Как мозг реагирует на разрыв дружбы

Разрыв дружеских отношений — очень распространенное явление. Нидерландское исследование 2008 года выявило, что до 70% близких дружеских связей распадаются в течение семи лет, а социальный опрос 2023 года показал, что более двух третей американцев разрывали дружбу в течение жизни. И хотя расставание с другом — не редкость, это не значит, что потеря близкого человека не оказывает существенного влияния на эмоциональное здоровье и даже здоровье мозга. Дисбаланс гормонов и усиление тревожности В первую очередь активируется тревожный сигнал. Как объяснила невролог Лиза Шульман, потеря дружеских отношений может вызвать активацию миндалевидного тела (области мозга, связанной с эмоциональными реакциями). «Миндалевидное тело исследует окружающую среду на предмет угроз. Когда эмоциональная травма достигает определенного порога, миндалевидное тело «подает сигнал тревоги», запуская каскад нейромедиаторов и гормонов, чтобы подготовить организм к защите», — рассказала эксперт. Кроме того, может пошатнуться гормональный баланс. Психиатр Шэрон Батиста отметила, что в число активированных нейромедиаторов входят серотонин, дофамин и норадреналин, отвечающие за регуляцию настроения и обработку эмоций. Дисбаланс серотонина, связанного с чувством благополучия и счастья, способен привести к нарушениям настроения. В то же время снижение уровня дофамина, отвечающего за систему вознаграждения и удовольствие, может вызвать ангедонию — неспособность испытывать радость. Также нередко повышается уровень норадреналина, участвующего в реакции организма на стресс, что способствует всплеску тревожности в процессе переживания горя. Еще одно последствие — синхронизация памяти и эмоций, которые будут работать против вас. Со временем «эмоциональный» мозг может стать более чувствительным под воздействием внешних триггеров, таких как напоминания о потере. Это происходит в ущерб «думающему» мозгу, или коре больших полушарий. Эмоциональные компоненты памяти способны подавлять когнитивные, что усилит тревожность, депрессию и нарушит сон. Психологические последствия Как пояснила клинический психолог Сабрина Романофф, потеря близкого друга, подобно расставанию с романтическим партнером, вызывает чувство горя. Кроме того, по ощущениям это может быть очень похоже на горе от смерти. Это создает так называемое неопределенное, двусмысленное горе — боль от утраты человека, который все еще жив, но больше не будет рядом с вами в привычном понимании. Психика тяжело переживает это состояние, поскольку зачастую не происходит никакого завершения истории, и отсюда возникает путаница и непонимание причин, по которым отношения закончились. Поскольку дружеские связи часто удовлетворяют ключевые потребности в принадлежности и привязанности, их разрыв приводит к чувству отверженности, неуверенности в себе и одиночеству. К этому могут добавляться печаль, гнев и даже симптомы депрессии и тревоги. Со временем это может вылиться в проблемы с социальной идентичностью. Также разрыв дружбы в некоторых случаях запускает реакцию страха, при которой человек начинает бояться разрушить другие отношения или открыться людям из-за риска возможной будущей боли или разочарования». Поэтому те, кто переживает потерю друга, могут изолировать себя в качестве защитного механизма, чтобы снизить уязвимость и избежать эмоциональной перегрузки. План действий В первую очередь эксперты рекомендуют прожить горе. «Отнеситесь к потере как к любому значительному эмоциональному событию, — посоветовала Романофф. — Позвольте себе оплакивать общие воспоминания, связь и ту роль, которую этот человек играл в вашей жизни». Изменения в дружбе — это естественная часть жизни, поэтому лучше сосредоточиться на принятии ситуации, даже если поначалу это может быть трудно. После разрыва легко попасть в негативный цикл обвинений в адрес другого человека и даже себя. Вместо того, чтобы сосредотачиваться на поиске виноватого, признайте, что отношения были ценными, но исчерпали себя. Можно сохранять связь с положительными воспоминаниями, одновременно осознавая причины, по которым все закончилось. Однако это следует делать после первоначального этапа горевания. Вы можете проанализировать дружбу с человеком, составить список хороших, плохих сторон и того, что можно было бы улучшить. Понимание динамики поможет вам расти и устанавливать более здоровые границы в будущих дружеских отношениях. После размышлений о том, что могло привести к окончанию вашей дружбы, уделите время тому, чтобы прояснить, что вы цените в отношениях. Определите свои непреложные принципы и ожидания от дружбы, позвольте этим целям направлять вас к формированию более полноценных связей в будущем. Кроме того, важно не забывать о других людях, с которыми вы общаетесь или дружите. Не позволяйте потере помешать вам ценить другие отношения, которые у вас есть и которые развиваются вместе с вами. Чтобы уменьшить чувство одиночества и получить поддержку, сосредоточьтесь на построении новых социальных связей, а также на укреплении существующих. Согласно теории привязанности, помимо усиления чувства принадлежности, формирование новых связей способствует восстановлению эмоциональной безопасности. По материалам статьи «What Happens in the Brain After a Friendship Breakup» Very Well Mind

Почему некоторые люди никогда не взрослеют

Максу было чуть за двадцать, а он все еще не чувствовал себя взрослым. Жил с матерью и отчимом, подрабатывал время от времени и просиживал дни в видеоиграх. Друзей вне интернета не было, планы на будущее расплывались. Он словно удерживал жизнь на паузе — без риска, без решений, без движения. Это был не просто растянутый подростковый период. Макс замкнулся: выходил из дома редко, питался энергетиками и едой навынос. В его мире оставались только мать, брат-близнец и онлайн-подруга Дженна. Любое приглашение «выйти в люди» раздражало и пугало; он уходил почти сразу, будто улица обнажала его хрупкость. В играх, напротив, все поддавалось контролю: можно приглушить эмоции, переписать сюжет, выключить реальность. Так сложился образ жизни, построенный на избегании: он уходил от людей, ответственности, усилий — и прежде всего от риска встретиться лицом к лицу с возможной неудачей и собственным стыдом. Когда избегание становится идентичностью За кажущейся пассивностью жил тяжелый, невыносимый стыд. Макс понимал, что отстает, ненавидел свое тело и слабость, но не мог это выразить. Никаких психологических инструментов — только старые, знакомые способы увести себя в сторону: диссоциация, еда, гаджеты, игры. Заглушая стыд, он заглушал и все остальное. Это была не застенчивость и не просто социальная тревога. Речь шла об избегающем расстройстве личности — устойчивом паттерне подавленности, чувства неадекватности и болезненной чувствительности к критике. Такие люди хотят близости и роста, но страх быть разоблаченным и «недостаточным» оказывается сильнее. Тогда избегание перестает быть тактикой и становится частью личности: не идти туда, где больно; не пробовать то, что может не получиться; не открываться тому, кто способен увидеть слабость. День за днем Формально Макс учился в университете, но в практическом смысле не присутствовал там: пары пропускал, в клубы не ходил, друзей не заводил. Он не поддерживал разговор, не предлагал тем, будто внутри не было опоры, собственного взгляда. Даже в играх — его главном занятии — не искал глубины: перескакивал с сюжета на сюжет, хватал новизну, избегал усилий. Это были не увлечение и не мастерство, а ритуал отвлечения — способ переждать жизнь. После выпуска из университета Макс работал, только когда мать находила ему подходящее место. Через несколько недель его начинала душить рутина, раздражали коллеги и совместные задачи. Он не имел опыта доводить проекты до конца, и всякий раз неадресованная злость выталкивала его к двери. Важно понимать: это не «лень» как моральный изъян. Для людей с избегающим расстройством личности даже небольшие социальные и профессиональные требования переживаются как реальная угроза: «Сейчас они увидят, что я не справляюсь». И лучше уйти заранее, чем подтвердить собственный страх. Регрессия как стиль жизни Макс не справлялся с простыми вещами: заполнить анкету, разобраться с оплатой, выбрать недорогую микроволновку. Любая зона неопределенности — и он отступал. Мир казался чрезмерным: слишком громкий, сложный, требовательный. Поэтому он звонил единственному человеку, который как будто мог удержать его от распада, — матери. Он звонил по много раз в день: что написать в сообщении, куда обратиться с насекомыми в квартире, как решить спор с провайдером. Мать ворчала: «Не приходи ко мне по каждой мелочи», — и все же спешила спасать. Ее помощь приносила облегчение обоим: ему — освобождение от ответственности, ей — ощущение нужности. Но такая «поддержка» не учила, а подменяла самостоятельность: она давала ответы, а не инструменты. Эта зависимость — не про страх потерять привязанность (как при зависимом расстройстве), а про бегство от возможного разоблачения и стыда. Регрессия здесь становится ролью: лучше оставаться ребенком, чем признать свою неуклюжесть на взрослой территории, где нужно пробовать, ошибаться и расти. Идеализация, основанная на фантазиях В офлайне у Макса друзей не было. Единственной связью оставалась Дженна — знакомая из игр, с которой он переписывался с подростковых лет. Они никогда не встречались, их «дружба» целиком жила в онлайне, но Макс идеализировал ее: «самая умная, самая красивая, лучшая». То же происходило и с публичными фигурами: случайный повар в ролике вдруг становился «лучшим в мире», актриса — «лучше чем Мэрил Стрип». Логики в оценках не было — была детская восторженность недосягаемым. Чем дальше человек, тем совершеннее он казался, потому что не предъявлял встречных ожиданий. Идеализация на расстоянии — удобная защита. Реальная близость всегда связана с риском: тебя могут не понять, раскритиковать, увидеть уязвимым. А далекий объект любви безопасен: он не требует усилий и не отражает твоей слабости. Без опыта живых отношений с их нюансами и разочарованиями у Макса не формировались взвешенные суждения — только фантазии, которые не проверяются на прочность. Проецируемый стыд Стыд Макса был не просто сильным — он был невыносимым. Признать его означало встретиться с пустотами собственного опыта. Поэтому он делал иначе: создавал проекции. Когда в его жизни появилась молодая женщина — амбициозная, поддерживающая, — он отреагировал нападением. Он критиковал ее планы, высмеивал учебу и работу, распространял нелепые слухи среди тех немногих, кто был у него «своими»: матери, брата-близнеца, Дженны. Иногда злость прорывалась внезапно: едва заметный повод — и поток презрения. Он сравнивал ее с Дженной, уверяя, что «та во всем лучше». На деле именно эта женщина подсвечивала самое болезненное: другие двигаются, а он — нет. Ее энергия и компетентность напоминали ему о том, чего у него не было, и он пытался сделать ее такой же ничтожной, как чувствовал себя сам. Это уже не просто защитная реакция, а стратегия: не вынести стыд — значит спроецировать его на другого. Парадокс в том, что желание близости у людей с избегающим расстройством личности никуда не исчезает. Макс заставлял себя выходить из комнаты и встречаться с девушкой — в пределах «безопасного»: тихое кафе, короткая прогулка. Но чем ближе становилась реальность, тем громче звучал страх унижения. Поддержку он принимал за скрытую критику, зависть маскировал презрением, а искренность — угрозой. Видимость перемен К тридцати у Макса появились «улучшения»: еженедельные вечера настольных игр, осторожное слово «друзья» в адрес небольшой компании. Это был самый стабильный социальный ритуал за последние годы. Но фундамент оставался прежним. Он все еще жил с матерью и отчимом; комната была захламленной пещерой с мигающими экранами; прогресс — аккуратно выстроенной декорацией. Параллельно усиливался внутренний разлад. Он остро чувствовал собственную инертность и незначительность в мире, где ценятся действие и участие, — и в то же время стал резче отстаивать категоричные суждения. В чатах появлялись тезисы уровня приговора: «Все богатые — мошенники», «Система — сплошной обман». Стоило попросить пояснить, он замыкался. Не потому, что не имел мнения, — потому что любое углубление грозило разоблачить: за громкими формулами пусто. Этот «тихий крах» проявился особенно ясно во время короткой поездки за границу — первой в его жизни. Небольшая компания все спланировала, но в день отъезда у одного участника сорвался перелет, и группе пришлось быстро перестроиться. Все собрались обсуждать варианты, а Макс сел в угол и уткнулся в телефон. На мягкое «Макс, нам нужно решить это вместе, присоединишься?» — отвернулся и замолчал. Не оправдывался, не спорил, просто исчез из ситуации. Это была не растерянность. Это было чистое избегание — отказ вступать в реальность, даже когда ставки невысоки. Любое решение несло риск ошибиться, а значит — риск ответственности. А ответственности Макс не переносил: ни за поездку, ни за дружбу, ни — что важнее — за собственную жизнь. Избегание не меняется с возрастом Еженедельные выходы «в свет» не отменили главного: внутренний механизм остался прежним. Макс качался между детской беспомощностью и хрупким превосходством, между потребностью в людях и страхом быть увиденным настоящим. Он по-прежнему объяснял свои трудности «внешней системой», а когда система — то есть живые люди — просила участия, он растворялся в тишине. Он не нашел себя ни в офлайне, ни в вымышленном мире. Он перестал участвовать в жизни раньше, чем научился в ней жить. И в этом нет ничего экзотического: такие истории случаются чаще, чем мы готовы признать. Люди с избегающим расстройством личности нередко выглядят пассивными и даже кажутся примирившимися с изоляцией. Но за спокойной поверхностью идет непрерывная внутренняя борьба — за право не стыдиться себя, за возможность выдержать реальность и остаться в контакте. По материалам статьи «Why Some People Never Seem to Grow Up» Psychology Today

Самый полезный фрукт

На протяжении тысячелетий люди находятся в поисках природных источников здоровья и долголетия, которые могли бы стать частью их повседневного рациона. В истории культуры и медицины множество фруктов занимали особое место благодаря своим уникальным свойствам и богатому химическому составу. Некоторые из них славятся своей способностью укреплять иммунитет, улучшать пищеварение и насыщать организм необходимыми витаминами и минералами. Эти плоды не только радуют глаз и вкус, но и оказывают значительное влияние на общее состояние здоровья человека. И среди них особое место занимает один из самых узнаваемых и любимых фруктов, главный герой шарлотки, пастилы, повидла и различных напитков — яблоко! Загадка происхождения яблока до сих пор будоражит умы ученых. Существует множество версий, но наиболее убедительной считается гипотеза о его зарождении в диких яблоневых лесах Казахстана, вблизи современного города Алматы. Само название города, что весьма символично, переводится как «яблоневый». Более того, историки предполагают, что Алматы возник на месте древнего поселения Гурбан-Алиматай, название которого переводится как «урочище, где растут три яблони». Вообразите на миг: ветер, проносящийся сквозь горы Тянь-Шаня, несет семена диких яблок вниз, в долины, где люди постепенно начинают обращать внимание на эти вкусные и питательные плоды. Из случайного сбора дикорастущих яблок зародилось целенаправленное культивирование. Человек стал выбирать лучшие экземпляры, сажать их, ухаживать, селекционировать. Так, шаг за шагом, яблоко из скромного дара природы превратилось в важный элемент сельскохозяйственной экономики древних цивилизаций, и его роль в этом отношении сохраняется до наших дней. Путешествие яблока по планете напоминает увлекательную эпопею. По Великому Шелковому пути, этой грандиозной торговой артерии древности, яблоки отправлялись в далекие страны, преодолевая огромные расстояния, обогащая культуру и кухню разных народов. В разных регионах яблони скрещивались, давая начало невероятному разнообразию сортов, каждый из которых обладает своим уникальным вкусом, ароматом и внешним видом. Мы можем только поражаться многообразию современных яблонь — от маленьких, кислых дичков до крупных, сладких плодов. Считается, что в Европу яблоки попали во времена Александра Македонского, распространяясь по его обширной империи. На Руси же, согласно историческим данным, первое яблоневое хозяйство было создано в Киево-Печерской лавре при Ярославе Мудром. Это событие знаменует начало истории яблоневодства на территории современной Украины и России. Яблоко — фрукт, окруженный поистине невероятным ореолом мифов и легенд, его упоминание встречается в сказаниях самых разных культур по всему миру. Трудно представить себе другой плод, столь же прочно вошедший в архетипы человеческой истории и коллективного бессознательного. Один из самых известных мифов связан с Троянской войной. Согласно древнегреческому сказанию, Парису, сыну Приама, пришлось решать спор трех богинь — Геры, Афины и Афродиты — о том, кто из них прекраснее. Он преподнес золотое яблоко с надписью «Прекраснейшей» Афродите, за что та и обещала ему руку Елены Прекрасной, жены спартанского царя Менелая. Эта история — ярчайший пример того, как один, казалось бы, незначительный поступок, маленькое яблоко, может привести к глобальной катастрофе, к десятилетней войне, оставившей неизгладимый след в истории человечества. Интересно, что само яблоко в греческом мифе, скорее всего, было айвой. Термин «яблоко раздора» прочно закрепился в нашем языке, означая предмет спора, порождающий конфликт. Однако наиболее распространенная ассоциация, связанная с яблоком, это, конечно же, библейская история о грехопадении. Ева, соблазненная змеем, сорвала запретный плод с Древа познания добра и зла, тем самым нарушив божественный запрет и обрекая человечество на страдания и смерть. Важный нюанс: в Библии не уточняется, какой именно фрукт был сорван Евой. Текст говорит об абстрактном плоде, и это может быть практически любой фрукт, произраставший в Эдеме, от винограда и инжира до той же айвы. Возникновение ассоциации яблока с запретным плодом, возможно, связано со случайным совпадением в латинском языке: слово «яблоко»(malum) фонетически близко к слову «зло» (malum). Эта случайность, однако, оказала колоссальное влияние на формирование культурных образов и символических значений. Яблоко стало символом соблазна, греха, падения человека, и эта аллегория пронизывает искусство, литературу и философию на протяжении тысячелетий. Однако стоит помнить, что символизм — явление неоднозначное и культурно обусловленное. В некоторых культурах, в частности, у казахов, яблоко, наоборот, символизирует целомудрие, чистоту и невинность. Помимо своей символической нагрузки, яблоко обладает рядом полезных свойств для организма: • Содержит витамины C, A, E, группы B, а также калий, магний и железо, что способствует укреплению иммунной системы и поддержанию хорошего самочувствия. Кроме того, они наполняют организм энергией и помогают справляться с усталостью и стрессами. • Уменьшает риск возникновения серьезных заболеваний. Витамины, полифенолы и флавоноиды, содержащиеся в яблоке, представляют собой антиоксиданты, которые помогают снизить риск сердечно-сосудистых заболеваний и некоторых видов рака. Содержащийся в яблоке кверцетин также является антиоксидантом, защищающим от развития таких нейродегенеративных заболеваний, как Альцгеймер и Паркинсон. • Улучшает пищеварение. Высокое содержание клетчатки (пектинов) способствует нормализации работы кишечника, предотвращает запоры и помогает очищать организм от токсинов. • При регулярном потреблении снижает уровень холестерина в крови и улучшает состояние сосудов, что уменьшает риск гипертонии и инфаркта. • Контролирует вес. Низкая калорийность при высокой степени насыщения делает яблоки отличным продуктом для тех, кто следит за фигурой, а клетчатка помогает дольше сохранять ощущение сытости. • Улучшает зрения. Витамин A и антиоксиданты помогают сохранять здоровье глаз и предотвращают возрастную дегенерацию сетчатки. • Способствует улучшению когнитивных функций и памяти благодаря флавоноидам. • Позволяет поддерживать гигиену полости рта. Жевание яблока запускает выработке слюны и, таким образом, защищает зубы от бактерий и кариеса. Несмотря на высокое содержание ценных веществ, яблоки полезны не всем. Так, людям с гастритом и язвой двенадцатиперстной кишки их употребление противопоказано. Даже у здоровых людей при чрезмерном потреблении могут возникнуть проблемы с желудочно-кишечным трактом. Также исследования показывают, что у тех, кто регулярно употреблял большое количество яблок или пили много яблочного сока, наблюдалось значительное повреждение зубной эмали. А вы знали? Распространено мнение, что потемнение яблочного среза при контакте с воздухом обусловлено окислением железосодержащих элементов. И хотя железо в яблоках действительно присутствует, его концентрация слишком мала, чтобы вызвать столь заметное изменение цвета. Фактически процесс происходит иначе. Яблоки содержат полифенолы — антиоксиданты, которые подвергаются окислению под действием ферментов, известных как полифенолоксидазы. Взаимодействие этих двух компонентов возможно только в присутствии кислорода, что и объясняет потемнение разрезанного яблока. На поверхности формируется своеобразная «ржавчина», служащий защитой от вредителей, поскольку вкус мякоти в этой области ухудшается. Примечательно, что генетики из канадской компании Okanagan Specialty Fruits создали несколько сортов яблок, не подверженных потемнению. В семенах яблок содержится опасный яд — цианид, который препятствует нормальному дыханию клеток. Тем не менее отравиться таким образом довольно трудно: для этого необходимо съесть не менее 200 яблочных семечек. Кроме того, их нужно специально разжевывать, чтобы яд попал в организм; если случайно проглотить несколько штук, то яд не проникнет внутрь. У яблок низкая плотность, и примерно 20% их массы составляет воздух, заключенный в мякоть. Именно поэтому эти плоды не тонут, а плавают на поверхности воды. Если же яблоко опустилось на дно, это говорит о его порче и начале процесса гниения, поэтому есть такое яблоко не рекомендуется. Большинство полезных веществ сосредоточено в кожуре, поэтому лучше употреблять яблоки целиком, не очищая их. Только в этом случае рекомендуется отдать предпочтение яблокам, выращенным на собственном огороде, либо тем, в качестве которых вы уверены.

Искусство скучать: как философия поможет справиться с цифровой перегрузкой

Порой кажется, что так много всего постоянно борется за наше внимание: резкий звонок телефона, гул социальных сетей, непрекращающийся поток электронных писем и бесконечная лента контента. Это знакомая и повсеместная проблема цифровой эпохи. Жизнь пронизана постоянными стимулами, а моменты настоящего покоя — когда разум свободно блуждает без цели — стали редкостью. Цифровые технологии проникли в работу, образование и личные отношения. Для многих неучастие в них равносильно небытию. Люди утешают себя тем, что это нормально, ведь платформы обещают безграничный выбор и возможности для самовыражения. Однако это обманчиво. То, что выглядит как свобода, скрывает в себе тонкое принуждение: отвлечение, видимость и вовлеченность преподносятся как обязательства. Забвение бытия Исследователь из Ньюкаслского университета Мехмет Орудж, как человек, годами изучающий философию, часто задается вопросом: как вырваться из этого замкнутого круга и попытаться думать так, как великие умы прошлого? Возможный ответ пришел от немецкого философа Мартина Хайдеггера. Он утверждал, что современные технологии — это не просто набор инструментов, а способ раскрытия информации; система, в которой мир, включая тело и разум человека, предстает прежде всего как ресурс, используемый для создания контента. Таким же образом платформы являются частью этого ресурса, формируя то, что появляется, как оно появляется и как люди ориентируются в жизни. Цифровая культура вращается вокруг скорости, видимости, алгоритмического отбора и навязчивого генерирования контента. Жизнь все больше отражает логику ленты в соцсетях: постоянное обновление, вечное «здесь и сейчас», нетерпимость к медлительности, тишине и покою. По словам Оруджа, цифровые платформы не только отнимают внимание, но и ограничивают возможность глубокого осмысления, позволяющего полноценно проживать жизнь и понимать самих себя. Они лишают способности пребывать в тишине и встречаться с незаполненными паузами. Когда возникают моменты пустоты, люди инстинктивно ищут других — не для настоящей связи, а чтобы заполнить внутреннюю пустоту внешними отвлечениями. Хайдеггер назвал это явление das Man — некто безликий, чье влияние бессознательно принимают другие. Das Man становится своего рода призрачным убежищем: оно предлагает комфорт, но при этом незаметно стирает чувство индивидуальности. Это бесконечно множится через лайки, тренды и алгоритмическую виральность. Убегая от скуки, люди теряют возможность обрести подлинное «Я», которое растворяется в бесконечном коллективном подражании. Хайдеггер опасался, что под властью технологий человечество может утратить способность соотноситься с «самим бытием». Это «забвение бытия» — не просто интеллектуальная ошибка, но экзистенциальная нищета. Сегодня это проявляется как утрата глубины — исчезновение скуки, размывание внутреннего мира, исчезновение тишины. Там, где нет места скуке, не может быть и рефлексии. Там, где нет паузы, не может быть и осознанного выбора. «Забвение бытия» Хайдеггера теперь проявляется как утрата самой способности скучать. Способность к глубокому и продолжительному размышлению утрачивается. Скука как привилегированное настроение Для Хайдеггера глубокая скука — это не просто психологическое состояние, а особое настроение, в котором повседневный мир отступает. В своем курсе лекций 1929–1930 годов «Основные понятия метафизики» философ описывает скуку как фундаментальную настройку, благодаря которой сущее перестает «говорить» с людьми, обнажая небытие, лежащее в основе самого бытия. «Глубокая скука, бродящая в безднах нашего бытия, словно глухой туман, смещает все вещи, людей и тебя самого вместе с ними в одну массу какого-то странного безразличия. Этой скукой приоткрывается сущее в целом», — писал Хайдеггер. Скука — это не пустота, а порог, условие для мышления, удивления и возникновения смысла. Утрата глубокой скуки отражает более широкий процесс падения экзистенциальной глубины на поверхностность. Некогда служившая вратами в бытие, скука теперь воспринимается как досадный изъян, который нужно исправлять с помощью развлечений и отвлечений. Никогда не позволять себе скучать — это то же самое, что никогда не позволять себе быть такими, какие мы есть. По словам Хайдеггера, только в тотальной скуке люди оказываются лицом к лицу с сущим. Избегая этого, они избегают себя. Проблема не в том, что скука наступает слишком часто, а в том, что ей никогда не позволяют проявиться полностью. Она, как ни парадоксально, становится все более распространенной в таких утопающих в технологиях странах, как США, считается чем-то постыдным. К ней относятся почти как к болезни. Ее избегают, ненавидят, боятся. Цифровая жизнь и ее многочисленные платформы предлагают потоки микроотвлечений, которые не позволяют погрузиться в это более примитивное состояние. Беспокойство перенаправляется в скроллинг, который порождает лишь еще больший скроллинг. То, что исчезает вместе со скукой, — это не досуг, а метафизический доступ — тишина, в которой мир может говорить, а люди могут слышать. Заново открыть для себя скуку — не просто предаться безделью. Это значит вернуть себе условия для мышления, глубины и подлинности. Это тихое сопротивление всепроникающей логике цифровой жизни, открытие полного присутствия бытия и напоминание о том, что пауза, неструктурированный момент и период тишины — нечто существенное и необходимое. По материалам статьи «Put down your phone and engage in boredom – how philosophy can help with digital overload» The Conversation

Искусственный интеллект и будущее любви

Искусственный интеллект все чаще становится пространством для эмоциональной разгрузки, заменяя людям поддержку, которой им не хватает в реальных отношениях. В условиях одиночества, тревожности и дистанцирования в близких связях все больше людей обращаются к ИИ как к источнику утешения, слушающему собеседнику или даже виртуальному партнеру. Эти технологии, способные имитировать заботу и внимание, заполняют эмоциональные пустоты, предлагая стабильность и контроль в противовес сложностям человеческого общения. Такие практики отражают глубинные изменения в способах переживания близости и выстраивания привязанностей в цифровую эпоху — изменения, которые перестают быть исключением и становятся частью повседневной реальности. Для тех, кто страдает от эмоциональной перегрузки или боли, искусственный интеллект может предложить своего рода связь. Он реагирует, слушает и повторяет успокаивающие слова, которые могут помочь успокоить нервную систему. ИИ последователен и всегда доступен. Когда человек находится в тревожном, навязчивом или неконтролируемом состоянии, такая отзывчивость может стать настоящим спасением. Она дает ощущение отражения в зеркале, без риска недопонимания, и присутствия, не требующего эмоциональных переговоров. Для многих это не просто удобно, это опьяняет. И нетрудно понять почему. Теория привязанности объясняет, что мы формируем связи с теми, кто способен нас успокоить. Наше тело нуждается в контроле, разум — в гармонии, а психика, особенно в моменты уязвимости, тянется ко всему, что приносит облегчение: к людям, к историям, к вещам, к фантазии или, в данном случае, к языковой модели. Искусственный интеллект способен имитировать аспекты надежной опоры. Он может сохранять спокойствие, поддерживать пространство и даже предлагать идеи. Однако он не может по-настоящему общаться. У него нет нервной системы, внутреннего мира и тонкого чувства недосказанности. Он не может ни разрушать, ни восстанавливать. Тем не менее многие люди находят его достаточно хорошим в моменты эмоционального кризиса. В этой связи возникает ряд важных психологических вопросов: если человек чувствует, что за ним наблюдает что-то искусственное, меняет ли это его восприятие реальных людей? И если он учится контролировать ситуацию только с помощью запрограммированных проверок, то как это влияет на его способность к настоящей близости? Эти вопросы не являются абстрактными, они возникают в реальной жизни и требуют особого внимания. Желание имеет свойство адаптироваться, как и одиночество. Когда мир вокруг нас разочаровывает, когда мы чувствуем себя проигнорированными, невидимыми или эмоционально истощенными, наша психика начинает искать новые способы облегчения. Она может найти утешение в повторении, фантазии или даже в успокаивающих интонациях чат-бота. В эпоху цифровых технологий, когда нас окружает избыток информации и эмоциональный голод, многие люди стремятся не к близости в традиционном понимании этого слова, а к предсказуемости и возможности совместного регулирования эмоций по запросу. Это особенно заметно в мире, где любовь стала более поверхностной, игровой и эмоционально неуловимой. В приложениях для знакомств больше внимания уделяется перелистыванию, чем глубине. Текстовые сообщения заменяют разговоры. Отношения развиваются не только благодаря зрительному контакту и голосу, но и тщательно продуманным подписям и отложенным ответам. В этом контексте искусственный интеллект незаметно предлагает эмоциональную непосредственность, не требуя от нас эмоциональной отдачи. То, что когда-то мы могли обсуждать с партнером или психотерапевтом, сейчас все чаще передается на откуп различным системам. Хотя эти системы не могут полностью заменить общение, они могут создать иллюзию удовлетворения. Для людей, которые выросли в интернете или чьи самые глубокие эмоциональные переживания происходили через экраны гаджетов, эта иллюзия близости может казаться вполне реальной. Технологии будут продолжать развиваться, как и способы, которыми люди стремятся общаться. Вопрос не в том, станет ли искусственный интеллект более эмоционально интеллектуальным — он обязательно станет. Речь идет о том, какие потери и приобретения мы понесем, когда заменим реальный риск в отношениях искусственным сдерживанием. Отношения не всегда отражают нас самих. Они могут быть сложными, вызывать разочарование и противостоять нашим привычкам, но также и помогают нам расти. ИИ не способен на это. Он не может оспорить наши прогнозы или вызвать нашу защиту. Он не будет неправильно нас понимать и заставлять говорить более четко. Он не уйдет, но и не может по-настоящему остаться. Его присутствие лишь имитируется, а настройка закодирована. Но для людей, которые испытывают боль и отчаянно нуждаются в чувстве безопасности, это может быть не так важно в данный момент. Главное — то, что ИИ помогает им снова дышать. Он дает название буре, смягчает острые углы и позволяет почувствовать себя лучше. Это не провал. Это процесс адаптации. Но в то же время это и зеркало. Это показывает нам, чего не хватает в мире человеческих отношений. Многие люди сегодня не стремятся к традиционным связям. Они ищут стабильности, контроля и ощущения поддержки, не рискуя при этом потерять что-то важное. И в этом контексте искусственный интеллект выступает убедительным подтверждением этих тенденций. Однако, как мы знаем, искусственный интеллект — это лишь копия. Что еще предстоит исследовать — то, как это отразится на глубинных основах нашей эмоциональной жизни. Станем ли мы более самостоятельными или более отстраненными? Избавимся ли мы от некоторых вредных зависимостей или, возможно, приобретем новые? Станем ли мы более эмоционально развитыми или, наоборот, более закрытыми? Как напоминает нам Стивен Порджес, автор поливагусной теории, безопасность — это основа любых отношений. Когда мы не ощущаем безопасности рядом с другими людьми, наши системы ищут защиту в других местах. В мире, где любить становится все сложнее, искусственный интеллект может стать заменителем совместного регулирования. Искусственный интеллект обладает потенциалом для поддержки, регуляции и даже исцеления. Однако есть риск, что мы потеряем связь с качествами, которые делают настоящие отношения поистине преобразующими. Любовь, которая охватывает все сферы жизни, определяется не своим совершенством, а способностью выдерживать противоречия и хаос. Она позволяет нам раскрыться во всей нашей эмоциональной многогранности, а не просто отражать наши приятные реакции. Возможно, именно этого требует от нас сегодняшняя ситуация — не паниковать и не отступать, а исследовать. Как меняются наши потребности? Что мы ожидаем от технологий? И где те грани, которые мы все еще стремимся найти друг в друге? Будущее близости может оказаться не совсем человеческим. Возможно, это будет что-то гибридное, чего мы пока не до конца понимаем. Но если мы хотим оставаться в контакте с тем, что делает любовь преображающей, нам следует осознать, что мы размениваем. По материалам статьи «AI and the Future of Love» Psychology Today

Ипохондрия: как жить в мире с телом, которое предательски «врет»

Ипохондрию часто называют мнительностью, капризом или симуляцией. Со стороны человек, который приходит к врачу с очередным «несуществующим» заболеванием, выглядит странно. Но для того, кто живет с этим состоянием, ипохондрия — не прихоть, а сложный, изнурительный мир, в котором сконцентрированы ключевые проблемы современного человека: фоновая тревожность, утрата базового чувства безопасности, недоверие к миру и к официальной медицине в частности. Это мощнейшая психосоматика, которая мастерски симулирует самые страшные сценарии, заставляя тело по-настоящему болеть от страха. Как действующий ипохондрик, я вижу в этом расстройстве не слабость, а крик души, пытающейся справиться с неподъемной внутренней тревогой. Это полномасштабная война, где врагом становится собственное тело, а полем боя — сознание. Попробуем не жаловаться, а исследовать: почему ипохондрию можно считать настоящим, но непризнанным в быту заболеванием психики, на какие «болевые точки» личности она бьет, и как выстраивать стратегии защиты и самопомощи, чтобы бороться именно с ипохондрией, а не с самим собой. Что же скрывается за маской? Ипохондрическое расстройство — это не просто беспокойство о здоровье. Это устойчивая, всепоглощающая озабоченность мыслью о наличии серьезного, прогрессирующего заболевания. Ключевое слово — «мыслью». Мозг ипохондрика не выдумывает симптомы, он катастрофически их интерпретирует. Легкое покалывание становится признаком начинающегося инфаркта, головная боль — опухолью мозга, а обычное вздутие — раком кишечника. Корни ипохондрии уходят глубоко в историю. Первым «определителем» этого состояния считается Гиппократ, который использовал термин «ипохондрия» (от греч. «hypochondrion» — подреберье) для описания недугов, источник которых, как он полагал, находился в этой области тела — месте расположения селезенки и печени. Позже, во II веке нашей эры, Клавдий Гален развивал идею о том, что это состояние связано с расстройством нервной системы. Однако настоящий прорыв в понимании ипохондрии как психического феномена совершил Зигмунд Фрейд, связав ее с неотработанной тревогой и вытесненными конфликтами, которые находят свой выход через телесные симптомы. Современная диагностика опирается не на анализ самих симптомов (они могут быть любыми), а на поведенческие и когнитивные паттерны: • Навязчивый поиск информации: постоянное изучение симптомов в интернете либо в медицинской литературе. • Избыточный самоконтроль: многократная проверка пульса, давления, осмотр тела на наличие новых родинок или изменений. • Избегающее поведение: боязнь посещать врачей (дабы не услышать «страшный» диагноз) или, наоборот, частая потребность в консультациях и обследованиях. • Катастрофизация: любое ощущение в теле автоматически интерпретируется как признак смертельной болезни. Ипохондрия — это не случайный сбой. Она всегда бьет по самым уязвимым местам человеческой психики, таким как: • Утрата базового доверия к миру. Это фундаментальное чувство, формирующееся в детстве, дает нам уверенность, что мир в целом безопасен, а наше тело — надежный союзник. Когда это доверие подорвано (травмой, потерей, нестабильным окружением), тело перестает быть крепостью и становится источником постоянной угрозы. • Экзистенциальная тревога и страх смерти. Ипохондрия — это, по сути, персонифицированный ужас перед небытием. Борясь с мнимой болезнью, человек бессознательно борется со смертью, пытаясь взять под контроль то, что контролю в принципе не подлежит. • Потребность в заботе и внимании. В обществе, где болеть «неприлично», а жаловаться — признак слабости, болезнь становится единственным социально одобряемым способом получить поддержку и сочувствие. Тело «говорит» то, что не может сказать его хозяин: «Мне нужна помощь, я не справляюсь». • Невыраженные эмоции и психосоматика. Гнев, обида, тоска, которые не нашли выхода, часто «оседают» в теле. Ипохондрический ум, не способный распознать их истинную природу, приписывает их соматическому недугу. Так психическая боль превращается в физическую, с которой бороться кажется проще. Борьба с ипохондрией — это не война на уничтожение, а партизанские действия по установлению перемирия. Она требует принятия и понимания, а не самобичевания. Краеугольный камень первой помощи себе — психотерапия. Помочь могут несколько современных подходов: • Когнитивно-поведенческая терапия (КПТ): помогает выявить иррациональные мысли-катастрофы («покалывание = рак») и заменить их более реалистичными. • Терапия принятия и ответственности (ACT): учит принимать тревожные мысли как «просто мысли», не подчиняясь им, и направлять энергию на ценные для себя действия. • Метакогнитивная терапия: помогает понять, что проблема не в самих мыслях, а в нашей реакции на них (постоянная проверка, поиск подтверждений). • Работа с тревогой. Поскольку ипохондрия — дочь тревоги, будут полезны техники для ее снижения. Это могут быть дыхательные практики и медитация: помогают укорениться в «здесь и сейчас», вырывая из плена пугающих фантазий о будущем. И, конечно, телесные практики: йога, плавание, бег. Они в данном случае не столько «укрепляют здоровье», сколько возвращают связь с телом как с источником силы и удовольствия, а не только боли. • Информационная гигиена. Жесткий, но необходимый шаг — запретить себе «гуглить» симптомы. Попробуйте договориться с собой: «У меня есть один доверенный врач. Только его мнение я считаю авторитетным». Безусловно, ипохондрия рождается у людей, подверженных высокой тревожности. Это лечится, но поскольку корень этой тревожности за годы формирования стал частью личности, искоренить ее на 100% может не получиться никогда. И здесь кроется важнейший инсайт: если это часть личности — значит, это вы. И эту часть тоже нужно принять. Все чувства страха понятны. Но ключевой вопрос — осознанность: предпринимаете ли вы действия, чтобы помогать своему организму, или только переживаете? Если вы прошли необходимые обследования и врачи исключили патологию, значит, вы сделали все, что могли. Дальнейшее просиживание в очереди к новому специалисту или неделя парализующего страха перед МРТ — это не забота о здоровье, это украденная у себя жизнь. Да, страшно ждать результатов. Но спросите себя: что вы делаете с этой неделей ожидания? Проживаете ее в страхе или наполняете ее жизнью? Осознание, что не все вам подконтрольно — горькое, но освобождающее. И вот еще одно наблюдение, которое помогло мне впервые взять ипохондрию под контроль. Все люди хотят чувствовать, ведь пока ты чувствуешь — ты живой. Но наш мозг ленив и автоматизирует рутину, которая составляет 80% нашей жизни. Мы проживаем ее на автопилоте, без ощущения включенности. Когда же мы по-настоящему чувствуем? В яркие моменты: счастья, путешествий, праздников. Или в негативе — в страхе, боли, борьбе с болезнью. Что мы проживаем дольше и «качественнее»? К сожалению, негатив. Счастье от отпуска быстротечно, а страх перед болезнью может длиться месяцами. И тогда подсознание делает «выгодный» выбор: чтобы ощутить себя живым, проще привлечь проблему, чем организовать себе праздник. Значит ли это, что за ипохондрией подсознательно кроется желание привлекать проблемы, чтобы чувствовать? Вопрос без однозначного ответа, но сам факт его рассмотрения меняет взгляд на проблему. Как только я увидела эту связь, мне стало понятно: гораздо приятнее концентрироваться на позитиве. Но для этого нужно изменить подход к «скучной» рутине, из которой мы так отчаянно пытаемся вырваться любыми способами, даже через болезнь. Мне помогла простая практика «Приятности дня» — нечто среднее между дневником благодарности и вечерним ритуалом с близкими. Каждый вечер мы с семьей делимся 3-5 приятными моментами, которые случились с нами за день. Сначала это было трудно: «Что в этом дне могло быть хорошего?». Но мозг — гибкая система. Он быстро перепрограммируется на поиск хорошего. Первая чашка кофе, лучик солнца в окне, улыбка прохожего, интересная задача на работе, вкусный ужин. Мозг начинает сканировать день не на предмет опасностей, а на предмет мини-радостей, чтобы вечером было чем поделиться. Программирование на поиск хорошего — замечательный подход, который может принести множество выгод, перевешивающих мнимые «выгоды» ипохондрии. Это не значит отрицать проблемы и риски. Забота о здоровье должна оставаться важным приоритетом, и важно слышать предупреждения своей интуиции. Но когда вы сделали все, что могли, вместо тяжелого ожидания спросите себя и своих близких: «А какие приятности окружали вас сегодня?». Пусть этот простой вопрос станет вашим первым шагом к прекрасному здоровью — не только тела, но и души, которая так устала бояться и так хочет, наконец, жить.

​​Семь странных вещей, оставленных на Луне

Прошло более 50 лет с тех пор, как люди последний раз ступили на Луну, но NASA и другие космические агентства планируют их возвращение. Когда следующее поколение астронавтов окажется на лунной поверхности, среди пыли, кратеров и заброшенных космических аппаратов они увидят предметы, оставленные предшественниками. Оказалось, что там есть весьма необычные и даже странные вещи. Два мяча для гольфа Американский космонавт Алан Шепард вошел в историю как пятый и самый возрастной человек, ступивший на Луну. А также он первый, кто сыграл там в гольф. Используя головку клюшки, прикрепленную к ручке лунного совка (инструмент для взятия проб с поверхности), он сделал два удара: первый вышел неудачным — ударил по грязи, — зато второй, по его словам, отправил мяч «на мили и мили вперед». Шепард привез клюшку обратно на Землю (сейчас она находится в музее Ассоциации гольфа США в Нью-Джерси), но у него не было времени забрать мячи. «Павший астронавт» На Луне не так много произведений искусства, но их больше, чем можно предположить. Один из известных примеров — «Павший астронавт». Это восьмисантиметровая алюминиевая фигурка, которую экипаж «Аполлона-15» оставил лежащей на поверхности вниз лицом. Согласно табличке, скульптуру создали в память о погибших американских и советских космонавтах. Ее автором является бельгийский художник Пол ван Хейдонк. Согласно его первоначальному замыслу, фигурка символизировала все человечество. Кроме того, он хотел, чтобы ее установили вертикально. Кусок лавы Лава на Луне может серьезно озадачить лунных геологов будущего. Ее оставил астронавт «Аполлона-15» Джеймс Ирвин. Камень он взял у озера Девилс-Лейк возле города Бенд в Орегоне, куда NASA отправляло астронавтов тренироваться в сборе образцов горных пород. Каждого астронавта принимали местные жители, и Ирвину достался строительный инспектор Флойд Уотсон. Спустя пять лет, узнав, что Ирвин летит на Луну, Уотсон попросил его взять этот камень с собой. Он выполнил просьбу, а в качестве доказательства отправил Уотсону фотографию куска с подписью: «Орегонская лава на Луне!». Табличка об учреждении Лунного отделения Ассоциации выпускников Мичиганского университета Три космонавта «Аполлона-15» — Дэвид Скотт, Джеймс Ирвин и Альфред Уорден — основали первое в истории космическое отделение ассоциации выпускников своего университета. Они все ранее учились в Мичиганском университете, поэтому оставили на Луне небольшую памятную табличку с надписью: «Настоящим удостоверяется, что Клуб Мичиганского университета на Луне является официальным подразделением Ассоциации выпускников и обладает всеми правами и привилегиями, предусмотренными Уставом Ассоциации». Пустая фотография Многие космонавты делали фотографии на Луне, но Чарльз Дьюк привез фотографию на Луну. Во время миссии «Аполлон-16» он воспользовался возможностью оставить там семейное фото. На снимке изображены он сам, его жена Дороти и их сыновья Чарльз и Томас, сидящие на скамейке. На обороте надпись: «Это семья астронавта Дьюка с планеты Земля. Приземлились на Луне в апреле 1972 года». К сожалению, на Луне жестокий солнечный свет, экстремальные температуры и беспрепятственное солнечное излучение из-за отсутствия магнитного поля большую часть орбиты. Фотографии довольно быстро выцветают, даже в относительно контролируемых условиях, поэтому спустя более 50 лет на ней уже сложно что-то разглядеть. Непристойный рисунок Энди Уорхола Когда в конце 1969 года «Аполлон-12» отправился на Луну, экипаж взял с собой крошечную керамическую пластину с рисунками шести известных художников. Этот «Лунный музей» содержал работы Роберта Раушенберга, Дэвида Новроса, Джона Чемберлена, Класа Олденбурга, Форреста Майерса и Энди Уорхола. Пластину неофициально прикрепили к опоре посадочного модуля «Интрепид». Поскольку модуль остался на Луне, когда астронавты вернулись на орбитальный корабль, произведения искусства должны находиться там до сих пор. Рисунок Уорхола, по некоторым данным, представлял стилизованную версию его инициалов, но многие посчитали его непристойным. Послание королевы Елизаветы II Ее Величество никогда не была в космосе, но космонавты «Аполлона-11» все же доставили на Луну частичку британской монархии. Во время лунной миссии Нила Армстронга и Базза Олдрина попросили оставить на поверхности кремниевый диск диаметром почти четыре сантиметра. Он содержит послания доброй воли от лидеров, представителей 73 государств, включая папу римского Павла VI, Индиру Ганди и королеву Елизавету II, а также заявления Дуайта Эйзенхауэра, Джона Кеннеди, Линдона Джонсона и Ричарда Никсона. Диск сделали таким, чтобы он мог храниться тысячелетиями и служил напоминанием: несмотря на потрясения Холодной войны, мировые лидеры были едины в своем оптимизме относительно исследования космоса. По материалам статьи «7 Strange Things That Have Been Left On the Moon» Mental Floss

Почему люди боятся стареть

Как бы ни хотелось обратного, в жизни часто наступает момент, когда празднование дня рождения превращается из радостного события в повод для меланхолии. Это символизирует старение и все, что с ним связано: седые волосы и более заметные морщины на лице, тело, которое устает быстрее, чем раньше, и страх стать «невидимым» в обществе. Люди начинают измерять время иначе: не как они далеко продвинулись, а как быстро оно уходит. Эксперты попробовали взглянуть на распространенный страх перед старением под другим углом, а также поделились некоторыми методами его преодоления. Старение в историческом аспекте Страх старения — явление далеко не новое. Во многих обществах и в разное время молодость ассоциировалась с силой, производительностью, плодовитостью и красотой, тогда как старость часто связывали с упадком. «Даже в литературе и мифах мы встречаем бесчисленные истории о стремлении к вечной молодости, — рассказала Эшли Пенья, клинический социальный работник и национальный исполнительный директор Mission Connection Healthcare. — Однако было время, когда пожилых уважали за их мудрость и опыт». По ее словам, перелом произошел в XX веке, когда общества стали более индустриализированными, и люди начали уделять больше внимания внешнему образу. Ценность человека стала определяться не столько знаниями или вкладом, сколько тем, как он выглядит. Этому также способствовал рост потребительской культуры, особенно в сфере красоты. Старение и современный мир Наступило уникальное время. В индустрии развлечений и соцсетях мелькают красивые и «нестареющие» люди. Добавьте к этому распространенность и доступность пластической хирургии, ботокса, филлеров и других малоинвазивных процедур — и погоня за молодостью начинает казаться чуть ли не обязательством. «Страх старения имеет глубокие корни, но его проявление со временем изменилось, особенно в современном мире, где так важен внешний вид», — отметила Пенья. С этим согласна и клинический социальный работник Кларкин. Она считает, что американцы в целом испытывают огромный страх смерти, выходящий за рамки эволюционного инстинкта выживания. Тема смертности считается табу, а старение неизбежно ассоциируется с приближением к концу жизни. Кроме того, старение часто связано с чувством потери. И не только жизни, но и того, что делает людей по-настоящему ценными — возраста, когда они вносили вклад в общество, когда чувствовали свою значимость для близких и социума. «Многие пожилые люди признаются, что с годами начинают чувствовать себя невидимками, что только усиливает этот страх», — пояснила Кларкин. Также не стоит забывать, что человечество живет в эпоху биохакинга и передовой биомедицины, а это создает еще большее давление, заставляя постоянно «оптимизировать» себя, улучшать и сопротивляться естественному процессу старения. Психологические аспекты Давление, направленное на то, чтобы оставаться молодыми, и бесконечный поток идеально выглядящих людей на экранах смартфонов, безусловно, усиливают страх. Но есть и другие факторы, способствующие гераскофобии (боязни старения). Данная боязнь на самом деле связана с переменами и потерями. Кэрри Дитцель, клинический психолог и руководитель отделения геронтопсихологии и нейропсихологии в частной клинике США рассказала, что у своих пациентов наблюдает настолько сильный страх старения, что они перестают чувствовать себя собой. Люди обычно боятся когнитивных и физических изменений — потерять рассудок и возможность жить самостоятельно. Кроме того, во многих случаях за страхом старения скрывается страх смерти, что может вызывать сильный дискомфорт, особенно в культурах, где принято избегать разговоров об этом. Люди также боятся того, как именно умрут — смогут ли они уйти из жизни с достоинством, не став обузой для близких. Другой психологический аспект — сожаление об упущенных возможностях. Еще в юности можно услышать от старших родственников, что с возрастом время начинает идти быстрее — это чистая правда. Порой кажется, что время утекает сквозь пальцы, а когда заветные цели и мечты так и не осуществляются, появляется ощущение, что они никогда и не сбудутся. «Ирония в том, что именно с годами многие из нас обретают подлинную гармонию с собой и эмоциональную устойчивость, но об этой стороне старения говорят почему-то редко», — отметила Пенья. Как справиться со страхом В боязни старения нет ничего плохого, но чрезмерная зацикленность на этом, мешающая жизни и благополучию, может быть разрушительной. Важно хотя бы немного изменить точку зрения, чтобы обрести больше спокойствия в отношении этого процесса и неизбежности смерти. Есть несколько способов, которые могут помочь. Во-первых, выстраивайте крепкие отношения с партнером, родственниками и людьми, с которыми постоянно общаетесь. Дитцель пояснила, что это снизит страх одиночества в старости: «Когда такие отношения уже сложились, в поздние годы их гораздо проще поддерживать, чем создавать новые». Исследование 2015 года Американской психологической ассоциации подтвердило, что эмоциональная поддержка в отношениях играет ключевую роль в психическом благополучии. Во-вторых, осознанно выбирайте, на что или на кого ориентироваться. «Если лента в соцсетях вызывает у вас тревогу из-за внешности или возраста, помните: вы сами решаете, какой контент потреблять», — отметила Пенья. Она посоветовала подписываться на тех, кто воспринимает старение как естественную часть жизни, а не как повод для страха. В-третьих, ставьте здоровье на первое место. Наука подарила бесценные знания о старении: здоровый образ жизни — от правильного питания до физической активности — может улучшить качество жизни в зрелом возрасте. Например, Американский журнал медицины (American Journal of Medicine) обнаружил, что индекс мышечной массы является показателем долголетия. Дитцель советует смолоду формировать полезные привычки, так как это повышает шансы сохранить в старости не только физическое здоровье, но и когнитивные функции. В-четвертых, продолжайте обучаться новому. Одна из причин, почему время будто ускоряется с возрастом, заключается в том, что люди застревают в рутине. Добавление новизны в жизнь посредством непрерывного обучения и ярких впечатлений способно замедлить течение времени и придать ощущение полноты жизни. В-пятых, справиться со страхом поможет его принятие. Конечно, это легко только на словах. Но, как отметила доктор Дитцель, главное в осознанном старении — сохранять внутренний покой и удовлетворенность жизнью. Речь идет о принятии изменений: иного ритма жизни и новых социальных ролей, которые приходят с возрастом. «Если вы сможете принять это спокойно, окружив себя любовью и поддержкой, то наступит истинная гармония, которая важнее, чем внешность», — заключила эксперт. В конечном счете, преодоление страха начинается с осознания того, что он вполне естественен, но не должен управлять жизнью. Поддерживая отношения с важными для вас людьми, выбирая вдохновляющее окружение и заботясь о психическом и физическом здоровье, вы сможете переключить внимание со страха на чувство внутреннего покоя и удовлетворения. По материалам статьи «Why Are We So Afraid of Aging?» Very Well Mind

«Сад чудес» и несостоявшаяся пищевая революция Даниэля Бертло

В начале 1920-х годов на левом берегу Сены, неподалеку от Парижа, на участке земли, зажатом между возвышающейся Парижской обсерваторией и зелеными массивами парка Шале, цвел небольшой лабораторный сад. В отличие от обычного сада с ухоженными растениями и запахом свежевскопанной земли, этот имел индустриальный вид. «Сад чудес», как окрестил его один из журналистов, был заставлен возвышающимися белыми ящиками, снабжаемыми водой из больших стеклянных сосудов. В соседних теплицах находилось не менее необычное оборудование. Но настоящее чудо происходило внутри приземистых лабораторных зданий. В августе 1925 года автор журнала Popular Science Норман К. Макклауд описал, как Даниэль Бертло — отмеченный наградами французский химик и физик — проводил в своем «Саду чудес» революционные эксперименты по созданию «фабричных овощей». Бертло (сын знаменитого французского химика и дипломата XIX века Марселена Бертло) использовал сад для развития новаторских работ своего отца. С 1851 года старший Бертло начал создавать синтетические органические соединения, такие как жиры и сахара (именно он ввел название «триглицерид»), из неорганических соединений — водорода, углерода, кислорода и азота. Это был первый революционный шаг на пути к созданию искусственной пищи. Как писал Макклауд, мужчина получал пищевые продукты искусственным путем, подвергая различные газы воздействию ультрафиолета. Эти эксперименты показали, что с помощью света растительную пищу можно производить из газов воздуха. Но эксперимент Бертло не получил широкого распространения. Спустя столетие большая часть продуктов по-прежнему производится традиционным способом — выращиванием растений. Однако идея производства еды в контролируемых промышленных условиях набирает популярность. Возможно, идея изобретателя все-таки принесла свои плоды — просто не так, как он себе это представлял. Революция в пищевой химии Бертло не смог полностью достичь своей цели и искусственно воспроизвести то, что растения делают естественным путем. Тем не менее его эксперименты, какими бы сенсационными они ни казались сегодня, в 1925 году считались нормальными. А все потому, что открытия его отца произвели революцию в химии и вызвали волну невероятного оптимизма в отношении будущего пищевой промышленности. К 1930-м годам ученые начали синтезировать все: от витаминов до лекарств вроде аспирина и пищевых добавок (искусственных загустителей, эмульгаторов, красителей и ароматизаторов). В 1894 году в интервью журналу McClure’s отец Бертло отметил, что к 2000 году вся пища станет искусственной и люди будут питаться искусственными мясом, мукой и овощами. По мнению ученого, пшеничные и кукурузные поля исчезнут с лица земли, а коров, овец и свиней перестанут разводить, потому что мясо будут производить напрямую из их химических компонентов. Добро пожаловать в «Сад чудес» Целью младшего Бертло было производство «сахара и крахмала без участия живых организмов». Для достижения этого он задумал фабрику с огромными стеклянными резервуарами. Газы закачивались бы в эти емкости, а «с потолка свисали бы лампы, излучающие ультрафиолетовый свет». Мужчина представлял, что, когда химические элементы соединятся, «сквозь стеклянные стенки резервуара мы увидим нечто вроде легкого снегопада, который будет скапливаться на дне резервуаров». Конечными продуктами должны были стать растительные крахмалы и сахара, созданные в результате точного воспроизведения работы природы. К 1925 году ему уже удалось с помощью света и газов (углерода, водорода, кислорода и азота) создать соединение формамид, которое используется в производстве сульфаниламидных препаратов (разновидность синтетических антибиотиков), других лекарств, а также промышленных товаров. Но на этом прогресс в воссоздании фотосинтеза остановился. Бертло скончался в 1927 году — через два года после выхода статьи Макклауда в Popular Science — так и не осуществив свою мечту. Несмотря на смелые прогнозы того времени, производство продуктов питания только из воздуха и света в 1925 году было крайне амбициозной задачей, хотя бы по той причине, что фотосинтез был плохо изучен. Этот термин был введен всего за несколько десятилетий до этого, когда влиятельный американский ботаник Чарльз Барнс выступил за более точное описание внутренних механизмов растения. Хлорофилл открыли в предыдущем веке, но то, что происходит на клеточном уровне в растениях, в основном оставалось на уровне теорий вплоть до 1950-х годов. Бертло, возможно, был прав в своих экспериментах, придав импульс развитию будущей индустрии искусственного питания, но он был далек до копирования природного процесса. Однако недавние открытия, возможно, все же позволили найти обходной путь — в зависимости от того, что вы понимаете под словом «еда». Современный ответ саду Бертло От вертикальных ферм и гидропоники до генетически модифицированных культур — с 1960-х годов коммерческое сельское хозяйство было сосредоточено на получении большей урожайности с использованием меньшего количества ресурсов, включая землю, воду и питательные вещества. Начало этому положил лауреат Нобелевской премии мира американский биолог Норман Борлоуг. Он способствовал «зеленой революции», выведя методом селекции низкорослый и высокозернистый сорт пшеницы. Теоретически пределом этой «революции» стало бы полное освобождение производства продовольствия от традиционного сельского хозяйства, исключая все ресурсы, кроме воздуха и света, как и задумывал Бертло. В прошлом столетии люди постепенно приблизились к созданию еды буквально из ничего, добившись прогресса в расшифровке сложных биохимических процессов, связанных с физиологией растений. Но со времен экспериментов Бертло стало понятно, что фотосинтез нелегко воспроизвести в промышленных масштабах. Однако компании все же пытаются. В апреле 2024 года Solar Foods открыла завод в финском городе Вантаа. Это современное предприятие, где работники контролируют большие резервуары, заполненные атмосферными газами. Внутри этих емкостей вода превращается в богатую белком жидкую субстанцию. После обезвоживания она становится золотистым порошком, насыщенным белком и другими питательными веществами, готовым к превращению в пасту, мороженое и протеиновые батончики. Солеин (solein) напоминает то, к чему стремился Бертло, как и сам завод, который, согласно корпоративному пресс-релизу 2025 года, использует атмосферные газы, чтобы сделать возможным «производство продуктов питания в любой точке мира, поскольку оно не зависит от погоды, климатических условий или использования земли». Но на этом сходство с видением французского ученого заканчивается. Solar Foods действительно не требует для производства пищи земли или растений, но их технология основана на живом организме. Используя одну из форм ферментации, она полагается на микроб, который «переваривает» воздух и воду, чтобы произвести белок. Американская компания Kiverdi использует схожий процесс микробной ферментации, изначально разработанный NASA еще в 1960-х годах для дальних космических полетов. Австрийская компания Arkeon Technologies разработала собственную технологию ферментации для производства пищи из углекислого газа без необходимости использования земли или других питательных веществ. Кажется, микробная ферментация открывает многообещающую новую главу в создании синтетических продуктов, но не ждите, что помидоры или кукуруза в ближайшее время начнут появляться из воздуха — это не искусственный фотосинтез. Понимание фотосинтеза столетие назад было примитивным, но Бертло во многом опередил свое время — его видение оказалось удивительно пророческим. Хотя люди до сих пор не поняли, как химически воспроизвести фотосинтез, стоит признать некоторые успехи, сделанные только за последнее десятилетие. Упомянутые компании могут помочь удалить избыток углекислого газа из атмосферы, одновременно предлагая решения для будущих продовольственных кризисов. А могут и не помочь. Это покажет только следующее столетие. По материалам статьи «100 years ago, scientists thought we’d be eating food made from air» Popular Science