Меня называли совёнком, рыбкой и пандочкой. Нет, я не сверхъестественное существо и не персонаж из детской книжки. У меня просто были отношения. Подобные ласковые имена жили месяцами или годами. Я к ним так привыкла, что слышать «Элизабет» или «Лиз» для меня стало каким-то тревожным звонком — наверное, что-то серьёзное случилось, раз парень назвал меня по имени. Разумеется, я шучу. Тем не менее, «зайки» и «котята» так приживаются в нашем сознании, что нам становится сложно идентифицировать себя без них, когда мы состоим в романтических отношениях с человеком. Как-то раз я задалась вопросом: стоит ли за этим научное объяснение? Это признак здоровых отношений или нездоровых? Какова вероятность, что у пар, ласково зовущих друг друга милыми прозвищами, более крепкие и перспективные отношения? Поиск литературы показывает, насколько мало эти вопросы были изучены с научной точки зрения. Доказательства, которые я отыскала на просторах интернета, в большинстве случаев основаны на нескольких социальных опросах, которые не полностью отражают репрезентативную выборку форм любви. Похоже, что никто не проводил различий между гетеросексуальными и гомосексуальными парами. Но речь не об этом. Из того, что было мной изучено, и из опыта некоторых людей в моём окружении, я выяснила, что «звериные» прозвища приносят пользу отношениям. Причём прозвища необязательно должны быть широко известными. Некоторые пары подходят к данному вопросу весьма креативно, да и одно и то же слово на разных языках будет звучать ещё более необычно. Например, французы говорят «mon petit chou», что может переводиться и как «тыковка», и как «букашечка». А голландцы говорят «dropje», что означает «шоколадка» или «конфетка». Но если вы захотите поискать научный труд по теме «сладких прозвищ», то, вероятно, натолкнётесь на одну выдающуюся статью: ‘Sweet Pea’ and ‘Pussy Cat’, авторы которой исследовали 154 пары, где мужчина и женщина называли друг друга «булочками» и «солнышками», с целью проанализировать уровень доверия и любви в отношениях. Статья впервые увидела свет в 1993 году в периодическом издании Journal of Social and Personal Relationships. Автор работы, Кэрол Дж. Брюсс, провела данное исследование в рамках магистерской диссертации. Самое интересное, что 27 лет спустя она по сей день получает от читателей интересные вопросы. «Я просто загорелась этой идеей тогда, — говорит Кэрол. — Все эти забавные ласковые прозвища — это своего рода микромоменты, из которых состоят прекрасные отношения». Брюсс подходит к данному вопросу с антропологической точки зрения. Для неё человеческие отношения — это крошечная культура со своим языком. Диалектом, если хотите. По её мнению, слова нежности очень важны, особенно когда в паре возникают конфликты. «Если возникает чёрная полоса, никогда не поздно прибегнуть к юмору и игривости, — утверждает Кэрол. — Думаю, что это чисто человеческое поведение — использовать язык во имя собственных целей. Так и появляются те милые прозвища». В исследовании Кэрол использовала сложный на слух научный термин «идиосинкразическое общение», чтобы рассказать о влиянии на отношения псевдонимов и других видов «инсайдерского» языка. Кэрол выяснила, что такое уникальное общение напрямую связано с позитивным настроем в паре. «Если мы не можем смеяться друг над другом, — говорит она, — то мы слишком серьёзны. Лёгкость и комфорт должны присутствовать в отношениях». Понятие нормальности в использовании нежных прозвищ у всех разное. Поэтому всегда любопытно задавать вопросы людям разных культур и менталитетов. Пеппер Шварц, сексолог, профессор социологии в Вашингтонском университете в Сиэтле, написала книгу под названием The Normal Bar, в которой были собраны данные от 100000 участников, принимавших участие в онлайн-опросе, где респондентов спрашивали о секретах счастья в отношениях. Авторы исследования собрали ответы участников из нескольких стран — Канады, Англии, Франции, Италии, Испании, Венгрии, Австралии, Новой Зеландии, Филиппин и Китая. В итоге было обнаружено, что 76% опрошенных использовали в качестве уменьшительно-ласкательных прозвищ названия животных. В основном это были пары, состоящие в браке от двух лет. Шварц напоминает, что ласковые прозвища важны ещё и тем, что ими проще выразить восхищение партнёром и привязанность к нему. «Кому-то действительно проще сказать: «Котя, ты выглядишь прекрасно!», чем «Я люблю тебя». Вообще такие слова, как «малыш», «милая», «зайка» и прочие, означают особую близость по отношению к любимому человеку. Хелен Фишер, антрополог и исследователь человеческого поведения из Ратгерского университета в Нью-Джерси, считает, что процесс присвоения любимому человеку особого имени может быть похож на то, как родители дают своим детям ласковые имена зверёнышей. «Это просто естественный способ выражения человеческой любви», — говорит Фишер. Однако не всем нравится, когда их кличут «именами животных». Британская писательница Мэгги Арана издала книгу под названием Stop Calling Him Honey…and Start Having Sex! В ней автор утверждает, что ласковые прозвища разрушают сексуальные отношения и перебрасывают партнёров на уровень «соседей по комнате». Книга основана на личном опыте Арана и анекдотических историях от других пар, которые пришли к отношениям через дружбу. «Имена «зверушек» не обязательно убьют вашу сексуальную жизнь, но они определённо коснутся её», — говорит Мэгги. Арана считает, что настоящее имя человека — это то, что действительно важно. «В душе мы все эгоисты, и нам нравится слышать свои имена, — говорит она. — Мне сложно представить, как после «тыковки» и «улиточки» можно плавно перейти к сексу». По-моему, нужно склоняться к тому, что все человеческие отношения особенны. Если обоим партнёрам нравится называть друг друга таким образом, то это их право и их счастье. То, что для вас звучит странно, для других будет звучать очень привлекательно. Однако есть следующий момент: нежности вне дома. Очень многие смущаются, когда их публично называют «зайками». А другие могут почувствовать себя гендерно ущемлёнными. Но повторюсь снова: ваше право. Выбирайте то, что подойдёт вашей паре. По материалам статьи «Why Do We Use Pet Names in Relationships?» Scientific American Перевод: Юлия Стржельбицкая