Экзорцизм: тысячелетняя практика в христианской традиции

Автор статьи — историк С. Кайл Джонсон. Когда 52 года назад на экраны вышел фильм «Изгоняющий дьявола», он не просто стал кинематографическим событием — он вывел в публичное пространство древнюю христианскую практику, о которой большинство людей знало лишь понаслышке. История одержимой девушки и священника-экзорциста, основанная на реальных событиях 1949 года, заставила миллионы зрителей задуматься о многовековой традиции борьбы с демоническими силами в христианстве. В Евангелиях описано семь случаев, когда Иисус Христос изгонял бесов. Наиболее подробный рассказ содержится в Евангелии от Марка, где описывается исцеление одержимого в стране Гадаринской. Этот человек, живший в гробах, имел нечеловеческую силу — разрывал оковы, кричал голосами множества бесов, и в конце концов нечистые духи вошли в стадо свиней. Подобные описания не были для первых христиан просто метафорами. В иудейской традиции I века вера в демонов была широко распространена. Иосиф Флавий в «Иудейских древностях» упоминает о практике изгнания злых духов с помощью корней и заклинаний. Христиане же принципиально отличались тем, что изгоняли бесов именем Иисуса, что стало одним из их отличительных признаков. Уже во II веке экзорцизм становится официальной частью христианского служения. В «Апостольском предании» Ипполита Римского описывается чин поставления экзорциста — одна из низших степеней церковного служения. Интересно, что это была единственная церковная должность, доступная и женщинам — диакониссам. Ориген в своем труде «Против Цельса» подробно описывает практику экзорцизмов как доказательство истинности христианства: «Имена демонов, изгоняемых христианами, произносятся на их родных языках... Это можно видеть и слышать воочию». К V веку формируется различие между «великим» и «малым» экзорцизмом. Первый применялся к явно одержимым людям, второй стал частью таинства крещения. В требнике папы Геласия I содержится подробный чин экзорцизма перед крещением, включающий дуновение на лицо катехумена, осенение крестом и возложение рук. Особый расцвет практика экзорцизма пережила в позднее Средневековье. В 1614 году Римско-католическая церковь издала обновленный «Rituale Romanum» с подробными инструкциями для экзорцистов. В документе особо подчеркивалась необходимость различать одержимость и меланхолию. XVI–XVII века стали «золотым веком» экзорцизмов. Только во Франции между 1560–1630 годами было зафиксировано более 70 публичных случаев изгнания бесов. Наиболее известный — одержимость монахинь в Лудуне, где у одержимых наблюдались не только традиционные симптомы, но и удивительные способности — например, говорить на неизвестных языках. Эпоха Просвещения принесла критическое отношение к практике экзорцизмов. В 1737 году папа Климент XII издал декрет, требующий обязательного медицинского освидетельствования перед проведением обряда. Это решение отражало растущее понимание психических заболеваний — еще в 1621 году Роберт Бёртон в «Анатомии меланхолии» предположил, что многие случаи одержимости на самом деле являются проявлениями истерии. Сегодня Римско-католическая церковь сохраняет институт официальных экзорцистов. В 1999 году Ватикан выпустил обновленный «Rituale Romanum», где особо подчеркивается необходимость тщательной проверки каждого случая, участия медицинских специалистов и духовной подготовки самого экзорциста. По данным на 2020 год, в мире насчитывается около 500 официально назначенных экзорцистов. При этом Ватиканская ассоциация экзорцистов регулярно проводит совместные семинары с психиатрами и неврологами. В протестантской среде, особенно в харизматических и пятидесятнических общинах, практика «освободительных молитв» приобрела глобальный масштаб. Исследования показывают, что 57% пятидесятников участвовали в подобных ритуалах, причем в Африке и Латинской Америке эта цифра достигает 75%. Русская православная церковь признает экзорцизм, или «отчитку», как практику изгнания бесов, но рассматривает ее как крайнее средство. Обряд требует благословения архиерея и не может проводиться любым священником. В последние годы интерес к экзорцизму возрос, и церковь разрабатывает регламентацию этой практики, подчеркивая необходимость осторожного подхода. Внутри церкви мнения по поводу экзорцизма разнятся. Некоторые священники считают его полезным для помощи людям с духовными недугами, в то время как другие выражают опасения, что это может привести к магическому восприятию христианства. Церковь акцентирует внимание на том, что экзорцизм должен быть служением исцеления, а не ритуалом. Современная психиатрия предлагает объяснения многим симптомам, которые традиционно связывали с одержимостью: эпилептические припадки, шизофренические психозы, диссоциативные расстройства. Однако, как отмечают эксперты, даже самые рациональные объяснения не могут полностью устранить глубинный человеческий страх перед невидимыми силами зла. Практика экзорцизма, насчитывающая почти два тысячелетия, продолжает существовать на пересечении религии, психологии и культуры. От древних библейских времен до наших дней она отражает фундаментальные вопросы о природе зла, человеческой свободе и границах между материальным и духовным мирами. Как отмечают теологи, экзорцизм — это не пережиток прошлого, а напоминание о том, что борьба между добром и злом продолжается в каждом поколении. По материалам статьи «Exorcisms have been part of Christianity for centuries» The Conversation

Клод Фролло и Гумберт Гумберт — онтология губительной страсти

Сведущий читатель может не без оснований возразить, что сравнение этих двух персонажей нечестно, так как речь идёт о совершенно разных эпохах, жанрах и художественных приёмах в портрете. Да, пожалуй, и всё-таки при чтении «Собора Парижской Богоматери» и «Лолиты» трудно не думать об аналогиях — тем более, что они расположены на самом видном месте. Гюго, само собой, Набокова не читал. А вот Набоков Гюго — да. В свойственной ему манере он писал: «Я не люблю, когда на меня дышат перегаром романтизма, в котором чувствуются еще Марлинский и В. Гюго». Несмотря на то, что это упоминание комплементарным не назовёшь, всё-таки оно заслуживает внимания и учёта при дальнейшем рассмотрении темы. Удивительно и в то же время до банальности ожидаемо, как часто одержимость и любовь путаются в литературе. Путаются, разумеется, зачастую с намерением. Авторы прекрасно понимают, что и зачем они делают. Гюго осознавал, что воспылало в душе его мрачного священника при виде танцующей шестнадцатилетней цыганки; Набоков же, затеяв с читателем игру под названием «подлог-эвфемизм-лакуна», никогда не скрывал, кем является Гумберт Гумберт и что им движет. Мы — в особенности те, кто не успел прочесть сотню статей о «ненадёжном рассказчике», — склонны испытывать отвращение, но ещё смутную и такую неправильную жалость к «сломанным». Потому что, как бы гнусно они ни поступали, они являются страдальцами по крайней мере в собственном восприятии. Их же «мучительницы» — юные девушки, которые в силу «недалёкости и поверхностности» не способны оценить глубину и скорбность чувств отрицательных героев. Нет ничего опаснее слепого заблуждения! Между двумя персонажами есть принципиальная разница: Гумберт Гумберт мстит за Лолиту, Клод Фролло мстит самой Эсмеральде за отвергнутые чувства. Оба героя любят говорить о своих терзаниях, о пароксизмах страстного безумия, основанного на глубоко укоренившемся эгоизме. Мы знаем, что священник способен на великодушие (например, берёт на воспитание ребёнка-горбуна), но даже в самом благородном его поступке есть оттенок высокомерия. Его великодушие не рефлекторно, а рационально. Любовь Фролло противопоставлена любви Квазимодо — жертвенной, беззаветной. В образе же Гумберта в какой-то момент сливаются оба — священник и звонарь. Как ключевой персонаж Клод Фролло претерпевает серьёзную трансформацию. Из преданного церкви, одарённого умом человека, способного на любовь и благородство, он постепенно обращается в униженного и полупомешанного тирана, готового предать возлюбленную смерти, лишь бы не делить её ни с кем. Лолита и Эсмеральда не могли выжить: «любовь» отвергнутых отравляет жизнь героинь и лишает их жизнь альтернативного финала.

Понимание онлайн-агрессии

Агрессия обычно определяется как физическое или вербальное поведение, направленное на причинение физического или психологического вреда другому человеку. На протяжении истории существовали различные тенденции насилия, а также социальные и культурные факторы, которые могли влиять на уровень агрессии. В наше время в онлайн-пространстве агрессия может проявляться по-разному. Это может быть кибербуллинг, разжигание ненависти, троллинг, политическая нетерпимость, флейм и домогательства. Понять проблему агрессии в интернете не так просто, но для начала можно обратиться к одному из основополагающих описаний агрессии в социальной психологии — гипотезе фрустрации-агрессии. В 1939 году Доллард и его коллеги выдвинули гипотезу о взаимосвязи фрустрации и агрессии. Они предположили, что агрессия всегда является результатом фрустрации, а фрустрация, в свою очередь, неизбежно ведет к различным формам агрессии. На протяжении десятилетий эта теория подвергалась критике и видоизменялась. Эксперименты не подтвердили, что фрустрация всегда вызывает агрессию, или даже то, что агрессия всегда выступает следствием фрустрации. Например, иногда фрустрация может быть вполне объяснима и вызывать раздражение, но не агрессию. Например, когда человек постоянно прерывает совещание из-за неисправности своего слухового аппарата. В недавнем исследовании Круглански и его коллег было выявлено, что фрустрация не всегда приводит к агрессии. Они утверждают, что агрессия — это естественный способ выражения власти и доминирования, возникающий в ответ на угрозу чувству собственной значимости или важности. Когда люди ощущают утрату своего статуса (например, из-за унижения, исключения или неудачи), они могут реагировать агрессивно, чтобы доказать свою ценность. Фрустрация с большей вероятностью вызовет агрессию, если она негативно влияет на чувство значимости, особенно в ситуациях, когда возможности выразить свои эмоции другими способами ограничены. Кроме того, Круглански и его коллеги отмечают, что возможности для «повышения значимости» могут усилить агрессивные импульсы. Таким образом, фрустрация не является единственным фактором, провоцирующим агрессивное поведение. Даже если человек не испытывает сильной фрустрации, он может проявлять агрессию, чтобы укрепить свою власть и чувство значимости в обществе. Два недавних исследования, проведенных в контексте агрессии и враждебности в интернете, выявили один из аспектов, который может искажать чувство собственной значимости человека: нарциссизм. Проблема заключается в том, как люди с высоким уровнем нарциссизма стремятся сохранить свою «значимость». Нарциссизм включает в себя озабоченность самовосприятием, завышенную самооценку и стремление к восхищению и признанию окружающими. Этот аспект личности связан с преувеличенным чувством собственной важности, ощущением привилегированности и тенденцией манипулировать другими в социальном взаимодействии. Нарциссы обычно ищут внешнего внимания и одобрения, считая себя выше и способнее других. Как же это связано с агрессией и враждебностью в интернете? Результаты исследований В первом исследовании Ронг и Чу предположили, что высокий уровень нарциссизма может быть связан с повышенной онлайн-агрессией по отношению к знаменитостям — людям, известным своими достижениями или статусом, привлекающим внимание широкой публики. По мнению авторов, у людей с высоким уровнем нарциссизма возникает чувство «относительного ухудшения положения», когда они сравнивают себя со знаменитостями. Это чувство может восприниматься как угроза самооценке, и в попытке восстановить ее люди с высоким уровнем нарциссизма могут вести себя более агрессивно в сети. Кроме того, Ронг и Чу предположили, что эмпатическая самоэффективность — вера человека в свою способность понимать эмоции и потребности других людей и эффективно реагировать на них — может регулировать связь между нарциссизмом и относительным ухудшением положения. В частности, она помогает нарциссам ослабить негативные эмоции, возникающие при социальных сравнениях. В своем исследовании, проведенном среди 832 студентов китайских университетов, Ронг и Чу применили метод моделирования структурных уравнений, основанный на опросах. Они обнаружили, что существует положительная связь между нарциссизмом и агрессией в интернете по отношению к знаменитостям. Студенты с более высоким уровнем нарциссизма сообщали о более высоком уровне относительном ухудшении положения, когда сравнивали себя со знаменитостями. В свою очередь, более высокие уровни относительного ухудшения положения предсказывали более высокую частоту онлайн-агрессии по отношению к знаменитостям, такой как критика внешности знаменитостей в интернете или редактирование онлайн-видео или фотографий знаменитостей в негативном или постыдном ключе. Как и предполагалось, люди с более высокой эмпатической самоэффективностью лучше справлялись с чувством относительного ухудшения положения. Во втором исследовании, проведенном Мунгаллом, Прюзерсом и Блейсом, была опрошена выборка из 1725 человек, проживающих в Канаде, в возрасте от 19 до 80 лет. Ключевой переменной, представляющей интерес, была политическая нетерпимость в интернете, которая, как сообщалось, растет. Участники исследования рассказали, как часто при общении с другими людьми в сети они используют вульгарные выражения, описывают других так, как не хотели бы, чтобы описывали их самих, словесно угрожают другим и используют негативные стереотипы для описания других. Статистически контролируя ряд переменных, которые, как было установлено в предыдущих исследованиях, предсказывают нетерпимость, включая политические и социально-демографические факторы, а также использование социальных сетей, Мунгалл, Прюзерс и Блейс обнаружили, что два различных измерения нарциссизма — грандиозный нарциссизм и уязвимый нарциссизм — предсказывают более высокий уровень политической нетерпимости. В то время как грандиозный нарциссизм связан с чувством превосходства, сильной потребностью в восхищении и высокой самооценкой, уязвимый нарциссизм проявляется в ощущении незащищенности, чувствительности к критике и неустойчивой самооценке. В совокупности эти качества могут привести к оборонительному и агрессивному поведению в ответ на воспринимаемые угрозы самовосприятию и самооценке. В данном исследовании обе эти черты были выявлены как сильные независимые факторы, способствующие политической нетерпимости. Трансформация восприятия «значимости» Нарциссизм представляет собой уникальную черту личности. Он отражает искаженное представление о собственной значимости, побуждая человека к узкому спектру действий, направленных на повышение самооценки, самоуважения и ощущения привилегированности. Эта особенность негативно влияет на межличностные отношения и может стать причиной агрессии. Как отмечают Круглански и его коллеги, в межличностном взаимодействии динамика «потери значимости» и «повышения значимости» является основополагающей для понимания агрессии. Агрессия помогает уменьшить ощущение «потери значимости» и достичь «повышения значимости» через демонстрацию доминирования и власти над другими. Однако, как справедливо замечают Круглански и его коллеги, существует множество неагрессивных способов восстановить, поддержать и укрепить наше чувство значимости. Например, множество моральных, эстетических и экономических ценностей могут положительно подкрепляться в нашем межличностном окружении. Конечно, мы не обязаны отвечать агрессией на унижение, исключение или неудачу. Существует множество других способов вернуть себе чувство значимости. Как утверждают Круглански и его коллеги, существует множество способов формирования самооценки и множество точек зрения, помимо нарциссизма, которые могут поддерживать нашу самооценку. Хотя динамика больших групп в интернете может иногда вызывать у нас чувство незначительности и отверженности, а агрессия и нетерпимость, которые мы наблюдаем или испытываем в интернете, могут восприниматься как унижение и как коллективный провал нашего общества, мы, конечно, можем воспринимать и другие вещи. Мы можем способствовать формированию других устойчивых и стабильных взглядов. Например, мы можем осознавать единство жизни и нашу фундаментальную связь со всеми и всем. Такой взгляд, такая предрасположенность, когда они становятся доминирующими, меняют все, включая наш способ восприятия себя и «значимости». По материалам статьи «Understanding Online Aggression» Psychology Today

Мода 70-х: экстравагантность или безвкусица?

В 1977 году Вуди Аллен представляет широкой общественности фильм «Энни Холл» о неудачливом комике Элви Сингере и его любви к Энни Холл, непосредственной, очаровательной, слегка неуклюжей и неординарной девушке, образ которой в памяти главного героя занимает особое место. Стиль героини отличается своеобразием, на него повлияли как модные каноны 70-х годов, показанные в фильме на примере главных и второстепенных персонажей, так и вкус самой Энни. Её одежда выражает эмансипированность, но в ней есть нотки элегантности. Она носит свободные брюки, костюмы, широкие галстуки, жилетки, солнцезащитные очки. В киноленте также отражена мода на бохо: головные повязки из шёлковых платков, бижутерия, имитирующая кустарное искусство. В действительности же эпоха 70-х отличается противоречивостью и эклектичностью. Одни до сих пор восторгаются экспериментами и смелостью этого десятилетия, другие находят его несуразным, но многие модельеры современности до сих пор заимствуют элементы, отсылающие нас к эстетике 70-х. Для того чтобы всецело понять исключительность этого периода модной истории, важно вспомнить, какой переломный этап ему предшествовал. 60-е. Что в первую очередь приходит на ум? Джон Леннон? Кукольные глаза Твигги? Французские длинноногие красотки, подражающие Джейн Биркин? Стрелки? Мини-юбки? Для тех, кто по-настоящему разбирается в направлении, 1960-е — синоним стиля как такового. Они характеризуются большим разнообразием силуэтов (но надо отметить, что соблазнительная форма «песочные часы» в женском наряде постепенно вытесняется демократичным «прямоугольником»), сексуальной революцией, одержимостью The Beatles и The Rolling Stones (двумя полюсами рок-музыки), увлечением геометрией и чёткими формами, а также зарождением движения хиппи. При подробном исследовании фильмов, модных журналов, показов 60-х бросается в глаза, что женщины и мужчины отдавали предпочтение более «фигурным» причёскам, в которых нет чрезмерной небрежности; вспомним хотя бы одинаковые аккуратные стрижки ливерпульской четвёрки в начале десятилетия (на записи их последнего совместного выступления перед распадом группы — на крыше звукозаписывающей студии — можно увидеть, до какой степени индивидуальным и более небрежным стал стиль каждого участника: вьющиеся космы, цветные брюки, бородки). The Beatles распались в 1970 году. Уходит нечто значительное для целого поколения. Ориентиры теряются, направления смешиваются. Из каждого осколка того монолита субкультуры, что был создан в 60-е, формируется отдельная «школа». На смену десятилетию раскованности, сигарет в мундштуках (вспоминаем «Завтрак у Тиффани») и элегантного бунта приходит десятилетие непринуждённости, богемности и легкого «разгильдяйства». Начинается восхождение группы Queen, в основе музыкальной философии которой лежало отсутствие приверженности единому стилю. Самовыражение — краеугольный камень всех экспериментов 70-х. Дэвид Боуи, превращающий себя в арт-объект, эпатирует публику инопланетными преображениями. Певица и «мать панк-рока» Патти Смит публикует сборник стихов «seventh heaven» и декламирует лирические произведения под гитару. Рождаются хард-рок и глэм-рок, задающие вектор развития моды в молодёжной среде. На другом полюсе интересов поколения — диско, группа АВВА, пайетки, треугольные вырезы, стоячие воротники. Аляповатость — уже не табу. В каждой стране, вне зависимости от политического режима, 70-е ассоциировались с, казалось бы, взаимоисключающими друг друга понятиями: поиском и созерцательностью, протестом и смирением, разрушением и миротворчеством. Мир сотрясает серьёзный экономический кризис. Выпяченная элитарность больше не котируется. Люди — особенно молодого возраста — нередко выбирают стиль, который был рождён городскими распродажами, барахолками, притонами хиппи, андеграундными клубами и ресторанами. Помимо этого, тяга к естественности и даже «дикости» выражается в длинных волосах — как у мужчин, так и у женщин. Бахрома, фенечки, комбинезоны, блузки крестьянки создают образ «одухотворённых девушек», презирающих капитализм и монополизм. Набирает обороты борьба за экологию и дешевизну текстильного производства, поэтому широко используются синтетические ткани. Подробного описания заслуживает мужская мода. Именно в 70-е принцип сдержанности и отвержения пестроты — наследие «джентльменского отказа» — даёт трещину. Яркие цвета проникают в гардеробы мужчин. Шьют костюмы и рубашки самых неожиданных оттенков. Оранжевый и розовый носят с той же невозмутимостью, с какой много лет носили чёрный и коричневый. Крупная клетка является одним из популярнейших принтов. Как уже было сказано, в моде стоячие воротники и вырез «v». А ещё фигурные лацканы. Мужчины тоже начинают носить комбинезоны и шейные платки. В первую очередь, думая о 70-х, мы представляем расклешённые брюки (или джинсы) и водолазку, поверх которой надевается пиджак. Даже советские актёры и эстрадные исполнители появлялись на сцене именно в такой одежде: клёш и закрытое горло. Это сочетание оказалось актуальным и в наши дни. Последние несколько лет 70-е неизменно вдохновляют дизайнеров на новые коллекции. А потому напрашивается вывод, что модные каноны 70-х — не одна лишь экстравагантность, но также практичность, удобство и красота.

В Европе семейные ссоры решали похищением женщин

В период с XVI по XVIII век в Европе сформировалась патриархальная система семейных отношений, в рамках которой организация браков для женщин служила важным инструментом для сохранения семьи, поддержания рода и укрепления сообщества. Однако, как и во многих других сферах жизни, окончательное решение оставалось за мужчинами. Когда возникали споры о браке, одним из самых распространённых решений становилось похищение женщины, о которой шла речь. Её помещали в определённое место и удерживали там в течение некоторого времени. Это могло быть как женское общежитие, так и резиденция уважаемой вдовы или даже благотворительный дом для бедных — выбор места зависел от социального статуса женщины. Похищение женщин — это лишь один из ярких примеров практик, которые семьи использовали для достижения своих целей в тот период. Эти цели могли включать обеспечение желаемого супружеского союза или укрепление отношений в кризисной ситуации. Похищения затрагивали как молодых незамужних девушек, так и замужних женщин. В первом случае родители или опекуны могли пойти на такой шаг, если кто-то настойчиво добивался руки их дочери против воли семьи или если сама девушка не соглашалась с решением старших. Во втором случае либо женщина, либо её муж могли согласиться на похищение, чтобы временно расстаться, восстановить отношения или начать бракоразводный процесс. В то время католический мир воспринимал развод как простое разделение супругов, и такое решение могло считаться приемлемым. Церковь играла ключевую роль в этом процессе. Она обладала монополией на брак, и семьи обращались за поддержкой и согласием к викарию своей епархии, чтобы законно осуществить похищение. Церковный суд также имел право выносить постановление о похищении, если бракоразводный процесс уже был начат. Эта практика применялась наряду с другими механизмами поддержки, такими как местные сети родственников и соседей, которые помогали жёнам, оказавшимся в опасных или насильственных супружеских кризисах. Культура похищения женщин представляла собой не что иное, как захват их тел, исключение из привычного уклада жизни и приведение его в соответствие с новыми правилами. Это было частью культурной логики, лежавшей в основе брака, и моделью того, какой должна быть женщина: домашней, скромной, не стремящейся к приключениям и не готовой к странствиям. Предполагалось, что женщины должны любить уединение и посвящать себя домашним обязанностям жены и матери. Эта модель была распространена среди большинства богословов, катехизаторов и гуманистов, особенно в период с позднего Средневековья до начала Нового времени. Её поддерживали такие известные авторы, как Хуан Луис Вивес и монах Луис де Леон, которые написали книги «Воспитание женщины-христианки» и «Идеальная жена» соответственно. Похищение женщины было частью древней практики, известной как raptio. Это латинское слово имеет общую этимологию с английским словом «rape», но изначально обозначало похищение женщины или женщин для вступления в брак или других целей. Несмотря на то что сейчас это считается преступлением, похищение когда-то было частью ритуалов, связанных с заключением брака. Община и церковь часто использовали эту практику, чтобы успокоить строгих родителей и дать молодой женщине возможность свободно решить, выходить ли ей замуж. Таким образом, молодую женщину временно изолировали от семейного давления, позволяя ей самой сделать выбор. Несмотря на криминализацию этой практики, она имела глубокие корни в ритуалах заключения брака. Нередко община и церковь использовали её для того, чтобы успокоить строгих родителей или дать молодой женщине возможность свободно решить, выходить замуж или нет. Таким образом, молодую женщину временно изолировали от давления семьи, предоставляя ей возможность сделать осознанный выбор. Напряженные отношения между феодальными родами создали в Средние века и в последующее время благоприятную почву для того, чтобы женское тело стало предметом соперничества и борьбы за власть между мужчинами. Параллельно с этим каноническое право понимало, что такие отклонения, как женская измена, заслуживают наказания в виде заключения в темницу для сокрытия женского тела. После того как стало возможным аннулирование брака, женщине даже рекомендовалось после отречения от мужа уйти в монастырь. Женские монастыри распространились, и во многих случаях они принимали отрекшихся женщин, которые исцеляли их души и, метафорически, их тела. Похищение также имело доктринальный и теологический смысл. Брак был единым телом, напоминанием о союзе между Христом и его Церковью, а женщина была лишь одной из его частей. Ее похищение не должно было иметь иного намерения, кроме как вернуть ей здоровье. Более того, замужние должны были вести себя определенным образом — скрывая женщину на время, похитители предотвращали любую угрозу, которую ее дурной пример мог бы представлять для общества. Похищение: репрессии или освобождение? Хотя похищение женщин в связи с браком считается инструментом репрессий, было доказано, что женщины также использовали его для освобождения. В случаях похищения замужних женщин, как правило, сами женщины обращались в суд. Для тех, кто жил с жестоким мужем, возможность уйти и оказаться в окружении людей, которых Церковь обязана защищать, была весьма приемлемой альтернативой. Когда в 1563 году на Трентском соборе Церковь подтвердила необходимость свободного согласия для действительности брака, многие замужние девушки обращались непосредственно к викарию своей епархии с просьбой о похищении. Таким образом они стремились дистанцироваться от давления родителей или родственников, публично демонстрируя важность наличия собственного пространства и времени для размышлений и принятия наиболее подходящего решения. В каком-то смысле они использовали похищение не только для протеста, но и для того, чтобы помочь изменить модель брака, которая, несмотря на католическую доктрину и нормы, контролировалась семейными интересами, и в которой голос женщины имел незначительный вес. По материалам статьи «Abducting women: early modern Europe’s solution to marital problems» The Conversation

6 необычных завещаний, оставленных художественным галереям и музеям

Художественные галереи и музеи формируют свои коллекции несколькими способами. Один из них заключается в завещаниях, которые остаются после смерти. Люди жертвуют произведения искусства, предметы и даже деньги, которые позволяют учреждению приобретать больше экспонатов. Но иногда музеи и галереи получают что-то необычное или довольно обычное, но со странными условиями. Джеймс Смитсон, Смитсоновский институт Смитсоновский институт получил свое название в честь британского химика Джеймса Смитсона, человека, который сделал возможным его существование. У ученого не было детей, которым он мог бы оставить свое состояние. Тогда Смитсон решил, что, если его племянник умрет, не оставив детей, все его состояние отойдет США, несмотря на то, что он никогда не был в этой стране. В то время такой подарок посчитали спорным, и ряд американских деятелей, как утверждается, были недовольны покровительством Смитсона, особенно учитывая историю отношений между Великобританией и США. Но в конечном счете завещание приняли, и Смитсоновский институт продолжает процветать и по сей день. Фрэнсис Дус, таинственная коробка Фрэнсис Дус был куратором Британского музея в Лондоне в течение четырех лет, прежде чем уйти в отставку в 1811 году из-за ряда проблем, которые он подробно описал в гневном письме учреждению. Мужчина умер в 1834 году и оставил большую часть своих бумаг Бодлианской библиотеке Оксфордского университета, но попросил передать одну коробку Британскому музею. К коробке прилагалось необычное условие: ее можно было открыть только в 1900 году — через 66 лет после смерти Дуса. Попечители музея согласились на это странное условие. Когда коробку наконец открыли, как и было оговорено, в ряде газет написали, что в ней среди мусора была записка со словами, что Дус никогда не оставит музею ничего ценного (некоторые источники оспаривают наличие записки). Каким бы ни было содержимое, шалость покойного куратора, заставившего музей так долго ждать, удалась. Генри Воган, картины Уильяма Тернера Коллекционер произведений искусства Генри Воган был страстным поклонником английского живописца Уильяма Тернера. Он собрал множество его картин, созданных во время путешествий мастера по Европе. После своей смерти в 1899 году Воган оставил большое количество завещаний художественным галереям Великобритании и Ирландии. Он передал 31 акварельную картину Национальной галерее Ирландии в Дублине и еще 38 — Национальной галерее в Эдинбурге, но с условием, что их будут публично выставлять только в январе каждого года. Коллекционер считал, что отсутствие яркого света в этом месяце будет лучшим условием для предотвращения выцветания красок на картинах. Он также настоял на том, чтобы эти январские выставки были бесплатными для публики. Интересно, что обе галереи продолжают соблюдать эти правила. Джеймс Коуэн Смит, портрет собаки В 1919 году Национальная галерея в Эдинбурге узнала неожиданную новость: богатый инженер и филантроп по имени Джеймс Коуэн Смит завещал ей 52257 фунтов стерлингов, что эквивалентно почти 2,5 миллиона долларов на сегодняшний день. Эти деньги должны были быть использованы для покупки произведений искусства для коллекций. Кроме того, завещание содержало два условия, которые были связаны с собаками Смита (обе — денди-динмонт-терьеры). Первое условие — выделить определенную сумму денег на уход за его выжившей собакой Фьюри. Второе условие — выставить на постоянной основе портрет его умершего пса Каллума, написанный художником Джоном Эммсом. Картину и по сей день можно увидеть в галерее. Марсель Дюшан, «Данное» Марсель Дюшан, оставляя созданное им произведение, оговорил, что оно может быть представлено только после его смерти. Мало того, что эту работу никто раньше не видел, так еще и большинство людей не подозревали о ее существовании и ошибочно полагали, что Дюшан в последние годы жизни отказался от искусства. Инсталляция «Данное», которую можно было увидеть только через отверстие в двери, стала его последней работой. Художник оставил подробные инструкции о том, как должно быть построено и экспонировано его завещание, при этом секретность и неожиданность стали частью его художественного заявления. Музей Филадельфии приобрел это произведение и начал выставлять его в 1969 году, через год после смерти Дюшана. Эли Леон, почти 3000 одеял Американский писатель Эли Леон изучал афроамериканский квилтинг (изготовление стеганых полотен). Он оставил почти 3000 лоскутных одеял, сделанных чернокожими мастерами, Художественному музею Беркли и Тихоокеанскому киноархиву в Калифорнии после своей смерти в 2018 году. Леон помог привлечь больше внимания к творчеству мастерицы Рози Ли Томпкинс; он хотел, чтобы этот вид творчества ценился наравне с другими формами искусства. По материалам статьи «6 Unusual Bequests Left to Art Galleries and Museums» Mental Floss

Вдохновленный камнем

Фердинанд Шеваль навсегда вошел в историю как создатель «Идеального дворца». Все началось с одного-единственного камня, который французский почтальон Фердинанд нашел в свой очередной поход на почту. Камень оказался необычной формы, и он вдохновил 43-летнего мужчину построить настоящий замок из одних только камней. Шеваль продолжил собирать камни причудливых форм и укладывал их в основание своего будущего замка, пока спустя 30 лет кропотливой и трудоемкой работы не был достроен «Идеальный дворец». Но с началом строительства почта из его жизни не ушла — днем Шеваль продолжал работать почтальоном, а вечерами строил мечту на участке, который купил специально для своей цели. Идея давно зрела в его голове. Путешествий в жизни мужчины практически не было — он не изучал даже родную Францию, не говоря о других странах. Но каждый день он видел множество достопримечательностей и замков на марках и открытках. И ему хотелось создать что-то, напоминающие эти величественные постройки, о масштабах которых он мог только догадываться. Шеваль был самоучкой. Он не знал, как точно замешивать цемент, поэтому делал это на глаз — как раньше работал с тестом. Но его незнание не оказалось помехой — постройка все равно удивляла своей прочностью. Почтальон любовно собирал камни и перекладывал их с одного места на другое, пока не добивался идеально слаженной картины. Он вырезал из камней фигуры животных, львов и птиц, башни, а также миниатюры других дворцов, встроенные в ниши стен. Глядя на все это великолепие, сложно поверить, что строительством занимался человек без профессионального образования. Конечно, строительство имело некоторые трудности — соседи Шеваля не были довольны, что под их окнами ведется такая грандиозная стройка. Другие же жители просто смеялись над задумкой, не веря, что дворец когда-нибудь будет достроен. Но поддержка чужих людей Шевалю и не была нужна — у него была семья, которая болела за его мечту так же, как и он. В 1894 году любимый ребенок Фердинанда погиб, но его смерть только подстегнула творца закончить строительство, и он полностью ушел в работу. «Идеальный дворец» был завершен только в 1912 году. А за 8 лет до конца строительства он уже стал достоянием юго-востока Франции. Посмотреть на необычный замок, построенный одними руками, приезжали люди со всей Европы. Сейчас эту постройку относят к категории «наивного искусства» — направление «примитивизма», которое характеризуется произведениями, созданными самоучками. Дворец стал единственным в истории представителем наивной архитектуры. Если художников и скульпторов-самоучек многого, то мало кто возьмется за постройку настоящего архитектурного творения без профессиональных строителей, планировщиков и архитекторов. Несмотря на определение «наивного искусства», постройка сочетает в себе множество видов, стилей и направлений — это «сборная солянка», которая сделала его таким необыкновенным и самобытным. Не относясь ни к одному стилю, дворец восхитил таких приверженцев сюрреализма, как Пабло Пикассо и Андре Бретон. Правительство официально признало дворец памятником истории и культуры. Шеваль строил свой замок 33 года. Над входом в его детище весит табличка со следующей надписью: «Пусть теперь за работу принимается более упорный, чем я». И вряд ли кто-то смог бы поспорить с упорством этого человека. «Идеальный дворец» навсегда вошел в историю и вдохновлял многих людей тем, что в жизни возможно все, если приложить усилия. В 2018 году на экраны вышел фильм «Идеальный дворец Фердинанда Шеваля», который в художественной манере рассказывает эту историю — его можно посмотреть, чтобы вдохновиться еще сильнее.

Новый русский декаданс: как ностальгия и группа «Кино» сформировали новую эстетику?

Какой-нибудь остряк-интеллектуал мог бы перефразировать классика и изречь — с полным на то правом, — что все мы «вышли из “Кино”». Группе, зародившейся в Ленинграде в застойные-закисшие 1980-е, как выяснилось, был уготован постамент очередного культурного феномена. Ежедневно почти из каждого перехода и переулка до нас доносятся «Перемен», «Кукушка», «Группа крови». Год от года. Десятилетие от десятилетия. Это универсальный код и — как бы громко ни звучало подобное заявление — часть нашей идентичности. Сегодня особенную популярность набирает направление, с которым «Кино» прочно связано, — русреал. Русреал не только повлиял на моду и эстетику, но и породил философию. Так в чём же романтика панельных домов, спальных районов, разбитых экранов смартфонов и обшарпанных душ «последних героев»? Почему «уродство» занесли в перечень синонимов «красоты»? Что вдохновляет современных художников, изображающих тихие мрачные окраины и аутсайдеров в грязных кедах? Эстетика как зеркало истории Культура отражает мышление народа. Это известно с давних пор, но даже подобную аксиому можно интерпретировать двояко. С французских аристократов сняли головы не за трёхэтажные причёски и «оберегающие личное пространство» платья их жён и любовниц и не за то, что они тратили астрономические суммы на прихоти, похоть и развлечения. Свист гильотины последовал за многолетним манкированием желаниями и нуждами разъярившейся толпы. Внутренняя политика иссушила народ и обрекла низшие слои общества на голод. После Великой французской революции невиданная роскошь эпохи Людовика XV уйдёт в прошлое, наступит эра «мужского отказа». Кардинально изменится мода — меренгово-пастельные наряды, как у героев «Опасных связей», стали не только неактуальными, но и опасными: демонстрировать достаток значило навлечь на себя обвинения в монархизме, в контрреволюции. Культура находит воплощение во многих формах: ремёслах, изобразительном искусстве, поэзии, философии, литературе, архитектуре, — даже в том, как мы в итоге говорим и думаем. Отслеживание процесса метаморфозы нашего восприятия рождает эстетическую систему. У каждого десятилетия она будет напрямую зависеть от того, что тревожит, радует и мучает поколение; о чём оно мечтает, какой социальный катаклизм стремится осмыслить. Поэтому нельзя ожидать, что люди, читавшие Байрона, и люди, слушающие Басту, будут считать подлинно драгоценными и определяющими их жизнь одни и те же вещи. Мы ищем идеал и одновременно существуем в заданных условиях, выискивая оптимальный способ адаптации. Осознаём мы это или нет — не так уж важно в данном случае. Русреал и реализм Реалистическое направление в литературе и эстетика русреала имеют много общего. В первую очередь мы отмечаем некую радикальность в изображении неблагородных сторон жизни и общества. Достоевский описывал «жёлтый» Петербург в виде сгустка порока, животного страха и умалишённости, но именно этот взгляд на город, при всей его отталкивающей сути, до сих пор пленяет умы. Почему же так, откуда взялся этот парадокс? Красота немыслима без уродства. Получая представление об одном, мы глубже постигаем другое. В учебнике «Эстетика» В. Ю. Лебедева и А. М. Прилуцкого изложена градация от прекрасного до омерзительного. Но это лишь «растяжение одного цвета», лишь путешествие от одной крайности к другой. В русской классической литературе традиция реалистического направления получила новый импульс благодаря Гоголю, который сделал образ «маленького человека» более гротескным и, соответственно, более запоминающимся. Акакий Акакиевич Башмачкин напоминает нам безобидное и безропотное существо, чьё существование поддерживается за счёт наличия крошечных радостей и удовольствий. Нет ли в нас самих ДНК того самого Башмачкина? Ну конечно есть, и это отметил ещё Достоевский. И именно он стал наследником Гоголя и продолжил скитание по архипелагу души маленького человека. Впоследствии Фёдор Михайлович выработал собственный стиль — неповторимый и завораживающий. Писателей-реалистов, в отличие от романтиков, влекли люди не выдающиеся и не слишком примечательные. Русреал тоже сосредотачивается на обыденности и выискивает маленьких людей, но уже по-другому относится к самому понятию: маленьким человека делают не его цели и надежды, а его неспособность что-либо изменить. Русреал превозносит эту «маленькость». Почему-то мы с жадностью читаем о простых «ванях и петях», которые могли бы жить с нами на одной улице в провинциальном городке, из которого кто-то уехал, а они — остались. Остались, потому что для них мир застыл в безвременье. Их хриплые и бесстрастные голоса болью отдаются в нашем сердце. Мы понимаем их. Наследие 80-х и 90-х Писатель Джон Кёниг придумал новое слово «анемойя», означавшее тоску человека по временам, в которых он никогда не жил. Именно это происходит с нами сейчас, именно это происходило с нами всегда: мы околдованы эстетикой ушедшего, мы стремимся с головой окунуться в другую эпоху. Это нашло отражение в кинематографе, в моде и в музыке. Современные инди и пост-панк группы воссоздают стиль групп 80–90-х. Такой интерес обусловлен не одной только ностальгией. Мы чувствуем, что наша нынешняя жизнь имеет много точек соприкосновения с той, ушедшей. Нам необходимо ощущать связь десятилетий, чтобы однажды найти в себе силы трезво оценить наследие эпохи. «Если справились они, справимся и мы». Рано или поздно это выльется в полноценное осмысление всего, что происходит с нами прямо сейчас. Русреал — широкое понятие, не сводящееся к артам с соответствующей атмосферой, фотографиям старых многоэтажек и плейлистам с песнями «Перемотки» и «Мы». Кажется, что эта философия подобна декадансу на русский лад. Но это не так. Суть русреала не в эстетизации саморазрушения, а в том, чтобы увидеть значительное за неприглядным; глубокомысленное за молчаливым. И несмотря на то, что в ней нет красоты, она дала людям веру в то, что давно было известно великим: «Если не можешь изменить мир, измени отношение к нему».

Покадровая анимация: путь от малоизвестных фильмов до «Оскара»

Премия «Оскар» 2025 года может стать вехой для покадровой анимации. Фильм 2024 года австралийского режиссера Адама Элиотта «Мемуары улитки» получил номинацию в категории «Лучший анимационный полнометражный фильм» наряду с фильмом «Уоллес и Громит: Самая дикая месть». Интересно, что сто лет назад, в феврале 1925 года, в кинотеатрах вышел «Затерянный мир». Его считают первым полнометражным фильмом, снятым покадрово, а также первым фильмом о существах-монстрах. Зрители были очарованы, наблюдая, как анимированные динозавры делят экран с живыми актерами. Аниматоры размещали и фотографировали миниатюрных динозавров из резины по одному кадру за раз, чтобы создать эпизоды с движением, которые сопровождали полномасштабные кадры с актерами-людьми. Этот метод был заимствован из более ранних работ, таких как короткометражный фильм Жоржа Мельеса 1902 года «Путешествие на Луну». Динамация: начало После «Затерянного мира» пионер покадровой анимации Уиллис О'Брайен приступил к работе над «Кинг-Конгом» 1933 года и менее известным «Могучим Джо Янгом» 1949 года, где он был наставником Рэя Харрихаузена. Сам Харрихаузен позже придумал и анимировал некоторые из самых известных сцен покадровой анимации всех времен, включая знаменитую битву скелетов в «Ясоне и аргонавтах» 1963 года и вымышленного Редозавра из фантастического фильма «Чудовище с глубины 20000 морских саженей» 1953 года. Сочетание анимированных миниатюр и живых актеров стали называть динамацией. Харрихаузен стремился создавать более интегрированные и динамичные эпизоды, в которых анимированные куклы «взаимодействовали» с реальными актерами. В то время было невозможно просматривать анимацию в процессе съемки, можно было увидеть куклу такой, какой она была в данный момент. Эпизоды снимали на целлулоидную пленку, поэтому приходилось ждать, пока она проявится, прежде чем увидеть результаты. Знаменитая битва скелетов в «Ясоне и аргонавтах» потребовала от Харрихаузена запомнить движения семи скелетов и выстроить последовательность боя с двумя заранее записанными актерами по одному кадру за раз. Часто он работал месяцами, прежде чем пересмотреть свою работу. В Восточной Европе такие режиссеры и мультипликаторы, как Карел Земан, также сочетали живое действие с миниатюрными спецэффектами и покадровой съемкой, перенося историю восточноевропейского кукольного театра в кинематограф. В 1958 году Земан воплотил причудливые транспортные средства и подводные миры Жюля Верна на экране в своем полнометражном фильме «Тайна острова Бэк-Кап» 1958 года. Творчество режиссера оказало влияние на Яна Шванкмайера и Терри Гиллиама. Развитие технологий В 1970-х годах режиссер и специалист по визуальным эффектам Фил Типпетт и другие, работавшие в Industrial Light and Magic (ILM) — студии, основанной Джорджем Лукасом, — продвинули технологию дальше, разработав «go-motion». В этой разновидности покадровой анимации использовали специально изготовленное устройство управления, точно перемещающее куклу во время съемки, что приводило к едва заметному размытию изображения, которое имитировало движение в реальном времени. Такая техника позволяла добиться более реалистичной анимации и использовалась в «Победителе дракона» 1981 года и фильме «Звездные войны. Эпизод V: Империя наносит ответный удар» 1980 года. Однако в 1980-х годах «Звездные войны» начали тенденцию к фотореализму, и зрители стали более придирчивыми к визуальным эффектам. Существа Харрихаузена в «Битве титанов» 1981 года выглядели нелепо и были устаревшими даже для того времени. Ажиотаж на фоне CGI В начале 1990-х годов Фил Типпетт и его коллеги из ILM, стремясь усовершенствовать свое мастерство, разработали тестовые эпизоды с динозаврами для «Парка Юрского периода» Стивена Спилберга 1993 года. Типпетт анимировал оригинальные тестовые последовательности в покадровой съемке. Также в ILM Деннис Мьюрен экспериментировал с новым видом анимации существ, созданной полностью с помощью компьютерного программного обеспечения. Это были первые дни компьютерной графики (CGI). Когда Типпетт увидел первые тестовые кадры «Парка Юрского периода» с CGI и динозаврами, он сказал Стивену Спилбергу: «Я вымер». Тем не менее как только было решено, что динозавры будут созданы с помощью CGI, Типпетт продолжил работу над фильмом. Он использовал физическую установку в форме динозавра, которая позволила изменять положение для преобразования движений на экране в CGI. Навыки аниматоров покадровой съемки оказались полезны в этом процессе, потому что специалистов CGI еще не существовало. На фоне ажиотажа, вызванного новой технологией, «Кошмар перед Рождеством» 1993 года Тима Бертона и Генри Селика стал первым полностью покадровым анимационным фильмом, снятым крупной студией. Он доказал, что покадровую съемку можно осуществить в голливудском масштабе. В последующие годы покадровая анимация уступила место компьютерной графике. Мультфильм «История игрушек» 1995 года студии Pixar стал первым в мире фильмом, полностью снятым с использованием CGI и закрепившим эту технологию в индустрии. Другой достойный внимания релиз в формате покадровой анимации вышел на рубеже веков, когда студия DreamWorks объединилась с Aardman Animations для создания «Побега из курятника» 2000 года. Возвращение к истокам В конечном счете инновации в областях цифровых камер и управления движением проложили путь обратно к покадровой съемке. В результате в 2005 году зрители получили такие фильмы, как «Уоллес и Громит: Проклятие кролика-оборотня» и «Труп невесты». Работая над «Коралиной» (2008 год), студия Laika внедрила технологию 3D-печати для создания сложной формы анимации, в которой различные части тела и лица меняются местами для выражения движений и эмоций персонажей. Ранее эта техника достигалась путем вырезания отдельных деревянных моделей и замены их между кадрами. Именно так режиссер Джордж Пал снимал серию мультфильмов Puppetoons в 1930-х годах. Внедрение новых технологий вернуло покадровую анимацию на мировую арену, и такие студии, как Laika, возглавили этот процесс. С тех пор зрители увидели такие работы, как «Паранорман, или Как приручить зомби», «Семейка монстров», «Кубо. Легенда о самурае», «Потерянное звено» и удостоенный премии «Оскар» фильм Гильермо дель Торо «Пиноккио». Новая эра покадровой анимации Несмотря на огромные достижения в области компьютерной графики, зрители по-прежнему ценят кропотливую работу по покадровому оживлению неодушевленных объектов. Сейчас снимают больше фильмов с покадровой анимацией, чем когда-либо прежде, при этом независимые режиссеры и студенты создают качественные кадры за меньшие деньги, чем 30 лет назад. Некоторые кинодеятели используют этот вид искусства из-за его связи с реальными материалами и из уважения к этой художественной форме. Фил Типпетт потратил более 30 лет на свой фильм «Безумный бог» 2021 года. Уэс Андерсон рассказывал, что его подход к покадровой анимации в «Бесподобном мистере Фоксе» 2009 года был «во многом направлен на то, чтобы оживить игру [персонажей]». В «Пиноккио» 2022 года Гильермо дель Торо продемонстрировал трогательную историю о марионетке, используя настоящих кукол, в которых подчеркивается несовершенство и человеческая хрупкость. Возвращение эффектов покадровой анимации можно увидеть и в сериале Disney «Звездные войны: Опорная команда» 2024 года, где живое действие снова объединили с покадровой анимацией кукол. На сегодняшний день развитие искусственного интеллекта (ИИ) заставляет зрителей и кинодеятелей задуматься о том, что они действительно ценят в анимации, кино и искусстве в целом. Если бы ИИ мог создавать высококачественные фильмы с эстетикой покадровой съемки, ценили бы их так же, как те работы, над которыми трудились годами? Возможно, ответ удастся найти в недавних номинантах на премию «Оскар». По материалам статьи «A century in motion: how stop-motion films went from obscure ‘creature features’ to winning Oscars» The Conversation