«Вы у меня первый...»

— Вы у меня первый, — прошелестела она пересохшими губами и, глубоко вздохнув, смущенно улыбнулась. Часы над зеркалом бесстрастно отсчитывали время, с улицы, через приоткрытую форточку, доносился шум проезжавших машин. Прижимая к груди смятую простыню, она смотрела на меня светло-серыми глазами с нежным любопытством. На щеках ее выступил легкий румянец, а над верхней губой мелким бисером блестели капельки пота. «Вы у меня первый»... От неожиданности у меня перехватило дыхание. Неужели она действительно это сказала, или мне показалось? Ни одна женщина не говорила мне этого. Никогда. И вот эта милая девушка здесь, сейчас... Только теперь я понял, как устал. Вытянув ноги, попытался расслабиться, но сердце продолжало учащенно биться и пульс, обгоняя секунды, торопливо стучал в висках: первый, первый, первый... Нахлынули ненужные воспоминания, забытые имена, стало немного грустно. Оказывается, надо было дожить до пятидесяти, чтобы, наконец, встретить ту, которая произнесет эти простые слова. Они прозвучали, как журчание прохладного ручья в знойный июльский день, как сладкоголосое пение сирены в бескрайней пустыне океана. Понимает ли это юная особа, что они сказала? Вряд ли. А впрочем, какое это имеет значение? Душа моя ликовала. Конечно же, я простил ей все: и ее неопытность, и нелепую позу в течение сорока минут, вызывающую судороги по всему телу, и поцарапанную шею, и вырванный клок волос, и ядовитый, до головной боли, запах дешевой парфюмерии. Все это ерунда. Я — первый! Почувствовав себя снова молодым и сильным, я потянулся и быстро встал. Деньги положил па тумбочку у зеркала, и она, улыбнувшись, кивнула мне, старательно складывая простыню. Выходя на улицу, я снова услышал ее голос, он был уже совсем другим — звонким и уверенным: — Следующий, пожалуйста. Как будем стричь?

7 странных и необычных фобий

Безусловно, все люди чего-то боятся. И не пытайтесь это отрицать! Наверняка, у вас тоже есть страх, который вы тщательно скрываете, пытаетесь не замечать, но все-таки носите с собой по жизни. Это не обязательно пресловутый страх высоты, или глубины. Ведь фобии на самом деле очень разнообразны. Вы даже не представляете себе, насколько… Апопатофобия Вы все еще боитесь замкнутых пространств? Будьте оригинальнее! Сейчас модно бояться чего-то совсем необычного. К примеру, туалетов. Как раз этой несовместимой с жизнью фобией страдают апопатофобы. С греческого языка «apopatos» переводится, как «отхожее место», в нашем понимании «туалет». У несчастных при виде уборной учащается дыхание, сердцебиение и даже меняется цвет кожных покровов. Замечено, что сильнее всего симптомы проявляют себя в условиях мест общего пользования. Выход один – либо справляться со страхом, либо терпеть «до дома». Декстрофобия Представьте себе, что в автобусе справа от вас стоит человек. Страшно? А кто-то в такой ситуации способен даже потерять сознание. Виной всему боязнь «всего, что справа». Именно так обозначают эту фобию. Психологи говорят (кто бы сомневался), что корень этих проблем кроется в детстве. В результате человек избегает всего, связанного с правой стороной. Он никогда не свернет направо, из двух вещей выберет ту, что слева, и даже повернуть голову в правую сторону для него будет настоящим испытанием. Садиться за руль таким людям противопоказано! Кумпунофобия Вот вам еще один необычный страх, который заставляет людей выбирать одежду исключительно на молнии, или вовсе без застежек. А все потому, что их пугают пуговицы! Эти жуткие круглые вещицы вызывают панические атаки. Бедняги не то, что трогать, а даже видеть их не могут. Врачи связывают этот страх опять же с детскими происшествиями. К примеру, те, кто в детстве совал в нос пуговицы, или давился ими, испытывая способности своего организма, страдают от этой фобии чаще других. Омфалофобия В отличие от предыдущего примера, некоторые люди вынуждены жить со своим страхом буквально в одном теле. Что поделать, если вы боитесь собственного пупка? Ни о каком пирсинге и речи быть не может! Мало того, люди с такой фобией избегают смотреть на чужие пупки и прячут свой собственный, отрицая его существование. Особенно тяжко приходится женщинам, которым предстоит родить ребенка. Ведь сама мысль о пуповине уже повергает в ужас. Пунктумофобия Одним из многочисленных страхов, которыми одарил нас век компьютерных технологий, является боязнь сообщений с точкой в конце. Какая-то глупость? А вот и нет! Ведь жертвы технического прогресса сильно переживают, получив сообщение, в конце которого стоит точка. Возможно, к этой фобии со временем прибавятся и другие. Например, «недолайкофобия» — боязнь малого числа лайков в соцсетях, или «сломаласьпалкаселфифобия» — когда в самый ответственный момент палка для селфи предательски ломается. Хайрофобия А вот носителям такой фобии вовсе не до шуток! Ведь этот страх имеет глубокие психологические корни. Речь идет о боязни проявлять веселье в неподобающей обстановке. Смех – это защитная реакция организма. И не редко в условиях стресса, на похоронах, или в период сильного потрясения, человек смеется, в то время, как должен плакать. А тот, кто боится подобной реакции, начинает истязать свой организм и лишать его защитных свойств. Эйхофобия Представьте, что пожелание «доброго пути», или «хорошего здоровья» может стать для кого-то источником ужаса. Суеверия также рождают множество необъяснимых фобий. Например, всем нам знакома примета «чтоб не сглазили». А многие люди панически этого боятся! И потому избегают любых добрых пожеланий, и не желают слышать их в свой адрес. Логично предположить, что добрая доля людей страдает этой фобией. Иначе чем объяснить привычку жаловаться на жизнь? Как сказал французский философ Гольбах Поль Анри: «Никогда нельзя жить счастливо, если дрожишь от страха». Не позволяйте страху управлять вами! Боритесь со своими фобиями, чтобы увидеть все краски жизни. Автор: Кристина Резник

13 мифов о Земле, в которые мы верим ещё со школы

Публикуем мифы и факты о нашей планете, которые помогут взглянуть на наш удивительный мир по-новому и в очередной раз удивиться, сколько в нем всего необыкновенного. Миф: Эверест — самая высокая гора на планете. Факт: Технически, самая высокая гора — Мауна-Кеа на Гавайях. Её высота — 10203 м, но большая часть горы скрыта под водой. Миф: Китайская стена — единственный рукотворный объект, который виден из космоса невооружёнными взглядом. Факт: Не виден. Для этого китайская стена слишком узкая — всего 6 метров в ширину. Миф: Самая большая пустыня на Земле — Сахара. Факт: Самая большая пустыня — Антарктика. Её площадь — почти 870 тысяч квадратных километров, а осадков в некоторых районах не было около двух миллионов лет. Миф: Знаменитый Биг-Бен в Лондоне — та самая башня с часами. Факт: Биг-Бен — колокол в башне, который отбивает время. Башня называется Сен-Стивен. Миф: Облака невесомые. Факт: Облака состоят из крохотных водяных капель, суммарный вес которых достигает 500 тонн. Миф: Молния никогда не бьёт дважды в одно место. Факт: Бьёт. Например, в шпиль Эмпайр-Стейт-Билдинг молния бьёт в среднем 25 раз в год. Миф: Самый высокий водопад на Земле — Анхель в Венесуэле. Факт: Самый высокий водопад находится на дне Датского пролива, под водой, и никак не называется. Его высота — 3505 метров. Да, в океанах бывают водопады, реки и озёра, но сфотографировать их трудно. Миф: Вода проводит электричество. Факт: Ток проводит не сама вода, а растворённые в ней минералы. Дистиллированная вода не проводит электричества. Миф: Алмаз невозможно разрушить. Факт: «Лёгкий» удар молотка сделает из одного большого алмаза много мелких. Миф: Все деревья добывают воду при помощи корней. Факт: В африканской пустные Намиб растёт вельвичия удивительная, листья которой питают водой корень. Миф: Великобритания — самая дождливая страна в Европе. Факт: В Лондоне ежегодно выпадает 500 мм осадков, в Риме — 760, в Милане — 1000, а в Генуе — 1100. Но в Италии дожди идут в основном осенью и зимой, а в Великобритании — равномерно в течение года. Миф: Нил — самая длинная река на Земле. Факт: Амазонка длиннее Нила на 400 км, её длина — 7100 км. Миф: Самое солёное озеро на Земле — Мёртвое море. Факт: Самое солёное озеро — Дон Жуан в Сухих долинах Антарктики. Вода в нём настолько солёная, что не замерзает несмотря на температуру -50 градусов по Цельсию.

«Руководство для флирта в квартире»

Придя в общество, осторожно вскинь глаза и реши, какая из девиц или дам создана для тебя. Если ни одна, не насилуй себя и не руководись пословицей о безрыбье. Избрав, отведи в сторону хорошо знакомого, узнай деликатно биографию и топографию ее, сядь напротив, сделай возможно умные и понимающие глаза и смотри на лампу. Пересядь поближе и, пряча грязные ногти, спроси желудочным шепотом: «Вы любите Пана?» Услышав неизбежное: «Еще бы!», помолчи пять минут и закрой глаза ладонью. Отмахнув головой поток внезапных мыслей (для вида), настойчиво, просто и изумленно оброни: «Какое у вас лицо?!» Она поймет это всегда в желательном для себя смысле. И если ее зрачки слегка потеплеют, протяни под столом носок ботинка (со скоростью 2 миллиметров в минуту) и, как дыхание ветра, коснись ее ногой. Когда, в ответ на пожатие, ее нога вздрогнет и уплывет под черную пасть дивана, заговори сразу бурно, негромко и песнопенно: О — бескрылости жизни, стенах, девятой симфонии, атласе ее дыхания, стенах, уходе Хомякова, холодных вершинах одиночества, стенах, грубой квартирной хозяйке, «Вехах», стенах... И вдруг... остановись. Обведи глазами курящих и некурящих, пьющих чай и непьющих, сделай тонко-презрительно-сострадающе-саркастически-негодующее лицо, внезапно, словно чудо, найди фиалки (или маслины — если она брюнетка) ее глаз: вспыхни и зарозовейся. Ты и она. Она и ты. Только в этом смысле должна она понять тебя. Иди дальше: «Здесь трудно говорить... невыносимо молчать... невозможно думать». И полным аккордом виолончели, шумящим призывом спроси: «Когда?..» В ответ на возможное молчание (75–90%) опрокинься: «И вы любите Пана?! О! Вы такая же, как все?! О! Пять минут знакомства и вопрос „когда?“. Это „неприлично“?! Дерзко?! О!.. Но я думал, что вы...» И гордо умолкни. Придя к ней через день на квартиру, начни с Никиша и садись непременно против входных дверей. От Никиша перейди к жизни, от жизни к себе. Среди вдумчивой и затаенно-детско-искренней фразы о своей последней поездке в Териоки коснись ее мизинца и спроси: — Вы бегаете на лыжах? И, не давая ей опомниться, возьмись за мизинец и разлейся: «Лыжи! Вы не бегаете на лыжах! Такая хрупкая (или мощная) фигурка на искристом снегу (возьми два пальца), холод обжигает лицо, птицы изнемогают и отстают (возьми три пальца)... ветер смеется в глаза и целует руки... вот так... вот так» (попробуй показать — как). Если она встанет, скажет: «Негодяй!» и нажмет кнопку, подыми на нее холодно-рассеянные глаза, скажи: «Дура!» — и уходи. Если она этого не скажет... Саша Чёрный 1910

Какой была Америка под управлением Российской империи

Начальные робкие попытки исследования северо-западных приарктических земель Северной Америки начались еще в первой половине XVIII века. Первыми исследователями стали Михаил Гвоздев и Иван Федоров, достигшие берегов Аляски по морю в 1732 году. После них были и другие путешественники: знаменитый землепроходец Витус Беринг добрался до пустынных северных широт спустя 10 лет после Гвоздева и Федорова. Лишь к концу века начались более полномасштабные высадки и настоящее освоение этого региона. В 1773 году туда добралась и православная церковь. Местных аборигенов активно обращали в христианство. Основной интерес к Аляске у русских был в основном связан с пушным промыслом и добычей редких зверьков — каланов, разновидности морского бобра. На Аляску стали добираться немногочисленные русские купцы. С восхождением на престол Павла I на рубеже XVIII-XIX веков на Аляске основали Михайловскую крепость как форпост обороны русских границ. К тому моменту количество постоянно проживающих тут соотечественников приблизилось к 200 жителям. Кроме церкви вскоре появились школа, мелкие торговые лавки и даже первые межнациональные семьи. Монопольное право на управление этими территориями принадлежало Российско-американской кампании, а местные земли были присоединены к Сибирскому генерал-губернаторству. Взаимоотношения между коренными племенами и русскими колонистами были своеобразными. В отличие от западных поселенцев, русские особо не принуждали к невольному труду, заметив, что туземцы этому усиленно противятся и отказываются работать без личной мотивации. Ради собственной выгоды местные жители охотно обменивали русское оружие и прочий диковинный товар на свежедобытый экзотический провиант и нередко на собственных жен. Вообще населявшее этот регион племя канг-юлит было весьма гостеприимно и добродушно. Если и случались межнациональные конфликты, то весьма редко. Вероятно, это было обусловлено суровым климатом, который диктовал свои условия сотрудничества, основанные на принципах добрососедства, взаимовыручки и помощи ближнему. Еще один малоизученный факт русско-американских взаимоотношений — это колонизация Тихоокеанского побережья на Гавайских островах. Там в начале XIX века компактно проживало небольшое русское поселение. Часть построек, в том числе и деревянная церковь, уцелели по сей день и активно посещаются туристами. В целом, русские использовали очень неплохую тактику для бескровного заселения обжитых аборигенами земель: они привозили с собой множество диковинных подарков, чем моментально располагали к себе местных. Те взамен давали им право пользования их землями. Смекалистые русские брали с собой собственные сельскохозяйственные культуры и успешно прививали их на местных землях. Так стали культивироваться не совсем типичные для этих широт груши, сливы и яблоки. Все эти земли, конечно, обходились российской короне в копеечку. Так, постепенно назрел вопрос о продаже ненужных территорий. В 1841 году американский предприниматель Джон Саттер купил тихоокеанские земли за немногим более 42 тысяч рублей серебром. Аляска была продана впоследствии по той же схеме, но уже на более высоком уровне, в 1867 году за 7 миллионов 200 тысяч долларов. После продажи большая часть русских колонизаторов уехала обратно в Россию. Но некоторые остались и по сей день, сохраняя быт и обычаи той удивительной самобытной культуры. Автор: Мария Молчанова

Как идеи писательницы Айн Рэнд изменили мировую экономику

В издательстве Individuum вышла книга британского журналиста Уилла Сторра «Селфи. Почему мы зациклены на себе и как это на нас влияет». В ней автор пытается разобраться, как в XXI веке нарциссизм, помноженный на интернет, изменил жизнь современного человека. Ниже приведен фрагмент главы об американской писательнице Айн Рэнд (1905-1982), автора романов «Источник» и «Атлант расправил плечи», в середине XX века продвигавшей в США философию индивидуализма. Жила-была в Санкт-Петербурге девочка по имени Алиса Розенбаум. Она родилась в 1905 году в буржуазной семье, а когда ей было 12, к власти пришли большевики. Они отняли аптеку у ее отца и вынудили разоренное и голодное семейство бежать из города. В самом юном возрасте она возненавидела охвативший страну коллективизм. «Уже тогда я поняла, что это порочная идея, — вспоминала она. — Уже тогда я была индивидуалисткой». Алиса приехала в Америку, где со временем завоевала признание и славу, а заодно и изменила самоощущение всей нации. Ее влияние сильно и сегодня, ведь ее идеи живут в системе школьного образования, мировой экономике, Кремниевой долине и коридорах власти. В известном смысле все мы, даже сейчас, во втором десятилетии XXI века, существуем в мире Алисы Розенбаум. Некоторое время она провела в Чикаго, но затем переехала в Калифорнию и работала в Голливуде статисткой, помощницей костюмера, а после — сценаристкой. Она начала писать книги, резко критиковавшие воцарившийся в США коллективистский дух «Великой компрессии». В 1943 году был опубликован ее третий роман, принесший ей всемирную известность. Эта книга была гимном индивидуализма, в ней утверждалось, что человеческая цивилизация — результат труда целеустремленных «творцов», которым, чтобы созидать, больше всего остального нужна свобода. Противоположностью созидания, по ее мнению, являлся альтруизм. Алиса ненавидела альтруизм. «Людям внушили, что высшая добродетель — не созидать, а отдавать. Но нельзя отдать то, что не создано». Она полагала, что люди должны ставить свои интересы превыше всего. «Первое право на Земле — право собственного „я“». К этому времени она уже перестала быть Алисой. Она назвалась Айн Рэнд, позаимствовав имя у финской писательницы, а фамилию — у своей пишущей машинки. Ее роман «Источник» стал бестселлером. В 1951 году Рэнд и ее муж переехали в Нью-Йорк. Работая над очередной после «Источника» книгой, она собрала вокруг себя небольшую группу единомышленников. Сознавая всю силу объединявшей их приверженности индивидуализму, они иронически назвались «Коллектив». Впрочем, эта шутка была завернута не в один, а сразу в несколько слоев иронии. В реальности «Коллектив» представлял собой своего рода культ, опиравшийся на систему священных «истин», среди которых, по признанию одного из членов, были и такие: «Айн Рэнд — величайший человек из когда-либо живших на Земле» и «Айн Рэнд благодаря ее гениальным философским способностям является высшим арбитром в любых вопросах, касающихся того, что в человеческой жизни рационально, нравственно или приемлемо». Они считали себя первопроходцами, которые, продвигая представления Рэнд о «добродетельном эгоизме», положат конец опасной «Великой компрессии» и принесут на смену ей мир, в котором правительственный аппарат невелик, налоги и регулирование минимальны, рынки открыты и люди свободно конкурируют друг с другом. «Мы видели себя зачинщиками грядущей революции, — рассказывала одна из участниц „Коллектива“ в интервью режиссеру Адаму Кертису в 2010 году. — Нас переполняло восторженное предвкушение радикальных перемен». Когда Кертис спросил, чего же они надеялись достичь, она ответила: «Совершенно свободного общества». Рэнд утверждала, что из всех мыслителей на нее повлиял лишь родоначальник индивидуализма — Аристотель. Именно он более двух тысяч лет назад пришел к выводу, что состояние «возвышенной любви к себе» является обязательным условием для достижения совершенства. Чтобы преуспеть, люди должны сначала полюбить себя. «Человек имеет право на счастье и должен достичь его самостоятельно, — сказала Рэнд в программе канала ABC „Беседы с Майком Уоллесом“ с сильным русским акцентом, но зато самыми что ни на есть американскими словами. — И он не обязан желать жертвовать собой ради счастья других. Я утверждаю, что человек должен уважать себя». Вера Рэнд в важность самоуважения широко распространилась по Соединенным Штатам, а также в Великобритании и некоторых других странах. Она сопровождает нас и сегодня. Но популяризация этой идеи началась с работы человека, которого Рэнд называла своим «интеллектуальным наследником», важного члена «Коллектива». Он был мужем другой его участницы и на 25 лет моложе Рэнд, однако состоял с ней в интимной связи. Натаниэль Бранден писал и редактировал статьи для ее «журнала идей» под названием «Объективист». Его книга «Психология самоуважения», изданная в 1969 году, разошлась более чем миллионным тиражом и долгие годы входила в школьные программы. Исходя из своих же работ, опубликованных в «Объективисте», он утверждал, что самоуважение, опирающееся на рациональность и достижения, является важнейшим фактором психологического развития человека. «Характер этой самооценки чрезвычайно сильно влияет на мышление человека, его чувства, желания, ценности и цели, — писал он. — Это важнейший ключ к его поведению». В 1970-е годы Брандена стали называть «отцом движения самоуважения». Однако его влияние отнюдь не ограничилось этим десятилетием, ведь он одновременно вдохновил члена законодательного собрания Калифорнии Джона Васконселлоса, который в 1980-е и 1990-е годы больше кого-либо другого сделал для распространения идеологии самоуважения по всему миру, и лично сотрудничал с ним. Рэнд воздействовала на умы миллионов своими романами-бестселлерами, Бранден приносил ее идеи личного интереса и самооценки в школы и кабинеты психотерапевтов, но был еще третий участник «Коллектива», чье влияние крепло со временем. Рэнд познакомилась с ним в Нью-Йорке, где группа каждый вечер собиралась в ее квартире, чтобы послушать свежие отрывки из еще неопубликованного романа «Атлант расправил плечи». Он станет ее шедевром, ее попыткой, по словам биографа Энн Хеллер, «создать идеального человека и обозначить идею и жизненные условия, которые бы позволили ему любить, творить и производить». В этой книге изображалась полностью контролируемая государством Америка, в которой творцы (художники, промышленники и предприниматели) восстали и создали для себя новый мир в далеком тайном «Ущелье Голта», представляющем собой анклав победившего разума — качества, которое Рэнд больше всего ценила в людях. Только освободившись с помощью рациональности от оков эмоций, можно было стать полезным членом этой утопии, где никто не платил налогов, но все соревновались друг с другом, а рыночные отношения никак не регламентировались, ведь они нуждались в свободе не меньше, чем создавшие их люди. Как однажды выразилась Рэнд, «свободный рынок является логическим следствием свободного ума». Особенно сильно эти субботние чтения вдохновили серьезно настроенного 26-летнего участника кружка по имени Алан Гринспен. Из-за его мрачного спокойствия, приятных манер и темных костюмов Рэнд дала ему прозвище Гробовщик. Лишь прочтя первые отрывки «Атланта», он проявил себя с другой стороны. «Он вдруг преисполнился радостного волнения, которого никто в нем прежде не замечал», — вспоминает Бранден. Гринспен нашел ее идеи «блестяще точными» и столь совершенными в своей логике, что несогласные с ними определенно должны были лгать. «Она помогла мне понять, что капитализм не только эффективен и практичен, но еще и этичен», — говорил Гринспен. Он, в свою очередь, рассказывал ей о фундаментальной природе людей, «об их ценностях и о том, как они работают, что они делают и почему они это делают, как они мыслят и почему они так мыслят». Если сперва он был аутсайдером, то теперь начал помогать Рэнд с книгой, давая ей советы насчет экономики сталелитейной отрасли. Убедившись в его «первоклассном уме», Рэнд так сильно поверила в него, что вместо Гробовщика стала называть его Дремлющим Гигантом. Он писал и статьи для «Объективиста», в которых утверждал, что рынки творят добро и сами себя корректируют: «Именно „алчность“ предпринимателя, а точнее его погоня за прибылью, служит прекрасным защитником потребителя». «Атлант расправил плечи» был опубликован в октябре 1957 года, практически на пике культурной мощи «Великой компрессии». Модные в то время критики не стеснялись в выражениях. Гор Видал назвал книгу «почти идеальной в ее аморальности», The New York Times заявила, что она «написана из чувства ненависти» и представляет собой «не литературное произведение, а вызывающий жест», а в рецензии National Review говорилось, что «почти на каждой странице романа слышится нездоровый требовательный голос, командующий „В газовую камеру — марш!“» (Однако хотя бы это высказывание нельзя назвать справедливым. С точки зрения Рэнд, призывы к групповой идентичности были антииндивидуалистичны, а расизм представлял собой «самую низкую, грубую и примитивную форму коллективизма».) Проявив нехарактерный для себя альтруизм, «Коллектив» собрался вокруг своего втоптанного в грязь идола. Бранден поручил остальным начать кампанию по написанию писем ее злейшим критикам. Алан Гринспен написал в редакцию The New York Times: «„Атлант расправил плечи“ полон вовсе не ненависти, а прославления жизни и счастья. Справедливость неумолима. Творческие личности, которым свойственны непреклонная целеустремленность и рациональность, достигают высшей радости и удовлетворения. Паразиты, отказывающиеся ставить перед собой цели или руководствоваться разумом, гибнут, как они того и заслуживают». Впрочем, широкая публика отреагировала иначе. «Атлант расправил плечи» попал в список бестселлеров The New York Times через три дня после публикации и продержался в нем 22 недели, что, безусловно, свидетельствует о прочности индивидуалистской сердцевины американского «я» даже в те годы коллективистских настроений. Однако для Рэнд это было слабым утешением. Суровая реакция критиков ввергла ее в глубокую депрессию, повлияв и на ее отношения с Бранденом: в следующие два года они занимались сексом не больше 10 раз. Вечером 23 августа 1968 года Рэнд узнала, что он встречается с другой женщиной, и пришла в ярость. Она трижды ударила его по лицу с криками: «Ты отверг меня? Как ты посмел меня отвергнуть?» Она публично назвала его «предателем» и ложно обвинила в нескольких неблаговидных поступках, включая финансовые махинации и аморальное поведение. Эти обличения, опубликованные в «Объективисте», заняли 53 абзаца на шести страницах. Его исключение было одобрено и подписано ее верными соратниками, включая Алана Гринспена. В какой-то момент до Брандена дошли слухи, что темой одной из (исключительно теоретических и умозрительных) дискуссий группы стал вопрос: «Этично ли было бы убить его в свете причиненных Айн Рэнд мучений?» По-видимому, они ответили на этот вопрос утвердительно. Тем не менее время Рэнд и ее «Коллектива» настанет совсем скоро. Многолетний «классовый компромисс» между трудом и капиталом, характерный для «Великой компрессии», во многом поддерживался удачным стечением обстоятельств. Экономика США опиралась на массовое производство, а средний класс зарабатывал достаточно, чтобы покупать производимые страной товары, в том числе благодаря протекционизму профсоюзов и государства. Но затем наступили 1970-е годы, и в США и Великобритании все пошло наперекосяк. Экономика стагнировала, инфляция ускорилась, а рынки ценных бумаг — обрушились. Следом разразились нефтяной кризис, кризис сталелитейной отрасли, банковский кризис, случился «никсоновский шок», а правительство Великобритании ввело трехдневную рабочую неделю. ВВП упал, профсоюзы объявили забастовку, миллионы людей потеряли работу. Именно в эту неспокойную пору Гринспен начал извилистый путь к высшим эшелонам власти. Он занялся политикой в 1968 году после настойчивых увещеваний Рэнд и сначала стал советником Ричарда Никсона. В 1974 году он занял должность председателя Совета экономических консультантов, а Рэнд с гордостью следила за его инаугурацией. Он наблюдал из властных кабинетов коллапс старого мира и рождение нового. Когда гарантии «Великой компрессии» начали превращаться в дым, политикам срочно понадобилась свежая теория, в соответствии с которой они могли бы выстраивать экономику и управлять страной. На еще недавно опальные идеи Айн Рэнд и Гринспена появился особый спрос. Концепция, быстро набравшая тогда популярность и до сих пор господствующая в значительной части мира, называлась «неолиберализм». Эта некогда высмеивавшаяся теория чаще всего приписывается австрийскому экономисту Фридриху фон Хайеку. В предыдущие десятилетия, омраченные распространением фашизма в его цивилизованной стране, Хайек заметил, что нацистов и коммунистов объединяет стремление контролировать мир посредством централизованного планирования. Увидев, что нечто подобное происходит в США и Великобритании в период «Великой компрессии», он пришел в ужас. «Существует более чем поверхностное сходство между направлением развития мысли в Германии в годы прошлой войны и после нее и нынешними идеями в демократических странах», — написал он в 1944 году. Работая лектором в Лондонской школе экономики, а затем в Чикагском университете в 1950-е годы, Хайек безжалостно критиковал британские и американские проекты «Великой компрессии» за отступление от древнегреческого наследия. Централизованное планирование, утверждал он, несовместимо с индивидуальной свободой, на которой построены эти великие страны, и «ведет к закрепощению». Сильнее всего его беспокоило вмешательство государства в деятельность рынков. Хайек говорил, что те, кто управляет денежными потоками, управляют всем: «Экономический контроль — это не просто контроль над одним аспектом человеческой жизни, изолированным от всех остальных. Это контроль над средством достижения всех наших целей». Он мечтал о мире, в котором «принуждение одних другими было бы сведено к минимуму». Чтобы прийти к этому и не допустить сползания в тоталитаризм, следовало уменьшить роль правительств. Если люди хотели оставаться свободными и избежать ужасов коммунизма и фашизма, то власть государства надлежало обуздать. Чтобы страны не подвергались воздействию порочных идеологий, контроль должен был перейти к рынкам, как можно более независимым от влияния государства. Этим свободным рынкам предстояло стать локомотивами обществ нового типа, в которых все будет основываться на принципе конкуренции. Мир должен был превратиться в своего рода игру, в которой все соревнуются друг с другом, а сильнейшие получают добычу. Эти сверхбогатые победители станут героями-первопроходцами. Получив возможность создавать огромные богатства, они начнут «выполнять важную функцию», «экспериментируя с новыми стилями жизни, еще недоступными бедным», тем самым формируя наше будущее. Все это должно было вернуть индивидуализм на его законное место — в самое сердце западного общества. Хайеку неолиберализм представлялся идеологией без идеологии; он должен был помочь построить утопию, в которой мы наконец избавимся от безрассудства политиков. Только в 1970-е годы, когда старая система пошатнулась, неолиберализм начал быстро становиться частью мейнстрима. При содействии группы влиятельных бизнесменов, мыслителей и экономистов под названием «Мон Пелерин» он набирал силу с 1940-х годов и распространялся через сеть щедро финансируемых «мозговых центров», чтобы в итоге оказать необходимое влияние во всех нужных местах. Он был принят в качестве руководящего принципа правительствами Рональда Рейгана и Маргарет Тэтчер. И, разумеется, он во многом напоминал взгляды Айн Рэнд и ее последователя Алана Гринспена, который в этом новом мире неожиданно оказался в фаворе и во власти. И вот когда Тэтчер хлестко заявила: «Общества как такового не существует: есть только мужчины, женщины и семьи», — двое мировых лидеров сделали своей миссией освобождение отдельных людей от оков чрезмерно разросшегося государства и превращение общества в игру воюющих между собой индивидуумов. Они вознамерились усилить конкуренцию насколько возможно и везде, где это возможно. Отныне всем предстояло соревноваться на саморегулирующихся и повышающих общее благосостояние свободных рынках (в конце концов, ведь не только людям нужна свобода для полной реализации своего потенциала, но и рынкам), чья «невидимая рука» приведет нас всех к стабильному и обеспеченному будущему. В июне 1987 года Рональд Рейган с удовольствием объявил о назначении нового председателя Федеральной резервной системы — Алана Гринспена. Этот пост, пишет доктор экономических наук Э. Р. Брэдбери, сделал Гринспена «самой значительной фигурой, влияющей на мировую экономику». Он занимал эту чрезвычайно важную должность до 2006 года, то есть почти 30 лет, в течение которых его называли «центральным банкиром неолиберализма».

Где наш звездолет?

Ученые не отказываются от мечты изобрести устройство, которое позволит любому желающему молниеносно путешествовать по вселенной. Сейчас физики максимально приблизились к осуществлению этой невероятной идеи. В сай-фай фильме «Стар трек» корабль США со скоростью света передвигается по вселенной с помощью варп-двигателя (от англ. «warp-drive»). К несчастью для фанатов космических путешествий, это противоречит уравнениям Эйнштейна, которые не подразумевают возможности путешествовать быстрее скорости света. Но, гипотетически, «экзотическая» материя — сай-фай изобретение — может вписаться в теорию относительности. Ученые провели множество дебатов и вычислений, но так и не пришли к заключению: возможно ли создание такого устройства и использование его для путешествия к звездам. Доктор наук Мигель Алькубьерре, выпускник физического факультета университета Кардиффа, после просмотра фильма «Стартрек» обратился в конгресс кораблестроения и вел с ними переговоры в течение года. «Это заставило меня задуматься, что если существует способ, с помощью которого можно использовать формулы космического времени, схожие с научно-фантастической идей «warp-drive», это позволило бы путешествовать быстрее скорости света», — размышлял Алькубьерре. Общая теория относительности может быть легко описана, и существует возможность решения проблемы за исключением некоторых ситуаций. Что насчет Мигеля Алькубьерре, сейчас он директор Института ядерных наук при национальном автономном университете Мексики. Его работа состоит в создании специальных решений общих уравнений теории относительности, которые полностью описывают «warp-bubble» (варп-пузырь). Этот удивительный пузырь, согласно теории, прорвал бы пространство впереди, расширяя пространство сзади, благодаря чему корабль в космическом пузыре двигался бы, при этом на самом деле оставаясь в состоянии покоя. Рассмотрим пример со звездой Альфа Центавра, которая находится в 4.4 световых лет от Земли. Поместим космический корабль в варп-пузырь, сокращая дистанцию перед ним на пару дюймов и расширяя пространство за ним, затем выпустим корабль из пузыря. Вуаля! Корабль достигает Альфу Центавра за 4.4 световых лет. Для прохождения расстояния потребовался луч света. Доктор Алькубьерре сравнил данный принцип действия с движущийся дорожкой в аэропорту — вам не нужно идти, вы просто на нее становитесь, и устройство движет вами само. Суть состоит в том, чтобы относительность не наносила ограничение на скорость расширения пространства. «Космос способен расширяться с той скоростью, с которой захочет» — пишет доктор Алькубьерре. Самой недостающей частью является та, что искажает пространство времени, та часть, плотность энергии которой меньше нуля. Все известные науке материи — звезды, камни, хот-доги, люди и все остальное — имеют положительную плотность энергии. Нормальная гравитация без отклонений сжимает пространство. Отрицательной энергии присущ эффект антигравитации, который толкает космическое пространство друг от друга — это и необходимо для работы варп-двигателя, которое расширяет пространство. Физика не отрицает возможности существования отрицательной энергии. Некоторые ученые предположили, что эффект Казимира — странный, но тем не менее, именно он демонстрирует феномен квантовой механики, в котором пустой вакуум может генерировать электромагнитные силы, притягивающие объекты друг к другу, которые можно будет использовать для создания отрицательной плотности энергии. Даже если станет возможно осуществить проект, ранние вычисления определили, что варп-двигатель требует большего количества энергии, чем есть во всей вселенной. Позже физикам все же удалось сократить необходимые показатели до более реальных, тем не менее, количество все еще остается непрактичным — оно составляет эквивалент массы Юпитера, преобразованной в энергию. Существует еще множество недостатков, решение которых необходимо. Существуют ряд вопросов, ответов на которые все еще нет: • Сколько энергии требуется для сгибания пространства? • Должны ли устройства пространственного разъема размещаться вдоль пути космического корабля, словно железная дорога, чтобы обеспечить его работу? • Сможет ли экипаж управлять варп-пузырем, в котором будет помещен звездолет? • Возможно ли разрушение пункта назначения из-за эквивалента звуковой волны варп-машины? Если путешествие со скоростью, превышающей скорости света, возможно, то это может быть использовано для путешествий во времени. В этом случае, это может нарушить другое золотое правило физики — представления о том, что будущее может изменить прошлое, т.е. причинно-следственную связь. Варп-двигатель может обернуться научным миражом, поскольку ученые все еще продолжают распутывать законы физики, которые управляют Вселенной. Они могут выявить принцип, доказывающий, что это просто невозможно. Тем не менее, некоторые ученые НАСА во главе с Гарольдом Уайтом, физиком в Космическом центре имени Джонсона в Хьюстоне, занимались этой концепцией. Они говорят, что они нашли способ сконфигурировать гипотетическую отрицательную материю так, что варп (т.е. деформация) мог бы быть выполнен с массой, которая эквивалентна космическому кораблю «Вояжер». В 2014 году прошла беседа доктора Уайта с Исследовательским центром НАСА в городе Эйс, на которой он сказал: «Происходит вот что: идея «фикс» из категории невозможного переходит в некотором роде в более возможную. Это не говорит о стопроцентной возможности. Но, к сожалению, возможна потеря нужного результата». Хотя доктор Алькубьерр и стал тем, кто придумал идею варп-двигателя, настроен он не оптимистично, потому что вероятность того, что кто-то пойдет туда, где раньше никто не был, невелика. «Мое мнение не особо изменилось. На самом деле, я стал еще более скептичен. Обратите внимание, я никогда не говорю о космических кораблях. Я даже не имею понятия, как начать его разрабатывать. Я просто должен сказать, что это, вероятно, невозможно, мы скорее всего будем веками избегать этой возможности.» — писал Алькубьерр. По материалам статьи «Where’s Our Warp Drive to the Stars?» Kenneth Chang Перевод: Катарина Акопова

Путешествие Дэвида Боуи в СССР

Несравненное путешествие музыканта-марсианина по сибирским полустанкам в желтых ботинках и оранжевых штанах. Вы уже поняли, о ком мы говорим? Конечно, о Дэвиде Боуи. Он несколько раз в 1970-х посещал СССР. Какие же впечатления были у него от Москвы и провинции? Прямиком из Японии 21 апреля 1970 года Боуи со своим другом Джеффом МакКормаком с теплохода «Феликс Дзержинский» высадился на берегах СССР, во Владивостоке. Артисты тогда боялись летать самолетом, поэтому выбрали Транссибирскую магистраль. Джефф вспоминал: «Всю дорогу за нами следовали агенты КГБ». Во время плавания музыканты исполняли свои песни, но, увы, никто не признал Боуи как всемирно известную рок-звезду. «Старинный французский поезд начала века с прекрасной деревянной обшивкой внутри, старинными зеркалами, бронзой и бархатными сиденьями» — так он описал поезд, на который пересел прямо с парома. В Хабаровске его ждал поезд получше: хороший вагон СВ, чистый и аккуратный. Боуи до сих пор был под впечатлением от японской культуры. Можете представить удивление советских граждан, когда они увидели иностранного музыканта, разгуливающего в разноцветном кимоно, поющего песни проводницам. Выходя в таком одеянии на перрон, он смущал проходящих мимо солдат. Чуть позже он встретился с ними в вагоне, невозмутимый дембель даже помог иностранцу открыть бутылку с помощью своих зубов. Боуи был под впечатлением. Однако, на платформе Хабаровского вокзала музыканты оказались в неприятной ситуации. Выйдя размять ноги, Девид решил сфотографировать охранников. Далее произошло следующее: «Русские нам сказали, что мы можем снимать все, за исключением военных объектов. Мы фотографировали на станции в Свердловске, когда к нам подошел человек в темных очках, одетый в кожаную куртку, и потребовал отдать пленку». Пленку Боуи отдавать отказался. Дабы избежать потасовки, проводницы, которые успели подружиться с артистом, затащили его в вагон. Но не только Боуи удивлял русских. Сам музыкант остался в восторге от женщин, работающих на железной дороге. В лютый мороз они усердно трудились. Дэвид восклицал: «А что бы на это сказали феминистки?». 30 апреля Боуи и МакКормак высадились в столице в образе марсиан. Остановились друзья в «Интуристе». Затем, конечно же, посетили Первомайский парад: «Все члены партии маршируют на улицах, несут красные флаги и поют патриотические песни. За этим весьма интересно наблюдать: зрелище огромного количества людей, объединенных общей целью, впечатляет». В это же время в Москве пребывал еще один друг Боуи, фотограф Лии Чайлдерс. Он в своем путешествии столкнулся с проблемой окончания визы и с необходимостью возвратиться домой. Тем не менее, он решил посмотреть на Первомайское шествие во что бы то ни стало, хотя оставаться в стране было уже незаконно. По дороге в аэропорт он заехал к Боуи в гостиницу. Услышав о планах Лии, он сказал: «Ты спятил! Мы же тебя больше никогда не увидим! Это тебе не шутки шутить, это же Россия!». По этому высказыванию вы можете представить, какое представление у иностранцев было о России в то время. Лии, конечно же, не удалось избежать неприятностей. Его депортировали в Берлин. Фотограф вспоминал после: «Россия так достала меня, что после нее попасть в Западный Берлин было все равно что пережить кислотную эйфорию!» Дэвид же тем временем продолжал гулять по Москве со своим другом. А вот, что думал МакКормак: «Когда мы были в Москве, мы представляли собой самое странное зрелище во всем городе. Мы ведь говорим о рыжеволосом мужчине со сбритыми бровями! А тут еще и я — с копной черных кудрей! Мы выделялись». Спустя несколько лет после путешествия Боуи записал альбом «Station to station» под впечатлением именно от этого путешествия. Боуи посещал Москву еще два раза. Показал город Игги Попу, а также выступил с концертом в 1996 году. К сожалению, ему очень не понравилась публика, Дэвид Боуи разочаровался и пообещал больше никогда не возвращаться в Россию. Автор: Катарина Акопова

Настоящий поклонник Фрэнсиса Форда Копполы

Деньги на съемки голливудских картин не обязательно идут от главных голливудских компаний. Происхождение их может быть самое разное — и от лас-вегасского игорного бизнеса, и от мафии, и от нефтяных компаний. Но уж когда тратишь деньги мафии, то ответственность тут особая — люди там серьезные, шуток не понимают. Рассказывали занятную байку про то, как Коппола снимал «Коттон-клаб» на деньги мафии. Это фильм о джазовых музыкантах, о временах сухого закона, о мафии. Согласился он на эту постановку, потому что фильму дали очень большой бюджет — 44 миллиона. Отношения с продюсером складывались неважно, обещанный аванс ему не заплатили. — Ладно, — сказал Коппола. — Вы мне не платите — я не выйду на съемку. В тот же день вблизи отеля рядом с ним остановился лимузин. — Вы Коппола? — Да. — Я ваш большой поклонник. Сядьте, пожалуйста, ко мне в машину. Вы просто не представляете, как я люблю ваши фильмы! Какая замечательная сцена у вас в «Крестном отце», когда Майкла везут через Бруклинский мост на свидание с полицейским! Классная сцена! Он доверительно нагнулся к Фрэнсису и, глядя в глаза, проговорил: — Должен вам сказать, что, если сегодня после трех часов вы не появитесь на съемке, ночью вас сбросят с этого самого моста. Имейте в виду. Через два часа Коппола был на площадке. Источник: Андрей Кончаловский