Современный мир характеризуется растущей одержимостью долгосрочными перспективами. Например, изучение изменения климата опирается на все более и более долгосрочное моделирование. Прогнозы науки больше не являются просто гипотезами для подтверждения или опровержения. Они часто представляют собой серьезную угрозу с растущими масштабами, которую необходимо предотвратить. Предсказание надвигающейся опасности требует активного реагирования. Это означает, что стремление к техническим наукам все больше сводится не только к пассивному исследованию мира природы, но и к активному вмешательству в него. В случае с климатом это породило предложение о геоинженерии — широкомасштабном использовании природных систем планеты для противодействия пагубным последствиям изменения климата. Предчувствия опасностей природы побуждают людей вмешаться в нее и заново изобрести для собственных целей. Соответственно, мы постепенно начинаем жить в мире, созданном нами самими, в котором исчезает грань между естественным и искусственным. Это можно заметить по редактированию генома, фармацевтическим открытиям и новым материалам. И это лежит в основе идеи антропоцена — геохронологического термина, означающего эпоху, где деятельность человека в значительной степени оказывает влияние на дикую природу. Наше стремление предвидеть и предотвращать катастрофы само по себе создает свои собственные опасности, хотя некоторые из этих технологий по праву считаются вершиной прогресса и цивилизации. Это действительно то, что привело человечество в нынешнее затруднительное положение: индустриализация, которая изначально была вызвана желанием контролировать природу, возможно, только сделала ее более неконтролируемой в форме стремительной деградации климата. Попытки перекроить мир имеют тенденцию изменять его непредсказуемым образом. Наряду с открытием радикальных возможностей, таких как новые лекарства и технологии, это создает новые риски для нашего вида. Хотя осознание этой динамики может показаться невероятно современным, на самом деле оно уходит корнями далеко в историю. Кометы и столкновения Еще в 1705 году британский математик, физик и астроном Эдмунд Галлей правильно предсказал возвращение в 1758 году кометы, которая теперь носит его имя. Это был один из первых случаев, когда числа были успешно применены к природе для прогнозирования ее долгосрочного развития, что стало началом покорения науки будущего. К 1830-м годам другая комета — комета Биэлы — стала объектом внимания, когда астроном и изобретатель Джон Гершель выдвинул гипотезу, что она однажды пересечется с Землей. Говорили, что такая встреча вытеснит планету из Солнечной системы. А писатель Эдгар Аллан По даже написал рассказ в 1839 году, сравнив это столкновение с концом света. В 1827 году московская газета опубликовала небольшой рассказ Владимира Одоевского «Два дня из жизни Земного шара», в котором описывались последствия для общества от столкновения с кометой. Обсуждались возможные стратегии смягчения последствий. В этой истории были задействованы гигантские машины, которые должны будут действовать как планетарные «оборонительные позиции», чтобы отбить внеземные ракеты. Столкновения не произошло, но Одоевский стал и дальше развивать эту тему в утопии «4338-й год». Русский князь и писатель В произведении «4338-й год» конкретизируется видение Одоевского будущей человеческой цивилизации. Название пришло из современных на тот момент расчетов, которые предсказали будущее столкновение Земли с кометой Биэлы через 2500 лет. Человечество стало планетарной силой. Тем не менее, изображение автором такого великолепного будущего (с дирижаблями, рекреационными наркотиками, телепатией и транспортными туннелями через мантию Земли) полностью передается нам в связи с надвигающейся угрозой полного исчезновения. Ученые же в этом продвинутом будущем планируют отразить угрозу столкновения с кометой с помощью систем баллистической защиты. Также упоминаются охватывающие полушарие системы климат-контроля. Это доказывает, что человечество технологически утверждает себя на планетарных уровнях только тогда, когда осознает риски, с которыми оно сталкивается. Неудивительно, что в примечаниях к «4338 году» Одоевский дает, возможно, самую первую методологию «общей науки футурологии». Он претендует на звание первого настоящего футуролога. Омницид В 1799 году немецкий философ Иоганн Фихте предвосхитил нашу нынешнюю мегаструктуру планетарного прогноза. Он рассуждал о времени совершенных предсказаний. Фихте радостно утверждал, что это приручит всю планету, сотрет дикую природу и даже полностью уничтожит ураганы, землетрясения и вулканы. Однако философ не предвидел того факта, что сама технология, которая позволит нам прогнозировать, создаст новые и непредвиденные риски. Но Одоевский смог это предвидеть. В 1844 году он опубликовал еще один рассказ под названием «Последнее самоубийство». На этот раз он вообразил человечество будущего, которое снова стало планетарной силой. Урбанизация заполнила глобальное пространство, города разрастались и сливались в один охватывающий Землю экуменополис (сверхагломерация) — город всей планеты. Тем не менее, Одоевский предупреждает об опасностях, которые приходят с ускорением современности. Это мир, где стремительный технический прогресс привел к перенаселенности и истощению ресурсов. Природа стала полностью искусственной, а нечеловеческие виды и экосистемы полностью уничтожены. Отчужденный и подавленный, мир приветствует лидера демагогов, который убеждает человечество уничтожить себя. В качестве последнего проявления технологической мощи цивилизация берет все свое оружие и взрывает планету. Таким образом, Одоевский предвосхищает современную дискуссию об экзистенциальном риске и о том, что наши технологические разработки могут спровоцировать вымирание человека как вида. В 1844 году его видение будущего было мрачным, но шокирующе проницательным, поскольку он признавал, что сила, необходимая для предотвращения экзистенциальной катастрофы, также является силой, необходимой для ее возникновения. По материалам статьи «Scientific progress could result in human extinction» The Conversation