Философ-когнитивист Томас Метцингер не исключает, что в будущем настраивать химию своего мозга будет так же просто, как сейчас лечить головную боль: лекарства, улучшающие память и совершенствующие мышление, появятся в каждой аптечке. Но как в такой ситуации регулировать рынок психотропных веществ и кто вправе оценивать их пользу или вред? Нужно ли принудительно делать людей умнее или в обязательном порядке прописывать таблетки от плохого настроения? Какие состояния сознания станут нормой, а какие окажутся вне закона? Публикуем отрывок из книги «Наука о мозге и миф о своем Я. Тоннель эго» издательства «АСТ», где Метцингер формулирует вопросы, с которыми неизбежно столкнется нейроэтика будущего. Сознательное замалчивание фактов нежелательно с этической точки зрения, поскольку часто косвенным образом вредит другим людям. Человечество еще столкнется с серией проблем, история возникновения которых похожа: во-первых, известные факты сознательно замалчивались в разных местах. Затем они неожиданно всплывали в новой, более широкой форме. Теперь информацию невозможно контролировать государственным законодательством или политическими мерами отдельных стран. Это выглядит так, словно все знание, которое было подавлено, из человеческого подсознания вдруг прорвалось наружу в виде новых демонов и понемногу принялось захватывать наше жизненное пространство. Типичные примеры тому — организованная преступность, спущенная с цепи и теперь глобально действующая финансовая индустрия и изменения климата. Отношение к новым психоактивным веществам относится к тому же ряду. В настоящее время областью нейротехнических исследований, которая, скорее всего, приведет к коммерческой эксплуатации технологий сознания и быстро изменит общество, является область психотропных веществ. В целом, от них можно ожидать немало благ: мы сможем лечить психические и неврологические расстройства с помощью новых комбинаций методов визуализации, хирургии, глубокой стимуляции мозга и психофармакологии. В большинстве стран от одного до пяти процентов населения страдают серьезными психическими расстройствами. Тяжелые психические болезни часто ведут к тому, что пациенты теряют чувство собственного достоинства, и это также те болезни, в лечении которых мы меньше всего продвинулись за века (это ясно указывает на то, что наша теория сознания была неправильной). Теперь появляется реальная надежда, что новое поколение антидепрессантов и антипсихотических средств облегчит страдания больных этими старинными немочами. Но мы на этом не остановимся. В важной новой дисциплине — нейроэтике — новым ключевым словом является «когнитивное совершенствование». Речь идет о новых медикаментах, которые должны улучшать психическую производительность, то есть, по существу, лекарства, «делающие умными» и «делающие бодрыми». Мы скоро научимся совершенствовать мышление и настроение здоровых людей. В самом деле, на сцену западной культуры уже вышла «косметическая психофармакология». Если мы справимся со старческой деменцией и потерей памяти, если разработаем препараты, обостряющие внимание и удаляющие застенчивость, а то и обычную повседневную грусть, почему бы их не использовать? И к чему оставлять врачам решение, какую роль в нашем личном эскизе жизни должны играть такие медикаменты? Как сегодня можно выбрать операцию по увеличению груди, пластическую хирургию, пирсинг и другие способы изменить свое тело, так вскоре мы сможем тонко и точно настраивать химию своего мозга. Кому же решать, какие перемены обогатят нашу жизнь, а о каких придется пожалеть? Сознательное замалчивание фактов нежелательно с этической точки зрения, поскольку часто косвенным образом вредит другим людям. Человечество еще столкнется с серией проблем, история возникновения которых похожа: во-первых, известные факты сознательно замалчивались в разных местах. Затем они неожиданно всплывали в новой, более широкой форме. Теперь информацию невозможно контролировать государственным законодательством или политическими мерами отдельных стран. Это выглядит так, словно все знание, которое было подавлено, из человеческого подсознания вдруг прорвалось наружу в виде новых демонов и понемногу принялось захватывать наше жизненное пространство. Типичные примеры тому — организованная преступность, спущенная с цепи и теперь глобально действующая финансовая индустрия и изменения климата. Отношение к новым психоактивным веществам относится к тому же ряду. В настоящее время областью нейротехнических исследований, которая, скорее всего, приведет к коммерческой эксплуатации технологий сознания и быстро изменит общество, является область психотропных веществ. В целом, от них можно ожидать немало благ: мы сможем лечить психические и неврологические расстройства с помощью новых комбинаций методов визуализации, хирургии, глубокой стимуляции мозга и психофармакологии. В большинстве стран от одного до пяти процентов населения страдают серьезными психическими расстройствами. Тяжелые психические болезни часто ведут к тому, что пациенты теряют чувство собственного достоинства, и это также те болезни, в лечении которых мы меньше всего продвинулись за века (это ясно указывает на то, что наша теория сознания была неправильной). Теперь появляется реальная надежда, что новое поколение антидепрессантов и антипсихотических средств облегчит страдания больных этими старинными немочами. Но мы на этом не остановимся. В важной новой дисциплине — нейроэтике — новым ключевым словом является «когнитивное совершенствование». Речь идет о новых медикаментах, которые должны улучшать психическую производительность, то есть, по существу, лекарства, «делающие умными» и «делающие бодрыми». Мы скоро научимся совершенствовать мышление и настроение здоровых людей. В самом деле, на сцену западной культуры уже вышла «косметическая психофармакология». Если мы справимся со старческой деменцией и потерей памяти, если разработаем препараты, обостряющие внимание и удаляющие застенчивость, а то и обычную повседневную грусть, почему бы их не использовать? И к чему оставлять врачам решение, какую роль в нашем личном эскизе жизни должны играть такие медикаменты? Как сегодня можно выбрать операцию по увеличению груди, пластическую хирургию, пирсинг и другие способы изменить свое тело, так вскоре мы сможем тонко и точно настраивать химию своего мозга. Кому же решать, какие перемены обогатят нашу жизнь, а о каких придется пожалеть? Можно с уверенностью предположить, что фармакологические нейротехнологии для улучшения психической производительности здоровых людей будут совершенствоваться и что от этических проблем не удастся просто отвести взгляд, как мы поступали в прошлом с классическими галлюциногенами. Самая важная разница заключается в том, что усовершенствовать свой ум захотят намного больше людей, чем желали духовных переживаний. Как писала когнитивный нейроученый Марта Фара с соавторами еще некоторое время назад: «Вопрос уже не в том, нуждаемся ли мы в руководстве по пользованию нейрокогнитивным совершенствованием, а в том, какого рода руководство нам требуется». «Нам придется решать, какие состояния сознания следует объявить вне закона в свободном обществе» Придется ли с приходом нового поколения когнитивных стимуляторов брать предэкзаменационный анализ мочи в школах и университетах? Станут ли с появлением в широком доступе надежных оптимизаторов настроения ворчливость и ПМС на рабочем месте рассматриваться как неряшливость и запущенность, как ныне — сильный запах пота? Вопрос, который мне как философу особенно интересен, заключается в следующем: что мы будем делать, когда «препараты морального совершенствования» позволят людям вести себя более просоциально и альтруистично? Следует ли тогда принудительно оптимизировать этику каждого? Кто-то скажет, что такую динамическую систему, как совершенствовавшийся миллионами лет человеческий мозг, невозможно усовершенствовать дополнительно, не поступившись долей устойчивости. Другие возразят, что мы можем запустить процесс оптимизации в новом направлении, которое отличается от того, что пошагово смастерила в нашей осознаваемой я-модели эволюция. Стоит ли нам записываться в нейрофеноменологические луддиты? Проблема фенотехнологии имеет и этическую, и политическую сторону. В конечном счете это нам придется решать, какие состояния сознания следует объявить вне закона в свободном обществе. Законно ли, например, чтобы дети воспринимали своих родителей в состоянии опьянения? Станете ли вы возражать, если пожилые граждане или ваши коллеги по работе будут взбадривать и заводить себя новым поколением препаратов, улучшающих мышление? Как насчет поправки либидо в старческом возрасте? Приемлемо ли, чтобы солдаты, сражающиеся, возможно, за этически сомнительные цели, дрались и убивали под влиянием психостимуляторов и антидепрессантов, избавляющих их от посттравматического стрессового расстройства? Что, если новая фирма предложит каждому религиозные переживания, достигаемые электростимуляцией мозга? В вопросе психоактивных веществ нам настоятельно требуется разумная и дифференцированная наркополитика — соответствующая вызову, брошенному нейрофармакологией двадцать первого века. На сегодняшний день существует легальный и нелегальный рынок: а значит, существуют легальные и нелегальные состояния сознания. Если нам удастся провести разумную наркополитику, ее целью станет сведение к минимуму ущерба потребителям и обществу при максимальном потенциальном выигрыше. В идеале важность различия между легальными и нелегальными состояниями сознания будет постепенно уменьшаться, потому что желаемое поведение потребителя будет контролироваться культурным консенсусом и самими гражданами — как бы снизу вверх, а не сверху вниз, со стороны государства. Тем не менее, чем лучше мы станем понимать нейрохимические механизмы, тем больше — по ассортименту и по количеству — нелегальных препаратов появится на черном рынке. Я предсказываю, что к 2050 году «старые добрые времена», когда нам приходилось иметь дело всего с дюжиной-другой молекул на черном рынке, покажутся праздником. Не стоит обманываться: запреты не работали в прошлом и, как подсказывает опыт, на каждое незаконное человеческое желание на черном рынке находится товар. Если есть спрос, будет и промышленность, его обслуживающая. Мы можем увидеть в будущем, как расцветают все новые психоактивные вещества, и врачи скорой помощи будут сталкиваться с ребятишками, сидящими на наркотиках, которые врачам не знакомы даже по названию. Незаконные психоактивные вещества, применяемые в основном для расслабления на вечеринках, показывают, насколько быстро может идти такое развитие. В первом немецком издании этой книги (вышедшем в 2009-м) я осторожно предсказывал, что скоро число запрещенных веществ на рынке резко возрастет. За три года после этого предсказания только в Европе было обнаружено сперва 41, затем 49, а в 2012 уже 73 вида синтетических наркотиков, совершенно неизвестных прежде. Сейчас уже видно, что общая тенденция, выраженная в этом предсказании, не прерывается: в следующем году было обнаружено впервые 81 психоактивное вещество, в 2014 их насчитывалось 101. Просматривая годовые отчеты Европола и Европейского центра мониторинга наркотиков и наркомании, можно оправданно заключить, что ситуация полностью вышла из-под контроля. Однако то же относится и к «подстегиванию мозгов» рецептурными препаратами. Как только появится по-настоящему действенный препарат, улучшающий работу мозга, не сработают самые строгие формы контроля по его применению. Сейчас уже существуют сотни нелегальных лабораторий, которые немедля скопируют соответствующую молекулу и выбросят ее на нелегальный рынок. Глобализация, Интернет и современная нейрофармакология вместе взятые представляют собой вызов наркополитике. Например, легальная фармоиндустрия прекрасно знает, что с пришествием интернет-аптек государственные силовые ведомства уже не в силах контролировать неврачебное использование таких психостимуляторов, как риталин и модафинил. Настанет день, когда мы не сможем отделаться от этого вызова отрицанием, дезинформацией и пиар-кампаниями, так же как законодательными мерами и драконовскими санкциями. Мы уже дорого платим за статус-кво в злоупотреблениях лекарственными средствами и алкоголем. Между тем возникают новые вызовы, а мы не выполнили нашего домашнего задания. […] Мы еще не смогли убедительно оценить внутреннюю ценность искусственно вызванных состояний сознания, а также рисков и благ, которые они несут не только отдельным гражданам, но и обществу в целом. Мы просто не смотрели в эту сторону. Не интегрировать подобные вещества в нашу культуру, объявить их вне закона, тоже грозит ущербом: к ним не будет доступа у занимающихся духовными практиками и серьезно изучающих теологию и психиатрию; молодежь вступит в контакт с преступным миром; люди будут экспериментировать с неизвестными дозами в небезопасных условиях; особо уязвимые личности могут в таких условиях небезопасно себя повести или серьезно травмироваться при панических эпизодах или эпизодах высочайшей тревожности, а также у них могут развиться долговременные психотические реакции. Все, что бы мы ни делали, имеет последствия. Это относится как к проблемам прошлого, так и к вызовам, с которыми мы столкнемся в будущем. «В нашем конкурентном и беспощадном обществе очень немногие ищут глубоких духовных переживаний. Люди хотят остроты ума, сосредоточенности, эмоциональной устойчивости и харизмы» Рассмотрим риск психотических реакций. Выполненное в Соединенном Королевстве обзорное исследование оценило опыты с ЛСД в клинической работе, охватив около 4300 человек и около 49 500 сессий с ЛСД. Уровень самоубийств составил 0,7 на тысячу пациентов; несчастные случаи — 2,3 на тысячу; психозы, продолжавшиеся более сорока восьми часов, — 9 на тысячу (причем две трети полностью от них оправились). Еще одно исследование, проверявшее присутствие психотических реакций по анкете, разосланной проводившим контролируемые эксперименты с ЛСД ученым, показало, что 0,08% из пяти тысяч волонтеров испытывали психиатрические симптомы, длившиеся больше двух суток. В последнее время исследователи продвинулись в контроле над такими нежелательными реакциями путем тщательного наблюдения и подготовки. Тем не менее лучше держаться консервативных оценок и ожидать девять длительных психотических реакций на тысячу пациентов. Теперь предположим, что берется группа в тысячу тщательно отобранных граждан, и им предлагается законно вступить в царство феноменальных состояний, открытых псилоцибином, как в двух недавних псилоцибиновых опытах Роланда Гриффита с соавторами. Поскольку псилоцибин в этом отношении очень близок к ЛСД, эмпирические данные позволяют предположить, что у девятерых проявятся серьезные, продолжительные психотические реакции, которые у троих из них сохранятся более чем на 48 часов, возможно, с пожизненными нежелательными последствиями. 330 граждан оценят этот опыт как уникальное, наиболее духовно значимое переживание своей жизни; 670 скажут, что это было самое значимое переживание их жизни или причислят его к пяти наиболее значимым переживаниям. Кто перевесит — 9 или 670? Допустим далее, что отдельные граждане решат рискнуть и потребуют законного, максимально безопасного доступа в пространство этих феноменальных состояний. Следует ли государству вмешаться из этических соображений, возможно решив, что граждане не вправе рисковать своим психическим здоровьем и потенциальной возможностью стать обузой для общества? Тогда нам пришлось бы немедленно запретить алкоголь. А если эксперты-юристы скажут, что, как и со смертным приговором, одно неверное решение, одна стойкая психотическая реакция — уже перебор, что совершенно неэтично так рисковать? А если социальные работники и психиатры возразят, что решение вывести такие эксперименты за рамки закона увеличит общее число серьезных психиатрических осложнений среди населения и сделает их невидимыми для статистики? Если церковь официально заявит (в полном соответствии с основной теорией редуктивного материализма), что эти переживания — «не-дзен» — не настоящее, только явление, не имеющее эпистемической ценности? Вправе ли гражданин свободного общества сам искать ответа на этот вопрос? Сочтем ли мы существенным, если соотношение риска к выгоде будет гораздо выше, скажем 80 к 20? Что, если граждане, не интересующиеся духовными проблемами, решат погрузиться в чистый «пустой» гедонизм, насладиться «истигкайтом» Мейстера Эккарта просто забавы ради? Что, если впоследствии ультраконсервативные верующие вместе со стареющими хиппи, твердо держащимися за веру в «психоделическое причастие», сочтут себя глубоко оскорбленными чисто развлекательным, гедонистическим применением подобных веществ и станут протестовать против богохульства и профанации? Все это — конкретные примеры этических вопросов, на которые мы пока не нашли нормативных, общепринятых ответов. Мы еще не выработали разумного способа обращения с этими веществами — стратегии минимизации риска, дающей людям возможность насладиться потенциальными благами. Мы только и сумели, что отгородиться от соответствующей доли феноменального пространства состояний, сделав практически невозможными в большинстве стран академические исследования и разумную оценку рисков. Это демонстрирует не только слабость правовой культуры, но и, быть может, влечет за собой более низкий жизненный стандарт по отношению к собственному сознанию. Мы не выполнили домашнего задания, и потому рушатся жизни. Цена за отрицание может возрасти. Разрабатываются новые психоактивные вещества галлюциногенного типа […] — они выходят на черный рынок без клинической проверки, и число их все возрастает. Это еще старые (и «простые», потому что легко решаемые) проблемы, невыполненное домашнее задание 1960-х. Сегодня структура спроса меняется, технология становится все точнее и рынок расширяется. В нашем сверхбыстром, все более конкурентном и беспощадном современном обществе очень немногие ищут глубоких духовных переживаний. Люди хотят остроты ума, сосредоточенности, эмоциональной устойчивости и харизмы — всего, что ведет к профессиональному успеху и облегчает стресс, связанный с жизнью на скоростной полосе. Осталось немного Олдосов Хаксли, зато возник новый демографический фактор: в богатых обществах люди живут долго как никогда — и хотят не только продолжительности, но и качества жизни. Большие фармацевтические предприятия об этом знают. Все слышали про модафинил, а кое-кто и о том, что он уже применяется в Ираке, а на подходе еще, по меньшей мере, сорок молекул. Да, тут много лишней шумихи, и паникерство, несомненно, неуместно. Однако технология никуда не денется, и она совершенствуется. Крупные фармацевтические компании, пытаясь элегантно обойти границы между легальными и нелегальными средствами, втихомолку разрабатывают множество новых препаратов: они уверены, что стимуляторы мыслительных процессов в будущем принесут им большие прибыли за счет «немедицинского применения». Например «Цефалон», изготовитель модафинила, сообщил, что примерно 90% препарата выписывается для применения не по назначению. Распространившиеся в последнее время интернет-аптеки создали новый мировой рынок сбыта этой продукции и новые инструменты для неофициальных долговременных исследований с многочисленными испытуемыми. Современная нейроэтика должна будет создать новый подход к наркополитике. Ключевой вопрос состоит в том, какие состояния мозга считать легальными. Какие области пространства феноменальных состояний должны быть (если должны) объявлены вне закона? Важно не забывать, что во всех культурах тысячелетиями использовали психоактивные вещества, чтобы вызывать особые состояния сознания: не только религиозный экстаз, расслабленную веселость и повышенное внимание, но и простое, тупое опьянение. Новый фактор в том, что инструменты совершенствуются. Поэтому нам предстоит решать, какие из этих измененных состояний следует вписать в нашу культуру, а каких избегать любой ценой. В свободном обществе следует стремиться к максимальной независимости гражданина. Либеральное западное понимание демократии требует в отношении психоактивных веществ права на психическое самоопределение, которое также закреплено в конституции. Однако суть проблемы состоит в том, чтобы ограничивать этот основной либеральный принцип, приводя разумные и этически убедительные доводы. «Нейроэтика должна учитывать не только физиологическое воздействие вещества на мозг, но и взвешивать психологический и социальный риск» Я против легализации классических галлюциногенов, таких как псилоцибин, ЛСД и мескалин. Это правда, что они не вызывают пристрастия и проявляют очень небольшую токсичность. Тем не менее сохраняется риск их применения в небезопасных условиях, без необходимых знаний и компетентного наблюдения, и риск этот слишком велик. Простое требование легализации, во-первых, слишком широко и, во-вторых, слишком дешево стоит, отчего такое требование зачастую исходит от людей, которым не придется платить за последствия его исполнения. Вот в чем состоит настоящая проблема: с одной стороны, совершенно ясно, что в свободной стране каждый гражданин в принципе должен иметь доступ к описанным выше состояниям сознания, хотя бы для того, чтобы составить собственное независимое мнение. Но по зрелом размышлении приходится признать, что большинство людей, принимающих политические и законодательные решения, по этой причине (отсутствие такого мнения) вовсе не понимают, о чем идет речь. С другой стороны, мы должны быть готовы расплатиться за доступ к этим весьма необычным субъективным переживаниям и за соответствующий рост индивидуальной свободы. Новый культурный контекст не возникает сам собой. Поэтому нам придется вложить в развитие новых, разумных способов обращения с психоактивными веществами творческий подход, разум, деньги и много труда. Можно, например, разработать подобие «водительских прав», требующих для допуска к веществам особой психиатрической оценки личных рисков, теоретического экзамена и, возможно, пяти «уроков вождения» под наблюдением профессионала и в безопасных условиях. Тем, кто сдаст на такие права, можно, например, разрешить легальную покупку двух однократных доз классического галлюциногена в год для персонального использования. Эту модель можно понемногу оттачивать очень избирательно и, главное, основываясь на опыте, а впоследствии, возможно, модифицировать эту процедуру для когнитивных стимуляторов и других классов веществ. Это даст лишь начальную точку долгого развития, и, конечно, существует много других разумных стратегий. Главное, что после десятилетий застоя и перед лицом непрерывного ущерба общество начинает развиваться. С учетом сказанного мы должны принять трезвый взгляд на проблему. Нам следует свести к минимуму цену, которую мы выплачиваем смертями, пристрастиями и ущербом, возможно наносимым нашей экономике за счет, скажем, заметного падения производительности. Однако вопрос не только в том, как защитить себя; нам следует оценить также скрытые блага, которые психоактивные вещества могут дать нашей культуре. В некоторых профессиях — подумайте, например, о министре финансов, пилоте дальнего следования, стрелке, экстренном хирурге — повышение на время концентрации и психической производительности послужит всеобщим интересам. Следует ли в принципе запрещать такие духовные переживания, какие вызываются некоторыми классическими галлюциногенами? Приемлемо ли закрывать серьезным студентам теологии и психиатрии доступ к таким измененным состояниям сознания? Допустимо ли вынуждать всякого, кто ищет ценных духовных или религиозных переживаний — или просто хочет попробовать сам, — нарушать закон и рисковать, принимая неизвестные дозы неочищенных веществ в опасной обстановке? Многие аспекты текущей наркополитики произвольны и этически не продуманы. Этично ли, например, рекламировать такие опасные, вызывающие пристрастие вещества, как алкоголь и никотин? Следует ли правительству, облагая такие вещества налогами, наживаться на самоубийственном поведении граждан? Следует ли разрешать фармацевтической индустрии напрямую, без посредства врача, продавать такие вещества, как риталин и модафинил (как в Новой Зеландии и США)? Нам потребуются точные законы, охватывающие каждую молекулу и ее нейрофеноменологические свойства. Нейроэтика должна учитывать не только физиологическое воздействие вещества на мозг, но и взвешивать психологический и социальный риск в сравнении с внутренней ценностью переживаний, производимых тем или иным состоянием мозга, — а это сложная задача. Она станет проще, если мы сумеем установить основополагающее моральное согласие, поддерживаемое большей частью населения — теми гражданами, ради которых вырабатываются правила. Власти не должны лгать своей целевой аудитории; им, скорее, следует заботиться о восстановлении доверия, особенно молодого поколения. Регулировать черный рынок труднее, чем легальный, а политические решения обычно действуют на потребителя гораздо слабее, чем культурный контекст. Одни законы тут не помогут. Чтобы справиться с вызовами, представляемыми новыми психоактивными веществами, понадобится новый культурный контекст.
Читайте также
Как мы убиваем наши отношения или как найти свои границы?
В последнее время ко мне все чаще приходят клиенты с вопросом: что такое мои личные границы, как их выстроить, понять, где они, и научиться их отстаивать? И касается это не только партнерских отношений, но и отношений с детьми, коллегами, родственниками. Навеяло… Уверена, что ни один человек, будь то мужчина или женщина, найдя свою половинку, не стремится убить отношения. Но это происходит….как бы ни грустно было об этом говорить. Мы делаем это изо дня в день с завидным упорством, не жалея сил…Так как же мы убиваем любовь? Все очень просто: мы врем. Мы не говорим о том, что реально думаем, о том, что реально чувствуем, не рассказываем о том, чего реально хотим… Казалось бы, а что тут плохого? Многие из вас знают, и, несомненно, с успехом применяют пословицу «Худой мир лучше доброй войны», а еще есть прелестная фраза «Ложь во спасение». И действительно, зачем обострять отношения, что-то прояснять? Проще смолчать, перетерпеть, уступить. Да, конечно, на первый взгляд действительно проще. И так происходит из раза в раз. Мы молчим и врем, боясь конфликта, мы молчим и врем, боясь негативной оценки партнера. И так постепенно, незаметно мы исчезаем из этих отношений. Где мы? Где наши желания, потребности, хотелки, капризы, в конце концов? Нас в этих отношениях становится все меньше и меньше… И совершенно закономерно, что партнер привыкает к такому положению вещей, а зачастую ведет себя точно так же, тоже постепенно исчезая из отношений. Идут годы и мы вдруг понимаем, что не знаем этого человека, а он не знает нас…И, вспомнив фразу «Ложь во спасение», очень хочется спросить: А что спасали-то? И ведь правда, откуда ему было бы узнать вас, если вы никогда или же крайне редко проявляли себя в этих отношениях? Вы берегли эту иллюзию мира, когда надо было бы устроить добрую войну… Правда в том, что люди узнают себя, познают свои границы и границы другого только во взаимодействии, только в живом диалоге. Другого способа нет. Только сталкиваясь, и, возможно, царапая друг друга углами, мы можем достичь понимания себя и другого. Да, это бывает болезненно. Но, согласитесь, намного более болезненно, прожив 10-15-20 лет с человеком, вдруг осознать, что ты живешь с чужим, незнакомым тебе человеком…С которым вас ничего не связывает, кроме не проясненных отношений, огромного количества обид и претензий друг к другу. Как же так? Я всю жизнь жила его /ее интересами, всегда уступала, а тут такая вселенская неблагодарность! Только вот откуда твоему партнеру знать, что ты принимала решения, руководствуясь сиюминутным желанием сохранить иллюзию мира в семье? Что ты жертвовала собой, своими интересами, зачастую наступая себе на горло? Что ТЕБЯ фактически и не было в отношениях? Откуда ему узнать тебя, если ты всегда молчала о своих желаниях, потребностях? Откуда тебе узнать его, если он уступал тебе, всякий раз избегая возможного конфликта или опасаясь, что ты неправильно поймешь его? Предвижу возражения. Многие сейчас скажут, что не нужно вываливать всю правду на партнера. Согласна, есть вещи, которые совсем не следует обсуждать с партнером: бывшие партнеры, например. Я не об этом. Я о том, что происходит между вами сейчас, что вызывает напряжение и ощущение неудовлетворенности у вас именно в этих отношениях. Правда в том, что прежде, чем мы начинаем обманывать партнера, мы обманываем себя! Будьте честны с собой. Задайте себе вопрос: «А хочу ли я этого?», «Что я сейчас делаю, какую цель я сейчас преследую?». Если ответом будет сохранение "мира", а ваши потребности при этом не удовлетворяются, то решение очевидно. Ответив себе на этот вопрос, вам проще будет понять, идете ли вы путем развития отношений или же путем убийства отношений… Ни в коем случае не хочу ввести вас в заблуждение, что ВСЕ ваши потребности должны удовлетворяться...Жизнь диктует свои условия. Но партнер лучше узнает вас, прочувствует ваши границы и проявит свои. И еще. Конечно, надо обладать смелостью, чтобы не бояться конфликтов. Надо уметь конструктивно их решать. Надо уметь говорить «Нет». Это тоже искусство. Об этом поговорим в следующий раз. Татьяна Кирпичева
12 вещей, которые нельзя делать в Японии
Япония — удивительная страна во многих смыслах. То, что в России привычно, там может быть неприемлемо. Вот 12 правил, которые никогда нельзя нарушать в Японии. 1. Не носите обувь в домах Если вы приходите к японцам домой, то должны снимать обувь. Вам предложат тапочки. Ещё это нужно делать в храмах, школах, больницах, некоторых ресторанах. Важно: для похода в туалет есть специальные тапочки. Их нужно надевать при входе в уборную и снимать при выходе. Да, и носки у вас должны быть без дырок, чтобы не опозориться. Впрочем, это правило действует по всему миру. 2. Не игнорируйте очереди Японцы любят выстраиваться в очереди. Они делают это перед посадкой в общественный транспорт, лифт и в других местах. Если вам туда, то не стремитесь опередить впереди стоящего — обидите. 3. Избегайте еды в пути Японцы обычно не едят и не пьют на ходу. Если что-то покупается в сетях фастфуда или в автоматах, то это съедается, стоя на месте, после чего выбрасывается мусор в урну. Еда в общественном транспорте — плохой тон, исключение только для дальних поездок. 4. Не спрашивайте вилку или ложку Вам вряд ли принесут привычные для европейцев приборы. Японцы едят палочками. Никогда не вставляйте палочки вертикально в миску риса — это похоже на похоронный ритуал. Если вам нужно положить палочки, то всегда используйте камень, на который они кладутся. Запрещено пользоваться чужими палочками. Не ломайте палочки после еды — это грубый жест. 5. Не сморкайтесь в общественных местах Сморкание считается неприличным. Забавно, но в соседнем Китае плевки на улице считаются совершенно приемлемым поведением. Если вам нужно высморкаться, загляните в туалет/ванну или другое закрытое место. Часто на улицах можно встретить людей в масках — не бойтесь их. Они простужены, поэтому стараются не заразить людей своими микробами. 6. Не оставляйте чаевых Здесь чаевые воспринимаются как оскорбление. Услуга официантов уже включена в счёт. Если вы оставите чаевые в ресторане или водителю такси, то они этого в лучшем случае не поймут, а в худшем — оскорбятся и предложат вам немедленно забрать лишнее. У многих японцев есть ванны в доме. Но они предназначены для расслабления в горячей воде, а не для мытья тела. Перед ванной обязательно помыться в душе. Лучше всего почистить тело скрабом. К счастью, душ и ванна располагаются рядом. Если вы идёте в общественную баню, то правила там такие: - Первым делом примите душ. - Снимите нижнее бельё, одежда для плавания не допускается. - Если длинные волосы, то закрепите их резинкой. - Не мочите полотенце в воде. - Если у вас есть татуировки, то лучше не ходите в общественную баню. Тату — признак связи с бандами (например, с Якудзой). 8. Избегайте телефонных разговоров в общественном транспорте Японцы незаметно звонят по телефону, делают это быстро и тихо, при этом в мессенджерах охотно и почти беспрерывно пишут сообщения. Если вам нужно позвонить и поделиться наболевшим, то найдите для этого место, где мало людей. 9. Не показывайте пальцем Указание пальцем на человека или вещь является грубым в Японии. Вместо указания японцы осторожно машут рукой. Когда хотят обратить внимание на себя, используют указательный палец, поднесённый к носу. Плохая манера — использовать палочки для еды с целью указания на что-то. 10. Не наливайте соевый соус в рис Японцы никогда не поливают рис соевым соусом. Для соуса используется маленькая плошка, куда макаются суши или кусочки риса. 11. Избегайте приёма и передачи вещей одной рукой В Японии всегда используются две руки для передачи предметов, даже если это маленькая визитная карточка. При оплате покупок деньги передают не кассиру в руки, а кладут их в специальный лоток. 12. Не наливайте себе напитки Когда вы пьёте что-то с японскими друзьями или коллегами, то предложите им налить напиток. Делайте это двумя руками. Как только нальёте, они возьмут бутылку и сделают то же самое для вас. Наливать напиток себе самостоятельно считается грубым.
Прежде, чем сказать это кому-то, скажи это себе
Сегодня хочу поговорить об общении – супругов между собой, родителей с детьми, просто даже посторонних людей. Иногда так тяжело бывает удержаться. Мы срываемся, говорим какие-то вещи, о которых порой даже не жалеем, считая, что мы абсолютно правы. Но такими словами мы очень обижаем близких нам людей. Я долго решала для себя проблему самоконтроля. Я тоже не ангел и порой плохо контролирую то, ЧТО я говорю и КАК. И вот недавно прочла фразу, которая очень сильно изменила мое сознание в этом вопросе. Она настолько сильно впечатлила меня, что я несколько дней прокручивала ее в голове, повторяя, как молитву: Прежде, чем сказать это кому-то, скажи это себе. Вот и весь секрет. Скажи это себе и пойми, какие чувства это вызывает. В садике ребенок медленно переодевается, а мама ему: – Давай быстрей. Ну я кому говорю! Ты что, не слышишь? Какой ты медлительный. Скажите это себе! Нравится? – Как ты меня достал уже своими истериками! И зачем я только тебя родила! Скажите это себе! Или попробуем посильнее? – Ты что, вообще тупой? Ты почему такой неумеха? Ничего сам делать не умеешь! – Я занята, не мешай. – Разбирайся сам, большой уже. Каждую фразу – скажите себе. Почувствуйте. Вспомните ребенка, когда он плачет и то, что вы ему говорите в этот момент. А потом вспомните себя, когда вы плачете и расстроены, и повторите себе эти слова – именно когда вы плачете и расстроены. – Перестань истерить! Хватит орать! Или распространенное “Закрой рот, а то сейчас…” Вы можете сказать, что ребенок плачет по-пустяку, а у вас повод серьезный. А муж считает ваши поводы серьезными? Может, вы тоже плачете просто из-за капризного характера? Или по отношению к супругу: – Я тебя уже сто раз просила, ты когда-нибудь сделаешь это или нет? Скажите это себе! Думаю, в ответ услышите “Конечно, дорогая!” А ведь слово – как воробей, вылетит, не поймаешь… Некоторые обидные слова врезаются в память человека навсегда! А теперь расслабьтесь, подумайте о своем ребенке и скажите – сначала себе, а потом ему: - Я очень люблю тебя! Я так рада, что ты у меня есть! Я мечтала, что у меня будет именно такая дочка! Ну как ощущения? Или, забирая из садика: “Я так скучала по тебе! Ты мой дорогой! Идем, поиграем вместе”. “Я обожаю тебя обнимать и держать на ручках!”, “Спасибо, что ты помог мне”, “Спасибо, что научил меня…” В последний раз я дочке говорила “Спасибо, что научила меня быстро прощать и мириться. Я раньше этого не умела и могла 3 дня ходить обиженная. Теперь я даже если рассержусь, то тут же прощаю и через минуту все уже хорошо!” Это ты меня научила, спасибо тебе за это”. Как светятся детские глаза! И мои бы светились, если бы мне такое сказали! Попробуйте выделить себе всего один день для этого простого упражнения и посмотрите, как этот день пройдет! Любая фраза – мужу или ребенку, или родителям, если они живут с вами – только после фильтра “Прежде, чем сказать это кому-то, скажи это себе!”. Татьяна Иванко
Моя дорогая… Возможна ли дружба между бедной и богатой подругой?
По мнению психологов, дружба – это союз равных. Во всех отношениях. У друзей должны быть не только общие интересы и схожее мировоззрение. Они еще должны обладать и примерно одинаковым материальным положением: ездить на одни и те же курорты, ходить в одни и те же магазины и рестораны, носить вещи примерно одной и той же стоимости. Вот взять, например, двух гипотетических подруг. Дружат они с первого класса. Знают друг о друге все. Даже в институт поступили вместе. Но дальше судьбы их сложились по-разному. Одна удачно вышла замуж, супруг помог создать ей собственную компанию, которая вполне себе процветает, и жизнь ее хозяйки наполнена вечеринками, поездками на заграничные курорты и ужинами в дорогих ресторанах. Вторая просто вышла замуж, преподает в школе русский язык и литературу, и жизнь ее наполнена педсоветами, проверкой тетрадей и мыслями, как дотянуть до зарплаты. Казалось бы, их пути должны разойтись, как в море корабли. Что может быть между ними общего? О чем им говорить? О мужьях? Ага. У одной супруг как раз остался без работы и проводит дни на диване, лениво просматривая объявления о вакансиях. А благоверный второй активно занимается ремонтом в новой пражской квартире. О детях? Точно! Одна присматривает для сына колледж в Англии, а вторая думает, как бы купить своему младшему новые ботинки. Об отпуске? Конечно. Одна пресытилась Европой и посматривает в сторону Африки, а вторая думает, как больше заготовок к зиме сделать. О чем бы они ни говорили, мрачной тенью за спиной будут маячить деньги. Потому что разница в их материальном положении слишком уж велика. При этом специалисты уверяют, что в такой ситуации богатая подруга страдает больше, чем бедная. Потому что она вынуждена испытывать постоянно чувство вины за свое благосостояние. О чем бы она ни говорила, ей все время кажется, что этим она только подчеркивает трудное финансовое положение подруги, и пропасть, разделяющая их, только растет. Так считают специалисты. В теории. Но разве деньги играют главенствующую роль? Отнюдь. Играют роль лишь личные качества человека. И то, что было заложено в детстве. Какой есть – такой есть. Противопоставление бедной и богатой подруги, когда первую гложет зависть, а вторая полна снобизма и высокомерия – это всего лишь стереотип. Как злая мачеха из сказок. На практике ничего удивительного в такой дружбе нет. При условии, что речь идет о нормальных людях, не страдающих комплексами, предрассудками и стереотипами. У меня тоже есть очень состоятельная подруга. Разница между нашими финансовыми доходами действительно огромна. Но в глобальных масштабах эта разница никогда не ощущалась. И нам интересно вместе. Мы любим одну и ту же музыку и ходим на одни и те же концерты. И даже поздней осенью предпочитаем открытые ветреные веранды с пледами прокуренным и шумным помещениям. Мы обсуждаем мужчин и что все сложнее становится помогать детям с домашними заданиями. Она жалуется на то, что заказчики уже второй месяц не могут отдать ей сто тридцать миллионов, а я в ответ рассказываю, что уже полгода не могу выбить из одной редакции гонорар в сто тридцать тысяч. И мы вместе смеемся над этой загогулиной жизни. Если мы окажемся в слишком дорогом заведении, она кинет как бы между делом: – Слушай, я вчера такой немыслимый контракт подписала, просто невероятная удача. Это дело надо отпраздновать, так что я угощаю. Я, конечно же, откажусь. Но в следующий раз она предложит снова. – Я собираюсь на недельку съездить в Италию. Покататься на лыжах, – говорит недавно она. – Может, сможешь выбраться со мной? – Вряд ли, – отвечаю я, думая о том, что лежащие в кошельке 500 000 рублей надо каким-то образом растянуть на неделю, не забыв оплатить школьные обеды и интернет. – Совсем недорого получится, – чуть краснея, говорит она. – Только перелет. Там у Сашиных друзей дом сейчас пустует, так что за жилье платить не придется. – Нет, точно не смогу. Слишком много работы, – говорю я. Я не могу признаться, что сумма, в которую выльется поездка, для меня сейчас огромна. Она не поймет. Она меряет другими категориями. Но это не имеет никакого отношения к нашим отношениям. Простите за тавтологию. Есть у меня и подруга, на фоне которой я слишком богата. Разница между нашими доходами не то чтобы огромна. Но она одна содержит мужа, находящегося в перманентном поиске работы, и двоих детей-подростков. И вообще ничего позволить себе не может. И нам интересно вместе. Мы любим одних и тех же авторов, и вместе ходим по букинистическим магазинам в поисках любимых книг. И даже солнечным зимним днем предпочитаем уютные посиделки с чашкой чая бодрящей прогулке в лесу. Мы обсуждаем открытие нового торгового центра и то, что дети растут слишком быстро, и мы оглянуться не успеем, как станем свекровями. И смеемся над этой загогулиной жизни. Если мы окажемся в слишком дорогом заведении, я кину как бы между делом: – Знаешь, здесь слишком большие десерты. Мне в жизни столько не съесть. Давай возьмем один на двоих. Она, конечно же, откажется. Но в следующий раз я предложу снова. – Я собираюсь съездить на выходные в Вильнюс. Надо сыну кое-чего купить, – говорю я ей на днях. – Может, сможешь выбраться со мной? – Вряд ли, – говорит она и думает о том, как растянуть оставшиеся в кошельке деньги на неделю. – Совсем недорого получится, – чуть краснея, говорю я. – Только дорога. Ночевать не будем. – Нет, точно не смогу. Запланировала генеральную уборку, – говорит она. Но на самом деле она не может признаться, что и это для нее – немалые деньги. Думает, я не пойму. Но я бы поняла. Все в этом мире относительно. Деньги не всегда меняют людей и отношения между ними. Это лишь очередной стереотип. А если и изменили, то что-то с этим человеком изначально было не так.
8 жизненных ценностей, которые нуждаются в переоценке
Вот те жизненные ценности, которые необходимо переоценить — несколько важных уроков, которые стоит усвоить до того, как станет слишком поздно: 1. Завтра, когда вы скажете «Я тебя люблю», для вас может и не наступить. Примерно десять лет назад один мой коллега погиб в автомобильной аварии. Во время похорон некоторые работники нашего офиса были в слезах и говорили добрые слова вроде: «Я его любил. Мы все его так любили. Он был таким хорошим человеком». Я тоже начал плакать, и я не мог понять, говорили ли ему эти люди, что они его любят, когда он был жив, или же только после его смерти это сильнейшее слово «любовь» было сказано без вопросов и колебаний. Я поклялся себе, что я больше никогда не буду колебаться, прежде чем сказать кому-то «Я люблю» и рассказать о том, как сильно я ему благодарен. Он заслуживает того, чтобы знать, какое значение он имеет в моей жизни. Он заслуживает того, чтобы знать, как высоко я его ценю. Делаем вывод: если вы сегодня любите кого-то, скажите ему об этом. Если вы сегодня благодарны кому-то, скажите ему об этом. Сегодня отлично подходит для того, чтобы выразить свою любовь и восхищение. Прочитайте книгу «1000 мелочей». 2. Ваше суждение о других людях ошибочно. Вы никогда не можете точно знать, что испытывает другой человек или всей подоплёки какого-либо события. Когда вы считаете, что знаете, то подумайте о том, что ваши предположения относительно его жизни напрямую соотносятся с вашим ограниченным знанием. Многие из тех, кого вы считаете успешными, абсолютно несчастны. Многие из тех, кому, по вашему мнению, всё легко достаётся, работают не покладая рук, чтобы получить всё то, что у них есть. Многие из тех, кто кажется богатым, на самом деле по уши в долгах из-за своей расточительности. Многие из тех, кто кажется вам сейчас старым и скучным, когда-то были такими же молодыми, клёвыми и неопытными, как и вы. 3. Большинство людей терпит неудачу, потому что никогда не пытаются. Вы должны беспокоиться не об ошибках и неудачах, вы должны беспокоиться о возможностях, которые вы теряете, когда вы даже не делаете попыток. Вот что вредит вам больше всего. Если вы пытаетесь, то это всегда ведёт к успеху, независимо от результатов. Даже ошибки и неудачи учат вас тому, что не надо делать в следующий раз. Поэтому любой результат ? это урок, который делает вас сильнее и мудрее. В конце концов, есть только одно, что делает мечту невыполнимой: неспособность сделать попытку. Результаты, которых вы достигаете, не зависят от того, что вы планируете сделать или о чем вы говорите, что сделаете. Ваши результаты это то, что вы действительно ПЫТАЕТЕСЬ и ДЕЛАЕТЕ. 4. Терпение не означает ждать и ничего не делать. Терпение подразумевает продуктивную деятельность. Это означает, что вы прикладываете все усилия, используя все доступные вам возможности, когда понимаете, что результаты, к которым вы стремитесь, стоят затраченного времени и усилий, и их нельзя достичь меньшим временем и меньшими усилиями. Терпение — это понимание того, что качество вашей жизни значит намного больше, чем количество того, чем вы её наполняете. Терпение ? это ваша готовность принять с благодарностью то, что у вас есть уже сейчас, в то время как вы прилагаете настойчивые, целенаправленные усилия к достижению своих целей и мечты. Почитайте книгу «Сила привычки». 5. У вас уже есть всё, чтобы быть счастливым. На интуитивном уровне вы уже знаете, что самый лучшие вещи вашей жизни — не вещи вообще, и что взаимоотношения, познание и значимая работа ? основа счастливой, приносящей удовлетворение жизни. Но вы живёте в обществе потребления, в котором ваш разум подвергается постоянному воздействию хорошо продуманных рекламных приёмов. Они подталкивают, вопреки трезвому расчёту, к покупке материальных вещей, которые вам не нужны и которые вы даже не хотите. В какой-то момент ненужные материальные вещи, которые вы покупаете, вытесняют эмоциональные потребности. Создатели рекламы хотят, чтобы вы поверили в то, что это — самое главное. Поэтому в следующий раз, когда вы почти поддались искушению сделать опрометчивую покупку, спросите себя, действительно ли эта вещь лучше тех, которые у вас уже есть. Или вас заставили на мгновение поверить, что вы неудовлетворены тем, что у вас есть? 6. Вы несовершенны, так же, как и все остальные. Все люди несовершенны. Временами уверенный в себе теряет уверенность, терпеливый утрачивает терпение, щедрый поступает эгоистично, а знающие сомневаются в том, что знают. И что? Вы человек, так же как и я — мы все люди. Мы совершаем ошибки, мы выходим из себя, и нас ловят врасплох. Но в том-то и проблема, что мы все переживаем такие минуты. А большую часть времени мы замечательные люди. Поэтому не бросайте тех, кого любите, в тяжёлые времена несовершенства, и относитесь к себе так же. Если вы этого не хотите, то вы не заслуживаете находиться рядом с ними и в те минуты, когда они совершенны. 7. Все мелочи имеют значение. Жизнь — это не один-единственный момент триумфа и достижения. Это и тяжёлые испытания, и ошибки, которые вы совершаете, — кровь, пот и слёзы — все эти незначительные мелочи, которые вы делаете каждый день. В конце концов все они имеют значение — каждый шаг, каждое сожаление, каждое решение и каждое огорчение. Все эти события, кажущиеся бесполезными, добавляются к чему-то. Работа с низкой оплатой, которая была у вас, когда вы учились в школе. Вечера, которые вы проводили, общаясь с коллегами, которых больше никогда не видели. Часы, которые вы тратили на написание постов в блог, который никто не читает. Размышления о планах на будущее, которые так и не воплотились. Все те одинокие ночи, потраченные на чтение романов, новостей, комиксов и модных журналов, в раздумьях над своими собственными принципами в отношении жизни, секса и религии и над тем, насколько вы соответствуете этим принципам. Всё это делает вас сильнее. Всё это вело вас к тому успеху, который у вас был. Всё это сделало вас таким, какой вы есть сегодня. Почитайте книгу «Последняя лекция». 8. Отговорки всегда лгут. Не имеет смысла отрицать, что между мечтой и слишком большим количеством отговорок всегда будет ложь. Вы лжёте самому себе. Отговорки и объяснения сослужат вам плохую службу. Они не добавят в вашу жизнь ничего ценного, не улучшат её ни на йоту. Чтобы выполнить своё призвание и достичь в жизни того, чего вы хотите, от вас требуется нечто большее, чем просто думать и говорить. Это требует целенаправленных и последовательных действий. И вы вполне можете предпринять все необходимые действия. Вам просто надо решиться действительно это сделать. Никто не может добиться успеха вместо вас. Жизнь, которой вы живёте, вы создаёте для себя. Существует множество перспектив, из которых можно выбирать, и так много возможностей, чтобы перекинуть мост от того места, где вы есть, туда, где вы хотите быть. И сейчас действительно настало время сделать шаг вперёд.
25 пророческих цитат Джорджа Оруэлла
Знаменитые антиутопии Оруэлла «Скотный двор» и «1984» были написаны в середине ХХ века, и хотя предсказания фантаста об ужасах тоталитарного режима не сбылись, именно в наши дни они приобретают новое, немного зловещее звучание. Все животные равны. Но некоторые животные более равны, чем другие. Свобода — это возможность сказать, что дважды два — четыре. Если дозволено это, все остальное отсюда следует. Кто управляет прошлым, тот управляет будущим; кто управляет настоящим, тот управляет прошлым. Если соблюдаешь мелкие правила, можно нарушать большие. Если вам нужен образ будущего, вообразите сапог, топчущий лицо человека — вечно. Власть — не средство; она — цель. Диктатуру учреждают не для того, чтобы охранять революцию; революцию совершают для того, чтобы установить диктатуру. Цель репрессий — репрессии. Цель пытки — пытка. Цель власти — власть. Каких взглядов придерживаются массы, и каких не придерживаются, — безразлично. Им можно предоставить интеллектуальную свободу, потому что интеллекта у них нет. В любом обществе простые люди должны жить наперекор существующему порядку вещей. Лучшие книги говорят тебе то, что ты уже сам знаешь. Массы никогда не восстают сами по себе и никогда не восстают только потому, что они угнетены. Больше того, они даже не сознают, что угнетены, пока им не дали возможности сравнивать. Многие люди вольготно чувствуют себя на чужбине, лишь презирая коренных жителей. Всякий писатель, который становится под партийные знамёна, рано или поздно оказывается перед выбором — либо подчиниться, либо заткнуться. Бывают ситуации, когда «неверные» убеждения более искренни, чем «верные». В нашем обществе те, кто лучше всех осведомлён о происходящем, меньше всех способны увидеть мир таким, каков он есть. В общем, чем больше понимания, тем сильнее иллюзии: чем умнее, тем безумнее. Во времена всеобщей лжи говорить правду — это экстремизм. Абсолютно белое, как и абсолютно чёрное, кажется каким-то дефектом зрения. И если все принимают ложь, навязанную партией, если во всех документах одна и та же песня, тогда эта ложь поселяется в истории и становится правдой. Нет ничего твоего, кроме нескольких кубических сантиметров в черепе. Иерархическое общество возможно только на основе бедности и невежества. Чтобы видеть то, что происходит прямо перед вашим носом, необходимо отчаянно бороться. Ни за что на свете ты не захочешь, чтобы усилилась боль. От боли хочешь только одного — чтобы она кончилась. Нет ничего хуже в жизни, чем физическая боль. Перед лицом боли нет героев. Нам, представителям среднего класса, кроме правильного произношения, терять нечего. Война — это способ разбивать вдребезги, распылять в стратосфере, топить в морской пучине материалы, которые могли бы улучшить народу жизнь и тем самым, в конечном счёте, сделать его разумнее. Патриотизм по природе своей не агрессивен ни в военном, ни в культурном отношении. Национализм же неотделим от стремления к власти. Если ты в меньшинстве — и даже в единственном числе, — это не значит, что ты безумен. Люди могут быть счастливы лишь при условии, что они не считают счастье целью жизни.
Примеры иррациональных установок и их анализ
1. Все должны меня любить и одобрять то, что я делаю. Эта идея явно иррациональна, поскольку цель эта недостижима, пытаясь ее достичь, человек становится менее самостоятельным, более неуверенным и в результате – более саморазрушающим. Желательно быть любимым; однако разумный человек не станет приносить в жертву собственные интересы и устремления в попытке достичь этой цели. 2. Всегда существует единственное правильное или идеальное решение каждой проблемы и его надо найти, иначе не избежать катастрофы. Это иррациональное убеждение, поскольку идеального решения не существует, воображаемые результаты неудачных поисков идеального решения нереалистичны и могут вызвать тревогу или панику, и такой перфекционизм ведет к принятию не самого лучшего из возможных решений. Разумно мыслящий человек пытается отыскать разные возможные решения проблемы и принимает лучшее или наиболее подходящее из них, сознавая, что идеального ответа не существует. 3 Опасные или пугающие события являются основанием для сильной тревоги, об их возможности надлежит постоянно помнить. Это иррациональная идея, поскольку беспокойство или тревога мешают объективной оценке вероятности опасного события и часто мешают эффективному совладанию с ним, если оно случается; тревога может даже повысить вероятность опасного события, ведет к увеличению возможности его наступления, не может предотвратить неизбежных событий, а многие неприятные ситуации вследствие тревоги представляются хуже, чем на самом деле. Люди с рациональным мышлением сознают, что потенциальные опасности далеко не такие катастрофические, как может показаться; они также сознают, что тревога не предотвращает пугающих событий и даже может повысить их вероятность, сама по себе тревога может причинить больше вреда, чем вызвавшая ее причина. Рациональный человек также сознает, что необходимо делать то, чего боишься, чтобы убедиться в отсутствии реальной опасности. Альберт Эллис сформулировал следующий "образец" иррационального мышления: «Я ДОЛЖЕН быть компетентным, адекватным и успешным, я также ДОЛЖЕН получить одобрение абсолютно всех значимых людей в моей жизни. Ужасно, когда этого не происходит. Я не перенесу поражения в этих важнейших направлениях. Я никчемный человек, когда я не делаю то, что я должен сделать, чтобы быть компетентным и снискать всеобщее одобрение... Другие ДОЛЖНЫ обращаться со мной доброжелательно, справедливо, подобающим образом, когда мне этого хочется. Ужасно, когда они этого не делают. Я не могу выносить их оскорбительное обращение со мной. Они недостойные, порочные люди, когда они не делают того, что ДОЛЖНЫ, чтобы обращаться со мной удовлетворительно... Я ДОЛЖЕН получить то, что хочу. Условия моего проживания и мир вокруг меня ДОЛЖНЫ быть упорядочены, хороши, определенны, таковы, какими я хочу их видеть. Я ДОЛЖЕН удовлетворять свои желания легко и без промедления, не встречая слишком много препон и трудностей. Невыносимо, когда дела обстоят иначе. Я не терплю дискомфорта, разочарования, когда что-то не соответствует идеалу. Мир – никчемное место, и жизнь не стоит того, чтобы жить, когда дела идут не так, как должны в этом смысле». Эти основные иррациональные убеждения, в действительности являющиеся разнообразными комбинациями одиннадцати идей и сведенные к трем: использование выражений типа «следовало бы», «надо» и «должен» в нашем мышлении. Согласно Эллису, именно категоричное мышление («Я ДОЛЖЕН...», «МНЕ СЛЕДУЕТ...», «МНЕ НАДО...») заводит людей в беду. Категоричные утверждения такого типа отражают иррациональность и могут вызывать или усугубить эмоциональное нарушение; лучше всего бороться с ними с помощью рационального спора (например, бороться со своим категоричным мышлением с помощью рационального анализа).
Цивилизационный тупик
Социальный тупик. В начале 21-го века общественные процессы привели к появлению человека потребляющего. И истребляющего. Природу, своих соседей по планете и себя до кучи. Возникло парадоксальное явление - якобы "прогресс" приводил не к невиданному взлету культуры и грамотности, а к массовому отупению. Новые поколения с клиповым мышлением не могли следить за сюжетом простейшей книги. Телевизор заменил людям не только природу, но и собственные мозги. А всеобщая "мобилизация" и сращивание Интернета с телевидением вбили последний гвоздь в гроб нормального человеческого мышления. Культ вещей породил такое темное царство мещанства, которое не снилось никакому Островскому. Беда не в том, что посещение музея или храма было заменено шоппингом, а в том, что грань между этими занятиями стерлась, и в музей теперь можно прийти, чтобы купить сувениры, а в супермаркет - чтобы поклониться новым потребительским идолам. Научный тупик. Прогресс закончил восхождение к очерченным в начале ХХ века вершинам. Вместо этого ученые мужи (хотя называть их так неполиткорректно) сосредоточились на придумывании новых "рюшечек" к имеющимся технологиями, чтобы сделать их дизайн более "дружественным" и "эргономичным". Ученые превратились из Прометеев в Гермесов, стали мальчиками на побегушках у Золотого тельца. Вершина прогресса 21-го века - не ракета и даже не компьютер, а дебильный айпод, который полагается таскать на виду, и который хорош только тем, что в его раскрутку вложили в тысячу раз больше, чем в разработку. Новых гениев не появляется вовсе. Нобелевские премии дают или за открытия, сделанные 50 лет назад, или за анализ способов ковыряния в носу. Культурный тупик. Он пришел, вернее, люди пришли к нему, когда слово "деятели культуры" приобрело ругательный оттенок. Именуют так не настоящих творцов (ведь все, как гласили доктрины постмодернизма, уже было сотворено), сеятелей доброго и вечного, а "шоуменов", эстрадных шлюх, торговатых режиссеров-продюссеров, порой продажных журналистов, готовых лизать до самых гланд того, кто заплатит по таксе. Литература выродилась в игру "кто хочет спать с миллионером?". На самом крупном литературном портале "этой страны" содомия, инцест, зоофилия и копрофагия достигли таких бездн, что "Лолита" Набокова кажется сказкой про Белоснежку. Втаптывание святого в грязь стало такой же нормой для элитарной прозы, как пережевывание однообразных сюжетов для массовой. Готовые литературные шаблоны-"конструкторы", из которых можно за пару месяцев "сваять" детектив (иронический) или фэнтези (темное или городское, само собой), почти открыто продаются "мастерами" своим начинающим коллегам по цеху. Сбылась мечта постмодернистов. Искусство действительно умерло. Политический тупик. Отгремели великие битвы классов и народов, и место титанов, с небрежной грацией возводивших и рушивших империи, потихоньку заняли ничтожества, которых раньше бы не пустили дальше ординарцев. Место вождей заняли клерки, изо всех сил старающиеся выглядеть им ровней. Вместо предсказанного в эпоху всеобщей грамотности повышения активности масс - их полная апатия, так что даже такие клопы с помощью масс-медиа легко манипулирют быдлом, которому за месяц до выборов можно было подкинуть хоть любимого лабрадора. Впрочем, и в самой демократической стране мира царил похожий абсурд. Религиозный тупик. Вместо Бога - карикатуры на него. Вместо веры - мертвый ритуал. По опросам в России православных в два раза больше, чем верующих. Большинство людей воспринимают церковь как среднее между клубом для тех, кому за шестьдесят и диетической консультацией. Священникам чаще приходилось объяснять, что можно есть и надевать, а не о том, как спасти душу. Стоило ли Иисусу выгонять менял из храма? Экологический тупик. Наряду с растиражированными страшилками вроде глобального потепления или озоновой дыры (которые суть мифы, призванные отвлекать тупого обывателя) набирают силу реальные, но игнорируемые массовым сознанием угрозы. Это и истощение плодородного слоя почв (Мальтус перевернулся бы в гробу), и деградация среды обитания, и дефицит пресной воды. И, самое главное… Ресурсный тупик. Миллионы тонн металла становятся дурацкими ящиками на колесах (которые полагается менять не реже раза в год, чтобы, как говорят англосаксы, не отстать от Джонсов). Миллиарды баррелей и кубометров каждый год вылетют в выхлопные трубы, чтобы популяция офисных амеб могла добраться из своих комфортабельных аквариумов на свои "рабочие" места. Хотя вся их работа - переливание из пустого в порожнее, перегонка бессмысленных электронных символов из одной колонки в другую. Миллионы тонн невосполнимых ресурсов буквально сливаются в унитаз. Культ автомобиля имплантирован в сознание потребителя рекламой. Хотя любому разумному человеку понятно, что общественный транспорт был бы и экономичнее, и безопаснее - и для человека, и для общества в целом.
Спят ли микроорганизмы?
У микробов отсутствует нервная система, поэтому спать в человеческом понимании этого слова они не могут. Но есть ли вероятность, что у них присутствует так называемый циркадный ритм, который у микробов может быть интерпретирован в качестве сна? Это интересно: циркадный ритм – это смена интенсивности различных биологических процессов у живого организма из-за чередования дня и ночи. Иными словами, это биологические часы, присутствующие у многих живых организмов. Например, циркадный ритм заставляет некоторые виды гусениц поедать листву именно ночью, когда их естественные враги – птицы – спят. Микробы – это обобщающее понятие для микроорганизмов, которых не видно невооруженным взглядом. Чтобы выяснить, есть ли у микробов циркадный ритм, ученые решили поставить эксперимент на бактериях, выбрав тип цианобактерии. Почему именно они? Потому что данные бактерии имеют способность к фотосинтезу. Соответственно, было бы логичным наблюдать у них циркадные ритмы, отделяющие получение пищи от других биологических процессов. Перед началом эксперимента практически все ученые были уверены, что циркадного ритма у цианобактерий нет. Хотя бы потому что данные ритмы у живых организмов привязаны к чередованию дня и ночи, а сами цианобактерии живут всего 24 часа. Но каково же было удивление ученых, когда результаты эксперимента показали, что цианобактерии все-таки обладают циркадным ритмом! Доказать это удалось при помощи генной инженерии: специалисты внедрили в бактерии ген от насекомых светлячков, отвечающий за выработку окислительного фермента люциферазы, который запускает химическую реакцию с испусканием света (именно поэтому светлячки светятся в темноте). Данный ген активируется во время одного из жизненных циклов цианобактерии. Цианобактерии пока что единственные микроорганизмы с доказанным наличием циркадных ритмов, что в случае с микроскопической жизнью может быть приравнено к отдаленному подобию сна. Существуют ли подобные ритмы у других микробов – неизвестно, но ученые склоняются к положительному ответу: возможность их наличия доказана исследователями на живом примере. Зачем же ученые так серьезно взялись за изучение данного вопроса? Вряд ли, чтобы просто удовлетворить праздное любопытство. Понимание процесса циркадных ритмов у микроорганизмов поможет лучше понять их механизм, а так же даст возможность контролировать жизнедеятельность бактерий. Например, знакомая нам цианобактерия производит 30% всего кислорода на Земле. От этого невидимого организма зависит вся живая жизнь на планете. Так не лучше было бы понять принципы ее работы, чтобы, взяв под контроль жизнедеятельность бактерии, обеспечить кислородом, например, далекие космические колонии? Кроме того, ученые надеются, что новые знания помогут взять под контроль болезнетворные микроорганизмы. Возможно, это – путь к будущему без вирусов и болезней.
© 2015 — 2019 stakanchik.media
Использование материалов сайта разрешено только с предварительного письменного согласия правообладателей. Права на картинки и тексты принадлежат авторам. Сайт может содержать контент, не предназначенный для лиц младше 16 лет.
