Что не так с WhatsApp
В то время как социальные сети становятся все менее дружелюбными, растет привлекательность частных онлайн-групп. Но эти группы таят в себе скрытую опасность — как для тех, кто внутри, так и для тех, кто снаружи.
Этой весной, когда вирус распространился по всему миру и миллиарды людей были вынуждены оставаться дома, популярность одного приложения для общения выросла наиболее заметно. К концу марта число пользователей WhatsApp по всему миру выросло на 40%. В Испании, где изоляция была особенно строгой, популярность приложения выросла на 76%. В первые месяцы карантина WhatsApp, позволяя обмениваться текстовыми сообщениями, ссылками и фотографиями между группами, был главным каналом, через который проходили массы новостей, мемов и тревожных дискуссий.
Поначалу активное применение мессенджера было обнадеживающим. Появились группы взаимопомощи в поддержку наиболее уязвимых для вируса категорий граждан. Члены семьи и друзья использовали приложение, чтобы оставаться рядом, делясь своими страхами и проблемами в режиме реального времени. Однако к середине апреля роль, которую WhatsApp играл в пандемии, стала выглядеть несколько мрачнее. Начали распространяться теории заговора о связи между внедрением сетей 5G (которые на самом деле возникли задолго до появления COVID-19) и распространением коронавируса. По всей Великобритании люди начали поджигать сотовые вышки 5G.
WhatsApp наряду с Facebook и YouTube был ключевым каналом, через который распространялись теории заговора. Некоторые опасались, что те же самые онлайн-группы, созданные в марте для взаимопомощи, теперь ускоряют распространение теории заговора о сетях 5G. Кроме этого, приложение также позволяло распространять фейковые голосовые сообщения. Например, широкое распространение получила запись, в которой кто-то, утверждающий, что работает в национальной службе здравоохранения Великобритании, сообщал, что машины скорой помощи больше не будут отправляться для оказания помощи людям с затрудненным дыханием.
Это был не первый случай, когда WhatsApp был вовлечен в полемику. В то время как скандалы с фейковыми новостями, связанные с беспорядками вокруг выборов 2016 года в Великобритании и США, были больше сосредоточены в Facebook, который владеет WhatsApp, последующие победы на выборах для Жаира Болсонару в Бразилии и Нарендры Моди в Индии были поддержаны подстрекательными сообщениями именно в WhatsApp. Министерство информации и телерадиовещания Индии искало способы регулирования контента WhatsApp, хотя это привело к новым спорам о нарушении правительством гражданских свобод.
Как всегда, существует риск возложить слишком большую вину за сложные политические кризисы на нейтральную технологию. WhatsApp также предпринял некоторые шаги, чтобы ограничить использование мессенджера в качестве средства дезинформации. В марте представитель WhatsApp сообщил газете Washington Post, что компания «привлекла министерства здравоохранения по всему миру, чтобы обеспечить простые способы получения гражданами точной информации о вирусе». Но даже вне контекста подобного рода явных потрясений WhatsApp действительно кажется необычайно эффективным средством для подрыва доверия к государственным институтам и осуществляемым ими процессам.
Онлайн-группа в WhatsApp может существовать без того, чтобы кто-то вне группы знал о ее существовании, о ее членах или о том, какой информацией они делятся. При этом сквозное шифрование делает невозможной слежку со стороны третьих лиц. Спекуляции и паранойя витали в таких группах еще до коронавируса, когда вопросами, провоцирующими самые лихорадочные политические дискуссии в Британии, были брекзит и Джереми Корбин. Комментаторов, которые защищали Корбина, обвиняли в принадлежности к WhatsApp-группе под названием «Вестники». Эта группа координировалась администрацией Корбина, якобы указывающей комментаторам, какой линии придерживаться. При этом говорили, что европейская исследовательская группа консервативной партии, выступающая за брекзит, в основном поддерживалась в форме группы в WhatsApp, членство в которой никогда не было публичным. Секретная координация (как реальная, так и воображаемая) не укрепляет доверия к демократии.
Группы в WhatsApp могут не только порождать подозрения среди общественности, но и создавать настроение подозрительности среди своих собственных участников. Как показали также закрытые группы Facebook, недовольство (не всегда обоснованное) накапливается в приватных беседах, прежде чем выплеснуться на публику. Способность распространять дезинформацию и необоснованные утверждения становится больше, чем способность разобраться в них.
Политическая угроза WhatsApp — это оборотная сторона его психологической привлекательности. В отличие от многих других платформ социальных сетей, WhatsApp создан для обеспечения конфиденциальности. С положительной стороны это означает близость с теми, кто нам дорог, и способность говорить свободно; с отрицательной стороны это привносит в общественную сферу дух секретности и подозрительности. Facebook, Instagram и Twitter становятся все более театральными — каждый жест направлен на то, чтобы произвести впечатление на аудиторию или избежать критики. WhatsApp стал убежищем от запутанного и ненадежного мира, где пользователи могут говорить более откровенно. По мере того как растет доверие к онлайн-группам, оно падает к государственным учреждениям и чиновникам. Развивается новый здравый смысл, основанный на инстинктивной подозрительности по отношению к миру за пределами группы.
Продолжающийся рост популярности WhatsApp и его вызов как государственным институтам, так и открытым социальным сетям, ставит глубокий политический вопрос: как государственные организации и общественные дебаты сохранят легитимность и доверие, когда люди организованы в закрытые и невидимые сообщества? Риск состоит в том, что образуется порочный круг, в котором частные группы распространяют все больше информации и дезинформации для дискредитации государственных должностных лиц и официальной информации, и наше отчуждение от демократии усиливается.
Когда WhatsApp был куплен Facebook в 2014 году за 19 млрд долларов, это стало самым ценным технологическим приобретением в истории. В то время WhatsApp принес с собой 450 миллионов пользователей. В феврале этого года количество его пользователей по всему миру превысило 2 миллиарда (и это еще до карантина), что сделало его самым широко используемым приложением для мгновенного обмена сообщениями и вторым по распространенности приложением после самого Facebook. Во многих странах WhatsApp в настоящее время является стандартным средством цифровой коммуникации и социальной координации, особенно среди молодежи.
Функции, которые позже позволили WhatsApp стать каналом для теории заговора и политических конфликтов, никогда не были неотъемлемой частью SMS, и они имеют больше общего с электронной почтой: создание групп и возможность пересылать сообщения. Способность передавать сообщения от одной группы к другой (недавно ограниченная в ответ на дезинформацию, связанную с коронавирусом) создает мощное информационное оружие. Первоначально численность групп была ограничена 100 участниками, но позже она была увеличена до 256. Это достаточно мало, чтобы чувствовать себя исключительным, но если 256 человек передадут сообщение другим 256 людям, 65536 получат его.
Группы возникают для самых разных целей — вечеринки, организация любительского спорта, общие интересы — но затем начинают жить своей собственной жизнью. В этом может быть анархическая игривость, так как группа принимает свой собственный набор шуток и традиций. В прошлогодней статье журнала New York Magazine под заголовком «Групповые чаты снова делают интернет веселым» критик Макс Рид утверждал, что группы явным образом заменили определяющий способ социальной организации последнего десятилетия: социальную платформу, основанную на новостной ленте.
Понятно, что для того, чтобы расслабиться, пользователи должны знать, что их не подслушивают — хотя у этого есть и менее веселая сторона. Если группы воспринимаются как место, где можно сказать то, что вы действительно думаете, без ограничений общественного мнения или политической корректности, то из этого следует, что они также являются местом, где люди могут разделять предрассудки или употреблять ненавистнические высказывания, которые неприемлемы (или даже незаконны) в других местах. Сантьяго Абаскаль, лидер испанской ультраправой партии «Глас», определил свою партию как готовую «защищать то, что испанцы говорят в WhatsApp».
Возникает другой тип группы, когда все ее члены пользуются одной и той же услугой, например, получают образование в одной школе, пользуются жилищными услугами одной управляющей компании и т.д. Потенциальной проблемой здесь является ложная солидарность, в которой чувство общности углубляется, когда направлено против службы, предоставляющей те или иные услуги. Группы такого рода обычно начинаются с желания объединить информацию (например, студенты остаются на связи по поводу сроков сдачи экзаменов), но могут быстро стать средством дискредитации определенного учреждения (например, учебного заведения). Первоначальное недовольство может быстро нарастать, пока группа не сформирует идентичность вокруг обиды и отчуждения, которые затем будет невозможно вытеснить с помощью противоречащих им доказательств.
В связи с развитием новых технологий один из вариантов для официальных организаций и ассоциаций — присутствовать на популярных платформах. В марте правительство Великобритании ввело информационную службу о коронавирусе на базе WhatsApp. Но сами группы могут быть ненадежным средством получения важной информации для людей. Эпизодические данные от местных политических организаторов и представителей профсоюзов свидетельствуют о том, что несмотря на первоначальную эффективность групп WhatsApp их рабочая нагрузка часто увеличивается из-за растущего числа подгрупп, с каждой из которых необходимо связаться отдельно. Школы отчаянно пытаются донести информацию до родителей, обнаруживая, что она не доходит до адресатов, если только не появится в точно определенной для всех группе WhatsApp. Эпоха доски объявлений, физической или цифровой, где информация может быть размещена один раз для любого, кто в ней нуждается, закончилась.
Функция «списка рассылки» WhatsApp, которая позволяет отправлять сообщения нескольким получателям, невидимым друг для друга, облегчает некоторые проблемы групп, ведущих самостоятельную жизнь. Но даже в этом случае списки могут включать только тех людей, которые уже являются взаимными контактами владельца списка. Проблема с точки зрения институтов заключается в том, что использование WhatsApp, по-видимому, подпитывается предпочтением неформального, частного общения как такового. Университетские преподаватели часто озадачены открытием, что многие студенты и абитуриенты не читают электронную почту. Но WhatsApp не похож на реальную альтернативу, когда речь заходит об обмене проверенной информацией как можно шире и инклюзивнее.
Группы отлично подходят для обмена мемами или мнениями, но по самой своей природе гораздо менее полезны для поддержки распространения общественной информации. Чтобы понять, почему это так, мы должны подумать, каким образом индивиды могут поддаваться влиянию, если они принадлежат к группе.
Интернет принес с собой свою собственную череду социальных патологий и угроз. Троллинг, флейминг, доксинг, кэнселлинг и пр. — все это риски, связанные с коммуникациями в рамках обширной открытой архитектуры. «Открытые» платформы, такие как Twitter, напоминают о том, что большая часть социальной активности, как правило, направлена на небольшое и избранное сообщество, но может быть смешной или постыдной, когда она подвергается воздействию совершенно другого сообщества.
Любой частый пользователь WhatsApp или закрытой группы Facebook признал бы, что моральная тревога, связанная с группами, несколько иная. Если в открытой сети беспокойство вызывает мнение постороннего наблюдателя, будь то начальник или дальний родственник, то в закрытой группе — высказывание чего-то, что противоречит нормам, закрепляющим идентичность группы. Группы могут быстро стать доминирующими в определенной тональности или мировоззрении, которое неудобно оспаривать и почти невозможно вытеснить. WhatsApp — это машина для создания чувства оплошности, поскольку комментарии задерживаются в ленте группы, ожидая ответа.
Это означает, что в то время, когда группы способны генерировать высокий уровень солидарности, который в принципе может производить мощный политический эффект, они также затрудняют выражение несогласия внутри группы. Если, например, популярный участник соседней группы WhatsApp начинает распространять дезинформацию о рисках для здоровья, общее стремление поддерживать солидарность означает, что его сообщения, скорее всего, будут встречены одобрением и благодарностью. В группе, может быть много участников, которые считают контент сомнительным, вопрос в том, хватит ли у них уверенности сказать об этом. Между тем менее скептически настроенные участники группы могут просто переслать его дальше. Поэтому нетрудно понять, почему WhatsApp является мощным распространителем фейковых новостей и теорий заговора.
Как и на открытых социальных платформах, одним из главных способов укрепления солидарности в WhatsApp является позиционирование некоторой несправедливости или врага, который угрожает группе и ее членам. В наиболее серьезных примерах теории заговора используются против политических оппонентов, основываясь на самых провокационных высказываниях — например, о том, что последние являются педофилами или тайными союзниками иностранных держав.
Но что делает WhatsApp потенциально более опасным, чем публичные социальные сети, так это более высокий уровень доверия и честности, часто присутствующих в частных группах. Общеизвестно, что никто не чувствует себя настолько счастливым, насколько демонстрирует это в Facebook, не является столь привлекательным, как на фото в Instagram или таким боевым, как показывает себя в Twitter. Это порождает растущую усталость от такого бесконечного спектакля. Напротив, закрытые группы — это когда люди снимают публичные маски и ослабляют критическую бдительность. Скорость, с которой слухи циркулируют по WhatsApp, отчасти отражает то, насколько альтруистичными и некритичными могут быть люди в группах. Большую часть времени люди делятся ложными теориями о коронавирусе не с намерением причинить вред, а именно из-за беспокойства о других членах группы. Слухи против прививок, против 5G или против Хиллари сочетают идентификацию врага с сильным внутренним чувством солидарности. Тем не менее, они усиливают ощущение того, что мир враждебен и опасен.
Существует одна специфическая модель группового чата, которая может создавать угрозы и несправедливость из воздуха. Как правило, она начинается с предположения одного участника о том, что его подводит или преследует какое-то учреждение или конкурирующая группа (например, государственная служба, бизнес или культурное сообщество), после чего второй участник соглашается. На этой стадии становится рискованно для кого-либо еще защищать рассматриваемый институт или группу, и сразу же рождается новый враг и новое негодование. Предупреждения и обличения, исходящие изнутри группы, мгновенно приобретают уровень достоверности, который не может быть сопоставлен с сущностью, ставшей теперь объектом насмешек.
Но что делать, если первый участник неправильно понял или неправильно истолковал что-то, или у него был очень напряженный день, и ему нужно выпустить пар? А что, если второй просто соглашается, чтобы первый почувствовал себя лучше? А что, если остальные члены группы либо слишком рассеянны, либо слишком подавлены, либо слишком измучены, чтобы что-то сказать в ответ на это новое возмущение? Это не должно превращаться в снежный ком теорий заговора, которые порождают беспорядки или поджоги. Но даже в более мягких формах это делает работу по передаче официальной информации (иногда спасающей жизнь) намного более трудной, чем это было всего десять лет назад. Информация о государственных услугах и рисках для здоровья все чаще проникает в чащу пересекающихся групп, многие из которых развили инстинктивный скептицизм ко всему, что исходит от «мейнстрима».
Отчасти проблема институтов заключается в том, что в общем чувстве отчужденности и пассивности часто присутствует странный эмоциональный комфорт. «Нас никогда об этом не информировали», «с нами никто не советовался», «нас игнорируют». Это доминирующие выражения политического духа нашего времени. Поскольку WhatsApp становится все более распространенным способом взаимодействия с информацией и новостями, может возникнуть порочный круг: публичный мир кажется все более далеким, безличным и фальшивым, а частная группа становится пространством симпатии и подлинности.
Это новый поворот в эволюции социального интернета. Начиная с 90-х годов, интернет дал обещание подключения, открытости и интеграции, только чтобы затем противопоставить неизбежные угрозы конфиденциальности, безопасности и идентичности. Напротив, группы позволяют людям чувствовать себя защищенными и закрепленными, но также помогают фрагментировать гражданское общество на отдельные клики, не знакомые друг другу. Это результат более чем 20-летней идеологической борьбы за то, каким социальным пространством должен быть интернет.
На заре тысячелетия в течение нескольких лет конференции О'Рейли по новым технологиям (ETech) были горнилом, в котором представлялся и обсуждался новый цифровой мир. Организованные медиапредпринимателем западного побережья Тимом О'Рейли и ежегодно проводимые по всей Калифорнии, конференции привлекали смесь гиков, гуру, дизайнеров и предпринимателей, собранных вместе скорее в духе любопытства, чем коммерции. В 2005 году О'Рейли ввел термин «веб 2.0» для описания новой волны веб-сайтов, которые связывали пользователей друг с другом, а не с существующими автономными учреждениями. Позже в том же году доменное имя facebook.com было куплено 21-летним студентом Гарварда, и тогда родилась эпоха гигантских социальных медиа-платформ.
В течение этого короткого промежутка времени мы можем увидеть конкурирующие идеи о том, как может выглядеть желательное онлайн-сообщество. Принимавшие участие в ETech ИТ-гуру с наиболее идеалистическими взглядами настаивали на том, что интернет должен оставаться открытым общественным пространством, хотя и таким, в котором отдельные сообщества могли бы объединяться для своих собственных конкретных целей — вроде создания проектов программного обеспечения с открытым исходным кодом или записей Википедии. Они считали, что неиспользованный потенциал интернета направлен на укрепление демократии. Но для таких компаний, как Facebook, интернет предоставил возможность собирать данные о пользователях в массовом порядке. Потенциал интернета заключался в усилении слежки. Появление гигантских платформ начиная с 2005 года предполагало, что последняя точка зрения победила. И все же по странному стечению обстоятельств мы сейчас наблюдаем возрождение анархических, самоорганизующихся цифровых групп — только теперь в руках Facebook. Два конкурирующих видения столкнулись.
Чтобы увидеть, как развивалась эта история, стоит вернуться в 2003 год. На конференции ETech в том же году с основным докладом выступил веб-энтузиаст и писатель Клэй Ширки, ныне академик Нью-Йоркского университета, который удивил свою аудиторию, заявив, что задача создания успешных онлайн-сообществ имеет мало общего с технологиями вообще. Доклад был посвящен одному из самых плодотворных периодов в истории социальной психологии и назывался «Группа — сама себе злейший враг».
Ширки опирался на работы британского психоаналитика и психолога Уилфреда Биона, который вместе с Куртом Левином был одним из пионеров изучения «групповой динамики» в 40-х гг. Центральное положение этой школы состояло в том, что группы обладают психологическими свойствами, которые существуют независимо от их индивидуальных членов. В группах люди обнаруживают, что ведут себя так, как они никогда бы не повели себя, если бы были предоставлены самим себе.
Подобно печально известной в начале 60-х годов серии экспериментов Стэнли Милгрэма, в ходе которых одних участников убеждали подвергать других явно болезненным электрическим ударам, в середине XX века интерес к групповой динамике вырос в тени политических ужасов 30-х и 40-х годов, которые поставили серьезные вопросы о том, как люди приходят к отказу от своего привычного понимания морали. Левин и Бион утверждали, что группы обладают особыми личностями, которые возникают органически в результате взаимодействия их членов, независимо от того, какие правила им были даны, или что индивиды могли бы рационально делать в одиночку.
На заре 60-х годов с их индивидуалистическими политическими надеждами интерес психологов к группам начал ослабевать. Предположение о том, что индивидами управляет конформизм, отошло на второй план. Когда Ширки представил работу Биона на конференции О'Рейли в 2003 году, он предположил, что в отсутствие каких-либо явных структур или правил онлайн-сообщества боролись против многих разрушительных динамик, которые очаровывали психологов 40-х годов.
Ширки особо выделил одну область работы Биона: как группы могут спонтанно саботировать свою собственную оговоренную цель. Красота ранних онлайн-сообществ, таких как списки рассылок, доски объявлений и вики-сайты, заключалась в их духе эгалитаризма, юмора и неформальности. Но эти же самые свойства часто работали против них, когда дело доходило до того, чтобы действительно сделать что-то конструктивное, и иногда могли превратиться в снежный ком, во что-то препятствующее или злое. Как только настроение группы переключалось на шутки, срыв или враждебность по отношению к другой группе, становилось очень трудно вернуть его в положительное русло.
Опасения Биона были вызваны страхом перед темными импульсами человечества, но видение, которое Ширки предлагал своим слушателям в тот день, было более оптимистичным. Он утверждал, что если бы разработчики онлайн-пространств могли предотвратить разрушительную «групповую динамику», тогда можно было бы поддерживать сплоченные, продуктивные онлайн-сообщества, которые оставались бы открытыми и полезными одновременно. Как и хорошо спроектированный парк или улица, хорошо спроектированное интернет-пространство может подпитывать здоровую коммуникабельность без необходимости в надзоре, контроле или закрытии для посторонних. Между одной крайностью анархического хаоса (постоянный троллинг) и другой — строгой умеренностью и регулированием дискуссий (подчинение авторитетной фигуре) — мышление в терминах групповой динамики обещало социальную сеть, которая все еще была бы в значительной степени самоорганизующейся, но также и относительно упорядоченной.
Но было и другое решение этой же проблемы, ожидающее своего часа, которое, как оказалось, изменит мир в своих последствиях: забыть о групповой динамике и сосредоточиться на динамике репутации. Если кто-то в сети имеет определенный набор автономных атрибутов, таких как должность, альбом фотографий с тегами, список друзей и адрес электронной почты, он будет вести себя так, чтобы соответствовать всем этим фиксированным публичным идентификаторам. Добавьте все больше и больше наблюдения, как со стороны коллег, так и со стороны корпораций, и проблема спонтанной групповой динамики исчезнет. Легче сохранить самообладание и совесть, если вы находитесь на виду у всех, в том числе у друзей, родственников и коллег.
Для многих калифорнийских пионеров киберкультуры, которые лелеяли онлайн-сообщества как средство бегства от ценностей и ограничений капиталистического общества, триумф Цукерберга представляет собой полное поражение. Корпорации никогда не собирались захватывать контроль над этим пространством. Еще в 2005 году появилась надежда на то, что социальная сеть будет построена на демократических принципах и сообществах, основанных по принципу «снизу вверх». Facebook отказался от всего этого, просто превратив интернет в мультимедийный телефонный справочник.
Последний раз конференция ETech проводилась в 2009 году. В течение десятилетия Facebook обвиняли в том, что он подталкивает либеральную демократию к краю и даже уничтожает саму правду. Но по мере того, как требования социальных сетей становились все более обременительными, когда каждый пользователь курировал профиль и проецировал свою идентичность, снова возник соблазн автономной группы. В некоторых отношениях оптимистическое беспокойство Ширки теперь стало сегодняшним пессимистическим. Отчасти благодаря WhatsApp немодерированный, самоуправляющийся, безнравственный коллектив стал доминирующей и разрушительной политической силой в нашем обществе, чего так боялись такие фигуры, как Бион и Левин.
Теории заговора и параноидальная групповая динамика были особенностями политической жизни задолго до появления WhatsApp. Нет смысла винить приложение в их существовании, так же как нет смысла винить Facebook в брекзите. Но, рассматривая типы поведения и социальные структуры, которые технологии активируют и интенсифицируют, мы получаем лучшее представление о некоторых особенностях и недугах общества. Каковы общие тенденции, которые WhatsApp помогает ускорить?
Прежде всего это проблема заговоров вообще. WhatsApp, безусловно, является непревзойденным каналом распространения теорий заговора, но мы также должны признать, что он является отличным инструментом для облегчения подлинно заговорщического поведения. Одна из больших трудностей при рассмотрении теорий заговора в современном мире заключается в том, что независимо от WhatsApp некоторые заговоры оказываются правдой: вспомним скандал вокруг LIBOR, взлом телефонов или усилия сотрудников аппарата Лейбористской партии испортить электоральные перспективы Джереми Корбина. Все это было похоже на теорию заговора, пока позже не подтвердилось доказательствами.
Коммуникационная среда, которая объединяет группы численностью до 256 человек без какой-либо публичной видимости, действуя через телефоны в их карманах, по самой своей природе хорошо подходит для поддержания секретности. Очевидно, что не каждый групповой чат можно считать «заговорщическим». Но это превращает вопрос о том, как общество взаимодействует, кто с кем связан, в предмет спекуляции — нечто, что включает в себя след теории заговора. В этом смысле WhatsApp является не только каналом распространения теорий заговора, но и предлагает контент для них. Сама среда является сообщением.
В полном объеме политический потенциал WhatsApp еще не был засвидетельствован в Великобритании. До сих пор он не служил эффективным инструментом политической агитации — отчасти потому, что пользователи, похоже, неохотно присоединяются к большим группам людей, которых не знают. Однако влияние (воображаемое или реальное) групп WhatsApp в Вестминстере и средствах массовой информации, несомненно, способствует углублению чувства, что общественная жизнь — это обман, за которым скрываются невидимые сети, через которые координируется власть. WhatsApp стал своего рода «закулисьем» общественной жизни, где предполагается, что люди четко формулируют то, что они на самом деле думают и верят в тайну. Эта чувствительность уже давно подпитывает теории заговора, особенно антисемитские.
Вдали от мира партийной политики и средств массовой информации существует перспектива общества, организованного как гобелен из пересекающихся клик, каждая из которых имеет свои собственные внутренние нормы. Группы с меньшей вероятностью поощряют неортодоксальность или риск и с большей вероятностью прививают конформизм, хотя часто и враждебный набору норм «мейнстрима», будь то СМИ, политики или профессиональные государственные служащие, просто выполняющие свою работу. В безопасности группы становится возможным и рыбку съесть, и в воду не лезть, быть одновременно радикальным и ортодоксальным, сверхподозрительным и в то же время беспечным.
Несмотря на все преимущества, которые дает WhatsApp, помогая людям чувствовать себя ближе к другим, его стремительное распространение является еще одним признаком того, как общий социальный мир, основанный на проверенных фактах и признанных процедурах, распадается. WhatsApp хорошо оснащен для поддержки коммуникаций на задворках: заднескамеечники замышляют перевороты, родители сплетничают об учителях, друзья делятся злободневными мемами, журналисты распространяют слухи, члены семьи направляются на неофициальные медицинские консультации. Обществу, которое говорит честно только на задворках, будет труднее поддерживать легитимность экспертов, чиновников и представителей, которые по определению работают в центре внимания. Тем временем недоверие, отчуждение и теории заговора становятся нормой, разрушая институты, которые могли бы удержать нас вместе.
По материалам статьи «What's wrong with WhatsApp» The Guardian