История феминизма насчитывает лишь полтора столетия своего существования, а само понятие получило широкое распространение только в 1960-х годах. Мало? Возможно. Но и этого времени было достаточно, чтобы сформулировать принципы и идеи этого течения и хоть немного, но изменить мир к лучшему. Вообще в начале XIX века, когда понятие «феминизм» только зародилось, оно скорее было синонимом к слову «женственность» и обозначало совокупность женских качеств. Позже, когда возникла борьба за равноправие, слово «феминизм» стало обозначать именно эту борьбу. Сегодня под этим термином понимают уже полноценное политическое движение, участники которого активно выражают свою позицию по поводу гражданского и политического равноправия мужчин и женщин. Но я не хочу говорить о современном феминизме — о нем и так сказано немало. На мой взгляд, гораздо интереснее наблюдать его развитие в душах русских девушек и женщин в далеком XIX веке. Именно в душах, не в головах. Это не осознание четких тезисов о защите женских прав и не активная борьба за их соблюдение. Это, прежде всего, осознание своей женской силы, женского благородства и достоинства. И что, как не литература, служит ярким и полным отражением духа того времени. Предлагаю вспомнить (или познакомиться) с самыми прекрасными образами русской женщины в литературе XIX века. Аглая Епанчина. О свободе и путешествиях (Ф.М. Достоевский «Идиот», 1869): «Я хочу быть смелою и ничего не бояться. Я не хочу по балам ездить, я хочу пользу приносить! Я уж давно хотела уйти. Я двадцать лет как у них закупорена, и все меня замуж выдают! <...> Я ни одного собора готического не видала, я хочу в Риме быть, я хочу все кабинеты ученые осмотреть, я хочу в Париже учиться; я весь последний год готовилась и училась и очень много книг прочла; я все запрещенные книги прочла». Лариса Огудалова. О любви без страданий (А.Н. Островский «Бесприданница», 1878): «Лариса. Значит, пусть женщина плачет, страдает, только бы любила вас? Паратов. Что делать, Лариса Дмитриевна! В любви равенства нет, это уж не мной заведено. В любви приходится иногда и плакать. Лариса. И непременно женщине? Паратов. Уж, разумеется, не мужчине. Лариса. Да почему? Паратов. Очень просто; потому что если мужчина заплачет, так его бабой назовут; а эта кличка для мужчины хуже всего, что только может изобресть ум человеческий. Лариса. Кабы любовь-то была равная с обеих сторон, так слез-то бы не было. Бывает это когда-нибудь?» Лариса Огудалова вообще очень интересный литературный персонаж. Просто вдумайтесь в ее историю. Она красивая, умная, чуткая девушка. Ей около двадцати лет. Мать не заботится ни о ее досуге, ни о ее планах на эту жизнь. Для нее главное, чтобы Лариса нашла богатого ухажера и поскорее вышла за него замуж. Вот их диалог в одном из эпизодов: «Огудалова. Кто же бы это приехал? Должно быть, богатый и, вероятно, холостой <...> Ах, Лариса, не прозевали ли мы жениха? Куда торопиться-то было? Лариса. Ах, мама, мало, что ли, я страдала? Нет, довольно унижаться. Огудалова. Экое страшное слово сказала: «унижаться»! <...> Мы люди бедные, нам унижаться-то всю жизнь! Так уж лучше унижаться смолоду, чтоб потом пожить по-человечески. <...> Лариса. Опять притворяться, опять лгать! Огудалова. И притворяйся, и они! Счастье не пойдет за тобой, если сама от него бегаешь». «Счастье» — это, собственно, тот самый Паратов, рассуждающий о доле женского страдания в любви. Чувства для него — игра, ведь он, женатый человек, подает ложные надежды Ларисе, обманывает ее дважды и тем разбивает ее сердце. А что сама Лариса? Она готова на самопожертвование, на прощение, на любовь, она хочет и может испытывать сильные чувства. Только людей вокруг интересует совсем не это. Интересен диалог Ларисы и Карандышева, ее жениха, в конце книги: «Карандышев. <...> Хороши ваши приятели! Какое уважение к вам! Они не смотрят на вас, как на женщину, как на человека, — человек сам располагает своей судьбой; они смотрят на вас, как на вещь. Ну, если вы вещь, — это другое дело. Вещь, конечно, принадлежит тому, кто ее выиграл, вещь и обижаться не может. Лариса (глубоко оскорбленная): Вещь… да, вещь! Они правы, я вещь, а не человек. Я сейчас убедилась в том, я испытала себя… я вещь! Наконец слово для меня найдено, вы нашли его...» Карандышев верно подмечает отношение окружающих к Ларисе, и пусть жестоко, но прямо говорит ей то, что она давно чувствовала и не могла выразить. Он ругает других мужчин, но сам не лучше них. Брак с Ларисой нужен ему лишь для повышения своего социального статуса. «Вещь» — вот он, синоним бесприданниц того времени, да и в принципе многих девушек даже и из богатых семей. Квашня. О ненужности брака (М. Горький «На дне», 1902): «Чтобы я, — говорю, — свободная женщина, сама себе хозяйка, да кому-нибудь в паспорт вписалась, чтобы я мужчине в крепость себя отдала — нет! Да будь он хоть принц американский — не подумаю замуж за него идти». Ее образ настоящей «некрасовской женщины» здесь слегка иронизирован. Начать хотя бы с того, что Квашня — торговка пельменями на базаре. В отличие от остальных героинь, у нее нет образования, поэтому ее выражение личной свободы простоватое и даже немного грубое, но тем не менее… Это ее выбор, и она вправе его отстаивать. Ольга Ильинская. О замужестве в целом (И.А. Гончаров «Обломов», 1857) «Мы не выходим замуж, нас выдают или берут». Казалось бы, короткая фраза, а сколько смысла в ней! Она прямо отражает положение девушек в России XIX столетия. Их либо выдавали замуж родители, либо брали в жены мужчины. У них же редко кто-то спрашивал согласия или желания. Не зря ведь родилась на свет поговорка «Стерпится — слюбится». Татьяна Ларина. О том, что признаваться в любви — не стыдно (А.С. Пушкин «Евгений Онегин», 1831) Пожалуй, одна из самых известных героинь русской классики. Всем со школы знакомо ее письмо к Евгению Онегину: «Я к вам пишу — чего же боле? Что я могу еще сказать? Теперь, я знаю, в вашей воле Меня презреньем наказать...» Она осознает, что Евгений может посмеяться над ее наивными чувствами, рассказать о них матери или своим друзьям, как забавный анекдот. Но мы видим ее самоотверженность в письме, ее веру Онегину: «...Но мне порукой ваша честь, И смело ей себя вверяю…» Татьяна не ошибается в Онегине, нужно отдать ему должное — он не играет чувствами наивной девушки. В ответ на открытое признание он делает открытое объяснение, говоря, что к браку он не готов. Но его не может не поражать смелость Татьяны: «Мне ваша искренность мила; Она в волненье привела Давно умолкнувшие чувства...» Интересен образ еще одной женщины в этом романе — Татьяниной няни. Она не выражает никаких феминистских возмущений, а просто рассказывает своей любимице историю юности: «Да как же ты венчалась, няня?» — «Так, видно, Бог велел. Мой Ваня Моложе был меня, мой свет, А было мне тринадцать лет. Недели две ходила сваха К моей родне, и наконец Благословил меня отец. Я горько плакала со страха, Мне с плачем косу расплели Да с пеньем в церковь повели...» Конечно, мы понимаем, что няня Татьяны — крепостная, не имеющая права самостоятельно решать вопросы личной жизни и замужества. Но даже контекст эпохи не способен уменьшить чудовищного факта замужества в 13 лет! Да еще и совершенно не зная своего будущего мужа! Заметьте, контакт происходит только между свахой и родителями, а самим будущим молодоженам даже и познакомиться до свадьбы не дают. О каких любовных чувствах может идти речь? Пять писателей, пять персонажей, пять судеб… Чем помогли эти героини девушкам прошлых столетий? Наверное, осознанием того, что отношение к женщине — исключительно потребительское, что происходящее вокруг — ненормально, и что его нужно менять. Наконец, осознанием того, что женщины прекрасны, чувственны, умны, обаятельны и самоотверженны. И главное их сокровище — это их женское достоинство.