Лучше вместе. Как любовь обостряет ум и улучшает социальный интеллект
В издательстве «Манн, Иванов и Фербер» вышла книга социального нейробиолога Стефани Качиоппо «Там, где рождается любовь. Нейронаука о том, как мы выбираем и не выбираем друг друга». Автор, изучающая нейробиологические основы любви, объясняет, как работает мозг влюбленных и почему здоровые интимные отношения необходимы для благополучия человека, попутно рассказывая о собственной истории любви. Публикуем главу, посвященную феномену саморасширения и благотворному влиянию любви на наши интеллектуальные и эмоциональные способности.
Рубен Толедо был родом из Гаваны, Изабель — из деревни в Сьерра-Маэстра. Они встретились в средней школе в Нью-Джерси, двое детей кубинских иммигрантов, которые мечтали заниматься искусством. Он с первого взгляда влюбился в ее шелковистые черные волосы и идеальную белую кожу, но ей потребовалось почти десять лет, чтобы разглядеть в этом добродушном разгильдяе с тонкими усиками и прорвой грандиозных идей кого-то большего, чем просто друга. Вместе они исследовали Нью-Йорк, развивали свои творческие способности и подталкивали друг друга в новых направлениях. Он умел рисовать, а она — шить, и они оба танцевали. В конце 1970-х годов в моде было диско, и они ночи напролет курсировали между «Студией 54» и «Фабрикой» Энди Уорхола, заводя друзей, которые затем продавали сделанную ими одежду в шикарных бутиках, таких как «Фьоруччи» и «Патриция Филд».
Их модный бизнес увеличивался, а вместе с ним росла и их магия. С помощью Рубена Изабель создала платья, парящие в воздухе, словно воздушные змеи, и нестандартную униформу, которая стала второй кожей для целого поколения творческих женщин Нью-Йорка. Кульминационный момент в карьере Изабель наступил в 2009 году, когда Мишель Обама выбрала один из ее нарядов — сверкающее золотое платье-футляр с такого же цвета накидкой из шерстяного кружева — на инаугурацию своего мужа.
Их друг-художник однажды сказал, что Изабель — это ткань, а Рубен — игла: они не смогли бы сотворить столь прекрасные вещи, если бы не были так крепко соединены друг с другом. Любовь Рубена к жене казалась нескончаемой. Как-то он признался, что рисовал ее десять тысяч раз. Супруги часто упоминали, что бóльшая часть их общения была невербальной. Она натягивала ткань на манекен, затем записывала несколько слов на листе бумаги — и на том же листе, как по волшебству, появлялись эскизы. Была в их связи какая-то загадка, которую они сами не могли объяснить и поэтому часто обращались к метафорам. Изабель называла Рубена своим краном: идеи просто лились из него. Она же была ситом: отбирала нужное, придумывала концепцию и напитывала ее чувствами. Она посвятила ему свою автобиографию: «РУБЕН НАВСЕГДА: самая теплая часть меня, над которой я не властна».
Когда в 2019 году Изабель Толедо умерла от рака груди в возрасте 59 лет, ее поминальная служба стала празднованием их с Рубеном любви. В зале, где собрались их скорбящие друзья, он прочитал прощальное послание жене: «Ты знаешь, как хорошо мы подходим друг другу — как два кусочка пазла, которые волшебным образом соединяются навсегда… Я смотрю на мир твоими незабываемыми глазами». Их любовь, казалось, не принадлежала только им — она была всеобщей, символом привязанности, которую ощущал каждый, кто их знал.
Чутье влюбленных
Супруги Толедо лишь один из многих примеров того, как любовь может заставить двух людей почувствовать, что их союз — это нечто большее, чем просто сумма двух слагаемых. Еще один яркий пример — научная пара Мария и Пьер Кюри. Они познакомились в лаборатории Сорбонны в Париже, когда были бедными студентами-химиками, но благодаря своей неразрывной ковалентной связи выстроили богатую совместную жизнь, в которой, как выразился Пьер, они оба были загипнотизированы общей «научной мечтой».
Эта мечта принимала разные формы: от исследования радиоактивности до открытия радия и полония, за что они получили Нобелевскую премию в 1903 году. Каждый из супругов Кюри понимал, что не смог бы достичь столь многого без другого. После гибели Пьера в 1906 году в результате трагического происшествия с конным экипажем Мария решила, что единственный способ двигаться вперед — это продолжать поддерживать их страсть. Она получила вторую Нобелевскую премию в 1911 году и больше не выходила замуж.
Меня поражает, что можно иметь все интеллектуальные преимущества симбиотических отношений, как у супругов Толедо и Кюри, не разделяя со своим партнером род деятельности или жизненное призвание. Даже люди с совершенно разными профессиональными путями отмечают, что общение с партнером заставляет их думать быстрее, повышает креативность и каким-то образом делает их лучшей версией себя.
Мои исследования показывают, что это больше, чем просто чувство: по многим измеримым показателям у влюбленных есть когнитивные преимущества по сравнению с теми, у кого нет такой страстной связи.
Мы уже знали из экспериментов с «Машиной любви», что простое размышление о своем возлюбленном (даже на подсознательном уровне) может повысить скорость чтения. Множество других исследований также подтверждают, что любовь благотворно влияет на разум в самых неожиданных аспектах. Исследователи обнаружили доказательства того, что любовь улучшает креативное мышление и усиливает результативность мозгового штурма, то есть мотивационную синергию, в результате которой рождаются инновационные идеи, что гормон любви окситоцин повышает творческую производительность и что любовный прайминг (например, если попросить участников представить, что они прогуливаются со своим возлюбленным) помогает решать интеллектуальные задачи, не связанные с отношениями. Более ранние исследования также показали, что чем чаще люди говорят, что влюблены, тем более креативными они себя считают.
Это были точные исследования с точными результатами, но мне было интересно узнать больше о природе любви и ее эволюции, о том, как она работает и почему объединяет людей. Я задавалась вопросом: может ли любовь усилить навыки, которые помогают нам ориентироваться в социальном мире, — то, что психологи называют социальным познанием? Это помогло бы понять, есть ли у любви функция, выходящая за рамки простого продолжения рода и родительской опеки.
Чтобы найти ответ на этот вопрос, я провела серию экспериментов, в которых сопоставила, насколько хорошо влюбленные могут предвидеть действия своих партнеров по сравнению с незнакомцами. Мои предыдущие исследования системы зеркальных нейронов показали, что теннисисты могут использовать свою связь с соперником, чтобы предвидеть, куда полетит мяч при подаче. На этот раз я хотела узнать, могут ли влюбленные использовать свою связь, чтобы предсказывать поведение друг друга.
Как я и предполагала, оказалось, что люди предугадывают намерения своих близких гораздо лучше, чем намерения незнакомцев. Более того, чем сильнее влюбленность, тем быстрее и точнее предсказания. Эта способность отчасти объясняет, почему такие пары, как Рубен и Изабель, или мои родители, или Джон и я, казалось, могли общаться без слов.
И все же мне было интересно: действительно ли за этой способностью стоит любовь, или же все дело в длительном общении, в результате которого человек хорошо узнает своего партнера? Ведь когда вы находитесь в любовных отношениях, вы тысячи раз видите одни и те же выражения лица, сопровождающие одни и те же действия. Может быть, этот накопленный опыт и объясняет чутье влюбленных? Чтобы выяснить это, я десятки раз показывала испытуемым повторяющиеся действия одного и того же незнакомца, чтобы имитировать ощущение, что они знают этого человека. Однако это не повлияло на их способность предугадывать чужие действия, что свидетельствует о том, что именно любовь, а не длительное общение порождает это чутье.
Затем у меня возник вопрос: распространяются ли когнитивные преимущества любви на другие социальные отношения? Способна ли любовь не только помочь взаимодействовать с партнером, но и улучшить понимание эмоций и намерений других людей — навык, который психологи называют ментализацией?
В своем увлекательном эксперименте Робин Данбар и Рафаэль Влодарски из Оксфордского университета обнаружили, что когда испытуемые думали о своих возлюбленных, то они значительно точнее оценивали психическое состояние незнакомцев, чем те, кого просили думать о близком друге.
Любопытно, что, хотя предыдущие исследования показали, что женщины от рождения более эмпатичны и лучше считывают эмоциональное состояние окружающих, в этом исследовании, когда испытуемых просили думать о своем партнере, способности мужчин, в частности в оценке негативных эмоций, оказались значительно выше. В ходе эволюции эта повышенная чувствительность к негативным эмоциям, возможно, помогала нашим предкам защищать своих партнеров и выявлять внешние угрозы для отношений.
Правильные углы
Наверное, вы замечали, что влюбленные часто называют друг друга своей второй половинкой или родственной душой. Говоря о себе, они нередко используют местоимение «мы», а не «я». Они часто держатся очень близко друг к другу, автоматически берутся за руки, как будто быть единым целым — самая естественная вещь в мире. Для людей, сильно и страстно влюбленных друг в друга, обычная концепция взаимных уступок, характерная для других социальных отношений, неприменима. Они воспринимают победы партнера как свои собственные и чувствуют боль партнера при поражении или утрате. Им ничего не стоит отказаться от чего-то ценного или потерпеть некоторый дискомфорт, если это подразумевает какую-то выгоду для отношений, пусть даже она достанется только их партнеру.
Это больше чем сопереживание. Это результат того, что психологи называют саморасширением. Теория саморасширения, разработанная социальными психологами и супругами Артуром и Элейн Арон, включает в себя два взаимосвязанных постулата о человеческой природе: 1) люди имеют врожденное стремление к саморазвитию и реализуют это стремление, следуя за своим любопытством, совершенствуя свои способности или используя открывающиеся возможности; 2) основной способ, которым они это делают, — близкие отношения, особенно романтические, в которых представление о себе («я») расширяется и включает в себя другого человека («мы»).
Саморасширение позволяет ощутить чужую личность как свою собственную. Как отмечает выдающийся психолог Барбара Фредриксон, когда пары испытывают это на себе, «границы между вами и не вами — тем, что находится за пределами вашего тела, — размываются и становятся более прозрачными».
Она описывает это как «трансцендентность, которая заставляет вас чувствовать себя частью чего-то гораздо большего, чем вы сами». Альберт Эйнштейн испытывал это со своей первой женой, сербским математиком Милевой Марич. Его самоощущение было настолько тесно связано с ее, что при каждой разлуке он словно не был собой. «Когда мы не вместе, я чувствую себя неполноценным, — писал он ей. — Когда я сижу, мне хочется ходить, когда я гуляю, мне хочется домой, когда я развлекаюсь, мне хочется работать, когда я работаю, я не могу сидеть спокойно и концентрироваться, а когда ложусь спать, я недоволен тем, как провел день». Импульс к саморасширению объясняет, почему в исследованиях людей особенно привлекают потенциальные партнеры, имеющие качества, которыми они сами хотели бы обладать и которые присущи их идеализированному «я».
Такой тип мышления, когда одна вещь (отношения) представляет собой другую (личность), по сути, метафоричен. А за метафорическое мышление отвечает когнитивная область любовной сети мозга — угловая извилина.
Как вы помните, угловая извилина — одна из немногих корковых зон высшего порядка, то есть она находится намного выше более примитивных подкорковых областей эмоционального мозга. Угловая извилина — небольшой треугольник, расположенный прямо за ухом в теменной доле. Эта область представляет огромный интерес не только для меня, но и для многих других нейроученых, хотя ее функции все еще до конца не изучены. Парадоксально, что, столь сильно активируясь на любовь, угловая извилина не реагирует на другие положительные эмоции, такие как радость или приятное удивление.
Пациенты с повреждением угловой извилины часто теряют способность понимать речь или выполнять простейшие арифметические действия. При стимуляции этой области некоторые пациенты, включая участников моих исследований в Швейцарии, испытывали внетелесные переживания. Нам известно, что угловая извилина есть только у человекообразных обезьян и людей, а это означает, что среди всех областей мозга она эволюционировала одной из последних. Мы также знаем, что она активируется, когда люди мыслят творчески, создают неожиданные ассоциации или по-новому сопоставляют факты.
В своих исследованиях я обнаружила, что чем больше влюбленный человек воспринимает свою личность и личность партнера как одно целое, тем сильнее активируется угловая извилина.
Любопытно, что угловая извилина также помогает нам использовать не только метафоры, но и другие аспекты речи (а кроме того, отвечает за пространственное внимание, выполнение арифметических операций и автобиографические воспоминания, такие как наше представление о себе). Поэтому тот факт, что при сканировании мозг влюбленных светится, как рождественская елка, объясняет, почему они показывают более высокие результаты (по сравнению с контрольной группой, члены которой не влюблены или находятся в дружеских отношениях с партнером) в тестах на скорость чтения или в заданиях, измеряющих творческие способности или умственные навыки. Можно ли считать это секретным источником энергии любовной сети?
Возвращение домой
Вероятно, мне не нужно было проводить ни фМРТ, ни какие-либо другие научные исследования, чтобы подтвердить концепцию саморасширения и благотворного воздействия любви на разум. Я могла просто посмотреть на свои отношения. Наш с Джоном опыт был не чем иным, как когнитивной метаморфозой — значительным расширением представления о себе, которое стало включать в себя другого человека, как это описывали супруги Арон.
Поскольку до встречи с Джоном я никогда не влюблялась и у меня не было серьезных отношений, мне было интересно, насколько странные ощущения я буду испытывать, когда мы съедемся. Но самым странным было то, насколько все было естественно. Хотя я провела 37 лет в одиночестве, а теперь вдруг каждую ночь мне приходилось делить с кем-то постель, мне не понадобился период адаптации. У меня не было ощущения, что я влезла в чужую жизнь. Я чувствовала себя так, словно вернулась домой.
К моему приезду Джон разгреб свои шкафы и освободил для меня пару ящиков, думая, что этого будет достаточно. На самом деле он недооценил количество обуви в моих чемоданах. Я максимально эффективно использовала пространство и отдала всю одежду, которая не поместилась в шкаф, на благотворительность. Мне больше ничего не нужно было для счастья. У меня был он.
Многие люди стремятся в отношениях к некоторой «здоровой» дистанции друг от друга, разделяя работу и дом. Если бы они были вместе каждую секунду, то устали бы друг от друга. Но нам казалось, что мы проводили слишком много времени порознь, чтобы тратить еще хоть минуту на разлуку.
Наше желание быть вместе казалось ненасытным: мы вместе бегали, стирали одежду, ходили за продуктами, чистили зубы. И конечно, мы работали вместе. Я начала работать вместе с Джоном на факультете Чикагского университета, где стала директором лаборатории динамики головного мозга, а также доцентом по поведенческой нейронауке на кафедре психиатрии в Притцкеровской медицинской школе при университете. Мы с Джоном были невероятно близки: вместе писали статьи, наставляли одну и ту же группу аспирантов, делили офис (на двери висела табличка «Супруги Качиоппо»), даже рабочий стол у нас был общий. Мы завели собаку — китайского шарпея по кличке Бачио («поцелуй» по-итальянски), который любил лежать у наших ног, когда мы работали.
Мы оба, каждый в отдельности, были чрезвычайно продуктивными учеными. И все же мы обнаружили, что, работая вместе, мы можем выявлять новые взаимосвязи и быстрее придумывать стóящие идеи. Мы были сильнее замотивированы, чем когда-либо прежде, и более открыты для новых взаимодействий и исследовательских парадигм. И хотя мы преуспевали в этих очень близких отношениях, мы заметили, что коллеги часто не понимали этого. Иногда я чувствовала холод во взглядах других профессоров, которые косо смотрели на меня из-за нашей разницы в возрасте или из-за того, что я делила с Джоном кабинет и решила взять его фамилию.
Хотя к тому времени у меня уже было более пятидесяти публикаций под моей девичьей фамилией Ортиг, мне нравилась фамилия Джона — Качиоппо, которая напоминала мне о моей итальянской родне, с которой я всегда была близка. К тому же можете считать меня старомодной, но для меня это был романтический поступок. Мне говорили, что мой поступок повредит карьере и станет плохим примером для других женщин-ученых. Это никак не укладывалось у меня в голове. Почему имя, которое выбирает человек, должно влиять на восприятие его работы? Именно тогда я почувствовала некоторую боль, хорошо известную людям с богатым опытом в любви. Хотя в отношениях есть только два человека, не только их мнение имеет значение.
После того как на совещаниях в лаборатории мои новые коллеги разнесли в пух и прах некоторые из моих идей для новых исследований, мы с Джоном решили провести секретный эксперимент. На следующем собрании он представил одну из моих исследовательских идей как свою собственную. Я изумленно наблюдала, как те же коллеги, которые раньше пренебрежительно отзывались о моей работе, теперь расхваливали ее на все лады.
— Я рад, что вам понравилось, — сказал Джон, — но вообще-то вам нужно сказать все это Стеф: это ее идея.
В какой-то момент мы решили перестать заботиться о том, что думают окружающие. Мы не собирались позволять им писать сценарий нашей истории любви, вешать на нас ярлыки или пятнать нашу личную жизнь своим мнением. У многих людей есть свои представления о том, какой должна быть любовь. Вспомните старое клише о том, что «от любви глупеют», которое подразумевает, что люди, находящиеся в страстных отношениях, всегда витают в облаках и думают только о себе. Все больше исследований показывают, что это совсем не так. Любовь обостряет наш ум, улучшает социальный интеллект и делает нас гораздо более творческими в паре, нежели поодиночке.
