Воспоминания 9 музыкантов о Курте Кобейне
Курту Кобейну было всего 27 лет, когда его нашли мертвым в его доме в Сиэтле, но он уже был героем для поколения музыкантов, поклонников и неудачников. Харизматичный и беспокойный лидер группы оказался в центре новой гранж-контркультуры и лелеял сложные отношения со своей славой. Будучи зависимым от героина, страдающим от депрессии, в своей предсмертной записке Кобейн оплакивал свою эмоциональную дистанцию от поклонников, даже когда он сблизился с ними так сильно, как всего несколько звезд в истории.
За свою короткую жизнь Кобейн оставил музыкальное наследие, которое сохраняется и сегодня. Для многих такие песни как Smells Like Teen Spirit, Heart-Shaped Box и In Bloom все еще передают бунт начала 1990-х годов, коллеги-музыканты и поклонники помнят его жизнь и его влияние:
Бек. Во время посещения раннего шоу Nirvana: «У меня осталось воспоминание о том, как они выходили, и он поднял свой средний палец вверх, показывая его аудитории... Я видел много панк-шоу, и я видел много групп, когда был моложе, где шоу были довольно агрессивными или конфронтационными, но в этом было что-то совершенно другое. Я помню, что у него была улыбка на лице, была какая-то игривость, но она была немного угрожающей, и я помню, что в ту минуту, когда они начали играть, вся аудитория взорвалась так, как я никогда раньше не видел».
Билли Джо Армстронг, группа Green Day: «Знаешь, этот парень просто писал прекрасные песни... Когда кто-то так откровенно проникает в самую суть того, кто он есть, того что он чувствует, и может как-то выразить это, я не знаю, чувак, это удивительно. Я помню, как услышал это, когда Nevermind вышел, и просто подумал: «Наконец-то у нас есть наши Битлы, эта эпоха наконец-то получила наших Битлов», и с тех пор это больше никогда не повторялось. Вот что интересно. Я всегда думал, может быть, в ближайшие 10 лет. Хорошо, может быть, в ближайшие 10 лет, хорошо, может быть... Это была поистине последняя рок-н-ролльная революция».
Уин Батлер, группа Arcade Fire: «Внезапно вся социальная динамика в моей младшей школе изменилась, когда эти дети-неудачники, пришедшие из разрушенных семей и курящие сигареты на заднем дворе, у которых не было денег на красивую одежду, внезапно в обществе странным образом оказались на том же уровне, что и все остальные... Я был как странный ребенок, который не знал, куда я вписываюсь или что-то в этом роде, и просто хотел, чтобы именно такой голос занимал большое место в культуре. Я чувствую, что это был волшебный период альтернативной музыки, где у нас были Jane's Addiction и REM и Nirvana, это было похоже на то, как будто видишь уродов из разных городов Северной Америки, и ты такой: «Ого!»
«Представьте себе, что у Nirvana самая большая пластинка в мире, и за девять дней она стала супер-грубым альбомом с красивыми акустическими и сумасшедшими металлическими песнями... Я не знаю, просто художественно In Utero был постоянным источником вдохновения. Он так хорошо выдерживает испытание временем, и All Apologies — одна из самых красивых песен, когда-либо написанных».
Нил Янг. О том, что могло бы произойти, если бы он смог поговорить с Кобейном перед смертью: «Ну, вы знаете, с этим трудно иметь дело... Я думаю, Курт чувствовал слишком много. Я думаю, это печально, что у него не было никого, с кем он мог бы поговорить и кто мог бы ему сказать: «Я знаю, что ты переживаешь, но это не так уж плохо. Это действительно неплохо. Все будет хорошо. У тебя есть еще много других дел. Почему бы тебе просто не сделать перерыв? Не беспокойся обо всех этих людях, которые хотят, чтобы ты делал все эти вещи, которые ты не хочешь делать. Просто перестань все делать. Скажи им держаться подальше.» Вот что я бы сказал ему, если бы у меня был шанс. И у меня почти был шанс, но этого не произошло».
Риверс Куомо, группа Weezer: «В каком-то смысле мне кажется, что в девяностые годы я был самым большим поклонником Nirvana. Я уверен, что есть огромное количество людей, которые могли бы сделать это заявление, но я был так страстно влюблен в музыку, что мне становилось плохо. От этого у меня щемило сердце. Я могу сказать вам точный момент, когда я узнал о Nirvana: я работал в Tower Records на Сансет-бульваре в 1990 году, проходя свое годичное преобразование из гитариста из Новой Англии в альтернативного автора песен и певца. Другие, далекие от моды, сотрудники TR вроде как обучали меня. Помню, они играли для меня Sliver, и я сразу же влюбился. В ней была та агрессия, в которой я нуждался как металлист, но в сочетании с сильными, мажорными аккордовыми прогрессиями и запоминающимися, эмоциональными мелодиями и текстами, которые казались такими ностальгическими, сладкими и болезненными. Она просто звучала так, словно исходила из самой глубокой части меня — той части, которую я еще не успел сформулировать в своей собственной музыке.
Nevermind был так близко к тому, что я хотел сделать. Это было как раз тогда, когда появились Weezer. Невозможно избежать вывода, что Nevermind действительно вдохновил нас. Я помню, как мои друзья говорили мне, что Курт умер. Это был такой большой удар — не только для меня, но и для всех в Weezer. После этого было очень трудно слушать какую-либо другую музыку в течение нескольких недель. Ничто не звучало так искренне, как музыка Курта. Мне потребовалось много времени, чтобы понять, что любая другая музыка может быть хороша и в других отношениях. В том числе и моя собственная».
Джош Хомме, группа Queens of the Stone Age: «В первый раз, когда я услышал Bleach, я помню, как повернулся к своим друзьям и сказал: «Мы должны начать писать лучшие песни». Слушая Negative Creep, School и Love Buzz, я думал, что в группе есть три разных певца. Это была полная смена перспективы — он определенно вырвал лист бумаги из моего мысленного блокнота. Пару лет спустя я получил экземпляр Nevermind. Я был так взволнован.
Находясь рядом с тем миром, когда он шел вниз, я встретил Курта, Дейва и Криста. Я наблюдал, как Курт все больше расстраивался из-за того, какие масштабы все приобретало, и все же песни становились все более лучшими. Быть знаменитым было для него явно непосильным и слишком сложным. Он не понимал, как с этим бороться, но он не заставлял музыку платить за это. Это было чудесно. Даже сейчас, когда звучит песня Nirvana, я всегда говорю: «Спасибо! Три минуты я могу ни о чем не волноваться».
Крис Корнелл, группа Soundgarden: «Первым моим воспоминанием о Nirvana была кассета с демо-записями. Все говорили, что это была удивительная группа, с удивительными песнями. Это был еще один признак того, что на северо-западе есть нечто особенное, с чем невозможно спорить. Сиэтлская сцена выиграла от культуры MTV, и именно из-за того, как Nirvana выглядели и представляли себя, это создало такую единодушную поддержку во всем мире. Рок-музыка стала своего рода гедонистической — 35-летние мужчины летели на вертолете на сцену, встречались с супермоделями и старались изо всех сил отделить себя от своей аудитории. Nirvana были оригинальнее, чем любая другая группа, в то же время они выглядели как парни, с которыми вы ходили в старшую школу. Я думаю, что в этом был их секрет. И это было то, о чем должен был говорить рок.
Его история — это не просто история о способе, которым он лишил себя жизни; я верю, что это в первую очередь его песни».
Джон МакКоли, группа Deer Tick: «Первый альбом Nirvana, который я купил, был In Utero. И я никогда не слышал ничего подобного. Начав с гитары в песне Serve the Servants я понял, что в этой группе есть что-то особенное, и это изменило мое представление о том, что можно и даже нужно делать с гитарой. С тех пор Nirvana стала моей любимой группой. В средней школе я был таким неудачником, и Nirvana была идеальным саундтреком для этого. Курт давно был мертв, но я нашел еще пару детей, которые не совсем подходили обществу, и у всех нас была общая Nirvana. Мы курили, слушали их песни, играли на гитарах и прогуливали школу. Для меня это всегда был голос, который меня просто поражал. Я слышал людей с хриплыми голосами, но у Курта все было по-другому. Это не очень красивый голос, он ни в коем случае не был обученным певцом. Но это давало мне надежду».
По материалам статьи «9 Musicians Remember Kurt Cobain» TIME
Перевод: Мария Петрова