Гонконг привлек внимание мировой общественности осенью 2014 года. Тогда фотографии молодых людей, защищающихся зонтиками от полиции с углекислым газом, облетели весь мир. К сожалению, в последние годы трудно кого-то удивить молодежными протестными движениями и полицейским насилием. В течение нескольких недель весь мир следил за событиями в Гонконге, причиной этому стали отличительные особенности протестного движения, в частности, характер оккупированных мест в центре города. Революция зонтиков напрямую связана с кампанией «Захвати Сентраль миром и любовью». Придерживаясь принципов ненасилия, протестующая молодежь создавала художественные, образовательные и дискуссионные площадки. Все это больше походило на организованный на высшем уровне молодежный фестиваль, отвечающий всем международным стандартам. Присутствовало большое количество волонтеров, вежливо извиняясь за причиненные неудобства, они предоставляли всем желающим еду, воду и первую помощь. Несмотря на то, что подобные мирные протесты уже случались ранее, международные наблюдатели революции зонтиков были очарованы этим «мягким, старательным, чрезвычайно вежливым и скрупулезно мирным мятежом». Но большинство жителей Гонконга были поражены не столько мягкостью этого протеста, сколько тем фактом, что он вообще случился. Сообщество жителей Гонконга всегда было примером порядка, социальной гармонии и стабильности, по крайней мере, по мнению местных руководителей. Еще со времен существования в статусе Британской колонии оно зарекомендовало себя как законопослушное, свободное, но в то же время продуктивное, конкурентоспособное и быстро развивающееся капиталистическое общество. С момента передачи Гонконга в руки Китайской Народной Республики руководство страны гордилось восточно-западной спецификой общества, которая обеспечивала стабильность в регионе, где националистические, этнические и патриотические движения и восстания ранее были обычным делом. Учитывая все вышеперечисленное, возникает вопрос: как такое крупное общественное неповиновение могло возникнуть в Гонконге и какое отношение оно имеет к образованию? В сентябре 2014 года здание студенческого союза в Гонконгском университете напоминало центр реагирования на стихийные бедствия: поддоны с бутилированной водой, закусками и хирургическими масками, груды палаток, брезента и складных стульев. В оккупированных частях города студентам предоставили офисы для хранения инвентаря. Сегодня идет много разговоров о внедрении прикладных методов обучения и перевернутых классах, в то время как события в Гонконге стали крупнейшим образовательным экспериментом, который развернулся прямо на улице. Кульминацией забастовки стала 78-дневная оккупация трех центральных районов города, которой предшествовали несколько недель студенческих забастовок во всех университетах Гонконга. Одной из центральных локаций было Адмиралтейство, захват которого был полностью организован студентами, так как неподалеку находился крупный образовательный центр. Большая крытая площадка располагалась на трех полосах перекрытого шоссе. На территории лагеря были развешаны знаки с просьбой не шуметь, бастующие располагались на стульях за столами и подзаряжали свои телефоны и ноутбуки с помощью велосипедного генератора. Однажды воскресным вечером несколько школьников были замечены за одним из таких столов в школьной форме, делающими домашнюю работу. Для студентов был организован «Университет зонтов», в котором ученые со всего города читали различные лекции как на английском языке, так и на кантонском диалекте. Связь революции зонтиков с образованием была настолько очевидной, что многие противники забастовки начали искать причины возникновения этого явления в системе образования. Особенное внимание было уделено недавней реформе, в рамках которой в учебные программы были добавлены либеральные исследования, требующие от учащихся средних школ критического отношения к обществу путем проведения независимых исследований. Хотя были и те, кто связал события не с образованием, а с политикой. Многие сторонники забастовки скажут, что протест был логичным ответом общества на недавние события и тенденции, а в частности — отказ от предоставления свободных и открытых выборов главы города, хотя это было обещано в Основном Гонконгском Законе, который представляет собой небольшую конституцию. Молодежь, принявшая участие в революции зонтиков, изъявила желание жить в обществе, отвечающем международным стандартам демократических выборов и представительства, а их главным требованием было предоставление всеобщего избирательного право. Две истории о молодежной политики в Гонконге Еще несколько лет назад большинство исследователей в области образования считали, что образование в Гонконге на всех этапах носит деполитизированный характер. По словам Грегори Фейрбразера, в колониальную эпоху как правительство, так и привилегированные слои общества поощряли деполитизацию в сфере образования. Примером этого служит запрет, вынесенный колониальным правительством в 1917 году на любую деятельность и любые документы, которые по мнению администрации школы имеют политический характер. Целью было выработать абсолютное безразличие как к властям Британии, так и к властям Китая, предполагалось, что культурное образование важнее, чем политическое. Существует мнение, что перешедшие по наследству конфуцианские взгляды также сыграли свою роль в поведении лидеров и определили их несопротивление авторитетам, как политическим, так и социальным. Сторонники замены правительственного учебного плана «Нравственное и национальное образование» на «Нравственное и гражданское образование» в 2011-2012 годах руководствовались как раз тем, что молодые люди лишены политической идентичности. Однако этот подход к пониманию гражданской идентичности молодежи оспаривается немалым количеством случаев политического участия и протестного поведения молодежи в гонконгском обществе. В запретах на политическое образование в школах не было бы необходимости, если бы гонконгская молодежь не была подвержена политизации в колониальную эпоху. На фоне так называемой аполитичной учебной программы и публичных кампаний по укреплению гонконгской идентичности в 1970-х годах считалось, что студенческие группы очерняют и без того коррумпированный и развращенный колониальный Гонконг, восхваляя китайские государственность, единство и политику (Чой, 1990; Викерс, 2005). В 1980-х годах у молодежи и интеллигенции проявлялась отчетливая политическая идентичность, особенно это было заметно в ходе протестов против насилия над продемократическими студенческими группами на площади Тяньаньмэнь в Пекине в июне 1989 года. Изменения в колониальном обществе подпитывали такие события, как замена слова «колония» на «территория», но несмотря на это, гонконгский народ оставался в меньшинстве в британо-китайских переговорах, в ходе которых решалась судьба их родины. В то же время на фоне возрастающего интереса к местным исследованиям, отчужденности от шовинистического Китая и бюрократического Соединенного Королевства в рядах студентов и ученых развивались сепаратистские настроения. Фэйрбразер выяснил, что многие студенты Гонконгского университета проявляли сопротивление деполитизации, выражали скептицизм в отношении своей политической социализации и любопытство по поводу связи с материковым Китаем. Однако учащиеся большинства учебных заведений Гонконга сохраняли амбивалентность (двойственность (расщепление) отношения к чему-либо) по отношению к национальнонаправленному и политическому образованию, упор в котором ставился на китайскую идентичность (амбивалентность по-прежнему считается желательной в обществе по мнению большинства ученых). На протяжении последнего десятилетия правительство активно стремилось обогатить учебные программы гражданскими, политическими и патриотическими элементами, сначала путем поэтапного финансирования, а затем введением «гражданского и национального образования» в качестве нового предмета; вероятно, именно в это время сформировалось ядро молодежи, активно сопротивляющейся политической социализации, что отражало взгляды более влиятельных социальных групп. Но тогда почему для мировой общественности и самих жителей Гонконга стало такой неожиданностью проведение широкомасштабной кампании против введения новой учебной программы? Она была организована в начале 2012 года учащимися средних школ, во главе с Джошуа Вонгом, и в конечном итоге увенчалась успехом. Возможно, общественность восхитилась не самим результатом проведенной кампании, а гражданской активностью и либерализмом молодежи. Два года спустя молодежь Гонконга привлекла внимание всего мира, когда план по захвату Сентраля начал осуществляться как ответ за зашедшие в тупик политические реформы. Акция «Захвати Сентраль миром и любовью», основанная представителями старшего поколения активистов продемократов, почти за одну ночь превратилась в революцию зонтиков. Когда 28 сентября 2014 года полиция применила слезоточивый газ, протестующие использовали зонтики для защиты. Желтый зонтик сразу же стал символом протестного движения, которое преследовало благородные, демократические цели и стремилось объединить людей против применения силы со стороны правительства. Исходя из всего вышесказанного, становится очевидным тот факт, что гонконгская молодежь политически активна и обладает отчетливой местной идентичностью, не отождествляя себя с Китайской Народной Республикой. Революция зонтиков и академическая свобода Гонконгские ученые неохотно пишут работы о политической ситуации между Китаем и Гонконгом, потому что опасаются преследований со стороны китайского правительства. Несмотря на то, что эти страхи очевидно преувеличены, можно понять реакцию людей, чьи семьи несколько поколений проживают в Гонконге или в провинции Гуандун, находящейся прямо на границе с Китаем. Они лично знали беженцев, покидавших материк в 1950-х годах, и видели, под какой угрозой находились ученые во время событий на площади Тяньаньмэнь в 1989 году. Энтони Свитинг описывал положение гонконгского народа во время событий на площади Тяньаньмэнь как «типичное китайское издевательство над детьми». «Некоторые из них помнили такие случаи из собственного детства, когда один из родителей тихо, стиснув зубы говорил непослушному ребенку: «подожди, пока уйдут гости», а как только гости уходили, родители жестоко избивали ребенка, потому что он ставил под сомнение их авторитет. Представьте, что вскоре может случиться с непокорными капиталистами-дорожниками в Гонконге, когда уедут британские «гости». В этом контексте наблюдались сочувствие и озабоченность собой, в то время как местные ученые и преподаватели отмечали новую тенденцию переосмысления, если не конвергенции в направлении политики во многих областях, в том числе и в области образования по отношению к правительству Китайской народной республики. Сегодня многие люди считают, что академическая свобода и свобода слова в Гонконге подвергаются атаке со стороны материкового Китая. В 2015 году произошли предполагаемые похищения владельцев магазинов с запрещенной в Китае литературой и однозначно политизированный, возможно даже мстительный отказ от кандидатуры Йоханнеса Чана на должность вице-президента в Гонконгском университете, по-видимому, из-за его коллегиальных отношений с основателем движения «Захвати Сентраль миром и любовью» Бенни Таем. Все эти события породили волну страха и недоверия. Многие высказывают мнение, что при такой доминирующей позиции Китая протестующие выглядят наивно. Существует также ощущение, что несмотря на защиту Основным законом свободы слова студентам и преподавателям может быть небезопасно заниматься политической деятельностью. Как отмечает Брюс Макфарлейн, во время революции зонтиков преподаватели средних школ и университетов метались между сохранением профессионального нейтралитета, отстаиванием личных либеральных ценностей и ответственностью педагога за безопасность студентов. Преподаватели оказались в такой ситуации, когда от вице-канцлера Гонконгского университета поступило сообщение: «Все студенты и сотрудники Гонконгского университета должны немедленно покинуть места протеста… я убежден, что, находясь там, вы рискуете своей безопасностью… подумайте о своих близких, не ставьте собственные убеждения выше безопасности». Намеки на возможные репрессии особенно проявлялись во все те дни, когда молодежь защищалась зонтиками от полицейских, распыляющих слезоточивый газ, а фотографии этих столкновений попали на первые полосы газет по всему миру. Так как радикальный политический протест в подобном обществе и культуре возникает не часто, революция зонтиков спровоцировала всплеск эмоций и множество форм выражения политических убеждений. Такое крупное протестное движение требовало от отдельных лиц и социальных групп по-новому определять и защищать свои ценности посредством участия в динамичных социальных отношениях, иногда испытывая семейные роли и отношения, а в некоторых случаях объединяя несовместимые на первый взгляд социальные группы. Новые связи и союзы не знали национальных и этнических границ, поскольку молодежное движение было открыто для представителей этнических меньшинств, эмигрировавших из континентального Китая, а также для иностранцев, местных, туристов, преподавателей и специалистов в различных областях. Представители старшего поколения считали молодежное движение наивной авантюрой, однако в образовательном контексте были отмечены изобретательность и интеллектуальность молодежи в инфраструктурном плане, оригинальный подход и неоспоримо значительное влияние, оказанное на общество несмотря на то, что их требования остаются неудовлетворенными. Либерально настроенные профессоры были приятно удивлены тем, что кроткие в классе студенты превращались в борцов за свободу на улицах, при этом продолжая вести себя вежливо. Молодые люди во время революции зонтиков преподали старшему поколению урок о том, как глубоко укоренившиеся ценности могут актуализироваться в борьбе против власти, о том, кто они есть на самом деле, о том, что в этой борьбе мнений на карту поставлено будущее Гонконга.