«Точка зрения», «фокализация». Эти слова отсылают нас к теории повествовательной перспективы исследователя Ж. Жанетта и М. Бала. Нарратор (рассказчик), согласно исследованию, может занимать одну из трёх позиций: • быть всезнающим (то есть знать больше, чем главный герой); • быть на одном уровне с героем (знать то же, что и он); • быть позади (говорить читателю меньше, чем знает герой). Третий вариант часто встречается в детективном жанре. Например, одним из ранних носителей «уотсоновской перспективы» становится рассказчик из серии произведений Эдгара Аллана По («Убийство на улице Морг», «Тайна Мари Роже», «Похищенное письмо»). В отличие от рассказчика Конан Дойла, у рассказчика По нет чёткого характера. Собственно, и сам Огюст Дюпен предстаёт перед читателями «щелкунчиком», который «колет» загадки одну за другой. Его компаньон — персонаж-функция; он знакомит нас с гениальным Дюпеном и выгодно оттеняет его интеллектуальность собственной недогадливостью. Можно говорить о том, что не только образ Холмса совершил революцию. Образ Уотсона повлиял на жанр не меньше. Именно глазами Уотсона мы видим Холмса, именно Уотсону мы симпатизируем настолько, чтобы доверять его мнению относительно детектива. Его взгляд на сыщика — наш взгляд. Можно даже сказать, что за счёт выраженной эмпатии и большей эмоциональной восприимчивости Уотсон становится камертоном всего происходящего: он оценивает события не столько с логической, сколько с этической точки зрения. Его образ привносит гармонию. Кроме того, у Уотсона (вот так сюрприз!) есть личность и индивидуальные качества. Капитан Гастингс в серии рассказов о Пуаро уже проявляет себя не слишком сообразительным рассказчиком. Его натура «сконструирована» таким образом, чтобы у читателя была возможность раскрыть дело раньше него. Иерархия меняется: читатель может смотреть на Гастингса снисходительно, но с симпатией. Сам Пуаро в романе «Смерть лорда Эджвера» произносит: «— Ни один человек не должен учиться у другого. Каждый должен развивать свои собственные способности до предела, а не стараться подражать кому-то. Я не хочу, чтобы появился второй Пуаро, который по качеству будет уступать оригиналу. Я хочу, чтобы вы оставались Гастингсом, лучше которого не бывает. И вы действительно лучший в своём роде. В ваших мыслях, Гастингс, я нахожу пример деятельности нормального человеческого ума». Детектив нуждается в доверенном лице и хроникёре гораздо больше, чем другие, не обременённые интеллектуальным превосходством люди. Зачастую какой-нибудь Арчи Гудвин (из повестей о Ниро Вульфе) и ему подобные фокальные персонажи выполняют функцию «камертонов нормальности», помогая тем самым своим гениям адекватно оценивать мир и человечество. Время от времени они просто-напросто сбивают с них спесь. Благодаря помощникам и друзьям сыщики видят «дельту человечности» и помнят о том, что ум — не единственное преимущество; доброта, милосердие, верность, готовность пойти на риск ради торжества закона или справедливости — те качества, которые их восхищают и которые они находят в своих босуэллах. Можно даже сказать, что традиционный рассказчик из детективных романов служит буфером между гениальностью детектива и обыденностью мира. Роль «усреднённого» друга детектива на первый взгляд может показаться неблагодарной, второстепенной, но на самом деле она играет «первую скрипку». Ведь детектив, погружённый в мир преступлений, часто теряет связь с реальностью. Он видит мотивы и улики там, где обычный человек видит лишь случайность. Рассказчик же возвращает его на землю, становится неумолимо прямым и честным голосом, предостерегающим от поспешных выводов и ложных обвинений. Потребность детектива в его «летописце» — та самая затаённая потребность быть понятым, услышанным, оценённым, которая знакома всем без исключения; нужда в друге, который, не колеблясь ни минуты, выберет его — всегда его. Он поддержит в трудную минуту, разделит с гениальным детективом успех и поражение. И именно подобные отношения — дружба или плодотворное сотрудничество, не важно — делают детективные истории такими тонкими, психологически выверенными и захватывающими. В этом партнёрстве кроется глубокая истина о природе познания и человеческого взаимодействия. Гений, подобно ночному светилу, сияет своим уникальным светом, но именно рассказчик делает это сияние видимым и понятным для мира. Он не просто записывает наблюдения, он их интерпретирует, он придаёт им человеческое измерение. Тандем «детектив и рассказчик» — благословенный небом союз, где сверхчеловеческое и человечное дополняют друг друга, создавая гармоничную и убедительную картину мира.