В 60-х американский ученый-этолог Джон Кэлхун провел эксперимент над мышами «Вселенная-25», суть которого сводилась к созданию для животных идеальных условий для жизни и размножения. Как это было? Для четырех мышей построили специальный загон: животные при этом не подвергались никакому воздействию извне и жили в свое удовольствие. Не было, в том числе, хищников. На первых порах они хорошо размножались, играли, вели активный образ жизни. Потом стали есть поменьше и перестали наедаться до отвала. Когда в загоне было более сотни мышей, произошло резкое перераспределение социальных ролей с ярко выраженной иерархией: появились молодые изгои, которых взрослые сгоняли в центр загона и причиняли вред. В природе такого бы не произошло — мыши не дожили бы до старости из-за хищников. Но так как условия эксперимента их наличия не предполагали, старики начали издеваться над молодежью. Появились две большие группы — самки-одиночки и самцы-одиночки. При этом мыши-девочки отказывались от спаривания и отвергали самцов, у животных появился индивидуализм, они больше не стремились создать семью. К последней стадии эксперимента популяция стала сокращаться, а самцы начали интересоваться друг другом, игнорируя самок — естественно, такие союзы не могли бы дать потомства. Кроме того, у мышей начали проявляться формы девиантного поведения — так, например, самки начали умерщвлять детенышей. В конце концов ученый остановил свой опыт потому, что спустя четыре года в загоне осталось чуть больше сотни мышей, которые вышли из репродуктивного возраста, против двух тысяч особей на пике эксперимента. Исследователи пришли к выводу, что работа ученого показала: прогресс и развитие возможны только в необходимости выживать, а в райских условиях вид деградирует и вымирает. В чем подвох? Из статьи автора эксперимента мы узнали, что мыши содержались в загоне 257 см х 137 см. Каждая стенка поделена на четыре одинаковых сегмента в 64 см шириной, в них было по четыре тоннеля с четырьмя гнездами. Этого было достаточно при условии рождения у каждой самкой 15 мышат. В итоге число гнезд было предусмотрено для 256 самок с расчетом на одновременное рождение 3840 мышат. Ширина тоннеля позволяла крупным самцам контролировать доступ ко всем четырем гнездам, что в природе бывает редко. Обычно в вивариях селят либо одну пару мышей, либо самца и двух самок, чтобы они вынашивали потомство по очереди и помогали друг другу. Но четыре на одного — это много. В каждом из 16 сегментов были оборудованы места кормежки. Одновременно могли питаться до 6144 особей, но расположившись у входа в тоннель, сильный самец вполне мог не пропустить конкурентов к еде. Кроме того, прорваться к самке тоже, выходит, можно было «через труп альфача». На 315-й день в загоне было 310 самок и столько же взрослых самцов. Самые сильные 64 заняли 64 тоннеля и защищали свой «гарем», при этом некоторые самки вынуждены были делить одно гнездо на двоих. Предвосхищая следующий вопрос — 20% гнезд оставались пустыми. Особенность заключается в том, что когда много молодых самок находятся вместе, большинство из них становятся бесплодными до тех пор, пока не рассредоточатся. Соответственно, с размножением начались проблемы. А потом постарели обороняющие тоннели самцы — защищать проходы они могли, но репродуктивные функции уже их подводили. Здесь стоит обратить внимание на то, что животные не размножались именно по состоянию здоровья, а не потому, что они «мыши-чайлдфри». Позже чуть больше 200 самцов и около сотни самок, которые не смогли отстоять свои права, были изгнаны в центральную часть загона в не самые комфортные условия. Некоторые самцы пытались выбить стариков из тоннелей, но даже в случае положительного исхода смысла это не имело — самки в гнездах были уже бесплодны. Стоит отметить, что средняя продолжительность жизни мышей составляет чуть больше двух лет — около 800 дней. Те же цифры в своем исследовании приводит и Кэлхоун. Соответственно, время смерти для первого поколения мышей должно было наступить только к концу эксперимента, однако из-за поведения «альфачей» смертность увеличилась уже на 450-й день. Первый помет новорожденных пришелся на 600-й день, когда самые крупные самцы уже не интересовались самками, но умирать еще было рановато. В принципе, на 1000-м дне можно было заканчивать, но нет. Из популяции отобрали «около 150 особей» — никакой систематизации. Их перенесли в уменьшенную копию загона с двумя секциями вместо 16, но мыши отказались размножаться там. Немудрено: самой молодой самке было по меньшей мере 480 дней, в то время как менопауза у них наступала примерно на 560-й день. Выходит, на потомство надеяться не стоило. Единственное отличие этих мышек от первого поколения в том, что они доживали свои дни в относительном комфорте, попросту вымирая. Однако провал идеи рая на земле для мышек кроется не только в таких просчетах, но и в условиях, которые обеспечивали сами люди. Зимой в загоне температура была около 20°С, а летом — в пределах 21-32 градусов. Учитывая время проведения эксперимента, кондиционеры были дорогими, а значит, в плохо вентилируемом помещении летом животным приходилось несладко. Кроме того, фекалии и трупы вычищали раз в один-два месяца, что могло стать источником инфекций. В итоге утопия с райскими условиями, в которых всегда была еда и отсутствовали хищники, оказалась просто тюрьмой. Часто, подытоживая результаты эксперимента «Вселенная-25», многие приходят к выводу о том, что идеальные условия существования приведут популяцию к вымиранию. Такой вывод импонирует многим слоям общества, которым попросту невыгодно, чтобы все жили в максимальном благополучии. Но, как уже говорилось ранее, условия содержания мышей были далеки от идеала. Как минимум, в отличие от традиционного вивария, загон автора эксперимента был нерационально систематизирован для мышей, в результате чего самые крупные самцы монополизировали доступ к еде и самкам. Остальные же были вынуждены довольствоваться остатками. Это и стало ключевым фактором, из-за которого популяция начала вымирать. При этом отверженные не смогли объединиться и «дружить» против «альфачей» — у мышек нет массового сознания, как у людей. По всей видимости, Кэлхоун не предусмотрел условного классового неравенства среди животных. Но и увидев промежуточные результаты, он не стал ничего менять — прекращение эструса самок не стало для ученого сигналом. Исходя из этого, можно выдвинуть робкую теорию о том, что мышей могла бы спасти более разумно выстроенная колония, в которой все было бы организовано таким образом, чтобы у животных был равный доступ к пище и спариванию (не с избранными «альфачами», а со всеми особями). Конечно, было бы странно проецировать результаты подобного эксперимента на людей, но невозможно не думать о том, что, возможно, некто тоже забаррикадировал ресурсы от большинства людей, и они должны влачить жалкое существование.