Как мозг реагирует на разрыв дружбы

Разрыв дружеских отношений — очень распространенное явление. Нидерландское исследование 2008 года выявило, что до 70% близких дружеских связей распадаются в течение семи лет, а социальный опрос 2023 года показал, что более двух третей американцев разрывали дружбу в течение жизни. И хотя расставание с другом — не редкость, это не значит, что потеря близкого человека не оказывает существенного влияния на эмоциональное здоровье и даже здоровье мозга. Дисбаланс гормонов и усиление тревожности В первую очередь активируется тревожный сигнал. Как объяснила невролог Лиза Шульман, потеря дружеских отношений может вызвать активацию миндалевидного тела (области мозга, связанной с эмоциональными реакциями). «Миндалевидное тело исследует окружающую среду на предмет угроз. Когда эмоциональная травма достигает определенного порога, миндалевидное тело «подает сигнал тревоги», запуская каскад нейромедиаторов и гормонов, чтобы подготовить организм к защите», — рассказала эксперт. Кроме того, может пошатнуться гормональный баланс. Психиатр Шэрон Батиста отметила, что в число активированных нейромедиаторов входят серотонин, дофамин и норадреналин, отвечающие за регуляцию настроения и обработку эмоций. Дисбаланс серотонина, связанного с чувством благополучия и счастья, способен привести к нарушениям настроения. В то же время снижение уровня дофамина, отвечающего за систему вознаграждения и удовольствие, может вызвать ангедонию — неспособность испытывать радость. Также нередко повышается уровень норадреналина, участвующего в реакции организма на стресс, что способствует всплеску тревожности в процессе переживания горя. Еще одно последствие — синхронизация памяти и эмоций, которые будут работать против вас. Со временем «эмоциональный» мозг может стать более чувствительным под воздействием внешних триггеров, таких как напоминания о потере. Это происходит в ущерб «думающему» мозгу, или коре больших полушарий. Эмоциональные компоненты памяти способны подавлять когнитивные, что усилит тревожность, депрессию и нарушит сон. Психологические последствия Как пояснила клинический психолог Сабрина Романофф, потеря близкого друга, подобно расставанию с романтическим партнером, вызывает чувство горя. Кроме того, по ощущениям это может быть очень похоже на горе от смерти. Это создает так называемое неопределенное, двусмысленное горе — боль от утраты человека, который все еще жив, но больше не будет рядом с вами в привычном понимании. Психика тяжело переживает это состояние, поскольку зачастую не происходит никакого завершения истории, и отсюда возникает путаница и непонимание причин, по которым отношения закончились. Поскольку дружеские связи часто удовлетворяют ключевые потребности в принадлежности и привязанности, их разрыв приводит к чувству отверженности, неуверенности в себе и одиночеству. К этому могут добавляться печаль, гнев и даже симптомы депрессии и тревоги. Со временем это может вылиться в проблемы с социальной идентичностью. Также разрыв дружбы в некоторых случаях запускает реакцию страха, при которой человек начинает бояться разрушить другие отношения или открыться людям из-за риска возможной будущей боли или разочарования». Поэтому те, кто переживает потерю друга, могут изолировать себя в качестве защитного механизма, чтобы снизить уязвимость и избежать эмоциональной перегрузки. План действий В первую очередь эксперты рекомендуют прожить горе. «Отнеситесь к потере как к любому значительному эмоциональному событию, — посоветовала Романофф. — Позвольте себе оплакивать общие воспоминания, связь и ту роль, которую этот человек играл в вашей жизни». Изменения в дружбе — это естественная часть жизни, поэтому лучше сосредоточиться на принятии ситуации, даже если поначалу это может быть трудно. После разрыва легко попасть в негативный цикл обвинений в адрес другого человека и даже себя. Вместо того, чтобы сосредотачиваться на поиске виноватого, признайте, что отношения были ценными, но исчерпали себя. Можно сохранять связь с положительными воспоминаниями, одновременно осознавая причины, по которым все закончилось. Однако это следует делать после первоначального этапа горевания. Вы можете проанализировать дружбу с человеком, составить список хороших, плохих сторон и того, что можно было бы улучшить. Понимание динамики поможет вам расти и устанавливать более здоровые границы в будущих дружеских отношениях. После размышлений о том, что могло привести к окончанию вашей дружбы, уделите время тому, чтобы прояснить, что вы цените в отношениях. Определите свои непреложные принципы и ожидания от дружбы, позвольте этим целям направлять вас к формированию более полноценных связей в будущем. Кроме того, важно не забывать о других людях, с которыми вы общаетесь или дружите. Не позволяйте потере помешать вам ценить другие отношения, которые у вас есть и которые развиваются вместе с вами. Чтобы уменьшить чувство одиночества и получить поддержку, сосредоточьтесь на построении новых социальных связей, а также на укреплении существующих. Согласно теории привязанности, помимо усиления чувства принадлежности, формирование новых связей способствует восстановлению эмоциональной безопасности. По материалам статьи «What Happens in the Brain After a Friendship Breakup» Very Well Mind

Минутная привычка проверять свое здоровье каждый день

Заведите простую привычку уделять всего одну минуту своему телу и разуму, чтобы каждый день лучше понимать свои потребности и заботиться о себе. В условиях постоянного стресса и больших объёмов работы легко потерять связь с тем, как на самом деле обстоят наши дела — как физически, так и эмоционально. Однако для того, чтобы разобраться в себе, не нужно много времени. Всего одна минута в день может стать пространством для осознанности и самоконтроля в вашем распорядке. Эта небольшая практика присутствия в моменте поможет вам замечать первые признаки стресса и эмоционального выгорания, уменьшит усталость от принятия решений и превратит заботу о здоровье в повседневную рутину, а не в периодическую перезагрузку. Цель в том, чтобы перейти от реагирования на проблемы к удовлетворению ваших потребностей в режиме реального времени. Это руководство поможет вам создать практичную и последовательную привычку ежедневной проверки, которая органично впишется в ваш график, даже в самые загруженные дни. Начните с постановки цели Прежде чем приступить, важно понять, почему эта привычка значима для вас. Возможно, вы стремитесь лучше осознать уровень своего стресса, эффективно распоряжаться энергией или избежать эмоционального выгорания. А может быть, вы стремитесь к более сбалансированному образу жизни или хотите внимательнее прислушиваться к сигналам своего организма. Запишите одну или две причины, которые кажутся вам убедительными. Когда у вас есть четкая цель, ежедневная проверка здоровья становится не просто привычкой — она превращается в маленький акт самоуважения. Выберите удобное время для проверки Выберите удобное для вас время суток. Важно, чтобы проверка здоровья стала частью вашего привычного распорядка дня, а не чем-то, что вам постоянно приходится держать в голове или втискивать в график. Некоторые люди предпочитают начинать с утра, чтобы задать тон на весь день. Другие выбирают дневной перерыв или время перед сном. Вспомните, когда у вас уже есть небольшая пауза — например, сразу после чистки зубов, пока варится кофе или перед сном. Отметьте этот момент в своём расписании и используйте его для проверки. Решите, что вы хотите отслеживать Правильно проверять свое здоровье — это не сложно, быстро и эффективно. Ниже представлены несколько вопросов, которые помогут вам быстро понять, как ваше тело и разум взаимодействуют друг с другом. Выберите от трех до пяти вопросов, которые, на ваш взгляд, наиболее важны для вашего здоровья и достижения целей: • Какие ощущения или сигналы посылает мне мое тело в данный момент? • В какой части тела я чувствую стеснение, напряжение или легкость? • Какой уровень энергии я ощущаю и как бы я это описал? • Какие эмоции я испытываю в этот момент? • Насколько отдохнувшим или восстановившимся я чувствую себя сегодня? • Чего просит мое тело — еды, воды, отдыха или чего-то еще? • Как я двигался сегодня и что я чувствовал при этом? • В чем сейчас больше всего нуждается мое тело или разум? Не обязательно отвечать на все вопросы. Выберите те, которые дадут вам наиболее полезную обратную связь в кратчайшие сроки. Выберите свой формат Не существует единственно верного способа проверки здоровья. Подберите формат, который лучше всего подходит вашему стилю. Вот несколько вариантов: • Проговаривайте свои ответы тихо сами себе. • Записывайте ответы в блокнот или приложение для заметок. • Воспользуйтесь голосовыми заметками. • Ведите дневник или используйте специальное приложение. Если вы больше любите визуальные образы, то можете использовать символы или смайлики, чтобы фиксировать уровень своей энергии и настроение. Для тех, кто предпочитает упорядоченность, рекомендуется составить краткий шаблон контрольного списка, который вы сможете использовать каждый день. Старайтесь сделать его простым и стабильным. Придерживайтесь одной минуты Сила этой привычки заключается в ее простоте. Для того чтобы проверить себя, вам понадобится всего одна минута. Вам не нужно принимать сложные решения или глубоко погружаться в размышления. Ваша цель — просто осознать происходящее. Со временем это осознание может естественным образом повлиять на ваш выбор. Например, вы можете понять, что вам необходимо больше пить, чаще отдыхать или просто прогуляться по кварталу. Если в какие-то дни вам захочется вести дневник дольше, сделайте это. Однако не позволяйте этому превратиться в новое давление на вас. Одноминутной версии будет вполне достаточно. Используйте эту привычку как фильтр для принятия решения Ваша новая привычка проверки здоровья может стать отличным ориентиром в принятии ежедневных решений. Если вы чувствуете усталость, возможно, стоит заменить интенсивную тренировку прогулкой. Если вы испытываете стресс, попробуйте начать день с медленного темпа или нескольких глубоких вдохов. Осознание того, в какой ситуации вы находитесь, поможет вам сделать выбор, который будет способствовать вашему благополучию. Не стоит кардинально менять весь свой день, просто обратите внимание на то, что вам нужно, и внесите необходимые коррективы. Следите за своей последовательностью, а не за своими данными Попробуйте завести небольшой календарь или приложение для отслеживания привычек, чтобы отмечать каждый день, когда вы прибегаете к проверке здоровья. Не стоит переживать о своих ответах, просто сосредоточьтесь на процессе. Цель — достичь последовательности и доверия к себе. Вы заботитесь о своем здоровье каждый день, даже в мелочах. Со временем это чувство надежности будет накапливаться и заложит основу для более серьезных привычек, которые вы сможете сформировать в будущем. Дайте этому название Иногда, если дать привычке простое и запоминающееся название, она становится более личной и легче принимается. Например, вы можете назвать её «утренний осмотр тела», «минута настроения» или «пауза и выдох». Выберите то, что кажется вам легким и значимым. Вы даже можете установить ежедневное напоминание на свой телефон, используя эту фразу, чтобы ваша привычка легко вошла в повседневную жизнь. Ожидайте дальнейшего развития В некоторые дни проверка может показаться вам очень полезной, а в другие — скучной или однообразной. Не переживайте, это нормально. Как и любая привычка, она может меняться. Со временем ваши вопросы и предпочтения могут измениться. Возможно, вы обнаружите новые закономерности или поймёте, что вам комфортнее проверять себя дважды в день, а не один. Будьте готовы к этому. Главное — просто настроиться на регулярность. Всё остальное будет развиваться вместе с вами. Будьте снисходительны, а не предосудительны Одна из самых важных особенностей этой практики заключается в том, что она не похожа на тест. Вы не должны стараться выполнить какое-то задание или исправить ошибки. Если вы заметили, что устали, встревожены или выпили недостаточно воды, это лишь полезная информация, а не повод чувствовать себя виноватым. Относитесь к своей проверке как к беседе с другом. Внимательно слушайте, замечайте и реагируйте на полученную информацию. Такой подход значительно упрощает поддержание привычки и со временем делает ее более полезной для вас. На заметку Вам не нужно иметь грандиозный план или использовать модные инструменты, чтобы улучшить своё здоровье. Всего одна минута в день, посвященная проверке того, как вы себя чувствуете физически, умственно и эмоционально, может привести к значительным и долгосрочным изменениям. Эта простая привычка обеспечит вас информацией и ясностью, необходимыми для того, чтобы делать осознанный выбор, адаптироваться к изменениям и стать более заинтересованным в собственном благополучии. Со временем эта привычка станет чем-то большим, чем просто рутина. Она превратится в способ проявлять свою личность каждый день. По материалам статьи «How to Create a 1-minute Daily Health Check-In Habit» Healthline

Trash-кино

Когда-то самым модным словом среди молодежи считалось «культовый». Им обозначали все подряд: новый коктейль, свежую книгу, популярного телеведущего. Само слово не несло особого значения, но обладало притягательным звучанием. Со временем в русском языке появился новый конкурент «культового» — слово «трэш». Термин пришел из английского языка: trash означает «мусор». Однако в повседневной речи оно давно оторвалось от первоначального смысла. В молодежной среде закрепились странные комбинации вроде «арт-трэш», «ультра-трэш» или «панк-трэш», хотя такие словосочетания фактически равны «маслу масляному». Несмотря на кажущуюся пустоту, за словом «трэш» стоит вполне четкая культурная категория. В мировом контексте оно обозначает особую эстетику, а в кино породило отдельный поджанр — trash movies. Что такое trash movies? Часто трэш-кино путают с малобюджетными фильмами. Но между ними есть различие. Недорогие проекты Кевина Смита, «Ведьма из Блэр: Курсовая с того света» или «Музыкант» Роберта Родригеса хоть и снимались за копейки, но в категорию трэша не попадают. Настоящий трэш — это «Операция „Мутанты“», «Космические дальнобойщики» или «Урод в замке». Эти ленты не просто дешевые, они намеренно подчеркивают свою «несерьезность». Главная особенность трэш-кино — демонстративная «сделанность». Они не пытаются замаскироваться под реальность, а напротив, подчеркивают условность происходящего. Литры бутафорской крови, примитивные костюмы, нелепые монстры и нарочито грубая игра актеров превращают зрителя не в пассивного наблюдателя, а в соучастника балагана. Именно это создает особый шарм «мусорного кино» и делает его источником уникального зрительского опыта. Корни жанра: Голливуд и «двойные программы» Истоки трэш-кино уходят в 1930–1950-е годы. В Голливуде тогда активно выпускали «двойные программы» — в рамках одного сеанса показывали фильм категории А (с крупным бюджетом и звездами) и второстепенную ленту категории Б. Именно эти дешевые боевики, хорроры и фантастика стали питательной почвой для рождения трэш-культуры. Картины категории Б снимали в жанровых рамках: гангстерские драмы, вестерны, ужасы, фантастика. Однако именно в научной фантастике проявились самые яркие представители будущего трэша — от нелепых «гигантских пауков» до картонных «инопланетян». Заслуженный мусорщик Голливуда Имя Эда Вуда закрепилось в массовом сознании благодаря фильму Тима Бертона, где Джонни Депп сыграл Вуда, а основой сценария стала биография, написанная Рудольфом Греем. Эд Вуд вошел в историю мирового кино как режиссер с репутацией «самого плохого». Это звание ему дали два кинокритика — Гарри и Майкл Медвед — в своей книге «The Golden Turkey Awards» в 1980 году (то есть через два года после смерти Вуда). Его фильмы действительно подтверждают это звание: сюжеты выглядят занимательно при пересказе, но экранное воплощение оказывается настолько нелепым, что поражает даже подготовленного зрителя. Характерный пример — «План 9 из открытого космоса» (1959). Сюжет строится на попытке инопланетян подчинить землян, оживляя мертвецов на американских кладбищах. Полицейские стреляют в оживших покойников, пришельцы облучают людей загадочными лучами, а человечество оказывается под угрозой порабощения. В фильме присутствуют все клише наивной фантастики, которые могли бы заинтересовать непритязательного зрителя. Однако реализация сюжета оказалась настолько слабой, что выпуск картины в 1990-е годы вызвал неожиданную сенсацию: зрители, отвыкшие от столь плохого кино, смеялись до слез. Декорации тряслись от каждого хлопка двери, космические тарелки выглядели как колпаки автомобильных колес, подвешенные на нитках, а приборы инопланетян собирались из деталей старых радиоприемников. Костюмы «чудовищ» напоминали дешевые маскарадные наряды, купленные на Хэллоуин. Не меньший эффект производила актерская игра: артисты кривлялись, размахивали руками, таращили глаза, и даже в провинциальных театрах редко встречались актеры столь низкого уровня. Именно такие фильмы и сформировали понятие trash. Родитель чудовищ При обсуждении трэш-кино имя Эда Вуда обычно упоминают рядом с Джеком Арнольдом и Роджером Корманом. Однако в отличие от Вуда, Арнольд обладал талантом и умел создавать кинематограф в первозданном смысле слова. Его спецэффекты казались примитивными, декорации — картонными, а чудовища — нелепыми, но фильмы цепляли зрителя и открывали неожиданные глубины. В «Невероятно уменьшающийся человек» Арнольд экранизировал роман Ричарда Матесона. Герой, попавший под радиоактивный дождь, начинает стремительно уменьшаться. Сначала он теряет привычные размеры, затем сражается с домашней кошкой, потом с пауком в подвале, а в финале уменьшается до микроскопических масштабов и исчезает в новой вселенной. Несмотря на примитивность исполнения, фильм потрясал зрителей: кинематографическая условность не мешала сопереживать герою и ощущать трагизм его судьбы. Арнольд активно развивал тему изменения размеров. В «Тарантуле» гигантский паук терроризировал целый город, в «Colossus» морской пехотинец превращался в гиганта и терял рассудок. Эти фильмы породили целое направление в B-movies и вдохновили на создание десятков картин о чудовищах: от «Смертельных кузнечиков» и «Паука» до японского «Годзиллы» Исиро Хонды. Следует отметить, что Арнольд не был первооткрывателем. В 1954 году Гордон Дуглас снял фильм «Они!» о гигантских муравьях, появившихся после ядерных испытаний. Еще раньше, в 1930-е годы, Тед Броунинг («Дьявольская кукла») и Эрнст Шедзак («Доктор Циклоп») обращались к идее уменьшения людей до кукольных размеров. Трэш-кино развивалось парадоксальным образом: с одной стороны, режиссеры вроде Эда Вуда демонстрировали полное отсутствие таланта, а с другой — авторы уровня Джека Арнольда использовали «мусорное кино» для экспериментов и создавали произведения, которые продолжали волновать зрителей даже в своей условности и примитивности. Мастер фильмов-за-три-дня Джек Арнольд умел управлять вниманием зрителя: он заставлял аудиторию вжиматься в кресла, сжимать подлокотники и погружаться в напряжение. Он сталкивался с ограниченным бюджетом и экономил каждый кадр, но это не мешало ему создавать эффектные фильмы. Если бы ему выделили средства на дорогой проект, мир, несомненно, содрогнулся бы от восторга и ужаса. Однако всю жизнь Арнольд мастерил исключительно трэш. Его коллега и вечный соперник Роджер Корман пошел другим путем. Ему предлагали большие деньги и приглашали на студии Голливуда, но он отказывался. Для Кормана съемки дешевых фильмов стали видом спорта. Он выпускал фильмы десятками, иногда по несколько картин в год, охватывая все жанры B-movies: от вестернов вроде «На пять пистолетов к Западу» до комедий ужасов в духе «Магазинчика ужасов». Корман сочетал серьезную готику с трэшем, снимая «Нападение чудовищных крабов» и другие абсурдные картины. Его комедийные фильмы одновременно страшны, дики и забавны. В фильме «Террор» (1963) он нагромоздил оживающие статуи, живых мертвецов и колдунов, убивающих взглядом. Все происходящее подавал максимально серьезно: замок чародея разрушается прямо в кадре, каменные глыбы из пенопласта падают на героя Джека Николсона, весело отскакивают и уносятся бурным потоком. Съемки шли всего три дня, без сценария, в декорациях, оставшихся после более дорогого фильма «Ворон», где снимались Винсент Прайс, Борис Карлоф и Питер Лорре, а сценарий сочинил Ричард Матесон. Другие времена Между бездарным Эдом Вудом и талантливыми Джеком Арнольдом и Роджером Корманом существовало множество полузабытых жемчужин трэш-культуры, спродюсированных Сэмюэлем Аркоффом. В этих фильмах с сюрреалистичными названиями вроде I Was a Teenager Alien и Terror from the Year 5000 встречается как талантливое, так и бессмысленное кино. Фильмы снимали быстро, выпускали на экран еще быстрее, и многие копии терялись, сохранившись лишь в рекламных брошюрах и каталогах. 1950-е годы стали золотым веком трэш-кино, но в 1960-х «мусорное кино» оттесняли в подполье и провинциальные театры. Режиссеры либо замолкали, либо переходили на «нормальные» дорогостоящие проекты. Италия, пытаясь конкурировать с американским кино, довела характерные черты американских B-movies до гротеска, создавая комические и вызывающие картины. Однако вклад итальянцев в научную фантастику trash был ограничен, и лишь фильм Марио Бавы «Планета Вампиров» пережил десятилетия и повлиял на «Чужого» Ридли Скотта. В 1970-х годы trash movies вернулись: анилиновый рок-н-ролл и новая молодежная культура сделали их художественным объектом. Символом стало The Rocky Horror Picture Show Ричарда О’Брайена, снятое Джимом Шарманом. Фильм построен на цитатах и пародиях трэш-кино, и на сеансах публика выходила на сцену, танцевала, использовала воду из спринцовок и надевала костюмы героев фильма, создавая интерактивное зрелище. Мусор на потоке В середине 1980-х годов трэш-фильмы пережили второе рождение благодаря видеоформату. Видеотеки множились, и молодежь требовала грязных, диких и злых фильмов. Классика и фестивальные фавориты не интересовали зрителей: они выбирали дешевые экшены и ужасы в научно-фантастических декорациях, смеялись над пластиковыми супергероями. Спрос породил предложение: полупрофессиональные режиссеры и продюсеры по всему миру, особенно в Италии, начали создавать дешевые фильмы. Американцы пытались делать трэш для кинотеатров, но итальянцы ловко клонировали американские идеи, создавая массовую серию подделок, маркированных англоязычными псевдонимами. К началу 1990-х годов производство трэш-кино снова сосредоточилось в США. Нью-Йорк стал виртуальной столицей мусорного кино, где студия Troma Entertainment, основанная Ллойдом Кауфманом и Майклом Херцем, продолжила традиции Роджера Кормана. Здесь создавали панк-триллеры с карикатурным насилием, идиотской научной фантастикой и откровенной эротикой. Фильмы вроде Atomic Hero, Toxic Avenger, Strangest Dream, Vegas in Space осознанно превращали трэш в дикую клоунаду. Troma Entertainment вдохновила режиссеров по всему миру: некоторые поднялись в мировой кинематограф (например, Питер Джексон и Алекс де ла Иглесиа), другие остались в тени или присоединились к Troma. Новые имена и фильмы продолжают появляться ежегодно, создавая грубое, веселое и дерзкое кино, которое сохраняет свой трэшовый дух.

Ипохондрия: как жить в мире с телом, которое предательски «врет»

Ипохондрию часто называют мнительностью, капризом или симуляцией. Со стороны человек, который приходит к врачу с очередным «несуществующим» заболеванием, выглядит странно. Но для того, кто живет с этим состоянием, ипохондрия — не прихоть, а сложный, изнурительный мир, в котором сконцентрированы ключевые проблемы современного человека: фоновая тревожность, утрата базового чувства безопасности, недоверие к миру и к официальной медицине в частности. Это мощнейшая психосоматика, которая мастерски симулирует самые страшные сценарии, заставляя тело по-настоящему болеть от страха. Как действующий ипохондрик, я вижу в этом расстройстве не слабость, а крик души, пытающейся справиться с неподъемной внутренней тревогой. Это полномасштабная война, где врагом становится собственное тело, а полем боя — сознание. Попробуем не жаловаться, а исследовать: почему ипохондрию можно считать настоящим, но непризнанным в быту заболеванием психики, на какие «болевые точки» личности она бьет, и как выстраивать стратегии защиты и самопомощи, чтобы бороться именно с ипохондрией, а не с самим собой. Что же скрывается за маской? Ипохондрическое расстройство — это не просто беспокойство о здоровье. Это устойчивая, всепоглощающая озабоченность мыслью о наличии серьезного, прогрессирующего заболевания. Ключевое слово — «мыслью». Мозг ипохондрика не выдумывает симптомы, он катастрофически их интерпретирует. Легкое покалывание становится признаком начинающегося инфаркта, головная боль — опухолью мозга, а обычное вздутие — раком кишечника. Корни ипохондрии уходят глубоко в историю. Первым «определителем» этого состояния считается Гиппократ, который использовал термин «ипохондрия» (от греч. «hypochondrion» — подреберье) для описания недугов, источник которых, как он полагал, находился в этой области тела — месте расположения селезенки и печени. Позже, во II веке нашей эры, Клавдий Гален развивал идею о том, что это состояние связано с расстройством нервной системы. Однако настоящий прорыв в понимании ипохондрии как психического феномена совершил Зигмунд Фрейд, связав ее с неотработанной тревогой и вытесненными конфликтами, которые находят свой выход через телесные симптомы. Современная диагностика опирается не на анализ самих симптомов (они могут быть любыми), а на поведенческие и когнитивные паттерны: • Навязчивый поиск информации: постоянное изучение симптомов в интернете либо в медицинской литературе. • Избыточный самоконтроль: многократная проверка пульса, давления, осмотр тела на наличие новых родинок или изменений. • Избегающее поведение: боязнь посещать врачей (дабы не услышать «страшный» диагноз) или, наоборот, частая потребность в консультациях и обследованиях. • Катастрофизация: любое ощущение в теле автоматически интерпретируется как признак смертельной болезни. Ипохондрия — это не случайный сбой. Она всегда бьет по самым уязвимым местам человеческой психики, таким как: • Утрата базового доверия к миру. Это фундаментальное чувство, формирующееся в детстве, дает нам уверенность, что мир в целом безопасен, а наше тело — надежный союзник. Когда это доверие подорвано (травмой, потерей, нестабильным окружением), тело перестает быть крепостью и становится источником постоянной угрозы. • Экзистенциальная тревога и страх смерти. Ипохондрия — это, по сути, персонифицированный ужас перед небытием. Борясь с мнимой болезнью, человек бессознательно борется со смертью, пытаясь взять под контроль то, что контролю в принципе не подлежит. • Потребность в заботе и внимании. В обществе, где болеть «неприлично», а жаловаться — признак слабости, болезнь становится единственным социально одобряемым способом получить поддержку и сочувствие. Тело «говорит» то, что не может сказать его хозяин: «Мне нужна помощь, я не справляюсь». • Невыраженные эмоции и психосоматика. Гнев, обида, тоска, которые не нашли выхода, часто «оседают» в теле. Ипохондрический ум, не способный распознать их истинную природу, приписывает их соматическому недугу. Так психическая боль превращается в физическую, с которой бороться кажется проще. Борьба с ипохондрией — это не война на уничтожение, а партизанские действия по установлению перемирия. Она требует принятия и понимания, а не самобичевания. Краеугольный камень первой помощи себе — психотерапия. Помочь могут несколько современных подходов: • Когнитивно-поведенческая терапия (КПТ): помогает выявить иррациональные мысли-катастрофы («покалывание = рак») и заменить их более реалистичными. • Терапия принятия и ответственности (ACT): учит принимать тревожные мысли как «просто мысли», не подчиняясь им, и направлять энергию на ценные для себя действия. • Метакогнитивная терапия: помогает понять, что проблема не в самих мыслях, а в нашей реакции на них (постоянная проверка, поиск подтверждений). • Работа с тревогой. Поскольку ипохондрия — дочь тревоги, будут полезны техники для ее снижения. Это могут быть дыхательные практики и медитация: помогают укорениться в «здесь и сейчас», вырывая из плена пугающих фантазий о будущем. И, конечно, телесные практики: йога, плавание, бег. Они в данном случае не столько «укрепляют здоровье», сколько возвращают связь с телом как с источником силы и удовольствия, а не только боли. • Информационная гигиена. Жесткий, но необходимый шаг — запретить себе «гуглить» симптомы. Попробуйте договориться с собой: «У меня есть один доверенный врач. Только его мнение я считаю авторитетным». Безусловно, ипохондрия рождается у людей, подверженных высокой тревожности. Это лечится, но поскольку корень этой тревожности за годы формирования стал частью личности, искоренить ее на 100% может не получиться никогда. И здесь кроется важнейший инсайт: если это часть личности — значит, это вы. И эту часть тоже нужно принять. Все чувства страха понятны. Но ключевой вопрос — осознанность: предпринимаете ли вы действия, чтобы помогать своему организму, или только переживаете? Если вы прошли необходимые обследования и врачи исключили патологию, значит, вы сделали все, что могли. Дальнейшее просиживание в очереди к новому специалисту или неделя парализующего страха перед МРТ — это не забота о здоровье, это украденная у себя жизнь. Да, страшно ждать результатов. Но спросите себя: что вы делаете с этой неделей ожидания? Проживаете ее в страхе или наполняете ее жизнью? Осознание, что не все вам подконтрольно — горькое, но освобождающее. И вот еще одно наблюдение, которое помогло мне впервые взять ипохондрию под контроль. Все люди хотят чувствовать, ведь пока ты чувствуешь — ты живой. Но наш мозг ленив и автоматизирует рутину, которая составляет 80% нашей жизни. Мы проживаем ее на автопилоте, без ощущения включенности. Когда же мы по-настоящему чувствуем? В яркие моменты: счастья, путешествий, праздников. Или в негативе — в страхе, боли, борьбе с болезнью. Что мы проживаем дольше и «качественнее»? К сожалению, негатив. Счастье от отпуска быстротечно, а страх перед болезнью может длиться месяцами. И тогда подсознание делает «выгодный» выбор: чтобы ощутить себя живым, проще привлечь проблему, чем организовать себе праздник. Значит ли это, что за ипохондрией подсознательно кроется желание привлекать проблемы, чтобы чувствовать? Вопрос без однозначного ответа, но сам факт его рассмотрения меняет взгляд на проблему. Как только я увидела эту связь, мне стало понятно: гораздо приятнее концентрироваться на позитиве. Но для этого нужно изменить подход к «скучной» рутине, из которой мы так отчаянно пытаемся вырваться любыми способами, даже через болезнь. Мне помогла простая практика «Приятности дня» — нечто среднее между дневником благодарности и вечерним ритуалом с близкими. Каждый вечер мы с семьей делимся 3-5 приятными моментами, которые случились с нами за день. Сначала это было трудно: «Что в этом дне могло быть хорошего?». Но мозг — гибкая система. Он быстро перепрограммируется на поиск хорошего. Первая чашка кофе, лучик солнца в окне, улыбка прохожего, интересная задача на работе, вкусный ужин. Мозг начинает сканировать день не на предмет опасностей, а на предмет мини-радостей, чтобы вечером было чем поделиться. Программирование на поиск хорошего — замечательный подход, который может принести множество выгод, перевешивающих мнимые «выгоды» ипохондрии. Это не значит отрицать проблемы и риски. Забота о здоровье должна оставаться важным приоритетом, и важно слышать предупреждения своей интуиции. Но когда вы сделали все, что могли, вместо тяжелого ожидания спросите себя и своих близких: «А какие приятности окружали вас сегодня?». Пусть этот простой вопрос станет вашим первым шагом к прекрасному здоровью — не только тела, но и души, которая так устала бояться и так хочет, наконец, жить.

История ферментированных продуктов: от алкоголя до кимчи

Вы мастер консервации? А как насчет выпечки хлеба на закваске или самостоятельного приготовления комбучи? Если да, то вы, вероятно, уловили один из недавних трендов, популяризирующий ферментированные продукты. Они обещают улучшить здоровье кишечника и спасти как вас, так и планету от пищевых отходов. Польза и потенциал Для непосвященных: ферментированные продукты — это любые продукты, в которых бактерии расщепляют органическое вещество, превращая его во что-то новое. Внимательно изучите свою кухню, вы почти наверняка найдете что-то ферментированное: йогурт (молоко), пиво и вино (зерно/фрукты) или уксус (спирт). Однако не все из них дадут вам заявленную пользу для здоровья. Она исходит только от «живых» ферментов, содержащих пробиотические микроорганизмы, обычно молочнокислые бактерии. В спирте и уксусе бактерии, вызывающие брожение, погибают в процессе. Пользу ферментированных продуктов для здоровья широко пропагандируют. Некоторые сторонники, например, британский эпидемиолог Тим Спектор, утверждают, что микробиом кишечника — это ключ к здоровью. Другие ученые более осторожны с заявлениями: хотя кефир, безусловно, полезен для кишечника, он не является панацеей. Тем не менее исследования продолжаются и становятся более разнообразными: научная работа 2020 года ученых из Ирана показала, что пробиотики могут бороться с малоприятным феноменом последнего времени — микропластиком в желудках. Будущее ферментированных продуктов определенно заслуживает внимания, но не менее интересно их давнее прошлое и различные модные тенденции современности. Прошлое суперфуда Люди занимаются ферментацией продуктов с незапамятных времен, они начали это делать еще до появления письменности. Благодаря археологическим открытиям стало известно, что 13 тысяч лет назад древняя натуфийская культура на территории Леванта (восточная часть Средиземного моря) ферментировала зерно в пиво, а 9 тысяч лет назад в Цзяху (Северный Китай) из смеси риса, меда и фруктов получали ранние аналоги вина. Интересно, что почти у каждой культуры в тот или иной момент истории был свой способ сбраживания растений для получения алкоголь — от пульке из агавы в Мезоамерике до напитка вай-а-лина из эвкалиптового дерева в Австралии. Что касается консервации продуктов, археологи выяснили, что около 10 тысяч лет назад этим занимались жители Швеции эпохи мезолита. Раскопки и анализ содержимого в сочетании с этнографическими аналогиями и современными знаниями о микробной активности позволили ученым предположить, что в обнаруженном поселении консервировали рыбу. Сегодня же очень популярен нам-пла (соус из ферментированных анчоусов), но рыбные соусы были важным товаром и в древнем мире, включая гарум у римлян. Его готовили из крови и внутренностей скумбрии, добавляя соль и настаивая в течение двух месяцев. Это может звучать не очень аппетитно, но гарум был дорогим соусом для римской знати, его даже доставляли морем из Испании в Британию. В Средние века гарум постепенно потерял популярность в Европе, но ферментированная рыба вернулась в XVIII веке. В Азии рыбные соусы всегда оставались в ходу, поэтому спустя время в Европу колонизаторы привезли южноазиатский рыбный соус ке-чап (kê-chiap) вместе с соевым соусом и(з ферментированных соевых бобов). Ферментация устриц и анчоусов с солью по такой технологии стала популярной в Англии и Северной Америке, и со временем люди начали таким же способом консервировать томаты — так появился современный кетчуп. Капуста сквозь века Ни одно обсуждение ферментации не будет полным без упоминания овощей. На сегодняшний день огромную популярность приобрела капуста — в виде кимчи и квашеной капусты — благодаря высокому содержанию пробиотиков и витамина C. Историческое происхождение этих блюд неясно. В интернете можно встретить утверждения, что такую капусту впервые ели строители Великой Китайской стены, а в Европу ее привез Чингисхан. Однако к таким историям следует относиться с долей скепсиса, как и к кажущейся связи с римским автором Плинием Старшим, который нигде в своих трудах не упоминает «соленую капусту». Хотя греки и римляне любили капусту и считали ее лекарством от многих недугов, они почти всегда варили ее, что убивало бактерии. Однако, как написал автор книги «Консервированные огурцы: всемирная история» Ян Дэвисон, литературные свидетельства говорят о том, что засолка продуктов в целом действительно имеет давние традиции. Консервированные тыквы употребляли в пищу в Китае во времена династии Чжоу около трех тысяч лет назад. Трудно сказать, когда квашеная капуста стала распространенным блюдом, но сам термин вошел в употребление к XVI веку, а к XVII веку его уже прочно ассоциировали с Германией. Что касается корейского кимчи, исследования показали, что такая практика консервации существовала уже в XIII веке, правда, с использованием репы, а не капусты. Популярность кимчи из редьки и капусты возросла лишь в XVI веке вместе с началом использования перца чили. Сейчас он является визитной карточкой этого ярко-красного блюда, но до Колумбова обмена перцы не входили в рацион Старого Света. История раскрывает долгие отношения с ферментированной пищей. Предки, занимавшиеся закваской и консервацией, больше интересовались сохранностью продуктов, чем своим бактериальным микробиомом — очень современным понятием. Обращение к прошлым практикам может даже помочь усовершенствовать технологии ферментации, как показывают недавние исследования Брюссельского свободного университета. Вряд ли стоит возвращать ферментированные рыбьи потроха, но увеличение количества консервированной репы звучит неплохо. По материалам статьи «A potted history of fermented foods – from pickles to kimchi» The Conversation

Значение вашего прошлого не высечено в камне

Наши истории помогают нам найти смысл в жизни. Смысл — это то, как мы воспринимаем и принимаем свое прошлое. Чтобы стать по-настоящему счастливым человеком, нужно научиться рассказывать себе вдохновляющие истории о своем жизненном пути. Возможно, вам пришлось пережить тяжелую утрату или столкнуться с безвыходными обстоятельствами. Но даже в таких ситуациях можно найти положительные моменты, если подойти к делу творчески и рассказать себе историю, которая поможет вам двигаться вперед и находить новые горизонты. Существуют факты, которые вы знаете о своей ситуации. Однако суть не в этих фактах, а в том, какие истории мы рассказываем себе на их основе. Возможно, вы потеряли часть тела в автомобильной аварии. Но только вам решать, как вы воспримете этот момент. Будет ли он испытанием для вашей души и доказательством вашей силы и стойкости, или же вы потеряете веру и перестанете пытаться. Это связано с выбором. Люди обладают удивительной способностью, по крайней мере, частично, определять, какой смысл извлекать из своего прошлого. Возможно, вы думаете, что большинство травм, которые определяют нашу жизнь, происходят, когда мы молоды. Фактически до 64% взрослых сообщают о негативных переживаниях, связанных с их детством. В то время как мозг взрослого может находить положительные стороны в ситуациях и формировать здоровое восприятие, у детей этот процесс еще не полностью развит. Юные люди часто сначала создают истории о своей травме, в которых они скорее жертвы, чем герои. Однако, что любопытно в наших воспоминаниях и историях, которые мы рассказываем себе, так это то, что они не являются чем-то застывшим. Как вид, который эволюционировал, чтобы рассказывать истории, люди обладают уникальной способностью собирать и хранить важную информацию из окружающего мира. Эти истории — своего рода механизм, с помощью которого мы упорядочиваем и расставляем приоритеты в этой информации. И эта обработка не ограничивается тем, что уже произошло. Мы используем прошлое не только как фундамент, но и как инструмент для понимания новой информации. При этом мы не только ценим настоящее, но и переосмысливаем прошлое, чтобы оно лучше соответствовало тому, что мы узнаем. Наши истории — это не просто статичные повествования, а живые, динамичные сущности, которые постоянно развиваются. Согласно теории реконсолидации памяти, наши воспоминания о прошлом могут меняться, прежде чем они окончательно стабилизируются. Когда мы в следующий раз обращаемся к тем же воспоминаниям, в нашей голове автоматически включается обновленная версия. Можно представить наши воспоминания как непрерывную историю, которую мы рассказываем сами себе. Каждый раз, когда воспоминание пробуждается под воздействием внешних стимулов, у него появляется шанс измениться и быть переписанным заново. Таким образом, формирование воспоминаний и их интерпретация, или, если говорить точнее, их значение, представляют собой активный и адаптивный процесс. В процессе восстановления и модификации старых воспоминаний мы не только вспоминаем о событиях, но и испытываем связанные с ними чувства. Чувствовали ли мы себя сильными, контролирующими ситуацию и словно героически повзрослевшими? Или, возможно, мы ощущали подавленность, обиду и беспомощность? Проще говоря, связаны ли эти воспоминания с положительными или негативными эмоциями? Интересно, что реальные истории становятся менее важными, чем эмоциональное значение, которое придает им повторный пересказ. Таким образом, наши истории могут и должны развиваться. Мы способны изменить значимость одних событий и переосмыслить другие. Мы можем собрать воедино все знания, которые обретаем с возрастом, и создать цельную картину о том, кто мы такие и во что верим. Это не просто попытка изменить точку зрения, это утверждение сути. Положительные результаты реконсолидации огромны: она дает нам ощущение смысла, которое направляет наши действия, помогает понимать настоящее и будущее и справляться с трудностями. Так мы создаем историю о нашем собственном героизме. Это также сверхспособность, которая позволяет нам с легкостью и радостью двигаться к поставленной цели. Убрав необходимость подкреплять свой рассказ о герое, мы можем сосредоточиться на занятиях, которые наполнят нас и придадут сил. Вы можете обратиться к своим давним воспоминаниям и историям, особенно тем, что связаны с пережитой травмой. Подумайте: чему вас учит сегодняшний опыт о ваших прошлых мотивах? Какие идеи, которые вы сейчас, будучи старше и мудрее, разделяете, были непонятны вам в юности? Как вы оказались в центре событий, которые произошли много лет назад? И чего вы ожидаете от будущего?

10 самых разрушительных потопов, не связанных с водой

Когда люди думают о наводнениях, они обычно представляют себе воду. Однако бывают и более редкие случаи, когда катастрофы вызваны другими жидкими веществами. В теории масса растопленного шоколада, несущаяся на вас, может показаться мечтой, а на практике любые виды затоплений способны нести смерти и разрушения. Лондонский пивной потоп В начале XIX века на лондонской пивоварне Horse Shoe Brewery находился огромный бродильный чан высотой более шести метров, который вмещал объем, эквивалентный примерно 3,5 тысячи баррелям пива. 17 октября 1814 года одно из железных опорных колец резервуара лопнуло, и горячая бродящая жидкость вырвалась наружу с такой силой, что не только разорвала несколько соседних чанов, высвободив около 1,2 миллиона литров пива, но и проломила стену пивоварни. Почти пятиметровая волна затопила перенаселенный район трущоб Сент-Джайлс, разрушила несколько зданий и унесла жизни восьми человек, пятеро из которых пришли на похороны ребенка. По данным газеты The Morning Post, «открывающаяся картина разрушения представляет собой ужасающее и устрашающее зрелище, сравнимое с последствиями пожара или землетрясения». Впоследствии ходили слухи, что по меньшей мере еще один человек скончался от алкогольного отравления, перепив бесплатного эля. Однако ни одно издание того времени о таком случае не писало, что ставит историю под сомнение. Дублинский горящий потоп виски Отравление алкоголем стало единственной причиной смертей во время дублинской катастрофы. Вечером 18 июня 1875 года пожар на заводе по производству крепкого алкоголя и на складе Лоренса Мэлоуна в центре Дублина привел к разрыву дубовых бочек с виски и другими спиртными напитками. Горящий алкоголь вытек на улицу и образовал реку шириной более полуметра и глубиной 15 сантиметров. Пока пожарные боролись с огнем, многие горожане сбежались к месту происшествия, чтобы напиться виски. «Сообщается, что крышки, миски и прочие сосуды пускались в ход, чтобы черпать алкоголь, вытекавший из горящего здания. Как бы отвратительно это ни выглядело, некоторые люди снимали ботинки и использовали их в качестве кружек», — писали в газете The Irish Times. В общей сложности инцидент унес жизни 13 человек (все они скончались от алкогольного отравления) и разрушил несколько рядов многоквартирных домов. Затопление Бостона патокой Любой, кто готовил или пек с мелассой (кормовая патока), знает, насколько липкой она может быть. Но бостонцам известно это лучше, чем кому-либо, из-за Великого паточного потопа, который обрушился на район Норт-Энд в начале 1919 года. В 1915 году Purity Distilling Company повсеместно экономила на строительстве гигантского резервуара для хранения патоки. Конструкция высотой 15 метров и шириной 27 метров была сделана из слишком хрупкой стальной смеси: ее толщина была вдвое меньше необходимой, а заклепки не имели должного укрепления. Резервуар сразу же стал протекать, но компания просто выкрасила его в коричневый цвет, чтобы вытекающая патока была менее заметна. Что-то точно должно было произойти. 15 января 1919 года резервуар разорвало, в результате чего почти 12 тысяч тонн мелассы обрушились на город пятиметровой волной, двигавшейся со скоростью 56 км/ч. Густая масса разрушила здания и повалила железнодорожную эстакаду. Несколько кварталов оказались погребены под слоем патоки, 21 человек погиб, еще 150 получили ранения. Липкое вещество создало проблемы на долгое время. На ликвидацию последствий ушло более 80 тысяч часов работы, и каждый, кто контактировал с патокой — от спасателей и уборщиков до выживших и зевак, — невольно распространял ее по всему Бостону. Местные жители еще несколько десятилетий спустя утверждали, что в городе иногда чувствовался запах мелассы. Шоколадный потоп Вскоре после того, как Бостон накрыла волна патоки, Бруклин оказался покрыт расплавленным шоколадом. 12 мая 1919 года пожар охватил склад бруклинской шоколадной компании Rockwood & Company, в результате чего смесь какао, масла и сахара расплавилась и вытекла на улицу. Густая масса забила ливневые стоки; Хью Уорд из департамента уборки улиц заявил, что образовавшееся наводнение позволило бы проплыть на лодке пару кварталов. Как и следовало ожидать, слух о шоколадной реке разнесся мгновенно, и дети толпами сбегались к сладкому месту, чтобы напиться досыта. «Малыши падали на колени перед потоком и жадно черпали его своими грязными пальцами», — сообщала газета The Brooklyn Daily Eagle. От шоколада никто не погиб, но один пожарный пострадал при тушении огня, а ущерб складу оценили примерно в 75 тысяч долларов (почти 1,4 миллиона долларов по сегодняшним меркам). Катастрофа в Аберфане С 1916 года склон горы над маленьким уэльским шахтерским городком Аберфан стал местом растущего числа терриконов — отвалов пустых пород. Утром 21 октября 1966 года одна из таких насыпей, содержавшая более двух миллионов кубометров угольных отходов, сошла с горы, уничтожая все на своем пути. Под удар попали несколько домов, начальная школа и часть средней школы. Всего погибли 144 человек, 116 из которых были детьми. Выживший Брайан Уильямс, которому было семь лет, позже вспоминал, как сидел в классе и слышал приближающийся громкий шум. Он отметил, что никогда ничего подобного не слышал — будто самолет заходит на посадку. Следующее, что он описал, — это обрушившаяся стена класса и комната, заполненная илистыми отходами. Большая часть здания школы была полностью разрушена. Хотя Национальное управление угольной промышленности пыталось винить в катастрофе сильный дождь, настоящей причиной признали их собственные небезопасные методы работы. Впоследствии приняли закон, ужесточивший правила организации отвалов. Разлив на урановом заводе Звание самой масштабной радиоактивной катастрофы в истории США принадлежит аварии на урановом заводе в Черч-Роке в 1979 году. 16 июля дамба хранилища прорвалась, выпустив 1100 тонн радиоактивных хвостов и около 356 миллионов литров токсичных отходов в реку Пуэрко и на земли навахо. Хотя авария на АЭС Три-Майл-Айленд, произошедшая всего четырьмя месяцами ранее, привлекла гораздо больше внимания, инцидент в Черч-Роке выбросил в окружающую среду в три раза больше радиации. Компания United Nuclear Corporation знала о трещинах в дамбе как минимум за два года до прорыва. Кроме того, жителям должным образом не сообщили об опасности, а после катастрофы практически ничего не сделали для ликвидации последствий. У людей, контактировавших с зараженной водой, появлялись ожоги, растения вдоль реки засохли, а животные погибли. Спустя годы после катастрофы у домашнего скота все еще наблюдались последствия радиационного отравления. Ларри Кинг, геодезист, сообщавший о трещинах в дамбе (безрезультатно), рассказал, что овцы рождались как детеныши крыс, а брюшной жир, который обычно белый, был ярко-желтым. Масляный потоп в Висконсине 3 мая 1991 года на складе компании Central Storage & Warehouse в Мэдисоне (штат Висконсин) вспыхнул пожар. В течение нескольких часов содержимое склада, включая около девяти тысяч тонн сливочного масла, расплавилось и вытекло из здания, превратившись в жирную реку. Пожарным пришлось пробираться через слой масла и сыра, чтобы добраться до очага возгорания. «К концу той ночи масло было у меня в таких местах, где ему быть не положено», — отметил начальник пожарного департамента Стивен Дэвис. Масляная река угрожала попасть в озеро Монона, а дамбы, построенные для отвода потока в канализационную систему, не справлялись, поэтому смесь пришлось откачивать. К 6 мая удалось откачать примерно 53 миллиона литров жидкости. На тушение самого пожара ушло восемь дней, а общий ущерб составил 70 миллионов долларов за содержимое склада, еще 7,5 миллиона за повреждение имущества и почти миллион ушел на ликвидацию последствий. Разлив угольной золы в Кингстоне Происшествие в Кингстоне является крупнейшей промышленной катастрофой в истории США. 22 декабря 2008 года на электростанции в Теннесси из-за прорыва дамбы вылилось более 3,8 миллиона кубометров угольной золы. Поток, содержавший вызывающие рак вещества, такие как свинец, мышьяк и уран, разрушил около двух десятков домов, прежде чем попасть в реку Эмори. Хотя во время самого разлива никто не погиб, в последующие годы рабочие, занимавшиеся ликвидацией последствий, начали заболевать и умирать. «Нам годами постоянно твердили, что [угольная зола] безопасна. Что ее можно есть и пить без вреда», — рассказал ликвидатор Майкл Маккарти. Не только у него развились проблемы с сердцем и легкими, но и у его семьи, контактировавшей с веществами через его рабочую одежду. Спустя десять лет после инцидента около 250 из 900 ликвидаторов заболели, более 30 из них умерли от воздействия золы. Многие рабочие подали иск против компании Jacobs Engineering за непредоставление надлежащих средств защиты. В 2023 году удалось получить денежную компенсацию. Авария на глиноземном заводе При переработке бокситов в глинозем образуется токсичный побочный продукт — красный шлам, обладающий высокой щелочностью. 4 октября 2010 года в венгерском городе Айка произошел разрыв накопительных резервуаров этого шлама на глиноземном заводе, в результате чего наружу вырвалась волна токсичной субстанции объемом 700 тысяч кубометров. Здания в близлежащих городах и деревнях оказались затоплены, поток шлама дошел даже до Дуная. Около 200 человек получили химические ожоги, 10 человек погибли. В 2019 году некоторых сотрудников завода осудили за преступную халатность. Прорыв дамбы в Минас-Жерайс 5 ноября 2015 года дамба, сдерживающая отходы железорудной шахты в бразильском штате Минас-Жерайс, обрушилась, выпустив 50 миллионов кубометров токсичной грязи в Риу-Доси. Сильнее всего пострадала ближайшая деревня Бенту-Родригес, но поток прошел через многие населенные пункты за свое 16-дневное путешествие до Атлантического океана. Сотни зданий были смыты или погребены под грязью, погибли 19 человек. Эта катастрофа уничтожила дикую природу и нарушила жизнедеятельность почти миллиона человек. Владельцы шахты (компании BHP и Vale) создали фонд для выплаты компенсаций жертвам катастрофы.Но они также потратили годы на судебные тяжбы: иски против них подали 700 тысяч человек. Кроме того, в 2019 году в этом же штате произошел еще один прорыв на дамбе, но уже рядом с бразильским городом Брумадиньо. Токсичные отходы унесли жизни более 250 человек. Интересно, что дамба принадлежала горнодобывающей компании Vale. По материалам статьи «10 Destructive Non-Water Floods Throughout History» Mental Floss

Неточности переводов «Великого Гэтсби»

Слог Фрэнсиса Скотта Фицджеральда напоминает резьбу по слоновой кости. При чтении его романов не остаётся сомнений, что автор привык кропотливо вытачивать каждую фразу. Да, Фицджеральд не Пруст и не Джойс, он не сооружает из слов кносские лабиринты; проза Фицджеральда больше похожа на подглядывание сквозь полупрозрачную занавеску. Своеобразие «голоса» автора складывается из чуткости к роду людскому и склонности к развитию собственного мировоззрения в процессе написания истории. Так уж вышло, что переводы «Великого Гэтсби» довольно сильно разнятся, отчего каждый вариант можно рассматривать как знакомую историю, но с абсолютно другими акцентами и особенностями героев. Смысловая дивергенция (лингвистические свойства, культурный колорит, интертекстуальные отсылки часто теряются или утрачивают блистательность при переносе из одного языка в другой) — бич переводчиков и неизбежность, с которой им приходится работать. Впрочем, кто сказал, что пытаться «поймать журавля в руку» не нужно? Адаптации английского текста делали: • Е. Калашникова (1965); • Н. Лавров (2000); • С. Таск (2014); • С. Алукард (М. Павлова, 2015); • С. Ильин (2015). Мы точно будем говорить о переводе Калашниковой, поскольку он наиболее старый и классический, — велика вероятность, что именно в этой версии большинство из нас и прочитало книгу. Рассмотрим также варианты Лаврова и Ильина. Остальные будем «добавлять» по чуть-чуть. Поговорим о первой фразе. Каждый автор знает, как она важна. Фицджеральд начинает «Великого Гэтсби», представляя нам рассказчика, весьма неоднозначного и интересного Ника Кэррауэйя, который делится своим, так сказать, «опорным» воспоминанием: «In my younger and more vulnerable years my father gave me some advice that I’ve been turning over in my mind ever since». В дословном переводе: «В мои юные и более уязвимые годы отец дал мне один совет, который я прокручиваю в голове с тех пор». Обратите внимание на «my» в начале — герой говорит о личном опыте, о том, как он ощущал себя. Также примечательно слово «vulnerable». Оно произошло от латинского «vulnerare» — «ранить, принять боль, калечить». Теперь смотрим, как предложение перевели на русский язык разные мастера. Предупреждение: Ник Кэррауэй — многоликий персонаж. Е. Калашникова: «В юношеские годы, когда человек особенно восприимчив, я как-то получил от отца совет, надолго запавший мне в память». С точки зрения языка фраза гладкая и безупречная. Смысл при переводе несколько меняется. Калашникова лишает героя личного опыта, вместо этого возникает обобщённое суждение о том, что все люди восприимчивы. Да и восприимчивы ли? Ведь, как уже было упомянуто, более точным переводом слова «vulnerable» было бы «уязвимый», «ранимый». Н. Лавров: «В юные годы, когда я более внимательно воспринимал окружающий меня мир и прислушивался к мнению других людей, отец дал мне совет, к которому я вновь и вновь обращался в течение всей своей жизни». Субъективность и личный опыт вернулись. Но теперь изменился характер самого молодого Ника. Если в оригинале сказано только о его «ранимости», то Лавров добавляет детали, которые отсутствовали у Фицджеральда. Внезапно оказывается, что Ник «внимательно воспринимал окружающий мир» и «прислушивался к мнению других людей». И если первое можно ещё как-то оправдать (вспомним, у Калашниковой было слово «впечатлительный»), то второе суждение — полная отсебятина. Кроме того, теряется важность самого завета отца. Ведь Ник «прислушивается ко всем». Авторитет родительской фигуры сразу тускнеет. С. Таск: «В пору моей нежной юности отец дал мне совет, который я по сей день прокручиваю в голове». Пока что вариант Таска наиболее приближённый к оригиналу. Можно даже закрыть глаза на «нежную юность». С. Ильин: «В пору моей впечатлительной юности отец дал мне совет, который с того времени нейдёт у меня из головы». Пожалуй, один из самых точных по смыслу переводов первой фразы. Но существует и лучше. В интерпретации Мизининой вариант самого первого предложения в книге — выше всяких похвал: «В далёком детстве, когда я ещё был ранимым ребёнком, отец дал мне совет, над которым я размышляю до сих пор». Возвращаемся к личности рассказчика. Ник Кэррауэй — какой он? Мы узнали, что он был довольно ранимым (впечатлительным) в юности; что он мало общался с отцом (для той эпохи это, впрочем, скорее правило, чем исключение); что он поневоле привык выслушивать чужие душевные излияния. А ещё у Ника специфическое чувство юмора; он циничен почти до мозга костей, и это становится очевидным, когда мы читаем его реплики и внутренние монологи. Помимо этого, можно с уверенностью говорить о том, что у рассказчика, как и у других людей его круга, — выходцев из состоятельных родовитых семей, — есть «нюх на происхождение». То есть герой, руководствуясь опытом и интуицией, легко определяет: «свой» или «чужой». Этот острый «нюх» не подвёл его и при знакомстве с Гэтсби. На первый взгляд, Гэтсби ведёт себя безукоризненно: он вежлив, с шиком одевается, умеет вести себя в обществе, — но есть и другая сторона. В романе присутствует эпизод с любопытным контрастом: сначала Ник самозабвенно и очарованно описывает прелестную, редкую по своим свойствам улыбку Гэтсби, а затем подводит итог: «Precisely at that point it vanished — and I was looking at an elegant young rough-neck, a year or two over thirty, whose elaborate formality of speech just missed being absurd». В дословном переводе: «Именно в этот момент она (улыбка) исчезла — и я увидел элегантного молодого мужлана, на год-два старше тридцати, чья изысканная формальность речи почти доходила до абсурда». Красноречиво выражение «rough-neck» («грубая-шея»). Оно идиоматическое. Его исторические корни связаны с родом деятельности, требующим от человека физической силы, выносливости и решительности, отсутствия изнеженности; так первоначально называли промышленников, работников нефтяных вышек, а затем этим составным словом стали называть любого человека, отличающегося грубостью — внешней или внутренней. «Rough-neck» величали как простых работяг, так и вышибал клубов, бандитов, хулиганов. Поэтому «elegant rough-neck» — это по сути оксюморон. «Элегантный мужлан» или «элегантный деревенщина» — самые подходящие варианты на русском языке. Какие эквиваленты подобрали профессиональные переводчики? Калашникова: «Но тут улыбка исчезла — и передо мною был просто расфранченный хлыщ, лет тридцати с небольшим, отличающийся почти смехотворным пристрастием к изысканным оборотам речи». «Хлыщ». Не лучший перевод. Заглянем в любой словарь и убедимся, что «хлыщ» — синоним к «пижону», «фату», «франту» (высокомерному и одетому по последней моде человеку). Оксюморон теряется. Переводчик поскупился, — и мы получили одну характеристику Гэтсби вместо двух. Лавров: «Именно в этот миг она (улыбка) исчезла, и я вновь смотрел на элегантного молодого возмутителя спокойствия лет тридцати с небольшим, питавшего слабость к светским оборотам речи, которая порой граничила с абсурдом». «Возмутитель спокойствия». Это уже смешнее. «Возмутителю спокойствия» (подразумевается совершённое действие) совсем не обязательно быть «мужланом» (подразумевается качество). Нет ощущения, что Ник раскусил нового знакомого в два счёта. Смысл не передан. Впрочем, у Лаврова это, видимо, часто происходит. А вот Ильин снова гений! Его вариант бьёт почти в самую точку: «И как только я понял всё это, она истаяла — передо мной сидел хорошо одетый, но явно неотёсанный человек тридцати одного — тридцати двух лет, почти нелепый в его усилиях церемонно выстраивать речь…» Перевод художественной литературы — это всегда балансирование между творческими амбициями и скрупулёзной точностью. Перед переводчиком непростая задача: передать не только буквальный смысл, но и дух произведения, его эмоциональную окраску и культурный контекст. И, как мы видим на примере «Великого Гэтсби», в результате на свет могут появиться самые разные «пересказы», чья образность иногда превалирует над аутентичностью.

«Сад чудес» и несостоявшаяся пищевая революция Даниэля Бертло

В начале 1920-х годов на левом берегу Сены, неподалеку от Парижа, на участке земли, зажатом между возвышающейся Парижской обсерваторией и зелеными массивами парка Шале, цвел небольшой лабораторный сад. В отличие от обычного сада с ухоженными растениями и запахом свежевскопанной земли, этот имел индустриальный вид. «Сад чудес», как окрестил его один из журналистов, был заставлен возвышающимися белыми ящиками, снабжаемыми водой из больших стеклянных сосудов. В соседних теплицах находилось не менее необычное оборудование. Но настоящее чудо происходило внутри приземистых лабораторных зданий. В августе 1925 года автор журнала Popular Science Норман К. Макклауд описал, как Даниэль Бертло — отмеченный наградами французский химик и физик — проводил в своем «Саду чудес» революционные эксперименты по созданию «фабричных овощей». Бертло (сын знаменитого французского химика и дипломата XIX века Марселена Бертло) использовал сад для развития новаторских работ своего отца. С 1851 года старший Бертло начал создавать синтетические органические соединения, такие как жиры и сахара (именно он ввел название «триглицерид»), из неорганических соединений — водорода, углерода, кислорода и азота. Это был первый революционный шаг на пути к созданию искусственной пищи. Как писал Макклауд, мужчина получал пищевые продукты искусственным путем, подвергая различные газы воздействию ультрафиолета. Эти эксперименты показали, что с помощью света растительную пищу можно производить из газов воздуха. Но эксперимент Бертло не получил широкого распространения. Спустя столетие большая часть продуктов по-прежнему производится традиционным способом — выращиванием растений. Однако идея производства еды в контролируемых промышленных условиях набирает популярность. Возможно, идея изобретателя все-таки принесла свои плоды — просто не так, как он себе это представлял. Революция в пищевой химии Бертло не смог полностью достичь своей цели и искусственно воспроизвести то, что растения делают естественным путем. Тем не менее его эксперименты, какими бы сенсационными они ни казались сегодня, в 1925 году считались нормальными. А все потому, что открытия его отца произвели революцию в химии и вызвали волну невероятного оптимизма в отношении будущего пищевой промышленности. К 1930-м годам ученые начали синтезировать все: от витаминов до лекарств вроде аспирина и пищевых добавок (искусственных загустителей, эмульгаторов, красителей и ароматизаторов). В 1894 году в интервью журналу McClure’s отец Бертло отметил, что к 2000 году вся пища станет искусственной и люди будут питаться искусственными мясом, мукой и овощами. По мнению ученого, пшеничные и кукурузные поля исчезнут с лица земли, а коров, овец и свиней перестанут разводить, потому что мясо будут производить напрямую из их химических компонентов. Добро пожаловать в «Сад чудес» Целью младшего Бертло было производство «сахара и крахмала без участия живых организмов». Для достижения этого он задумал фабрику с огромными стеклянными резервуарами. Газы закачивались бы в эти емкости, а «с потолка свисали бы лампы, излучающие ультрафиолетовый свет». Мужчина представлял, что, когда химические элементы соединятся, «сквозь стеклянные стенки резервуара мы увидим нечто вроде легкого снегопада, который будет скапливаться на дне резервуаров». Конечными продуктами должны были стать растительные крахмалы и сахара, созданные в результате точного воспроизведения работы природы. К 1925 году ему уже удалось с помощью света и газов (углерода, водорода, кислорода и азота) создать соединение формамид, которое используется в производстве сульфаниламидных препаратов (разновидность синтетических антибиотиков), других лекарств, а также промышленных товаров. Но на этом прогресс в воссоздании фотосинтеза остановился. Бертло скончался в 1927 году — через два года после выхода статьи Макклауда в Popular Science — так и не осуществив свою мечту. Несмотря на смелые прогнозы того времени, производство продуктов питания только из воздуха и света в 1925 году было крайне амбициозной задачей, хотя бы по той причине, что фотосинтез был плохо изучен. Этот термин был введен всего за несколько десятилетий до этого, когда влиятельный американский ботаник Чарльз Барнс выступил за более точное описание внутренних механизмов растения. Хлорофилл открыли в предыдущем веке, но то, что происходит на клеточном уровне в растениях, в основном оставалось на уровне теорий вплоть до 1950-х годов. Бертло, возможно, был прав в своих экспериментах, придав импульс развитию будущей индустрии искусственного питания, но он был далек до копирования природного процесса. Однако недавние открытия, возможно, все же позволили найти обходной путь — в зависимости от того, что вы понимаете под словом «еда». Современный ответ саду Бертло От вертикальных ферм и гидропоники до генетически модифицированных культур — с 1960-х годов коммерческое сельское хозяйство было сосредоточено на получении большей урожайности с использованием меньшего количества ресурсов, включая землю, воду и питательные вещества. Начало этому положил лауреат Нобелевской премии мира американский биолог Норман Борлоуг. Он способствовал «зеленой революции», выведя методом селекции низкорослый и высокозернистый сорт пшеницы. Теоретически пределом этой «революции» стало бы полное освобождение производства продовольствия от традиционного сельского хозяйства, исключая все ресурсы, кроме воздуха и света, как и задумывал Бертло. В прошлом столетии люди постепенно приблизились к созданию еды буквально из ничего, добившись прогресса в расшифровке сложных биохимических процессов, связанных с физиологией растений. Но со времен экспериментов Бертло стало понятно, что фотосинтез нелегко воспроизвести в промышленных масштабах. Однако компании все же пытаются. В апреле 2024 года Solar Foods открыла завод в финском городе Вантаа. Это современное предприятие, где работники контролируют большие резервуары, заполненные атмосферными газами. Внутри этих емкостей вода превращается в богатую белком жидкую субстанцию. После обезвоживания она становится золотистым порошком, насыщенным белком и другими питательными веществами, готовым к превращению в пасту, мороженое и протеиновые батончики. Солеин (solein) напоминает то, к чему стремился Бертло, как и сам завод, который, согласно корпоративному пресс-релизу 2025 года, использует атмосферные газы, чтобы сделать возможным «производство продуктов питания в любой точке мира, поскольку оно не зависит от погоды, климатических условий или использования земли». Но на этом сходство с видением французского ученого заканчивается. Solar Foods действительно не требует для производства пищи земли или растений, но их технология основана на живом организме. Используя одну из форм ферментации, она полагается на микроб, который «переваривает» воздух и воду, чтобы произвести белок. Американская компания Kiverdi использует схожий процесс микробной ферментации, изначально разработанный NASA еще в 1960-х годах для дальних космических полетов. Австрийская компания Arkeon Technologies разработала собственную технологию ферментации для производства пищи из углекислого газа без необходимости использования земли или других питательных веществ. Кажется, микробная ферментация открывает многообещающую новую главу в создании синтетических продуктов, но не ждите, что помидоры или кукуруза в ближайшее время начнут появляться из воздуха — это не искусственный фотосинтез. Понимание фотосинтеза столетие назад было примитивным, но Бертло во многом опередил свое время — его видение оказалось удивительно пророческим. Хотя люди до сих пор не поняли, как химически воспроизвести фотосинтез, стоит признать некоторые успехи, сделанные только за последнее десятилетие. Упомянутые компании могут помочь удалить избыток углекислого газа из атмосферы, одновременно предлагая решения для будущих продовольственных кризисов. А могут и не помочь. Это покажет только следующее столетие. По материалам статьи «100 years ago, scientists thought we’d be eating food made from air» Popular Science