Это изменило моё представление об отношениях

Действительно, я всё ещё одинока. Но я кое-что осознала… Если вы интересуетесь кинорежиссурой или просто очень много читаете, то, вероятно, знакомы с так называемой трёхактной структурой. То есть, любую историю можно построить в три акта: «Тезис» (установка), «Антитезис» (противостояние) и «Синтез» (решение). Индивидуальность произведения будет в способе подачи, его художественном наполнении, но структура останется той же. Поэтому вы должны усвоить одну закономерность, применимую как к кино и театру, так и к реальной жизни, — караул начинается ближе к концу второй части. Попробую объяснить всё на своём примере. Не так давно я была влюблена в человека, который живёт в другом городе. Актёр (его имя я не раскрою; но, по правде говоря, по профессии он действительно актёр) и я обменивались по ночам многообещающими текстовыми сообщениями, какими только можно обмениваться, когда ты влюблён не в человека, а его образ. Всё вело к реальной встрече. Так и произошло: мы решили увидеться на выходных на нейтральной стороне, и, по итогу, у нас было ошеломительное первое свидание. Много забавных шуток и бабочек в животе, как в самых настоящих романтических фильмах. — Как перед рассветом, — комментирует моя подруга. — Или после заката. Короче говоря, романтика. Однако так же быстро, как актёр ворвался в мою жизнь, он и исчез. Словно призрак. После случившегося я чувствовала себя полностью опустошённой. Искала ключи к разгадке, любые поводы для сомнений и всевозможные оплошности, которые могла допустить при общении с ним. Но сейчас я понимаю, что находилась тогда в агониях «противостояния». Второй акт, антитезис. Наш роман был новеллой, но никак не эпической поэмой. Теперь я принимаю и ценю пережитый мною опыт. И необходимо двигаться дальше. В любом сценарии первый акт сопровождается захватывающими грёзами об идеальном будущем, в то время как в третьем акте на вас обрушится кульминация и… The End, говорят титры. Словно резкий выдох. Зато второй акт совсем не интересный. Посредственный, я бы сказала. В разгар шторма главный герой слоняется без дела, не понимая, что делать дальше. Гусеница в коконе. Или как в фильме «Когда Гарри встретил Салли». Они лучшие друзья, но обоих так или иначе мучает вопрос: не следует ли им стать больше, нежели друзьями? Неважно: длится ли «противостояние» один день или целое десятилетие, главное — у него много имён. Точка невозврата, распад, нижний предел. Вы прекрасно знаете об этом, если вы дожили до этой части. Но именно когда вы находитесь в самом разгаре шторма, не нужно терять надежды. История ещё не закончилась. Некоторые романы словно кометы — выбирая самый короткий путь, быстро мчатся навстречу желанному и прекрасному. Другие «кометы» выбирают окольные пути. Однажды я состояла в отношениях, над которыми витали семь лет бесконечного «противостояния». Мы ссорились и мирились. Воевали и отступали. Никогда не было ясности. Потом последовало поспешное предложение руки и сердца, которое закончилось — спойлер! — не замужеством. Потребовалось время, чтобы переварить произошедшее. Я поняла, что мы очень сильно хотели перепрыгнуть к «решению», не пережив «противостояния». Но ни в кино, ни в реальной жизни нельзя перепрыгивать с одного акта на другой — теряется смысл и тратится энергия на осмысление ситуации. Знайте, что второй акт всегда сопровождается третьим актом. «Противостояние» ждёт «решения». Второй акт находится в ожидании нелёгкого разговора, который в отношениях рано или поздно наступит. Но абсолютно у каждой истории есть концовка. Актёры третьей части находятся, по правде говоря, в очень выгодном положении — это кульминация, развязка. Не всегда это означает «жили долго и счастливо». Но обязательно будет ясность. Вздох облегчения. Источник: "A Realization That Changed My Dating Life" A Cup of Jo Автор: Кэролайн Донофрио Перевод: Юлия Стржельбицкая

Одиноким женщинам не нужен кумир

Когда я была маленькой, моя подруга спросила, есть ли у меня кумир. То были школьные каникулы, и мы сидели на детской площадке, а неподалёку играли в гандбол классные ребята. Итак, все девочки стали по порядку называть своих ролевых моделей: феминистка Соджорнер Трут… певица Глория Эстефан… фигуристка Кристи Ямагучи. А потом подошёл мой черёд. Мне оставалось лишь пожать плечами. Не то что бы я не уважала этих женщин или любых других известных людей, но мне восьмилетней ни разу не приходило в голову кем-то восторгаться и во всём походить на этого человека. Будучи ребёнком 80-х годов, я выросла на музыке неподражаемой Уитни Хьюстон (я страстно любила песню «The Greatest Love of All»), и, наверное, в тот момент — в тысячный раз! — мой жизненный ориентир наконец установился. Уитни научила меня никогда не находиться в чьей-либо тени и убедила в том, что величайшая любовь на свете находится внутри меня самой. Но десять лет спустя я переехала в Нью-Йорк и познакомилась с такой неидеальной, но такой роскошной Кэрри Брэдшоу. Я тогда сдружилась с тремя девушками из колледжа, и почти каждый вечер мы собирались у кого-то из нас дома и смотрели на ноутбуке «Секс в большом городе» — сериал о трёх одиноких женщинах. И Кэрри, Саманта, Шарлотта и Миранда стали моими кумирами. Не судите строго — мне было 18 лет. Мы любили их не за беспорядочные связи или за режим «вечных надежд и ожиданий». Как минимум, мы любили их стиль и субботние завтраки, сопровождающиеся милыми сплетнями. Но, честно говоря, они нравились нам потому, что каждая из героинь доказала, что в таком огромном и переменчивом мире можно добиться чего угодно своими силами. Кэрри и её подруги жили по собственными принципам, даже если эти принципы никак не резонировали с нашим мировоззрением. Несмотря на вечные метания души Кэрри, она нашла своё счастье. Последний сезон заканчивается тем, что её спасает Мужчина Её Мечты от обаятельного русского художника. Дальше — поцелуй и титры. Сериал мог бы чествовать настоящую женскую дружбу и независимость, но концовка не совпала с его главной идеей. Сейчас мне 34 года, и столько же лет было Кэрри в самом первом сезоне. Как и она, я живу одна, с океаном красивой обуви и зарабатываю на жизнь писательством. Я не замужем и не думаю о продолжении рода. Однако Кэрри Брэдшоу — выдуманный персонаж. В Нью-Йорке живёт потрясающая женщина. Это стилист Линда Родин. Она нравится мне не только за её страсть к яркой губной помаде и искусственным мехам или потому что она живёт со своей любимой собакой в фешенебельной квартире, постоянно окружённой папарацци, или потому что она ведёт креативный и очень успешный бизнес. У Линды нет мужа и детей, но её жизнь всё равно прекрасна. «Мне нравится встречаться с хорошими, умными и красивыми мужчинами, — говорит Родин. — Но я никогда не видела нужды в браке. И до сих пор не вижу». Её жизнь насыщена, и меня это притягивает. И, конечно же, есть чудесная Опра Уинфри. Но всё же. Где та женщина, которая призывает честно платить налоги? Или та, которая помогает справиться с горем в семье? Расскажут ли эти женщины о том, как им удаётся лихо обходить стороной слишком любопытные и назойливые вопросы людей? Есть ли у них страхи? Где эти женщины, которые не бояться раскрыть правду? Я могу быть такой женщиной. На днях мне снова забрела в голову песня Уитни Хьюстон. Величайшая любовь на свете находится внутри нас, помните? Любить себя нужно и важно, другая любовь придёт сама. В конце концов, может быть, мне не нужна модель для подражания. Возможно, восьмилетняя Кэролайн была на верном пути. Возможно, я проживу жизнь одна. На данный момент я работаю над новой книгой, и после долгих исканий терзаемой души, ни одна строчка книги не посвящена ни отношениям, ни браку и детям. Ни даже одиночеству. Оказалось, что можно делать множество волшебных вещей, будучи одинокой независимой женщиной. И оказалось, что в моём сердце нет пустоты. Моё сердце полно жизни. Как у Линды. Когда социальные сети только начали набирать популярность и отретушированные фотографии стали потихоньку заполонять сознание девушек, я подумала, что необходимо рассказать о том, что в действительности происходит за кулисами «идеальной жизни». С этой целью я начала делиться в Instagram разными моментами из жизни — и приятными, и не очень. Теперь на каждое отретушированное фото с Мальдив в Instagram найдётся хоть один человек, готовый рассказать о своём разбитом сердце, депрессии, бессоннице, разочаровании, личных потерях... И это замечательно, потому что это нормально. Теперь я не стыжусь делиться радостью. Если я горжусь своим успехом (как личным, так и профессиональным), я имею право поделиться этим с другими людьми, чтобы мотивировать их или просто подарить положительные эмоции. И подобным образом можно сказать и о чём-то негативном, поддержав людей, потому что несчастья случаются на каждом шагу. Одиночество — это не про меня. Таких, как я, очень много в мире, поэтому, по сути, я совершенно не одна. Мне необходимо высказаться. Не поклоняйтесь кому-то словно идолу. Будьте моделью для подражания, которой бы вы сами хотели восторгаться. По материалам статьи «Single Woman Seeks Role Model» A Cup of Yo Перевод: Юлия Стржельбицкая

Алгоритмы дружбы

Что же, неужели искусственный интеллект спасет нас от одиночества? Как голосовые сервисы транснациональных гигантов меняют наше привычное социальное взаимодействие: дружбу, приятельские беседы, одолжения? Разбираться с этими вопросами нам помогал декан факультета социальных наук МВШСЭН (Шанинка) Виктор Вахштайн. Раз уж мы говорим про повседневные социальные взаимодействия, то нашу проблему легко будет выразить наглядной метафорой. Итак, заходят как-то в бар Технооптимист, Гуманист и Мизантроп. Они с жаром спорят о том, будет ли голосовой помощник хорошим собеседником. Технооптимист оживленно доказывает, что скоро искусственный интеллект превзойдет человека даже в межличностной коммуникации, а тест Тьюринга стал смешным анахронизмом. Гуманист возражает ему, мол, есть такая вещь как человеческая природа, а её подделать нельзя. Мы ведь не просто обмениваемся словами — мы хотим понимания, эмпатии, удовольствия, осмысленности, в конце концов. Мизантроп же просто покачивает головой и говорит, что люди довольно туповаты, очень плохо приспособлены к диалогу, а язык — это источник непонимания друг друга, и алгоритмы тут вообще ни при чём. Люди разговаривают с собаками, кричат на телевизор, а чаще всего они любят разговаривать сами с собой под видом общения с друзьями. Поэтому можно сэкономить на программистах: хватит и продвинутого автоответчика. К закрытию бара Технооптимист, приобняв Мизантропа, будет соглашаться с ним в том, что искусственные собеседники если не потеснят естественных, то уж точно станут равноправными. В это время Мизантроп будет говорить Гуманисту, что истоки таких проектов действительно следует искать в человеческой природе. А Гуманист, отвернувшись, будет удалять выбесившего его Технооптимиста из всех соцсетей, наглядно демонстрируя правоту Мизантропа. Так или примерно так выглядит обсуждение любого использования новых технологий в человеческом сообществе, в том числе о дружбе и недружбе с роботами и искусственным интеллектом. Спор находится на самой типичной стадии любого спора: никто никого не убедил, и каждая из партий считает остальных недальновидными дураками, которые не понимают очевидного. Вот мы и подошли к главной проблеме любой коммуникации: смыслу, понимании и интерпретации. Проблема передачи смысла — ключевая во всех теориях, так или иначе пытающихся объяснить феномен коммуникации. Например, Юрген Хабермас, один из самых влиятельных ныне живущих философов, в своей теории коммуникативного действия, поднимая эту проблему, говорит о дискурсе. Мы не говорим просто так. Коммуникация, во-первых, всегда диалогична, направлена на кого-то еще, а во-вторых, социально обусловленна. Получается, можно с большой долей вероятности предсказать содержание диалога, исходя из знания ситуации, в которой этот диалог происходит. «Хотя сегодня немалая часть социологов, затаив дыхание, следит за успехами в разработке системы ACTI (робот-интервьюер для телефонного опроса населения, который призван оставить без работы половину наших полевых колл-центров), они обычно с подозрением относятся и к аргументам „от человеческой природы“, и к доводам „от суммы технологий“. Двух этих переменных, мягко говоря, недостаточно, — утверждает Виктор Вахштайн. — Потому что специфика взаимодействия как социального феномена не сводится к специфике взаимодействующих. Чем более институционализирован такой разговор („institutional talk“ — один из ключевых терминов направления, которое называется конверс-анализ), тем с большей вероятностью он поддается алгоритмизации. Разговор с паспортистом, продавцом или социологом-интервьюером — уже взятый рубеж технологической революции». И ладно бы паспортист или продавец. Давайте будем честными с собой — а насколько сильно наш диалог с продавцом по уровню предсказуемости отличается от разговоров с неизвестными людьми в интернете? От общения на первом свидании: «Какие сериалы вам нравятся? А смотрели свежую серию «Игры престолов?» Наконец, от общения друзей или в семье: «Как дела на работе? Ты сделал уроки? Какая погода будет в выходные, может, на дачу?» Насколько высказывания Технооптимиста, Гуманиста и Мизантропа обладают смыслом «сами по себе»? Или же их разговор чуть ближе к общению Сири, Алисы и Алексы, чем к диалогам из произведений Платона, который, как известно, друг Аристотелю, но истина дороже? «Допустим, что люди — умные, образованные, наделенные свободой воли, с нетривиальным жизненным опытом и богатым внутренним миром. Но фрейм кухонного разговора (или заметки в популяризаторской газете) превращает их в подобие говорящих машин вроде Порфирия Петровича из последнего романа В. Пелевина. А потому при любом значении переменных „человеческая природа“ и „качество технологий“ конверс-пессимист (тот, кто считает, что даже в естественном разговоре смысл — это то, что мы вкладываем в слова собеседника, а не то, что в них уже содержится — прим. автора), легко допускает замену естественных собеседников на искусственных. Просто потому что сам формат „беседы“ уже предполагает алгоритмизацию. Логика разговора — логика роботизации. Диалог — это машина до машины», — резюмирует Виктор Вахштайн. Получается, что умеренный пессимизм относительно человеческих качеств приводит к умеренному оптимизму относительно возможной приятельской беседы или даже дружбы с голосовым роботом. И раз уж мы помянули Аристотеля: мудрец всех мудрецов и учитель учителей в знаменитой «Никомаховой этике» когда-то разработал собственную классификацию дружбы. Первый тип дружбы по Аристотелю — утилитарный, ради выгоды: когда люди общаются друг с другом, чтобы быть полезными. «Услуга за услугу», quid pro quo, Clarice. Как вы понимаете, с таким типом дружбы голосовой помощник на базе искусственного интеллекта справится блестяще, можно сказать, он ради этого и создан. Более того, эта польза взаимная, ведь, общаясь с голосовым помощником, вы обучаете его алгоритмы. Второй тип дружбы — гедонистический, ради удовольствия. Тут, как мы все понимаем, у голосовых помощников тоже все в порядке: они найдут вам лучшую музыку, сериалы, составят список самых интересных мероприятий, закажут вкусную еду и ничего не будут требовать взамен. Испытывает ли при этом удовольствие ваш искусственный собеседник, сказать трудно, но всегда можно спросить, и уровень правдивости его ответа вряд ли будет сильно отличаться от ответов ваших друзей из костей и мяса. Третий тип дружбы — бескорыстная дружба ради всеобщего блага. Это возвышенный идеал отношений, к которым нужно стремиться, и тут, конечно, относительно Алисы или Сири есть сомнения. Но скажите, а относительно способности людей на такую дружбу у вас разве нет сомнений? Зато, по крайней мере, слушать искусственные собеседники уже умеют лучше естественных. Источник: Кот Шрёдингера Автор: Илья Стахеев

Уолт Дисней: любите то, что вы делаете

Вышедший в 1939 году мультфильм «Белоснежка и семь гномов» стал первым полнометражным анимационным фильмом и, несмотря на последствия Великой депрессии, был вознаграждён небывалым коммерческим успехом. Хотя компания Диснея пережила множество взлётов и падений, ей удалось перевернуть вверх дном всё культурное сознание людей. Мультфильмы смотрели не только дети. Анимация Уолта Диснея, эксцентричного гения, в детстве рисовавшего комиксы, стала послом главных человеческих ценностей в течение нескольких поколений и остаётся таковой по сей день. Теперь имя Уолта Диснея является синонимом к знаковым фигурам его мультфильмов. В честь него построили тематический парки во многих городах мира. Но это лишь приятные бонусы. В самом начале своего пути Дисней обладал нескончаемым потоком артистических идей. Он хотел показать миру, что вполне осуществимо соединить вымысел и реальность. Уолт Дисней — бессмертный мастер. Вообще, этот термин, как правило, используется, когда речь идёт о каком-либо ремесле. То есть, зачастую мы говорим о человеке, который сотворил что-то своими руками. Тем не менее, термин «мастер» означает также работу, сделанную с любовью и заботой во благо всему обществу. Хотя можно сделать вывод, что Уолт Дисней добился успеха и влияния только благодаря таланту, но самое интересное наблюдение, которое можно вынести из его биографии, заключается в способности соединить жизнь и работу так, чтобы получить на выходе баланс — то, к чему должен стремиться каждый человек, чтобы быть счастливым. Невозможно не согласиться, что работа занимает немалую часть нашей жизни, поэтому это должно быть не просто терпеливое просиживание штанов в офисе. Уолт Дисней — лучший пример мастера своей работы и мастера своей жизни. Как он этого добился? Прежде всего, Уолт Дисней никогда не разъединял жизнь и работу. Одна из самых распространённых дискуссий касается баланса жизни и карьеры. Деления быть не должно. Работа — часть жизни. А в идеале эти два критерия должны составить единое целое. В конечном итоге, мы становимся тем, чем мы занимаемся. Если вы работаете в издательской сфере, то, покупая книгу, вы всегда будете обращать внимание на обложку и качество полиграфического исполнения издания. Это часть ваших рабочих обязанностей, которые плавно и безболезненно перетекают в обычную жизнь — нерабочую обстановку, так скажем. Повседневные действия, которые мы якобы считаем частью работы, превращаются в наши привычки, формирующие наше истинное «Я». Если по профессии вы художник, вы останетесь им даже за пределами студии. Если вы предприниматель, то будете им вне офиса. И ещё множество подобных примеров. Чисто психологически мы считаем: «Нет, после рабочего дня я становлюсь обычным человеком». А разве художник или врач — это не обычный человек? Вот вам и пища для размышлений. Пример: мы — это то, что мы едим. Все знают эту фразу, и она неопровержима. С работой всё так же. Мы — это то, чем мы занимаемся. Мы — это работа, а работа — это мы. Немаловажным считается тот факт, что Уолт Дисней видел прогресс в любом деле не в бренде, не в имидже. Он считал, что успех в деталях. Да, Дисней — это совершенно неповторимая стихия кинематографа. Благодаря таланту и мастерству он из мультипликатора-дилетанта превратился в именитого предпринимателя. Его имя знают все — от мала до велика. Уолт Дисней — это бренд вне времени. Но всё же Дисней как в начале карьеры, так и на пике славы не стремился создать некий имидж. Он никогда не уповал на него. Его конёк — детали. Под деталями он имел в виду то, что улучшает нас, делает нас неповторимыми и запоминающимися. Для каждого человека это может быть разный набор инструментов. Уолт Дисней всегда преследовал цель превратить невозможное в возможное и ждал реакции людей, чтобы понять, в каком направлении ему нужно двигаться дальше. Практически в каждой профессии существует конфликт: между «что я должен сделать, чтобы получить одобрение людей» и «что я должен сделать, чтобы получить одобрение от себя». Зачастую внешняя похвала и внутренняя похвала взаимосвязаны. Иногда, как бы прискорбно это ни звучало, необходимо работать ради одобрения со стороны, иначе можно лишиться работы. Внешняя похвала, конечно, удовлетворяет наше эго — приятно завоевать престиж и авторитет среди начальника, коллег, зрителей, читателей и многих других посторонних людей. Но это чувство оставит вас, как только вы покинете офис или студию. То, что имело значение утром, испаряется в конце рабочего дня. Истинные же мастера творят ради самих себя. Мастера своего дела хотят самосовершенствования. Ради конкуренции. Но не с другими, а с самим собой. Суть в том, чтобы сегодня быть лучше себя вчерашнего. Только данный показатель не обуславливается чем-то извне — критикой, похвалой, денежным вознаграждением и так далее. Он определяется личностным ростом и следующими за ним результатами. Это всё детали саморазвития. Всем нравится то, во что они вкладывают силы и деньги, но лучшее инвестирование в себя и свой труд состоит в деталях. Вся прелесть в том, что вы постоянно учитесь и оттачиваете своё мастерство. Так и появляется тот самый имидж. Ненавязчиво и постепенно. Даже если работа приносит нам неимоверное удовольствие, мы ждём большего вознаграждения. Уолт Дисней зарабатывал много, но самой неподдельной наградой он считал желание и возможность работать ещё больше. Он наслаждался тем, что мог заниматься любимым делом в более сложных и напряжённых условиях и в удвоенном объёме. Прибыль — это жизненно важно и необходимо, и она обязательно придёт, но позже. Уолт Дисней сказал однажды: «Делайте свою работу хорошо и не переживайте о деньгах. Они придут. Просто делайте всё возможное, а потом превзойдите самих себя». В современном обществе работа в большинстве случаев характеризуется по принципу «умри, но сделай». Но правда кроется в том, что, если ты искренне уважаешь и ценишь свою профессию с её плюсами и минусами, настоящий подарок, который ты по итогу получишь, — возможность работать ещё больше, совершенствуя своё мастерство. Это бесценный дар. И вот ещё что. В каждом из нас живёт мастер. Но как он проявит себя, зависит лишь от нас. По материалам статьи «Walt Disney: How to Love What You Do» Medium Автор: Зэт Рана Перевод: Юлия Стржельбицкая

Я — мать Тереза

Я люблю помогать людям, чувствую грызущее меня изнутри чувство вины, когда не имею возможности спасти заблудшую душу. Я демонстрирую свою «хорошесть». Мое предназначение — спасти всех и вся. У меня синдром «матери Терезы»! Навязчивая идея помочь каждому встречному, утрированный альтруизм разрушителен как для «жертвы», так и для «больного». Давайте разберёмся, чем же и каков он в своём проявлении. Официально не существующий термин «синдром матери Терезы», прижился в быту, однако психологи говорят, что «синдром» — это лишь следствие детских травм, частично неправильного воспитания, отсутствие понимания личного пространства, которое необходимо каждому, и проявление здравого эгоизма. Люди с утрированным чувством альтруизма боятся жадности, эгоизма и проявления плохих качеств в самих себе. «Матери Терезы» остро чувствуют «нехорошие» проявления в себе, непонимания справедливости ситуации. Как правило заядлые альтруисты не видят границ и не принимают понятие индивидуальности. К сожалению, такие люди часто остаются безликими в своей доброте и другими могут восприниматься враждебно. Важно понимать, что быть обладателем синдрома, не значит быть психологически нездоровым человеком. Личность — эгоцентрична, самолюбива, при этом она глуха к истинным потребностям своих «жертв», как и к своим. Например, «Терезы» стараются финансово вложиться в отношения или в друзей, когда это не нужно, если лучше стоит здраво посмотреть на ситуацию. Они начинают принимать решения за взрослых и самостоятельных людей, придумывают потребности, которые им якобы необходимы. Прийти в гости без подарка для них становится неприемлемо. Часто альтруисты отвергают собственные потребности, очень скупятся на себе, позволяют быть жилеткой в любой ситуации. Такое поведение и образ мысли приводит к полному отречению от себя, своих проблем и потребностей. Они теряют веру в себя и «стирают» понимание собственной индивидуальности. Кроме непосредственного вреда самому себе, альтруисты наносят вред и окружающий. Они их балуют, «взращивают» зерно инфантильности. Где же искать корни беспричинного, гиперболизированного альтруизма? Несомненно, причины индивидуальны у каждой личности, и требуют такого же индивидуального подхода со стороны, то есть вмешательство психолога. «Терезы» не понимают, что люди, окружающие их, способны любить не за бесконечные и ненужные подарки. Каждый достоин любви за индивидуальность, характер, стремление к саморазвитию, в конце концов просто за существование в этом мире и в жизни определенных людей. Альтруист «Тереза» считает, что только он владеет истинными знаниями о жизни, о том, как должно быть на самом деле, о правильности. Таким образом он начинает контролировать своих «пациентов», с полной уверенностью, что решить проблему подвластно только ему и никому больше. В противном случае, такие люди подвергаются депрессии, нервозности, приобретают манию контроля и так далее. Такие недуги отнюдь не способствуют развитию и здоровому психическому состоянию. Семейные психологи, работая над подобным случаем, советуют выбирать подарки друг другу, стоящие не более 200 рублей. Ведь можно сделать приятное любимому человеку и не тратясь на дорогой подарок, не имеющий большой ценности по своей сути. Ведь главное не подарок, а внимание. Пусть это будет обычный букет цветов для дамы или обычная посиделка за чашечкой кофе. Подобная практика учит быть искренним, практичным, и в тоже время экономичным. Тогда вы приобретаете не потому что «надо», а потому что у вас есть искренняя потребность. Остановитесь, «Терезы»! Проведите время спокойно за чашечкой кофе или чая, подумайте о себе. Может даже отправьтесь в путешествие, подарите себе подарок, определите свои истинные желания, поставьте цель на ближайшие несколько лет. Станьте для окружающих уникальным человеком, а не «доброй занозой». И тогда люди сами будут обращаться за помощью и наоборот, помогать в трудную минуту. Автор: Катарина Акопова

Уинстон Черчилль: сигара, продлевающая жизнь

Рожденный от лорда Рендольфа Черчилля, подданного Британской короны, и американки Дженни Джером, Уинстон Черчилль, будущий светило английской политики, с самого рождения имел двойное гражданство. Отучившись в одной из престижных британских школ, Черчилль поступил в Королевский военный колледж. Для людей XIX века участие в военных конфликтах было делом чести. Затянувшийся мир в годы правления королевы Виктории вызывал лишь негодование у юных и ничем не обремененных лордов. Одним из них был и молодой Черчилль. Он намеренно искал конфликты, чтобы в них поучаствовать и закалить свой характер. И пришлось ему отправиться на Кубу в 1895 году, в год своего 21-летия. Спустя еще 5 лет Уинстон Черчилль уже успел поучаствовать в трех войнах и заслужить немало наград за проявленную доблесть. Свое прибытие в столицу Кубы, Гавану, Черчилль скрасил прелестями экзотического Карибского острова. Кроме специфической кухни и рома, молодому лорду особенно понравились кубинские сигары. В свои 20 с небольшим лет он решил стать военным корреспондентом. Для человека с его происхождением это был весьма смелый поступок. Однако, к тому моменту консервативный отец Уинстона уже умер, а мать, наоборот, обрадовалась выбору сына и помогла на первых порах со связями. Вернемся к сигарам Черчилля. Его любимыми марками сигар были «Ромео и Джульетта» кубинского производства и несуществующая ныне марка «La Aroma de Cuba». Пристрастие Черчилля было настолько крепким, что поставки любимых «гаван» не прекращались даже во время войн. В своем имении Чартвелл Мэнор Уинстон Черчилль хранил около нескольких тысяч сигар. Сигарная комната была смежной с его рабочим кабинетом, так что Черчилль мог отвлекаться на свое любимое занятие, не отрываясь от рабочего процесса. По воспоминаниям одного из подчиненных Черчилля, всякий раз тот удивлялся тому, что его начальник выкуривал за несколько дней сигар на сумму равную его недельному заработку. Образ Черчилля уже не воспринимается отдельно от сигар: на фотографиях, карикатурах и плакатах — везде он изображен с сигарой. Его пристрастие красноречиво описано в одном случае, произошедшем во время Второй мировой войны. Перед полетом на военном самолете Черчилль попросил, чтобы для него изготовили особую маску, через которую он бы смог курить сигары. И его просьба была удовлетворена: абсолютно счастливый британский премьер смог курить свои сигары на высоте около 15 тысяч футов. В своей привычке Черчилль был настолько закоренелым адептом, что даже просьбы монарших особ не могли изменить его позицию. Так, в 1945 году, когда Черчилль встречался с королем Саудовской Аравии, во время обеда ему намекнули, что стоит воздержаться от курения сигар и употребления алкоголя в присутствии арабского шейха. Однако, Черчилль возразил, что оба этих ритуала являются для него священными и скорее он откажется от пищи, чем от своих любимых привычек. Королю пришлось смиренно согласиться с его позицией и продолжить встречу. Черчилль ежедневно выкуривал около 10 сигар, притом он делал это своеобразным образом, буквально разжевывая их в процессе курения. Концы сигар быстро приходили в негодность из-за такого агрессивного способа курения. Потому специально для него изготавливались особые полоски бумаги, которые фиксировали намоченный край сигары. Существует легенда, что персонал сохранял недокуренные окурки Черчилля, а после отдавал садовнику, который докуривал их из своей трубки. Многие люди, гостившие у Черчилля, знали о его любимом пристрастии, а потому частенько дарили сигарные аксессуары, из которых к концу его жизни можно было сделать целый музей. Британский политик хоть и любил курить, однако, подарками никогда не пользовался. Поговаривают, что рабочее кресло после ухода премьер-министра так и не удалось очистить от сигарного пепла. Стоит отметить, что несмотря на свое закоренелые вредные привычки, Черчилль прожил долгую и насыщенную жизни, умерев в возрасте 91 года. Автор: Мария Молчанова

Почему рациональность не поможет человеку решить все проблемы

Мир, в котором на юге умирают от голода, а на севере от ожирения и где такой богатый американский штат, как Калифорния, тратит на тюрьмы больше, чем на университет, кажется абсолютно нерациональным. Но на самом деле эти процессы — результат безупречной экономической логики, пишет шведский журналист Катрин Марсал (Кьелос) в своей книге «Кто готовил Адаму Смиту? Женщины и мировая экономика», которая вышла в издательстве «Альпина Паблишер». Данная глава о том, как люди начали просчитывать все, от стоимости великого искусства до оргазма, и почему миром стал править человек экономический, которого Джон Кейнс считал просто полезным идиотом. «Экономика вертится вокруг денег, и это хорошо», — изрек Вуди Аллен, но надо добавить, что это не совсем так. Британский экономист Джон Мейнард Кейнс однажды подсчитал, что каждый фунт золота, награбленного корсаром Фрэнсисом Дрейком в Испании в 1580 году и доставленного на дом английской королеве, превратился в 100000 фунтов через 350 лет. В итоге общая стоимость этого золота сравнялась со стоимостью всех колониальных богатств Британской империи эпохи ее расцвета. Кейнс написал об этом в 1930 году. За год до этого случился обвал на Уолл-стрит, и мир сносило в Великую депрессию. Одиннадцать тысяч американских банков нуждались в аварийно-спасательных мероприятиях, уровень безработицы приближался к 25%, половине американских детей предстояло расти впроголодь. В принципе весь мир должно было затянуть в эту воронку. Мировая торговля останавливалась, начинались фашистские марши, Европу накрывала тьма. В родной Кейнсу Великобритании низкая конъюнктура наблюдалась с середины 1920-х. Времена были отнюдь не веселые, но Кейнс не терял оптимизма. Он полагал, что экономические проблемы ХХ века можно решить с помощью тех же процессов, которые заставили расти ворованные фунты Дрейка, поскольку королева Елизавета сообразила их выгодно вложить. Нам просто надо правильно инвестировать ресурсы, и они начнут увеличиваться сами собой. Процент на процент — и через столетие все сыты. С экономическими проблемами мира можно справиться. Мы можем и должны от них уйти. Превратить их в воспоминания об эпохе зла и лишений. Убогое жилье, нехватка еды, отсутствие медицинской помощи. Бедность. Безнадежность. Голод. Умирающие от голода дети. Взрослые с пустыми глазами. Решение называлось «экономический рост». Если мы заставим расти экономику, то в 2030 году человеку, по крайней мере в Европе и США, больше не о чем будет беспокоиться. По подсчетам Кейнса, нам всем станет так хорошо, что никому больше не придется работать. Мы сможем посвятить себя искусству, поэзии, духовным мирам, философии, будем наслаждаться жизнью и восхищаться теми «лилиями полевыми», которые «не трудятся, не прядут». Так это сформулировал Кейнс. Рост — средство. Лилии полевые — цель. В 1930 году, когда Джон Мейнард Кейнс сидел и творил в лондонском Блумсбери, и всем казалось, что человек должен устраивать собственную жизнь вокруг рынка. Только так можно решить материальные проблемы мира, к сожалению. Многое из того, что приносил с собой рынок, представлялось Кейнсу, мягко говоря, непривлекательным — зависть, жадность, соперничество. Последние двести лет нас вынуждали выводить на передний план именно эти качества, как будто они и являли собой вершину морали, — так считал британский экономист. Без пчел-эгоисток не добыть меда. Выбора нет. Нам приходится притворяться, что справедливое несправедливо, а несправедливое справедливо, — сокрушался Кейнс, — поскольку несправедливое применимо, а справедливое нет. Жадность срабатывает всегда, увы. И так же, как Адам Смит, Кейнс был уверен в дефиците любви. Личная выгода — вот тот локомотив, за которым покатится экономический поезд. А покатиться нам надо обязательно. Посмотрите, сколько вокруг бедных. Совладать с материальной нуждой — приоритетная задача. Лилии, духовность и все прочее подождут. «Если Бог хочет предстать перед индийским народом, ему лучше всего явить себя в виде буханки хлеба», — считал сам Махатма Ганди. Человек экономический и проповедуемые им идеалы сделают нас богатыми. После чего мы его — за борт. Экономика — лишь средство, а цель — лилии полевые. Давайте насладимся ими позже. Сейчас нам некогда. Кейнс представлял человека экономического в виде полезного идиота, от которого со временем мы сможем избавиться, найдя средства. Спасибо, всего хорошего, ваша картина мира по сути безобразна. Когда мы решим наши экономические проблемы, мы позволим себе увидеть человека экономического таким, каков он есть, с его «одной из тех полукриминальных, полупатологических склонностей, в которых мы с отвращением признаемся специалистам по душевным болезням», — писал Кейнс. Он вглядывался в будущее, когда человек посвятит себя подлинному искусству жизни. Когда экономические проблемы будут решены, и вся эта экономика уйдет на задний план, станет делом узких специалистов, вроде стоматологов. Замечательно, если экономисты заставят народ поверить, что они такие же нежные и компетентные специалисты, как зубные врачи, — вывел Кейнс в своей знаменитой формулировке. А на большее он не рассчитывал. «Сегодняшний мир отягощен проблемами, которые Кейнс даже представить не мог. Через восемьдесят лет немногие согласятся с Кейнсом в том, что главная задача экономики — победить бедность во всем мире» В определенном плане Джон Мейнард Кейнс, разумеется, был прав. Мы стали богатыми. Экономическое развитие мира превзошло ожидания. На старте мрачных 1930-х сам факт того, что экономика будет развиваться, был далеко не очевиден. Кейнс был, безусловно, оптимистом и верил в силу прироста, но разве мог он представить такой феномен, как современный Китай? В стране наблюдается девятипроцентный прирост на протяжении трех десятилетий, за пятнадцать лет средний класс увеличился со ста семидесяти четырех миллионов до восьмисот шести миллионов. Китай — особая статья. Но даже прирост в западных странах превысил предположения Кейнса. Добавьте сюда неслыханные успехи в медицине, биохимии, информатике, телекоммуникации и транспорте. Если все это — заслуга человека экономического, то у него определенно есть свои плюсы. Что же касается образа жизни, который, по мнению Кейнса, должен был за всем этим последовать, то до покоя, счастья, лилий и экономистов, нежных, как стоматологи, еще далеко. Наше общество, более чем когда-либо, одержимо экономикой. «Экономическое» мышление, которое, согласно Кейнсу, должно было плавно отъехать в сторону, уступив место иному, напротив, все глубже проникает в культуру. Джон Мейнард Кейнс полагал, что мы можем заключить пакт с экономическими идеалами: они помогут нам добиться благосостояния, после чего дадут зажить нашей жизнью. Зажить лучше, чем мы жили раньше. Да, человек экономический добился благосостояния. И никуда не делся. Он всех победил. Экономика не ушла на задний план, чтобы мы могли посвятить себя искусству, духовным мирам и наслаждению жизнью, как думал Кейнс. Наоборот, экономика проникла повсюду, включая искусство, духовные миры и наслаждение жизнью. Витрины книжных магазинов и киосков пестрят названиями вроде «Фрикономика», «Открой в себе экономиста» или, почему бы и нет, «Выйти замуж после тридцати пяти, используя знания, полученные в бизнес-школе Гарварда». Бестселлерами становятся книги, рассказывающие о том, как ко всему подряд, от любовных отношений до визита к врачу, применять рыночные принципы. Общий тираж «Фрикономики» в мире — четыре миллиона экземпляров. Эта книга построена на утверждении, что логикой рынка можно объяснить в человеке все — и наши мысли, и наши поступки, и что с помощью экономики можно подсчитать все — от преимуществ ванильного мороженого до цены человеческой жизни. […] Данная тенденция касается не только научно-популярных книг. В университетах экономисты все чаще анализируют различные сферы жизни так, словно все они принадлежат рынку. От самоубийства (цена жизни приравнивается к стоимости предприятия; представим, что сегодня предприятие закрывается) до имитации оргазма (ему не надо изучать, как движутся глазные яблоки, открывается рот, краснеет шея и изгибается спина, он может все высчитать, если захочет). Интересно, что подумал бы Кейнс об американском экономисте Дэвиде Галенсоне. Галенсон изобрел статистический метод, позволяющий рассчитать, какие из произведений искусства имеют наибольшее значение. Если вы попросите его называть самое выдающееся произведение прошлого века, он ответит, что это «Авиньонские девицы», он это высчитал. Все, что переводится в цифры, немедленно становится надежным. Пять обнаженных проституток с улицы Каррер д’Авиньо в Барселоне. Угрожающие, угловатые, нескладные тела, двое с лицами, похожими на африканские маски. Большая картина маслом, оконченная Пикассо в 1907 году, по мнению Галенсона, является самым выдающимся произведением искусства, поскольку чаще других используется для книжной иллюстрации — именно эта мера была применена. Тот же тип экономического анализа, с помощью которого определяется цена на лук-порей и природный газ, объясняет и наши художественные впечатления. Экономика больше не является средством, которое даст материальную свободу, чтобы мы могли наслаждаться искусством, как полагал Кейнс. Экономика — это логика, с помощью которой мы должны смотреть на произведение искусства. И на все остальное тоже. Одно дело обсуждать, что именно определяет экономическую ценность произведения: почему одна инсталляция стоит двенадцать миллионов, а другая сто. И совсем другое дело утверждать, как Чарли Грэй, один из авторов «Экономики искусства и культуры»: «Мы все верим, что искусство — это нечто особенное, но я не согласен с идеей, что между художественной и экономической ценностями существует какое-либо различие». Подразумевается, что экономическая шкала ценностей применима ко всему, что существует лишь экономическая шкала ценностей. Экономика — это не наука, которая даст нам возможность посвятить себя более важным вещам. Напротив, экономическая логика — единственное, что вообще реально. Кейнс хотел, чтобы со временем человечество расторгло пакт с человеком экономическим. Жадность похвальна, это мы просто так сказали. Да и, несмотря на материальный прогресс, экономическая проблема отнюдь не решена. Если мы будем играть в игры и поделим ежегодный прирост мировой экономики поровну на каждого из шести с половиной миллиардов жителей Земли, у нас получится порядка одиннадцати тысяч долларов на душу населения — и никто не голодает. Если же мы прекратим играть в игры и посмотрим по сторонам, мы увидим совсем другую картину. Половина населения Земли живет меньше чем на два доллара в день. Большинство этих людей — женщины. Бедность стала женской, и в поисках лучшей жизни миллионы женщин вынуждены жить вдали от собственных детей — любить чужих детей за деньги, убирать, подавать еду, работать на заводе, в поле, в борделе или любом другом месте на теневой стороне мировой экономики. Невероятно богатые страны граничат с невероятно бедными, и там, и там невероятно богатые люди живут всего в паре кварталов от невероятно бедных. Глобальная экономика объединила западноевропейскую женщину с ее менее привилегированными южными и восточными сестрами. Сегодня они часто живут под одной крышей, но в разных мирах. Они встречаются как работодатель и наемный персонал, хозяин и слуга. Ежегодно около полумиллиона женщин умирают при родах. Большинство из них могли бы выжить при наличии должного ухода. И, хотя не осталось ни одной международной организации, которая не выступила бы с громкими заявлениями о том, что женщины играют ключевую роль в развитии бедных стран, мы систематически терпим неудачи с инвестициями в женское образование и здравоохранение. В США, самой богатой стране мира, угроза жизни женщины в связи беременностью выше, чем в сорока других странах. Мужские жизни ценны. Женские жизни ценны относительно мужских. Медицинскую помощь и еду сначала получают мужчины, потом женщины, если вообще получают. В результате мы имеем высокую женскую смертность в отдельных частях северной Африки, Китая и южной Азии. Мальчик дает семье экономические преимущества, а доступ к современной технике позволяет узнать пол будущего ребенка еще в утробе. Аборты только по причине того, что ребенок девочка, распространены в Восточной Азии, Китае, Южной Корее и даже в Сингапуре и Тайване. В Китае на сто женщин приходится сто семь мужчин. В Индии сто восемь. Экономист Амартия Сен подсчитал, что при наличии должного ухода и питания женщин на земле было бы на сто миллионов больше. Эти сто миллионов «недостающих женщин» есть крайнее следствие системы, при которой 70% бедных во всем мире — женщины. Наиболее состоятельная прослойка населения США зарабатывает одну четвертую часть совокупного дохода. Богатые семьи Гонконга, Палм Спрингс и Будапешта позволяют убирать свои дома и утешать своих детей домработницам и няням, которые живут в трущобах. Сегодняшний мир отягощен проблемами, которые Кейнс даже представить не мог. На юге бедные умирают от недостаточного питания, на севере от ожирения. Такой богатый американский штат, как Калифорния, тратит больше денег на тюрьмы, чем на университет. Чтобы обеспечивать семью материально, родители работают так много, что на общение с детьми у них вообще не остается времени. Хватит ли денег — вот о чем беспокоится большинство, даже средний класс. Одновременно мир бесконечного потребления и тотальной социальной ограниченности «сгаллюцинировал» мировую «элитку». И именно ее образ жизни преподносится в виде идеала, а не кейнсовские «лилии полевые». Знаменитый экономист исходил из того, что, когда мы станем богаче, мы будем меньше работать и меньше потреблять. Как же он ошибался… 12 декабря 1991 года, задолго до того, как Лоуренс Саммерс стал министром финансов при Билле Клинтоне, президентом Гарвардского университета или директором Национального экономического совета при Бараке Обаме, он подписал документ для внутреннего пользования. В те времена Саммерс занимал должность главного экономиста во Всемирном банке. Документ был разослан четверым людям. Пусть это пока останется между нами, — писал Саммерс, — но не следует ли нам призвать вредные производства перенести свои предприятия в развивающиеся страны? И далее продолжал: мне всегда казалось, что малонаселенные африканские страны недостаточно загрязнены… Экономическая логика, по которой ядовитые отходы надо сваливать там, где зарплаты самые низкие, безупречна, — удержаться от этого замечания нельзя. Выяснилось, однако, что текст писал не сам Лоуренс Саммерс. Текст сочинил работавший на него молодой экономист. А Лоуренс Саммерс прочитал и подписал, чтобы придать документу вес. И отстаивал его так, как будто сочинил сам. Еще бы — ведь документ отличался «безупречной» экономической логикой. Но Саммерс утверждал, что слова вырваны из контекста. Текст был написан, чтобы спровоцировать, и провокация, вне сомнений, удалась. Документ для внутреннего пользования попал в медиа, экологические движения пришли в крайнее возбуждение. Разве Всемирный банк при ООН может поступать подобным образом? Разве мы можем сбрасывать ядовитые отходы на бедных людей? Газета The Economist, где был опубликован текст Саммерса, реагировала более спокойно, в тональности «да, даже для внутреннего документа крайне цинично», но экономическая логика, Саммерс прав, «безупречна», что есть, то есть. Человеку, не изучавшему основы национальной экономики, принять такое трудно. Но надо понимать, что экономическая логика — это не только логика, но и великое повествование о внутреннем смысле человеческого существования. Ведь внутренняя движущая сила человека экономическая, то есть человека понимают именно экономисты. Они могут подсказать, как утроить мир, чтобы этот мир извлек максимальную пользу из нашей внутренней природы. Так же, как польза извлекается из вещей. Найди то, что минимально по расходам — безотносительно цены. Саммерс имел в виду, что, если мы перенесем опасное производство из Франкфурта в Момбасу, в выигрыше останутся и Франкфурт, и Момбаса. Во Франкфурте улучшится экология, а в Момбасе появится больше рабочих мест. Пусть они кормятся отходами. Звучит цинично, но плюс именно в цинизме: пусть другие рассказывают красивые сказки. Правду знают только экономисты. Мы — люди экономические. Хотим мы того или нет, нам так велят стандартные экономические модели. Разумеется, из-за опасных отходов у жителей Момбасы возникнут проблемы. Такие же, какие были у жителей Франкфурта. Но спрос на благополучную окружающую среду растяжим в зависимости от уровня доходов, утверждалось во внутреннем письме Саммерса. А еще в нем отмечалось, что рост заболеваемости раком простаты, разумеется, опаснее в той стране, где продолжительность жизни позволяет гражданам успеть заболеть раком простаты. В стране же, где 20% детей не доживают до пятилетнего возраста, и без рака простаты есть о чем беспокоиться. То, что вместе с опасными отходами запад экспортирует в Момбасу рак простаты, станет для Момбасы самой незначительной проблемой. Момбаса примет предложение. Ей нужны деньги и рабочие места. И это рационально, иначе Момбаса не согласится. Поскольку все, что делает человек, рационально. «Господин Г становится богаче, потому что избавляется от радиоактивных отходов, а господин К становится богаче, потому что получает двести евро. Все довольны» Давайте вообразим, что Кения — не страна, а индивид. Страну можно легко представить в виде индивида, страны ведут себя точно так же, как рациональные индивиды. А теперь представим, что Германия — тоже рациональный индивид, и назовем Кению господин К, а Германию — господин Г. Господин К беден и голоден. Господин Г богат и сыт. Но у господина Г имеется ведро радиоактивных отходов. И господин Г предлагает господину К двести евро за то, чтобы господин К позаботился об этом ведре. Для господина Г двести евро — небольшие деньги, а для господина К — огромные. И, поскольку господин К не особо вникает во все, что связано с радиоактивными отходами (его занимает только то, как утолить голод), он соглашается. И все становятся богаче. Господин Г становится богаче, потому что избавляется от радиоактивных отходов, а господин К становится богаче, потому что получает двести евро. Все довольны. Все в выигрыше с учетом преференций. Мы рассуждаем, исходя из того, что все люди — умеющие считать рациональные индивиды с заданными, стабильными преференциями. Модель не работает для ситуации, когда господин Г вынужден жить вместе с отходами в своей франкфуртской квартире. Возможно, в этом случае господину Г удалось бы найти какое-либо долгосрочное техническое решение проблемы. Но вместо этого он продает проблему господину К. А господин К плохо образован и не обладает знаниями, которые позволили бы найти для проблемы долгосрочное техническое решение. И это решение мир никогда не увидит. В конечном итоге социум останется в проигрыше. Разве это рационально? Подобные возможности прячутся в сюжетах, которые не включаются в экономические модели. Неважно, насколько господин К голоден. Он все равно рациональный, умеющий считать индивид, полностью контролирующий собственные действия. Он превращается в свалку для господина Г, потому что это рационально. Безупречная экономическая логика видит лишь необитаемый остров, на котором живут два индивида, каждый со своими преференциями. Одному надо избавиться от отходов. Второму нужны деньги на еду. Нет ни контекста, ни будущего, ни связей. И других решений, кроме продажи отходов господином Г господину К, тоже нет. «Ваше решение абсолютно логично и абсолютно безумно», — написал Лоуренсу Саммерсу Хосе Лутценбергер, тогдашний министр по вопросам окружающей среды Бразилии. Безупречная экономическая логика — это одно. А окрестности китайского города Гуйюй — другое. В Гуйюй ежегодно доставляется миллион тонн электронных отходов. Сто пятьдесят тысяч человек трудятся на его сортировке и утилизации. В основном, это мелкие семейные предприятия, много работников-женщин. Компьютеры, мониторы, принтеры, DVD-проигрыватели, ксероксы, автомобильные аккумуляторы, микроволновые печки, динамики, зарядные устройства, телефоны — все это разбирается руками и мелким инструментом. Кредитные карты кипятят, чтобы извлечь чип. Чтобы получить металл, сжигают провода. А чтобы добыть золото из микрочипа, надо вымочить его в разъедающей, ядовитой кислоте. В городской земле полно свинца, хрома, олова, тяжелых металлов. Грунтовые воды отравлены. Вода в реке черного цвета. Уровень свинца в крови детей на 88% выше, чем в других регионах. Китайское законодательство запрещает импорт электронных отходов. Пекин даже подписал «Базельскую конвенцию о контроле за трансграничной перевозкой опасных отходов и их удалением», но к реальности это пока не имеет никакого отношения. 90% электронных отходов США вывозят в Китай или Нигерию. Экономическая логика должна быть безупречной. Цена воды в Гуйюй в десять раз выше, чем в соседнем Чендьяне. Потому что именно из Чендьяна жители Гуйюй берут воду. А вода в Гуйюй отравлена. Поэтому дорого. Через восемьдесят лет немногие согласятся с Кейнсом в том, что главная задача экономики — победить бедность во всем мире. Теперь экономическая наука видит себя иначе. Как только экономистам последних десятилетий надо перейти на сторону бедных или богатых, властных или бесправных, работников или работодателей, мужчин или женщин, они дружно встают в один и тот же строй. Все, что хорошо для богатых и власть имущих, почти всегда «хорошо для экономики». Одновременно экономическая наука становится более абстрактной: фиктивные хозяйства, фиктивные предприятия, фиктивные рынки, и человек экономический в основе всего. Экономисты стремятся применять свои модели ко всему подряд, от расизма до оргазмов, и все менее охотно обращаются к реально работающим рынкам. При этом экономические проблемы, тревожившие Кейнса, далеки от решений. А во многих случаях их больше никто не видит. Когда все мы — рациональные индивиды, такие вопросы, как раса, класс, пол становятся нерелевантными. Мы же свободные люди. Как конголезская женщина, которая вступает в сексуальную связь с полицейским за три банки консервов, или как чилийская женщина, которая собирает урожай обработанных химикатами фруктов, из-за чего через два года у нее родится ребенок с нервным заболеванием, или как марокканская женщина, которая идет работать на фабрику, из-за чего ее старшая дочь должна бросить школу и ухаживать за братьями и сестрами. Все они контролируют последствия своих действий и всегда принимают самые выгодные решения. Свобода — это просто синоним того, что тебе больше нечего терять. Экономисты убеждены, что могут моделировать глубинные причины человеческого поведения. А критики их лишь слегка царапают. Если как следует помучить цифры, правда откроется: все есть человек экономический. Логика. Мир. Образ жизни. Какие лилии?

Алистер Кроули — история самого неординарного оккультиста XX века

Он с рождения чувствовал свое превосходство над людьми, создал несколько оккультных орденов и собственное религиозное течение Телема. Современники его знают, скорее всего, по картам Таро Тота, создателем которых он частично является. Среди почитателей эзотерических течений и оккультизма он до сих пор считается фигурой культовой. «Делай что хочешь» — вот основной принцип Алистера Кроули, подхваченный известными рок-музыкантами второй половины XX века. Родился Кроули в небольшом английском курортном городке в графстве Уорикшир в 1876 году. Его родители состояли в религиозной организации «Плимутские братья», и уже с детства Эдвард (настоящее имя Кроули) был погружен в изучение библейских псалмов, правда, без особого энтузиазма. После ухода отца из семьи, мать Кроули пыталась принудительно вовлечь мальчика в веру, но безуспешно. На этой почве между ними произошло большинство семейных скандалов — Берта неоднократно называла сына «зверем 666». Самому Алистеру это прозвище пришлось по душе, и позже он взял его на вооружение. В университете Эдвард наконец осознал, что его тянет к мистицизму, и он с головой погрузился в изучение алхимии. Вскоре после того, как ушел из университета, написал свою первую книгу. Алистер Кроули в том же 1898 году вступил в магический орден «Золотая заря», где довольно быстро нажил себе недоброжелателей в лице Уильяма Йейтса и Артура Уэйта. Сделал он это намеренно и публично, эпатируя перед остальными братьями, поскольку считал обоих высокомерными занудами, а их работы неоднократно демонстративно критиковал. Выместил на своих конкурентах неприязнь очень Кроули необычно, создав по их образам нелицеприятных героев в своих романах. Одним из достижений начинающего мага стало изобретение колоды гадальных карт Таро. Став магом пятого уровня или Младшим адептом, Алистер был должен выполнить обязательное задание — придумать свою колоду карт на основе имеющегося образца от ордена. Кроули с подлинным интересом погрузился в задание, а помогла ему в этом художница Мойна Мазерс — жена главы ордена. В дальнейшем созданная ими система послужила прототипом для колоды Тота. Вскоре, окончательно рассорившись с ближайшими соратниками по ордену, Кроули отправился в Мексику для дальнейшего изучения магических ритуалов Южной Америки. К тому моменту он полностью разочаровался в ордене и с присущим ему энтузиазмом занялся практикой йоги. Как признавался сам Кроули, йога нужна была ему для концентрации и тренировки силы воли. Телема — религиозное течение, которое Кроули придумал, еще состоя в «Золотой заре». Однажды ему пришло «озарение», в котором перед оккультистом предстал некий дух Айвас, нашептавший ему основные положения для будущей Книги Законов. Многое он почерпнул из древнего каббалического учения «Путь Левой Руки», зачастую опираясь на авторитеты Франсуа Рабле и Паскаля Рэндольфа. Естественно, Кроули в значительной мере исказил фундаментальные положения авторов, выдав чужой труд за свой. Например, в основе трактата «Путь Левой Руки» лежат мужское и женское начало, в котором женской сущности был отдан приоритет — женское начало считалось божественным, а мужское — скорее вспомогательным. Известно, что Кроули был жутким женоненавистником и расистом, а потому, конечно же, не мог допустить того, чтобы в его культе главенствующую роль выполняло женское начало. Он считал женщин всего лишь орудием для достижения целей — не более того. Новое течение Кроули довольно быстро обрело своих сподвижников, да и сам маг для этого сделал многое — везде, где он проживал, старался основать свое представительство. В его «храмах» устраивались жертвоприношения животных и массовые оргии. Из-за маргинального образа его неоднократно выгоняли из разных стран, по которым он путешествовал и распространял свои идеи. Если более детально рассматривать учение Кроули, то тут можно обнаружить некий сплав восточных и западных религиозных практик, оккультных знаний и философии, которые он грамотно скомпилировал и выдал за стройную и логичную систему знаний. Каждый ее элемент может существовать и отдельно, так как является действующим и придуманным кем-то до него. Ключевым положением его учения считается воля человека. В рамках системы ценностей Кроули человеческое волеизъявление является абсолютным и непоколебимым. Благодаря этому фундаментальному и простому понятию идеи Кроули живы до сих пор. После смерти великого мистификатора в 1947 году его учения не канули в лету, как это можно было предположить. Сторонниками его идей во второй половине XX века стали известные рок-музыканты: Beatles, Rolling Stones, Стинг, Дэвид Боуи и многие другие считали его своим наставником. В знаменитой пластинке Beatles «Sergeant Pepper's» Алистер Кроули значится как «высший неизвестный». В середине 80-х с появлением таких групп, как Psychic TV и Throbbing Gristle, идеи Кроули вновь восстали из пепла. Появление мрачного музыкального направления Dark wave напрямую связывают с его личностью. Вообще Кроули, сам того не ведая, сильно повлиял на современную поп-культуру и вдохновил немало людей на сочинительство музыки, фильмов и перформансов. В каком ключе повернутся идеи безумного мага в будущем, предугадать трудно, но одно можно с уверенностью сказать — Алистер Кроули еще не сказал своего последнего слова. Автор: Мария Молчанова

Чем Жан Бодрийяр привлек режиссеров «Матрицы»

Самый известный, неординарный философ-модернист и писатель второй половины 20 века — Жан Бодрийяр. «Гуру» породил своим взглядами вокруг себя множество демагогий, спорных мнений, резкой критики и одобрения. Бодрийяр с самого начала своего творчества относил себя к французским левым марксистам, но позднее с критичным взглядом оценивал классические догмы марксизма. Его идеи он постарался отнести к более общему социологическому контексту, для этого использовал социологию, структурализм и семиологию. Процесс обмена по Марксу, на котором строится все функционально политические системы капитализма в категориях товар, деньги. По Бодрийяру — это частный случай обмена символами, такой символический обмен предшествовал капитализму, далее существовал параллельно с ним. Такое проявление ярко выражено и сегодня, когда капиталистическое общество вступило в новую эпоху. Эта эпоха и называется постмодерном. Бодрийяр писал свои статьи в стиле собственном и уникальном — поэтическом и пророческом. Он жестко критиковал потребительскую функцию интеллигенции. Жан неоднократно анализировал влияние современных медиа, делая упор на развитие и тенденции. Стиль Бодрийяра больше похож на модную литературу, интеллектуальную прозу — от этого его работы воспринимались, как маргинальные и псевдонаучные. Основные вопросы, рассматриваемые «гуру» — это отношение реальности и не символическое отображение; механизмы потребления. Бодрийяр ввёл понятие, которое в настоящее время набирает обороты популярности — «гипперреальность». Ее основой является «симуляция». Единицы «симуляции» — «симулякры». Это понятие обозначает знаки, отсылающие к чему-то другому. Именно поэтому они симулятивные. Слово симулякр необходимо для описания и постижения современных процессов: от постмодернистского искусства до виртуальной реальности. В фильме «матрица» режиссёров братьев Вачовски, герой Нэо в качестве дневника использует книгу Жана Бодрийяра «Симулякры и симуляция». И это не случайность, ведь матрица — это копия того, что не существует, то есть симукляр. Компьютерная программа вселенной фильма иллюстрирует исчезнувший мир 20 века. Свойство симукляра: способность маскировать отсутствие настоящей реальности. Ловушка в том, что привычная среда обретает вид более «настоящей» по сравнению с созданной искусственной реальностью. За идею симуклярности ухватилось современное искусство. К примеру, поп-арт. Художник, притворяясь, воспроизводит натуру, при этом не нуждаясь в ней. Одна из особенностей симуклярности — маскировка отсутствия реальности. Как яркий пример Жан Бодрийяр приводит Диснейленд. «Диснейленд существует для того, чтобы раскрыть, что Диснейлендом на самом деле является «реальная» страна — вся реальная Америка (примерно так, как тюрьмы служат для того, чтобы скрыть, что весь социум, во всей своей полноте, во всей своей банальной вездесущности, является местом заключения). Диснейленд представляют, как воображаемое, чтобы заставить нас поверить, что все остальное является реальным». В конце концов симукляры — реальнее самой реальности. В следствии возникает гиперреальность, мир, в котором правдоподобно изображение фантазии становится равна реальности. Творчество Бодрийяра — многогранно, в этом не возникает никаких сомнений. Для более углубленного ознакомления предлагаем вам его работы: «Симукляры и симуляции», «Призрак толпы». В кинематографе Бодрийяр не остался незамеченным. У некотоых фильмов лучше всего удалось воплотить философие Жана Бодрийяра: «Матрица», «Жизнь других», сериал «Черное зеркало», «Солярис», «Начало». Возможно вы уже сталкивались с этими фильмами, даже не подозревая, какая философия в них таится. Автор: Катарина Акопова