Иосиф Бродский. «Писатель — одинокий путешественник» (Письмо в «Нью-Йорк Таймс») Уважаемый господин Издатель, оглянувшись на стены родного Содома, жена Лота, как известно, превратилась в соляной столб. Поэтому среди чувств, которые я испытываю, берясь сейчас за перо, присутствует некоторый страх, усугубляющийся еще и полной неизвестностью, которая открывается при взгляде вперед. Можно даже предположить, что не столько тоска по дому, сколько страх перед неведомым будущим заставили вышеупомянутую жену сделать то, что ей было заповедано. Мне оглядываться не запрещено. Больше того, я имею возможность оглянуться в довольно комфортабельных условиях и зафиксировать открывшуюся картину на бумаге, в данном случае на страницах, любезно предоставленных мне газетой «Нью-Йорк Таймс». Но я не вполне убежден, что изображаемая мной картина удовлетворит всех ее, картины, зрителей. Что ж, в свое оправдание я могу только сказать, что, хотя «большое» — как писал один русский поэт — «видится на расстояньи», на таком расстоянии от объекта, как нынешнее, кое-что становится уже расплывчатым, и речь идет уже не о точке зрения , но о самом зрении. Надеюсь, что мое зрение мне не изменяет, но я хочу подчеркнуть, что это мое, собственное, зрение, и если я вижу или не вижу что-то из того, что видят или не видят другие, то это следует считать не пороком зрения, но его частным качеством. Я не претендую на объективность, мне даже представляется, что объективность есть некий сорт слепоты, когда задний план и передний решительно ничем друг от друга не отличаются. В конце концов, я полагаюсь на добрые нравы свободной печати, хотя свобода слова, как и всякая благоприобретенная, а не завоеванная свобода, имеет свои теневые стороны. Ибо свобода во втором поколении обладает достоинством скорее наследственным, чем личным. Аристократия, но обедневшая. Это та свобода слова, которая порождает инфляцию слова. Тут, конечно, есть и свои плюсы. Такая свобода, во всяком случае, дает возможность взглянуть на вещь со всех возможных точек зрения, включая и абсолютно идиотическую. Решение, которое мы примем, таким образом гарантировано от каких-либо упущений. Но чем больше обстоятельств и точек зрения мы учитываем, тем труднее нам это решение принять. Дополнительные реалии, как и дополнительные фикции, возникающие при инфляции слова, засоряют наш мозг и, начиная жить собственной жизнью, зачастую затмевают подлинное положение вещей. В результате возникает не свобода, но зависимость от слова. Соляному столбу, впрочем, обе эти вещи — рабство или свобода — не угрожают. Я покинул Россию не по собственной воле. Почему все это случилось — ответить трудно. Может быть, благодаря моим сочинениям — хотя в них не было никакой «contra». Впрочем, вероятно, не было и «pro». Было, мягко говоря, нечто совершенно иное. Может быть, потому что почти всякое государство видит в своем подданном либо раба, либо — врага. Причина мне неясна. Я знаю, как это произошло физически, но не берусь гадать, кто и что за этим стоит. Решения такого сорта принимаются, как я понимаю, в сферах довольно высоких, почти серафических. Так что слышен только легкий звон крыльев. Я не хочу об этом думать . Ибо все равно, по правильному пути пойдут мои догадки или нет, это мне ничего не даст. Официальные сферы вообще плохой адрес для человеческих мыслей. Время тратить на это жалко, ибо оно дается только один раз. Мне предложили уехать, и я это предложение принял. В России таких предложений не делают. Если их делают, они означают только одно. Я не думаю, что кто бы то ни было может прийти в восторг, когда его выкидывают из родного дома. Даже те, кто уходят сами. Но независимо от того, каким образом ты его покидаешь, дом не перестает быть родным. Как бы ты в нем — хорошо или плохо — ни жил. И я совершенно не понимаю, почему от меня ждут, а иные даже требуют, чтобы я мазал его ворота дегтем. Россия — это мой дом, я прожил в нем всю свою жизнь, и всем, что имею за душой, я обязан ей и ее народу. И — главное — ее языку. Язык, как я писал уже однажды, вещь более древняя и более неизбежная, чем любая государственность, и он странным образом избавляет писателя от многих социальных фикций. Я испытываю сейчас довольно странное чувство, делая язык объектом своих рассуждений, глядя на него со стороны, ибо именно он обусловил мой несколько отстраненный взгляд на среду, социум, то есть то качество зрения, о котором я говорил выше. Разумеется, язык сам испытывает некоторое давление со стороны среды, социума, но он — чрезвычайно устойчивая вещь; ибо, если бы язык, литература зависели бы от внешних факторов, у нас давным-давно не осталось бы ничего, кроме алфавита. И для писателя существует только один вид патриотизма: по отношению к языку. Мера писательского патриотизма выражается тем, как он пишет на языке народа, среди которого он живет. Плохая литература, например, является формой предательства. Во всяком случае, язык нельзя презирать, нельзя быть на него в обиде, невозможно его обвинять. И я могу сказать, что я никогда не был в обиде на свое отечество. Не в обиде и сейчас. Со мной там происходило много плохого, но ничуть не меньше — хорошего. Россия — великая страна, и все ее пороки и добродетели величию этому более или менее пропорциональны. В любом случае, размер их таков, что индивидуальная реакция адекватной быть не может. Ибо, если, например, вспомнить всех загубленных в сталинских лагерях и тюрьмах — не только художников, но и простолюдинов, — если вспомнить эти миллионы мертвых душ — то где взять адекватные чувства? Разве ваш личный гнев, или горе, или смятение могут быть адекватны этой сводящей с ума цифре? Даже если вы их растянете во времени, даже если станете их сознательно культивировать. Возможности сострадания чрезвычайно ограничены, они сильно уступают возможностям зла. Я не верю в спасителей человечества, не верю в конгрессы, не верю в резолюции, осуждающие зверства. Это всего лишь сотрясение эфира, всего лишь форма уклонения от личной ответственности, от чувства, что ты жив, а они мертвы. Это всего лишь оборотная сторона забвения, наиболее комфортабельная форма той же болезни: амнезии. Почему тогда не устроить конгресса памяти жертв инквизиции, Столетней войны, Крестовых походов? Или они мертвы как-нибудь иначе? Уж если устраивать съезды и принимать резолюции, то первая, которую мы должны принять, это резолюция, что мы все — негодяи, что в каждом из нас сидит убийца, что только случайные обстоятельства избавляют нас, сидящих в этом гипотетическом зале, от разделения на убийц и на их жертв. Что следовало бы сделать в первую очередь, так это переписать все учебники истории в том смысле, что выкинуть оттуда всех героев, полководцев, вождей и прочих. Первое, что надо написать в учебнике, — что человек радикально плох. Вместо этого школьники во всех частях света заучивают даты и места исторических сражений и запоминают имена генералов. Пороховой дым превращается в дымку истории и скрывает от нас безымянные и бесчисленные трупы. Мы усматриваем в истории философию и логику. Что ж, вполне логично, что и наши тела исчезнут, заслоненные тем или иным — скорее всего, радиоактивным — облаком. Я не верю в политические движения, я верю в личное движение, в движение души, когда человек, взглянувши на себя, устыдится настолько, что попытается заняться какими-нибудь переменами: в себе самом, а не снаружи. Вместо этого нам предлагается дешевый и крайне опасный суррогат внутренней человеческой тенденции к переменам: политическое движение, то или иное. Опасный более психологически, нежели физически. Ибо всякое политическое движение есть форма уклонения от личной ответственности за происходящее. Ибо человек, борющийся в экстерьере со Злом, автоматически отождествляет себя с Добром, начинает считать себя носителем Добра. Это всего лишь форма самооправдания, self-comfort, и в России она распространена ничуть не меньше, чем где бы то ни было, может быть, несколько на иной лад, ибо там она имеет больше физических оснований, более детерминирована в прямом смысле. Коммунальность в сфере идей, как правило, ни к чему особенно хорошему еще не приводила. Даже в сфере идей очень высоких: вспомним Лютера. Что же говорить о идеях чисто политических! «Мир плох, надо его изменить. Таким-то и таким-то образом». Мир как раз неплох, можно даже сказать, что мир хорош. Что правда, так это то, что он испорчен обитателями. И если нужно что-то менять, то не детали пейзажа, но самих себя. В политических движениях дурно то, что они уходят слишком далеко от своего источника; что их следствия подчас так уродуют мир , что его и впрямь можно признать плохим, чисто визуально; что они направляют человеческую мысль в тупик. Напряжение политических страстей прямо пропорционально расстоянию от источника проблемы. Все мы ведем себя в жизни таким образом, как будто кто-то когда-то где-то сказал нам, что жизнь будет хорошей, что мы можем рассчитывать на гармонию, на Рай на земле. Я хочу сказать, что для души — для человеческой души — есть нечто оскорбительное в проповеди Рая на земле. И нет ничего хуже для человеческого сознания замены метафизических категорий категориями прагматическими, этическими и социальными. Но даже оставаясь на уровне прагматическом, если мы постараемся вспомнить, кто и когда говорил нам что-либо подобное, то в нашем сознании всплывут либо родители в тот момент, когда мы больны и лежим в постели, нянюшка, учительница в школе, газетный заголовок или просто реклама газировки. На самом деле если кто и говорил что-то человеку, так это Господь Бог — Адаму о том, как он будет зарабатывать свой хлеб и чем будут для него дни и ночи. И это больше похоже на правду, и надо еще благодарить Творца за то, что время от времени Он дает нам передышку. Жизнь — так, как она есть, — не борьба между Плохим и Хорошим, но между Плохим и Ужасным. И человеческий выбор на сегодняшний день лежит не между Добром и Злом, а скорее между Злом и Ужасом. Человеческая задача сегодня сводится к тому, чтоб остаться добрым в царстве Зла, а не стать самому его, Зла, носителем. Условия жизни на земле чрезвычайно быстро усложнились, и человек, не будучи, видимо, к столь стремительной перемене достаточно — даже биологически — подготовлен, сейчас расположен более к истерике, чем к нормальному мужеству. Но если уж не к вере, то именно к этому и следует его призывать — к личному мужеству, а не к надежде, что кто-то (другой режим, другой президент) облегчит его задачу. В этом я вижу одну из задач литературы, может быть, даже — главную: дать человеку подлинный масштаб происходящего. Что касается средств, то они всегда индивидуальны, у каждого писателя они другие. Я думаю, что русская литература всегда решала эту задачу более успешно, чем русская политическая мысль, и, как русский литератор, я смею думать, что не слишком выпадаю из традиции. Со всеми вытекающими последствиями. Роберт Фрост сказал однажды: «Сказать о себе, что ты поэт, это все равно, что сказать о себе, что ты — хороший человек». Мне не очень удобно называть себя писателем, ибо писатель ассоциируется с прозой, а я прозы не писал. Я — литератор: это более нейтрально. Во всяком случае я скорее частное лицо, чем политическая фигура. Я не позволял себе в России и тем более не позволю себе здесь использовать меня в той или иной политической игре. Я не собираюсь объяснять urbi et orbi, что такое Россия, не собираюсь никому «открывать глаза». Я не репрезентативен, и я не журналист, не ньюзмен. У меня нет материала для сенсаций. Я и вообще думаю, что сенсаций на свете не существует. Если что-то происходит противу ожиданий, то это только следствие нашей недальновидности. Кроме того, я просто не хочу создавать дополнительные реальности. Вообще говоря, я не полностью разделяю современную точку зрения насчет того, что страны должны больше знать друг о друге. Как сказал Роберт Фрост: «Сосед хорош, когда забор хороший». Примерно так и в таком духе и должен высказываться поэт. По причинам, которые перечислять было бы слишком долго, церковь, образование, правосудие и некоторые другие социальные институции в России всегда находились в состоянии крайне неудовлетворительном и со своими обязанностями не справлялись. И случилось так, что литературе пришлось взять на себя многие из этих функций. Это ситуация, насколько я понимаю, уникальная. Литература взяла на себя так называемую «учительскую» роль. Она стала средоточием духовной жизни народа, арбитром его нравственного облика. Со временем эта тенденция — учить и судить — превратилась в традицию. Подобная традиция таит в себе для писателя не только преимущества, но и серьезные опасности. Из XIX века в сознание русского читателя по инерции перешло представление о том, что у нас — великая литература. И мы более или менее автоматически стали выдавать желаемое за сущее. На протяжении полувека в ранг великих писателей официально и неофициально было возведено не менее дюжины авторов, чье творчество по тем или иным причинам оказывалось в центре общественного внимания. Но великим писателем является тот писатель, который привносит в мир новую духовную идею. Как, например, Достоевский, сказавший, что в человеке две бездны — Зла и Добра, и что человек не выбирает между ними, но мечется, как маятник. Или — Мелвилл, сказавший, что в поединке Добра со Злом победителя не существует: они взаимно уничтожают друг друга, что воспринимается как трагедия гибели двух высших человеческих категорий, вернее — трагедия человека в качестве зрителя этой гибели. В этом смысле в русской литературе ХХ века ничего особенного не происходило, кроме, пожалуй, одного романа и двух повестей Андрея Платонова, кончившего свои дни, подметая улицы. Все остальное представляет интерес скорее историографический — а для западного читателя — почти этнографический. Это литература, характеризующаяся гурманством стиля или остротой социального наблюдения, иногда и тем и другимвместе, но в вышеуказанном смысле эту литературу великой назвать нельзя. Первой из опасностей, возникающих при отождествлении писателем себя с «учительской традицией», является возникающее почти автоматически ощущение своей априорной правоты и интеллектуальной неподсудности. Если у писателя хватает внутренней трезвости, он выдерживает свои идеи некоторое время под спудом. Если не хватает — он начинает вещать. Ибо — в результате проводившейся десятилетиями политики духовной кастрации — мы все — интеллигенты в первом поколении, и наши идеи (не говоря уже о стиле) обладают для нас почти гипнотическим обаянием первородства. Отсутствие сколько-нибудь серьезного критицизма, проводящегося топографически сверху, но в квалификационном отношении снизу, довершает дело. Хуже всего то, что большинство тезисов и, главное, антитез, содержащихся в современной советской литературе, детерминировано официальной точкой зрения. Это отрицание, находящееся на том же самом уровне, что и утверждение. Если же этот уровень хоть на миллиметр преодолевается, то раздается такой гром аплодисментов — пусть и неофициальных, — который начисто заглушает голос Музы. Ко всему этому следует прибавить психологию подвижничества, резистанса, ибо условия, в которых приходится работать, никак нельзя назвать идеальными; тут и система редакторов, и цензура, и довольно удушливый климат официального позитивизма. Кроме того, существует и просто конкуренция коллег, конкуренция эстаблишмента, стоящего у кормушки и совершенно не желающего тесниться. Не следует думать, будто молчание или кошмарные судьбы лучших писателей нашего времени — результат чистого политического террора. Это также и результат конкуренции; ибо репрессии против того или иного писателя редко происходят без гласной или безгласной санкции его коллег. Так, судьбу М. М. Зощенко во многом определило пожатие плечами В. Катаева. Если учесть эти телодвижения, регулярные тематические партинструктажи, негласный геноцид или просто антисемитизм, закулисную грызню и бешеное желание каждого главного редактора сохранить место, математически беспредельные сроки оттяжек и прочее, то, конечно, мужеству людей, посвятивших себя литературе, нельзя не подивиться, а им самим — нельзя не уважать себя. Сказанное относится, главным образом, к положению в прозе, как в рамках, так и вне рамок Союза писателей. Вполне возможно, что картина, набросанная мной, не полна или неверна в деталях, но общий вид примерно таков. Я не был членом Союза писателей и не испытывал сколько-нибудь сильного желания им стать. Не из обскурантизма и не из-за высоких принципов, но потому что меня вполне устраивали те условия работы, в которых я находился, потому что сама работа отнимала довольно много времени и душевной энергии, и жалко было тратить остававшееся на хитросплетения внутреннеполитической жизни литературного мира. Я был членом профсоюза литераторов при Министерстве культуры, и профсоюзный билет более или менее ограждал меня от неприятностей, возможных для человека, не имеющего штампа с места работы в паспорте. Источником моего существования служили переводы, и в этой области я не испытывал никакого остракизма: работы всегда было слишком много — так много, что порой она мешала заниматься собственными делами, то есть сочинительством. Я зарабатывал около ста рублей в месяц, и этого для меня было достаточно. Меня мало беспокоило, что стихи мои не печатаются. Прежде всего потому, что поэзия — это скорее подход к вещам, к жизни, а не типографская продукция. Разумеется, мне бывало приятно, когда мои стихи печатались, но мне гораздо интереснее было просто писать их и думать то, что я думал. Я не очень люблю параллели между видами искусства, но хочу сказать, что художнику приятней работать над картиной, чем слышать то, что ему о ней, вывешенной, говорят. Пусть даже и знатоки. Работа сама по себе куда интереснее, чем судьба продукта, в этом я расхожусь с Марксом. Как, в конце концов, можно представить себе торжество художника, особенно поэта? В чем оно должно выражаться? Цветы, прожекторы, поцелуй кинозвезды? Я думаю, что торжеством Фроста было не присутствие на инаугурационной церемонии Джона Кеннеди, но день, когда он поставил точку в стихотворении «West-Running Brook». Ибо у искусства нет внешнего измерения. Оно всегда индивидуально: в момент созидания — художником, в момент потребления (восприятия) — зрителем. Оно не нуждается в посредниках и даже когда труд окончен, чуждо автору. Автору можно сказать спасибо, но можно и не говорить: максимум — созидание, а не награда за него. Я любил заниматься своим делом, и если за это даже приходилось расплачиваться кое-какими неприятностями — что ж, я всегда был более или менее готов. Готов и сейчас. Разница между положением писателя на Востоке и на Западе, по сути дела, не слишком велика. И там, и здесь он пытается прошибить лбом довольно толстую стену. В первом случае стена реагирует на малейшее головы к ней прикосновение таким образом, что это угрожает физическому состоянию писателя. Во втором — стена хранит молчание, и это угрожает состоянию психическому. Я, правду сказать, не знаю, что страшнее. Хуже всего, когда имеет место сочетание, а для многих из нас оно существовало. Говоря «нас», я имею в виду большую группу литераторов послевоенного поколения, точнее — так называемое «поколение 56-го года». Это поколение, для которого первым криком жизни было Венгерское восстание. Боль, шок, горе, стыд за собственное бессилие — не знаю, как назвать этот комплекс чувств, которые тогда мы испытали и с которых началась наша сознательная жизнь. Ничего подобного мы уже больше не испытывали, даже в августе 1968-го. Это была трагедия не только политического свойства: как и всякая настоящая трагедия, она носила еще и метафизический характер. Мы довольно быстро поняли, что дело не в политике, но в миропорядке, и — каждый по-своему — миропорядок этот стали исследовать. Так возникла наша литература, судьба которой оформила характер и наших личных судеб. С течением времени местоимение «мы» распалось и превратилось в скромную цифру нескольких сильных «я». И каждое из этих «я» пошло своим длинным, извилистым и, во всяком случае, очень тяжелым путем к собственной реализации. Каждое «я» прошло через поиски собственного стиля, собственной философии, через сомнение в своих силах и через сознание собственной значительности, через личные трагедии и через искус капитуляции. Одни приняли статус-кво, другие сели в сумасшедший дом, третьи занялись литературной поденщиной, четвертые ударились в мистицизм, пятые замкнулись в самих себе, в башне из херовой кости. Осталось несколько человек, благодаря душевной твердости которых, сейчас, сидя за тридевять земель от них, я чувствую, что за литературу на русском языке можно быть более или менее спокойным. Я не называю их имен не только по соображениям их безопасности, но также и потому, что не вижу смысла называть их здесь, если они почти что безымянны дома. Потому что литература не есть сфера журналистики. Потому что не хочу, чтобы скорые на руку ньюзмены зачислили их в диссиденты, в оппозиционеры, в борцы. Они ими не являются, они являются писателями. Необъясним и отвратителен газетный истерический взгляд на литературу. Не парадокс ли, что журналист пишет о писателе? Информация о литературе — что это такое? Зачем тогда собственно литература? Нужны книги, а не статьи «о». Ныне уже существует огромная культура «о», затмевающая самые объекты. Пар на крышке кастрюли, где кипит суп, голода не утоляет. Я приехал в Америку и буду здесь жить. Надеюсь, что смогу заниматься своим делом, то есть сочинительством, как и прежде. Я увидел новую землю, но не новое небо. Разумеется, будущее внушает бульшие опасения, чем когда бы то ни было. Ибо если прежде я не мог писать, это объяснялось обстоятельствами скорее внутренними, чем внешними. Сомнения, которые овладевали мною и приводили время от времени к молчанию, я думаю, знакомы каждому сколько-нибудь серьезному литератору. Это скверное время, когда кажется, что все, что ты мог сделать, сделано, что больше нечего сказать, что ты исчерпал себя, что хорошо знаешь цену своим приемам; что твоя литература лучше, чем ты сам. В результате наступает некоторый паралич. От сомнений такого рода я не буду избавлен и в будущем, я это знаю. И более или менее к этому готов, ибо, мне кажется, знаю, как с этим бороться. Но я предвижу и другие поводы для паралича: наличие иной языковой среды. Я не думаю, что это может разрушить сознание, но мешать его работе — может. Даже не наличие новой, но отсутствие старой. Для того чтобы писать на языке хорошо, надо слышать его — в пивных, в трамваях, в гастрономе. Как с этим бороться, я еще не придумал. Но надеюсь, что язык путешествует вместе с человеком. И надеюсь, что доставлю русский язык в то место, куда прибуду сам. На все, в конце концов, воля Божья. Перефразируя одного немецкого писателя, оказавшегося тридцать пять лет назад в похожей ситуации: «Die Russische Dichtung ist da wo ich bin». В общем, предыдущая жизнь, жизнь дома, кажется мне сейчас более комфортабельной в психическом смысле, нежели предстоящая. Большинство обстоятельств, с которыми приходилось бороться, были физическими, материальными. Физическому давлению, сколь бы высокий характер оно ни носило, сопротивляться все-таки легче. Этому можно научиться, в этом можно даже достичь известного артистизма. Думаю, что я его достиг. Это всего лишь наука игнорировать реальность. Надеюсь, что мои познания в этой сфере мне помогут — в той мере, в какой это необходимо, чтобы писать на родном языке, каковое занятие, казавшееся мне прежде моим личным делом, я считаю теперь моим личным долгом. Что касается давления психического, то тут никто за себя ручаться не может, но надеюсь, что иммунитет все-таки выработается. Писатель — одинокий путешественник, и ему никто не помощник. Общество всегда — более или менее — враг. И когда оно его отвергает, и когда принимает. Во всяком случае, и то и другое оно делает в грубой форме. И не только в силу своего личного, но и в силу видимого мной окружающего опыта, я все больше и больше убеждаюсь в правоте Святого Павла, назвавшего землю «юдолью плача». Человек, как слагаемое, от перестановки ничего не выигрывает. Трагедию можно обменять только на трагедию. Это старая истина. Единственное, что делает ее современной, это ощущение абсурда при виде ее — трагедии — героев. Так же, как и при виде ее зрителей. Иосиф Бродский, 1972 Эссе было написано по-русски по просьбе газеты «The New York Times» в 1972 году и опубликовано в переводе Карла Проффера (Carl Proffer) в воскресном приложении к ней: «Say Poet Brodsky, Ex of the Soviet Union: „A Writer is a Lonely Traveller, and No One is His Helper“» («The New York Times Magazine», 1 October 1972. P 11, 78-79, 82-84, 86-87). Машинопись русского текста сохранилась в нью-йоркском архиве поэта; он был впервые опубликован в журнале «Звезда» (2000. № 5. С. 3-9).
Читайте также
Десять психологических тестов, способных многое рассказать о вас
В век активного развития информационных технологий, когда мир меняется буквально на глазах, человеку, чтобы оставаться на плаву в профессиональной жизни и жизни социума, необходимо прокачивать себя как личность: совершенствовать свои профессиональные и коммуникативные навыки, тренировать критическое мышление и уметь быстро адаптироваться к обновленным условиям жизни. В этом плане отличным помощником является механизм самопознания и самообучения. Знать свои сильные и слабые стороны, склонности характера, особенности поведения очень важно для того, чтобы процесс совершенствования был менее энергозатратным и более эффективным. Благо, для этих целей сегодня существует масса возможностей, одна из которых — самодиагностика личности с использованием психологических тестов. Такого рода методики можно найти в открытом доступе в интернете. Давайте рассмотрим десять психологических тестов, которые помогут вам лучше понять себя. Тест на определение самооценки личности С.А. Будасси Так как самооценка является одним из важных свойств, описывающих личность, диагностика данного показателя очень важна для эффективной саморегуляции. Самооценка связана с отношением к своим собственным успехам и неудачам, притязаниями, амбициями, требовательностью по отношению к самому себе. Определение самооценки можно сформулировать следующим образом: оценивание самого себя, своих качеств, достоинств и недостатков, своего места среди других людей. Методика была разработана советским психологом Сергеем Андреевичем Будасси в 70-х годах прошлого столетия. Она основана на анализе «Я-образа». Тестируемым предлагается оценить качества личности из списка в два этапа, после чего в соответствии с ключом к тесту получается описание связи между «Я-идеальным» и «Я-реальным» в виде заключения об адекватности/неадекватности самооценки. Диагностика темперамента по Г. Айзенку Пожалуй, это одна из самых важных методик в современной психологии. Она разрабатывалась Гансом Айзенком с начала 20-х годов прошлого столетия, и на сегодняшний день благодаря этим разработкам мы имеем представление о четырех типах темперамента: холерик, меланхолик, сангвиник и флегматик, и двух свойствах личности — экстраверсии и интроверсии. Темперамент представляет собой достаточно устойчивую совокупность психофизических свойств личности, которые связаны с динамическими аспектами ее деятельности. Вид темперамента редко встречается в чистой форме, чаще всего одному человеку присущ определенный темперамент с элементами других типов, и несмотря на то, что темперамент считается устойчивой характеристикой, преобладание того или иного типа может меняться на протяжении жизни и в зависимости от обстоятельств. В ходе тестирования испытуемым предлагается ответить на вопросы в форме согласия/несогласия. Результаты опроса позволяют многое узнать о своем характере. «Эмоциональный интеллект» Н. Холла Эмоциональный интеллект личности — это умение распознавать чувства и настроения окружающих людей, а также умение минимизировать стресс, контролировать собственные эмоции, понимать намерения других людей и выстраивать эффективную мотивацию. От эмоционального интеллекта (EQ) во многом зависит благополучие человека и, что важно, он поддается развитию. Психолог Николас Холл представил методику оценки эмоционального интеллекта в виде 30 утверждений, каждое из которых так или иначе отражает стороны человеческой личности. Тестируемому предлагается оценить утверждения одним из шести предложенных способов. По результатам теста человек получает пять шкал, описывающих эмоциональный интеллект личности. «Якоря карьеры» Э. Шейна (Методика диагностики ценностных ориентаций в карьере) Эта методика была разработана в середине 70-х годов XX века ведущим западным специалистом по организационной культуре Эдгаром Шейном. Каждый человек рано или поздно сталкивается с необходимостью профессионального самоопределения — определением желаемой сферы труда, выбором будущей профессии. Опросник помогает изучить ведущие профессиональные мотивы, социальные установки и интересы в отношении работы. Эта методика — ключ к осознанному и целенаправленному построению карьеры как важнейшему аспекту осознанной самореализации. Методика включает в себя 41 утверждение, степень согласия с каждым выражается по 10-балльной шкале, на основании чего формируются восемь шкал, отражающих карьерные ценности. Помимо данной методики в вопросе профессионального самоопределения следует обратить внимание на тест по профориентации Е.А. Климова и опросник профессиональных предпочтений Дж. Холланда. «Прогрессивные матрицы» Дж. Равена Интеллект — это набор когнитивных возможностей, способностей человека, уровень умственного развития, от которого зависят перспективы решения определенных задач. Этот тест предназначен для определения уровня интеллектуального развития и основан на восприятии абстрактных фигур. Тест был предложен Джоном Равеном в 1936 году и был призван отражать способность человека логически мыслить, воспринимать определенные формы, охватывая их особенности, взаимосвязи и т.д. Классическая методика включает в себя 60 матриц, в каждой из которых отсутствует один элемент, который и следует найти в списке предложенных. Диагностика доминирующей перцептивной модальности С.В. Ефремцева Перцептивная модальность является биологическим термином и характеризует сенсорную систему человека с ее отражающей функцией. Простыми словами, ваши органы чувств помогают вам воспринимать окружающий мир через прикосновения, запахи, звуки и т.п. Эти ощущения, стимулы, сигналы классифицируются, давая возможность запоминать целостные образы. Сергей Викторович Ефремцев предложил методику, позволяющую определить тип восприятия отдельно взятой личности. Каждый из нас по-своему воспринимает окружающий мир, это связано с тем, какой орган чувств острее реагирует на раздражители внешней среды: кто-то визуал, а кто-то аудиал. А может быть, кинестетик. Для определения своей доминирующей перцептивной модальности достаточно всего лишь оценить 48 утверждений по типу согласен/не согласен. Методика диагностики социально-психологических установок личности в мотивационно-потребностной сфере О.Ф. Потемкиной Социально-психологические установки отражают готовность человека к тем или иным действиям, а также предрасположенность реагировать определенным образом, придерживаться конкретной формы поведения, основываясь на предыдущем опыте. Мотивационно-потребностная сфера личности определяет ее ценности, интересы, побуждения. Методика доктора психологических наук Ольги Федоровны Потемкиной дает возможность тестируемому понять, что на самом деле представляет для него важность в жизни. В методике 80 вопросов, оценка которых позволяет получить описание восьми шкал и сложить представление о своих ориентациях в жизни: на результат, на альтруизм, эгоизм, на труд, деньги, власть, свободу. Методика диагностики общей коммуникативной толерантности В.В. Бойко Методика диагностики коммуникативной толерантности была предложена доктором психологических наук, академиком международной Балтийской педагогической академии Виктором Васильевичем Бойко. Основывается данная методика на понятии коммуникативной толерантности. Толерантность, как мы знаем, это терпимость по отношению к иным взглядам, убеждениям, поведению и т.д. Коммуникативная толерантность — терпимость в общении (деловом и межличностном). Ответив на вопросы теста, вы получите баллы по девяти шкалам и узнаете: умеете ли вы принимать индивидуальность других, считаете ли себя эталоном, категоричны ли вы в общении, умеете ли скрывать свои чувства, стремитесь ли переделать (сделать удобным) собеседника, умеете ли прощать ошибки, терпеть дискомфорт и приспосабливаться. Стиль поведения в конфликте по К. Томасу Наверное, каждому когда-то приходилось вступать в конфликты. Это вполне естественно, сегодня существует целая междисциплинарная область знания, занимающаяся изучением закономерностей возникновения, течения и разрешения конфликтов. Конфликт — это отсутствие единодушия в каком-то вопросе, основанное на столкновении интересов и мнений. Американский психолог, специалист в области психологии конфликта Кеннет Томас разработал опросник, позволяющий выявлять предрасположенность человека к конфликтам и определять стиль его поведения в конфликтном взаимодействии. Пройдя тест, вы сможете узнать, что свойственно лично вам в конфликте: соперничество, сотрудничество, поиск компромисса, избегание или приспособление. Методика «Маскулинность-феминность» С. Бем Методика была предложена во второй половине XX века американским психологом, автором работ на тему гендерных проблем Сандрой Бем. Опросник содержит 60 качеств, наличие или отсутствие которых вы и должны оценить у себя или другого человека. В традиционной психологической практике принято считать наличие психологических и социальных особенностей типа агрессивности, повышенной физической выносливости, конфликтности преимущественно мужскими — т.е. отражением маскулинности (наличие мужских внешних признаков плюс мужественность), а характерные для женщины формы поведения в конкретном обществе — феминностью (женская внешность плюс женственность). Таким образом, методика позволяет выявить, чего в человеке больше — мужественности или женственности. Возможен вариант андрогинности — когда человек проявляет одновременно и мужские и женские качества. В тесте в таком случае будет одинаковое или почти одинаковое количество баллов по обоим показателям. Заглянув вглубь своей души, узнав наиболее явные черты своего характера, познав свои истинные ценности, вы сможете позволить себе не распыляться на то, что противоречит вашей природе. Речь здесь не только о работе или отношениях — речь о счастливой жизни в гармонии с собой. В соавторстве с Викторией Егоровой
В поиске себя: простые советы
Жизнь — это увлекательное путешествие в мир возможностей. Практически каждый день мы сталкиваемся с ситуациями выбора, а каждый наш шаг становится важной частью пути, который таит в себе разочарования и поистине чудесные события, горький опыт и целительную мудрость. Случается и так, что мы оказываемся в тупике. Жизненная тропа уводит нас от желанной цели — тогда мир теряет краски, путешествие становится тягостным, а иногда и вовсе прерывается, заставляя нас жить в забвении долгие месяцы и даже годы. Когда нет ни малейшего просвета, справедливо будет вспомнить важную фразу, которую вложила в уста своей героине знаменитая американская писательница Маргарет Митчелл — «Я подумаю об этом завтра». Иногда она способна облегчить жизнь. Но это вовсе не значит, что следует сидеть сложа руки. Вот несколько советов, которые могут оказаться дельными в поиске себя. Совет № 1. Задавайте себе вопросы Любые попытки познать себя и найти свой путь должны начинаться с тщательной самодиагностики. Для начала стоит разобраться со своей сферой интересов и определиться с исходным положением. Для того, чтобы сложить социально-психологический портрет личности, могут быть использованы различные психологические тесты. При анализе общего положения дел стоит просто пообщаться с самим собой в свободной форме. Постарайтесь ответить на следующие вопросы: В каких обстоятельствах вы сейчас находитесь, какие условия являются сдерживающими? На что вы тратите большую часть своего времени и энергии, удовлетворяет ли это вас? Что в вашей жизни кажется вам бессмысленным и что наполняет вас радостью? Что вы хотели бы изменить на данный момент и какие пути решения могли бы быть действенными? Какие у вас есть сильные стороны и что является вашей слабостью? Какие таланты признают окружающие и какими талантами вы наделены по вашему личному мнению? Небольшой диалог с собой позволит вам проанализировать проблемные места вашего жизненного пути. Совет № 2. Отделите «хочу» от «надо» Попробуйте отделить «хочу» от «надо». Пожалуй, это самая большая сложность для того, кто не знает, чего он на самом деле хочет от жизни. Культура нашего общества такова, что с детства каждому ребенку навязывается ряд стереотипов и ожиданий. За всем этим мы часто теряем связь со своими истинными желаниями. Для того, чтобы «откопать» среди установок те, которые представляют для вас истинную ценность, вам необходимо наглядно оформить мысли, которые приходят вам на ум, когда вы задаете себе шаблон «я должен». После того, как вы запишете все фразы, относящиеся к вашей жизни и начинающиеся со слов «я должен», попытайтесь почувствовать, какие эмоции они у вас вызывают, и определить, напротив каких фраз вы могли бы уверенно дописать «я хочу». Обратите внимание на те мысли, которые остались без дополнения — может быть, стоит избавиться от них раз и навсегда? Совет № 3. Поговорите с вашим внутренним ребенком Разговор с самим собой иногда просто необходим, но если на сегодняшний день вам просто нечего сказать, примените следующий ход — поговорите с собой из прошлого. Оглянитесь назад и вспомните, заглушая голоса родителей, учителей и всех «старших», которые от вас всегда чего-то ждали и годами навязывали какую-то социальную роль, что в детстве приносило вам истинное удовольствие. Возможно, это будет вам хорошей подсказкой в поиске призвания. Чтобы найти то самое заветное предназначение жизни, необходимо понять, чего от будущей жизни хотел ребенок, который до сих пор находится в глубине вашей души. Здесь можно разделить понятие реализации в профессии и предназначения, ведь далеко не у всех эти понятия совпадают, но очень часто люди упорно ищут себя только на профессиональном поприще, теряя минуты истинного счастья. Совет № 4. Практикуйте различные техники поиска себя Чаще практикуйте следующую технику: представляйте себе свой идеальный день в самых мелких подробностях — с момента пробуждения и до завершения дня в кровати перед сном. Представьте, что у вас есть все возможности и необходимые навыки, забудьте о реальности. Подумайте, что бы вы ели на завтрак, что вызывало бы улыбку на вашем лице, чем бы вы занимались, куда ехали и что говорили. После сеанса фантазирования возьмите ватман и разделите его на три части. В первую очередь запишите то, без чего этот идеальный день точно не состоится, и закрасьте этот кусок ватмана любимым цветом. Во втором отсеке запишите то, что очень желанно, но все-таки не так важно, как в первом отделе, повторите процедуру закрашивания, выбрав чуть менее любимый цвет. Ну а в третьем отсеке укажите то, без чего вы смогли бы обойтись — эту часть ватмана вы можете уничтожить или закрасить тем цветом, который кажется вам наименее приятным. Готово! Таким образом в первом отсеке вы описали основную цель и ценность вашей жизни. Отличный вариант поиска своих истинных желаний — представить, что вы выиграли в лотерею и вам не нужно больше никогда работать. Чему бы вы посвятили свою жизнь? Может быть, вы бы потратили все деньги на благотворительность или открыли свой автопарк? А что, если вам осталось жить полгода, какой список дел вы хотели бы успеть осуществить? Совет № 5. Перестаньте судить и критиковать себя и поменяйте окружение Перестаньте тратить время и энергию на осуждение или обесценивание себя. Многие склонны постоянно корить себя за сделанное или, наоборот, не сделанное. Придираться к своим словам, поступкам, чувствовать неловкость, ощущать свою никчемность и неприспособленность. Это ваше окружение так пагубно влияет на вас или это вы сами занимаетесь самоуничижением? Если все эти мысли исходят только из вашей собственной головы, научитесь, наконец, верить тем позитивным характеристикам, которые дают вам окружающие. В таких вопросах поддержка других людей является важным ресурсом. Рефлексия тоже важна, но если вы зацикливаетесь на своей неудачливости, вряд ли вы дождетесь просветления. В таком случае стоит придерживаться тактики «быть в моменте», блокируя любые мысли, возникающие после. Вместо того, чтобы терзаться, расслабьтесь. Для этого не нужно быть специалистом или знать особые техники — просто лягте на кровать, «отключите» свои мысли и послушайте свою любимую музыку или звуки природы, которые отлично успокаивают нервную систему. Если голоса осуждения и обесценивания звучат извне, сделайте все, чтобы заглушить их. Найдите соратников, заводя новые знакомства, или хотя бы минимизируйте общение с токсичными людьми. Совет № 6. Наполнитесь энергией окружающего мира Если все предыдущие советы не приносят никакой пользы, начните движение. В прямом смысле этого слова — начните чаще выходить из дома и гулять. Гулять осознанно, внимательно прислушиваясь к своему внутреннему голосу и всматриваясь во все детали этого удивительного мира. Возможно, вы найдете подсказку, поймаете знак. Когда мы подавлены и испытываем массу негативных эмоций, мы заглушаем голос интуиции. Может быть, выйдя на улицу и забыв зонт, вы попадете под дождь, который вынудит вас воспользоваться общественным транспортом, что совершенно чуждо вашей зоне комфорта. Кто знает, может быть, поездка в транспорте принесет вам новое знакомство или новые ощущения. Поищите свое вдохновение в окружающем мире! Прогулка на свежем воздухе всегда придется кстати. Совет № 7. Договоритесь со своими страхами и расширьте горизонты знаний Продолжая тему движения, актуально будет сказать о балансе мыслей и действий. Мало осознать свои чувства, страхи, желания. Их достоверность стоит проверить. Возможно, какие-то страхи из прошлого сегодня окажутся неактуальными. Постепенно перейдите в динамику, начните предпринимать маленькие шажочки в различных направлениях деятельности. Не стоит бросаться в омут с головой и делать что-то безумное и масштабное, но проявите смелость и попробуйте что-то, на что ранее вы никак не решались. Например, вы всегда мечтали стать певцом, но никогда не понимали, как к этому прийти, или считали, что для вас это просто недостижимо. Попробуйте сделать какой-то маленький шаг: сходить на урок вокала, записать видео со своим пением и разместить в социальных сетях, спеть в караоке. Возможно, ваш внутренний ребенок подсказывал вам путь, прельщая эмоциями прошлого, и сегодня, вернувшись на тропу, которая в детстве приносила вам радость, вы обнаружите, что вам это уже не интересно. Попробуйте, иначе никогда не узнаете. И помните, что бояться — это нормально, но думайте о страхе как о предвестнике нового решения. Расширьте сферу знаний и интересов. Если на горизонте нет ничего, что могло бы вас удовлетворить, начните «прорубать окно в Европу». Часто случается так, что наш путь находится где-то за пределами привычного восприятия, и то, что сегодня кажется чужим, страшным и непривлекательным, завтра может обернуться смыслом жизни. Поэтому избавьтесь от тактики избегания. Игнорировать возможности и обходить стороной многие сферы жизни — значит избегать самой жизни. Кто ищет, тот всегда найдет, поэтому бросьте себе вызов! Поговорите с собой и начните движение, невзирая на страх. Расширьте горизонт, избавляясь от стереотипов. Обратитесь к окружающему миру и взгляните на жизнь под другим углом. Все не так сложно, как кажется на первый взгляд. Планы на далекое будущее вряд ли принесут какой-то успех сегодня, поэтому будьте счастливы здесь и сейчас. В соавторстве с Викторией Егоровой
«Будь самим собой!» — истина или заблуждение?
Это абстрактная фраза, которую каждый человек интерпретирует по-своему. Что означает эта идея на самом деле и так ли она хороша? Все люди схожи между собой. Все мы имеем одинаковые потребности и зачастую помещены в равные условия существования. По этой причине большинство всё же предпочитают как-либо выделяться на фоне других. Психологи и философы твердят о том, что все люди разные и у каждого из нас есть свои особенности. Если бы мы действительно кардинально отличались друг от друга — большинство маркетинговых стратегий попросту не сработали бы. Фраза «Будь самим собой» означает, что человек должен следовать исключительно своему внутреннему голосу, не пытаясь кому-то подражать и что-либо в себе менять. А что чаще всего твердит нам внутренний голос? Не будь самим собой! Каждый из нас любит комфорт, привык слепо следовать своим слабостям, потакать не самым лучшим привычкам и идти на поводу инстинктов. Внутренний голос лжет. Оставаясь собой, человек теряет самое важное — он упускает развитие. В лучшем случае мы застреваем на пыльной ступеньке мнимого комфорта, в худшем — начинаем планомерно деградировать. Естественное нутро заставляет человека расслабиться и плыть по течению жизни. Внутренний голос безжалостно убивает амбиции и запросто может превратить энергичного спортсмена в ленивый, запущенный сгусток жировых отложений на диванной поверхности. Тот, кто не согласен с тем, каков он есть в своём естественном проявлении, находится в постоянной работе над улучшением себя и качеством своей жизни. Если бы футболист предпочел оставаться собой и не захотел стать таким же, как Лионель Месси, он бы не тренировался сутками, не добивался бы отличных результатов и, скорее всего, выбросил бы свои кеды в окно. Если бы Фредди Меркьюри никогда не мечтал стать таким же популярным, как болливудская певица Лата Мангшкар, которую он всегда слушал с восхищением, а принял бы решение остаться собой, мир никогда бы не услышал легендарную «The Show Must Go On». Пытаться подражать лучшим — это нормально, это правильно, а вот закрывать глаза на проблемы и собственные недостатки, оставаясь «самим собой» — прямая дорога в небытие и деградацию. Несвобода Оставаясь собой, мы загоняем себя в рамки и ограничиваем свою личность, не пытаемся побороть свои страхи и стать сильнее. Ограниченный мир становится тюрьмой. Как часто мы говорим себе: «Это не для меня», «Я не справлюсь», «Это явно не моё»… Человек приобретает истинную свободу только тогда, когда он выходит за рамки своего привычного мышления. Выбравший путь «быть собой» никогда не почувствует запах свободы, никогда не сможет по-настоящему насладиться вкусом жизни. У нас всегда есть выбор — посадить себя в клетку ограниченного мира под названием «быть собой» или выйти за эти границы, приобретая лучшие качества, опираясь на сильных, смело преодолевать трудности. Человек с сильным нутром и крепким как сталь ментальным стержнем никогда не сломается. Таких людей — единицы, таких ценят и уважают. Они смело бросают вызов себе и миру, легко идут на авантюры и сами управляют собственной судьбой. Быть самим собой… Истина или заблуждение, каждый решает для себя сам. Главное — помнить о том, что внутренний голос далеко не всегда наш верный друг. Рациональность, постоянное развитие и нескончаемая борьба со своими слабостями — лучшие попутчики странствующей личности. Автор: Аmelia Read
Как бубонная чума изменила привычки в выпивке
Автор статьи — Джеймс Браун, научный сотрудник и руководитель проектов в университете Шеффилда. Смертность от алкоголя в Англии и Уэльсе в 2020 г. была самой высокой за последние 20 лет. Управление национальной статистики зарегистрировало 7423 случая смерти от злоупотребления алкоголем, что на 19,6% больше, чем в 2019 г. Безусловно, это отчасти связано с нарушением социального распорядка на фоне пандемии — люди начали употреблять больше алкоголя дома, что часто приводило к трагическим последствиям. Проект Intoxicating Space, в котором я принимаю участие, изучает в том числе, как пандемии влияли на употребление алкоголя в прошлом. В рамках этого исследования мы рассмотрели, как последовательные вспышки бубонной чумы, охватившие Англию, а особенно Лондон, в XVII в. (1603, 1625, 1636 и 1665 гг.) повлияли на культуру употребления алкоголя. Тогда пугающие вспышки смертоносных болезней ограничили доступ к гостиницам, тавернам, пивным и другим общественным заведениям, где подавали алкоголь, эти места были краеугольными камнями социальной жизни раннего нового времени. Хотя они никогда не подвергались массовому закрытию, их популярность снижалась благодаря решениям властей. Например, приказ о чуме в Лондоне 1665 г. гласил: «Питье в тавернах, пивных, кофейнях и подвалах — величайший повод для распространения чумы» и вводил комендантский час в 21:00. На основе сохранившейся информации трудно определить, насколько эти правила изменили отношение людей к алкоголю, однако неофициальные данные свидетельствуют о том, что употребление алкоголя дома выросло. В своем произведении 1665 г. «Подготовка к чуме» Даниель Дефо рассказывает историю лондонского бакалейщика, который добровольно поместил себя и свою семью на карантин в своем доме. Среди продуктов, которыми он запасся, было 12 бочек пива, несколько бочек с четырьмя сортами вина, 16 галлонов бренди и многие другие спиртные напитки. По словам Дефо, эти внушительные запасы действительно рассматривались как необходимые. Это связано с тем, что в те времена употребление алкоголя во время чумы приветствовалось, считалось, что он обладает целебными свойствами, и умеренное потребление рекомендовалось службами здравоохранения. Тогда врачи считали, что алкоголь борется с чумой двумя способами. Во-первых, было популярно мнение, что потребление пива, вина и других спиртных напитков укрепляет главные защитные органы — мозг, сердце и печень. Рекомендовалось принимать немного противочумного раствора прямо с утра за завтраком. В своем трактате «Medela Pestilentiae» министр и медик Ричард Кефале утверждал, что утром «хорошо выпить пинту малиго (малагского вина или портвейна) против инфекции». Он также говорил об удивительных целебных свойствах табака. Многие рецепты «профилактических» и «лечебных» растворов против чумы неизменно содержали спиртные напитки, а также фармацевтические травы. Во-вторых, что возможно играло более важную роль, считалось, что умеренное употребление алкоголя предотвращает пугающие психические состояния, которые приводили к меланхолии (раньше этот термин применялся к депрессии), которая, как считалось, делает людей более уязвимыми перед чумой. Дефо отмечал, что тот бакалейщик запасался спиртным не потому, что собирался гулять и веселиться, а скорее для того, чтобы не допустить уныния и меланхолии среди членов своей семьи. В своем трактате о чуме 1665 г. «Zenexton Ante-Pestilentiale» врач Уильям Симпсон тоже пропагандировал «употребление хорошего, здорового, крепкого спиртного напитка», чтобы «развеселить сердце» и «взбодриться», также «это поможет отогнать страх, беспокойство, печаль и другие негативные размышления, что укрепит устойчивость перед болезнями». Однако ключевым словом у всех рекомендовавших алкоголь было «умеренное употребление». Чрезмерное употребление до состояния сильного опьянения не приветствовалось и предостерегалось. Однако очевидно, что нарушение привычного распорядка жизни в пораженном чумой городе способствовало тому, что многие искали утешение на дне бутылки. В «Дневнике чумного года» — другом, более знаменитом романе Дефо о вспышке болезни в Лондоне в 1665 г. — он рассказывает историю врача, который «подбадривал себя ликером и вином, но когда болезнь оставила Лондон, он уже не смог избавиться от этой вредной привычки до конца своей жизни». По материалам статьи «How the bubonic plague changed drinking habits» The Conversation
Что означает ретроградный Меркурий?
Три или четыре раза в год планета Меркурий становится ретроградной, то есть движется в направлении, противоположном движению планеты Земля. Планеты всегда движутся с востока на запад вокруг Солнца, а когда Меркурий вместо этого поворачивается и начинает двигаться с запада на восток — он становится ретроградным. Однако на самом деле движение Меркурия в противоположном направлении — это не более чем иллюзия, похожая на обман зрения, который возникает, например, когда вы едете в машине на высокой скорости и обгоняете поезд — тогда начинает казаться, что поезд движется назад. То же самое происходит, когда наша планета проходит по орбите мимо Меркурия, который движется медленнее Земли. Несмотря на этот факт, астрологи считают, что ретроградный Меркурий оказывает влияние на жизнь здесь, на Земле, особенно в сфере общения и технологий. В астрологии Меркурий отвечает за общение, путешествия и обучение. Поэтому ретроградный Меркурий обвиняют во всем: технические баги, неудачные сделки, пропущенные рейсы, проблемы с автомобилем и даже выход из строя мобильного телефона. Однако, согласно научному сайту LiveScience, никаких научных подтверждений этому нет. Что с этим делать? Астрологи считают, что в это время следует быть особенно осторожным — не покупайте новый телефон, компьютер или автомобиль, будьте осторожны с электронными девайсами, дважды проверяйте время своего рейса, не подписывайте никаких важных бумаг и избегайте важных разговоров в отношениях. Это хорошее время, чтобы взять паузу и отложить принятие важных решений. Астролог Анна Пейн дает несколько советов о жизни в период ретроградного Меркурия: Сделайте глубокий вдох и осознайте, что все это ненадолго. Никуда не торопитесь, будьте внимательны к деталям. Если вам нужно разобраться с прошлым, то это отличное время, чтобы этим заняться. Наблюдайте, анализируйте и отпускайте. И не забывайте дышать! Когда Меркурий становится ретроградным? Это происходит три раза в году, каждый раз на три недели. В 2021 г. событие ожидается в следующие даты: 30 января — 21 февраля, 29 мая — 22 июня и 27 сентября — 23 октября. К сожалению, подписание важного контракта не всегда можно отложить, поэтому обращайте внимание на мелкий шрифт. Конечно, многие не верят в ретроградный Меркурий и астрологию, но, тем не менее, это хороший повод остановиться, подумать и реорганизовать свою жизнь в целом и задачи на ближайшие месяцы. Вы ведь можете заняться этим когда угодно! Николь Гульуччи, доктор астрономии, говорит: «Справедливо будет сказать, что это конкретное явление не оказывает никакого влияния на нашу жизнь. Однако движение планет действительно может определенным образом влиять на человечество, хотя бы на ту его часть, которая планирует понаблюдать за ночным небом. Только не вините Меркурий в следующий раз, когда у вас начнутся неполадки с телескопом или когда новый, только что купленный телефон начнет вести себя странно». По материалам статьи «What Does Mercury in Retrograde Mean?» Treehugger
Что есть в книге «Однажды в… Голливуде», чего не было в фильме?
В ноябре 2020 года режиссер, сценарист и продюсер Квентин Тарантино подписал контракт с издательством HarperCollins на выпуск двух книг, одной из которых стала текстовая адаптация его оскароносного фильма «Однажды в... Голливуде» (2019). Произведение увидело свет в конце июня 2021 года и за считанные дни стало бестселлером. И неспроста, ведь на 400 страницах не только описаны события, которые мы видели в ленте (вплоть до диалогов), но и раскрыты ранее неизвестные подробности жизни Клиффа Бута и Рика Далтона. Так действительно ли герой Брэда Питта убил свою жену? Будем разбираться, но — внимание! — со всеми спойлерами. По сюжету фильма, действие которого происходит в Лос-Анджелесе 1969 года, бывшая звезда телевизионных вестернов Рик Далтон и его дублер Клифф Бут пытаются найти свое место в стремительно меняющемся мире киноиндустрии. Вымышленные события в картине переплетаются с реальной историей секты Чарльза Мэнсона и убийства актрисы Шерон Тэйт. Из книги мы узнаем как то, что Клифф Бут не любит американское кино, так и то, почему он так легко убивает членов секты Мэнсона (о которых здесь сказано больше, чем в фильме). Оказывается, герою уже приходилось убивать раньше — японцев во время Второй мировой войны, мужчину, который предлагал отправить травмированного питбуля Клиффа на собачьи бои ради выгоды, и свою жену Билли. Да, Бут все-таки выстрелил в нее из гарпуна, когда та скандалила и оскорбляла его. Копье «ударило ее чуть ниже пупка, разорвав пополам», после чего «обе части тела с всплеском ударились о палубу лодки». Герой сразу же пожалел о своем поступке, так как «годы злобы и обиды испарились в одно мгновение». Он в течение семи часов боролся за жизнь жены, держа две ее половины вместе. Интересно, что все это время супруги разговаривали и обсуждали свои проблемы. Потом женщина все-таки умерла. Полиции Клифф сообщил, что произошедшее было несчастным случаем, а у тех не нашлось улик, чтобы доказать обратное. До этого момента фанаты «Однажды в... Голливуде» лишь гадали, что на самом деле стало с Билли, ведь в фильме нет момента ее смерти — лишь сцена ссоры мужа и жены на лодке, а после слухи о том, что он ее убил. Теперь же все стало на свои места. Рик Далтон, в свою очередь, мог и вовсе не стать героем фильма. В книге говорится, что он едва не сгорел на съемочной площадке. Впрочем, не случись этого, Рик и Клифф не стали бы друзьями, ведь именно Клифф спас актера. Среди второстепенных героев произведения встречается сам Квентин Тарантино. Ему Далтон оставляет автограф на салфетке и в его фильме — ремейке «Дамы в красном» — после снимается выросшая Труди Фрейзер. «Однажды в... Голливуде» имеет оценку 7.7 на КиноПоиске и 7.6 на IMDb. В прокате фильм заработал более 370 миллионов долларов США, что помогло ему стать вторым по кассовым сборам в карьере Тарантино. Будучи номинированной на 10 премий «Оскар», лента получила две статуэтки — за лучшую мужскую роль второго плана (Брэд Питт) и лучшую работу художника-постановщика. К слову, в книге режиссер рассказывает в том числе о съемках картины и актерах, принимавших в них участие. На прошлой неделе издание The Playlist сообщило, что Дэвид Финчер будет режиссировать продолжение фильма «Однажды в Голливуде» по сценарию Квентина Тарантино для Netflix.
«Человеческое счастье сегодня состоит в том, чтобы развлекаться…»
Современный человек, действительно, близок к картине Хаксли, описанной в его «Прекрасном новом мире»: «Хорошо накормленный, хорошо одетый, сексуально удовлетворенный, но не обладающий собственным «я», не имеющий никаких, кроме самых поверхностных, контактов со своими ближними, направляемый лозунгами, которые Хаксли сформулировал так кратко: «Кто страсти любит, тот общество губит» или «Никогда не откладывай на завтра развлечение, которое можешь получить сегодня» или, как коронный принцип: «Теперь каждый счастлив». Человеческое счастье сегодня состоит в том, чтобы развлекаться. Развлекаться это значит получать удовольствие от употребления и потребления товаров, зрелищ, пищи, напитков, сигарет, людей, лекций, книг, кинокартин — все потребляется, поглощается. Мир это один большой предмет нашего аппетита, большое яблоко, большая бутылка, большая грудь; мы — сосунки, вечно чего-то ждущие, вечно на что-то надеющиеся — и вечно разочарованные. Эрих Фромм. «Искусство любить»
Гиг-экономика: новый формат привычного мира
Производство и потребление, спрос и предложение — основные понятия в экономике, которые в общем виде показывают взаимодействие участников рынка. Человек живет в социуме, где ему приходится подстраиваться под нужды других людей, находить то важное и полезное, чем он может поделиться с миром. И если еще пару десятков лет назад работающий человек скорее ассоциировался с частью большой и надежной компании, то сейчас все несколько изменилось. Достигая определенного уровня, количество начинает переходить в качество. И сотрудник, имея определенный профессиональный опыт, начинает понимать, что мог бы распорядиться своим временем и знаниями лучше при изменении условий работы. Таковы предпосылки фриланса: попытки сбалансировать жизнь и работу, найти наиболее эффективный путь сотрудничества и выйти на более выгодные сделки. Гиг-экономика (Gig Economy) — это такой формат работы, при котором работодатель не нанимает специалиста в штат, а приглашает независимых исполнителей, чтобы в обозначенные сроки решить поставленную задачу. В таких условиях компании не тратят лишних денег на поиск сотрудников и содержание штата, а работники заинтересованы быстрее выполнить поручение и получить оплату по факту. И если 12 лет назад специалисты видели в роли фрилансеров только работников умственного труда — бизнес-аналитиков, консультантов IT и digital-специалистов, то сейчас рост рынку услуг обеспечивают представители массовых профессий — водители такси и курьеры. Уже сложно представить нашу жизнь без возможности заказать такси через Uber (или любое другое приложение из множества вариантов), забронировать койко-место в другой стране с помощью Airbnb или доехать до соседнего города, списавшись с водителем через BlaBaCar. Рынок самозанятых предлагает решение абсолютно разных задач. Он состоит из множества непохожих друг на друга сегментов, каждый из которых призван удовлетворить определенную потребность. Для отдельного человека растущая популярность гиг-экономики — огромный плюс. Чтобы развивать нереализованные навыки и умения, нужен только смартфон или компьютер с выходом в интернет. Если к этому также добавить востребованное и полезное предложение, смекалку, эффективность и готовность работать на себя, то любой сможет получать регулярный заработок. Но у рынка самозанятых есть свои потребности, которые дают толчок для развития смежных сфер. Бизнесу нужны сервисы для зачисления гонораров на банковские карты исполнителей, заказчикам и исполнителям — платформы для общения, которые позволят автоматизировать процессы проверки регистрации в ФНС, оплаты и получения чеков и т.д. Фриланс — это не только большая самостоятельность, но и большая ответственность. Зачастую представители гиг-экономики не имеют доступа не только к корпоративным льготам, но и к системе социальной защиты, которую получают наемные сотрудники. Кроме того, стереотипное мышление о наличии (а в данном случае — отсутствии) официального трудового стажа обесценивает реальный опыт работы с нестандартными заказами. Фрилансеру могут задержать оплату, часто он вынужден работать даже больше, чем офисный сотрудник (забыв о выходных и нормальном сне). Однако различные исследования и опросы показывают, что ежегодно количество фрилансеров увеличивается примерно на 10-15%. Когда-то считалось, что лучший способ устроиться в жизни — это работать на одну компанию от выпуска из университета до самой пенсии. Сейчас же за несколько лет можно сменить несколько мест работы, и это не будет восприниматься как что-то из ряда вон выходящее. Общество словно прислушалось к словам Лары (а точнее Бориса Пастернака, «Доктор Живаго»), которая утверждала, что только непоправимые ничтожества могут играть в жизни всего одну роль, занимать одно лишь место и значить лишь одно и то же. Наша реальность такова, что занятость в нескольких проектах одновременно, выполнение разных социальных функций — это не просто прихоть человека с кучей свободного времени, но необходимость. Когда приходит осознание, что время — самый ценный ресурс, хочется прожить каждую секунду качественно и максимально полезно. И именно это помогает сделать гиг-экономика.
Наум Сагаловский «А когда в небесах…»
...А когда в небесах загорелась звезда, ветер стих, и в пруду замолчала вода, стало всё неподвижным и рыжим, и возникли слова, что копились в уме, стало ясно, что близится дело к зиме, к белоснежным сугробам и лыжам. И такая тоска вдруг в душе разлилась, что затеял я тут стихотворную вязь, дабы выплакать боль и тревогу. Вот сижу и вяжу эту скорбную нить, вероятно, затем, чтоб себя сохранить без потерь на пути к эпилогу. И дружил, и любил я, и жил, не ропща, время злобно метало в меня, как праща, неуёмные страсти-мордасти — предавали друзья, измывались враги, и по жизни нелепой прошли сапоги ненавистной и проклятой власти. Были горькие дни, были сладкие дни, ожиданья, сомненья — поди шугани, за детей и родителей страхи, вот на старости лет захотелось тепла, да и старость уже, как вода, утекла, не помогут ни охи, ни ахи. Не хватает любви, полуночных бесед, в одиночестве меркнет загадочный свет, будто солнце садится в болото, одеяло не греет, подушка жестка, оттого-то в душе и гнездится тоска, и печальны глаза оттого-то. Но заходит звезда, просыпается пруд, может быть, небеса мне надежду вернут, сокрушённый, я сраму не иму, и каким бы себя я не провозгласил, знаю только одно — дай мне, Господи, сил на грядущую снежную зиму.
© 2015 — 2024 stakanchik.media
Использование материалов сайта разрешено только с предварительного письменного согласия правообладателей. Права на картинки и тексты принадлежат авторам. Сайт может содержать контент, не предназначенный для лиц младше 16 лет.
