«Как я могу смеяться, когда кругом столько несправедливости? Как я смею радоваться, ведь вокруг страдают люди? Разве нормально строить планы, когда у кого-то рушится жизнь?» Если вы когда-нибудь задавались подобными вопросами, знайте: вы не одиноки. Всё же Фёдор Михайлович, не тем будь помянут, оказал нам медвежью услугу своим знаменитым «Ко всему-то подлец-человек привыкает!». Так-таки подлец? Давайте разберёмся. Привычка свыше нам дана С годами приходишь к пониманию, что многие механизмы, составляющие нашу «прошивку», куда мудрее, чем кажется в пылкой юности, ещё не познавшей многомерности и сложности мира. Один из таких механизмов — привычка. Раскольников (которому, кстати, на момент печального повествования всего двадцать с небольшим) прав в том, что человек привыкает ко всему: к хорошему, к плохому, к ужасному. Однако очень важно прояснить, что это значит — привыкнуть. Привыкание — это залог адаптации к изменениям. Благодаря ему мы способны включать перемены в свою картину мира и эффективно корректировать своё поведение в соответствии с ними. Цель адаптации — выживание. И с точки зрения эволюции, эффективно всё, что этому выживанию способствует. Не будь у нас умения привыкать, мы вряд ли добрались бы до сегодняшнего дня, потому что «кто не адаптировался — тот умер», как сурово и абсолютно правдиво заметила Л. Петрановская в одном из своих интервью. Есть такое понятие: коридор толерантности. Это эмоциональная зона, в пределах которой мы способны функционировать достаточно успешно, то есть не впадая в панику, ярость, апатию, депрессию и прочие состояния, плохо совместимые с жизнью. Разумеется, время от времени под влиянием тех или иных обстоятельств мы выпадаем из этого коридора, нас сносит в сильные чувства и мы временно теряем способность трезво мыслить и принимать здравые решения. Это нормально, главное — вернуться обратно. Если психику постоянно атакуют сильные стимулы и она то и дело вылетает из коридора толерантности, это приводит к истощению, изнеможению, заболеваниям и в перспективе к смерти. Поэтому, чтобы наша нервная система не перегорала от постоянных замыканий, природа придумала предохранитель — механизм адаптации. Живя на пороховой бочке, мы волей-неволей привыкаем к имеющимся условиям. Это снижает остроту переживаний и позволяет нам сохранять относительную устойчивость. Смысл привыкания в том, чтобы расширить коридор толерантности к тому или иному изменению, потому что только в этом случае у нас есть шанс сохраниться и найти тропинку к свету. Мы можем испытывать много тяжёлых чувств по поводу того или иного события — но чтобы не сойти с ума и приблизить лучшие времена, нам необходима холодная голова. Нужно успокоиться, насколько возможно, и изобрести лазейки (буквально или метафорически), даже если кругом кромешная тьма. В чём ошибался Раскольников Механизму адаптации сотни тысяч лет. Он древнее, чем мы, наши родители и прародители, и всё это время прекрасно справлялся со своей задачей — обеспечить выживание человеческому роду. Стоит ли пытаться ему противостоять? Да и зачем? Ради одобрения окружающих? Ради поддержания иллюзии собственного контроля? Ведь фраза «Не хочу привыкать!», которую многие так рьяно кидают в лицо своим оппонентам, — на самом деле палка о двух концах. Понятно, что психически здоровый человек не хочет привыкать к страданию. Безусловно, находиться в обстоятельствах, которые не можешь исправить, очень мучительно. И мы адаптируемся к ним не потому что приветствуем, а потому что не в силах их изменить. В таких острых вопросах вообще нет речи о нашем желании или нежелании. Адаптация — это автоматическая защита, встроенная в нашу базовую комплектацию, и не в нашей власти отменить эту функцию. Если только мы не торопимся на тот свет. Ошибка Раскольникова — как, впрочем, и многих из нас — в том, что он привносит этическую оценку (подлец-человек!) туда, куда её привносить бессмысленно. Об этом очень верно высказалась та же Петрановская: к сфере этической оценки относятся решения, мнения и действия, но никак не чувства и не способ проживания кризиса, потому что их мы не можем выбрать, как бы ни старались. А «не хочу привыкать» — это именно наивная попытка заставить себя чувствовать что-то социально одобряемое вместо того, что чувствуется в реальности. Тут начинается королевство кривых зеркал и извращённой логики. Во-первых, многие почему-то уверены, что привыкнуть к несправедливости — означает согласиться с ней, поддержать и стать её частью. И если ты легкомысленно позволил себе купить милую безделушку, с удовольствием прогуляться в парке или, чего доброго, влюбиться — тварь ты дрожащая и права не имеешь называться человеком. Как будто если мы не будем ежеминутно истязать себя ужасными новостями и ощущать душевную боль — то непременно деградируем как личности и превратимся в чудовищ. Но ведь привыкнуть к мрачной действительности — не значит её одобрить. Это значит только понять своё место в изменившейся реальности, оценить свои возможности и действовать в соответствии с новыми вводными. Во-вторых, нам порой кажется, что, не позволяя себе выдыхать, расслабляться и радоваться, мы словно бы участвуем в судьбе тех, кому хуже, и как будто берём на себя часть их страдания, как будто разделяем их горе. Но это неправда. Мы лишь истощаем себя и лишаемся сил. Поэтому если вы обнаружили, что привыкли к тому, от чего ещё некоторое время назад просыпались в холодном поту, — не спешите называть себя бесчувственным негодяем. И не спешите осуждать тех, кто изо всех сил пытается продолжать нормальную жизнь, которая невозможна без радости и смеха. Скорее всего, эти люди отлично понимают, как обстоят дела на самом деле. Но очень может быть, что эта видимость нормальности — своеобразный якорь, который позволяет им устоять. Походы по выставкам, посиделки с друзьями, ремонт, хобби, новые книги и музыка — всё это ниточки из благополучной жизни, которые не просто не дают отчаяться и держат нас в настоящем, но и тянутся в будущее, сквозь туман неопределённости, страх и зашкаливающую тревогу. Каждый адаптируется как может. Не будем забывать, что адаптация сама по себе отнюдь не бесплатна для психики. Это сложный процесс, требующий серьёзных ресурсов. Стоит ли добавлять к нему невротическую вину и стыд? Эта привычка — всё и всех оценивать, делить людей на хороших и плохих, ставить диагнозы и осуждать, — вероятно, когда-то тоже помогла нам выжить в невыносимых условиях. Но, быть может, пришло время для доброты и милосердия к себе и к другим?