беги», то есть первобытного рефлекса выживания в чрезвычайной ситуации. Сегодня о реакции «бей или беги» говорят много, поскольку уже установлено и общепризнано, что именно это состояние — корень целого ряда психических и физических заболеваний. Посттравматическое стрессовое расстройство (ПТСР), тревожность, хроническая усталость, бессонница, а также проблемы с кишечником — вот лишь несколько примеров. Речь идет об автоматической реакции организма на все, что он считает опасным для жизни, или, в другой терминологии, «острой реакции на стресс». Она позволяет нам стать сверхлюдьми и потому задумывалась природой как нечто кратковременное. Она резко повышает уровень нашей осознанности и открывает доступ к сверхбыстрым рефлексам, давая наилучший шанс спастись от опасности. Тот же рефлекс часто встречается в мире животных, но с принципиальным отличием: в нашем случае относительная развитость разума, по сути, идет во вред. Полезная и важная способность запоминать и анализировать информацию здесь играет против нас. Представьте, например, молодую зебру, которая спокойно пасется со своим стадом на огромной открытой равнине. И вдруг появляется лев. Неминуемая угроза запускает во всех зебрах реакцию «бей или беги». Сердце молодой зебры начинает бешено колотиться, дыхание учащается, кровь из ЖКТ перенаправляется в другие жизненно важные органы, мышцы и конечности, чтобы животное могло как можно быстрее убежать, спастись. Если зебре посчастливится убежать ото льва, то через какое-то время она почувствует, что угроза миновала; уровень гормонов стресса в ее крови снизится, и весь организм вернется в нормальное состояние. Возможно, она начнет сильно трястись всем телом, будто бы стряхивая с себя энергию страха, а затем, через несколько мгновений, примется как ни в чем не бывало щипать травку. Мы, в отличие от этой зебры, давно разучились столь быстро восстанавливаться. Из-за способности все концептуализировать мы не можем так легко избавиться от стресса. Конечно, большинству из нас вряд ли грозит встреча с диким львом, но рефлекс «бей или беги» может сработать от любого предполагаемого травмирующего события. Эта примитивная система не отличает готового к броску хищника от орущего босса. И эта способность человека снова и снова воспроизводить в сознании угрозу жизни — неважно, реальную или нет, — означает, что мы долго остаемся в состоянии повышенной возбужденности. Уровень стресса зашкаливает; мы заблокированы в крайне вредном состоянии повышенной тревожности и бдительности. Мы готовы к реакции, словно солдат на передовой. А это очень утомительно с физической, психологической и эмоциональной точек зрения; это нас истощает. Позже я опишу несколько упражнений, которые помогают в таких случаях расслабиться полностью, на глубоком уровне. Именно постоянно запускаемым рефлексом «бей или беги» объясняется, почему многим из нас так трудно заставить свой разум прекратить бессмысленную гонку и хоть на время отключиться. Учеными подсчитано, что в среднем в голове человека проносится более двух тысяч мыслей в час — в два с лишним раза больше, чем количество вдохов, которые мы делаем за то же время. Даже просто думать об этом бывает утомительно. Так что добро пожаловать в состояние, которое буддисты окрестили «обезьяньим умом». Эксперты считают, что нас посещает от 60 до 90 тысяч мыслей в день, так что эта бедная обезьяна очень и очень занята. Еще хуже то, что мы постоянно думаем, но редко доводим мысли до конца. Что-то внутри одной мысли заставляет нас вспомнить еще о чем-то, и мы хаотично мечемся от одной мысли к другой, затем к третьей и так далее и тому подобное. Когда в следующий раз затеряетесь в бесконечном потоке мыслей, попробуйте вернуться назад и проанализировать, как вы там оказались. Найдите исходную мысль и посмотрите, сможете ли удерживать ее достаточно долго, действительно додумать до конца. Это небольшое, но очень мощное упражнение для приручения «обезьяньего ума». А еще это забавно — наблюдать, насколько нелепо и произвольно скачут наши мысли! Нашим древнейшим предкам не оставалось ничего иного, как подчиняться законам природы. Зато в конце дня они могли расслабиться. У них не было такой роскоши, как электричество, и потому приходилось следовать циркадному ритму. Телевизор им заменял костер: они сидели у огня, смотрели на него, а потом ложились рядом спать. Это помогало их разуму расслабиться и стряхнуть рефлекторную стимуляцию минувшего дня. Они естественным образом находили гармонию с окружающим миром и всегда могли ощутить самих себя в суете повседневной жизни. А вот нам для этого не помешает, например, завести дневник. Один из самых ценных подарков, которые мы можем себе сделать, — на несколько минут замереть в моменте, даже в самый занятой день. В противном случае, вечно мечась от одного дела к другому, немудрено потерять себя в рутине. В наши дни чрезвычайно важно выделить время и нажать на паузу, хотя бы на мгновение почувствовать, что мы стоим на ногах, а ноги наши стоят на земле. Медитация на глубокое дыхание Вот простая одноминутная медитация, которая поможет вам восстановить дыхание. • Положите одну руку на живот, а другую на сердце. • Закройте глаза и начните глубоко дышать; сначала почувствуйте, как живот соприкасается с вашей ладонью, а затем — как движение распространяется до груди. • На выдохе сначала выпускайте воздух из груди, а затем из живота. Обе кисти будут двигаться при каждом вдохе вверх-вниз. • На вдохе сначала движется рука на животе, затем рука на груди, а на выдохе все наоборот. • На вдохе представляйте, что вдыхаете живительную очищающую энергию и позволяете ей распространиться по всему вашему телу. • На выдохе представляйте, что выдыхаете накопленные стресс и токсины. Некоторым людям, чтобы остановиться, требуется немалая смелость. Мы часто находим в извечной занятости что-то вроде убежища: она позволяет нам не оставаться наедине с собой. Многие бегают так от себя бóльшую часть жизни. Мы очень не хотим сталкиваться с собой из страха перед тем, что можем увидеть — или, еще хуже, впустить внутрь, — ведь в этом случае наши внутренние голоса (да, да, они имеются у всех нас) непременно начнут отпускать комментарии о том, что мы неправильно живем и недостаточно хороши. А между тем вполне возможно, что, сбавив темп, каждый из нас понял бы: он понятия не имеет, что делает.

Мне говорят

Мне говорят — ты смелый человек. Неправда. Никогда я не был смелым. Считал я просто недостойным делом унизиться до трусости коллег. Устоев никаких не потрясал. Смеялся просто над фальшивым, дутым. Писал стихи. Доносов не писал. И говорить старался всё, что думал. Да, защищал талантливых людей. Клеймил бездарных, лезущих в писатели. Но делать это, в общем обязательно, а мне твердят о смелости моей О, вспомнят с чувством горького стыда потомки наши, расправляясь с мерзостью, то время очень странное, когда простую честность называли смелостью! 1960 г. Евгений Евтушенко