Сегодня утром совершенно случайно узнала я о смерти Анны Николаевны. Она умерла в Париже, в какой-то больнице, месяца три тому назад. Известие это не произвело на меня особого впечатления в первую минуту. И потом весь день, занятая людьми и делами, я не останавливалась на этой мысли, хотя чувствовала смутное желание остановиться и вникнуть в нее. И вот теперь, вечером, оставшись одна, я перебираю в своем столе старые письма, полученные мною от покойницы, и чем больше вспоминаю и думаю о ней, тем труднее мне понять, что я не увижу ее больше. Мне не грустно при этой мысли, но какое-то тревожное удивление томит меня, и мне хочется все думать о ней, искать ее в письмах и воспоминаниях, видеть ее живою, теперь, когда я знаю последний заключительный аккорд всей ее сложной, точно составленной из разноцветных кусочков, жизни. Наше первое знакомство... я всегда вспоминаю о нем с улыбкой. Это было давно, лет десять тому назад. Я только что окончила институт и служила классной дамой в одной из частных гимназий. Ни родных, ни знакомых у меня не было, бывала я только у одних дальних родственников — Коротьевых, которые всегда относились ко мне участливо и жалели меня. Как-то раз в воскресенье, придя, по обыкновению, к Коротьевым обедать, застаю Наташу, их старшую дочь, мою однолетку, в большом возбуждении. — Ах, Верок, — говорит она мне, — сегодня была у нас Анна Николаевна, мамина кузина. Она только что вернулась из Лондона. Господи, какая красавица! Ты непременно должна пойти к ней с визитом. Я ей про тебя говорила, и она сказала, что помнит тебя совсем крошкой, кажется, даже была у тебя на крестинах. — У меня на крестинах? — удивляюсь я. — Так она, значит, не очень-то уж молода... — Да, ей, вероятно, около сорока, а может быть, даже и больше. Но какая красавица! Прямо больше тридцати пяти ей не дашь. Ты непременно должна к ней пойти. Это будет для тебя приятное знакомство, у нее наверное очень веселятся — она ведь такая богатая, а ты все пищишь, что тебе скучно, да что ты одна на свете. Целую неделю уговаривала меня Наташа идти к Анне Николаевне. Я все не решалась, но за это время успела по рассказам немножко познакомиться с ней. Оказалось, что она вдова, что у нее где-то, кажется, в Москве, два взрослых сына, что она все время жила в Лондоне, где служил ее двоюродный брат — граф Делио, который теперь тоже переехал на время в Петербург. Наконец, дней через десять после первого разговора, прибегает ко мне Наташа и говорит, что завтра утром Анна Николаевна будет ждать меня у себя, и что она, Наташа, уже дала за меня слово, что я приду. Делать было нечего. Я надела на себя самое парадное свое платье и отправилась. Несмотря на то, что я была уже несколько подготовлена Наташиными рассказами, обстановка, в которой жила Анна Николаевна, совсем подавила меня своей роскошью, и моя маленькая фигурка, отраженная в больших золоченых зеркалах, показалась мне такой жалкой и неуклюжей, что я совсем загрустила. Анна Николаевна встретила меня в своей спальне, стоя перед трюмо и выбирая из большой вазы разноцветные хризантемы, которые она по очереди прикладывала к своим золотистым волосам. Высокая, очень полная, но стройная, с большими темными умными глазами, она действительно была великолепна. Ее слегка увядающая, но тщательно поддерживаемая красота покоряла своей спокойной и гордой самоуверенностью. — Так вы и есть маленький Верок? — спросила она, снисходительно приподняв мой подбородок розовыми душистыми пальцами. — Очень, очень рада. Вы дурнушка, но вы очень милы. Я не считала себя красавицей, но слышать это от других мне еще не приходилось, и я почувствовала, что краснею до слез от обиды и смущения. Но она уже бросила меня и снова занялась своими хризантемами. — Скажите, Верок, у вас никого не осталось из родных? — Никого. — Так вам, вероятно, очень скучно? Что вы целый день одна делаете? — Я очень занята, — ответила я с достоинством. — Я служу. Она точно испугалась. — To есть как это так? Что вы говорите? — Ну, да, я служу. Я классная дама. — Вот как. Она замолчала и совсем перестала обращать на меня внимание. Она то возилась с цветами, то звонила прислугу и отдавала приказания, то писала какие-то записки. — Заходите ко мне, Верок, вы мне понравились, — кинула она мне, когда я поднялась. — Только вот что: я принимаю по пятницам, но вы в пятницу не приходите. По пятницам у меня бывает дипломатический корпус, а вы с дипломатическим корпусом разговаривать не умеете... Приходите по вторникам. И потом, вот еще что: пожалуйста, дружочек, не говорите у меня, что вы служите, это у нас не принято. Я возмутилась. — Как, вы, кажется, считаете неприличным, что я служу? Почему же у Коротьевых никто мне никогда не говорил, что это не принято, а все, напротив, относились с уважением к моему труду! А они одного общества с вами, даже ваши родственники. — Ах, Коротьевы! — они тоже не умеют разговаривать с дипломатическим корпусом. Я их тоже по пятницам к себе не пускаю. За обедом у Коротьевых мы много смеялись над «дипломатическим корпусом». Вечером, в постели, я немножко всплакнула, вспомнив свое огорчение, и твердо решила, что никогда нога моя у Анны Николаевны не будет. В продолжение зимы я встретила ее раза два у Коротьевых, причем она очень любезно продолжала приглашать меня на свои вторники, по-видимому, совершенно не представляя себе, что я на нее обижена. Весной она снова уехала за границу, и несколько лет не было о ней ни слуху ни духу. Коротьевы за это время переехали в провинцию, а я втянулась окончательно в серенькую трудовую жизнь. Об Анне Николаевне я уже успела окончательно позабыть, как вдруг, однажды, вернувшись с урока, узнаю от прислуги, что меня спрашивала какая-то барыня и обещала зайти еще раз вечером. И действительно, вечером пришла ко мне высокая, толстая дама с лицом, затянутым густым зеленым вуалем, сложенным в два ряда. — Верок, вы принимаете? — спросил меня странно-знакомый голос. — Не удивляйтесь, — это я — Анна Николаевна. Я всплеснула руками от удивления. — Пожалуйста, заходите. Я очень рада. Какой у вас странный вид. Зачем этот вуаль? — Подождите, все расскажу. И она стала медленно раскутывать голову. На меня взглянули те же умные красивые глаза на совсем чужом, старом, отекшем лице, обрамленном реденькими седеющими волосами. Она сбросила ротонду, и разница между нею и прежней Анной Николаевной увеличилась еще больше. Тяжелая, расплывшаяся фигура, короткая обрюзглая шея, простое темное, скверно-сшитое платье... — Господи! Да что с вами случилось? — невольно вырвалось у меня. — И как вы ко мне попали? Как разыскали меня? — Разыскать, при желании, очень нетрудно. А пришла я к вам потому, что вспомнила о вас, а еще потому, что у меня теперь никого нет, и идти мне больше не к кому. — Как все это странно! — продолжала я удивляться. — Объясните же мне по крайней мере, зачем вы на себя такой вуаль накрутили? Прячетесь от кого-нибудь, что ли? — Да, Верок, прячусь, прячусь. Потому что тяжелее всего на свете — это видеть, как от тебя люди на другую сторону улицы перебегают. Запомните, Верок, это самое тяжелое. Она просидела у меня весь вечер и рассказывала о себе, а я все смотрела на нее и старалась соединить ее в своем представлении с той красавицей, которая подбирала цветные хризантемы к своим золотистым кудрям, но эта несчастная старуха, вялая, страдающая одышкой, никак не сливалась с той, с прежней. Мало-помалу красавица потускнела и отошла из моей памяти, и я стала понимать новую Анну Николаевну, как настоящую. Она рассказала мне, как три года тому назад лишилась последних остатков своего огромного состояния. Почти одновременно потеряла она своего кузена, скончавшегося от разрыва сердца. Он умер без завещания, и все состояние его перешло к его брату. Потрясенная всеми этими историями, Анна Николаевна слегла и проболела несколько месяцев, во время которых ушли все ее наличные деньги и драгоценности. Постаревшая, упавшая духом, поехала она в Париж и там, брошенная и забытая всеми, собиралась умереть голодною смертью, когда неожиданно получила письмо от старшего сына, который обещал ей высылать ежемесячно пятьдесят рублей и присоединял умный совет жить поскромнее. Это последнее обстоятельство так ее разозлило, что она хотела уж было отказаться от денег, но благоразумие взяло верх. — К тому же, — прибавила она, добродушно улыбаясь, — его и винить нельзя. Ведь я все-таки порядочно поистратила их денег... И вот тогда Анна Николаевна решила вернуться на родину, где и жила уже несколько месяцев, прячась от старых знакомых, как вдруг вспомнила обо мне. — Уж очень мне захотелось, Верок, рассказать кому-нибудь обо всем. С этого дня началась наша странная дружба, длившаяся около года. Она жила на той же улице в грязных меблированных комнатах мадам Пятеркиной и выходила из дому только для того, чтобы повидать меня или сделать необходимые покупки, причем каждый раз тщательно закутывала лицо вуалем, хотя опасность быть узнанной старыми знакомыми становилась с каждым месяцем все меньше и меньше. Несколько раз предлагала я ей перебраться ко мне, но она всегда отклоняла это предложение, говоря, что должна чувствовать себя совершенно свободной. Мы виделись почти каждый день. Если я бывала вечером дома, то ставила в гостиной на подоконник зажженную свечку и высоко поднимала занавеску, так что, подойдя к дому, Анна Николаевна сразу замечала сигнал и, если его не было, не поднималась понапрасну на пятый этаж. — Вы меня перед дворником компрометируете, милая моя, — говорила я ей. — Из-за вас приходится любовные сигналы устраивать! Иногда бывала и я у нее, в последнее время довольно часто, потому что усилившаяся одышка не позволяла ей подниматься по лестницам. Усталая, измученная трудовым днем, прибегала я к ней и начинала жаловаться. Она молча, с презрительно-снисходящей улыбкой выслушивала мои рассказы о капризных и ленивых девчонках, о придирках их глупых матерей, о моей собственной тоске и озлобленности. — Ну? Все сказали? — говорит она, когда я замолкну. — Теперь слушайте, я специально для вас вспомнила сегодня ночью один праздник у лорда Глозбери. Я усаживаюсь поудобнее на продавленную кушетку, рассказчица полуложится на узенькую жесткую кроватку против меня и начинает: — Праздник этот устраивал он в своем родовом имении. — В том самом, где была охота? — перебиваю я. — Ну, да, конечно. Огромная сводчатая зала, гулкая, с длинными готическими окнами... Электричества, конечно, нет, лорд Глозбери не признаёт электричества. Он говорит, что было бы святотатством озарять машинным светом эту трехвековую старину. Электричество пахнет лавкой. Все разбогатевшие торгаши первым долгом обзаводятся электрическими лампочками. Весь дворец лорда освещался желтыми восковыми свечами. О, да, он был прав. Эти сотни горящих, живых, жарких огоньков, как они играли нашими брильянтами, нашим золотом, нашими глазами... — Ну, ну, положим, — перебиваю я снова. — Электричество-то гораздо удобнее. Она медленно поворачивает ко мне свое бледное одутловатое лицо, и легкая презрительная усмешка чуть-чуть трогает ее губы. — В замке лордов Глозбери не может быть ничего неудобного. Прежде чем вы успеете договорить до конца свое приказание, уже десятки рук исполняют его. На чем я остановилась... а, я рассказывала о бале. На него были допущены только избранные, небольшой кружок человек в сто. Зала вся убрана растениями. Целая живая стена цветов прячет за собой оркестр. Мы танцуем, от движения цветы колышутся, шевелятся. Кажется, будто это они поют старинные грустные вальсы. На мне был белый туалет, колье из рубинов и несколько белых нарциссов в волосах. Я была лучше всех. — А где же теперь ваши рубины? — Рубины? Они мне никогда и не принадлежали. Это были фамильные — графов Делио. Теперь их носит жена его брата, какая-то американская купчиха. В ту ночь они были на мне. Я была лучше всех. Когда я проходила мимо зеркала под руку с хозяином дома — я не сразу узнала себя. Ах, как я была хороша! Когда я поняла, что это я — мне даже страшно стало... Чего вы смеетесь? Вы дурнушка, вы не понимаете, что значит почувствовать себя красавицей... В эту ночь ухаживал за мной старший сын лорда Глозбери. Он только что вернулся из Индии и был героем дня. Красавец, поэт! Я была счастлива и горда. Еще бы! Ведь его жена считалась первой красавицей нашего круга! Он вел меня к ужину. Ужин был устроен в парке, и мы шли туда под музыку, а маленькие мальчики, одетые гномами, освещали нам дорогу разноцветными факелами. Так вот я шла под руку с молодым лордом. Он с меня глаз не сводил весь вечер. Говорили мы что-то об Индии. Я сказала, что ему, вероятно, странно видеть себя в Англии, где все так непохоже на Индию. А он говорит: «Нет, не все непохоже. Ваши глаза похожи. Ваши глаза, как индийская ночь». Потом после ужина, когда стали его просить сказать какое-нибудь из своих новых стихотворений, он и говорит: — Хорошо, я скажу совсем новое, самое последнее. И продекламировал: Your eyes are like an indian night, O, dark and silent night... — Что это значит? — спрашиваю я Анну Николаевну. Ваши глаза как индийская ночь, О, темная, молчащая сила. — А дальше как? — Постойте, как это... «I run away...» «Я бегу...» Забыла, Верок, забыла! — Ну, все равно, рассказывайте дальше. — Ах, как хочется вспомнить! Он потом скоро уехал; в день отъезда прислал мне корзину белых нарциссов (то были тогда мои цветы) и в них это стихотворение... Ну, как это — не могу вспомнить! Эту ночь я провела у нее на ее продавленной кушетке, потому что было уже слишком поздно идти домой. К тому же я знала, какой для нее праздник, если я у нее ночую — не хуже тех, что задавал лорд Глозбери. Засыпая, я слышала, как она шепчет это стихотворение, останавливаясь все на том же слове. — Скажите, Анна Николаевна, вы потом никогда не встречались с ним? Она вздрогнула, ответила сердитым голосом: — Никогда, ни-когда, — и замолкла. Я уснула. Всю ночь снились мне красивые лорды и поющие цветы, а под утро я была разбужена глухим, подавленным рыданием. Я открыла глаза. Это плакала Анна Николаевна. Серенькое петербургское утро устало и тускло освещало ее большую тяжелую фигуру, с головой, зарытой в подушки, с судорожно прижатыми к лицу руками. Она так и не раздевалась с вечера. Я видела, как вздрагивают под ситцевым капотом ее широкие бессильные плечи и беспомощно свесившаяся с кровати нога, в стоптанной войлочной туфле... — Анна Николаевна? Что с вами? Вы больны? — Нет... нет... — Ну, как вам не стыдно такую рань рев поднимать? Смотрите, вас завтра ваша Пятеркина с квартиры сгонит. Она подняла свое распухшее от слез лицо и, строго глядя на меня блестящими глазами, сказала: — Вы спросили меня, видела ли я его еще когда-нибудь? Так вот я неправду сказала, что не видела... Я встретила его в Париже, два года тому назад. Я тогда с голоду умирала... Ах, Верок, я тогда еще дура была! Многого не знала. Я остановила его и поздоровалась... — Ну и что же? — Он не узнал сначала. Потом покраснел, растерялся... «Я, говорит, слышал о вашем несчастье, очень жалел...» Верок, Верок! Зачем я его остановила?.. Много таких вечеров провели мы с Анной Николаевной. Много рассказывала она мне о своем счастье и о своем несчастье. Иногда, представляя в лицах какой-нибудь из своих былых триумфов, она вставала, выпрямляла свой отяжелевший стан и гордо поворачивала поседевшую голову. Тогда я снова чувствовала и понимала в ней былую красавицу. — Перестаньте, Анна Николаевна, опять спина заболит. Сидите смирно. Мои предостережения часто оказывались пророческими, и на другой день я получала записку: «Верок! Пришлите девку спину тереть». — Анна Николаевна, — спросила я как-то, — у вас столько было в жизни скверного. Скажите, какая минута была все-таки самая тяжелая? Она подумала и ответила решительно: — Знаю эту минуту, Верок. Хорошо ее помню. Это было тогда, когда мне в первый раз в жизни пришлось надеть поддельный батист вместо настоящего. О, Верок! О! Что это было! Он жег меня, резал, колол! Я никак не могла забыть, что он надет на мне! И день и ночь я его на себе чувствовала. О! О!.. Да, да, это была безусловно самая тяжелая минута в моей жизни. Не смейтесь, Верок. Я не шучу и не притворяюсь... Весной мы с ней расстались. Сын написал, что вышлет ей на леченье пятьсот рублей. У изголодавшейся Анны Николаевны закружилась голова при мысли о такой сумме, и она решила ехать в Париж. — Вы не понимаете, Верок, — ответила она на мои воззвания к ее благоразумию. — Вы ужасная мещанка и готовы сидеть на мешке с деньгами. Я прекрасно знаю, что для меня лучшее леченье — перемена обстановки, жизнь в большом городе, хорошая встряска. — Какая вам встряска, когда вы еле ходите. — Отстаньте! Вы просто злитесь, что сами не можете уехать. Сидите и утирайте носы своим девчонкам, а мне вся эта мерзость давно надоела. И она оглядела с таким презрением и меня и мою комнатушку, что я совсем притихла и прекратила свои советы. Занятая своими делами и планами, она стала ко мне заметно холоднее, и мы виделись уже не так часто. Накануне ее отъезда я зашла к ней проститься. Она была очень оживлена и писала какое-то письмо. — Кому это вы? — спросила я, зная, что она ни с кем сношений не поддерживает. Она молча указала мне заготовленный конверт. Я прочла: «Красноярск. Его Высокородию Евгению Андреевичу Канину». — Это еще кто такой? Она подняла на меня блестящие, смеющиеся глаза. — Так, офицерик один ничтожный. Полковник, что-то в этом роде. — Чудеса! Что же вы ему пишете? — А вот слушайте. Она подняла листок и тихим грудным голосом начала: «Я пишу вам, мой хороший друг, с южного берега Франции, из Ниццы, где мы с вами встретились впервые...» — Милая моя! — перебила я. — Да вы совсем с ума сошли! Какая тут Ницца? Тут меблированные комнаты мадам Пятеркиной. «Я пишу вам? — продолжала она, останавливая меня рукою, — потому что это яркое море, этот желтый хрустящий песок под моими белыми башмачками, этот горький запах приколотых к волосам моим белых нарциссов — все напоминало мне тот день... Вы помните его?..» — Ха-ха-ха! — заливалась я. — Запах нарциссов! Это, верно, жареный лук из кухни мадам Пятеркиной! А белые-то башмачки! Белые башмачки! Да вы совсем с ума сошли! «Ведь это был единственный день, — продолжала она, — когда мы были вместе одни. Никогда до этого дня, ни после него, не разговаривали мы друг с другом. Вы, кажется, потом вскоре уехали? Я сижу одна на берегу. Я отказалась от пикника, устраиваемого маркизой Дешо, и одна украдкой ушла сюда и буду сидеть здесь до вечера, чтобы серебряные звезды напомнили мне конец той сказки, которую зажгло в моей памяти это золотое солнце...» — Анна Николаевна! Голубчик! Ей-Богу, я боюсь за ваше здоровье! Объясните мне, что это за мистификация! Положительно, кто-нибудь из нас двоих с ума сошел! Маркиза Дешо! Пикник! Офицер какой-то! Да что вы, влюблены в него были, что ли? Она удивленно посмотрела на меня, словно очнувшись, и вдруг добродушно расхохоталась. — Влюблена? Ах, нет! Только не влюблена! Он был такой ничтожный. Вертелся около нас недельки две, потом уехал. Но помню, кто его к нам ввел. — Так что же значит это письмо? — Ах, Верок, Верок... Вы не поймете этого. Он видел меня красавицей, царицей... Ведь мы больше не встречались с ним, и он ничего не знает о моем унижении. Я для него все та же богатая светская женщина с прекрасными глазами... — Знаю, знаю: «Ваши глаза как индийская ночь», — смеялась я. — Ну да! Как индийская ночь, если это вам так нравится, — ответила она сухо. — Я как-то вспомнила о нем тогда в Париже, когда мне так тяжело, так тяжело было. Я написала, что я счастлива и окружена. Я помнила совершенно случайно, что он живет в Красноярске. И я получила в ответ письмо, такое почтительное, робко-влюбленное, что, читая его, я почувствовала себя снова молодой, красивой и желаемой, я, старая, убогая развалина. Я долго жила этим письмом. Могла ли я думать тогда в Ницце, что этот жалкий офицерик, которого я третировала, как уличного мальчишку, даст мне счастье, воскресит хоть на минутку всю умершую радость моей жизни... Сегодня я опять вспомнила о нем. Я нарочно пишу такое письмо — раздражающее, с недоговоренной лаской. Нарочно, чтоб вызвать у него ответные воспоминания, тоже яркие и красивые. Чего вы смеетесь? Ведь я этим письмом покупаю себе несколько минут молодости, красоты, счастья. Разве над этим можно смеяться? Ведь у меня больше ничего нет! Ничего нет! Поймите — ничего! А теперь — уйдите. Оставьте меня одну. И она отвернулась, пряча от меня свое лицо, прижимая к вискам желтовато-бледные дрожащие руки. Я помедлила несколько мгновений, ожидая, что она окликнет меня. Но она молчала. Надежда Александровна Лохвицкая (псевдоним Тэффи, 1872–1952) — русская писательница, поэтесса, переводчик.
Читайте также
Что будет, если съешь арбузную косточку
Очень милая история!
Зрелая личность по Маслоу
Абрахам Маслоу полагал, что такие личности составляют около 1% населения и являют собой образец психологически здоровых и максимально выражающих человеческую сущность людей. 1. Более адекватное восприятие действительности, свободное от влияния актуальных потребностей, стереотипов, предрассудков, интерес к неизведанному. 2. Принятие себя и других такими, какие они есть, отсутствие искусственных, хищных форм поведения и неприятие такого поведения со стороны других. 3. Спонтанность проявлений, простота и естественность. Соблюдение установленных ритуалов, традиций и церемоний, но отношение к ним с должным чувством юмора. Это не автоматический, а сознательный конформизм на уровне внешнего поведения. 4. Деловая направленность. Такие люди обычно заняты не собой, а своей жизненной задачей. Обычно они соотносят свою деятельность с универсальными ценностями и склонны рассматривать ее под углом зрения вечности, а не текущего момента. Поэтому они все в какой-то степени философы. 5. Позиция отстраненности по отношению ко многим событиям. Это помогает им относительно спокойно переносить неприятности и быть менее подверженными влияниям извне. Они нередко склонны к одиночеству. 6. Автономия и независимость от окружения; устойчивость под воздействием фрустрирующих факторов. 7. Свежесть восприятия: нахождение каждый раз нового в уже известном. 8. Предельные переживания, характеризующиеся ощущением исчезновения собственного Я. 9. Чувство общности с человечеством в целом. 10. Дружба с другими самоактуализирующимися людьми: узкий круг людей, отношения с которыми весьма глубокие. Отсутствие проявлений враждебности в межличностном взаимодействии. 11. Демократичность в отношениях. Готовность учиться у других. 12. Устойчивые внутренние моральные нормы. Остро чувствуют добро и зло: ориентированы на цели, а средства всегда им подчиняются. 13. «Философское» чувство юмора. Отношение с юмором к жизни в целом и к самому себе, но чья-то ущербность или невзгоды никогда не считаются смешными. 14. Креативность, не зависящая от того, чем человек занимается, и проявляющаяся во всех его действиях. 15. Критичное отношение к той культуре, к которой они принадлежат: выбирается хорошее и отвергается плохое. Ощущают себя больше представителями человечества в целом, нежели одной культуры.
Признаки токсичных отношений
1. Пустота. Отношения не окрыляют, скорее, наоборот, приземляют. После общения возникает чувство пустоты, гнетущей усталости. 2. Выяснение ради выяснения. Процесс выяснения кто прав, кто виноват на протяжении всей коммуникации. Общение основано на взаимных претензиях. По принципу осуждение-оправдание. Изменений и улучшения не происходит ни с одной, ни с другой стороны. Даже если один партнер старается исправить ситуацию, в его действиях находятся погрешности. 3. Успехи партнера воспринимаются критически, с завистью и недовольством. Саморазвитие уходит на второй план, потенциал ставится под сомнение. Партнер поднимает свою самооценку за счет понижения самооценки другого. Благодарность отсутствует. 4. Частая смена настроения. Перепады настроения – от показной веселости до драматичной истерики, от любви и заботы к гневу и ярости. Отказ объяснить причину, паузы в разговорах, театральный уход в никуда, манипуляции с телефоном – игнорирование звонков, прерывание разговора. Последняя фраза должна оставаться за тем, кто "прав". 5. Желание контроля. Полная осведомленность о всех делах партнера, навязывание своего мнения, как и что нужно говорить и делать. Требование отчетности по поступкам, мыслям. 6. Организм реагирует на нездоровые отношения психосоматическими болями. 7. Обида со вкусом ревности. Недоверие. Обида на то, что партнер может наслаждаться жизнью самостоятельно, еще хуже – с кем-то другим. Эмоциональный шантаж на чувстве вины. Ревность к друзьям, родственникам, к противоположному полу. Желание быть центром вселенной, а также власти над партнером и его полного послушания. 8. Непрерывный негатив. Все, что происходит в жизни партнера и в окружающем мире, воспринимается негативно и мрачно. «Все плохо» – главный девиз. Партнер уверен, что кто-то виноват в его несчастной жизни, обвиняет внешний мир во всех смертных грехах. Пребывает в перманентном разочаровании и ожидании апокалипсиса. Токсичные отношения не только отравляют, они забирают самый драгоценный ресурс – время. Кроме того, появляются модели взаимодействия, мало применимые в "мирной" жизни. Дело в подстройке, привыкании к нездоровой атмосфере и в надежде на перемены к лучшему. Поэтому человек готов закрыть глаза на происходящее и погрузиться в свою реальность, несуществующие миры, в безвременном ожидании чуда. Жить в иллюзорном мире или в реальном - индивидуальный выбор.
7 законов успеха
Для тoго, чтoбы дocтигать в жизни всeго, чтo xoчeтcя, дoстатoчнo следовать oпpеделенным ментальным законам. 1. Закон контрoля «Hикто нe мoжет ваc заcтавить чувствовать сeбя униженным бeз вашeго coгласия.» Элеонoра Pузвeльт Закон контpоля глаcит, чтo вашe отношeниe к cамим сeбе позитивно в тoй стeпeни, в котоpой вы кoнтрoлиpуетe свoю жизнь, и нeгативнo в тoй cтeпeни, в котopой вы, coглаcно cвoим oщущeниям, теpяeте над ней кoнтpоль или попадаете пoд кoнтpоль инoй внешнeй cилы. Иными словами, вы можeте oщущать, что сами кoнтpолиpуетe cвoю жизнь, иcпытывая cчастье и увеpеннocть, или, чтo ваша жизнь кoнтpолируетcя дpугими, и вы бecпoмoщны и чувcтвуете сeбя жeртвой. B oбoиx cлучаяx контрoль над вашeй жизнью начинается c вашиx жe мыcлeй. To, как вы размышляете над cитуациeй, определяeт ваши чувства, а чувства опрeделяют вашe повeдeние. 2. Закон пpичины и cлeдcтвия «Что поceешь, тo и пожнeшь.» Солoмoн Закон «пpичины и cлeдcтвия» глаcит, чтo каждоe слeдствие в нашей жизни имеeт пpичину. Eсть кoнкpeтные пpичины для уcпеха и нeудачи, для здopовья и болeзни, cчастья и несчастья. Опрeдeлитe, что в вашeй жизни pабoтаeт и делайтe этoгo больше, опpeделитe, чтo нe pабoтает, и дeлайте этoгo меньшe, и делайтe чтo-тo по-новoму. Hаиболeе важноe примeнeние этoгo закона: мысли — это пpичины, а уcловия и oбстоятeльства — cлeдcтвия этих мыcлей. 3. Закoн вeры «Пo вeре вам воздаетcя.» Библия Закон вeры глаcит, чтo всe, во что вы горячo вeрите, cтановитcя рeальностью. Ваши убеждения сoздают туннель вашeгo зрения. To ecть, вы видитe имeнно тo, вo что вы веpите. Bаши убeждeния настpаивают ваc на успex или наoбoрoт. 4. Закон oжиданий «Я верю, чтo сeгодня случится чтo-нибудь чудeсноe» Всe, чeго вы oжидаетe c увepенноcтью, cтанoвится вами же иcпoлняемым прoрoчecтвом. Bы пoлучаете от жизни не тo, чeгo вы xoтите, а тo, чтo вы oжидаeте от нeе. 5. Закoн притяжeния «Подoбное притягиваeт пoдобнoе» Bы прeдставляeте cобoй живoй магнит. Bы неизменно привлeкаeте в cвою жизнь людeй и ситуации, котopыe наxoдятся в гармонии c вашими дoминиpующими мыcлями. Вот пoчему так мнoгo пoлeзных людeй и ситуаций привлекается в жизнь тех, кто имеeт яcное пpeдcтавлениe o собcтвенных целяx. 6. Закон cooтветcтвия «И так пo плoдам иx узнаетe их.» Библия Закон cоотвeтcтвия глаcит: что внутри, то и снаpужи. Это означает, что ваш внешний миp eсть отpажениe миpа внутреннeго. Этот закон дает возможноcть распoзнать, что пpoисxодит у ваc внутри, наблюдая за тем, что пpoиcхoдит вoкруг вас. Целенаправленнo кoнцентpируяcь на нужнoм внутpeннeм соcтоянии, вы смoжeтe мeнять oбcтоятeльства вoкруг ваc. Иными словами: Быть — Дeлать — Имeть. 7. Закон мeнтальной эквивалентности «Мысли станoвятся вещами.» Mайк Дули, пиcатель Этoт закoн глаcит, что мыcли матеpиализуютcя. С пoмoщью живого воoбpажения и пoвтоpов, ваши мысли, заряженныe эмoциями, станoвятcя pеальноcтью. Нeобхoдимо быть внимательным к тoму, что и как мы думаeм. И тoгда вce цели и жeлания сбудутся!
«Настанет день, когда и я исчезну…»
Уж сколько их упало в эту бездну, Разверзтую вдали! Настанет день, когда и я исчезну С поверхности земли. Застынет все, что пело и боролось, Сияло и рвалось. И зелень глаз моих, и нежный голос, И золото волос. И будет жизнь с ее насущным хлебом, С забывчивостью дня. И будет все — как будто бы под небом И не было меня! Изменчивой, как дети, в каждой мине, И так недолго злой, Любившей час, когда дрова в камине Становятся золой. Виолончель, и кавалькады в чаще, И колокол в селе... — Меня, такой живой и настоящей На ласковой земле! К вам всем — что мне, ни в чем не знавшей меры, Чужие и свои?! — Я обращаюсь с требованьем веры И с просьбой о любви. И день и ночь, и письменно и устно: За правду да и нет, За то, что мне так часто — слишком грустно И только двадцать лет, За то, что мне прямая неизбежность — Прощение обид, За всю мою безудержную нежность И слишком гордый вид, За быстроту стремительных событий, За правду, за игру... — Послушайте! — Еще меня любите За то, что я умру. Марина Цветаева 8 декабря 1913
Кто ты? Лидер? Жертва?
Наша читательница поделилась с нами своим жизненным опытом и прислала замечательную вдохновляющую статью. Каждому человеку на Земле доступны два больших жизненных пути. Вернее даже назвать их не путями, а направлениями. И это даже не столько путь лидера или путь жертвы, сколько «путь изнутри наружу» и «путь снаружи внутрь». Основное отличие путей лидера и жертвы в том, что лидер, осознавая всю мощь человеческого потенциала, вдохновляет людей вокруг себя. Жертва напротив, стремится компенсировать свои тревоги и комплексы за счет попытки сбить начинающего лидера с пути. Вернуть его в комфортную для нее среду и не позволить ему выбиться «наверх». И жертва опасна именно этим. Особенно если она занимает важную роль в жизни начинающего лидера – у нее достаточно сил для того чтобы пресекать все попытки своего товарища начать движение. Причем делать она это может очень изощренно, хитро, заходя с разных сторон и показывая вещи в выгодном для нее свете. Просто прочтите оба списка и ответьте себе на вопрос «какой из этих списков вам ближе?» Список №1. Я несу ответственность за каждое свое действие или бездействие. Внешняя реальность изменяется посредством внутренней силы. Для того чтобы «пожать» необходимо «посеять». Чтобы в будущем получить результат, сегодня необходимо от чего-то отказаться. Мало просто двигаться вперед, необходимо вдохновлять на движение окружающих. Человек способен достичь любой высоты. Это лишь вопрос времени и размера приложенных усилий. Список №2. Я не виноват, это все они. Мои желания – это мое всё, я отдам все, чтобы их удовлетворить. Зачем откармливать курицу, которая будет нести золотые яйца? Лучше зарезать ее сейчас и вытащить из нее крохотное золотое яичко уже сегодня! Для достижения каких-то «эфемерных» результатов нельзя отказываться от удовольствия, которое можно получить прямо сейчас. Неприязнь к выскочкам среди окружающих. Желание доказать им что они все неправы. Высота «полета» человека определяется его родителями, окружением, влиятельными друзьями, но только не им самим. Если вам ближе первый список, то вы лидер. И это замечательно! Если же вам ближе список номер 2, то вы жертва и это не так радостно. Что же делать если ты жертва? Становиться лидером! Как стать лидером? Необходимо поставить цель. Без цели стать лидером просто невозможно. Однако, важно тут понимать, что стать лидером – это не цель, это результат. Цель – это зачем вам становится лидером, что это даст. Когда вы сами для себя ответите на этот вопрос, и поймёте, зачем вам это нужно, тогда уже будет гораздо проще добиться желаемого. Дневник лидера. Он должен быть у каждого начинающего лидера. В этом дневнике вы должны каждый день записывать маленькие задачи, которые необходимо решить на пути к своей цели. В день в вашем дневнике должно быть записано от пяти до десяти решенных задач. Да, это трудно, но поверьте, подобная практика достижения мелочей ради заветной цели поднимет вашу самооценку, придаст уверенности в себе и приблизит к желаемому. Движение. Под таким объемлющим понятием как движение, имеется в виду развитие вас как личности. Читайте больше книг, общайтесь с интересными людьми, занимайтесь саморазвитием, в общем, не стойте на месте, а стремитесь к большему и лучшему. Без движения вперёд нет как жизни, так и лидерства, уж поверьте. Учитесь на ошибках. Причём как на своих ошибках, так и на чужих. Настоящий лидер не тот, кто не ошибается, а тот, кто умеет понять, что ошибся, и взять с этого урок. Лидер никогда не наступает на одни и те же грабли дважды. Вот они, первые шаги на пути к лидерству. Поверьте, пройдя их, вы уже значительно приблизитесь к своей цели, и люди начнут признавать в вас настоящего лидера. А дальше, как говориться, больше. Успехов! Автор: Александра Шмыкова
Что такое смех и откуда он взялся?
Смех — реакция человека, которая сопровождается непроизвольными сокращениями мышц лица, а также дыхательного аппарата — непроизвольными звуками. Эти сокращения могут быть вызваны юмором, щекоткой, искренней радостью. Зачем же нужен смех? Какой цели служит такое необычное состояние организма, и зачем природа подарила его человеку? Считается, что смех развился на самой заре становления человека разумного. В первую очередь, смех является способом социализации и коммуникации с другими представителями вида. Смех является одним из способов влиться в общество, показать свою расположенность обществу, продемонстрировать своё соответствие нормам той или иной группы людей. Изначально, когда лишь начинался процесс отделения эволюционной ветви, которая приведет к возникновению человека от приматов-обезьян, смех имел немного другой характер. Учёные отмечают, что зачатки социализирующего смеха можно встретить у некоторых видов современных обезьян. На самом первом этапе развития смеха он был, как его принято называть, «фальшивым» или «искусственным», то есть определённой мимикой лица и издаваемыми звуками один примат показывает другому примату или группе приматов, что расположен к ним добродушно, не является опасным, является одним из них и ему нравится их поведение. Такое выражение могло быть похоже на растягивание губ с обнажёнными зубами и определённый набор звуков. На протяжении сотен тысяч лет подобное общение в обществе закрепилось настолько сильно, что смех стал непроизвольным, то есть наши предки стали сокращать мышцы лица и издавать характерные звуки непроизвольно: не от того, что искусственно пытался показать свою расположенность, а просто от того, что ему хорошо с теми или иными соплеменниками и он одобряет их действия. Так смех стал практически неотъемлемой реакцией любого человека на шутку, радость и ощущение счастья. Даже больше: смех стал настолько привычным и естественным, что сам собой может вызвать радость и ощущение счастья. К примеру, если человеку плохо и в этот момент он услышит забавную вещь и непроизвольно улыбнётся, у него автоматически повысится настроение. Стоит отметить, что, даже если мы сегодня не замечаем важной функции смеха (функции, сближающей индивиды), она продолжает оставаться всё такой же, как и в глубокой древности. Улыбающийся, смеющийся человек автоматически располагает к себе окружающих людей. Даже если внешне незнакомый человек выглядит серьёзно, стоит ему только улыбнуться или посмеяться, все окружающие тут же почувствуют, что человек не опасен, иными словами, что человек «свой».
Истории на дорожку №68
Устроился к нам в контору мужичок лет 45-ти, назовем его Сергей. Говорит, что на инженера учится, ничего не умеет, пришел опыта набираться. Ну, у нас начальство имеет свой взгляд на жизнь, припахали его к механикам (у нас четкие разделения обязанностей на фирме и каждый делает свою работу). Этот "студент" проектировал гидравлические системы, их же собирал и обслуживал. Также мужичок шарит в теплотехнике, с его подачи переорганизовали нашу маслонасосную станцию, теперь летом работает без сбоев. Этот "студент" прекрасный сварщик-аргонщик, чем помог привести в божеский вид трубопроводы. Я уже молчу о том, что он прекрасный механик и слесарь. Ах да, он еще и конструктор. Золото, а не сотрудник. Ему предложили повышение до руководящей должности среднего звена, он отказался. Объяснил тем, что у него нет диплома о высшем образовании. В общем, проработал у нас 2 года, всех чему-нибудь да научил. Привел наш ангар в представительный вид, восстановил несколько советских станков, отладил гидравлику, "и так сойдет" он не воспринимал. Сказать, что он человек компанейский - ничего не сказать. Мы удивлялись, откуда такие познания, откуда столько опыта, навыков. Он не рассказывал. А потом скончалась его жена, говорят, что рак. Он тогда сильно напился, пришел на работу и рассказал, что знания по теплотехнике у него с универа, с преподом сдружился, так тот его натаскал. Гидравлику он не изучал никогда, отработал всю жизнь сантехником, а проектирование и сборка гидравлического оборудования - этим он занимался в конторе, в которую попал соврав на собеседовании и в резюме. Варить умеет, ибо халтурил с кузовными работами на авто. В общем, скончался Сергей, так и не получив диплом бакалавра. Сердечный приступ. ***** У моего брата в институте сегодня экзамен. И он его проспал. Пришёл через 1.5 часа после начала, когда в аудитории остался только один препод. Заходит и выдаёт: - Извините, я опоздал... у меня кошка рожала. Препод, сочувственно вздохнув: - Сколько? - Трое. О дальнейшем развитии событий он умолчал, но теперь мы ищем преподу котёнка за зачёт. ***** Хочу рассказать о своей подруге детства. Мы подружились, когда были еще совсем маленькими (ей было 3 года, а мне уже 4). За всю жизнь ни разу не поссорились. Можно о многом написать, а напишу как она меня и дочку мою из бед выручала. Случилось то в 1995 году. Дочке почти 1 год, декретные задерживают на несколько месяцев, и из еды в доме только мука и маргарин. Родители на даче, и на их плечах еще трое младших, работают только отец и старший брат, в общем, помочь не могут. Да и не просила я о помощи - видела: и без меня тяжело. Неделю готовлю лапшу, заправляю маргарином. Приходит подруга, видит что мы едим и, ни слова не говоря, уходит. Через полчаса стук в дверь - на пороге она, а в руках две большие сумки, внизу еще две. Продукты, заготовки, приправы... Ругала она меня первый раз в жизни. Через год она с родителями уехала в Израиль. Проходит несколько лет. Идем с дочкой из садика, а возле подъезда две девушки сидят. Спрашивают: не знаю ли я такую-то, отвечаю - это я и есть. Передают конверт и просят проверить все ли на месте. А там письмо от подруги и 70 долларов. Проходит еще 5 лет. Получаю извещение о посылке, а в уголке написано 19 800. Думаю, что эту сумму нужно заплатить. Одолжила. Приехала получать. Оказалось, что цифры - это вес. Прошло 20 лет после ее отъезда - в августе жду в гости. Очень хочу узнать, как так у нее получается помогать именно тогда, когда я считаю, что помощи ждать уже неоткуда. ***** Через несколько лет работы медицинским представителем я вырос до регионального менеджера. Начал ездить по стране, контролируя отдаленно работающих сотрудников. И особенно любил Брест и Гродно. За близость к границе. Тогда ещё были отдельные пешеходные переходы, и при наличии визы можно было недорого затариться в Дьюти-Фри соседей. В пять вечера заканчиваю работу и еду из Гродно к границе. На переходе уже небольшая очередь из переминающихся мужчин. Все с пакетиками, как будто вечером в магазин собрались. Таможенники с обеих сторон работают как автоматы. Пропускают сразу человек по пять. - Цель вашего визит-та в Литву? – интересуется прибалтийский таможенник. - Я это… - А, пон-нятно. Чего я спрашиваю, - кивает таможенник, увидев в моих руках шуршащий пакет. – Добро пож-жаловать. И шлёпает мне в паспорт печать. Захожу в Дьюти-Фри, беру текилу, коньяк, забрасываю позванивающий стеклом пакет на плечо и начинаю неспешно прохаживаться вдоль дороги. В принципе, можно было бы и назад. Цели поездки достигнуты. Но ради приличия стоит побыть за границей хотя бы минут сорок. А не ломиться обратно, на родину, как лось. Тепло, птички поют. И этот неповторимый запах Европы. За моими метаниями наблюдает прибалтийский таможенник, который двадцать минут назад впустил меня в страну. Некоторое время он тоскливо провожает меня взглядом, а потом не выдерживает и машет рукой. - Ну чег-го ты муч-чаешься? Иди уже обратно. Вернулся на Родину. Ностальгия замучить не успела. ***** Есть у меня друзья - Ксения и Саша, оба темноглазые и темноволосые. Старшая дочка у них тоже темноволосая, а сынишка младший - голубоглазый белобрыс. И, естественно, все без исключения, кто приходят к ним в гости, задают один и тот же вопрос - в кого, мол, у вас такой истинный ариец растёт? Друзья сперва пускались в долгие генетические объяснения, что мол, у Саши по отцу вся родня такая, да и сам Саша в детстве тоже был светлоголовым (я тому свидетель), потом потемнел, а сейчас и вообще оставшаяся растительность стремительно тает под напором опять же генетической лысины, мол - всё нормально. Потом Сашу всё это порядком достало и теперь на подобные вопросы он отвечает неизменно так: "Не бередите душевные раны! Жену давно простил, сына люблю и воспитаю как родного!"
О чём, чёрт возьми, мы думали?
Когда мы были младше, мы прятали руки под рубашку и говорили людям, что потеряли руки. Перезагружали видеоигры, даже тогда, когда знали, что проиграем. Спали со всеми игрушками, чтобы никто из них не обиделся. В ручке с несколькими цветами пытались нажать на все кнопки сразу. Самым сложным решением было определить, в какую игру сыграть. Мы ждали за дверью, чтобы напугать кого-то, а потом уходили, потому что они были там слишком долго. Притворялись спящими, чтобы нас относили в кровать. Думали, что луна следует за машиной. Смотрели, как две капли дождя скатываются по окну и делали вид, что это гонка. Садились за компьютер, чтобы просто порисовать в Paint. Единственная вещь, о которой мы должны были заботиться — это тамагочи. Единственные фальшивые друзья, которые у нас были, были невидимые. Проглотив семена, мы были напуганы до смерти из-за того, что дерево будет расти в нашем животе. Помните, мы были детьми и не могли дождаться, когда повзрослеем? О чём, чёрт возьми, мы думали?
© 2015 — 2024 stakanchik.media
Использование материалов сайта разрешено только с предварительного письменного согласия правообладателей. Права на картинки и тексты принадлежат авторам. Сайт может содержать контент, не предназначенный для лиц младше 16 лет.
