Поскольку приближаются зимние праздники, хочется поговорить об авторских сказках, заставляющих нас вспомнить утро зимнего праздника. Речь пойдёт о «Щелкунчике» Э. Гофмана и «Питере Пэне» М. Барри. Обе истории представляют из себя сюжеты, которые сегодня нарекли бы образчиками «низкого фэнтази»: герои (чаще всего — дети) попадают из обыденного мира в мир грёз, чему предшествует своеобразная инициация; в «Питере Пэне» детей Дарлинг осыпают волшебной пыльцой и учат верить в невозможное; в «Щелкунчике» Мэри помогает победить Мышиного короля и вместе со спасённым Щелкунчиком проходит сквозь рукав лисьей шубы. В большинстве классических сказок роль женского персонажа укладывается в одну из двух сценарных схем: девушка либо становится наградой главного мужского героя, либо сама получает принца за кротость и трудолюбие. Вот что действительно интересно — о становлении девочки-подростка вплоть до начала XX века было написано не так уж много произведений. Характер героини «Холодного дома» Ч. Диккенса — Эстер Саммерсон — почти никак не изменяется на протяжении всего романа. Героини Дж. Остин — преимущественно девушки во цвете лет, которые предстают на страницах книг уже сформировавшимися личностями; им предстоит найти свою любовь (или вернуть утраченную). Пожалуй, сюжет Джейн Эйр претендует на историю становления женщины, однако и в этом произведении во второй его половине акцент делается на любовных перипетиях. Известных литераторов-мужчин было значительно больше, чем женщин. Женская психология была чем-то почти фантастическим — «Молот ведьм» в подмогу. Попытки мужчин объяснить дамские проблемы, эмоциональные или гормональные, приводили к таким результатам, что уж лучше бы они и не брались за это вовсе. В центре двух сказок — в «Питере Пэне» и в «Щелкунчике» — девочки-подростки, Венди Дарлинг и Мэри Штальбаум, находящиеся на пороге осознания своей женственности (дорогой Фрейд, не тяните руку, сядьте на место!). Это выражено в образной форме: Венди становится «матерью» для потерянных мальчишек и ведёт себя по-взрослому с инфантильными мужскими героями; Мэри же опекает и всячески защищает Щелкунчика, а после победы над мышиным полчищем сбегает со своим принцем в сказочную страну («долго и счастливо» оказывается сном девочки). Обе героини смутно ощущают в себе новообретённые желания и потребности (любовь, материнство), но пока что не знают, как трактовать собственные импульсы. Пока что для них это — игра. Чего только стоит обмен «поцелуями» и «напёрстками» между героями Барри! — Ты знаешь, что такое поцелуй? — Подаришь, так буду знать. Венди не хотела его смущать. Она протянула ему напёрсток. Затем, как мы помним, Питер целует Венди (дарит напёрсток), даже не подозревая, что конкретно он делает и зачем обычно взрослые используют этот ритуал. Интересно, что Барри использует перифраз, больше напоминающий эвфемизм, и меняет местами значения слов: «поцелуй» — «напёрсток», «напёрсток» — «поцелуй». Вышеприведённый эпизод из «Питера Пэна», — не побоимся титулования, — один из самых романтичных в детской (номинально-детской) литературе; в нём слились непосредственность, непорочность и «заря» чувственного познания. Венди в данном случае демонстрирует определённую модель поведения, — она опытнее Питера Пэна, для неё чувства уже стали сложными, многослойными. Питер Пэн, отказавшись от взросления, отказывается и от градации и тончайших оттенков восприятия. Он не понимает ревности и влюблённости. Ему неясны мотивы феи Динь-Динь, испытывающей неприязнь к Венди. Реальность для него двухцветная. Для него существуют и имеют значение лишь два понятия: веселье и скука. Ими он и измеряет всё вокруг. Поэтому Венди, неожиданно повзрослевшая в ментальном и эмоциональном плане, отказывается от шанса остаться с ним. Оба произведения описывают значительный период в жизни каждой девочки — тот возраст, когда куклы и игрушки понемногу вытесняются романтическими (и не только) переживаниями. Венди не соглашается играть с Питером по его правилам: она хочет взрослеть и больше узнавать о себе. В финале «Щелкунчика» Мэри встречает племянника Дроссельмайера, в котором узнаёт Щелкунчика. Фантазии перетекают в реальность — становятся реальностью.