5 отличных способов промыть вам мозги независимо от того, насколько вы умны

Просто оглянитесь вокруг, и вы увидите, что в мире полно людей с промытыми мозгами, которые делают нечто странное или даже нечто убийственное. Но уж вы-то, конечно, никогда не станете делать ничего подобного, правда? Так чем же отличаются от вас все эти люди? Почему всякие глупые (или ужасные) движения так легко набирают последователей, в том числе из среды интеллигентных и образованных людей? Вот что получилось при попытке в этом разобраться. 1. Идеи не имеют значения — людей волнует лишь то, что «работает» Наверное, большинство читающих это думают, что сайентология — это довольно смешная фигня, так что давайте используем её в качестве примера. Вы, вероятно, слышали все эти сумасшедшие мифы о том, что 75 миллионов лет назад злой правитель Ксену заморозил миллиарды себе подобных и похоронил их в земных вулканах. Если присоединиться к сайентологам означает поверить в такую чушь, то почему среди сайентологов наряду с десятками тысяч обычных людей встречаются люди успешные, богатые и ранее не страдавшие психическими заболеваниями? Позвольте показать, как сайентология творит свои чудеса. Вот, например, что советуют делать сайентологи, когда работа или жизнь становится невыносимой. И советы эти не сводятся к «проведите ритуал вызова тэтана» или к чему-то подобному. Вместо этого вам предложат сконцентрироваться на одной-единственной задаче и постараться выполнить эту задачу правильно и быстро. Так что вы будете думать не о ненавистной работе, а о задаче, которую нужно решить прямо сейчас. А после решения этой задачи у вас появится уверенность, позволяющая перейти к следующей задаче. И это великолепный совет: каждый успешный человек поступает именно так. «Но погодите-ка, — скажете вы, — сайентология ведь ничего не изобрела, она просто позаимствовала всё это из рассылки „10 советов, позволяющих работать лучше“. Это просто здравый смысл, и ничего более». Верно. Мифология совершенно не важна, если все эти ритуалы облегчают нашу жизнь. Каждый культ, политическая партия, группа людей, объединённых ненавистью к чему-либо, давно поняли, что людей можно легко заманивать в ловушку, если брать странные вещи и связывать их нитями здравого смысла так, что в итоге с ними согласятся все. Но почему же попавшие в ловушку люди никуда не уходят даже после того, как члены их группы начинают делать нечто отталкивающее? Ну… 2. Главным образом из-за страха Позвольте мне вернуться к любимому примеру. В начале фильма «Властелин колец» показывают масштабную битву между эльфами и орками. Не обязательно слушать голос за кадром, чтобы понять, за кого следует болеть в этой битве. Если вы завтра наткнётесь на группу ребят, избивающих орка в переулке, вы присоединитесь к ним, даже не спросив о причине драки и не узнав, что ребята сами украли у орка велосипед. Это просто не имеет значения, вы дрались бы на их стороне, даже если бы эти люди были неонацистами. Люди оправдывают свои ужасные действия, думая, что они сражаются с каким-то врагом, который намного хуже, чем они. Но всегда помните: людей в первую очередь определяет именно то, что они ненавидят. Подумайте о том, как мало люди в сети рассказывают о своих любимых группах, и как много тех, кто говорит о своей ненависти к группе Nickelback, например. Крепкие парни в средней школе не заботились о том, чтобы стать спортсменами, но очень заботились о том, чтобы не быть ботаниками. Вы никогда не можете понять, кем на самом деле хотите быть, но зато точно знаете, кем вы быть не хотите. Всё что вы знаете — независимо от того, насколько глупы или разрушительны ваши верования, — это то, что они просто помогают вам не встать на сторону какого-нибудь злодея, который, как вам кажется, есть. Подождите, не означает ли это, что члены группы, объединённой ненавистью к кому-то, на самом деле подпитывают друг друга и что противоборствующие стороны на самом деле находятся в странном симбиозе, который в конечном итоге обеспечивает их выживание? Да! Именно поэтому мы всегда приписываем отрицательные черты людям, с которыми не согласны. Нам недостаточно просто сказать, что антифеминистки не правы. Нам надо сказать, что они все толстые и бесполые. Консерваторы — отсталые жлобы, либералы — хиппи, у которых нет власти. А нашему собственному движению мы готовы простить многое, потому что, независимо от того насколько мы коррумпированы, мы, по крайней мере, не орки. 3. Друзья значат больше, чем политика Если вы поговорите с тем, кто был на войне, и спросите, как он через это прошёл, вряд ли вам что-то скажут о любви к своей стране или об убеждениях. Нет, он расскажет о парне рядом. Они прикрывали друг другу спину, именно так им удалось выжить. Вспоминается интервью с одним бывшим неонацистом, который примкнул к скинхедам, прежде чем понял, кто они. Через пару месяцев у него спросили: «Ну что, теперь ты ненавидишь евреев, не так ли?» И он, как и все, ответил: «Конечно». С течением времени он действительно научился ненавидеть евреев, но это пришло гораздо позже. А вначале речь шла о том, чтобы просто поддержать своих друзей. «Я бы никогда не согласился уничтожить целый народ лишь для того, чтобы понравиться своим друзьям!» — скажете вы. Может быть, но есть и более тонкие процессы, из-за которых вы можете вовлечься в то, что вам чуждо. Скажите честно: многие ли из вас действительно видят аргументы, которые приводят противоборствующие стороны? Когда возникает серьёзный спор, большинство людей не стремятся разобраться в его деталях, чтобы понять, как действовать эффективнее. Они просто следуют за своей группой. Всё потому, что в массе своей люди принимают те мнения, которые позволяют лучше вписаться в их социальную группу, потому что вписаться — куда важнее всякой абстрактной чуши о налогах и внешней политике. Мы всегда выбираем то, что для нас наиболее значимо. 4. Моральный кодекс у всех один и тот же, просто используется по-разному Считаете ли вы себя морально выше людей, которые сжигали ведьм? Хочется надеяться, что это так, ведь те люди казнили невинных женщин, основываясь лишь на нелепом суеверии. Но если бы вдруг выяснилось, что ведьмы не только реально существовали, но и всё сказанное о них было правдой? И что единственным способом остановить их было убийство? И тут становится понятно, что вы не обязательно терпимее по сравнению с охотниками на ведьм, вы просто не разделяете их веру в ведьм. И ваш моральный кодекс в действительности может быть таким же, как у них, но вы просто не согласны с ними в данном конкретном случае. А факты могут быть верными или неверными, но они не бывают моральными или аморальными. Теперь рассмотрим один серьёзный политический спор. И либералы, и консерваторы согласны с моральным принципом, что правительственная тирания — это плохо. Однако у них нет единого мнения о том, является ли реформа системы здравоохранения, проводимая президентом, примером такой правительственной тирании. И это не означает, что позиция одной стороны моральна, а другой — аморальна. Это лишь означает, что стороны исходят из разных фактических предпосылок. Бывает и так, что какая-то сторона просто лжёт о том, во что верит. Охотники на ведьм в действительности в ведьм не верили. Им просто нравилось калечить женщин. Консерваторы на самом деле не думают, что реформа здравоохранения — пример тирании. Им просто нужен предлог, чтобы оставить всех бедных людей больными. Но если спросить всех этих людей об их моральных ценностях, список во всех случаях будет один и тот же: минимизация ущерба, обеспечение справедливости, уважение к авторитетам, сохранение чистоты тела и ума. Если в списках и будут какие-то отличия, то очень незначительные. 5. Большинство людей попадает в свои группы случайно Когда кто-то хочет объективно выяснить, какая группа лучшая, почему-то всегда лучшей признаётся та, к которой принадлежит этот человек. Довольно странно, не так ли? Почитайте рассуждения о бедных участников форума по управлению благосостоянием — им совершенно ясно, что люди обеднели потому, что они настолько слабы и безнравственны, что не могут контролировать свои сиюминутные желания. Почти всегда люди считают смертным грехом нечто такое, что лично им ни в коем случае не грозит. Другими словами, мы стараемся настроить свой моральный кодекс так, чтобы встать на «правильную» сторону с минимальными усилиями. Вы можете думать об этом как о своих «моральных установках по-умолчанию», и определяются они тем, где вы родились, как вас воспитали и к какой группе друзей вы присоединились. Тот факт, что разные люди имеют разные моральные установки — а главное, верят в них одинаково сильно — понять почти невозможно. Признайтесь: вы тайно уверены, что никогда не стали бы расистом, доведись вам жить на юге США во времена рабовладения. А если бы вы были молодым немцем, то никогда бы не присоединились к сторонникам Гитлера. Если мы с помощью воображения переносимся в какое-то другое время и место, мы почему-то всегда уверены, что наша «моральная установка по-умолчанию» будет с нами, так как мы просто не представляем своей жизни без неё. И это ещё одна вещь, из-за которой мы никогда не сможем по-настоящему понять друг друга. И когда мы пытаемся заставить кого-то отказаться от его «моральной установки по-умолчанию», то, по сути, хотим, чтобы он: 1. отказался от того, что до сих пор прекрасно работало; 2. позволил гадам с той стороны победить; 3. предал своих друзей; 4. совершил нечто (в его представлении) аморальное. Многие скорее умрут, чем пойдут на такое.

Тем, кто потерял смысл жизни

Отрывок из книги знаменитого австрийского врача-психотерапевта Виктора Франкла, прошедшего через Освенцим для тех, кто потерял смысл жизни. Виктор Франкл — знаменитый австрийский врач-психотерапевт, психолог и философ, прошедший через Освенцим. Приводим главу из его книги. «Сказать жизни «Да!», над которой он работал в лагере и завершил после освобождения. Человек, утративший внутреннюю стойкость, быстро разрушается. Фраза, которой он отклоняет все попытки подбодрить его, типична: «Мне нечего больше ждать от жизни». Что тут скажешь? Как возразишь? Вся сложность в том, что вопрос о смысле жизни должен быть поставлен иначе. Надо выучить самим и объяснить сомневающимся, что дело не в том, чего мы ждем от жизни, а в том, чего она ждет от нас. Говоря философски, тут необходим своего рода коперниканский переворот: мы должны не спрашивать о смысле жизни, а понять, что этот вопрос обращен к нам — ежедневно и ежечасно жизнь ставит вопросы, и мы должны на них отвечать — не разговорами или размышлениями, а действием, правильным поведением. Ведь жить — в конечном счете значит нести ответственность за правильное выполнение тех задач, которые жизнь ставит перед каждым, за выполнение требований дня и часа. Эти требования, а вместе с ними и смысл бытия, у разных людей и в разные мгновения жизни разные. Значит, вопрос о смысле жизни не может иметь общего ответа. Жизнь, как мы ее здесь понимаем, не есть нечто смутное, расплывчатое — она конкретна, как и требования ее к нам в каждый момент тоже весьма конкретны. Эта конкретность свойственна человеческой судьбе: у каждого она уникальна и неповторима. Ни одного человека нельзя приравнять к другому, как и ни одну судьбу нельзя сравнить с другой, и ни одна ситуация в точности не повторяется — каждая призывает человека к иному образу действий. Конкретная ситуация требует от него то действовать и пытаться активно формировать свою судьбу, то воспользоваться шансом реализовать в переживании (например, наслаждении) ценностные возможности, то просто принять свою судьбу. И каждая ситуация остается единственной, уникальной, и в этой своей уникальности и конкретности допускает один ответ на вопрос — правильный. И коль скоро судьба возложила на человека страдания, он должен увидеть в этих страданиях, в способности перенести их свою неповторимую задачу. Он должен осознать уникальность своего страдания — ведь во всей Вселенной нет ничего подобного; никто не может лишить его этих страданий, никто не может испытать их вместо него. Однако в том, как тот, кому дана эта судьба, вынесет свое страдание, заключается уникальная возможность неповторимого подвига. Для нас, в концлагере, все это отнюдь не было отвлеченными рассуждениями. Наоборот — такие мысли были единственным, что еще помогало держаться. Держаться и не впадать в отчаяние даже тогда, когда уже не оставалось почти никаких шансов выжить. Для нас вопрос о смысле жизни давно уже был далек от того распространенного наивного взгляда, который сводит его к реализации творчески поставленной цели. Нет, речь шла о жизни в ее цельности, включавшей в себя также и смерть, а под смыслом мы понимали не только «смысл жизни», но и смысл страдания и умирания. За этот смысл мы боролись! Виктор Франкл. Сказать жизни «Да!». Психолог в концлагере. М., АНФ, 2014

20 пессимистичных, но очень точных мыслей Артура Шопенгауэра

Знаменитый мизантроп и женоненавистник, «философ пессимизма» Артур Шопенгауэр всем занятиям предпочитал чтение. Его библиотека насчитывала 1375 книг. «Не будь на свете книг, я давно пришел бы в отчаяние…», — говорил он. Произведённый Шопенгауэром метафизический анализ воли, его взгляды на человеческую мотивацию (именно он впервые употребил этот термин) и желания, афористичный стиль письма оказали влияние на многих известных мыслителей, включая Фридриха Ницше, Людвига Витгенштейна, Эрвина Шрёдингера, Альберта Эйнштейна, Зигмунда Фрейда, Карла Юнга, Льва Толстого и Хорхе Луиса Борхеса. Вот несколько мыслей философа, которого Лев Толстой называл «гениальнейшим из людей». Самая дешевая гордость — это гордость национальная. Она обнаруживает в зараженном ею субъекте недостаток индивидуальных качеств, которыми он мог бы гордиться; ведь иначе он не стал бы обращаться к тому, что разделяется кроме него еще многими миллионами людей. Кто обладает крупными личными достоинствами, тот, постоянно наблюдая свою нацию, прежде всего подметит ее недостатки. Но убогий человек, не имеющий ничего, чем бы он мог гордиться, хватает за единственно возможное и гордится нацией, к которой он принадлежит; он готов с чувством умиления защищать все ее недостатки и глупости. В нас существует нечто более мудрое, нежели голова. Именно, в важные моменты, в главных шагах своей жизни мы руководствуемся не столько ясным пониманием того, что надо делать, сколько внутренним импульсом, который исходит из самой глубины нашего существа. Внутренняя пустота служит истинным источником скуки, вечно толкая субъекта в погоню за внешними возбуждениями с целью хоть чем-нибудь расшевелить ум и душу. Девять десятых нашего счастья зависит от здоровья. Для нашего счастья то, что мы такое, — наша личность — является первым и важнейшим условием, уже потому, что сохраняется всегда и при всех обстоятельствах. Искренно друзья только называют себя друзьями; враги же искренни и на деле; поэтому их хулу следует использовать в целях самопознания, так как мы принимаем горькое лекарство. Для каждого человека ближний — зеркало, из которого смотрят на него его собственные пороки; но человек поступает при этом как собака, которая лает на зеркало в том предположении, что видит там не себя, а другую собаку. Богатство подобно соленой воде, чем больше ее пьешь, тем сильнее жажда. Это относится и к славе. Никакие деньги не бывают помещены выгоднее, чем те, которые мы позволили отнять у себя обманным путем, ибо за них мы непосредственно приобретаем благоразумие. Моя философия не дала мне совершенно никаких доходов, но она избавила меня от очень многих трат. Мудрецы всех времён постоянно говорили одно и то же, а глупцы, всегда составлявшие огромнейшее большинство, постоянно одно и то же делали — как раз противоположное; так будет продолжаться и впредь. Одним из существенных препятствий для развития рода человеческого следует считать то, что люди слушаются не того, кто умнее других, а того, кто громче всех говорит. Мысли выдающихся умов не переносят фильтрации через ординарную голову. Талант достигает цель, которую никто не может достичь; гений — ту, которую никто не может увидеть. Кто не любит одиночества, не любит и свободы. Не говори своему другу того, что не должен знать твой враг. Разумно было бы почаще говорить себе: «изменить я этого не могу, остаётся извлекать из этого пользу». Человек есть единственное животное, которое причиняет страдания другим без всякой дальнейшей цели кроме этой. Нас делает счастливым и несчастным не то, каковы предметы в действительности, а то, во что мы их путем восприятия превращаем. Чем мы являемся на самом деле, значит для нашего счастья гораздо больше, чем то, что мы имеем.

Принудительное счастье: как позитивное мышление портит нам жизнь

Датский психолог Свен Бринкман считает, что постоянные попытки «мыслить позитивно» и «стать лучшей версией себя» привели людей к эпидемии депрессии. По его мнению, давно пора уволить коучей и начать читать хорошие художественные романы вместо литературы по саморазвитию. В издательстве «Альпина Паблишер» вышла его книга «Конец эпохи self-help: Как перестать себя совершенствовать» — он предлагает семь правил, которые позволят избавиться от навязанной позитивной психологии. Тирания позитива Барбара Хелд, выдающийся американский профессор психологии, уже давно критикует явление, которое называет «тиранией позитива». Согласно ей, идея позитивного мышления особенно широко распространилась в США, но и во многих других западных странах в доморощенной психологии бытует мнение, что нужно «мыслить позитивно», «ориентироваться на внутренние ресурсы» и рассматривать проблемы как интересные «вызовы». Даже от серьезно больных людей ожидается, что из своей болезни они «извлекут опыт» и в идеале станут сильнее. В бесчисленных книгах по саморазвитию и «историях страданий» люди с физическими и психическими недугами рассказывают, что не хотели бы избежать кризиса, так как благодаря ему многому научились. Я думаю, немало из тех, кто серьезно болеет или переживает иной жизненный кризис, чувствуют давление необходимости позитивно относиться к ситуации. Но очень немногие вслух говорят о том, что вообще-то болеть — это ужасно и лучше бы с ними этого никогда не случалось. Обычно заголовок подобных книг выглядит так: «Как я пережил стресс и чему научился», и вряд ли вы найдете книгу «Как я испытал стресс и ничего хорошего из этого не вышло». Мы не только испытываем стресс, болеем и умираем, но еще и обязаны думать, что все это нас многому учит и обогащает. Если вам, как и мне, кажется, что тут что-то явно не так, то следует научиться обращать больше внимания на негатив и таким образом бороться с тиранией позитива. Это даст вам еще одну опору, чтобы твердо стоять на ногах. Мы должны вернуть себе право думать, что иногда все просто плохо, и точка. К счастью, это стали осознавать многие психологи, например критический психолог Брюс Левин. По его мнению, первый из способов, как профессионалы в области здравоохранения усугубляют проблемы людей, — это совет жертвам изменить отношение к ситуации. «Просто смотрите на это позитивно!» — одна из худших фраз, которую можно сказать человеку в беде. Кстати, на десятом месте в списке Левина стоит «деполитизация человеческих страданий». Это означает, что всевозможные человеческие проблемы списываются скорее на недостатки людей (низкую мотивацию, пессимизм и так далее), чем на внешние обстоятельства. Позитивная психология Как уже говорилось, Барбара Хелд — один из самых активных критиков позитивной психологии. Эта область исследования стала стремительно развиваться в конце девяностых. Позитивную психологию можно рассматривать в качестве научного отражения одержимости позитивом в современной культуре. Ее процветание началось в 1998 г., когда президентом Американской психологической ассоциации стал Мартин Селигман. До этого он был известен в основном благодаря своей теории о выученной беспомощности как факторе депрессии. Выученная беспомощность — это состояние апатии или, во всяком случае, недостатка воли к тому, чтобы изменить болезненный опыт, даже когда существует возможность избежать боли. Основанием для этой теории послужили опыты, в ходе которых собак били электрическим током. Когда Селигману надоело мучить животных (что и понятно) и захотелось чего-то более жизнеутверждающего, он обратился к позитивной психологии. Позитивная психология уже не ставит в центр внимания человеческие проблемы и страдания, что было характерно для этой науки раньше (Селигман иногда называет обычную психологию «негативной»). Скорее, это научное исследование хороших аспектов жизни и человеческой природы. В частности, рассматривается вопрос о том, что такое счастье, как его достичь и какие существуют позитивные черты характера. Став президентом ассоциации, Селигман воспользовался своим положением для продвижения позитивной психологии. Это удалось ему так хорошо, что сейчас даже существуют отдельные учебные программы, центры и научные журналы, посвященные этой теме. Немногие — если вообще какие-то еще — концепции в психологии столь стремительно и широко распространялись в массы. То, что позитивная психология так быстро стала частью культуры ускорения и инструментом оптимизации и развития, заставляет задуматься. Конечно, совершенно нормально изучать факторы, которые делают нашу жизнь лучше и повышают работоспособность. Однако в руках тренеров и коучей — или воодушевленных руководителей, прошедших краткие курсы по «позитивному лидерству», — позитивная психология быстро превращается в удобный инструмент подавления критики. Социолог Расмус Виллиг даже говорит о фашизме позитива, который, по его мнению, проявляется и в позитивном мышлении, и в концепции позитивного подхода к изменениям. Это понятие описывает форму контроля сознания, которая возникает, когда человеку разрешается думать о жизни только в позитивном ключе. По своему личному опыту могу добавить, что самый отрицательный опыт ведения научных дискуссий, несомненно, связан у меня именно с позитивной психологией. Пару лет назад я критически отозвался о позитивной психологии в женском журнале и газете, и реакция была весьма бурной и неожиданной. Три датских специалиста, которые профессионально занимаются позитивной психологией (и чьих имен я не буду здесь называть), обвинили меня в «научной недобросовестности» и отправили жалобу руководству моего университета. Обвинение в научной недобросовестности — самое серьезное из существующих в научной системе. В жалобе говорилось, что я выставляю позитивную психологию в однозначно плохом свете и намеренно смешиваю область исследования с практическим применением. К счастью, в университете жалобу категорически отклонили, но меня такая реакция сильно обеспокоила. Вместо того чтобы написать письмо в редакцию и вступить в открытую дискуссию, позитивные психологи решили очернить меня как профессионала перед руководством университета. Я упомянул этот случай, потому что вижу некую иронию в том, что позитивные психологи так активно избегают открытой научной дискуссии. Видимо, все-таки есть пределы открытости и позитивного подхода! (К счастью, спешу добавить я, далеко не все представители позитивной психологии ведут себя таким образом.) Как ни парадоксально, этот инцидент подтвердил мою идею тирании позитива. Негатив и критику (особенно самой позитивной психологии!) нужно искоренять. Очевидно, тут хороши любые средства. Позитивный, конструктивный, восприимчивый лидер Если вы когда-нибудь сталкивались с позитивной психологией (например, во время учебы, на работе, на мероприятиях по развитию персонала) и вас просили рассказать об успехах, тогда как вам хотелось обсудить досадную проблему, то вы, возможно, чувствовали неловкость, хотя и не понимали почему. Кому же не хочется быть продуктивным и компетентным специалистом и развиваться дальше? Во всяком случае, современные руководители охотно оценивают и поощряют своих подчиненных. […] Современный руководитель уже не выступает как жесткий и сильный авторитет, который отдает распоряжения и принимает решения. Он практикует форму мягкой власти, «приглашая» сотрудников к разговору об «успехах», чтобы «достичь максимального удовольствия от работы». Забудьте о том, что до сих пор существует четкая асимметрия власти между руководством и подчиненными, а одни цели намного более реальны, чем другие. Например, недавно на моей (в остальном замечательной) работе предложили сформулировать «видение» развития нашего института. Когда я сказал, что нам нужно стремиться стать средним институтом, это не вызвало воодушевления. Я имел в виду, что это реалистичная и достижимая цель для маленького университета в датской провинции. Но теперь все должно быть «мирового уровня» или входить в «топ-5», а путь туда, несомненно, доступен только тем, кто сосредоточен на возможностях и успехах. Это можно назвать принудительным позитивом. Годится только лучшее, а чтобы его добиться, надо просто не бояться мечтать и мыслить позитивно. Обвинение жертвы Как утверждают критики принудительного позитива, в том числе и вышеупомянутая Барбара Хелд, чрезмерная сосредоточенность на позитиве может привести к такому явлению, как «обвинение жертвы». Это значит, что всевозможные человеческие страдания или неприятности объясняются тем, что человек недостаточно оптимистично и позитивно относится к жизни или что у него недостаточно «позитивных иллюзий», которые защищают некоторые психологи, включая Селигмана. Позитивные иллюзии — это внутренние представления человека о самом себе, немного искаженные в лучшую сторону. То есть человек считает себя немного умнее, способнее и эффективнее, чем есть на самом деле. Результаты исследования (хотя они не вполне однозначны) говорят о том, что люди, страдающие от депрессии, на самом деле смотрят на себя более реалистично, чем те, кто от депрессии не страдает. Однако существуют опасения, что из-за позитивного подхода общество требует от людей быть позитивными и счастливыми и это парадоксальным образом создает страдания, так как многие чувствуют вину, если не всегда счастливы и успешны. […] «Жизнь трудна, но это само по себе не проблема. Проблема в том, что нас заставляют думать, что жизнь не трудна» Другая причина критики, которая тем не менее связана с предыдущей, — это преуменьшение роли контекста, что характерно для некоторых аспектов позитивного подхода. Если утверждается, что счастье человека зависит не от внешних факторов (социально-экономическое положение и так далее), которые якобы играют очень незначительную роль, а от внутренних, то вы сами виноваты, если несчастливы. Как пишет Селигман в своем бестселлере «В поисках счастья», уровень счастья лишь на 8–15% определяется внешними обстоятельствами — например, живет человек при демократии или диктатуре, богат он или беден, здоров или болен, образован или нет. Важнейший источник счастья, утверждает Селигман, кроется во «внутренних факторах», которые поддаются «сознательному контролю». Например, можно создавать позитивные чувства, благодарность, прощать обидчиков, быть оптимистом и, конечно, полагаться на свои ключевые сильные стороны, которые есть у каждого человека. Получается, что для того, чтобы стать счастливым, нужно найти свои сильные стороны, реализовать их и вырабатывать в себе позитивные чувства. Подчеркнутое значение «внутреннего», которое якобы поддается сознательному контролю, ведет к возникновению проблематичной идеологии, согласно которой нужно просто не отставать от других и развиваться — в частности, развивать способность к позитивному мышлению, чтобы выжить в культуре ускорения. Брюзжание Барбара Хелд предлагает альтернативу принудительному позитиву — жалобы. Она даже написала книгу, где рассказывает, как научиться брюзжать. Это что-то вроде литературы по саморазвитию для жалобщиков. Книга называется «Хватит улыбаться, начинайте брюзжать» (Stop Smiling, Start Kvetching). «Кветч» — слово из идиша, и точнее всего оно переводится как «брюзжание». Я не специалист по еврейской культуре (почти все знания о ней я почерпнул из фильмов Вуди Аллена), но мне кажется, что традиция жаловаться на все и вся способствует счастью и удовлетворенности. Как приятно собраться вместе и побрюзжать! Это дает обширные темы для разговоров и определенное чувство солидарности. Основная мысль книги Хелд заключается в том, что в жизни никогда не бывает хорошо все абсолютно. Иногда все просто не так плохо. Значит, причины для жалоб всегда найдутся. Падают цены на недвижимость — можно посетовать на обесценивание капитала. Если же цены на недвижимость растут, можно пожаловаться на то, как все вокруг поверхностно обсуждают растущий капитал. Жизнь трудна, но, по мнению Хелд, это само по себе не проблема. Проблема в том, что нас заставляют думать, что жизнь не трудна. Когда спрашивают, как дела, ожидается, что мы скажем: «Все отлично!». Хотя на самом деле все очень плохо, потому что вам изменил муж. Учась фокусироваться на негативном — и жаловаться на него, — можно выработать в себе механизм, который помогает сделать жизнь более сносной. Однако брюзжание — это не только способ справляться со сложными ситуациями. Свобода жаловаться связана с умением смотреть в лицо реальности и принимать ее такой, какая она есть. Это дает нам человеческое достоинство, в отличие от поведения вечно позитивного человека, который яростно настаивает, что не бывает плохой погоды (только плохая одежда). Бывает-бывает, мистер Счастливчик. И как приятно жаловаться на погоду, сидя дома с кружкой горячего чая! Нам нужно вернуть себе право брюзжать, даже если это не ведет к положительным изменениям. Но если может к ним привести, то тем более важно. И обратите внимание, что брюзжание всегда направлено вовне. Мы сетуем на погоду, политиков, футбольную команду. Виноваты не мы, а они! Позитивный подход, напротив, направлен вовнутрь — если что-то не так, надо работать над собой и своей мотивацией. Во всем виноваты мы сами. Безработные не должны жаловаться на систему социальной помощи — а иначе можно прослыть лентяем, — ведь можно просто взять себя в руки, начать мыслить позитивно и найти работу. Надо просто «поверить в себя» — однако это однобокий подход, который сводит важнейшие социальные, политические и экономические проблемы к вопросу мотивации и позитивности отдельного человека. […] Источник: «Теории и практики»

Забавная история о трудной работе переводчика в СССР

Переводчик Олег Дорман рассказывал: «Я был учеником Семена Львовича Лунгина. Однажды мы сидели на кухне у него дома и писали сценарий. В это время зашла его жена — Лилиана Лунгина, та которая перевела со шведского Малыша и Карлсона и которая корпела над очередным переводом в комнате. — Мальчики, — огорченно сказала она, — у меня там герой идет по аэропорту и держит в руке гамбургер. Я не знаю, что это такое. — Похоже на макинтош, — сказал Лунгин, — плащ наверное какой-то. — Хорошо, — обрадовалась Лилиана, — напишу, что он перекинул его через руку. Через несколько минут она снова вернулась и убитым голосом сообщила: — Он его съел».

19 вещей, которые изобрели женщины

Женщины — хоть им не всегда было легко оформить патент или получить признание, — ответственны за создание множества предметов, которые мы используем в повседневной жизни. 1. Бумажный пакет Новая модель бумажных пакетов появилась в Америке в 1868 году, когда работница хлопкопрядильной фабрики Маргарет Найт изобрела аппарат, делавший пакеты с плоским дном (до этого бумажные пакеты были больше похожи на конверты). Мужчина по имени Чарльз Аннан увидел их и попытался первым запатентовать идею. Однако Найт подала на него в суд и отсудила свой патент в 1871 году. 2. Кевлар Легкий высокопрочный кевлар — в пять раз прочнее стали — защитит вас от пули. Химик компании DuPont Стефани Кволек случайно изобрела его при попытке усовершенствовать покрытие для автомобильных шин. Патент она получила в 1966 году. 3. Мусорное ведро с педалью Лилиан Гилбрет дополнила сразу несколько существующих изобретений небольшими, но гениальными деталями. В начале 1900-х она изобрела полки на дверце холодильника, упростила открывалку для банок и сделала уборку более опрятной, добавив к мусорному ведру ножную педаль. Гилбрет больше всего известна своими новаторскими работами в области эффективного менеджмента и эргономики (совместно с мужем Фрэнком). Двое из их двенадцати (!) детей, Фрэнк-младший и Эрнестина Гилбрет, с юмором описали жизнь родителей, их работу и быт в книге «Оптом дешевле». 4. «Монополия» Элизабет Мэги придумала «Игру землевладельца», чтобы распространить экономическую теорию джорджизма и продемонстрировать игрокам несправедливость захвата земли, недостатки аренды и необходимость единого налога на землю. Мэги запатентовала настольную игру в 1904 году и выпустила ее на рынок в 1906-м. Почти 30 лет спустя некто Чарльз Дэрроу переделал дизайн и продал игру компании Parker Brothers под названием «Монополия». Компания выкупила патент Мэги на оригинальную игру за 500 долларов безо всяких роялти. 5. Дворники Водители скептически отнеслись к «дворникам», изобретенным Мэри Андерсон в 1903 году. Они считали, что куда безопаснее вести машину, когда ничего не видно из-за дождя и снега, чем отвлекаться от дороги и нажимать на рычаг, чтобы очистить стекло. (Другая изобретательница, Шарлотта Бриджвуд, предложила автоматическую версию дворников с электрическим колесиком в 1917 году. Впрочем, ее дворники тоже не пришлись ко двору.) Но к тому моменту, когда патент Мэри Андерсон истек, то есть к 1920 году, дворники уже набирали популярность. «Кадиллак» первым поставил их на поток и встроил в машины всех моделей — а остальные автомобильные концерны вскоре последовали его примеру. 6. Одноразовые подгузники Когда Марион Донован в 1951 году запатентовала непромокаемые подгузники Boater, переодевание не стало идеально «чистым». Но жизнь родителей — да и детей тоже — изменилась навсегда. Непромокаемое покрытие подгузника, изначально сделанное из шторки для душа, стало продаваться в знаменитом универмаге «Сакс на Пятой авеню». Донован продала патент корпорации Keko за 1 млн долларов, а несколько лет спустя создала одноразовую модель подгузников. «Памперсы» появились в 1961 году. 7. Посудомоечная машина Первая посудомоечная машина, запатентованная в 1886 году, соединяла в себе кипятильник для подогрева воды, агрегат для подачи ее под давлением, колесо и решетку вроде тех, которые до сих пор используются для сушки посуды. Изобретательница, Жозефина Кокрейн, никогда не использовала ее сама, но сильно упростила жизнь своим служанкам. 8. Канцелярская замазка Задолго до появления клавиши delete секретарша Бетт Несмит Грэм тайком использовала белую темперную краску для исправления своих опечаток. Она годами совершенствовала формулу в собственной кухне, прежде чем запатентовать «Штрих» в 1958 году. А в 1979 году ее компанию купил Gillette — за 47,5 млн долларов. 9. Алфавитные кубики В наши дни дети не читают книжек, написанных консервативной авторшей Аделиной Уитни — и это, пожалуй, к лучшему. Но деревянные кубики, которые она запатентовала в 1882 году, по-прежнему помогают им выучить алфавит. 10. Шкала Апгар Жизнь — это серия проверок, и начинается она с теста по шкале Апгар, названной в честь акушерки-анестезиолога Вирджинии Апгар. В 1952 году она стала проверять новорожденных через минуту и 5 минут после рождения, чтобы определить, нуждаются ли они в немедленной реанимации. Спустя примерно 10 лет медицинское сообщество придумало бэкроним (акроним, который соответствует уже существующему слову), помогающий запомнить критерии шкалы: окраска кожного покрова (англ. Appearance), частота сердечных сокращений (Pulse), рефлекторная возбудимость (Grimace), мышечная активность (Activity) и дыхание (Respiration). 11. Сигнальные ракеты Когда-то все сообщение между кораблями сводилось к размахиванию цветными флажками и фонарями и реально громким крикам. Марта Костон не сама дошла до идеи сигнальных ракет: план она нашла в записной книжке своего недавно умершего мужа. Решительная вдова 10 лет работала с химиками и пиротехниками, чтобы воплотить идею в жизнь. Но в патенте 1859 года она названа лишь администраторшей — звание изобретателя получил мистер Костон. 12. Циркулярная пила Ткачиха Табита Бэббитт первой предложила рабочим на пилораме использовать циркулярную пилу взамен обычной, которую два человека должны были двигать вперед-назад. Она сделала прототип и прикрепила его к своей прялке в 1813 году. Община шейкеров, в которой жила Бэббитт, не одобрила идею подать заявку на патент, но с удовольствием воспользовалась самим изобретением. 13. Втягивающийся поводок Собачница из Нью-Йорка Мэри Делане запатентовала первый втягивающийся поводок в 1908 году. Он крепился к ошейнику, удерживая барбоса на привязи и одновременно давая ему немного больше свободы. Кстати, 11 лет спустя некто Р.Ч. О’Коннор запатентовал первые вожжи для детей. Совпадение? Возможно. 14. Перископ и лампа для подводных лодок Недостаток источников не позволяет углубиться в биографию Сары Матер, изобретательницы XIX века. Зато предложенное ею сочетание перископа и лампы для подводных лодок, запатентованное в 1845 году, говорит само за себя. 15. Стол-кровать Встраиваемая кровать, изобретенная Сарой Гуд, не просто позволила увеличить жилое пространство в маленьких домах, но еще и сделала изобретательницу первой афроамериканкой, получившей патент США (дело было в 1885 году). Полнофункциональный секретер можно было использовать днем, а ночью он складывался и превращался в удобную кровать. Еще одно аналогичное изобретение, известное под названием «кровать Мерфи», появится примерно 15 лет спустя. 16. Солнечный дом Место биофизика Марии Телкес было в доме — первом доме, на 100 % работавшем на солнечной энергии. В 1947 году венгерская ученая изобрела термоэлектрический генератор для обогрева «Довер-Хауса» — клиновидного здания, которое она задумала вместе с архитектором Элеанор Рэймонд. Телкес использовала глауберову соль, продукт воздействия серной кислоты на хлорид натрия, чтобы запасти тепло в преддверии бессолнечных дней. «Довер-Хаус» пережил три массачусетских зимы, прежде чем система отказала. 17. Скотчгард Похоже, пятна побеждаются пятнами. В 1952 году химик компании 3M Петси Шерман была совершенно сбита с толку, когда не смогла оттереть от башмака лаборантки пятно фторсодержащего каучука. Пятно никак не повлияло на цвет обуви и при этом отталкивало воду, масло и другие жидкости. Шерман и ее соавтор Сэмюэль Смит назвали состав «скотчгард». Теперь он охраняет наши с вами диваны. 18. Невидимое стекло Первая женщина-ученый в General Electric, Кэтрин Блоджетт, в 1935 году открыла способ переноса тонкой мономолекулярной пленки на стекло и металл. Результат — стекло, которое не отсвечивает и не искажает изображение. Оно произвело революцию в производстве фотоаппаратов, микроскопов, очков и многого другого. 19. Компьютеры Ролевая модель для всех женщин в компьютерной отрасли — Грейс Хоппер. Она и Говард Айкен в 1944 году спроектировали гарвардский компьютер «Марк 1» — пятитонную машину, которая занимала целую комнату. Хоппер изобрела компилятор, который переводил написанный текст в компьютерный код, и придумала слова «баг» и «дебаггинг», когда ей пришлось доставать из устройства трупики мотыльков. В 1959 году Хоппер была членом группы, изобретшей Кобол — один из первых современных языков программирования.

Рецепт счастья от Альберта Эйнштейна стоимостью $1,56 млн

Рецепт счастья от создателя теории относительности звучит очень просто: «Тихая, скромная жизнь приносит больше радости, нежели гонка за успехом в постоянном возбуждении». Эйнштейн написал эти слова в 1922 году во время визита в Токио. Таким образом он отблагодарил посыльного, когда у него не нашлось мелких денег на чаевые. Спустя 95 лет записка ушла с молотка за баснословные $1,56 млн при стартовой цене в $2 тыс. Осенью 2017 года газета Times of Israel сообщила, что две короткие записки Эйнштейна, написанные им во время поездки по Японии, выставлены на аукцион в Иерусалиме. Альберт Эйнштейн передал их курьеру в Токио, кратко описав свою теорию счастливой жизни. В 1922 году, когда гениальный ученый проводил курс лекций в Японии. «В тот день курьер прибыл в отель "Империал" в Токио, чтобы доставить сообщение Эйнштейну, но, то ли сам он, следуя местной традиции, отказался брать чаевые, либо у Эйнштейна не было мелких денег, но, в любом случае, ученый не захотел его отпускать с пустыми руками, а потому написал ему две записки от руки на немецком языке», – сообщает газета. Эйнштейн, который уже знал тогда о скором присуждении ему Нобелевской премии сказал посыльному, что, «если повезет, эти записки принесут куда больше, чем обычные чаевые». Второй подарок Эйнштейна курьеру, текст которого гласит: «Где есть воля, есть и путь», ушла с молотка за $240 тыс. при стартовой цене в $1 тыс. Эйнштейн понимал ценность любой сделанной им записи. Именно поэтому он завещал свой архив Еврейскому университету в Иерусалиме, отмечают израильские СМИ.

Инопланетяне существуют, а мы их просто не видим?

Чуть больше 80 лет назад человечество впервые начало транслировать радио- и телевизионные сигналы с достаточной силой, чтобы они покинули атмосферу Земли и продвинулись вглубь межзвездного пространства. Если кто-то, живущий в далекой звездной системе, бдительно следит за этими сигналами, он не только сможет их поймать, но и сразу же идентифицирует их отправителя как разумный вид. В 1960 году Фрэнк Дрейк первым предложил поискать такие сигналы, исходящие от других звездных систем, используя большие радиотарелки, что привело к инициативе SETI: поиску внеземного разума. Но за последние полвека мы разработали куда более эффективные средства связи для всего земного шара, чем радио- и телесигналы. Значит ли это, что поиск инопланетян в электромагнитном спектре больше не имеет смысла? Этот вопрос, конечно, необычайна спекулятивный, но дает нам возможность взглянуть на собственный технический прогресс и рассмотреть, как он мог бы проходить в других местах Вселенной. В конце концов, если кто-то из общества, в котором общаются сигналами барабанов и костров, окажется глубоко в лесу, он может прийти к выводу, что разумной жизни вокруг не существует. Но дайте ему телефон, и он сможет связаться с родственниками. Наши выводы могут быть столь же предвзятыми, как и методы, которые мы применяем. Механизм электричества начали понимать только в конце 18 века, благодаря работам Бена Франклина. Сила электричества начала питать наши провода и другие устройства только в 19 веке, а явления классического электромагнетизма начали понимать только во второй половине этого века. Первые передачи электромагнитных сигналов состоялись только в 1895 году, а радиовещание вывело нас в межзвездную среду только к 1930-м годам. Скорость света тоже весьма ограничена: если наши радиосигналы летят через межзвездное пространство всего 80 лет, это значит, что только цивилизации в радиусе 80 световых лет могут уловить эти сигналы и только цивилизации в радиусе 40 световых лет могут поймать сигнал и отправить обратно ответ, который к сегодняшнему дню уже бы пришел. Если парадокс Ферми ставит вопрос «где все?», ответом будет «не в радиусе 40 световых лет от нас». Но что это может говорить о разумной жизни во Вселенной? Да ничего. Хотя в нашей галактике могут быть сотни миллиардов звезд и около двух триллионов галактик в наблюдаемой Вселенной, в пределах 40 световых лет от Земли есть меньше 1000 звезд. Кроме того, электромагнитные сигналы, уходящие от Земли в межзвездное пространство, уменьшаются, а не увеличиваются. Теле- и радиовещательные сигналы все чаще проходят по кабелям или передаются через спутник, а не башни телерадиовещания на Земле. Пройдет еще столетие, и, вероятнее всего, сигналы, которые мы отправляли на протяжении всего 20 века, перестанут уходить с Земли вовсе. Возможно, инопланетная цивилизация сделает вывод, что эта голубая, водная планета с жизнью достигла определенного этапа развития, а после была разрушена, и сигналы перестали отправляться. Другими словами, делать выводы о том, что есть, а чего нет, по определенной форме электромагнитного сигнала — совершенно ошибочная стратегия. Если бы мы посмотрели на Землю с близкого расстояния в видимом свете, мы, несомненно, решили бы, что она обитаема: свечение городов ночью — это безошибочный признак активности. Но такое световое загрязнение — это относительно новое явление. Мы постоянно учимся и вкладываем деньги, усилия и время, чтобы от него избавиться. Нет никаких причин полагать, что к концу 21-22 века Земля будет выглядеть так же, как сейчас, а не так, как выглядела миллиарды лет до этого: темная, местами подсвеченная сияниями, грозами или вулканами. Но если искать не электромагнитные сигналы, то что? Все сущее во Вселенной ограничено скоростью света, а любой сигнал, созданный на другой планете, должен как-то себя проявить, чтобы мы могли его заметить. Эти сигналы делятся на четыре категории: Электромагнитные сигналы, включающие любую форму света любой длины волны, который мог бы указать на присутствие разумной жизни Гравитационно-волновые сигналы, которые — в случае принадлежности к разумной жизни — мы сможем засечь достаточно чувствительным оборудованием из любой точки Вселенной Нейтринные сигналы — которые хоть и чрезвычайно рассеянные на больших расстояниях — могли бы стать безошибочным признаком в определенных условиях Наконец, макроскопические космические зонды, роботизированные, компьютеризированные, автономные или населенные, которые приближаются к Земле Удивительно, но наше фантастическое воображение сосредоточено почти исключительно на четвертой возможности, которая наименее вероятна. Когда думаешь об огромных расстояниях между звездами, о том, сколько звезд располагают потенциально обитаемыми планетами (или даже спутниками), и сколько нужно ресурсов, чтобы физически отправить космический зонд с одной планеты на другую планету, у другой звезды, такой метод сообщения кажется совершенно безумным. Куда проще построить детектор, который мог бы исследовать различные регионы неба и находить сигналы, которые стопроцентно укажут на существование разумной жизни. С точки зрения электромагнитного спектра, мы знаем, как наш живой мир реагирует на времена года. Зимой и летом наша планета «светится» по-разному. Вместе с переменой времен меняются и цвета в различных частях нашей планеты. Имея достаточно большой телескоп (или массив телескопов), можно было бы разглядеть отдельные признаки нашей цивилизации: города, спутники, самолеты и прочее. Но, возможно, самое лучшее, что мы могли бы найти, это изменения природной среды, соответствующие тому, что создала бы только разумная цивилизация. Мы пока такого не делали, но, возможно, крупномасштабные модификации планеты — вот что нам стоило бы поискать. Не забывайте, что цивилизация, которую мы найдем, вряд ли будет технологическим младенцем, как мы. Если она выжила и пережила все катастрофы, она будет на десятки или сотни тысяч лет старше и продвинутее нас. Просто вспомните, какими мы были всего 200 лет назад. Возможно, по мере того как наша технология гравитационных волн станет достаточно развитой, чтобы засечь первые сигналы Вселенной, мы начнем открывать более тонкие проявления деятельности в космосе. Возможно, мы сможем определить планету с десятками тысяч спутников на орбите по ее уникальному гравитационно-волновому отпечатку. Сейчас эта область очень молода, поэтому ей предстоит долгий путь. Но эти сигналы не исчезают так, как это делают электромагнитные сигналы, и не существует способа их скрыть. Возможно, через сотню-другую лет это будет наш главный инструмент исследования космоса. Но есть еще вариант. Каким источником энергии будет пользоваться достаточно развитая цивилизация? Может быть, ядерным. Вероятнее — это будет энергия синтеза, особый ее тип, который отличается от того, что протекает в ядрах звезд, и испускает очень и очень специфическую нейтринную сигнатуру в качестве побочного продукта. И эти нейтрино будут прямо указывать на то, что энергия рождается не в естественном, а в техногенном процессе. Если мы сможем предсказать, что это за сигнатура, понять ее, построить детектор для нее и измерить, мы сможем найти цивилизацию, работающую на ядерном синтезе, где угодно, и нам не придется беспокоиться, передает ли она радиосигналы или нет. Пока она вырабатывает энергию, мы сможем ее найти. Источник: Hi-News

Ностальгия: болезнь или лекарство для души?

Бесконечные истории старшего поколения о том, как оно потеряло на войне ногу, как колбаса была по 2,20, а досуг они с друзьями проводили более осмысленно, отрастив бороды и кормя комаров на Байкале, традиционно раздражает молодежь. С другой стороны, запах маминых духов и любимая песня десятилетней давности — ничто так остро не заставляет почувствовать себя собой. Нытье о потерянном рае или эволюционно оправданный механизм? Журналисты жалобно тянут за одежду ученых и просят умных дяденек объяснить. Термину «ностальгия» всего лишь триста лет, он возник в Швейцарии в 1688 году. Врач Йоханнес Хоффер придумал название болезненным состояниям, распространенным среди швейцарских солдат-наемников. Их причиной медик считал навязчивое желание вернуться домой. Nostos по-гречески — «возвращение домой», algos — «боль». В XVII веке ностальгия квалифицировалась как «неврологическая патология, вызванная бесами». Помимо демонической версии, среди медиков Гельвеции также бытовала интересная теория, связанная с колокольчиками альпийских коров. Будто бы их неумолчное звякание повредило барабанные перепонки и добралось до мозга, в связи с чем в экстремальных условиях доблестные воины натурально дурели. Научный прогресс следующих столетий отринул коров, и в XIX–XX веках, в звездный час психоанализа, ностальгию уже считали формой психоза («иммигрантский психоз»), формой проявления такой распространенной душевной патологии, как меланхолия, а также отдельным «репрессивно-компульсивным расстройством». В наше время одним из ведущих исследователей ностальгии в мире является доктор Константин Седикидес и его команда психологов из Университета Саутгемптона (Великобритания). Их исследования подтвердили очевидное предположение, что феномен одинаково распространен во всем мире, и выявили менее очевидное — что люди начинают тосковать по прошлому уже с семилетнего возраста (каникулы, подарок на тот день рождения). Десятилетняя работа команды специалистов из разных уголков мира с использованием Саутгемптонской шкалы ностальгии выносит бывшему психозу оправдательный приговор. «Факторы ностальгии у гражданина Англии ничем не отличаются от аналогичных у африканца или жителя Южной Америки», — говорит доктор Вилдшут из британской команды. Универсальные темы для поныть и повздыхать: воспоминания о друзьях детства, ушедших родных, свадьбы и другие праздники, музыка, романтические закаты на водоемах. В картине обычно присутствует главный герой, окруженный близкими людьми. Большинство респондентов испытывают ностальгию по меньшей мере раз в неделю, и почти половина — через день. Обычно триггером выступают неприятные события и чувство одиночества. Опрошенные сообщают, что сеансы ностальгии (ученые отделяют их от обычных воспоминаний) помогают им вернуть душевную гармонию. Для получения научных подтверждений этому психологи собрали группы в лаборатории и испортили им настроение, дав почитать статьи об ужасных бедствиях и сообщив результаты пройденного накануне психологического теста — мол, он выявил, что вы исключительно одиноки. И грустящие люди стали чаще, чем обычно, предаваться ностальгии, которая улучшила их состояние. Безусловно, ностальгия — не чисто позитивное состояние: приятные воспоминания всегда омрачает ощущение, что они навсегда потеряны. Но тем не менее опыты показывают: положительные компоненты эмоции более сильны, чем отрицательные. Помимо радужных картинок о самых счастливых минутах жизни, ностальгирующие люди чаще всего вспоминают тяжелые ситуации, в которых кто-то помог им, и все кончилось хорошо. Такие воспоминания делают их сильнее, щедрее и открытее к проблемам других. Кроме многократно подмеченного писателями факта, что прошлое моментально оживает перед глазами при вдыхании связанного с ним запаха, хорошо работает музыка. Доктор Вингерхойтс из Университета Тильбурга (Нидерланды) экспериментально доказал, что от прослушивания старых любимых хитов становится не просто теплее на душе — температура повышается физически. Аналогичные исследования проводила Синь Е Чжоу, сотрудница Университета имени Сунь Ятсена в Гуаньчжоу (КНР). Эксперимент длиной в месяц выявил, что больше студентов ностальгируют в холодные дни, а группы, сидящие в прохладных комнатах (20 градусов) чаще ударяются в мемуарный эскапизм, чем везунчики, которым включили отопление, и ощущают себя теплее. Доктор Виндшут делает выводы, что ностальгия — механизм эволюции, который служит улучшению физического и психического комфорта, необходимого для выживания в сложных условиях. Конечно, воспоминания могут быть и болезненными, например когда человек после потери близкого фиксируется на светлых моментах их общего прошлого и в итоге углубляет скорбь. Но эти случаи — в меньшинстве. Исследователи выяснили, что склонные к ностальгии люди реже чувствуют себя потерянными. Чтобы понять корреляцию между воспоминаниями и ощущением себя как цельной личности, доктор Клэй Рутледж с коллегами из Университета Северной Дакоты (США) провели серию экспериментов над взрослыми американцами, британцами и голландцами. Они ставили подопытным любимые песни, и те больше, чем накануне, склонялись к выводам вроде «жизнь стоит того, чтобы ее прожить», чаще заявляли, что они любимы. Тогда психологи попробовали исследовать эффект в противоположном направлении, пытаясь вызвать экзистенциальный страх и неуверенность в будущем. Они представили группе эссе якобы авторства философа Оксфордской школы, в котором он пишет, что жизнь бессмысленна, поскольку каждый отдельно взятый человек может дать миру лишь «ничтожный, жалкий и бесполезный вклад». Ознакомившиеся с эссе ностальгировали чаще, чем те, кто его не читал. А те, кто ностальгировал перед чтением опуса мизантропа, чаще говорили, что философ их не убедил. Помимо грустных мыслей, ностальгия помогает также побороть страх смерти. Что логично — если в жизни были хорошие моменты, не так жалко умирать, по сути так ничего и не успев. Зависимость явления от возраста исследовала Джессика Хеппер и Университета Суррея (Великобритания). Оказалось, что к ностальгии склонны молодые люди, а к зрелости ее показатели падают, чтобы вернуться в старости. По словам Хеппер, функция ностальгии — помочь приспособиться к переменам. Молодые съезжают от родителей, начинают работать и заглушают сложности адаптации к взрослому миру воспоминаниями о семейных ужинах и школьных проделках. Старики надевают пеструю вуаль былых побед на морщинистые лица, чтобы не видеть приближающийся гроб. Часто ностальгия — это внутреннее нытье с рефреном «вот были хорошие деньки, не то что сейчас». Часто, но не всегда. С психологическим созреванием приходит «конструктивная ностальгия», осмысление прошлого и извлечение уроков. Такие свободные от сравнений практики используются в преподавании психологии как инструмент оценки студентами поведения людей в сложных ситуациях, в домах престарелых, в тюрьмах и группах реабилитации больных. Если вы не невротик и не склонны избегать настоящего, погружаясь в прошлое или мечтая о будущем, доктор Седикидес рекомендует ностальгировать 2–3 раза в неделю во имя полноты и радости жизни. Когда Хэмфри Богарт в «Касабланке» говорит: «У нас всегда будет Париж», это бриллиант ностальгии, ценность, которую никто не сможет забрать. Источник: Журнал «Нож»