Жизнь
 19.5K
 28 мин.

Сомерсет Моэм о старости

Вчера мне исполнилось семьдесят лет. Перешагивая порог очередного десятилетия, естественно, пусть и вопреки здравому смыслу, рассматривать это как значительное событие. Когда мне исполнилось тридцать, брат сказал: «Ты теперь не юнец, а мужчина — веди себя соответственно». Когда мне стукнуло сорок, я сказал себе: «Молодость прошла». В пятьдесят я сказал: «Не надо строить иллюзий — ты теперь пожилой человек, и с этим придется смириться». В шестьдесят я сказал: «Настала пора привести дела в порядок, наступает старость — надо расплатиться с долгами». Я решил оставить театр и написал «Подводя итоги»; в этой книге я попытался обозреть — прежде всего для себя самого — все, что узнал о жизни и литературе, что успел написать и какое удовольствие от этого получил. Но из всех годовщин семидесятая, по-моему, самая значительная. Считается, что такой срок отмерен человеку — «Дней наших семьдесят лет», — и можно сказать, что оставшиеся годы ты исхитрился украсть, когда старуха с косой ненароком отвернулась. В семьдесят ты уже не на пороге старости. Ты старик. В континентальной Европе существует славный обычай отмечать эту дату в жизни именитого человека. Его друзья, коллеги, ученики (если таковые имеются), объединив усилия, издают книгу эссе, написанных в его честь. В Англии не принято отдавать такую лестную дань нашим знаменитым людям. В лучшем случае в их честь устраивают обед, да и то, если они уж очень знамениты. Я был на одном таком обеде в честь семидесятилетия Герберта Уэллса. На обеде присутствовала не одна сотня гостей. Бернард Шоу, великолепный — высоченный, с белоснежной бородой и шевелюрой, свежим цветом лица и горящими глазами, произнес речь. Он стоял, очень прямой, скрестив руки на груди, и с присущим ему лукавым юмором сумел наговорить много колкостей — как почетному гостю, так и кое-кому из присутствующих. Поздравление получилось в высшей степени занятное, произносил он его зычным голосом, по всем правилам ораторского искусства, и его ирландский акцент одновременно и подчеркивал, и скрадывал ядовитые выпады. Потом Уэллс, чуть не водя носом по бумажке, пискливым голосом прочитал свою речь. Он брюзгливо говорил о своем преклонном возрасте и с присущей ему сварливостью напал на тех присутствующих, кому, возможно, взбрело в голову, будто юбилей и сопровождающий его банкет означают, что он намерен отойти от дел. И заверил их, что он, как всегда, готов направлять человечество на путь истинный. Мой день рождения прошел вполне буднично. Утром я, как обычно, работал, днем гулял в пустынном леске за домом. Мне так и не удалось разгадать, что придает этому леску его таинственную притягательность. Второго такого я в жизни не видал, такой глубокой тишины я нигде больше не встречал. С густолиственных виргинских дубов причудливыми гирляндами, точно клочья рваного савана, свисал бородатый мох, эвкалипты в эту пору уже оголились, а ягоды на мыльном дереве съежились и пожелтели; там-сям над низкорослыми деревьями высились сосны с их сочной сверкающей на солнце зеленью. В этом заглохшем безлюдном леске есть нечто странное, и хотя кроме тебя тут никого нет, не покидает жутковатое чувство, что где-то рядом шныряют незримые существа — не люди, но и не звери. Чудится, что какая-то тень, выглянув из-за ствола, безмолвно следит за тобой. Вокруг разлита тревога — кажется, все затаилось и чего-то ждет. Я вернулся домой, приготовил себе чашку чая и до обеда читал. После обеда снова читал, два-три раза разложил пасьянс, послушал по радио последние известия, в постели перед сном читал детективный роман. Окончив его, я заснул. За исключением двух моих служанок, я за весь день ни с кем не перемолвился ни словом. Вот как я провел свой семидесятый день рождения, да я и не желал бы провести его иначе. Я размышлял. Два-три года назад я гулял с Лизой, и она завела речь, уж не помню в связи с чем, о том, каким ужасом преисполняет ее мысль о старости. — Не забывай, — сказал я ей, — многое из того, что так радует тебя сейчас, в старости тебе будет не нужно. Зато у старости есть свои преимущества. — Какие? — спросила она. — Тебе практически не придется делать ничего, чего не хочется. Музыка, искусство и литература будут радовать тебя иначе, чем в молодости, но никак не меньше. Потом очень любопытно наблюдать за событиями, которые больше не касаются тебя непосредственно. И пусть наслаждения теряют былую остроту, зато и горе переживается не так мучительно. Я видел, что мои слова не слишком утешили ее, и, еще не закончив свою тираду, осознал, что перспективу нарисовал не слишком вдохновляющую. Позже, предаваясь размышлениям на эту тему, я пришел к выводу, что главное преимущество старости — духовная свобода. Наверное, это не в последнюю очередь объясняется безразличием, с которым в старости относишься ко многому из того, что в расцвете сил представлялось важным. Другое преимущество заключается в том, что старость освобождает от зависти, ненавистничества и злости. Пожалуй, я никому не завидую. Я не зарыл в землю таланты, которыми меня одарила природа, и не завидую тем, кого она одарила щедрее; я знал успех, большой успех, и не завидую чужому успеху. Я вполне готов освободить ту небольшую нишу, которую так долго занимал, и отдать ее другому. Мне теперь безразлично, что думают обо мне. Нравлюсь — хорошо, нет — так нет. Если я нравлюсь людям — мне приятно, если нет — меня это ничуть не трогает. Я давно заметил, что у определенного рода людей я вызываю неприязнь; это в порядке вещей, всем мил не будешь, и их недоброжелательство меня скорее занимает, чем обескураживает. Мне лишь любопытно, чем вызван их антагонизм. Безразлично мне и мнение о моих книгах. В общем и целом, я осуществил все свои замыслы, ну а там будь что будет. Я никогда не жаждал такого шумного успеха, каким пользуются некоторые писатели и который многие из нас в простоте душевной принимают за славу, и не раз жалел, что не взял псевдоним — лишнее внимание только помеха. Вообще-то свой первый роман я намеревался подписать псевдонимом и свое имя поставил лишь после того, как издатель предупредил меня, что на книгу обрушится лавина нападок, и мне не захотелось скрываться под вымышленной фамилией. Я полагаю, многие авторы в глубине души питают надежду, что их не забудут и после смерти, я и сам подчас тешился, взвешивая свои шансы на посмертную известность, пусть и недолговечную. Моей лучшей книгой, как правило, считают «Бремя страстей человеческих». Судя по количеству проданных экземпляров, у романа все еще широкий круг читателей, а ведь он был издан тридцать лет тому назад. Для романа это большой срок. Но романы такого объема редко живут долго, и, надо полагать, с уходом нынешнего поколения, которому он, к моему удивлению, чем-то близок, его забудут вкупе с другими книгами, посущественнее его. Думаю, одна-две мои комедии некоторое время еще кое-как продержатся на сцене: они написаны в традициях английской комедии и по этой причине им отыщется место в длинном ряду, начало которому положили драматурги эпохи Реставрации и который так прелестно продолжает своими пьесами Ноэль Коуард. Не исключено, что пьесы обеспечат мне строчку-другую в истории английского театра. Думаю, несколько моих лучших рассказов еще долгие годы будут включать в антологии, хотя бы по той причине, что в кое-каких из них речь идет и о местах, и о коллизиях, которые течение времени и развитие цивилизации окружат романтическим ореолом. Две-три пьесы, да дюжина рассказов — не слишком внушительный багаж для путешествия в будущее, но все же лучше, чем ничего. А если я заблуждаюсь и меня забудут через неделю после смерти, я об этом не узнаю. Прошло десять лет с тех пор, как я отвесил последний поклон в театре (фигурально выражаясь: после первых пьес я перестал выходить на сцену, сочтя эту процедуру слишком унизительной); журналисты и друзья решили, что это пустые разговоры и через год-другой я передумаю и вернусь в театр; но я не изменил своего решения и не намерен его менять. Несколько лет назад я лелеял планы написать еще четыре романа, а потом вообще отойти от литературы. Один я написал (я не беру в расчет роман о войне, который, насилуя себя, написал, чтобы сделать что-то для нашей победы) в бытность мою в Америке, но теперь понимаю, что остальные три вряд ли когда-либо напишу. В одном речь должна была идти о чуде, совершившемся в XVI веке в Испании; во втором — о пребывании Макиавелли у Чезаре Борджиа в Романье — этот визит дал ему замечательный материал для «Государя»; я намеревался вплести в их беседы материал, легший в основу макиа-веллиевой «Мандрагоры». Зная, как часто авторы используют в произведениях эпизоды собственной жизни, порой вполне несущественные, интерес и значительность которым придает лишь сила их воображения, я решил, что было бы забавно, оттолкнувшись от пьесы, восстановить события, породившие ее к жизни. Последний роман я собирался написать о рабочей семье из трущоб Бермондзи. Меня прельщала мысль завершить путь романом о непутевых обитателях трущоб — полвека назад я начал его романом о них же. Но теперь довольствуюсь тем, что коротаю часы досуга, размышляя об этих романах. Впрочем, именно так писатель получает больше всего радости от своих книг: когда книги написаны, они ему уже не принадлежат, и его больше не забавляют разговоры и поступки созданий его фантазии. Думается, на восьмом десятке я уже вряд ли напишу нечто подлинно великое. Вдохновение не то, силы не те, воображение не то. Историки литературы с жалостливым сочувствием, а чаще с жестоким равнодушием отвергают произведения даже самых великих писателей, написанные на склоне лет, да я и сам огорчался, читая недостойные творения, выходившие из-под пера тех моих друзей, даже очень талантливых, которые продолжали писать после того, как от их былого таланта осталась лишь жалкая тень. Писатель прежде всего находит отклик в своем поколении, и он поступит мудро, предоставив следующим поколениям самим отыскивать выразителей своих настроений. Впрочем, что бы он ни делал, этого все равно не миновать. Его язык будет для следующих поколений тарабарщиной. Думаю, представление о моей жизни и деятельности, которое я хотел бы оставить после себя, уже сложилось, и мне не написать ничего такого, что его существенно дополнило бы. Я выполнил свое предназначение и готов поставить точку. Не так давно я обнаружил, что если раньше больше жил будущим, чем настоящим, теперь меня все больше занимает прошлое, а это явно свидетельствует, что я поступил мудро. Наверное, это в порядке вещей, если впереди у тебя от силы лет десять, а позади такая долгая жизнь. Я всегда любил строить планы, и, как правило, выполнял их; но можно ли строить планы сегодня? Кто скажет, что тебя ждет через год, через два года? Каковы будут твои обстоятельства, сможешь ли ты жить по-прежнему? Мою парусную яхту, на которой я ходил по Средиземному морю, реквизировали немцы, мой автомобиль — итальянцы, на моей вилле сначала поселились итальянцы, потом немцы, и мебель, книги, картины — те, которые не расхитили, где только ни разбросаны. Однако все это меня решительно не волнует. Я успел пожить в роскоши, о которой можно только мечтать. И теперь мне вполне достаточно двух комнат, трехразового питания и возможности пользоваться хорошей библиотекой. Мыслями я все чаще уношусь в давно ушедшие годы юности. О многих своих тогдашних поступках я сожалею, но стараюсь, чтобы это не слишком портило мне жизнь; я говорю себе: это сделал не ты, а тот другой человек, которым ты некогда был. Я причинил зло разным людям, но раз этого не исправить, я стараюсь искупить свою вину, делая добро другим людям. Временами я не без сокрушения думаю о плотских радостях, упущенных в те годы, когда мог ими наслаждаться; но я знаю, что не упустить их я не мог — я всегда был брезглив, и когда доходило до дела, физическое отвращение удерживало меня от приключений, которые я предвкушал в своем воспаленном воображении. Я был более целомудрен, чем мне хотелось бы. Люди в большинстве своем очень словоохотливы, а старики и вовсе болтливы, и хотя я больше люблю слушать, чем говорить, недавно мне показалось, что я впадаю в грех многоречивости; едва заметив это, я стал себя одергивать. Стариков выносят с трудом, поэтому надо вести себя крайне осмотрительно. Стараться никому не быть в тягость. Не навязывать своего общества молодым — при тебе они чувствуют себя скованно, не в своей тарелке, и надо быть очень толстокожим, чтобы не заметить, как они радуются, когда ты уходишь. Если у старика есть имя, молодые порой ищут знакомства с ним, но надо понимать, что с ним хотят познакомиться не ради него самого, а ради того, чтобы посудачить о нем с приятелями своего возраста. Для молодых старик — гора, на которую взбираются не ради покорения высоты или ради открывающегося с нее вида, а ради того, чтобы, спустившись с нее, похвастаться своим подвигом. Старику надлежит проводить время среди своих сверстников, и если он получает от этого удовольствие, значит, ему очень повезло. Грустно, конечно, бывать на сборищах, где все без исключения стоят одной ногой в могиле. Дураки в старости не умнеют, а старый дурак куда зануднее молодого. Не знаю, кто невыносимее — те старики, которые отказываются считаться с возрастом и ведут себя с тошнотворной игривостью, или же те, которые завязли в давно прошедшем времени и брюзжат на мир, который не завяз там вкупе с ними. Что и говорить, перспективы у стариков не слишком привлекательные: молодые избегают их общества, а в обществе сверстников им скучно. Им не остается ничего другого, как довольствоваться собственным обществом, и мне это на руку: собственное общество мне никогда не надоедало. Я всегда не любил большие сборища, и для меня не последнее преимущество старости — возможность под благовидным предлогом отказаться от приглашения на какой-нибудь вечер или, соскучась, улизнуть с него. Теперь, когда я вынужден все чаще пребывать в одиночестве, оно меня все больше радует. В прошлом году я несколько недель прожил в небольшом домике на берегу Комбахи-ривер; там не было ни одной живой души, но я не испытывал ни тоски, ни скуки. И когда жара и комары вынудили меня покинуть мое прибежище, я с неохотой вернулся в Нью-Йорк. Удивительно, до чего поздно начинаешь понимать, какими милостями осыпала меня природа. Я лишь недавно осознал, до чего же мне повезло: у меня никогда не болели ни голова, ни живот, ни зубы. В автобиографии Кардано — он написал ее, когда ему было под восемьдесят, — я прочел, что у него сохранилось пятнадцать зубов, с чем он себя и поздравляет. Я в свою очередь пересчитал зубы и обнаружил, что у меня их двадцать шесть. Я перенес много тяжелых болезней — туберкулез, дизентерию, малярию и много чего еще, но был умерен в выпивке и еде и в результате здоров телом и душой. Само собой разумеется, в старости не пожить в свое удовольствие, если нет ни здоровья, ни денег. Причем не обязательно больших денег — старикам не так много нужно. Дорого обходятся пороки, в старости же сохранять добродетель не трудно. А вот быть бедным в старости плохо; ради самых насущных своих потребностей прибегать к чужой помощи — еще хуже; и я очень признателен своим читателям: их благосклонность позволяет мне не только не испытывать лишений, но и удовлетворять свои прихоти и оказывать помощь тем, кто вправе ожидать ее от меня. Старикам свойственна скаредность. Для них деньги — средство властвовать над теми, кто от них зависит. До сих пор я не замечал в себе таких дурных наклонностей. Если не считать имен и лиц, память, как правило, мне не изменяет — все, что читал, я помню. Правда, есть в этом и свое неудобство: я прочитал все великие романы по два-три раза и уже не получаю от них прежнего удовольствия. Современные же писатели не вызывают у меня интереса, и не знаю, что бы я делал, если бы не бесчисленные детективы, которые помогают не без приятности коротать время, а по прочтении тут же улетучиваются из головы. Я никогда не испытывал желания прочесть книгу о далеких от моих интересов материях, и по сей день не могу заставить себя прочесть занимательную, равно как и познавательную книгу о людях или странах, мало что для меня значащих. Я не хочу ничего знать про историю Сиама, про обычаи и нравы эскимосов. У меня нет никакого желания прочесть биографию Мандзони, а про бравого Кортеса мне достаточно знать, что он стоял на вершине Да-рьена. Я с наслаждением читаю поэтов, которых читал в юности, и с интересом — современных поэтов. Я рад, что благодаря долгой жизни смог прочесть поздние поэмы Йетса и Элиота. Мне по-прежнему любопытно все, что пишут о докторе Джонсоне и почти все, что пишут о Колридже, Байроне и Шелли. Старость много отнимает — того трепета, с каким впервые читал шедевры мировой литературы, уже не испытываешь — чего не вернешь, того не вернешь. Грустно, конечно, прочитать, скажем, стихи, которые когда-то вызывали у тебя такой же восторг, какой охватывал «астронома» Китса, и прийти к заключению, что не так уж они и хороши. Но есть один предмет, ничуть не менее увлекательный для меня, чем прежде, — это философия, но не философия отвлеченных аргументов и скучнейшей терминологии — «Бесплодно слово философа, если оно не врачует людские страдания», — а философия, которая пытается найти ответ на вопросы, встающие перед каждым из нас. Платон, Аристотель (говорят, что он суховат, но те, у кого есть чувство юмора, найдут в нем немало забавного), Плотин, Спиноза и кое-кто из современных философов, в их числе Брэдли и Уайтхед тешат меня и побуждают к размышлениям. В конечном счете лишь они и древнегреческие трагики говорят о самом для нас важном. Они возвышают и умиротворяют. Читать их все равно, что плыть при легком ветерке по морю, усыпанному бесчисленными островками. Десять лет назад я сбивчиво изложил в «Подводя итоги» свои суждения и воззрения, рожденные жизнью, чтением и размышлениями о Боге, бессмертии, смысле и ценности жизни, и, по-моему, с тех пор не находил причин их изменить. Если бы мне пришлось переписать «Подводя итоги» заново, я бы не так поверхностно коснулся столь насущной темы, как нравственные ценности и, вероятно, сумел бы сказать что-нибудь более основательное об интуиции — тема эта послужила некоторым философам основой, на которой они возвели из догадок целые построения, притом весьма внушительные; мне же кажется, что на фундаменте, таком же неустойчивом, как пинг-понговый шарик в тире, подбрасываемый струйкой воды, можно возвести разве что воздушный замок. Теперь, когда я на десять лет ближе к смерти, я боюсь ее ничуть не больше, чем десять лет назад. Выпадают дни, когда меня не покидает чувство, что в моей жизни все повторялось уже слишком много раз: не счесть, скольких людей я знал, сколько книг прочел, сколько картин, церквей, особняков перевидал, сколько музыки переслушал. Я не знаю, есть Бог или его нет. Ни одно из тех доказательств, которые когда-либо приводились, чтобы обосновать его существование, меня не убедило, а вера должна покоиться, как некогда сказал Эпикур, на непосредственном ощущении. Со мной такого не случилось. Вместе с тем никто не сумел хоть сколько-нибудь удовлетворительно объяснить мне, как совмещается зло с идеей всемогущего и всеблагого Бога. Какое-то время меня привлекала индуистская концепция таинственного безличного начала, которое есть жизнь, знание и блаженство, не имеющее ни начала, ни конца, и, пожалуй, эта концепция представляется мне более приемлемой, чем любой другой Бог, сотканный из людских упований. Но вообще-то я считаю, что это не более чем впечатляющая фантазия. Многообразие мира первопричиной логически не объяснить. Когда я думаю об огромной вселенной с ее бесчисленными звездами и измеряемыми тысячью тысяч световых лет расстояниями, меня охватывает трепет, но вообразить ее Творца — задача для меня непосильная. Впрочем, я, пожалуй, готов счесть существование вселенной загадкой, неразрешимой для человеческого разума. Что же касается жизни на земле, наименее неприемлемой представляется мне концепция, утверждающая, что существует психофизическая материя, в которой содержится зародыш жизни, и ее психическая сторона и есть источник такого непростого процесса как эволюция. Но в чем ее цель, если она вообще имеется, в чем смысл, если он вообще имеется, для меня так же темно и неясно, как и всегда. Могу сказать одно: что бы ни говорили об этом философы, теологи или мистики, меня они не убедили. Но если Бог есть и его заботят людские дела, в таком случае у него должно достать здравого смысла отнестись к ним с той же снисходительностью, с какой разумный человек относится к людским слабостям. Что сказать о душе? Индуисты называют ее Атман и считают, что она существует от века и будет существовать в веках. В это куда легче поверить, чем в то, что ее сотворение обусловлено зачатием или рождением человека. Индуисты считают, что Атман — часть Абсолюта и, истекая из него, в конечном счете в него же и возвращается. Греющая душу фантазия; а вот фантазия ли это или нечто большее — никому знать не дано. Из нее исходит вера в переселение душ, а из него, в свою очередь, выводится объяснение природы зла — единственно вероятное из всех, которые когда-либо изобретало людское хитроумие: оно рассматривает зло как возмездие за прошлые грехи. Однако оно не объясняет, почему всеведущему и всеблагому Создателю захотелось или удалось сотворить грехи. Что же такое душа? Начиная с Платона, многие пытались дать ответ на этот вопрос, но в большинстве случаев они излагали его предположения, лишь несколько видоизменяя их. Мы то и дело употребляем слово «душа» — следовательно, оно что-то для нас означает. Христианство считает, что душа — просто духовная субстанция, сотворенная Богом и наделенная бессмертием, и это один из его догматов. Но и для тех, кто в это не верит, слово «душа» имеет некий смысл. Когда я задаюсь вопросом, какое значение я вкладываю в слово «душа» — могу ответить только, что для меня оно означает осознание самого себя, «я» во мне, ту личность, которая и есть я; а личность эта состоит из моих мыслей, чувств, опыта и особенностей моего телосложения. Мысль, что случайные особенности телесной организации могут влиять на душевную конституцию, многим придется не по вкусу. Что касается меня, я уверен в этом, как ни в чем другом. Моя душа была бы совершенно иной, не заикайся я и будь дюймов на пять выше ростом; зубы у меня чуть торчат вперед, в моем детстве еще не знали, что, если надеть золотую пластину, пока кости формируются, этот дефект можно исправить; будь это известно, мой облик был бы иным, я вызывал бы в людях иные чувства, а следовательно, и мой характер и взаимоотношения с людьми тоже были бы иными. Но что это за штука такая — душа, если она может измениться из-за какой-то пластины? Каждый из нас по своему опыту знает, что жизнь приняла бы иной оборот, не повстречайся нам по воле случая этот или тот человек или не окажись мы в такое-то время на таком-то месте; а значит, и характер и душа у нас тоже были бы иные. Потому что чем бы ни была душа — мешаниной свойств, склонностей, особенностей и сам не знаю чего еще или просто духовной субстанцией, она ощутимо проявляет себя в характере. Полагаю, никто не станет оспаривать, что страдания, как душевные, так и телесные, влияют на характер. Мне случалось встречать людей в бедности и безвестности завистливых, злобных и низких, которые, достигнув успеха, становились благодушными и добрыми. Разве не странно, что величие души было обретено ими благодаря некой сумме в банке и вкусу славы? И напротив, мне случалось встречать людей приличных и порядочных, которых болезни и безденежье делали лживыми, коварными, склочными и недоброжелательными. Вот почему я не склонен верить, что душа — раз она так зависима от тела — может существовать отдельно от него. Когда видишь мертвых, поневоле думаешь: жуть до чего они мертвы. Мне иногда задавали вопрос: не хотел бы я прожить жизнь снова. В общем и целом, я прожил жизнь неплохо, лучше многих, но повторять ее нет смысла. Это все равно, что перечитывать уже раз читанный детектив — такое же праздное времяпрепровождение. Но если предположить, что переселение душ существует — а в него безоговорочно верит три четверти человечества — и была бы возможность выбирать, прожить или нет еще одну жизнь, прежде я, как мне порой казалось, согласился бы на такой эксперимент при условии, что открою для себя те сферы жизни, насладиться которыми мне не позволили обстоятельства или моя собственная брезгливость, как духовная, так и телесная, и узнаю многое из того, на что у меня не было ни времени, ни возможности. Но теперь я ни за что не пошел бы на это. С меня довольно. Я не верю в бессмертие и не желаю его. Я предпочел бы умереть быстро и безболезненно и хотел бы верить, что с последним дыханием моя душа, со всеми ее порывами и несовершенствами, растворится в небытии. Во мне находят отклик слова Эпикура, обращенные к Менекею: «Приучай себя к мысли, что смерть не имеет к нам никакого отношения. Ведь все хорошее и дурное заключается в ощущении, а смерть есть лишение ощущения. Поэтому правильное знание того, что смерть не имеет к нам никакого отношения, делает жизнь усладительной — не потому, чтобы оно прибавляло к ней безграничное количество времени, но потому, что отнимает жажду бессмертия. И действительно, нет ничего страшного в жизни тому, кто всем сердцем постиг, что в не жизни нет ничего страшного». Этими словами я почитаю уместным завершить в этот день эту книгу. Прошло пять лет с того времени, как я окончил эту главу. Я не стал ничего в ней менять, хотя и написал с тех пор три из четырех упомянутых в ней романов; четвертый я счел за благо не писать. Когда после долгого пребывания в Соединенных Штатах я вернулся в Англию и посетил тот район Лондона, где должно было происходить действие моего романа, я возобновил знакомство с людьми, которых предполагал сделать прототипами моих персонажей, и увидел, что их жизнь переменилась до неузнаваемости. Бермондзи было уже совсем не то Бермондзи, которое я знал. Война причинила множество разрушений, унесла множество жизней; и вместе с тем она положила конец безработице, страх которой подобно черной туче висел над моими друзьями; теперь они жили уже не в жалких клоповниках, а в чистеньких, опрятных муниципальных квартирках. Обзавелись радиоприемниками и фортепиано, дважды в неделю ходили в кино. Это были уже не пролетарии, а мелкие собственники. Но этими переменами — несомненно к лучшему — дело не ограничилось. Я не узнавал здешних жителей. Прежде, в плохие времена, несмотря на тяготы и лишения, они были веселыми и добродушными. Теперь в них появилась ожесточенность, их грызли зависть, ненавистничество и недоброжелательство. Раньше они безропотно несли свой крест, теперь в. них клокотала злоба на тех, кто имел больше благ, чем они. Они были подавлены, недовольны жизнью. Мать семейства, уборщица, с которой я знаком не один десяток лет, сказала: «Трущобы и грязь исчезли, а вместе с ними исчезли радость и веселье». Я столкнулся с неведомым мне миром. Не сомневаюсь, что и в нем достаточно материала для романа, но я вынашивал другой замысел, а той жизни, о которой мне хотелось писать, не стало, и этот замысел не осуществился. За последние пять лет я, как мне кажется, прибавил малую толику к накопленным ранее знаниям. Случайная встреча с выдающимся биологом дала мне возможность, пусть и весьма поверхностно, ознакомиться с философией организма. Поучительный и захватывающий предмет. Он высвобождает дух. По единогласному, насколько я могу судить, мнению мужей науки, в некий весьма отдаленный период наша с вами Земля прекратит поддерживать жизнь даже простейших организмов, но еще задолго до этого человечество вымрет, как вымерли многие виды живых существ, не сумевшие приспособиться к изменившимся условиям. Поневоле приходишь к выводу, что в таком случае пресловутый процесс эволюции совершенно напрасен и прогресс, приведший к появлению человека, — грандиозная бессмыслица со стороны природы, грандиозная в том смысле, в каком грандиозны извержение вулкана Ки-лауэа или разлив Миссисипи, но тем не менее бессмыслица. Ведь ни один разумный человек не станет отрицать, что на всем протяжении истории человеческое горе намного перевешивало счастье. Человек чуть не постоянно жил в вечном страхе и под угрозой смерти, и не только в первобытном состоянии жизнь его, как утверждал Гоббс, была одинокой, нищей, убогой, скотоподобной, недолгой. Испокон века вера в потустороннюю жизнь очень многим возмещала тяготы кратковременного пребывания в земной юдоли. Им можно только позавидовать. Вера — тем, кому она дана, — помогает найти ответ на неразрешимые вопросы, перед которыми разум останавливается. Некоторые видят в искусстве ценность, которая и есть самооправдание, и они убедили себя, что злосчастный удел обычных людей — не слишком высокая плата за блистательные шедевры художников и поэтов. Мне эта точка зрения не близка. На мой взгляд, правы те философы, которые измеряют ценность искусства силой его воздействия и из этого делают вывод, что его ценность не в красоте, а в положительном влиянии. Но что это за воздействие, если оно не действенно? Искусство, которое всего лишь доставляет наслаждение, пусть и самое что ни на есть духовное, не может считаться значительным: оно сродни скульптурам на капителях колонн, держащих мощный свод, — их изящество и своеобразие радуют глаз, но функциональной нагрузки они не несут. Искусство, если оно не оказывает положительного влияния, всего лишь опиум для интеллигенции. И не искусство помогает утолить скорбь, еще в незапамятные времена с непреходящей силой воплощенную в Книге Екклесиаста. По-моему, та поистине героическая отвага, с какой человек противостоит абсурдности мира, своей красотой превосходит красоту искусства. Я вижу ее в бесшабашности Пэдди Финьюкейна, передавшего по радио летчикам своей эскадрильи, когда его самолет сбили: «Тютелька в тютельку, братцы!» В хладнокровной решимости капитана Оутса, который ушел в полярную ночь навстречу смерти, чтобы не быть обузой своим товарищам. В верности своим друзьям Элен Ва-лиано, женщины не такой уж молодой, красивой и умной, которая выдержала чудовищные пытки и приняла смерть, притом не за свою родину, лишь бы никого не предать. Паскаль в отрывке, который чаше всего цитируют, писал: «Человек — всего лишь тростник, слабейшее из творений природы, но он — тростник мыслящий. Чтобы его уничтожить, вовсе не надо всей вселенной: достаточно дуновения ветра, капли воды. Но пусть даже его уничтожит вселенная, человек все равно возвышеннее, чем она, ибо сознает, что расстается с жизнью и что слабее вселенной, а она ничего не сознает. Итак, все наше достоинство — в способности мыслить». * * * Прав ли он? Конечно же, нет. Мне кажется, к понятию «достоинство» сейчас относятся с некоторым пренебрежением, и, по-моему, правильнее было бы перевести его как благородство. Бывает и такое благородство, которое порождается не мыслью. Оно дается от природы. Вне зависимости и от культуры, и от воспитания. Оно восходит к изначальным инстинктам человека. Перед его лицом Богу, если он и сотворил человека, следовало бы устыдиться и закрыть лицо руками. И лишь уверенность в том, что человек, при всех своих слабостях и пороках, порой способен проявить редкое величие духа, помогает превозмогать отчаяние. Но все это очень серьезные вопросы, и здесь, даже будь я способен их разрешить, они неуместны. Ведь я подобен пассажиру, ожидающему во время войны корабль в порту. Мне неизвестно, на какой день назначено отплытие, но я готов в любой момент сесть на корабль. Многие достопримечательности я так и не осмотрел. Меня не тянет поглядеть ни на отличную новую автостраду, по которой мне не ездить, ни на великолепный новый театр с наисовременнейшими приспособлениями, который мне не посещать. Я просматриваю газеты, перелистываю журналы, но когда мне дают почитать книгу, я отказываюсь: что если я не успею ее закончить, да и предстоящее путешествие не располагает интересоваться книгами. Я завожу новых знакомых в баре или за картами, но не стараюсь с ними подружиться — слишком скоро нам суждено расстаться. Я вот-вот отбуду. Источник: Уильям Сомерсет Моэм. «Записные книжки» Перевод Марии Лорие

Читайте также

 81.6K
Жизнь

За что на самом деле мужчина может полюбить женщину

Сидим на работе, чай пьём. Заходит Ханна, юрист с другого отдела, толстая, некрасивая женщина сорока двух лет. Но очень яркая и неординарная личность. Наша новенькая секретарша, красавица модельной внешности, проводила её взглядом и говорит: «Вот, не могу понять, она и толстая и страшная, а муж у неё красавец и от неё без ума. За что он её любит? Она что, богачка какая то?» — Так спроси у неё, — говорю. — Что ты у нас спрашиваешь, вон она возвращается, возьми и спроси. Секретарша наша, побледнела, стыдно видимо стало. Ханну у нас все любят. А одна из сотрудниц, кричит — Ханна, тут интересуются, за что тебя муж твой любит. — Не, я только хотела узнать, как вы познакомились, — затараторила секретарша. — Да ты не стесняйся, — смеётся Ханна, — меня многие об этом спрашивают. Я вам расскажу. Нас познакомила его мама. Я ей понравилась. «Светлокожая, умная, из хорошей семьи», — так она ему меня описала. За него же и о встрече договорилась. Прихожу, вижу стройного смуглого юношу. Одет с иголочки. Костюмчик от Версаче, пахнет как парфюмерный магазин. И даже ногти явно в маникюрном салоне стрижет, такие они у него ровненькие и ухоженные были. И я, стою как дура, тумба восьмидесятикилограммовая, в цветном ситцевом платье. С первого взгляда обоим всё было ясно. Можно идти по домам. Так бы и поступили, но ему же потом перед МАМОЙ отчитываться. Он предложил прогуляться. Погуляли. И тут он говорит, что мама! для меня! ужин сделала! Не он, блин, меня в ресторан приглашает, а мама сделала, и ему на кухне оставила. Я подумала, а что я теряю? Хоть поем. Восточная кухня вкусная. Пошли к нему домой. Жил один, в собственной пятикомнатной квартире в северном Тель-Авиве. Он уже тогда имел свою стоматологическую клинику и весь вечер говорил о зубах, и о новом, белом, кожаном диване, который купил на днях. Мама постаралась на славу, приготовила несколько блюд, одно из которых это баранина с горошком и зеленью (поясню, что в Израиле есть руками очень даже нормально, и это блюдо как раз так и едят). Всё было так вкусно. А он только и делал, что смотрел в телефон и всё время повторял «осторожно, диван не закапай». И так это меня взбесило, думаю, такой прекрасный, тёплый, летний вечер. Вкусная еда, приятная музыка, а ты, сука, только о своём диване и думаешь. «Как ты говоришь не делать?» — его спрашиваю. — «Вот так?» И всей пятернёй, в бараньем жире, в соусе и специях, хрясь по его дивану. И мажу, мажу. Он аж дар речи потерял. Замер, потом покраснел и задыхаться стал и смотрит на мою руку. А я беру, обмакиваю её в блюдо и опять хрясь по дивану. — А потом? — Потом взяла открытую бутылку вина, что на столе стояла, и ополовинила, прямо с горла. — А потом? — А потом вытерла руку об его рубашечку от Версаче, потрепала по щёчке как ребёнка малого и пошла ванну искать, руки мыть. — А потом? — А потом сидела ревела в ванной, пьяная. Пока он своим медицинским спиртом диван оттирал. Обливалась слезами самосожаления о том, что я толстая, страшная и никогда у меня такого красавца мужа не будет. — А потом? — А потом он зашел, с бутылкой виски в руке, сел рядом на пол и стал рассказывать о строгой матери, о семейных традициях, о том, как его подавляют и не дают жить, как он хочет. — А потом? — А потом мы напились, горланили песни до утра и прыгали «с ногами» на этом диване. — А потом? — Потом мы на этом же диване, так сказать, сблизились, — Ханна засмущалась. — А через полгода поженились и вот уже трое детей. Ханна повернулась и вышла. — Ну что, всё поняла? — это одна из сотрудниц спрашивала секретаршу. — Вот так надо себя вести! — Это что же, мне у всех мужиков грязные руки об диваны вытирать? — А ты попробуй, милочка, попробуй, и расскажи, что получится, — сотрудница с усмешкой уткнулась в свой компьютер, а секретарша побежала в курилку. Советоваться, видимо.

 56.3K
Жизнь

Советы на каждый день №27

Если вас часто преследуют приступы головной боли или мигрени, обратите внимание на несколько простых приемов, которые могут вам помочь: • Пейте достаточно жидкости. • Примите аспирин или ибупрофен с чашкой крепкого кофе. • Съешьте остро перченое блюдо либо купите в аптеке капсулы красного жгучего перца и примите одну капсулу перед сном. • Заполните раковину ледяной водой, опустите в нее руки и держите как можно дольше, сжимая и разжимая кулаки. • Вотрите в виски эфирное масло перечной мяты, наложите на глаза повязку, лягте на спину и дышите медленно и глубоко. Не содержащие алкоголя чистящие жидкости для электронных приборов довольно дороги. Вместо них попробуйте использовать детские влажные салфетки, они справятся с работой не хуже. Отбивая мясо, покройте куски мяса пищевой полиэтиленовой пленкой — руки, молоточек для отбивания, да и стены останутся чистыми. Не выбрасывайте излишки хлеба перед длительным отъездом — они прекрасно сохранятся в морозильнике. Если вам нужно быстро запомнить какое-либо число, например дату или номер заказа, наберите его в качестве номера телефона, позвоните и сбросьте вызов. Нужное вам число сохранится в списке исходящих звонков. Чтобы проверить, все ли мелкие осколки стекла убраны, посветите на пол фонариком под небольшим углом — в боковом освещении осколки станут заметны. Возьмите с собой на пляж детскую пудру или тальк. С помощью щепотки пудры гораздо легче стряхнуть с кожи песок. Если вам жалко выбрасывать использованные малярные кисти, подержите их в течение часа в разогретом уксусе и затем промойте мыльной водой. Кисти станут как новые. Силиконовые крепления, которые держат на упаковке сока трубочку для питья, можно использовать в качестве термоклея. Расплавленный силикон обеспечит прочное соединение даже металлических или керамических деталей. Чтобы избежать закрытых глаз на групповом фото, попросите всех закрыть глаза и открыть на счет три. Наточить ножницы обычным точильным камнем крайне сложно. Попробуйте сложить алюминиевую фольгу несколько раз и нарежьте ее на несколько полосок. Если на лезвиях нет грубых зазубрин, ножницы станут острее. Если вы отправляетесь в путешествие, совершенно необходимо сделать две очень простые вещи. Во-первых, сфoтoграфируйте свой багаж. В случае утери, по фотографии его отыщут гораздо быстрее, чем по описанию. А во-вторых, отсканируйте все важные документы и вышлите их к себе на электронную почту. Если такой возможности нет, хотя бы сделайте ксерокопии. Если ваши документы будут украдены или утеряны, восстановление по копиям займет несравнимо меньше времени и стоить будет гораздо дешевле. Перед морозной ночью опрыскайте стекла вашей машины разбавленным уксусом (достаточно стакана уксуса на литр воды). Уксусная кислота предотвратит замерзание окон.

 45.9K
Наука

12 черт русского менталитета, в которых можно узнать себя

Вообще, менталитет — это преобладающие схемы, стереотипы и шаблоны мышления. Россияне — не обязательно русские. Отдельный человек может гордиться тем, что он «казак», «башкир» или «еврей» в пределах России, но за ее пределами всех россиян (бывших и настоящих) по традиции называют (независимо от происхождения) русскими. Для этого есть основания: как правило, все они имеют сходство в своей ментальности и стереотипах поведения. Россиянам есть чем гордиться, у нас огромная и сильная страна, у нас талантливые люди и глубокая литература, при этом мы сами знаем и свои слабые стороны. Если мы хотим становиться лучше — мы обязаны их знать. Итак, давайте посмотрим на себя со стороны, а именно со стороны строго научных исследований. Что отмечают исследователи культуры как специфические черты российского менталитета? 1. Соборность, примат общего над личным: «мы все свои», у нас все общее и «а что люди скажут». Соборность оборачивается отсутствием понятия приватности и возможностью любой соседской бабушке вмешаться и высказать вам все, что она думает по поводу вашей одежды, манер и воспитания ваших детей. Из той же оперы понятия «общественность», «коллектив», отсутствующие на Западе. «Мнение коллектива», «не отделяться от коллектива», «а что люди скажут?» — соборность в чистом виде. С другой стороны, вам скажут, если у вас торчит ярлычок, развязался шнурок, забрызганы брюки или порван пакет с продуктами. А также — помигают фарами на дороге, чтобы предупредить о ГИБДД и спасти от штрафа. 2. Стремление жить по правде. Термин «правда», часто встречающийся в древнерусских источниках, означает правовые нормы, на основании которых вершился суд (отсюда выражения «судить право» или «судить в правду», то есть объективно, справедливо). Источники кодификации — нормы обычного права, княжеская судебная практика, а также заимствованные нормы из авторитетных источников — прежде всего Священного Писания. За пределами российской культуры чаще говорится о законопослушности, правилах приличия или следовании религиозным заповедям. В восточном менталитете о Правде не говорится, в Китае важно жить по заветам, оставленным Конфуцием. 3. В выборе между разумом и чувством русские выбирают чувство: искренность и душевность. В российском менталитете «целесообразность» практически синоним корыстного, эгоистичного поведения и не в чести, как что-то «американское». Среднему российскому обывателю трудно представить, что можно разумно и осознанно действовать не только ради себя, но и ради кого-то, поэтому действия бескорыстные отождествляются с действиями «от сердца», на основе чувств, без головы. Российское — нелюбовь к дисциплине и методичности, жизнь по душе и настроению, смена настроения от миролюбия, всепрощения и смирения к беспощадному бунту на полное уничтожение — и обратно. Русский менталитет живет скорее по женской модели: чувство, мягкость, всепрощение, реагируя плачем и яростью на последствия такой жизненной стратегии. 4. Определенный негативизм: большинство россиян чаще видят в себе недостатки, а не достоинства. За рубежом, если человек на улице случайно задел другого человека, шаблонная реакция практически любого: «Sorry», извинение и улыбка. Они так воспитаны. Печально, что в России такие шаблоны — более негативные, тут можно услышать и «Ну ты, куда смотришь?», и нечто более резкое. Россияне хорошо понимают, что такое тоска, при том что это слово непереводимо на другие европейские языки. На улицах у нас не принято улыбаться, смотреть в лица окружающим, неприлично знакомиться и просто заговаривать. 5. Улыбка в русском общении не является обязательным атрибутом вежливости. На Западе чем больше улыбается человек, тем он больше проявляет вежливости. В традиционно русском общении приоритет — требованию искренности. Улыбка у русских демонстрирует личное расположение к другому человеку, которое, естественно, не распространяется на всех. Поэтому если человек улыбается не от души, это вызывает неприятие. Можно обратиться за помощью — скорее всего помогут. Нормально попрошайничать — и сигаретку, и деньги. Человек с постоянно хорошим настроением вызывает подозрение — то ли больной, то ли неискренний. Тот, кто обычно приветливо улыбается другим — если не иностранец, то, конечно, подхалим. Конечно, неискренний. Говорит «Да», соглашается — лицемер. Потому что искренний российский человек обязательно не согласится и возразит. И вообще самая настоящая искренность — это когда матом! Вот тогда — человеку веришь! 6. Любовь к спорам. В русском общении традиционно большое место занимают споры. Русский человек любит спорить по самым различным вопросам, как частным, так и общим. Любовь к спорам по глобальным, философским вопросам — яркая черта русского коммуникативного поведения. Русского человека часто интересует спор не как средство нахождения истины, а как умственное упражнение, как форма эмоционального, искреннего общения друг с другом. Именно поэтому в русской коммуникативной культуре спорящие столь часто теряют нить спора, легко отходят от первоначальной темы. При этом совершенно нехарактерно стремление к компромиссу или к тому, чтобы дать собеседнику сохранить лицо. Бескомпромиссность, конфликтность проявляется очень ярко: нашему человеку некомфортно, если он не доспорил, не смог доказать свою правоту. «Как сформулировал это качество английский учитель: «Русский всегда спорит на победу». И наоборот, характеристика «бесконфликтный», скорее, носит неодобрительный оттенок, как «бесхребетный», «непринципиальный». 7. Русский человек живет верой в добро, которое когда-то спустится с небес (или просто сверху) на многострадальную русскую землю: «Добро обязательно победит зло, но потом, когда-нибудь». При этом его личная позиция — безответственная: «Нам принесет правду кто-то, но не я лично. Я сам ничего сделать не могу и делать не буду». Главным врагом русского человека на протяжении уже нескольких столетий считается государство в образе служило-карательного сословия. 8. Принцип «не высовывайся». В русском менталитете пренебрежительное отношение к политике и демократии как форме политического устройства, при котором источником и контролером деятельности власти выступает народ. Характерна убежденность в том, что реально люди нигде ничего не решают и демократия — это ложь и лицемерие. В то же время терпимость и привычка ко лжи и лицемерию своей власти по причине убежденности, что иначе нельзя. 9. Привычка к воровству, мздоимству и обману. Убежденность в том, что воруют везде и все, а честным путем заработать большие деньги невозможно. Принцип — «не украдешь — не проживешь». Александр I: «В России такое воровство, что я боюсь идти к дантисту — сяду в кресло, и украдут челюсть…» Даль: «Русский человек не боится креста, а боится песта». При этом для россиян характерно протестное отношение к наказаниям: наказывать за мелкие нарушения — нехорошо, как-то мелочно, нужно — «прощать!», а когда на этом фоне люди привыкают законы не уважать и от мелких нарушений переходят к крупным — тут российский человек будет долго вздыхать, пока не разозлится и не устроит погром. 10. Вытекающая из предыдущего пункта характерная черта российского менталитета — любовь к халяве. Фильмы нужно скачивать через торрент, платить за лицензионные программы — западло, мечтою является радость Лени Голубкова в МММ-пирамиде. Наши сказки рисуют героев, которые лежат на печи и в итоге получают царство и сексапильную королеву. Иван-Дурак силен не трудолюбием, а сообразительностью, когда за него все сделают Щуки, Сивки-Бурки, Коньки-Горбунки и прочие волки, рыбы и жар-птицы. 11. Забота о здоровье ценностью не является, спорт — странно, болеть — нормально, но категорически не допускается бросать убогих, в том числе считается нравственно недопустимым уходить от тех, кто не заботился о своем здоровье и в результате стал по факту беспомощным инвалидом. Женщины ищут богатых и успешных, а любят убогих и больных. «Как же он без меня?» — отсюда созависимость как норма жизни. 12. Место гуманизма у нас занимает жалость. Если гуманизм приветствует заботу о человеке, ставя на пьедестал свободного, развитого, сильного человека, то жалость направляет заботу на несчастных и больных. По статистике ВЦИОМ, помощь взрослым по популярности стоит на пятом месте после помощи детям, старикам, животным и помощи экологическим проблемам. Людям больше жалко собак, чем людей, а из людей из чувства жалости важнее поддержать нежизнеспособных детей, а не взрослых, которые еще могли бы жить и работать. В комментариях к статье кто-то соглашается с подобным портретом, кто-то обвиняет автора в русофобии. Нет, автор любит Россию и верит в нее, уже которое десятилетие занимаясь просветительской и образовательной деятельностью для своей страны. Здесь врагов нет и не нужно здесь их искать, наша задача в другом: а именно, думать, как нам поднимать нашу страну и воспитывать детей — наших новых граждан. Об авторе: Николай Иванович Козлов, доктор психологических наук, профессор, ректор Университета практической психологии.

 44.9K
Искусство

Трогательная короткометражка о том, как смерть влюбилась в жизнь

«Жизнь смерти» (The Life of Death) – трогательная анимация о том, как смерть влюбилась в жизнь.

 37.6K
Психология

11 ошибок при формировании ежедневных привычек

В этой статье я расскажу об антиподе методики, при помощи которой я за пять месяцев написала черновик романа — ныне уже изданного; преподаватель русской школы балета в Мексике снова стал выходить на сцену, а не только наблюдать за учениками из-за кулис; молодая мама с двумя детьми нашла время для себя и занятий гимнастикой и ещё несколько человек выработали ежедневные привычки от правильного питания до занятий спортом. Итак, если у вас не получается довести какое-то действие до автоматизма, возможно, вы… 1. Неточно сформулировали свою цель-привычку Несмотря на то, что самое маленькое изменение, действительно, может привести к глобальным переменам в вашей жизни — «эффект бабочки», начинать нужно именно с малого. Решили заняться здоровьем — выработайте привычку пить больше чистой воды, медитировать по несколько минут в день, делать зарядку, ложиться спать вовремя. Выберите что-то осязаемое, то, что в конце дня, недели, месяца вы сможете измерить и увидеть свой прогресс. 2. Не осознаёте важность привычки-цели На этот пункт нужно выделить хотя бы полчаса и в спокойной обстановке развить свою мысль до масштабов вашей жизни. Что произойдёт, если вы станете бегать по утрам? Вы станете более активным. Вы станете более здоровым, а значит, жизнерадостным. Благодаря этому вы станете больше успевать — повысится ваша продуктивность, значит, может увеличиться поток ваших доходов. Вы сможете позволить себе более высокое качество жизни. Ваши родные будут комфортнее чувствовать себя рядом с активным, довольным собой человеком и вы вместе сможете чаще отдыхать в интересных местах. Что дальше? У вас изменится окружение — появятся такие же активные, успешные люди, а значит, перед вами откроются новые возможности. Для кого-то подходит написание обратного сценария. Что будет, если вы будете, например, продолжать курить? Кто будет в вашем окружении? Каким будет ваше здоровье через год, пять, десять лет? Готовы ли вы брать на себя ответственность за проблемы со здоровьем у ваших детей? Подумайте о необратимости последствий. 3. Вы хотите ввести в свою жизнь сразу слишком много изменений Допустим, вы решили сразу бросить курить, заняться спортом, перейти на правильное питание и выровнять свой режим дня. Прекрасный план, не так ли? А теперь представьте пустую комнату. Вы решили, что вам нужен уютный диван — и вот он стоит по центру. К нему неплохо бы добавить ковёр и столик, хотя бы для чашечки кофе, не так ли? Вы любите музыку — обязательно нужна стереосистема. Как-то незаметно добавились гантели и коврик для йоги, роликовые коньки, подушка для медитации — все вещи такие необходимые, но в их изобилии вы перестаёте замечать отдельно каждую вещь, а видите только некий склад, в котором у вас нет ни настроения находиться, ни понимания, зачем всё это нужно. Именно это происходит, когда вы перегружаете свою жизнь изменениями. Каждой привычке нужно время и пространство. Пусть это прозвучит немного мистически, но каждое изменение желает видеть серьёзность ваших намерений и вы должны это показать. Как только одна привычка «освоится» в вашей жизни, можно добавлять вторую, но не раньше, чем через три недели удачных ежедневных практик. 4. Ваша новая привычка требует слишком много времени Основное, что вы должны понять — это то, что важно не установить рекорд за неделю, а выйти на ежедневную практику вашей привычки. Например, в моём случае это было не написать десятую часть романа за день, а написать хотя бы страницу текста за один раз, чтобы практика письма стала ежедневной привычкой. Поэтому что бы вы ни выбрали, сразу ограничьте себя по времени до пяти минут хотя бы на первую неделю. Не думайте, что это слишком просто. Как только в ваши планы вмешается жизнь и множество таких факторов как недомогание, занятость, усталость, другие люди, вы поймёте, что и пять минут — это подвиг, особенно, каждый день. Это искусство маленьких шагов, которое нужно освоить и позволить ему изменить вашу жизнь. 5. Вы не определили время и место практики Если у вас есть несколько вариантов того где и когда вы будете практиковать вашу новую привычку, у вас всегда будет желание сделать это позже в том самом «другом» месте, и когда это место вдруг окажется неудобным или время упущенным, то вы почувствуете неудовлетворение. Обязательно выберите и время, и место. 6. Вы не привязали новую привычку к одной из старых Внимание! Это один из ключевых моментов методики. Вы каждый день делаете сотню действий на автомате — то, что как раз и является вашими привычками. И именно это сейчас нам и поможет с новой практикой. Если вы по утрам обязательно, в любом состоянии, пьёте кофе или завариваете чай, или чистите зубы, привяжите вашу новую практику к этому действию. Пусть именно после того, как вы нажмёте кнопку электрического чайника или поставите на место зубную щётку, вам нужно будет сделать то самое новое действие. Звук чайника станет для вас своеобразным «запуском», напоминанием о том, что нужно сесть на подушку для медитации, и пока закипает вода, сконцентрироваться на своём дыхании с закрытыми глазами, таким образом, вырабатывая привычку медитировать по утрам. Усильте: добавьте стикеры на зеркало/ чайник/у постели с напоминанием того, что вам нужно сделать. 7. Вы не установили минимальную планку практики Самое трудное — начать. И с этим «трудно» придётся сталкиваться каждый день. Но мы не спасаем планету от конца света, так что давайте добавим немного юмора. К примеру, вы решили бегать по утрам. Пусть минимумом того, что вы должны сделать — это надеть хотя бы один кроссовок, как только вы встали с постели. Ручаюсь, вы наденете и второй, а там уже и до бега недалеко. Но даже если вы проснётесь через полчаса в постели с кроссовком на одной ноге, я думаю, вы запомните это надолго, чтобы это больше не повторилось. Когда я вырабатывала привычку писать каждый день, моим минимумом было просто открыть файл с черновиком романа, который был на рабочем столе ноутбука. Упрощайте: готовьте всё заранее, чтобы ваше «начало» было максимально простым и быстрым для выполнения. 8. Вы не корректируете свой курс движения Даже маленькая цель и маленькое действие может требовать внесения поправок и к этому нужно быть готовым. Если через два дня практики медитации по утрам вы поняли, что в это самое время просыпаются ваши дети или вокруг радостно скачет собака, то просто поменяйте время или место на другое. Это нормально. Повторяю вам — это абсолютно нормально. Корректируйте до тех пор, пока ваша практика не найдёт своё место в вашей жизни. 9. Вы никому не говорите о том, что решили вырабатывать новую привычку А вдруг не получится? Ведь тогда все вокруг будет считать вас слабовольным. Но, поверьте, вам тоже нужно верить в серьёзность своих намерений. И чем громче будет ваше заявление, тем твёрже будет ваше намерение и тем сильнее мотивация. Я сама пользовалась публичным обещанием и каждый день выкладывала по новому кусочку романа на специальной странице в ВК, где меня поддерживали мои читатели. Я чувствовала, что делаю что-то не только приятное для себя, но и нужное и ожидаемое другими. 10. Вы не назначили себе бонусы или антибонусы Придумайте себе поощрение за определённый срок практики, например, за месяц бега по утрам каждый день сходить в СПА-салон. Да, мы все хотим похвалы и поощрений. Так давайте использовать это себе на пользу. Второй вариант (подходит далеко не каждому) — придумать «публичную порку» за срыв. Честно, не поддерживаю, так как я считаю, что любое действие «из страха» не может быть само по себе гармоничной мотивацией. 11. Вы сорвались и решили, что это навсегда На столе картошка фри и гамбургеры вместо правильного питания, кроссовки неделю пылятся в углу без бега… И только вы знаете причину. Быть может, вы заболели, быть может, вам пришлось срочно уехать туда, где практика была просто невозможна, даже те самые лёгкие пять минут. Сейчас я скажу вам нечто очень серьёзное, но это вас, возможно, спасёт. Каждое наше действие — это вопрос наших приоритетов. Если вы сделали что-то другое вместо практики новой привычки, значит, у того действия для вас был более высокий приоритет, и это нормально. У всего нового немного сниженный приоритет, потому что вам нужно привыкнуть к этому, чтобы практика заняла место в вашей жизни. Да, всё может быть печально — вы просто поленились, вам действительно не хватило силы воли и вы остановились. Знаете, что? Если вам всё же нужны изменения в жизни, отнеситесь к этой остановке как к паузе, а не срыву. В масштабах вашей жизни перерыв даже в несколько лет покажется небольшим, а уж месяц, неделя или пара дней и вовсе ничтожным. Просто снимите себя с паузы и идите дальше. Нет, не нужно «опять всё начинать заново», «жить с понедельника или с чистого листа», просто снимите с паузы, скорректируйте детали и идите дальше. И делайте это столько раз, сколько потребуется. А теперь небольшое наблюдение для тех, кто решится. У вас обязательно будет краш-тест. Когда я решила вставать в пять утра зимой и завтракать в тишине, пока спят дети, в самый же первый день в нашем районе вдруг отключили электричество. Я делала чай на туристической газовой горелке, бродила в темноте, пока искала свечи, чтобы поставить их на кухне. Вот это краш-тест. У кого-то поднимается температура, кто-то вдруг уезжает в командировку со словами «ну что такое, хоть плачь». Помните, что я говорила про серьёзность намерений? Такой ход событий — это проверка. Вы можете что-то да сделать в этих сложных условиях или просто собраться с духом и действительно перенести практику на другой день без самокритики и стенаний. Главное — намерение и движение. Будьте готовы к трудностям, они вас ждут. «Но если они меня ждут, то надо идти», — завершаю статью словами котёнка Гав.

 24.5K
Наука

Хемингуэй или Мэри Поппинс? 4 типа пьяных людей

Трое аспирантов университета Миссури опубликовали работу «Пятифакторный подход к описанию «типов пьяных». Исследователи отобрали 374 добровольца (187 парных команд) и приступили к исследованиям. Перед участниками научного эксперимента стояла задача: напиться вдвоем, пройти ряд тестов, а затем заполнить несколько анкет, в которых они должны были описать свое поведение до и во время интоксикации, а так же моральный облик своего партнера до и после возлияний. Обработав полученные данные, ученые обнаружили четыре больших поведенческих кластера пьяных: 1. Хемингуэй Категория «Хемингуэй» оказалась самой многочисленной — около 40% от всех пьющих. В ней в равных долях (пятьдесят на пятьдесят) присутствовали и мужчины и женщины. Этот тип пьяных отличается тем, что, теряя некоторую координацию движений, сохраняет свой рассудок почти невредимым. Название типу присвоили в честь писателя, который утверждал, что может выпить сколько угодно виски и сохранить при этом ясность сознания. «Представители этой группы менее других испытуемых утрачивают способность четких действий (т.е. остаются организованными, готовыми к быстрым реакциям) и мыслительных процессов (т.е. понимают абстрактные идеи, сохраняют дар воображения)». 2. Мэри Поппинс Вторую группу назвали в честь знаменитой летающей няни. Это самая малочисленная группа. Причем, по большей части она состоит из женщин. Милые представители подвида «Мэри Поппинс», выпив, остаются такими же милыми, какими они были и в трезвом виде. И они становятся счастливее от алкоголя. Мэри Поппинс менее всего подвержена попаданию в неприятные или неловкие ситуации, в которые часто попадают представители остальных групп. 3. Чокнутый профессор Следующая группа объединила всех застенчивых интровертов, которые, подобно герою Эдди Мёрфи, под воздействием алкоголя превращаются в отчаянных экстравертов. И в этом типе мужчин и женщин поровну. 4. Мистер Хайд Обратная сторона законопослушного доктора Джекила дало имя следующей группе. В нее поместили людей, которые заметнее прочих теряют в пьяном состоянии свойства нормального человеческого существа: рассудок, интеллект и доброжелательность. Именно этому типу свойственно ничего не помнить на утро. Интересно, что две трети представителей данного типа — женщины.

 17.6K
Наука

Когда увольнение полезно для вашей карьеры

Большинство тех, кто занимает руководящие должности, в глубине души очень боятся провала. Исследование данных о двух тысячах директоров компаний показало, что почти половина из них (а именно 45%) столкнулись с крупными проблемами на своем карьерном пути — были уволены или провалили крупную сделку. Но несмотря на это 78% из них в конечном итоге заняли высшие руководящие посты. В рамках специально проведенного дополнительного исследования были подробно изучены примеры 360 руководителей. В то время как у всех из них случались небольшие профессиональные неудачи и ошибки, 18% столкнулись с такой серьезной проблемой в карьере как увольнение по собственному желанию или по инициативе высшего руководства. При этом большинство из них потеряли работу, достигнув достаточно высокого карьерного уровня и проработав в компании до увольнения не менее 10 лет. Интересным стало открытие, что увольнение далеко не всегда оказывает катастрофическое влияние на перспективу стать лидером или добиться в будущем серьезных карьерных высот. Также исследование показало, что лидеры могут предпринять конкретные шаги, чтобы серьезная неудача в профессиональной деятельности не стала «убийцей» для карьеры. Исследование проводилось командой проекта ghSMART в течение 10 лет, в нем приняли участие порядка 18 000 руководителей из основных отраслей промышленности и компаний списка Fortune 100. О каждом из участников была собрана следующая информация: подробности карьеры и образования, результаты опросов относительно моделей поведения, схемы принятия решений и достигнутых производственных результатов. С каждым из принявших участие в исследовании руководителей были проведены 4-5-часовые интервью. Статистика в общем позитивна: 68% уволенных или уволившихся по собственному желанию с руководящих должностей нашли новую работу в течение 6 месяцев, еще 24% — в течение года. В целом 91% опрошенных занимали после увольнения аналогичные посты или даже посты на уровень выше предыдущего. Важно, что опыт потери работы при правильном использовании может стать для человека конкурентным преимуществом при новом трудоустройстве. В целях изучения вопроса были привлечены независимые эксперты в сфере подбора персонала, которым было предложено провести собеседования с кандидатами из двух групп — в одной были те, кто столкнулся с неудачами и в том числе увольнением, а в другой те, кто не был никогда уволен. Эксперты дали следующее заключение: для приема на работу были рекомендованы 33% руководителей из первой группы и только 27% из второй. Как объяснить такие результаты? Дело в том, что опытные рекрутеры знают, что неудачи в профессиональной деятельности (как и в любой другой) неизбежны. Для специалистов по подбору персонала важнее увидеть, как люди справлялись с прошлыми провалами, какой опыт получили и как им воспользовались. А те, кто не был проверен увольнением или неудачами, представляют для работодателя определенный риск. Руководители, которые столкнулись с неудачей, могут продемонстрировать устойчивость, адаптивность и высокий уровень самосознания, что высоко ценится в лидере. При этом статистика говорит, что 46% уволенных ничему не научились на своих предыдущих ошибках. Итак, что сделали те лидеры, которые потерпели неудачу, но не прекратили на этом свою карьеру? Во-первых, — посмотрели фактам в лицо без вины и стыда. Отказ от ответственности, поиск причин неудачи в каких-то внешних факторах и событиях, либо же убеждение, что виноваты окружающие, не работают и не дают результатов. Данные проведенного исследования показали, что кандидаты, которые обвиняли в своей неудаче других, на треть снизили свои шансы вновь быть выбранными на руководящую должность. Сильные руководители видят свои ошибки, признают их и могут описать, что они узнали в результате этого негативного опыта и как скорректировали свое поведение при принятии решений, чтобы свести к минимуму повторение тех же ошибок в будущем. Таким образом, наличие разных неудач в работе не мешает карьере, карьере мешает «хождение по одним и тем же граблям» и неумение вынести из сложившейся ситуации урок. Важным моментом является не просто признание своих ошибок, но еще и отсутствие постоянной вины или стыда. Почему? Вина и стыд часто заставляют человека погружаться в «самоедство», — то есть занимать позицию жертвы — и не позволяют направить полученную негативную энергию в полезное русло — к примеру, научиться новому, найти возможность узнать больше о том, почему получилось так, как получилось, а не так, как планировалось. Исследование показало, что руководители, которые в результате допущенных ошибок чувствовали себя неудачниками, на 50% были менее успешными в новом поиске работы, чем те, кто воспринял ошибку как урок и возможность для личностного роста. Признание ошибки без чувства стыда позволило руководителям проявить себя на этапе собеседования с экспертами как позитивного и уверенного в себе специалиста, а это значительно увеличило их шанс быть рекомендованными для принятия на работу. Исследование статистических данных показывает, что уверенные в себе кандидаты в 2,5 раза чаще получают работу, чем те, кто испытывает вину, стыд и — как следствие — общую неуверенность в себе. Второе, что делали лидеры, — искали работу в своем профессиональном сообществе, где уже наработаны деловые связи и определенная репутация. В частности, статистика такова: кандидаты находили работу в два раза чаще с использованием своих профессиональных знакомств, чем через рекрутеров или просто личные знакомства. Это обусловлено тем, что хоть друзья и хотят помочь, но тем не менее самая большая вероятность получить работу существует в среде тех людей, кто непосредственно сам видел, каких результатов вы добились. Кадровые агентства имеют доступ к значительному числу открытых в вашем городе вакансий, однако они по большей части с осторожностью рекомендуют для приема на работу тех, кто уже был уволен. Третье, что делали успешные руководители, — опирались на собственный опыт работы. Исследование показало, что 94% тех, кто нашел новое место в течение 6 месяцев, уже имели опыт работы в этой сфере. На этом основании делаем вывод, что полезно на ранней стадии карьеры получить опыт в 2-3 разных сферах деятельности — это дает больше возможностей при поиске работы после увольнения, во всяком случае расширяет круг для поиска вакансий. Важный совет, который можно дать тем, кто хочет сменить работу или просто снизить вероятность увольнения в будущем — выберите для профессионального развития центральную сферу своих интересов и мотивации. Проще говоря, занимайтесь тем, что вам интересно в наибольшей степени. В качестве заключения стоит сказать, что лидеры, занимающие руководящие позиции более 20 лет, подтверждают: стремясь добиться профессиональных успехов, вы все равно будете время от времени встречаться с проблемами. Важно рассматривать их как возможность для роста, а не как карьерную катастрофу. Парадоксально, но факт: придерживаясь в течение всей карьеры защитной тактики, многие из нас упускают возможность развития своего потенциала. А это происходит только путем проб и ошибок. По материалам статьи «Research: When Getting Fired Is Good for Your Career», опубликованной 31 октября 2018 года в Harvard Business Review Перевод: Нина Соколова

 16.1K
Интересности

Почему на Кубе много винтажных автомобилей

Автомобили старых марок на Кубе — это уже неотъемлемая часть государства. Некоторые машины, особенно выкрашенные в пёстрые цвета, выглядят совершенно новыми и с радостью возят туристов по Гаване за 20-25 кубинских песо в час. Другие машины, которые выглядят не столь привлекательно, используются в качестве микроавтобусов (что-то наподобие BlaBlaCar) — taxi colectivos, как называют их кубинцы. Остальные же ретро-автомобили оберегаются Кубой как музейные экспонаты, так как они чрезвычайно редкие. Так почему на Кубе так много винтажных автомобилей? Чтобы ответить на этот вопрос, нам необходимо углубиться в исторические факты. Золотые годы (1900-1959) Самый первый автомобиль был привезён на Кубу в 1898 году из Франции в разгар испано-американской войны. Модель называлась очаровательным французским словом La Parisienne. Позже, на рубеже веков, США стали основным поставщиком автомобилей на кубинскую землю: в 1919 году Куба была главным латиноамериканским импортёром автомобилей и одной из ведущих стран мира с точки зрения транспортных средств на душу населения. Знаменитый Ford T, также известный как «Жестяная Лиззи», был привезён из штатов и одобрен на Кубе. Куба стала отличной площадкой для автомобильного бизнеса, особенно для таких брендов как Chevrolet, Ford, Cadillac, Dodge, Pontiac, Oldsmobile, Buick и Chrysler. Машины доставлялись с автомобильных заводов в южные порты Америки, а уже через несколько дней — в порт Гаваны. Уже в 1956 году на кубинских улицах ездило 143 тысячи американских автомобилей. Кстати говоря, первой женщиной, которую на Кубе увидели за рулём, была гаванская эскортница (эскорт был довольно популярен в начале XX века) Мария Кальво Нодарс, известная под именем La Macorina. У неё было девять автомобилей, подаренных поклонниками и любовниками (среди которых были выдающиеся бизнесмены и политики). Кстати говоря об известных личностях. У американского писателя Эрнеста Хемингуэя, проживавшего в Гаване двадцать лет, было семь автомобилей разных марок (в основном кабриолеты). Тяжёлые времена: «холодная война» и эмбарго (1959-1990) До 1959 года автомобили спокойно перевозились из США на Кубу. Но всё изменилось с началом кубинской революции. Бывшие американские бизнес-партнёры Кубы стали их заклятыми врагам. «Холодная война» стала несокрушимой стеной, разделявшей обе стороны Флоридского пролива, но эмбарго, в конечном итоге, выстроил ещё более непреодолимое препятствие. В начале 60-х годов ни руль американского автомобиля, ни даже крошечный шуруп нельзя было перевозить на кубинскую землю. В то время как одни ретро-автомобили нашли новых хозяев, другие бесхозно стояли в гаражах или ремонтных цехах. Третьи же стали охраняться государством словно реликвии. Не было ни единого шанса купить ни запчасти, ни сами машины, поэтому водители становились механиками. Проще говоря, классические американские автомобили приспособились к новым реалиям. Позже старые американские автомобили стали ремонтировать с помощью запчастей более новых машин, которые прибыли из СССР и «социалистического блока»: LADA, «Москвич», «Волга», польский и аргентинский Fiat. Также в 70-е годы на Кубу привезут автомобили марок Volkswagen (Германия) и Alfa (Италия). 2000-е годы и настоящее время: Возрождение Американские автомобили 40-50-х годов стали основным средством передвижения на Кубе. Улицы Гаваны просто переполнены ими. Некоторые машины были модифицированы: оригинальные восьмицилиндровые двигатели были заменены дизельными, а салон обустроили так, чтобы вмещалось больше пассажиров. Тем не менее, остались ещё совершенно нетронутые автомобили, которые при должном техническом и косметологическом ремонте примут свой шикарный старомодный облик. Некоторые кубинские водители поступают очень умно: предлагают эксклюзивные туры по Гаване, чтобы заработать себе на жизнь или накопить денег на реставрацию автомобиля. Однако если вы вдруг заинтересовались покупкой винтажной машины на Кубе, у вас ничего не получится. В 2010 году вышел закон, согласно которому подвергается наказанию тот, кто увозит старые автомобили с Кубы. Только местные жители (как сами кубинцы, так и иностранцы, постоянно проживающие на острове) могут приобретать ретро-автомобили. На настоящий момент более 70 тысяч (из 150 тысяч) старомодных американских машин путешествуют по Кубе. Основная масса сосредоточена, конечно, в Гаване. С точки зрения городского пейзажа, это настоящий винтажный музей в движении. Вообще кубинцы не расстаются с американскими автомобилями, потому что, во-первых, они имеют с этого прибыль, а во-вторых, питают страсть к винтажным вещам. Так или иначе, это по-прежнему средство передвижения. Вдобавок, ещё и очень красивое. Какое же будущее у ретро-автомобилей на Кубе? Непросто предсказать будущее винтажных красоток. Существует одно большое «если»: если эмбарго будет снято и, следовательно, произойдёт дальнейшее улучшение отношений с Америкой, владельцы автомобилей смогут получать больше доходов с туристов, чтобы ремонтировать машины. Хотя также бытует мнение, что кубинцы, скорее, будут тратить деньги на современные автомобили с пробегом, а старые оставят на свалках. Если, спустя 60 лет, старые американские автомобили, даже без правильного технического обслуживания, всё ещё функционируют, кто знает, как долго они проживут, если будут гарантированы улучшенные условия их жизни? В конце концов, в мире всегда будут люди, которые любят всё старомодное. Винтажные автомобили — это настоящие драгоценные камни, создающие разноцветные пробки в Гаване. Это действительно национальное наследие Кубы. И есть ещё одно огромное «если». Если винтажные автомобили вдруг покинут кубинскую землю, по ним будут сильно горевать. Куба точно не останется прежней. По материалам статьи «Why does Cuba have so many vintage Cars?» Why Not Cuba Перевод: Юлия Стржельбицкая

 6.2K
Искусство

Режиссеры на баррикадах революции

Колыбель искусства, Франция, знаменита своими выступлениями и «восстаниями». В 1968 году произошел социальный кризис, отразившийся на искусстве. Кинематограф в конце 1970-х начал переосмысление событий, которые произошли в мае 1968 года, «Красного мая». По всей стране начались леворадикальные выступления, а позже и демонстрации студентов. На стенах стали появляться надписи, которые гласили: «Мы не хотим жить в мире, где за уверенность в том, что не помрешь с голоду, платят риском помереть со скуки», «Мы не будем ничего требовать и просить: мы возьмем и захватим». Одним словом, они требовали смены власти, изменения внутреннего строя страны и улучшения жизни граждан. В итоге это привело к смене власти, отставке Шарля де Голля. Картина, ярко и интересно изображающая события того периода — «Молодой Годар». Париж находится на пороге великих перемен, сопровождающихся потрясениями. На экране режиссер Жан-Люк Годар, психолог кино и пионер «новой волны» в кинематографе, снимает «Китаянку». В оригинале «Le Redoutable» означает «грозный», «смутьян», «непотопляемый». Главная героиня — студентка (Анна Вяземски), которая влюбляется в жизнь Мао. Картина снята по ее дневникам. К сожалению, на момент выхода «Китаянка» не получает положительной оценки. Бескомпромиссный Годар старается не обращать внимание на мнение критиков, публики и китайцев-маоистов. В этих попытках он с головой окунается в мир демонстраций, протестов молодого поколения. В картине отлично изображено настроение революции: митинги, которыми заполнены центральные площади, столкновения с полицией и погони по парижским улицам. Мишель Хазанавичус изобразил Годара неуклюжим, эксцентричным, но всегда уверенным в своих действиях. Герой действительно в любой банде становится аутсайдером. «Мечтатели» от режиссера Бернардо Бертолуччи. Радикально революционные движения здесь сопоставляются с жизнью и отношениями двух французских студентов и одного американца. Трио, брат и сестра Тео и Изабель и Мэтью, днем и ночью смотрят кино. Они поклоняются искусству кинематографа. Доходит даже до того, что друзья воспроизводят в Лувре сцену из фильма Жана-Люка Годара «Банда аутсайдеров». Их отношения с каждой минутой экранного времени становятся все более близкими. Американцу Мэтью все очаровательней кажутся новообретенные французские друзья. Режиссер со стороны неординарной жизни трех молодых людей и их взглядов рассказывает о ситуации в стране, настроении в социуме. Кроме того, Бертолуччи многократно отсылает к классике кино «новой волны». Явные и скрытые «пасхалки» разбросаны по всему фильму. Французскому кинематографу искусно удалось отобразить революцию не просто со стороны истории, политики, экономики, а со стороны самого важного элемента — молодых людей, ясный и активных умов. Мы рассказали вам всего о двух фильмах, но еще посоветуем изучить такие картины: «Комплекс Баадер-Майнхов», «Милу в мае», «Фильм, как фильм». Автор: Катарина Акопова

Стаканчик

© 2015 — 2024 stakanchik.media

Использование материалов сайта разрешено только с предварительного письменного согласия правообладателей. Права на картинки и тексты принадлежат авторам. Сайт может содержать контент, не предназначенный для лиц младше 16 лет.

Приложение Стаканчик в App Store и Google Play

google playapp store