9 способов, которые помогут выбросить плохие мысли из головы

1. «Давайте просто подождем и посмотрим, что произойдет дальше». Мы часто чувствуем необходимость реагировать на сложные ситуации или людей сразу, поэтому мы можем делать немало опрометчивых шагов. Психологи советуют вместо этого просто дать себе разрешение и время, чтобы подождать и посмотреть, что произойдет дальше. 2. Отойдите от поиска виноватого. Анализ прошлых событий и попытка возложить на кого-то вину (в том числе обвинять себя) редко являются продуктивным выбором. Плохие вещи и недоразумения чаще происходят через ряд событий, как эффект домино. Ни один человек не является, как правило, полностью виноватым в конечном результате. 3. Независимо от того, что случилось, самая большая проблема перед нами — это наш собственный гнев. Наш гнев создает облако эмоций, которое уводит нас в сторону от продуктивного пути. В этом смысле, наш гнев на самом деле наша самая большая проблема. Решением справиться со своим гневом может быть медитация, прогулка, физические упражнения — все, что даст возможность погасить свой гнев, прежде чем иметь дело с кем-либо еще. 4. «Не пытайтесь понять, что думают другие». Это еще один совет, чтобы выбросить плохие мысли из головы. Спросите себя, если другие попытались бы выяснить, что вы думаете, или то, каковы ваши мотивы, как вы думаете, они были бы правы? Они, вероятно, не будут иметь ни малейшего понятия, что на самом деле происходит в вашей голове. Так зачем пытаться выяснить, что думают другие? Шансы очень велики, что вы придете к неправильному выводу, что означает колоссальную трату времени, потраченного впустую. 5. Ваши мысли не являются фактами. Не относитесь к ним, как будто они таковыми являются. Другими словами, не верьте всему, что вы думаете. Мы испытываем наши эмоции, беспокойство, напряженность, страх и стресс в наших телах. Наши эмоции проявляются физически. Мы часто воспринимаем это как знак того, что наши мысли являются реальными фактами. Хотя реальная действительность и наши мысли о ней далеко не одно и то же. 6. Вы не волшебник. Когда мы размышляем о прошлых событиях, мы часто ищем, как мы могли бы сделать по-другому, чтобы предотвратить неправильное решение, ссору или результат, о котором сожалеем. Но то, что произошло вчера, так же в прошлом, как то, что произошло тысячу и более лет назад, в момент существования цивилизации майя. Мы не можем изменить то, что произошло еще тогда, и мы не можем изменить то, что произошло неделю назад. 7. Простите людей, причинивших вам боль, ради вашего же блага. Не надо быть лояльным к своим страданиям. Да, это случилось. Да, это было ужасно. Но разве это то, что определяет вас? Прощение — это не то, что мы делаем для другого человека. Мы прощаем, чтобы мы смогли жить без острого страдания, которое возникает от взгляда на прошлое. Другими словами, простите ради себя самого. 8. Наполните пространство вашего ума другими мыслями. Сделайте это, чтобы выбросить плохие мысли из головы. Психологи учат, что представление мощных ярких образов помогает нам, чтобы остановить воспаление, стрессовые мысли в нашем сознании. Вот один образ, который рекомендуют учителя медитации: представьте, что вы находитесь в нижней части глубокого синего океана. Просто смотрите, как ваши мысли движутся. Представьте себе, что вы и есть глубокий, спокойный океан. 9. Отправьте им свою милость. Еще психологи рекомендуют, чтобы когда вы не можете перестать думать о ком-то, кто сделал вам больно или обидел вас, вы представляли себе, что посылаете им красивый шар белого света. Поместите их в этом шаре света. Окружите их этим светом, пока ваш гнев не исчезнет. Попробуйте, это действительно работает и помогает выбросить плохие мысли из головы.

9 привычек, которые развивают мощнейшую мотивацию

1. Ранний подъем Все успешные люди – ранние пташки. Что-то особенное и магическое есть в раннем подъеме. Эта часть дня, когда еще мир не проснулся, – самая важная и вдохновляющая. Те, кто встает до рассвета, утверждают, что их жизнь стала полноценной. Попробуйте и вы вставать рано, и уже через месяц-другой будете с жалостью вспоминать то время, когда рассвет встречали в постели. 2. Увлеченное чтение Если в день заменить час сидения перед телевизором или компьютером на чтение полезной и интересной книги, то вы станете самым умным человеком среди своего окружения. Вы будете быстрее находить ответы на вопросы, с вами будет интереснее общаться, многое будет получаться само собой. Как сказал Марк Твен, "Человек, который не читает хороших книг, не имеет преимуществ перед человеком, который не умеет читать". 3. Умение упрощать Упрощение – это устранение ненужного и бесполезного. Необходимо уметь упрощать все, что можно и нужно упростить. Хоть это и требует долгой практики, в итоге дает положительный результат. Очищаются память и чувства, вы меньше переживаете и нервничаете. Чем будет проще ваша жизнь, тем больше вы сможете ею наслаждаться. 4. Замедление Наслаждаться жизнью в постоянном стрессе и хаосе невозможно. Найдите для себя тихое время, остановитесь, прислушайтесь к себе и своему внутреннему голосу. Обратите внимание на все, что имеет для вас значение. Возьмите за привычку просыпаться рано, когда вокруг тишина, чтобы медитировать, размышлять, созидать. Замедлите темп жизни, и тогда все, за чем вы гнались, само догонит вас. 5. Тренируйтесь Регулярная активность сохраняет здоровье. Если у вас сейчас нет времени на тренировки, рано или поздно вы все равно начнете их делать, чтобы поддерживать свое здоровье. Спортом можно заниматься не только в тренажерных залах, но и дома. 6. Ежедневная практика Чем больше человек практикуется, тем удачливее он становится. Ведь удача – это то место, где практика встречается с возможностями. Без практики тяжело выразить свой талант. Поэтому, практикуясь, вы получаете возможность показать то, на что способны. 7. Окружение Именно эта привычка способна ускорить ваш успех. Окружите себя позитивными, энергичными людьми. Они – самая лучшая поддержка, мотивация и полезные советы. В часы депрессии общение со своими друзьями способно поднять вас на ноги. 8. Заведите журнал благодарностей Эта привычка способна творить чудеса. Поблагодарите за все, что у вас есть, и стремитесь к лучшему. Благодарность способствует появлению новых поводов для радости. Перед сном записывайте по одной вещи, за которую вы благодарны. Чудеса не заставят себя ждать! 9. Будьте упорны Эдисон сделал 10000 неудачных попыток, прежде чем изобрел электрическую лампочку. Уолту Диснею для основания Диснейленда пришлось выслушать 303 отказа от различных банков, прежде чем он добился желаемого. 134 издателя отклонили книгу Дж. Кэнфилда и Марка В. Хансена “Куриный бульон для души”, прежде чем она стала мировым бестселлером. Чувствуете закономерность? Если вы хотите добиться желаемого, будьте упорны и не сдавайтесь!

Никто никому ничего не должен

Говорят, эту фразу придумали психологи. Сейчас она звучит из каждого утюга и написана едва ли не каждом рулоне туалетной бумаги. Это чудное выражение призвано освободить человека от должествования, сделать свободной, целостной личностью. А я уверена, что пошло это утверждение не от психологов. Классики гуманистической психологии удавились бы, услышав этот во всех смыслах выдающийся постулат. И по уровню безнравственности, и по уровню извращения изначального смысла. Ни в одной работе я не читала ничего подобного. Я сильно предполагаю, что ввели его в обиход иностранные гуру. Очень признанные и очень ангажированные. Цели? Есть и цели. “Никто никому ничего не должен” очень хорошо снимает чувство вины, неосознанно встроенное родителями своим детям. Должен быть таким, вот таким и вот этаким… Нет, не должен. Мы бы хотели, но не должен. Жена/муж должны быть такими и вот такими… Для всех абсолютно – нет, не должны. Нет единого правила. Девочка/мальчик должны иметь такие и вот такие качества… Нет, не должны. Мы, как родители, будем собой показывать, что гендерные и половые отличия есть, но если дети выберут другое, то не должны. Мы никому ничего не должны, если мы в свободных отношениях и не определились с выбором. И много чего еще, но… Это искажение смысла, если любовь противопоставляется долгу. Любовь включает в себя ответственность (см. Фромма). Если кроме долга не остается ничего, тогда с этим понятием и с жизнью человека надо разбираться. А так любовь и долг идут рядом. “Должен” стало синонимом зависимости. Хочешь стать свободным, освободись от “должен”. Ото всех “должен”. “Никто никому ничего”. Вот во что превратилось утверждение. Но мы должны другим людям. Должны, если мы с ними в оговоренных и зафиксированных отношениях. Если проговорены наши обязательства. Если они прозвучали устно или скреплены письменно. Если мы дружим, то мы должны. Если мы взаимно любим, то мы должны. Если я мать, то я должна своему ребенку. Если ты сын, то ты должен своим родителям. Ты можешь хотеть помогать и хотеть заботиться, но ответственность от этого другим цветом не окрашивается. Если тебя бросили родители, то тут другая ответственность. Истоковое нарушение обязательств, и это о другом взаимодействии. Прочитала, что первым шагом к формированию целостности человека может стать понимание того, «что никто никому ничего не должен». Это не целостность. Это разрушение личности. Снять ограничения Сверх Я, убрать нормы и правила, чтобы выпустить на свободу животное Оно. Мощное, темное, неуправляемое. Разрешить человеку на полных основаниях не считаться с другими. Перестать быть человеком. Духовным и высокоразвитым. Не это ли цель утверждения? Не это ли основная насаждаемая идея, прикрытая лозунгами о здоровье и целостности личности? Я думаю, это пропагандистская кампания. Нарочная и превосходно продуманная. Окно Овертона в действии – на помощь призвали экспертов. Только эти же эксперты возят матери лекарства и деньги, содержат неработающую жену, помогают друзьям, когда те обращаются за помощью… И при этом “никто никому ничего не должен”.

Встать, отряхнуться и идти вперед

Сколько людей не живут, а существуют. Они все время заняты тем, что «делают дела». Надо сходить на работу, приготовить ужин, отметится с друзьями в кафе… Все идет как бы по графику, размеренно и прямолинейно. У них, конечно же, есть мечты. Одни грезят о больших деньгах, другие фантазируют о том, чтобы уехать куда-нибудь подальше, где солнце и морской ветер, и больше не проживать свой день сурка. И проблема в том, что эти люди счастливы только в своих глубоких думах. А все их каждодневные поступки никакого удовольствия не приносят. Почему? Сейчас я вам кое-что расскажу. В XX веке американские ученые провели жестокий эксперимент. Они посадили собаку в клетку, плотно заперли дверь и начали бить ее током. Собака лаяла, скулила, скреблась о прутья, металась по клетке, но в один прекрасный момент она просто легла на пол. Собака сдалась и прекратила бороться. Надеяться, что благодаря каким-то своим усилиям истязания закончатся. Тогда ученые открыли клетку и продолжили бить собаку током. И что вы думаете? Собака продолжила лежать… Этот эксперимент породил новое понятие в психологии – синдром выученной беспомощности. Когда человеку с детства запрещают проявлять себя, когда его учат, как избегать поражений, а не как идти вперед, когда он поступает в ВУЗ исключительно из соображений «чтоб не загреметь в армию и чтоб конкурс был поменьше», выбирает работу, где мало требуют и больше платят, он становится как раз вот той подопытной собачкой. Если родители учат нас с детства фразе «даже не берись», мы не только сдаемся, но и начинаем по-другому относится к своим провалам. Одна неудачная попытка – и мы тут же сдаемся. Потому, что с детства усвоили: «тише едешь – дальше будешь». Вы знаете, многие думают, что трудности закаляют характер и делают его сильнее. Увы, это работает только в том случае, если вы не оказываетесь в положении собаки из эксперимента. Если для вас трудность – это не беда и боль, а подкинутая жизнью головоломка, которую вам предстоит азартно, творчески решить. Помните одну простую вещь: когда тяжело, больно, страшно, неприятно, с этим не надо мириться. Дверца всегда открыта, вы с непривычки ее просто не замечаете. Михаил Лабковский

В течение своей жизни я понял, что...

1. Лучшие уроки в мире - у ног пожилого человека. 2. Когда ты влюблён, то это заметно. 3. Когда хоть один человек говорит мне: "Ты сегодня меня осчастливил", то это делает счастливым меня. 4. Когда ребёнок засыпает у меня на руках - это самое трогательное ощущение. 5. Быть добрым более важно, чем быть правым. 6. Никогда не надо отказываться от подарка, который даёт ребёнок. 7. Я могу всегда помолиться за другого, если не могу помочь ему как-нибудь иначе. 8. Как бы ни была бы серьёзна моя жизнь, всегда необходим человек, с которым можно подурачиться. 9. Иногда всё, что нужно человеку - это пожатие руки и кто-нибудь, кто бы мог выслушать. 10. Простые прогулки с отцом летним вечером, когда я был маленьким, оказали удивительное влияние на дальнейшее развитие моей жизни. 11. Жизнь, как рулон туалетной бумаги, чем ближе ты к концу, тем быстрее она движется. 12. Мы должны быть счастливыми, что Бог не даёт нам всего того, чего мы хотим. 13. Маленькие каждодневные радости делают жизнь такой привлекательной. 14. Под самой твёрдой оболочкой находится сердце, которое хочет, чтобы его ценили и любили. 15. Господь не создал Землю в один день. Почему я пытаюсь сделать невозможное? 16. Игнорировать факты, не означает изменить их. 17. Когда ты планируешь отыграться на ком-то, то ты просто даёшь повод кому-то отыграться на тебе. 18. Не время, а любовь лечит раны. 19. Легче всего для меня расти, как личность - окружить себя людьми умнее, чем я. 20. Каждый, кого ты встречаешь заслуживает быть приветствован улыбкой. 21. Ничего не может быть лучше, чем заснуть со своим ребёнком и чувствовать его дыханье на своей щеке. 22. Никто не идеален до тех пор, пока ты не влюбляешься в кого-нибудь. 23. Жизнь трудная, но я труднее. 24. Возможности не теряются, кто-то обязательно найдёт ту возможность, которую ты упустил. 25. Когда горечь зайдёт в твою гавань, то счастье обязательно пришвартуется где-нибудь в другом месте. 26. Каждый должен говорить нежные и добрые слова, так как завтра может случиться, что ты получишь их обратно. 27. Улыбка - самый доступный способ выглядеть лучше. 28. Я не могу выбрать то, как я чувствую, но я могу выбрать то, что я делаю для этого. 29. Каждый хочет жить на верхушке горы, но счастье и рост происходит, когда ты забираешься на неё, а не когда уже достиг вершины. 30. Чем меньше у меня времени для работы, тем больше я успеваю сделать. Энди Руни

7 книг, которые помогут жить и работать продуктивнее

«Вечно уставший», Джейкоб Тейтельбаум. Практичный и понятный план борьбы с хронической усталостью от главного западного эксперта по этой теме. «Эссенциализм», Грег МакКеон. Поможет расставить приоритеты и расскажет, как делать меньше, но добиваться большего. Книга о том, как делать только то, что нужно делать. «Одна привычка в неделю», Бретт Блюменталь. Автор предлагает делать по одному небольшому, но важному изменению в неделю. Вместе они помогут повысить продуктивность и меньше нервничать. «Час тишины», Дэвид Хорсагер. Больше трёх десятков работающих стратегий, которые помогут ставить достижимые планы, концентрироваться и выполнять их. «Не отвлекайте меня!», Эдвард Хэлловэлл. Понятный план по борьбе с отсутствием концентрации, основанный на многолетнем опыте эксперта по синдрому дефицита внимания. «Не откладывай на завтра», Тимоти Пичил. Эта книга, основанная на актуальных исследованиях в области психологии, даёт чёткие стратегии борьбы с вечным откладыванием дел на завтра. «Мне некогда!», Бриджид Шульте. Книга о том, как справиться со стрессом и отвлекающими факторами, чтобы выкроить свободное время для личной жизни.

Магазин мужей

В одном городе открылся магазин, где женщины могут выбрать и купить себе мужа. У входа висит свод правил работы магазина, следующего содержания: 1. Вы можете посетить магазин только один раз. 2. В магазине 6 этажей, качество мужчин повышается с увеличением порядкового номера этажа. 3. Вы можете выбрать любого мужчину, на каком либо этаже или подняться на верхний этаж. 4. Запрещается возвращаться на нижний этаж. Одна женщина решила посетить этот самый «Магазин мужей», чтобы найти себе спутника. Прочитав у входа на первый этаж вывеску: «Мужчины, имеющие работу», — она идёт сразу на второй этаж. Вывеска на втором этаже: «Мужчины, имеющие работу и любящие детей». женщина идёт на третий. Вывеска на третьем этаже: «Мужчины, имеющие работу, любящие детей и необычайно красивые». «Ух ты» — подумала женщина, но всё же пошла на четвёртый этаж. Вывеска на четвёртом этаже: «Мужчины, имеющие работу, любящие детей, ослепительной красоты и помогающие по дому». «Невероятно! — воскликнула женщина. — Мне очень трудно устоять!» Но всё же, поднимается на пятый этаж. Вывеска на пятом этаже: «Мужчины, имеющие работу, любящие детей, ослепительной красоты и помогающие по дому и очень романтичные». Женщине очень захотелось остаться на этом этаже и выбрать себе пару, но всё же, она, преодолев себя, пошла на последний этаж. И на шестом этаже увидела вывеску следующего содержания: «Вы на этом этаже посетительница №31456012, здесь нет мужчин, этот этаж существует лишь для того, чтобы лишний раз доказать, что предела женским запросам нет. Благодарим за посещение нашего магазина!».

История Марии Кюри, открывшей радиоактивные элементы

Мария Склодовская появилась на свет 7 ноября 1867 года в семье польских учителей и была пятым по счету ребенком. Ее отец был преподавателем физики, а мать — директором гимназии. Когда Мария еще училась в школе, мать умерла от туберкулеза. Девочка прилежно училась, но только в 24 года, накопив денег, работая гувернанткой, смогла поехать в Париж, где поступила в Сорбонну. Однажды во время занятий Мария упала в голодный обморок — она жила в крайней нужде. Склодовская окончила факультеты физики и математики, а затем занялась исследованиями в лаборатории, которой руководил Пьер Кюри. Через год Мария и Пьер поженились. На деньги, подаренные родственниками, новобрачные купили два велосипеда и укатили в свадебное путешествие за город, где потом часто проводили выходные. «Жизнь не стоит того, чтобы так много заботиться о ней», — эта фраза Мари вполне могла стать девизом молодоженов. В сентябре 1897 года у них родилась дочь Ирен. В 1896 году Анри Беккерель обнаружил, что урановые соединения испускают глубоко проникающее излучение. Кюри решила заняться изучением этого излучения, которое впоследствии назвала радиоактивностью. Вскоре Мария высказала предположение, что в урановой руде содержится еще не открытый и сильно радиоактивный элемент. Супруги Кюри попытались выделить его. В 1898 году Мария и Пьер объявили об открытии двух новых элементов, которые были названы ими полонием (в честь Польши — родины Марии) и радием. Чтобы экстрагировать эти элементы в измеримых количествах, исследователям пришлось переработать тонны руды. В течение последующих четырех лет Кюри работали в примитивных и вредных для здоровья условиях. Они занимались химическим разделением в больших чанах, установленных в продуваемом всеми ветрами сарае, без всяких защитных средств. Анализы веществ им приходилось производить в крохотной, плохо оборудованной лаборатории муниципальной школы. В сентябре 1902 года Кюри объявили о том, что им удалось выделить одну десятую грамма хлорида радия из нескольких тонн урановой руды. Выделить полоний не получилось, так как он оказался продуктом распада радия. Соль радия испускала голубоватое свечение и тепло. Это фантастическое вещество привлекло внимание всего мира. Цены на радиевые источники резко поднялись — 750 тысяч франков золотом за один грамм вещества. Его промышленное производство сулило баснословно высокие прибыли. Но секрет выделения вещества был известен только супругам Кюри. Они должны были запатентовать методику, стать собственниками радия и обеспечить себе безбедную жизнь. Но Мария решила: «Радий принадлежит не мне, а всему миру». Пьер добавил: «Это было бы противно духу науки». И супруги Кюри обнародовали свой «рецепт». Несмотря на это, их финансовое положение улучшилось. В декабре 1903 года Шведская королевская академия наук присудила им Нобелевскую премию по физике. Мария стала первой женщиной, удостоенной высшей научной награды. Пьер был назначен профессором физики в Сорбонне, а Мария — заведующей его лабораторией. В 1904 году у них родилась вторая дочь Ева. Кстати, она прожила 103 года. Была театральным и музыкальным критиком, написала книгу о своей матери. Жизнь Пьера оборвалась внезапно — в апреле 1906 года он погиб под колесами грузовой повозки. Мария получила назначение на кафедру физики, которую возглавлял ее муж. Кюри стала первой женщиной — преподавателем Сорбонны. В 1911 году Мария удостоилась второй Нобелевской премии — по химии, став не только первой женщиной — лауреатом Нобелевской премии, но и первым ученым, получившим ее дважды. В Париже, на улице Пьера Кюри, строили их с Пьером мечту — Институт радия. Средства на него дали Пастеровский институт и Сорбонна. Но тут началась Первая мировая война. Отправив дочерей в Бретань, Кюри осталась в Париже, чтобы в случае оккупации институт не был разграблен. Свой первый грамм радия — главное свое сокровище — она перевезла в обычном саквояже в Бордо и спрятала там в сейфе. На специальных курсах готовила сестер-радиологов. Она создала 220 передвижных и стационарных рентгеновских установок для полевых госпиталей. «Первое время хирурги, найдя осколок на том самом месте, на какое указывала рентгеноскопия, удивлялись и восхищались как при виде чуда», — вспоминала Мария. Она открыла обеззараживающее влияние радиоактивных газов при лечении гнойных воспалений, создала специальную емкость, в которой содержались препараты. Мария Склодовская-Кюри исследовала также пагубное влияние излучения открытых ею элементов на человеческий организм. К сожалению, эти открытия были сделаны ценой ее собственной жизни. Из-за многолетней работы с радием здоровье выдающегося ученого стало ухудшаться. Кюри скончалась 4 июля 1934 года от лейкемии в небольшой больнице местечка Санселлемоз во французских Альпах. Хоронили великого ученого в свинцовом гробу, который поместили в деревянный. Лабораторные дневники семьи Кюри и вещи Марии до сих пор радиоактивны. Кстати, старшая дочь Кюри Ирен стала лауреатом Нобелевской премии в той же области, что и мать — за работу с радиоактивными элементами.

«В лодке»

Шел пятый час, и золотой осенний день уже клонился к вечеру. Сандра, кухарка, поглядела из окна в сторону озера и отошла, поджав губы, — с полудня она проделывала это, должно быть, раз двадцать. На этот раз, отходя от окна, она в рассеянности развязала и вновь завязала на себе фартук, пытаясь затянуть его потуже, насколько позволяла её необъятная талия. Приведя в порядок свое форменное одеяние, она вернулась к кухонному столу и уселась напротив миссис Снелл. Миссис Снелл уже покончила с уборкой и глажкой и, как обычно перед уходом, пила чай. Миссис Снелл была в шляпе. Это оригинальное сооружение из черного фетра она не снимала не только все минувшее лето, но три лета подряд — в любую жару, при любых обстоятельствах, склоняясь над бесчисленными гладильными досками и орудуя бесчисленными пылесосами. Ярлык фирмы «Карнеги» еще держался на подкладке — поблекший, но, смело можно сказать, непобежденный. — Больно надо мне из-за этого расстраиваться, — наверно, уже в пятый или шестой раз объявляла Сандра не столько миссис Снелл, сколько самой себе. — Так уж я решила. Не стану я расстраиваться! — И правильно, — сказала миссис Снелл. — Я бы тоже не стала. Нипочем не стала бы. Передай-ка мне мою сумку, голубушка. Кожаная сумка, до невозможности потертая, но с ярлыком внутри не менее внушительная, чем на подкладке шляпы, лежала в буфете. Сандра дотянулась до нее не вставая. Подала сумку через стол владелице, та открыла ее, достала пачку «ментоловых» сигарет и картонку спичек «Сторк-клуб». Закурила, потом поднесла к губам чашку, но сейчас же снова поставила её на блюдце. — Да что это мой чай никак не остынет, я из-за него автобус пропущу. — Она поглядела на Сандру, которая мрачно уставилась на сверкающую шеренгу кастрюль у стены. — Брось ты расстраиваться! — приказала миссис Снелл. — Что толку расстраиваться? Или он ей скажет или не скажет. И все тут. А что толку расстраиваться? — Я и не расстраиваюсь, — ответила Сандра. — Даже и не думаю. Просто от этого ребенка с ума сойти можно, так и шныряет по всему дому. Да все тишком, его и не услышишь. Вот только на днях я лущила бобы — и чуть не наступила ему на руку. Он сидел вон тут, под столом. — Ну и что? Не стала бы я расстраиваться. — То есть словечка сказать нельзя, все на него оглядывайся, — пожаловалась Сандра. — С ума сойти. — Не могу я пить кипяток, — сказала миссис Снелл. -- - Да, прямо ужас что такое. Когда словечка нельзя сказать, и вообще. — С ума сойти! Верно вам говорю. Прямо сума он меня сводит. — Сандра смахнула с колен воображаемые крошки и сердито фыркнула: — В четыре-то года! — И ведь хорошенький мальчонка, — сказала миссис Снелл. — Глазищи карие, и вообще. Сандра снова фыркнула: — Нос-то у него будет отцовский. — Она взяла свою чашку и стала пить, ничуть не обжигаясь. — Уж и не знаю, чего это они вздумали торчать тут весь октябрь, — проворчала она и отставила чашку. — Никто из них больше и к воде-то не подходит, верно вам говорю. Сама не купается, и мальчонка не купается. Никто теперь не купается. И даже на своей дурацкой лодке они больше не плавают. Только деньги задаром по-тратили. — И как вы пьете такой кипяток? Я со своей чашкой никак не управлюсь. Сандра злобно уставилась в стену. — Я бы хоть сейчас вернулась в город. Право слово. Терпеть не могу эту дыру. — Она неприязненно взглянула на миссис Снелл. — Вам-то ничего, вы круглый год тут живете. У вас тут и знакомства, и вообще. Вам все одно, что здесь, что в городе. — Хоть живьем сварюсь, а чай выпью, — сказала миссис Снелл, поглядев на часы над электрической плитой. — А что бы вы сделали на моем месте? — в упор спросила Сандра. — Я говорю, вы бы что сделали? Скажите по правде. Вот теперь миссис Снелл была в своей стихии. Она тотчас отставила чашку. — Ну, — начала она, — первым долгом я не стала бы расстраиваться. Уж я бы сразу стала искать другое... — А я и не расстраиваюсь, — перебила Сандра. — Знаю, знаю, но уж я подыскала бы себе... Распахнулась дверь, и в кухню вошла Бу-Бу Танненбаум, хозяйка дома. Была она лет двадцати пяти, маленькая, худощавая, как мальчишка; сухие, бесцветные, не по моде подстриженные волосы заложены назад, за чересчур большие уши. Весь наряд — черный свитер, брюки чуть ниже колен, носки да босоножки. Прозвище, конечно, нелепое, и хорошенькой ее тоже не назовешь, но такие вот живые, переменчивые рожицы не забываются, — в своем роде она была просто чудо! Она сразу направилась к холодильнику, открыла его. Заглянула внутрь, расставив ноги, упершись руками в коленки, и, довольно немузыкально насвистывая сквозь зубы, легонько покачиваясь в такт свисту. Сандра и миссис Снелл молчали. Миссис Снелл неторопливо вынула сигарету изо рта. — Сандра... — Да, мэм? — Сандра настороженно смотрела поверх шляпы миссис Снелл. — У вас разве нет больше пикулей? Я хотела ему отнести. — Он все съел, — без запинки доложила Сандра. — Вчера перед сном съел. Там только две штучки и оставались. — А-а. Ладно, буду на станции — куплю еще. Я думала, может быть удастся выманить его из лодки. — Бу-Бу захлопнула дверцу холодильника, отошла к окну и посмотрела в сторону озера. — Нужно еще что-нибудь купить? — спросила она, глядя в окно. — Только хлеба. — Я положила вам чек на столик в прихожей, миссис Снелл. Благодарю вас. — Очень приятно, — сказала миссис Снелл. — Говорят, Лайонел сбежал из дому. — Она хихикнула. — Похоже, что так, — сказала Бу-Бу и сунула руки в карманы. — Далеко-то он не бегает. — И миссис Снелл опять хихикнула. Не отходя от окна, Бу-Бу слегка повернулась, так чтоб не стоять совсем уж спиной к женщинам за столом. — Да, — сказала она. Заправила за ухо прядь волос и продолжала: — он удирает из дому с двух лет. Но пока не очень далеко. Самое дальнее — в городе по крайней мере — он забрел раз на Мэлл в Центральном парке. За два квартала от нашего дома. А самое ближнее — просто спрятался в парадном. Там и застрял — хотел попрощаться с отцом. Женщины у стола засмеялись. — Мэлл — это такое место в Нью-Йорке, там все катаются на коньках, — любезно пояснила Сандра, наклоняясь к миссис Снелл. — Детишки, и вообще. — А-а, — сказала миссис Снелл. — Ему только-только исполнилось три. Как раз в прошлом году, — сказала Бу-Бу, доставая из кармана брюк сигареты и спички. Пока она закуривала, обе женщины не сводили с нее глаз. — Вот был переполох! Пришлось поднять на ноги всю полицию. — И нашли его? — спросила миссис Снелл. — Ясно, нашли, — презрительно сказала Сандра. — А вы как думали? — Нашли его уже ночью, в двенадцатом часу, а дело было... когда же это... да, в середине февраля. В парке ни детей, никого не осталось. Разве что, может быть, бандиты, бродяги да какие-нибудь чокнутые. Он сидел на эстраде, где днем играет оркестр, и катал камешек взад-вперед по щели в полу. Замерз до полусмерти, и уж вид у него был... — Боже милостивый! — сказала миссис Снелл. — И с чего это он? То есть, я говорю, чего это он из дому бегает? Бу-Бу пустила кривое колечко дыма, и оно расплылось по оконному стеклу. — В тот день в парке кто-то из детей ни с того ни с сего обозвал его вонючкой. По крайней мере, мы думаем, что дело в этом. Право, не знаю, миссис Снелл. Сама не понимаю. — И давно это с ним? — спросила миссис Снелл. — То есть, я говорю, давно это с ним? — Да вот, когда ему было два с половиной, он спрятался под раковиной в подвале, — обстоятельно ответила Бу-Бу. — Мы живем в большом доме, а в подвале прачечная. Какая-то Наоми, его подружка, сказала ему, что у нее в термосе сидит червяк. По крайней мере, мы больше ничего от него не добились. — Бу-Бу вздохнула и отошла от окна, на кончике ее сигареты нарос пепел. Она шагнула к двери. — Попробую еще раз, — сказала она на прощанье. Сандра и миссис Снелл засмеялись. — Поторапливайтесь, Милдред, — все еще смеясь, сказала Сандра миссис Снелл. — А то автобус прозеваете. Бу-Бу затворила за собой забранную проволочной сеткой дверь. Она стояла на лужайке, которая отлого спускалась к озеру; низкое предвечернее солнце светило ей в спину. Ядрах в двухстах впереди на корме отцовского бота сидел её сын Лайонел. Паруса были сняты, бот покачивался на привязи под прямым углом к мосткам, у самого их конца. Футах в пяти-десяти за ним плавала забытая или заброшенная водная лыжа, но нигде не видно было катающихся; лишь вдалеке уходил к Парусной бухте пассажирский катер. Почему-то Бу-Бу никак не удавалось толком разглядеть Лайонела. Солнце хоть и не очень грело, но светило так ярко, что издали все — и мальчик, и лодка — казалось смутным, расплывчатым, как очертания палки в воде. Спустя минуту-другую Бу-Бу перестала всматриваться. Смяла сигарету, отшвырнула её и зашагала к мосткам. Стоял октябрь, и доски уже дышали жаром в лицо. Бу-Бу шла по мосткам, насвистывая сквозь зубы «Малютку из Кентукки». Дошла до конца мостков, присела на корточки с самого края и посмотрела на сына. До него можно было бы дотянуться веслом. Он не поднял глаз. — Эй, на борту! — позвала Бу-Бу. — Эй, друг! Пират! Старый пес! А вот и я! Лайонел все не поднимал глаз, но ему вдруг понадобилось показать, какой он искусный моряк. Он перекинул незакрепленный румпель до отказа вправо и сейчас же снова прижал его к боку. Но не отрывал глаз от палубы. — Это я, — сказала Бу-Бу. — Вице-адмирал Танненбаум. Урожденная Гласс. Прибыл проверить стермафоры. — Ты не адмирал, — послышалось в ответ. — Ты женщина. Когда Лайонел говорил, ему почти всегда посреди фразы не хватало дыхания, и самое важное слово подчас звучало не громче, а тише других. Бу-Бу, казалось, не просто вслушивалась, но и сторожко ловила каждый звук. — Кто тебе сказал? — спросила она. — Кто сказал тебе, что я не адмирал? Лайонел что-то ответил, но совсем уж неслышно. — Что? — переспросила Бу-Бу. — Папа. Бу-Бу все еще сидела на корточках, расставленные коленки торчали углами; левой рукой она коснулась дощатого настила: не так-то просто было сохранять равновесие. — Твой папа славный малый, — сказала она. — Только он, должно быть, самая сухопутная крыса на свете. Совершенно верно, на суше я женщина, это чистая правда. Но истинное мое призвание было, есть и будет... — Ты не адмирал, — сказал Лайонел. — Как вы сказали? — Ты не адмирал. Ты все равно женщина. Разговор прервался. Лайонел снова стал менять курс своего судна, он схватился за румпель обеими руками. На нем были шорты цвета хаки и чистая белая рубашка с короткими рукавами и открытым воротом; впереди на рубашке рисунок: страус Джером играет на скрипке. Мальчик сильно загорел, и его волосы, совсем такие же, как у матери, на макушке заметно выцвели. — Очень многие думают, что я не адмирал, — сказала Бу-Бу, приглядываясь к сыну. — Потому что я не ору об этом на всех перекрестках. — Стараясь не потерять равновесия, она вытащила из кармана сигареты и спички. — Мне и неохота толковать с людьми про то, в каком я чине. Да еще с маленькими мальчиками, которые даже не смотрят на меня, когда я с ними разговариваю. За это, пожалуй, еще с флота выгонят с позором. Так и не закурив, она неожиданно встала, выпрямилась во весь рост, сомкнула кольцом большой и указательный пальцы правой руки и, поднеся их к губам, точно игрушечную трубу, продудела что-то вроде сигнала. Лайонел вскинул голову. Вероятно, он знал, что сигнал не настоящий, и все-таки весь встрепенулся, даже рот приоткрыл. Три раза кряду без перерыва Бу-Бу протрубила сигнал — нечто среднее между утренней и вечерней зорей. Потом торжественно отдала честь дальнему берегу. И когда наконец опять с сожалением присела на корточки на краю мостков, по лицу ее видно было, что ее до глубины души взволновал благородный обычай, недоступный простым смертным и маленьким мальчикам. Она задумчиво созерцала воображаемую даль озера, потом словно бы вспомнила, что она здесь не одна. И важно поглядела вниз, на Лайонела, который все еще сидел, раскрыв рот. — Это тайный сигнал, слышать его разрешается одним только адмиралам. — Она закурила и, выпустив длинную тонкую струю дыма, задула спичку. — Если бы кто-нибудь узнал, что я дала этот сигнал при тебе... — Она покачала головой. И снова зорким глазом морского волка окинула горизонт. — Потруби еще. — Не положено. — Почему? Бу-Бу пожала плечами. — Тут вертится слишком много всяких мичманов, это раз. — Она переменила позу и уселась, скрестив ноги, как индеец. Подтянула носки. И продолжала деловито: — Ну, вот что. Скажи, почему ты убегаешь из дому, и я протрублю тебе все тайные сигналы, какие мне известны. Ладно? Лайонел тотчас опустил глаза. — Нет, — сказал он. — Почему? — Потому. — Почему «потому»? — Потому что не хочу, — сказал Лайонел и решительно перевел руль. Бу-Бу заслонилась правой рукой от солнца, ее слепило. — Ты мне говорил, что больше не будешь удирать из дому, — сказала она. — Мы ведь об этом говорили, и ты сказал, что не будешь. Ты мне обещал. Лайонел что-то сказал в ответ, но слишком тихо. — Что? — переспросила Бу-Бу. — Я не обещал. — Нет, обещал. Ты дал слово. Лайонел опять принялся работать рулем. — Если ты адмирал, — сказал он, — где же твой флот? — Мой флот? Вот хорошо, что ты об этом спросил, — сказала Бу-Бу и хотела спуститься в лодку. — Назад! — приказал Лайонел, но голос его звучал не очень уверенно и глаз он не поднял. — Сюда никому нельзя. — Нельзя? — Бу-Бу, которая уже ступила нанос лодки, послушно отдернула ногу. — Совсем никому нельзя? — Она снова уселась на мостках по-индейски. — А почему? Лайонел что-то ответил, но опять слишком тихо. — Что? — переспросила Бу-Бу. — Потому что не разрешается. Долгую минуту Бу-Бу молча смотрела на мальчика. — Мне очень грустно это слышать, — сказала она наконец. — Мне так хотелось к тебе в лодку. Я по тебе соскучилась. Очень сильно соскучилась. Целый день я сидела в доме совсем одна, не с кем было поговорить. Лайонел не повернул руль. Он разглядывал какую-то щербинку на рукоятке. — Поговорила бы с Сандрой, — сказал он. — Сандра занята, — сказала Бу-Бу. — И не хочу я разговаривать с Сандрой, хочу с тобой. Хочу сесть к тебе в лодку и разговаривать с тобой. — Говори с мостков. — Что? — Говори с мостков! — Не могу. Очень далеко. Мне надо подойти поближе. Лайонел рванул румпель. — На борт никому нельзя, — сказал он. — Что? — На борт никому нельзя! — Ладно, тогда, может, скажешь, почему ты сбежал из дому? — спросила Бу-Бу. — Ты ведь мне обещал больше не бегать. На корме лежала маска аквалангиста. Вместо ответа Лайонел подцепил ее пальцами правой ноги и ловким, быстрым движением швырнул за борт. Маска тотчас ушла под воду. — Мило, — сказала Бу-Бу. — Дельно. Это маска дяди Уэбба. Он будет в восторге. — Она затянулась сигаретой. — Раньше в ней нырял дядя Симор. — Ну и пусть. — Ясно. Я так и поняла, — сказала Бу-Бу. Сигарета торчала у нее в пальцах как-то вкривь. Внезапно почувствовав ожог, Бу-Бу уронила её в воду. Потом вытащила что-то из кармана. Это был белый пакетик величиной с колоду карт, перевязанный зеленой ленточкой. — Цепочка для ключей, — сказала Бу-Бу, чувствуя на себе взгляд Лайонела. — Точь-в-точь такая же, как у папы. Только на ней куда больше ключей, чем у папы. Целых десять штук. Лайонел подался вперед, выпустив руль. Подставил ладони чашкой. — Кинь! — попросил он, — Пожалуйста! — Одну минуту, милый. Мне надо немножко подумать. Следовало бы кинуть эту цепочку в воду. Сын смотрел на нее, раскрыв рот. Потом закрыл рот. — Это моя цепочка, — сказал он не слишком уверенно. Бу-Бу, глядя на него, пожала плечами: — Ну и пусть. Не спуская глаз с матери, Лайонел медленно отодвинулся на прежнее место и стал нащупывать за спиной румпель. По глазам его видно было: он все понял. Мать так и знала, что он поймет. — Держи! — Она бросила пакетик ему на колени. И не промахнулась. Лайонел поглядел на пакетик, взял в руку, еще поглядел — и внезапно швырнул его в воду. И сейчас же поднял глаза на Бу-Бу — в глазах был не вызов, но слезы. Еще мгновение — и губы его искривились опрокинутой восьмеркой, и он отчаянно заревел. Бу-Бу встала — осторожно, будто в театре отсидела ногу — и спустилась в лодку. Через минуту она уже сидела на корме, держа рулевого на коленях, и укачивала его, и целовала в затылок, и сообщала кое-какие полезные сведения: — Моряки не плачут, дружок. Моряки никогда не плачут. Только если их корабль пошел ко дну. Или если они потерпели крушение, и их носит на плоту, и им нечего пить, и... — Сандра... сказала миссис Снелл... что наш папа... большой... грязный... июда... Её передернуло. Она спустила мальчика с колен, поставила перед собой и откинула волосы у него со лба. — Сандра так и сказала, да? Лайонел изо всех сил закивал головой. Он придвинулся ближе, все не переставая плакать, и встал у нее между колен. — Ну, это еще не так страшно, — сказала Бу-Бу, стиснула сына коленями и крепко обняла. — Это еще не самая большая беда. — Она легонько куснула его ухо. — А ты знаешь, что такое иуда, малыш? Лайонел ответил не сразу — то ли не мог говорить, то ли не хотел. Он молчал, вздрагивая и всхлипывая, пока слезы не утихли немного. И только тогда, уткнувшись в теплую шею Бу-Бу, выговорил глухо, но внятно: — Чуда-юда... это в сказке... такая рыба-кит... Бу-Бу легонько оттолкнула сына, чтобы поглядеть на него. И вдруг сунула руку сзади ему за пояс — он даже испугался, — но не шлепнула его, не ущипнула, а только старательно заправила ему рубашку. — Вот что, — сказала она. — Сейчас мы поедем в город, и купим пикулей и хлеба, и перекусим прямо в машине, а потом поедем на станцию встречать папу, и привезем его домой, и пускай он покатает нас на лодке. И ты поможешь ему отнести паруса. Ладно? — Ладно, — сказал Лайонел. К дому они не шли, а бежали на перегонки. Лайонел прибежал первым. Джером Сэлинджер, перевод Норы Галь