Уильям Шекспир и Кристофер Марло — история одной мистификации
Вокруг фигуры Уильяма Шекспира как автора, приложившего руку к написанию величайших драматических произведений всех времён, исстари сложился культ. Хронику театра словно рассекли на два периода: до Шекспира и после него. Поклонение «сладкоголосому лебедю Эйфона», как его иносказательно величает в одическом стихотворении поэт Бен Джонсон, объясняется тем, что никому до Шекспира не удавалось с присущей ему виртуозностью соединить в театральных представлениях необразцовых героев, искусство создания саспенса, многозначность античных сюжетов и психологизм. «Он создал целое человечество», — так ёмко и сочно, согласно воспоминаниям, оценивал вклад Шекспира в мировую литературу Пушкин. Шекспир привнёс на подмостки новизну, свежесть подхода. Он взял за основу старые вечные истории, переделал их на новый лад и подарил миру новые, но такие же вечные. Однако мы многое упускаем, когда не учитываем опыт тех, кто подготовил сцену для восхождения Шекспира, его предшественников, главным из которых был Кристофер Марло — пожалуй, наиболее скандально известный английский драматург XVI столетия.
Сторонники мистификаций и теории антистратфордианства (по названию города, из которого был родом Шекспир) считали, что под маской официального автора «Макбета» и «Гамлета» скрывался кто-то другой. Возможно, группа людей. А возможно, Кристофер Марло, инсценировавший собственную гибель в 1593 году и создавший себе альтер-эго. Всё это теории. Где же истина? Откуда берёт начало популярнейшая загадка английской культуры, до сих пор будоражащая воображение литературоведов и историков? Марло и Шекспир. Наставник и ученик? Соавторы? Один человек?
В Англии эпохи правления Елизаветы I подход к системе образования претерпел существенные изменения, вследствие чего выходцы из низшего сословия получили возможность обучаться в привилегированных заведениях наравне с представителями знати. Эгалитарный уклон позволил свету науки и искусства пролиться в самые непоэтичные уголки королевства и отметить столпом сияния людей, рождённых хоть и в бедности, но — для незаурядных свершений. Театральная среда XVI века являла собой особенный, ни на что не похожий мир, где наравне властвовали противоположные силы; возвышенность и пошлость, гениальность и посредственность обладали равными шансами на успех, поскольку вкусы обывательской публики, колющей во время постановок грецкие орехи (их скорлупа усеивала пол «Глобуса» так, что нельзя было и шагу ступить в обуви на тонкой подошве), ещё не подверглись тщательной шлифовке. Театр времён Шекспира и Марло — столь отличный от современного, несовершенный, бедный на декорации, но всё же по-своему колоритный — вдохновлял на новаторство.
Сын сапожника, окончивший Кембриджский колледж Корпус-Кристи в статусе бакалавра, Марло был провозвестником реформации театра; он одним из первых популяризовал белый стих и наделил характеры драматических персонажей выпуклостью и противоречивостью. Именно он применял те революционные драматургические методики, которые разовьёт Шекспир, при написании пьес «Тамерлан Великий», «Мальтийский еврей», «Парижская резня», «Эдуард II». Марло принадлежит первая литературная обработка мифа о Фаусте — докторе, заключившем сделку с дьяволом ради постижения всех секретов мироздания. После осмысления Марло классического сюжета Мефистофель, посланник ада и спутник Фауста, предстанет таким, каким и запечатлеется в мировой культуре: лукавым и остроумным искусителем, несущим сокрытое ото всех бремя собственных прошлых заблуждений.
Мефистофель
Мой ад везде, и я навеки в нём.
Ты думаешь, что тот, кто видел Бога,
Кто радости небесные вкушал,
Не мучится в десятке тысяч адов,
Лишась навек небесного блаженства?
Образ дьявольской сущности, сардонической и печальной, имел несказанную силу воздействия на публику и уже тогда производил впечатление непреходящего архетипа. Даже Шекспир, словно делая Марло реверанс, упоминает Мефистофеля в пьесе «Винзорские проказницы»:
Пистоль
Эх ты, Мефистофель, чёрт остробородый!
(Обнажает меч.)
Марло и Шекспир — ровесники, но Марло куда раньше обрёл славу на избранном ими обоими поприще. Его превозносили за несомненную даровитость, а написанные им пьесы, укрепившиеся в репертуарах столичных театрах, шли с успехом. Ведя, как и в пору обучения в колледже, богемный образ жизни, Марло повергал в шок пуритан-современников своими откровенными выходками и тянущимся за ним «шлейфом» из интриг и пороков. Кроме того, распространялись упорные слухи, что Кристофер Марло не только занимался литературой, но и шпионил в пользу протестантской церкви. Якобы ещё в студенческую бытность Марло был завербован и долгие годы находился под покровительством власть имущих. Эта протекция, как поговаривали, позволяла ему вести тот образ жизни, который так возмущал всех окружающих, — но и стоила ему жизни. Многие всерьёз полагали, что смертельное ранение Марло в драке, произошедшей в 1593 году, было не случайностью, а спланированным убийством.
По мистическому совпадению после смерти Марло в творчестве Шекспира наметился этап наибольшей творческой самобытности, и из начинающего драматурга, пришедшего в Лондон с грошами в кармане и бесценным талантом, он постепенно превращается в корифея английской литературы. Интересно, что мы не можем наверняка говорить о том, как выглядел Кристофер Марло: портрет, на котором предположительно изображён он, по существу является портретом неизвестного человека, — лишь по году и месту написания исследователи сделали вывод, что позирующим мог быть он. Портреты Шекспира вызывают меньше споров, но лишь потому, что он прожил более долгую жизнь.
Со второй половины XVIII века в литературе набирает обороты концепция мистификаций. Авторство уже не является фактом, который запросто принимают на веру. Учащаются случаи литературного подлога: когда текст одного писателя выдают за творение пера другого. «Лихорадка подозрительности» заставляет специалистов усомниться даже в авторстве произведений, прежде не вызывавших никаких нареканий. Действительно ли Гомеру мы обязаны «Илиадой» и «Одиссеей»? Шекспир ли создал — в одиночку — такое количество шедевров? Прежде это было аксиомой, но теперь люди стали требовать весомых доказательств. Версия о том, что Шекспир и Марло — одна личность, впервые была предана широкой огласке в 1819 году в журнале «The Monthly Review» (в статье «Шекспир и его время»). Аргументами в пользу смелого предположения были одинаковый возраст двух драматургов и то поразительное обстоятельство, что итог земного пути одного из них знаменует зачин творческого триумфа второго. Это не могло не настораживать. Между двумя событиями искали взаимосвязь. В романе 1895 года «Это был Марло: история тайны трёх веков» писатель и юрист Уилбур Зиглер также предложил Марло на роль Шекспира, обосновав это излюбленным доводом приверженцев антистратфордианства: в завещании Шекспир ничего не говорит о своих рукописях; кроме того, между стилями Шекспира и Марло есть очевидные сходства. Во многом слияние личностей Марло и Шекспира появилось из-за недостатка биографических сведений об обоих. Справедливость требует, чтобы творчество двух драматургов всё же было разграничено: многие опытные исследователи-шекспиристы уверены, что это лишь умаляет достижения и Шекспира, и Марло.
Сведения, меняющие взгляд на творчество Шекспира и получаемые при тщательном изучении рукописей, выискиваются каждые десять лет и всегда вызывают споры. Смелые предположения относительно великого драматурга либо опровергаются, либо находят обоснование. В 1986 году в издании «Оксфордский Шекспир» опубликовали предположение, что восемь пьес Шекспир написал в соавторстве: такой вывод напрашивался по результатам графологического анализа. В 2016 году количество изменилось с восьми до семнадцати. В том обстоятельстве, что иногда Шекспир творил не в одиночку, нет ничего исключительного: во времена Елизаветы I произведения для сцены должны были создаваться непрестанно и в кратчайшие сроки, поэтому драматурги объединялись в артели. Так, например, в учёных кругах упрочилось мнение, что пьесу «Генрих VI» Шекспир написал совместно с Марло. Профессор Гэри Тейлор — активный участник исследования, по результатам которого был вынесен этот вердикт — объяснил, что он и его коллеги при формулировании алгоритма для компьютерного вычисления опирались на характерные слова и словосочетания, используемые драматургами. Словарь любимых выражений Уильяма Шекспира вобрал в себя tonight (сегодня вечером), beseech (умолять), gentle (нежный), answer (ответ), spoke (говорить). Кристофер Марло же, как было выявлено, чаще всего употреблял familiar spirit (знакомый дух), cull out (отринуть), oh hold me (о, удержи меня), see (смотреть), forsake me (оставь меня), curse (проклинать), ugly (уродливый), change (изменять) и многие другие.
Авторы, создавшие классические сочинения английской литературы XVI–XVII века, словно бы слились воедино со своими трудами. Растворились или сгорели в искусстве — но оставили свои шедевры потомкам. Вопрос о тесноте взаимосвязи Уильяма Шекспира и Кристофера Марло остаётся открытым, однако современным литературоведам удалось установить ранее неизвестные факты, которые будут полезны в будущих изысканиях.