9 причин, почему важные решения нужно принимать, не советуясь с близкими людьми

Когда речь идет о будущем, очень сложно самостоятельно сделать выбор и принять решение, которое кардинально изменит нашу жизнь. Именно поэтому мы обсуждаем всевозможные варианты действий с друзьями и близкими, надеясь получить ценный совет или просто услышать, что чаша весов, к которой мы склоняемся, действительно правильная. Однако такой подход является не совсем верным. Единственный человек, к мнению которого стоит прислушиваться, это мы сами. Ни вторая половинка, ни родные, ни коллеги не должны принимать решение за нас, иначе впоследствии мы рискуем разочароваться. Почему стоит отказаться от советов близких и слушать только свое сердце? Они исходят из нашего комфорта и безопасности Родители всегда хотят, чтобы мы работали в уютном офисе, имели нормированный рабочий график, получали стабильную зарплату и не жертвовали своим комфортом ради призрачных, по их мнению, целей. Именно поэтому они всегда будут давать рекомендации, исходя из нашей безопасности. Люди, которым мы небезразличны, хотят защитить нас, уберечь от ошибок и негатива, не понимая, что порой необходимо сталкиваться со сложностями и смотреть страху в лицо, иначе ни о каком развитии не будет и речи. В результате близкие дают совет, который позволяет нам остаться в зоне комфорта и предотвратить возможный провал. Однако полезность такой рекомендации находится под большим вопросом. Они ориентируются на свои жизненные ценности, которые отличаются от наших Давайте представим ситуацию. Вы — убежденный карьерист, и все ваши действия направлены на то, чтобы добиться высоких результатов в работе и получить желаемую должность. А родители мечтают о вашей свадьбе и внуках, поэтому будут давать советы, исходя из своих желаний и жизненных ориентиров. Они мыслят категориями «хорошо» и «плохо», которые определяют их жизнь, а не вашу. Вы можете выслушать различные аргументы, использовать позицию родителей как взгляд со стороны, однако окончательное решение стоит принимать, ориентируясь исключительно на свои ценности. Они основываются на собственном негативном опыте Часто бывает такое, что близкие люди оказывались примерно в такой же ситуации, как у нас, и после принятия решения получали негативный опыт. Опираясь на него, они будут говорить: «Если не получилось у меня, значит, провал ждет и тебя». Услышать нечто подобное мы можем от мамы, которая не окончила вуз и теперь работает продавцом в киоске, от подруги, бросившей работу ради семьи. Однако их опыт для нас не значит ровным счетом ничего. Мы — другие. У нас иные взгляды, возможности, умения и навыки. Здесь суть не в конкретном решении, например, бросить университет, а в действиях, которые человек совершает потом. Если мы откроем собственный магазин, а после этого будем сидеть сложа руки, понятное дело, что разочарование в себе и своем выборе не заставит долго ждать. Они не знают или не понимают ситуацию Где мы добьемся большего успеха: в менеджменте или рекламе? Давайте спросим совета у тети, которая большую часть жизни была домохозяйкой. Вероятно, она скажет: «Иди туда, где тебя официально устроят и будут платить стабильную зарплату», потому что для людей старой закалки эти факторы всегда стоят на первом месте. Или посоветует устроиться на работу к ее мужу, который занимает серьезный пост в строительной компании. И совсем неважно, что там открыта должность только секретаря, которая не имеет ничего общего с нашими целями и мотивами. Понятно, что тетя беспокоится и хочет, чтобы ее любимый племянник/племянница хорошо устроились. Но ведь здесь важно не это. Поэтому лучше не спрашивать совета у людей, которые никогда не сталкивались с проблемой, интересующей нас на данном этапе. А если мы все-таки пойдем на это, то стоит сразу описать всю ситуацию, чтобы не возникло недопонимания. Например, мы хотим жить самостоятельно и спрашиваем совета, стоит ли съезжать от родителей? Друзья скажут: «Конечно, стоит!», но потом окажется, что мама с папой пенсионеры и вся семья держится на тебе, поэтому денег на содержание и себя, и родственников явно не хватит. Они преследуют личные цели Никогда нельзя быть на 100% уверенным, что творится в душе ваших близких людей и на чьей стороне они на самом деле. Иногда случается, что друг, который работает вместе с вами в одной компании, претендует на ту же должность, что и вы, но тщательно скрывает это. Он может тайно распускать слухи, давать плохие советы, чтобы начальство разочаровалось в вас как в специалисте. Коллеге выгодно, чтобы вы оступились и испортили свою репутацию, ведь чем больше ошибок вы допускаете, тем выше вероятность, что повышение получит именно он. Они критикуют наши желания и мечты Нет ничего хуже, чем обратиться к близкому человеку за поддержкой, а в ответ услышать только замечания и сомнения. Конечно, у каждого человека свои мечты и желания, однако это не повод выставлять чужие цели в негативном свете. Если мы сильно зависим от мнения родных и сталкиваемся с жесткой критикой еще на стадии поиска одобрения, вполне вероятно, что мы не будем предпринимать дальнейших действий в этом направлении и оставим все как есть. Они сомневаются в наших возможностях Иногда люди просто не верят в нас и думают, что своими советами уберегут от разочарования. Однако не стоит думать, что со стороны виднее. Мы можем измениться, развить необходимые навыки, восполнить нехватку знаний, плотно занявшись саморазвитием. Поэтому, если кто-то рекомендует решение, исходя из собственных сомнений в наших силах, стоит поблагодарить этого человека, но поступать так, как подсказывает сердце. Любой цели можно достичь, если много работать и быть организованным. Они не ответственны за наши решения Если мы будем всегда ориентироваться на советы близких в принятии жизненно важных решений, то, скорее всего, и всю ответственность за неудачи, связанные со сделанным выбором, будем перекладывать на их плечи. Однако вина всегда лежит только на нас, ведь, как уже было сказано выше, главное — не само решение, а действия, которые мы совершаем после него. Они могут запутать Зачастую мнения друзей, родителей и коллег не сходятся, так как все они руководствуются разными мотивами. Например, на вопрос «Менять ли мне работу?» коллеги, которые не понаслышке знакомы с начальником-тираном, ответят утвердительно, родители скажут «нет», ведь переходить со стабильной работы на другую — значит сильно рисковать, и так далее. После выслушивания многочисленных советов мы рискуем окончательно запутаться в своих мыслях и в итоге отказаться от принятия какого-либо решения. Поэтому не стоит создавать лишний шум. Лучше самостоятельно взвесить все «за» и «против», чтобы в голове была ясность.

«Самые знаменитые влюбленные»: королева Виктория и принц Альберт

Их называли «самыми знаменитыми влюбленными». Судьба определила им не такой уж и долгий (но и не то чтобы очень короткий) срок вместе — больше двадцати лет. За это время они создали новую эпоху для Англии, да и для всего мира. Им, что называется, на роду (а род у них общий — Саксен-Кобургский) было написано быть вместе. Их принимала одна и та же повитуха. Их бабушка, вдовствующая герцогиня Кобургская, с самого начала мечтала их поженить. Когда дети подросли, такое же желание возникло у короля Бельгии Леопольда I (дяди Виктории), бывшего наставником юной принцессы в политических делах. Однако до поры династические задумки старшего поколения не трогали Викторию и Альберта. Видимо, опека короля и прочих царедворцев, рассчитывавших за ее счет решить свои политические задачи, начала тяготить Викторию. В иерархии наследования она стояла довольно высоко и желала править самостоятельно. Альберт же, хотя изучал политические науки, классические языки, естествоведение, философию и историю, себя (по крайней мере в юности) правителем не видел вообще — в Бельгии ему жилось уютно, его окружали друзья, и менять ее на чуждый ему Альбион он совершенно не собирался. Однако их интересы никто в расчет не принимал. Для начала король Леопольд организовал встречу Виктории и Альберта — 17-летняя наследница престола принимала его вместе с двоюродным братом Эрнстом в Лондоне в мае 1836 года. Некоторые биографы считают, что страсть Виктории к Альберту проснулась уже тогда, с первой же встречи. Она нашла его очень привлекательным. Виктории понравились его белокурые волосы, прекрасные глаза, манящие губы. «Его главное очарование в выражении лица, одновременно нежном и благородно сдержанном», — заметила после встречи Виктория. Другие полагают, что, хотя молодые люди произвели друг на друга весьма благоприятное впечатление, о внезапно вспыхнувшей любви не может быть и речи. Виктория, несмотря на лестные отзывы об Альберте, называла его в письмах к дяде «инвалидом» и «деликатным желудком». Альберт же, в свою очередь, ограничился тем, что назвал кузину «весьма добродушной особой»... 20 июня 1837 года в пять часов утра Викторию разбудила мать, герцогиня Кентская (девушке запрещено было спать отдельно от нее, как и разговаривать в ее отсутствие с незнакомыми): «Архиепископ Кентерберийский и первый камергер Англии хотели бы немедленно видеть вас. Они ожидают в большом зале». Как только принцесса вошла, первый камергер опустился на колени. Виктория поняла: король умер. Теперь ей предстояло стать королевой Англии. Первое, что сделала Виктория, это приказала убрать свою кровать из комнаты матери. Великая королева начала свое царствование. До нее на престол Великобритании женщина не садилась более ста лет. Дяде Леопольду она также дала понять, что в его советах не очень нуждается, в том числе и в матримониальных делах. Вопрос о замужестве, как и многое другое, Виктория хотела решать сама. Узнав в 1839 году, что Альберт и Эрнест снова приедут в Англию, королева сообщила лорду Мельбурну, что «не имеет особого желания встречаться с Альбертом, поскольку вся эта тема вообще ей противна». До этого она написала Леопольду I, что между ними «не было никакой помолвки». Даже если он ей понравится, она не сможет «дать твердого обещания в этом году, поскольку такое событие может произойти не ранее чем через два или три года». Не горел желанием идти под венец и сам Альберт, но все же уступил королю Бельгии и вторично отправился в Лондон. Возможно, он рассчитывал получить от Виктории громкий отказ, там самым завершив эпопею с женитьбой раз и навсегда. Альберт прибыл в пятницу вечером, и за субботу все волшебным образом переменилось в мире Виктории. Альберт возмужал и превратился из подростка в красивого мужчину. К тому же он обладал разнообразными талантами: увлекался техникой, любил живопись, архитектуру, музыку, слыл прекрасным фехтовальщиком. Виктория записала в свой интимный дневник: «Встреча с Альбертом всколыхнула мои чувства. Как он красив! Его губы завораживают, у него такие симпатичные усики и бакенбарды». В воскресенье утром она сказала лорду Мельбурну, что «существенно пересмотрела свои взгляды на замужество». А через день, согласно дворцовому этикету, послала за кузеном. Она приняла его наедине и «спустя несколько минут сказала, что он, должно быть, догадывается, зачем я его позвала — и что я была бы очень счастлива, если бы он уступил этому моему желанию выйти за него замуж». Альберт, преклонив колено, поцеловал ей руку: «Я недостоин вас, — промолвил он. Затем, выдержав паузу, добавил: — Я буду счастлив провести рядом с вами всю свою жизнь». Виктория вздохнула с облегчением. «Я люблю его больше, чем думала, — отметила она в дневнике, — и я сделаю все, что в моей власти, чтобы облегчить его жертву» — Альберт мог стать наследником престола лишь по решению парламента. Иными словами, его роль при королеве поначалу была лишь декоративной. Бракосочетание Джорджины Шарлотты Августы Александрины Виктории и Френсиса Чарльза Августа Альберта Эммануила Саксен-Кобургского состоялось 10 февраля 1840 года. Свадебная церемония прошла с соблюдением многовековых традиций. Медовый месяц молодые супруги провели в Виндзорском замке. Королева писала дяде Леопольду: «Спешу Вам сообщить, что я самая счастливая женщина в мире... Мой муж ангел, и я его обожаю. Его доброта и любовь ко мне так трогательны. Мне достаточно увидеть его светлое лицо и заглянуть в любимые глаза — и мое сердце переполняется любовью...» Сильнейшая страсть Виктории, унаследовавшей темперамент Ганноверов, оказалась достаточно серьезной ношей для Альберта. «В ответ на безграничную преданность молодой кузины он, естественно, испытывал чувства нежности и благодарности, но всепоглощающая ответная страсть его миновала», — пишут об Альберте его биографы. Возможно, на фоне впечатлительной Виктории, не скрывавшей своих чувств к Альберту, его меланхоличность и сдержанность выглядели холодностью и отстраненностью. Но на самом деле причин для того, чтобы сомневаться в глубине чувств Альберта и искренности его привязанности к Виктории, нет никаких. Просто он выражал их не так открыто. Причин тому было много. Часть из них связана с семейными историями Виктории и Альберта, еще часть — с репутацией рода Ганноверов (предков Виктории по отцовской линии) вообще. Ее отец, герцог Кентский, никогда не отличавшийся примерным образом жизни, умер, когда Виктории было восемь месяцев. А предшествующие Виктории поколения правителей открыто распутствовали. К примеру, король Уильям IV, дядя Виктории, совершенно не скрывал, что у него было десять незаконных детей. На сыне и дочери Георга III даже лежало подозрение в инцесте. Георг IV воспринимался обществом как искатель удовольствий и любитель женщин, чье правление по большей части представляло собой череду скандалов. В результате моральный облик королевской фамилии перед воцарением королевы Виктории в 1837 году был практически полностью дискредитирован. Сам принц Альберт пострадал из-за развода своих родителей, которые оба были вовлечены в общественные скандалы, поэтому его моральные требования были довольно высоки. Случается, что дети курильщиков и алкоголиков вырабатывают в себе настолько стойкое отвращение к образу жизни своих родителей, что никогда не притрагиваются ни к табаку, ни к алкоголю. Вполне возможно, что с Альбертом произошло нечто подобное. Он придерживался настолько пуританских взглядов, что, по собственному признанию, чувствовал физическое недомогание при простой мысли о супружеской измене. Биографы чаще предпочитают говорить с его стороны не о любви, а скорее о привязанности и чувстве долга, хотя грань между этими определениями весьма условна. Виктория, всецело преданная Альберту, приняла его отношение к себе как истину в последней инстанции. Властная и вспыльчивая, пресекающая любые попытки ограничить свой политический авторитет, она, тем не менее, считала, что предназначение женщины состоит именно в рождении и воспитании детей. Семейные ценности превыше всего ставил и Альберт. «Чем тяжелее и крепче цепи супружества, тем лучше, — писал он своему брату. — Супруги должны быть прикованы друг к другу, неразделимы и жить только друг для друга». При этом его представления об устройстве семейной жизни отличались от принятых в Букингемском дворце. Всей частной жизнью Виктории самолично правила баронесса Луиза Лейзен — наставница Виктории с ранней юности, — и она не имела ни малейшего намерения хотя бы на йоту поступиться властью. Альберт хотел было перебраться в Виндзор, но Виктория не позволила ему сделать этого: «Вы забыли, любовь моя, что я королева. Ничто не должно мешать или замедлять решение государственных дел. Парламент заседает, и почти каждый день неотложные дела требуют моего присутствия... Даже два-три дня отсутствия — это слишком много». Альберт принял и это. Накануне рождения их первого ребенка Альберт «с материнской нежностью» ухаживал за Викторией, тяжело переносившей беременность. Тогда же была сшита знаменитая кружевная рубашка, которая будет служить до наших дней крестильной рубашкой всех принцев и принцесс Англии. 21 ноября 1840 года родилась Вики — Виктория. Девочка росла болезненной, что привело к серьезному конфликту между супругами, обсуждавшими (с участием баронессы Лейзен, естественно) методы лечения. Альберт обвинил баронессу в небрежении и безграмотности. Виктория вспылила и в слезах выбежала из комнаты. Альберт, скорее всего, был прав — он получил блестящее образование и, как пишут многие биографы, интеллектуально превосходил многих современников, не исключая и Виктории. После шумного скандала Альберт написал жене послание, предупреждая, что гибель ребенка будет на ее совести, если она станет упорствовать в своих рекомендациях. Виктория сдалась, баронесса Лейзен получила отставку. Вики поправилась, в семнадцать лет была помолвлена с Фридрихом Вильгельмом Прусским (будущим императором Фридрихом III). У них было семеро детей, причем старший сын стал императором Вильгельмом II, а дочь Софи — греческой королевой. Постепенно Альберт завоевывал авторитет и в делах управления государством, хотя начинать ему пришлось даже не с нуля, а из глубокого минуса. Конституция страны полностью игнорировала его существование, жена-королева могла называть его только фельдмаршалом. Но Виктория хотела видеть его королем. — Положение Альберта будет очень тяжелым, — говорила она премьер-министру. — Если он должен следовать за моими дядями в вопросе престолонаследия, то пусть хоть имеет титул короля. Какой властью я обладаю, если даже не могу дать ему титул, который должен ему принадлежать? Лорд Мельбурн недовольно возражал: — Только решение парламента может сделать его королем. И ради бога, не поднимайте этот вопрос сейчас. Те, кто делает королей, могут и свергать их. Тогда Виктория отступила. Вечером она записала в дневнике: «Я даже не могу сделать Альберта опекуном наших детей. Если после моей смерти мой сын будет совершеннолетним, то он станет опекуном младших братьев и сестер, а не их отец. А если дети не достигнут к тому моменту совершеннолетия, то будет назначен регент». Но Альберт практически сразу после женитьбы начал помогать своей королеве. В ее кабинете был поставлен письменный стол для него. Некоторое время ему пришлось потратить на то, чтобы вникнуть в суть процессов управления государством. «Я читаю и подписываю бумаги, а Альберт их промокает...» — отмечала Виктория. Но постепенно принц входил во вкус. Он всецело посвятил себя поощрению культуры, просвещения и улучшению нравственного и материального быта народа. По его почину возникли многие общеполезные учреждения. Поощряя науки и председательствуя в ученых обществах, он заботился о создании новых школ (ragged schools) и заведений для малолетних преступников и образцовых помещений для бедных, поощрял собственным примером в своей образцовой ферме занятия земледелием и скотоводством. Кроме того, он отправлял много различных должностей, был покровителем почти всех больниц и благотворительных учреждений королевства. Его авторитет рос год от года. Герцог Веллингтон даже предложил ему пост главнокомандующего английской армией. Альберт с благодарностью предложение отверг — у него было много иных забот. Со временем он добился возможности напрямую влиять на политику Англии. Встав до восхода солнца, он писал письма, составлял ответы на запросы министров. И когда Виктория присоединялась к нему, ей оставалось только подписывать подготовленные им бумаги. Она замечала, что Альберт с каждым днем все больше интересуется политикой и государственными делами и прекрасно во всем разбирается. «Я же, — признавалась она, — теряю интерес к делам. Мы, женщины, не созданы для правления, если б мы были честны сами с собой, то отказались бы от мужских занятий... С каждым днем я все больше убеждаюсь, что женщины не должны брать на себя правление королевством». Теперь она называла его «мой драгоценный, мой несравненный Альберт». С такой же настойчивостью и тактом — и с таким же успехом — Альберт постепенно меняет уклад королевской семьи. Он пытается оживить этот «пейзаж в серых тонах», как он называл придворную жизнь. Внедряет традицию карточных и других настольных игр. Приглашает во дворец известных людей эпохи. Музицирует сам, исполняя произведения Баха и Мендельсона. Под влиянием супруга королева на многое изменила свои взгляды. Например, начала пользоваться построенной на севере страны железной дорогой. Благодаря этому стал более доступен замок Балморал в Шотландии, где королева и ее семейство проводили самое счастливое время — играли в кегли, прятки, совершали экскурсии. По его инициативе в Лондоне в 1851 году состоялась Первая всемирная выставка, к открытию которой был построен знаменитый Хрустальный дворец. Ее план он начертал и изложил в речи, произнесенной в «Society of arts». В 1856 году королева снова обратилась к премьер-министру с просьбой признать и закрепить права принца Альберта. И через год решением парламента он получил специальный «королевский патент», именовавший его принцем-консортом, то есть принцем-супругом, а также назначен, на случай смерти королевы, регентом во время несовершеннолетия принца Уэльского Эдуарда. Мечта Виктории исполнилась. Альберт стал почти что королем. Как заметил писатель Андре Моруа, «некоторые политики находили, что у него слишком много власти. А его идеи относительно королевской власти многие считают несовместимыми с английской конституцией... Он вел Англию к абсолютной монархии». При дворе немало людей недолюбливало принца-консорта, считая его занудой, скрягой, мелочным педантом и вообще человеком с тяжелым характером, но никто не ставил под сомнение безупречность королевского супружеского союза. Альберт и Виктория считались идеальной парой. Ни измен, ни скандалов, ни даже малейших порочащих супружескую добродетель слухов. За годы супружества Виктория родила четверых сыновей и пять дочерей. Но судьба была неумолима. В ноябре 1861 года Альберт тяжело простудился. Поначалу, занятый подготовкой ко второй художественно-промышленной выставке, он не обратил на это особого внимания — так, легкое недомогание. Не придала этому значения и Виктория, считавшая, что ее кумир не подвержен болезням. Лишь 14 декабря, к пяти часам вечера, она поняла, что он умирает. Уже теряя сознание, он шепнул: «Liebes Frauchen... моя дорогая жена...» Мир обрушился для Виктории. В течение пяти лет королева отказывалась произносить тронную речь в парламенте. «Моя жизнь как жизнь счастливого человека окончилась. Мир померк для меня», — писала она Леопольду. Почти сорок лет провела она во вдовстве. Но личность супруга, всецело поддерживавшего ее при жизни, помогла ей вновь обрести себя. Воспоминания об Альберте сделались для нее почти культом. «Я твердо решила, — сообщает она дяде, — бесповоротно решила, что все его пожелания, планы, мысли будут для меня руководством к действию...» Виктория продолжала жить, как если бы Альберт находился рядом. Поговаривали, что королева «связывается» с ним во время спиритических сеансов. По ее распоряжению было сооружено несколько зданий в память о покойном муже, в том числе Альберт-мемориал и знаменитый концертный зал — Альберт-холл около Музея Виктории и Альберта. Для всего остального мира она осталась вдовой — так ее и называли в народе. Прозвище это увековечил в своих стихах Редьярд Киплинг. Через сорок лет после смерти мужа Виктория воссоединилась со своим «милым ангелом». Это случилось 22 января 1901 года. Она завещала похоронить себя в белом платье. Не снимавшая в течение сорока лет траурных одежд вдова решила отправиться на встречу с Альбертом именно в белом. Великую королеву похоронили рядом с самым близким ее другом и советником. Так завершилась долгая Викторианская эпоха. Из книги А. Соловьева «Самые знаменитые влюбленные»

«Шреку» 20 лет: хлесткие шутки и уникальная разновидность анимационной анархии

Новаторская «История игрушек» от Pixar часто вызывает восхищение за дополнительный стимул, который она дала голливудской анимации в середине 1990-х годов, но невозможно игнорировать влияние компьютерного анимационного хита DreamWorks 2001 года «Шрек». Зеленый огр Шрек — более грязный и саркастичный «брат» Вуди и Базза. Он стал важной вехой для американских мультфильмов, проложившей путь к уникальному бренду анимированной анархии и сардонической непочтительности, которые до сих пор господствуют в индустрии. Еще в 2001 году цифровая революция анимации медленно, но верно набирала обороты. В США за первой «Историей игрушек» в 1995 году последовала эпопея Pixar «Приключения Флика», посвященная насекомым (1998 год), а затем второй выход Вуди и его банды в «Истории игрушек 2» в 1999 году. Было также несколько других полнометражных мультипликационных фильмов: от научно-фантастической картины «Последняя фантазия: Духи внутри» (2001 год) до мультфильма «Джимми Нейтрон: мальчик-гений» (2001 год), которые в дальнейшем с разной степенью успеха проверяли возможности компьютерных (CG) персонажей. А потом появился «Шрек». Студия DreamWorks уже окунулась в воду цифровых технологий, представив компьютерную графику в приключенческом мультфильме «Муравей Антц» 1998 года. Мультипликационный фильм о подземной колонии муравьев, казалось, привлек внимание к вышедшему следом мультфильму «Приключения Флика», который появился в кинотеатрах всего полтора месяца спустя. Конкуренция между двумя фильмами была усилена тем фактом, что соучредитель DreamWorks Джеффри Катценберг был уволен из Walt Disney в 1994 году тогдашним президентом и генеральным директором Майклом Эйснером. Катценберг, похоже, опередил студию Disney. На международном уровне «Муравей Антц» собрал 171,8 миллиона долларов США (что составляет примерно половину от «Приключений Флика»). Затем последовали короткие набеги студии на создание традиционных анимационных фильмов — «Принц Египта» (1998 год) и «Дорога на Эльдорадо» (2000 год). Однако именно коммерческий и критический успех «Шрека» действительно объявил DreamWorks Катценберга главной силой в процветающей американской индустрии анимации. Мультфильм заработал колоссальные 488 миллионов долларов США на международном рынке, укрепив студию DreamWorks в качестве серьезного конкурента на анимационной площадке и представив первую признанную угрозу превосходству Pixar в области компьютерной графики. По ту сторону сказки Анимированный «Шрек», адаптированный из одноименной книжки с картинками Уильяма Стейга 1990 года, стал образцом для особого вида мультфильма, ориентированного на взрослых. Волшебные королевства исчезли, а грязевые ванны и болота стали очень популярны. Ироничное повествование фильма, пренебрежительный подход к сюжету сказки, небольшое количество литературных и кинематографических отсылок, а также его широкая популяризация — все это повлияло на тон некоторых анимационных фильмов-блокбастеров. «Техника» «Шрека» также ознаменовала шаг вперед в компьютерной графике. Это включало в себя сложную цифровую визуализацию огня и воды и иллюзию убедительных человеческих персонажей. Работа за кадром мультфильма была не менее революционна в обращении с голосом знаменитостей из списка А (самые востребованные и топовые). Анимационные студии имеют давнюю историю привлечения популярных людей для озвучивания своих мультфильмов. Однако актеры Майк Майерс, Кэмерон Диаз, Эдди Мерфи и Джон Литгоу занимали центральное место в рекламной кампании фильма, чего раньше не было в маркетинге анимационных картин. Продолжая наследие Популярность «Шрека» с момента его выхода в апреле 2001 года неуклонно возрастала. Это стало возможным благодаря прибыльной франшизе, включающей цикл сиквелов на большом экране (три полнометражных мультфильма в период с 2004 по 2010 годы) и побочные проекты («Кот в сапогах» 2011 года, а также рождественские и хеллоуинские короткометражки). Также были адаптированы видеоигры, мюзикл на Бродвее и аттракционы в тематическом парке. Все они сохранили и даже расширили мифологию «Шрека». Поскольку оригинальному фильму исполнилось 20 лет и его юбилей сопровождался хэштегом Shrek20thAnniversary, многочисленные аниматоры и художники похвалили мультфильм в социальных сетях. Ранее не опубликованные иллюстрации были размещены вместе с раскадровками, тестовыми материалами CGI и даже аудиозаписями оригинального выступления комика Криса Фарли в роли Шрека (Фарли умер в декабре 1997 года, записав значительную часть роли, но его заменил Майерс). Голливудская пресса также активно отстаивает наследие «Шрека». Ведущий американский еженедельник Variety недавно провозгласил саундтрек Шрека важной частью культуры миллениалов, объяснив, что этот мультфильм стал первым использовать современную музыку вместо оригинальных песен (саундтрек вошел в Billboard 200, а также получил номинацию на Грэмми). Фирменный хит «Шрека», который представил вспыльчивого огра во вступительной части фильма («All Star» группы Smash Mouth), определенно отличался от диснеевских «A Whole New World» и «Circle of Life». И все же напыщенный тон мультфильма соответствовал игривой антидиснеевской чувствительности. Частые нацеливания «Шрека» на узнаваемую формулу повествования «мышиного дома» и слащавую сентиментальность также были расценены как острая критика в адрес бывших работодателей Катценберга (Walt Disney). Будущее «Шрека» на большом экране остается нерешенным. Пятый фильм, который был в разработке в течение многих лет, отменили, восстановили, а затем снова отменили. Сейчас говорят, что Шрек, Осел и Фиона все же могут появиться в другой части. Для фанатов «Шрека» это еще явно не конец. По материалам статьи «Shrek at 20: celebrating the film’s unique brand of animated anarchy and sardonic irreverence» The Conversation

8 главных моментов из доклада разведки США об НЛО

Будучи президентом США, Дональд Трамп потребовал от национальной разведки страны подготовить доклад об аномальных атмосферных явлениях, которые местные жители видели в небе в последние десятилетия. Это объяснялось в том числе необходимостью оценить угрозу от НЛО. Пока документ готовился, правительство сменилось, но уже новый глава Америки Джо Байден поддержал его публикацию. В ходе составления отчета были проанализированы инциденты, произошедшие с ноября 2004 года по март 2021. «Различные формы датчиков, которые регистрируют неопознанные воздушные явления, обычно работают правильно и фиксируют достаточно реальные данные для первоначальной оценки, но некоторые из случаев могут быть связаны с аномалиями датчиков», — отмечается в докладе. Мы ознакомились с документом и выделили восемь главных моментов: 1. За 16 лет в США зафиксировали 144 сообщения об аномальных атмосферных явлениях. В 80 случаях НЛО были зафиксированы с нескольких датчиков. На данный момент специалистам удалось идентифицировать только один объект — опускающийся на землю воздушный шар. Остальные остаются необъяснимыми. «Некоторые наблюдения НЛО могут быть связаны с разработками и секретными программами американских организаций. Некоторые могут быть технологиями, развернутыми на территории США Китаем, Россией или другими странами, а возможно — неправительственной организацией», — сказано в документе. Говорить о том, что некоторые неопознанные летающие объекты — часть зарубежной программы по сбору информации или демонстрация технологических достижений других стран, американцам позволяет тот факт, что часть этих НЛО была обнаружена у военных объектов США. Однако доказательств этой теории нет. 2. Авторы документа не берутся утверждать, что летающие объекты имеют внеземное происхождение, но и не могут однозначно это опровергнуть. 3. Большинство НЛО в стране признаны физическими объектами, так как они были зафиксированы сразу несколькими датчиками, включая радар, инфракрасный порт и визуальное наблюдение. 4. Часть неопознанных объектов имели необычные траектории полета, но эта информация может быть ошибкой датчика или неправильным восприятием наблюдателя и требует дополнительного тщательного анализа. «Некоторые UAP (аномальные атмосферные явления — прим. ред.), казалось, оставались неподвижными при сильном ветре, двигались против ветра, маневрировали или двигались со значительной скоростью без заметных средств движения», — замечают специалисты. 5. Определено несколько типов НЛО, различающихся появлением и поведением: помехи в воздухе (птицы, воздушные шары, развлекательные беспилотные летательные аппараты, пластиковые пакеты), естественные атмосферные феномены (кристаллы льда, влага и тепловые колебания), программы развития промышленности США, чужие системы и «другое». В редких случаях системы военных самолетов фиксировали радиочастотную энергию рядом с неопознанным объектом. 6. Сообщений об НЛО могло быть больше, если бы коллеги летчиков не относились к их словам с пренебрежением. «Хотя ученые, политики, военные и разведчики серьезно занимаются этой темой [НЛО] публично, репутационный риск до сих пор может сдерживать многих свидетелей, что, конечно, затрудняет научное рассмотрение темы», — считают авторы отчета. 7. НЛО являются угрозой национальной безопасности США, так как создают помехи для спокойных полетов и могут быть иностранным противником. «Ограниченное количество высококачественных сообщений об аномальных атмосферных явлениях мешает нам сделать твердые выводы об их природе или возможных целях <...> Ограниченные данные приводят к тому, что большинство UAP остается без объяснения», — говорят в национальной разведке. 8. Специальная группа будет продолжать заниматься анализом случаев появления в небе над США неопознанных объектов с необычными летными характеристиками. Долгосрочная цель группы — расширить сферу своей работы, включив в нее дополнительные мероприятия по выявлению и установлению природы НЛО. Как мы видим, отчет вызывает больше вопросов, чем дает ответов. Однако бесспорным выводом является то, что к аномальным атмосферным явлениям в США начали относиться серьезнее. Возможно, будущие доклады раскроют больше информации о природе НЛО.

Эмоциональная наука: Анна Свердлик о природе математики с точки зрения нейроученых

Что такое математика — высшее проявление объективной реальности или продукт человеческого интеллекта? Дискуссия об этом ведется еще со времен Платона, и окончательного ответа на вопрос нет до сих пор. Анна Свердлик в книге «Как эмоции влияют на абстрактное мышление и почему математика невероятно точна» собирает аргументы обеих сторон и пробует понять природу математики с точки зрения нейронауки. Публикуем отрывки о том, почему в науке важны эмоции, как нас ограничивает абстрактное мышление и зачем прислушиваться к интуиции. О природе собирательных образов Мультимодальный образ — образ, формирующийся из составляющих, относящихся к разным модальностям. Создание единого мультимодального образа — это лишь одна из первых ступеней обобщения, один из первых шагов на пути к абстрактному мышлению. Впоследствии разрозненные мультимодальные образы могут объединяться или разделяться по группам, число групп и их порядок неуклонно повышаются. Так возникают собирательные образы, сначала невербальные: все кошки сливаются в одну абстрактную кошку, а впоследствии возникает речь: абстрактная кошка обретает название. Образы и слова формируются в явления, явления — в идеи, идеи — в идеологии. Мир становится все более многомерным, мышление — все более абстрактным. Так зарождается и развивается математика, которая по праву считается его апофеозом. Но у процессов обобщения есть серьезный недостаток: они хоть и позволяют нам видеть более полную картину мира, но существенно снижают ее резолюцию. В результате частное подменяется общим, особое — среднестатистическим. Всякая индивидуальность — опыта ли, природного явления, личности — подвержена тенденции, зачастую пагубной, быть втиснутой в прокрустово ложе рамок, категорий, схем. Эта когнитивная инерция — следствие ограниченности наших нейронных ресурсов. Она виновата в косности, узости, национализме, вообще в любой предвзятости, в том числе и научной. В известной степени это явление эволюционно вредное. Почему же, несмотря на это, категоризация и абстрактизация буквально владеют умами. Причина кроется в том же положенном нам природой лимите на нервные клетки и их функции, особенно на объемы рабочей памяти. Возьмем для примера ту же кошку. Ее образ, даже собирательный, отвлеченный, разбросан по самым разным отделам коры. Форма ее тела, расцветка, запах, кошачья грация, весь спектр чувств, который она вызывает в вас, когда, свернувшись клубком, дремлет у вас на коленях — этот список можно продолжать еще долго — все это вовлекает множественные участки коры, которые, возбуждаясь, требуют больших нейронных и энергозатрат. Поэтому думать о кошках, активизируя их собирательный мультимодальный образ, очень дорого с нейроэкономической точки зрения. А главное, такой объемный образ не поместится целиком в рабочей памяти. А если даже и поместится, то вытеснит оттуда всю остальную информацию, и рабочей памяти нечем будет жонглировать — обдумывание как таковое попросту не состоится. Чтобы обойти эту проблему, мозгу приходится спрессовывать информацию вновь и вновь. Резким скачком в этом процессе и, соответственно, в процессе нашего интеллектуального развития стало возникновение языка. Язык — это очень удачный с нейроэкономической точки зрения инструмент, выходящий далеко за рамки наших коммуникативных потребностей. Об интуиции «Я интуитивно почувствовал…», «Интуиция подсказала мне…», «…и я почему-то решила, что надо поступить именно так». Сколько раз мы произносим подобные фразы, сколько раз слышим их от других. Особенно часто мы сталкиваемся с примерами необъяснимых, но абсолютно правильных действий в детективных сериалах: следователь каким-то образом из массы улик извлекает ключевую, из массы версий — единственно верную, а что иногда заходит в тупик, так это только чтоб пощекотать наше зрительское самолюбие («Я-то сразу догадался, что это он ее убил»). Но если отвлечься от некоторых художественных перегибов, нельзя отрицать той огромной роли, которую играет интуиция в жизни каждого из нас. Да никто, собственно, эту роль и не отрицает. Неотъемлемое эмоциональное условие научного поиска — это вера. Та самая, которую обычно объявляют антитезой науки и предают анафеме со всех университетских амвонов. Разделение познания, мышления на логическое и интуитивное — это еще одна дихотомизация, древняя, как мир. При этом интуиция издавна считается одним из самых загадочных психических явлений, тогда как логика воспринимается большинством как нечто само собой разумеющееся. Хотя механизмы логического мышления уж никак не могут быть проще механизмов мышления эмоционального, поскольку на них базируются. Впрочем, это совсем не странно, если вспомнить, что люди склонны игнорировать либо воспринимать с определенной долей недоумения любой феномен, слишком тесно связанный с эмоциями. Наше сознание доверительно, да что там доверительно — попросту некритично относится к доступным ему вещам и, наоборот, чересчур подозрительно ко всему, что от него скрыто. Звенья логических цепей, которые выстраивает мозг, способы, которыми он увязывает их в алгоритмы, все у нас как на ладони — или, по крайней мере, так нам кажется. Мы обычно не спрашиваем себя, откуда они берутся, почему именно они, так ли неизбежно они следуют друг из друга… Нам кажется, что это «очевидно», и мы, выйдя из юного возраста, уже не замечаем, что это не ответ, а просто отговорка; что наша логика пускается на те же хитрости и уловки, к которым прибегали когда-то наши родители, чтобы избавиться от беспрестанных детских вопросов и обрести хоть минуту покоя. «Вырастешь — поймешь», — то и дело твердили нам они. Мы выросли, ничего не поняли, но прогресс налицо: мы избавились от чрезмерного любопытства и научились делать вид, что нам и так все ясно. Интеллект, ведомый страстью В книге «Личностное знание» Майкл Полани (английский ученый Майкл Полани. — Прим. ред.), один из очень немногих в свое время, да и в наше тоже, последовательно отстаивает интеллектуальную ценность эмоций. «Хорошо известно, — пишет Полани, — что в процессе открытия вспыхивают… эмоции, но считается, что на результат открытия они не влияют… Мне хочется показать, что страстность в науке — это не просто субъективно-психологический побочный эффект, но логически неотъемлемый элемент науки». По определению Полани, настоящее открытие — это всегда «преодоление логического разрыва», неизбежно требующее применения неалгоритмических средств, а любой результат, который может быть получен путем выполнения известных алгоритмических операций, настоящим открытием не является. На основании подробного анализа, в частности, анализа процессов математического открытия, Полани, руководствуясь этим определением, указывает сразу на несколько причин, ставящих наши высшие интеллектуальные способности в зависимость от эмоций. Прежде всего, желание: самое примитивное любопытство или, как определяет его Панксепп (нейробиолог Яак Панксепп. — Прим. ред.), изначально присущее всем нам стремление к поиску — первейшее и неотъемлемое условие любой, в том числе и интеллектуальной, деятельности. В нашем случае — стремление решить задачу. К нему могут примешиваться и, как правило, примешиваются и более сложные эмоции практического толка: желание повысить самооценку, доказать другим, на что ты способен, продвинуться в учебе или по службе и т. п. Такого рода соображения, разумеется, побуждают к действию всех нас, а не только математических гениев. Но есть и эмоции высшего порядка, довольно специфичные для людей науки: чувство интеллектуальной красоты, вера в нее, стремление к ней. И чем абстрактнее предмет, чем меньше в нем сиюминутного практического смысла, тем больший они должны иметь вес. Поэтому чувство прекрасного, я просто убеждена в этом, является главной движущей силой математической мысли, по крайней мере, в лучших ее проявлениях. Это не значит, конечно, что математики поголовно лишены карьерных устремлений, а лишь что эти устремления не играют в их профессии первостепенной роли. Интеллектуальная красота, ее великая созидательная сила — это отдельная, давно и часто обсуждаемая тема. Ей посвящено множество книг, ее подтверждает бессчетное количество примеров в истории науки — точнее, в истории математики и теоретической физики. Достаточно снова вспомнить Пифагора, утверждавшего, что Вселенная — это гармоничное (то есть красивое) сочетание чисел, или Дирака, предсказавшего открытие антивещества на основании абсурдных, на первый взгляд, решений выдуманного им же уравнения — а все только потому, что на его, Дирака, взгляд, «красота уравнений важнее, чем их соответствие экспериментальным данным». И что есть мир платонических идей, как не воплощение этой красоты? Можно сколько угодно иронизировать над ним, видеть в нем лишь продукт древнего мифотворчества, философский атавизм — но вот Дирак побывал там и вернулся к нам с уликами, в истинности которых трудно усомниться. Процесс настоящего открытия, открытия, которое невозможно без оригинального, неалгоритмического подхода, часто требует длительного обдумывания, в том числе и подсознательного. Проблема постоянно находится в голове, даже когда сознание, рабочая память заняты другими делами или же спокойно спят. Но мозг будет неустанно работать над ней подсознательно, «в фоновом режиме» лишь при условии, что эта проблема несет в себе постоянный эмоциональный заряд и дает ему продолжительную эмоциональную, то есть энергетическую, подпитку. Поэтому интеллектуальная мотивация, наряду со специфическим характером и особой силой, отличается еще и постоянством, способностью подолгу сохраняться, не угасая, на том же высоком уровне. Ученому необходима научная одержимость — мотивация, которая буквально держит его мозг, удерживает его в состоянии фокуса на определенной задаче, в том числе и подсознательно. Тут уместно даже говорить о зацикленности на проблеме — о том, что в психиатрии называют «идеей фикс», только с легким течением и благоприятным исходом. «Когда ученики в шутку спросили И.П. Павлова, что им делать, чтоб стать «такими же, как он», — рассказывает Полани,— он ответил им вполне серьезно, что они должны, вставая по утрам, иметь перед собой свою проблему, завтракать с ней, с ней же идти в лабораторию, там до и после обеда удерживать ее перед собой, спать ложиться с этой проблемой в уме и сны видеть также о ней». (Полани М. Личностное знание. М.: Прогресс, 1985. C. 155. — Прим. автора) Еще одно неотъемлемое эмоциональное условие научного поиска — это вера. Та самая, которую обычно объявляют антитезой науки и предают анафеме со всех университетских амвонов. Прежде всего, вера в то, что искомое решение существует объективно. Интуиция как главное орудие умственного труда Итак, кроме платонизма и формализма, существуют и иные точки зрения на природу математики. Одна из них, получившая название интуиционизма, утверждает, что прямое, непосредственное восприятие истины, своего рода внутреннее чувство, «узрение», озарение — это и есть тот скрытый от нашего сознания фундамент, на который опирается формальная математическая логика. Внутреннее чувство, поначалу не оформленное в формулы и даже в слова, и есть первейший признак того, что открытие свершилось; логика же необходима, чтобы перепроверить интуитивно возникшие идеи и исключить из них возможные ошибки. Другими словами, интуиция в математике первична, а логика вторична. Нетрудно понять, что интуиция — это примерно то же, что Полани называет «периферическим» знанием, а Пенроуз (английский ученый Роджер Пенроуз. — Прим.) — неалгоритмическим мышлением. Хотя в своем современном виде интуиционизм оформился как отдельное течение лишь в начале XX века благодаря трудам голландского философа и математика Л. Я.Э. Брауэра, отдельные его черты также возникли в глубокой древности и прослеживаются на протяжении всей человеческой истории. Многие гениальные умы не только признавали колоссальное значение интуиции, но и считали ее главным условием процесса математического творчества, оставляя логику на вторых ролях. Так, повсеместно цитируется высказывание Гаусса: «Решение у меня уже есть, но я пока не знаю, как к нему прийти», или высказывание Паскаля: «У сердца — свои причины, о которых не знает разум», или: «Логика — медленный и мучительный метод, позволяющий тем, кто не знает истины, открывать ее». Пожалуй, самым ярким примером того, насколько важна интуиция в математике, стала судьба Сринивасы Рамануджана. Рамануджан родился в Южной Индии в 1887 году в бедной и очень религиозной семье, и, хотя его незаурядные математические способности проявились уже в начальной школе, он не имел ни возможности получить какое-либо систематическое образование, ни доступа к профессиональной математической среде, которая бы питала его дарование. Основным источником знаний стали для него два двухтомных руководства, которые он раздобыл с большим трудом и освоил сам — первое по тригонометрии, второе сразу по нескольким разделам математики. Второе руководство содержало около шести тысяч формул и теорем, но практически не содержало их доказательств, и юный Рамануджан, не будучи знаком даже с основами математической логики и правилами вывода, пришел к ним самостоятельно, пользуясь собственным особым методом. В дальнейшем с помощью того же метода, то безуспешно пытаясь получить высшее образование в местном колледже, то скитаясь по Центральной Индии, то работая почтовым клерком за грошовую плату, он открыл множество новых, неизвестных доселе теорем такого уровня, что снискал себе славу математического гения. Образы и слова формируются в явления, явления — в идеи, идеи — в идеологии. Мир становится все более многомерным, мышление — все более абстрактным. Так зарождается и развивается математика. Так что же это за таинственный метод, позволивший Рамануджану в одиночку, без достойного математического образования, без понимания того, каким вообще должно быть математическое доказательство, достичь таких высот? Как мог он стать «чемпионом игры, правил которой он не знал»? (Это высказывание в отношении Рамануджана приписывают Г.Х. Харди. — Прим. автора) Это было и остается загадкой. Даже известный английский математик Готфрид Харди, «открывший» 27-летнего Рамануджана, привезший его в Англию, добившийся для него места в Кембриджском университете и плодотворно работавший в паре с ним около пяти лет, до тех пор, пока Рамануджан не умер от туберкулеза, не получил от него сколько-нибудь внятного ответа на этот вопрос. Почему? Потому что у Рамануджана его не было. Индийские биографы Рамануджана, знакомые с ним лично с юных лет, писали, что, по свидетельству самого Рамануджана, математические формулы ему внушала во сне богиня Намаккаль и что он имел обыкновение, проснувшись утром, тут же записывать их, а потом перепроверял. Большая часть продиктованных богиней Намаккаль формул оказывалась правильной — даже если самому Рамануджану не удавалось найти им доказательство, его впоследствии находили другие. В этом, как видно, и состоял весь его секрет. А своему лучшему европейскому другу Харди он говорил, что его методы вывода так необычны, так пугающе новы, что он, Рамануджан, не решается поведать о них даже ему. Интуиционистские представления о природе математики сильно расходятся с платоническими (по крайней мере, на первый взгляд) и полностью противоречат формалистическим. Если формализм допускает форму без содержания, то интуиционизм, наоборот, допускает содержание без формы. Интуиционизм, собственно, и возник в значительной степени в противовес набиравшему в начале прошлого века силу формализму. Предтечей интуиционистского подхода был гениальный французский математик Анри Пуанкаре, которому, как и многим другим, претила идея неосмысленной математики. Он оставил нам автобиографические заметки о том, какую роль играла интуиция в его собственной научной деятельности: «…Я покинул Кон, где я тогда жил, чтобы принять участие в геологической экскурсии, организованной Горной школой. Перипетии этого путешествия заставили меня забыть о моей работе. Прибыв в Кутанс, мы сели в омнибус для какой-то прогулки; в момент, когда я встал на подножку, мне пришла в голову идея безо всяких, казалось бы, предшествовавших раздумий с моей стороны, — идея о том, что преобразования, которые я использовал, чтобы определить автоморфные функции, были тождественны преобразованиям неевклидовой геометрии. Из-за отсутствия времени я ничего не проверил и, едва сев в омнибус, продолжал начатый разговор, но я уже был вполне уверен в правильности сделанного открытия. По возвращении в Кон я на свежую голову и лишь для очистки совести проверил найденный результат».

Аудиокассеты: почему во время пандемии их продажи выросли вдвое

Берлинское радиошоу (IFA), которое некоторые называют «крупнейшим технологическим шоу в Европе», уже давно известно тем, что представляет собой очередную крупную ежегодную выставку в области бытовой электроники. В 1963 году на выставке была представлена компактная аудиокассета, созданная ныне покойным голландским инженером Лу Оттенсом, который умер в начале марта 2021 года. В течение жизни Оттенса кассеты изменили привычки слушателя, которые до этого ограничивались гораздо более громоздкими виниловыми пластинками. Автомобильные стереосистемы и культовый Sony Walkman неожиданно сделали возможным индивидуальное прослушивание музыки вне дома. А формат, который позволял делать перезапись, помог меломанам собирать и распространять свои собственные микстейпы. На пике своего развития в 1989 году только в Великобритании менялось 83 миллиона кассетных лент в год. Несмотря на то, что по функциональным возможностям аудиокассеты сначала уступили компакт-диску (CD), а затем цифровому файлу (mp3 и mp4), они pfybvf.n особое место в истории аудиотехнологий: микстейпы являются предшественниками списков воспроизведения, а Walkman — предшественник iPod. Кассета считается эстетически и материально уступающей виниловой пластинке, но она на самом деле переживает свое возрождение. Отчасти это происходит по сентиментальным причинам, но также и потому, что с отменой концертов появился такой разумный способ для небольших артистов монетизировать свою работу. Перемотать назад На фоне пандемии, нанесшей огромный ущерб музыкальной индустрии, 2020 год по праву можно назвать годом кассеты. Согласно данным British Phonographic Industry, в прошлом году в Великобритании было продано 156542 аудиокассеты, что является самым высоким показателем с 2003 года и на 94,7% больше, чем в 2019 году. Совершенно неожиданно поп-иконы, такие как Lady Gaga, The 1975 и Dua Lipa, начали спешить выпускать свои новые релизы на кассетах — и они распродаются. У тех из нас, кто достаточно взрослый, чтобы помнить о кассетах как о распространенном формате потребления музыки, их возрождение вызывает некоторое недоумение. Ведь даже в пору своего расцвета кассеты почти всегда считались мусором. Им не хватало эстетической привлекательности и романтики виниловой пластинки и ее разворачивающегося конверта. А также впоследствии им не хватало удобства использования, яркости и звуковой точности, как у компакт-диска. И нет ни одного меломана старше 35 лет, у которого не было бы ужасной истории о любимом альбоме или микстейпе, пережеванном автомобильной стереосистемой или портативным магнитофоном. Сам Лу Оттенс отвергал «чепуху» возрождения кассет и сказал голландской газете NRC Handelsblad, что «ничто не может сравниться со звуком» компакт-диска, в разработке которого он также сыграл ключевую роль. Для Оттенса конечной целью любого музыкального формата была ясность и точность звука, хотя, кивнув ностальгирующим ценителям, он также признал: «Я думаю, что люди в основном слушают то, что хотят слушать». Почувствуй это Однако не упускает ли строгий утилитарный подход Оттенса более глубокий аспект кассеты и ее недавнего возрождения в качестве среды в массовой культуре? В конце концов, культурное наслаждение музыкой выходит далеко за рамки узких споров о качестве звука. Наше удовольствие от музыки и культурных ритуалов, связанных с этим наслаждением, — это сложная и глубоко социальная вещь, которая затрагивает не только наши уши. Например, продолжающееся возрождение пластинки иногда объясняют возвращением к превосходному звучанию винила. Но часто это рассматривается как культурный поворот к культовому носителю, который богат музыкальной историей и который люди могут чувствовать, а также обсуждать и делиться впечатлениями от использования с другими, чего нельзя сказать о цифровом файле. Аудиокассеты могут быть менее значимыми, но они также являются отражением культурных моментов, имеющих важную ценность для меломанов. В середине 2010-х преподаватель музыкальной индустрии в Бирмингемском городском университете Иэн Тейлор исследовал первые признаки возрождения кассет в инди и панк культуре Глазго в рамках своей докторской диссертации, разговаривая с музыкантами, представителями лейблов и фанатами о возрождении кассетных лент. В беседах с людьми, которые связаны с музыкой, материальность этих объектов (их физическое, осязаемое присутствие) часто являлась мотивирующим фактором. Один фанат аудиокассет сказал Тейлору, что ему просто нравится иметь у себя в коллекции такие вещи. Он добавил: «Все они сейчас вроде как перестают существовать, но мне просто в них что-то нравится. Это мое хобби, музыка — мое хобби, и на это я трачу свои деньги». Возрождение аудиокассет также имеет экономическую составляющую. В связи с бурными дебатами о том, как сервисы потоковой передачи музыки должны возмещать траты артистам, независимые музыканты в течение некоторого времени рассматривали продажу физических товаров как средство получения дохода. Для инди и панк групп Глазго, как и для сегодняшних независимых исполнителей, кассеты фактически представляли собой рентабельное средство производства физического продукта — более дешевое, чем изготовление виниловых пластинок и печать конвертов и упаковок. Один владелец лейбла сказал Тейлору, что кассеты выпускают, потому что они дешевые в производстве, их легко окупить, и у групп остаются деньги, чтобы что-то получить. Хотя такая практика небольших независимых артистов может показаться весьма далекой от недавнего массового выпуска кассет поп-звезд, каждый имеет свои причины в стремлении прикоснуться к аналоговым продуктам во все более цифровизированном мире. Многие люди сообщали о чувстве цифровой отстраненности и отчуждения во время пандемии. Это дает нам право предположить, что желание чего-то, что мы действительно можем почувствовать в своих руках, приукрашенное ностальгическим флером прошлого, свободного от COVID, также может объяснить возрождение аудиокассеты спустя почти 60 лет после ее дебюта в Берлине. По материалам статьи «Audio cassettes: despite being ‘a bit rubbish’, sales have doubled during the pandemic – here’s why» The Conversation

Человек, который забыл Рэя Брэдбери

Я хотел написать о Рэе Брэдбери. Хотел написать о нем так, как он сам написал о По в «Эшере II» — и сделал это так, что меня привлекло к По. Я собирался прочесть что-нибудь из своего на одном вечернем мероприятии в рамках эдинбургского фестиваля искусств «Фриндж». Мы с моей женой Амандой проводили полуночное шоу с песнями и литературными чтениями. Я дал себе обещание, что успею закончить рассказ, чтобы прочитать его четырем десяткам человек, сидящим на диванчиках и на подушках на полу в крошечном, очень красивом зале, где обычно проходят камерные спектакли театра Belt Up Theatre Company. * * * Я забываю разное, и меня это пугает. Я теряю слова, хотя не теряю понятия. Надеюсь, что не теряю понятия. Если я их теряю, то сам об этом не ведаю. Если я их теряю, откуда мне знать? Это забавно, потому что у меня всегда была очень хорошая память. В ней все удерживалось. Иногда моя память была такой крепкой, что мне казалось, будто я могу вспомнить что-то такое, чего еще не знаю. Вспомнить вперед… По-моему, для этого не существует отдельного слова, да? Для воспоминания о вещах, которые еще не случились. У меня нет того ощущения, какое бывает, когда я ищу в уме слово, которого там почему-то нет, словно кто-то пришел и украл его под покровом ночи. В молодости, в бытность студентом, я жил в общежитии. В кухне у каждого была своя полка, аккуратно подписанная его именем, и в холодильнике тоже у каждого была отдельная полка, где мы хранили яйца, сыр, йогурты и молоко. Я всегда щепетильно следил за тем, чтобы брать только собственные продукты. Другие были не столь… ну вот. Я забыл слово. То, которое означает «добросовестно соблюдающий правила». Другие студенты из общежития были… не такими. Я открывал холодильник и обнаруживал, что мои яйца исчезли. На ум приходит ночное небо, кишащее космическими кораблями, их так много, что они, словно туча саранчи — серебристые на фоне сияющей лиловой ночи. Вещи пропадали и из моей комнаты. Ботинки. Я помню, как у меня увели ботинки. Да, увели. Потому что ботинки не ходят сами. Значит, их кто-то «ушел». И ботинки, и мой большой словарь. В той же общаге, в то же время. Я потянулся за словарем на книжной полке над кроватью (все находилось рядом с кроватью; комната у меня была отдельная, но размером немногим больше платяного шкафа). Я потянулся за словарем, но на месте его не оказалось. Осталась только дыра размером со словарь, обозначавшая место, где уже не было словаря. Все слова и книга, в которой они содержались, исчезли. В течение следующего месяца у меня стырили радиоприемник, баллончик с пеной для бритья, блокнот для заметок и коробку карандашей. И еще йогурт. И свечи, что выяснилось, когда вырубили электричество. Теперь в голове вертятся мысли о мальчугане в новых теннисных туфлях. О мальчугане, который верит, что сможет бежать вечно. Нет, так не выходит. Иссохший город, в котором вечно идет дождь. Дорога через пустыню, где добрые люди видят мираж. Динозавр, который кинопродюсер. Мираж был дворцом Кубла-хана. Нет… Иногда отыскать потерявшиеся слова получается, если подкрасться к ним с другой стороны. Допустим, я ищу слово… Скажем, мне нужно назвать в разговоре обитателей Красной планеты, но я вдруг понимаю, что забыл для них слово. Но помню, что пропавшее слово встречается в названии или в какой-нибудь фразе. _________ хроники. Мой любимый _________. Если же это не помогает, я начинаю ходить кругами вокруг идеи. Маленькие зеленые человечки, думаю я. Или высокие, темнокожие, кроткие: были они смуглые и золотоглазые… и вот уже слово «марсиане» дожидается меня, как друг или любимая в конце долгого дня. Когда у меня увели радиоприемник, я съехал из общежития. Это изрядно выматывало — постепенное исчезновение вещей, которые я считал безусловно своими, предмет за предметом, вещь за вещью, штука за штукой, слово за словом. Когда мне было двенадцать, один старик рассказал мне историю, которая запомнилась на всю жизнь. Ближе к ночи бедняк оказался в лесу, и у него с собой не было молитвенника, чтобы вознести вечернюю молитву. И тогда он сказал: «Господи, ты же всезнающ. У меня нет молитвенника, а наизусть я молитвы не помню. Но ты знаешь их все. Ты же Бог. Вот что я сделаю. Я произнесу буквы, а ты уж составишь из них слова». У меня в голове пропадают слова, и это меня пугает. Икар! Не то чтобы я позабыл все имена. Я помню Икара. Он подлетел слишком близко к Солнцу. Однако в легенде оно того стоило. Всегда стоит попробовать, даже если ничего не получится, даже если ты упадешь, как метеор, — навсегда. Лучше вспыхнуть во тьме и вдохновить остальных, лучше жить, чем сидеть в темноте, проклиная людей, которые позаимствовали твою свечу и не вернули. Однако я потерял людей. Это так странно! Я не теряю их по-настоящему. Не так, как теряют родителей — либо совсем в раннем детстве, когда ты уверен, что держишь маму за руку в толпе, а потом поднимаешь глаза, а это не твоя мама… либо позже. Когда тебе нужно найти слова, чтобы описать их на похоронах, на поминках или когда ты высыпаешь их прах на клумбу в саду или в море. Иногда я подумываю о том, что мне бы хотелось, чтобы мой прах развеяли в библиотеке. Но тогда библиотекарям придется на следующий день прийти на работу пораньше и вымести пепел прежде, чем в библиотеку придут посетители. Мне бы хотелось, чтобы мой прах развеяли в библиотеке или, может быть, в луна-парке. На ярмарке 1930-х годов, где ты катаешься на черном… на черной… на… Я забыл слово. На карусели? На «русских горках»? Аттракцион, на котором катаешься и вновь становишься молодым. «Чертово колесо». Да. Еще один балаган, прибывающий в город и приносящий зло. «Пальцы у меня трясет, что-то страшное грядет»… Шекспир. Я помню Шекспира, помню его имя, и кем он был, и что написал. Ему пока ничего не грозит. Возможно, есть люди, которые забыли Шекспира. Им придется говорить о человеке, «написавшем «Быть или не быть», но не о фильме с участием Джека Бенни, чье настоящее имя — Бенджамин Кубельски и чье детство и юность прошли в Уокигане, штат Иллинойс, примерно в часе езды от Чикаго. Уокиган, штат Иллинойс, позже был увековечен, как Гринтаун, штат Иллинойс, в рассказах и книгах американского писателя, который уехал из Уокигана и поселился в Лос-Анджелесе. Разумеется, я умею в виду человека, о котором сейчас думаю. Я вижу его перед мысленным взором, когда закрываю глаза. Бывало, я подолгу разглядывал его фотографии на обложках его книг. С виду он был человеком мягким, мудрым и добрым. Он написал рассказ о По, чтобы о По не забыли, написал о будущем, в котором жгут книги и забывают о них, и историю, где мы на Марсе, но с тем же успехом могли быть и в Уокигане или Лос-Анджелесе, когда критиков, когда тех, кто репрессирует и забывает книги, тех, кто крадет слова, все слова, и словари, и радиоприемники, полные слов, когда всех этих людей проведут по дому и убьют одного за другим: кого-то — орангутан, кого-то — колодец и маятник; ради всего святого, Монтрезор… По. Я знаю По. И Монтрезора. И Бенджамина Кубельски, и его жену Сэди Маркс, которая не родственница братьев Маркс и выступала под псевдонимом Мэри Ливингстон. Все их имена — у меня в голове. Мне было двенадцать. Я читал книги, я посмотрел фильм, и температура, при которой воспламеняется и горит бумага, стала самым мгновением, когда я понял, что это нужно запомнить. Потому что людям придется запомнить книги, если другие люди их жгут или забывают. Мы сохраним их в памяти. Мы станем ими. Станем авторами. Станем их книгами. Прошу прощения. Что-то я упустил. Словно тропинка, по которой я шел, оборвалась в никуда, и теперь я, один-одинешенек, заблудился в лесу, и вот он я, здесь, но я больше не знаю, где это «здесь». Вам надо выучить наизусть пьесу Шекспира: я буду думать о вас, как о Тите Андронике. А вы, друг мой… Вы можете выучить роман Агаты Кристи: вы будете «Убийством в Восточном экспрессе». Кто-то еще может выучить стихотворения Джона Уилмота, графа Рочестера, а вы, читающий эти строки, кем бы вы ни были, можете выучить книгу Диккенса, и когда мне захочется узнать, что случилось с Барнеби Раджем, я приду к вам. И вы мне расскажете. И люди, которые сожгут слова, люди, которые станут сбрасывать книги с полок, пожарные и невежды, те, кто боится сказок, и слов, и мечтаний, и Хеллоуина… и люди, которые вытатуировали истории на себе, и «Ребятки! Выращивайте гигантские грибы у себя в подвалах!», пока ваши слова, которые суть люди, которые — дни, которые — моя жизнь, пока живут ваши слова, вы тоже живы, и значимы, и изменяете мир, а я не помню, как вас зовут. Я выучил наизусть ваши книги. Выжег их у себя в голове. На случай, если придут пожарные. Но кто вы — не помню. Я жду, когда память вернется. Так же как ждал, что вернется словарь, или радиоприемник, или ботинки, — и так же безрезультатно. Осталась только дыра в голове, на том месте, где были вы. И даже в этом я уже не уверен. Я разговаривал с другом. Я спросил: «Тебе знакомы эти истории?» Я пересказал ему все слова, которые знал. О чудовищах, собравшихся в доме, где есть человеческое дитя, о продавце громоотводов и о страшном цирке, что прибыл в город за ним по пятам, о марсианах и об их опустевших стеклянных городах и безупречных каналах. Я пересказал ему все слова, и он сказал, что в жизни об этом не слышал. Что ничего этого не существует. И я беспокоюсь. Я беспокоюсь, сумею ли сохранить их живыми. Как люди в снегу в самом конце повествования, бродят туда-сюда, вспоминая, повторяя слова историй, воплощая их в реальность. Думаю, это Бог виноват. В смысле он же не может все помнить, Бог. У него столько дел. Так что, возможно, он дает поручения другим, иногда что-то вроде: «Ты! Я хочу, чтобы ты помнил даты Столетней войны. А ты… ты запомнишь окапи. А ты — Джека Бенни, который Бенджамин Кубельски из Уокигана, штат Иллинойс». А потом, когда ты забываешь то, что Господь поручил тебе помнить, — бабах! Никакого тебе окапи. Только дыра в ткани мира, дыра в форме окапи, который есть нечто среднее между жирафом и антилопой. Никакого Джека Бенни. Никакого Уокигана. Только дыра в голове на том месте, где раньше был человек или понятие. Я не знаю. Не знаю, где искать. Потерял ли я автора точно так же, как когда-то утратил словарь? Или хуже того: Бог дал мне маленькое поручение, а я не справился, и поскольку я его забыл, он исчез с книжных полок, исчез из справочников и теперь существует лишь в наших снах… В моих снах. Ваших снов я не знаю. Возможно, вам не снится вельд, который — всего лишь обои, но который сожрал двух детей. Возможно, вам неизвестно, что Марс — это Рай, куда отправляются наши умершие любимые и ждут нас, а потом истребляют нас под покровом ночи. Вам не снится человек, которого арестовали за преступление, заключавшееся в прогулках пешком. Мне все это снится. Если он существовал, значит, я его потерял. Потерял его имя. Утратил названия его книг, одно за другим. Утратил его истории. Я боюсь, что схожу с ума, потому что это не может быть просто старость. И уж коль я не справился с этим единственным поручением, Господи, дай мне сделать хотя бы это — и тогда, может быть, ты вернешь эти истории миру. Потому что, если это сработает, его будут помнить. Все будут помнить о нем. Его имя вновь станет синонимом маленьких городков Америки на Хеллоуин, когда листья мечутся по ковру, словно испуганные пичужки, или синонимом Марса, или любви. А мое имя забудут. Я готов заплатить эту цену, если пустое место на книжной полке у меня в голове снова заполнится прежде, чем я уйду. Дорогой Бог, слушай мою молитву. А Б В Г Д Е… Нил Гейман

Как появился первый маяк

Жила она тогда в высокой башне, и к окнам ее каждый день приходили двое. И один говорил: будь со мной, я тебя никогда не предам, не оставлю одну. Я любую вину твою излечу любовью. Стань женой мне — клянусь, от Юпитера до Альфы Центавра не сыскать будет более верного мужа. И второй говорил: будь моей. И не будет моря, которое я не поднес бы к твоим ногам. Каждый — и в мире богов, и в мире людей — узнает, как ты красива. У тебя будет все, о чем только сможешь подумать. Захочешь дом из лунного камня — и я построю, нить голубого жемчуга — я достану. Первый клялся, что завоюет для нее мир. Второй — что разрушит его, если она откажет. А она любила третьего. Но он ничего не предлагал и не обещал. Они вовсе почти не общались. Просто каждое утро она видела, как он идет к океану: босиком, улыбчивый. Как приветливо машет рукой всем встречным. Как здоровается с океаном, будто бы с лучшим другом. Как под его взглядом, сосредоточенным, направленным вдаль, создаются миры, вспыхивают сверхновые, утихают штормы — каждый корабль возвращается целым и невредимым. Как-то он возвращался поздно, напевая что-то совсем тихо. Но окно ее было открыто, и музыка влетела в комнату. Она мгновенно заполнила все пространство, и по силе звучание не было ей равных. В этом голосе было все — и долгожданный луч рассветного солнца, и вишневые закаты, и морской прибой. Звучание, отразившись в сердце влюбленной, казалось, начало светиться. Так в городе появился первый маяк. Говорят, его смотрительница так и не стала ничьей женой. Но в окне ее свет никогда не гаснет. Автор: Кит не спи

7 причин записаться на курсы актерской импровизации

В отличие от классической театральной игры, у актерской импровизации нет сценария и прописанных диалогов — все это рождается на ходу. В большинстве случаев люди, которые находятся на сцене, играют даже без тематических костюмов и декораций. Развитие сюжета напрямую зависит от чувств и мыслей актеров, которые пропускают образы и ситуации через себя. Некоторым людям импровизация может показаться бессмысленной, однако подобные упражнения помогают быстро находить решения в сложных ситуациях, бороться со страхами, учиться смотреть на жизнь под другим углом. Вот еще несколько причин поближе познакомиться с жанром импровизации. Вы перестанете бояться общения Нерешительность, стеснительность, страх заговорить первым мешают знакомиться с новыми людьми и расширять свой круг общения. Многие лишаются возможности наладить личную жизнь только потому, что боятся показаться нелепыми, сказать какую-то глупость. Та же история и с карьерным ростом: у сотрудника может быть много идей, которые станут полезными в вопросах развития компании, но подойти к руководителю и озвучить их просто не хватает смелости. Актерская импровизация помогает преодолеть этот страх, ведь все выступления можно воспринимать как репетицию своей настоящей жизни. На сцене вы будете общаться с людьми без опасений испортить свою репутацию. Проблемы, связанные с коммуникабельностью, будут решаться стихийно и незаметно — вам лишь нужно участвовать в процессе. Улучшите ораторские навыки Даже во время хорошо отрепетированной речи происходят разные неожиданности. Вы можете забыть какой-то фрагмент, растеряться из-за вопроса, заданного из зала, и так далее. О переговорах с партнерами и дружеской беседе и говорить нечего — такое невозможно просчитать, поэтому все равно приходится импровизировать по ходу разговора. Человек, владеющий навыком импровизации, тоже может оказаться во всех вышеописанных ситуациях, однако в его кармане всегда есть соломинка, за которую получится ухватиться в трудную минуту. Словесная импровизация позволит выиграть время, заполнить образовавшуюся паузу, собраться с мыслями и вернуть себе контроль над ситуацией, чтобы окружающие даже не догадались, что вы столкнулись с какой-то проблемой. Есть еще несколько плюсов: • не будете зависеть от бумажки; • не впадете в ступор, если вдруг забудете подготовленную речь; • сделаете свое выступление более живым и эмоциональным; • сможете мгновенно и оригинально отвечать даже на самые каверзные вопросы. Перестанете бояться публичных выступлений Этот и предыдущий пункты напрямую связаны между собой. Страх перед публичными выступлениями является лишь очередной ловушкой, в которую мы сами себя загоняем. Постоянно переживая о том, что скажем глупость, забудем текст, не сможем грамотно ответить на вопрос или просто растеряемся, мы подсознательно даем установку к действию. Нервная система ее считывает, и начинается выброс адреналина. Именно он становится причиной того, что перед выступлением потеют руки, учащается сердцебиение, путаются мысли. Учитывая то, что все люди разные, каждый испытывает боязнь перед публикой по-своему. Есть лишь одна общая черта — любой страх можно побороть, если регулярно практиковаться. Как мышцы становятся выносливее от постоянных тренировок, так и нервная система со временем адаптируется к источнику стресса. В результате публичные выступления станут для вас легким и приятным занятием. Добьетесь успехов в карьере Когда Чарли Кольер, президент американской развлекательной компании AMC Networks, ищет новых сотрудников, он обращает внимание не столько на опыт и профессионализм, сколько на умение человека импровизировать, экспромтом принимать решения, справляться с нетипичными трудностями. Для Кольера важно, насколько быстро претенденты могут адаптироваться и воспользоваться возможностями перемен. Такие требования к сотрудникам предъявляет не только президент AMC Networks, но также многие другие руководители. Постоянные изменения в современном мире, смещение акцентов и перестройка приоритетов стали причиной того, что люди вынуждены искать подвижные решения. В бизнесе смекалка и спонтанность иногда значат не меньше, чем образование. Уже неважно, умеют ли сотрудники воспроизводить привычные ходы и применять устоявшиеся методы — на первом месте находятся изобретательность и оригинальность. Успех напрямую зависит от умения быть неординарным, а не гениальным, поэтому навык импровизации стал более полезным, чем академическая степень. Познаете себя Как мы уже упоминали, к импровизации невозможно подготовиться — основу сюжета задают окружающие люди, а вам лишь приходится ее развивать. Нельзя заранее продумать диалоги, реакции, сюжетные повороты, но в этом и состоит главный плюс. Импровизация служит своеобразной проекцией вашего подсознания и выбирает из множества вариантов тот, который кажется наиболее логичным и правильным. Если сосредоточить на этом моменте свое внимание и задуматься, почему в сложившейся ситуации вы отдали предпочтение именно такому варианту, получится узнать о собственных мыслях и чувствах. Импровизация — отличный способ открыться перед самим собой, познать свой внутренний мир и найти душевную гармонию. Будете интересно проводить время Походы в кафе и кинотеатры, велопрогулки, тренировки в спортзале — все это со временем может надоесть. А вот «новая жизнь», порожденная вашей собственной фантазией, всегда будет преподносить интересные сюрпризы. Актер импровизационного театра никогда не знает, в какую ситуацию ему предстоит попасть сегодня и какие эмоции нужно будет пережить. Именно потребность в неизведанном толкает людей «в объятия» такого хобби. Импровизация может сделать из человека кого угодно, и это будет своеобразным внутренним вызовом: сможет он перевоплотиться в абсолютно несвойственного для себя персонажа или нет. Это затягивает людей и дает им новую страсть. Познакомитесь с новыми людьми Очень важно постоянно расширять свой круг общения, знакомиться с новыми людьми, получать удовольствие от бесед и совершенствоваться под влиянием других, более опытных и мудрых коллег. В импровизационном театре собираются представители самых разных профессий и статусов, но общее хобби стирает между ними все границы. Не существует никакой иерархии: вахтер может дать совет директору строительной фирмы, а учитель — программисту. Импровизация помогает сплотиться, найти новых друзей или даже вторую половинку. Здесь все честно, открыто и по-настоящему.