Лучшие и худшие способы реагирования в отношениях

Что нужно и что нельзя делать, слушая любимого. «Первая обязанность любви — слушать», — говорил философ-экзистенциалист Пауль Тиллих. Слушание — это то, как мы устанавливаем связь. Это позволяет нам присутствовать и быть открытыми для другого. Но большинство людей не умеют слушать: они могут слышать, но всегда интерпретируют, оценивают и критикуют сказанное. Или они слушают, но больше думают о том, что хотят сказать, чем внимают говорящему. Настоящее умение слушать включает в себя набор навыков и отражает отношение к другому. Вот несколько простых правил, которые помогут вам улучшить качество слушания, особенно когда с вами делятся радостными или волнующими событиями. Умение слушать напрямую улучшит ваши отношения, романтические или иные. Что нужно делать, чтобы правильно слушать 1. Используйте любопытство вместо осуждения. Часто мы слушаем с критическим настроем. У нас есть встроенные суждения, которые срабатывают, когда говорит наш партнер. Такой стиль слушания искажает смысл сказанного, потому что мы интерпретируем, а не пытаемся понять. «Лекарством» от предвзятого отношения к словам говорящего является любопытство. Представьте, что вы хотите узнать больше о том, что вам говорят, не подвергая эту информацию оценке. Любопытство сближает вас, а суждения разделяют. Такие фразы, как «Расскажи мне больше» и «Это так интересно, как это вышло», помогают раскрыть и поддержать собеседника. Одно исследование, проведенное в сфере бизнеса, показало, что лучшие продавцы говорили 43% времени, а их клиенты — 57%. Активное слушание может быть выгодным. 2. Отмечайте хорошие новости. Это такое же активное конструктивное реагирование, которое предполагает восторженную поддержку чужой хорошей новости, и при этом призыв снова пережить этот опыт, что является прекрасным методом. Примером такого реагирования может быть следующая фраза: «Вау, это здорово, что ты получил новую работу. Расскажи мне, как тебе об этом сообщили!» Когда вы слушаете рассказ о хороших событиях, вы и ваш партнер коммуницируете и сближаетесь на совершенно ином уровне. Исследования показывают, что умение реагировать подобным образом — один из самых удачных способов укрепить и улучшить отношения. Что нельзя делать, чтобы правильно слушать 1. Не относитесь к энтузиазму партнера пренебрежительно. Пассивно-конструктивное реагирование предполагает выражение поддержки в спокойной и сдержанной форме. Например, «Рад, что ты получил работу, которую хотел» — это настолько преуменьшенная реакция на хорошие новости, что считается одним из самых худших выражений, которые можно высказать. Пренебрежительная реакция на хорошие новости заставит партнера почувствовать себя глупым, разочарованным или недооцененным. Когда вам с радостью рассказывают о хороших новостях, покажите, что вы тоже рады за них. Вы можете не испытывать такого энтузиазма, как они, или реагировать критически, но дайте им понять, что вы видите, как они рады этому, и используйте свое любопытство, чтобы заставить их пережить эту радость вновь. Пассивно-конструктивный ответ быстро сводит общение на нет. 2. Не критикуйте счастливое событие. Активно-деструктивное реагирование — это прямая критика, которая принижает событие. Вместо того, чтобы радоваться за партнера, который получил новую работу, мы иногда проявляем активно-деструктивную реакцию: «Дополнительные деньги, которые ты заработаешь на новой работе, будут потрачены на более высокий налог». Хотя это может быть правдой и, вполне возможно, важной информацией для человека, стоит умерить критику и дать партнеру понять, что вы рады за него. 3. Не игнорируйте чужую радость. Особенно когда кто-то делится своим достижением, свершением или особенным опытом, не игнорируйте его радость, говоря о своей собственной. Это известно как пассивно-деструктивное реагирование и происходит, когда событие игнорируется и довольно часто присваивается слушателем. Например, если кто-то делится радостной новостью о получении новой работы, не стоит отвечать «А я только что купил машину!». Это оставит собеседника в подвешенном состоянии в ожидании того, когда вы обратите на него внимание. По материалам статьи «The Best and Worst Ways of Responding in a Relationship» Psychology Today

«Тихий Дон»: проблема авторства

«Тихий Дон» — роман, который все проходили в школе, но не все смогли прочитать. Ведь он по объему даже больше, чем «Война и мир». И если в случае с «Войной и миром» мы наверняка знаем, что автором является Л.Н. Толстой, то вокруг «Тихого Дона» ходит много слухов и сомнений в авторстве М.А. Шолохова. Мысль о том, что Шолохов не является автором романа, впервые была высказана еще в 1928 году, когда первые два тома романа были изданы в журнале «Октябрь» и прочитаны литературоведами, критиками и современниками Шолохова. Позицию ложного авторства в то время высказывали такие писатели, как Алексей Толстой, Александр Солженицын, Дмитрий Лихачев. Солженицын считал, что роман написал Федор Крюков, казак, который участвовал в Белом движении. После сомнений в авторстве «Тихого Дона» литературоведы начали сомневаться и в том, что Михаил Александрович написал «Поднятую целину». Откуда же взялись эти сомнения? В самом начале, когда роман еще не был полностью издан, сторонники версии о плагиате считали, что Шолохов опубликовал под своим именем рукопись из сумки белого офицера, который был расстрелян большевиками и чья личность никогда не будет установлена, что играло на руку писателю. Главный редактор «Октября» Александр Серафимович приписывал эти слухи зависти шолоховских современников. Ведь на период публикации «Тихого Дона» Шолохову было всегда 22 года, что для многих становилось еще одним аргументом в сторону плагиата. Они считали, что нельзя в таком молодом возрасте написать такое глубокое, сильное и эпохальное произведение. В 1929 году Шолохов, уставший от постоянных слухов, обратился в газету «Правда», предоставил редакции три рукописи первых томов, а также план по написанию четвертого тома. Автор попросил разобраться с этим вопросом раз и навсегда. Мария Ульянова, член Центральной контрольной комиссии, вызвалась лично собрать комиссию по шолоховскому вопросу. Собрание прошло в марте 1929 года, был проведен текстологический анализ, по итогам которого Шолохова признали не виновным в плагиате, а всех сторонников теории назвали «клеветниками». После комиссии вопрос авторства был закрыт, но иногда всплывал в разговорах русской эмиграции. В 1930 году был опубликован сборник памяти Леонида Андреева, в нем было опубликовано письмо к критику Сергею Голоушеву, в котором Андреев упоминал некий «Тихий Дон», якобы написанный Голоушевым. После этой публикации немного утихший скандал начал разгораться с новой силой. Шолохов изначально понимал, о каком «Тихом Доне» Голоушева идет речь — это были путевые заметки, которые назывались «С Тихого Дона». Он писал главному редактору «Октября» Серафимовичу: «Мне крепко надоело быть вором. На меня и так много грязи вылили. А тут для всех клеветников удачный момент: третью книгу моего «Тихого Дона» не напечатают». Литературоведам же только спустя 47 лет удалось установить, что речь в письме шла о путевых заметках. В 1970-х годах ученый Прийма пришел к выводу, что скандал вокруг «Тихого Дона» был выгоден Троцкому, а еще более выгодной была отсрочка публикации третьей части романа. Троцкий и его сторонники боялись раскрываемой правды о восстании 1919 года в Вешенской. Так что, возможно, кампания против Шолохова могла быть и политическим актом. Обвинения Шолохова в плагиате попеременно возникали снова и снова. В 1970-х годах исследователи И.Н. Медведева-Томашевская, А.И. Солженицын, Р.А. Медведев и др. утверждали, что Шолохов не был первоначальным автором «Тихого Дона», что он лишь реконструировал рукопись, которая была написана в 1910 году неизвестным казаком, участником Белого движения. Литераторы, опровергающие теорию плагиата, все же соглашались, что Шолохов мог использовать материалы, написанные участниками Белого движения. Это могли быть дневниковые записи, воспоминания и наброски, но это нельзя считать плагиатом, так как все подобные материалы могли лишь побудить Шолохова написать свой роман и стать для него неким антуражем, но они ни в коем случае не могли составить четырехтомный роман. С 1929 года, когда созывалась комиссия по вопросу авторства «Тихого Дона», рукописи первых двух томов были «утеряны». Найдены они были только в 1999 году, после чего были проведены текстологическая, графологическая и идентификационная экспертизы, которые в очередной раз доказали авторство Шолохова. В 2006 году было издано факсимильное издание рукописи с комментариями, которое полностью реабилитировало Шолохова как истинного автора «Тихого Дона». При этом споры об авторстве романа ведутся до сих пор, остаются литературоведы, считающие, что автор «Тихого Дона» — не Михаил Шолохов. Их главными аргументами остаются: Шолохов был слишком молод для описания таких важных исторических событий, которые пришлись на его детство, следовательно, он не мог знать многих деталей, которые описываются в романе. А также изданные перед «Тихим Доном» шолоховские «Донские рассказы» сильно уступают роману-эпопее по своему качеству.

Вычислим, что у тебя на уме

О том, как поведение в онлайн-среде связано с уровнем знаний и как математика помогает разрабатывать грамотные тесты. А вы знаете, что такое психометрика? Дмитрий Аббакумов, эксперт-психометрик, рассказывает, как и зачем измеряют уровень знаний. Мир всё дальше и дальше идёт в сторону цифровизации и автоматизации. Это характерно и для сферы онлайн-обучения, в том числе — оценивания успеваемости студента. В ближайшем будущем мы сможем оценивать студента не только по тестам, но и по совокупности поведения в онлайн-среде: как он смотрел лекции, пересматривал ли их, сколько попыток затратил на выполнение заданий, как общался на форуме — это всё нам говорит об учащемся гораздо больше, чем тест, состоящий из 15 заданий. Как мне кажется, это весьма гуманистический подход к обучению: по той информации, что есть у нас, мы и оцениваем, и пытаемся помочь. Так, если мы видим, что студент совершил ошибки здесь и здесь, то высока вероятность, что и следующее задание он тоже завалит. Соответственно, мы сможем обеспечить его персональными подсказками. В новой реальности очень остро встают вопросы доверия к онлайн-образованию, контроля и повышения его качества. И в решении этих задач нам на помощь приходит психометрика — научное направление, которое фокусируется на высокоточных измерениях, анализе данных и математическом моделировании педагогических и психологических процессов онлайн-обучения. Среди задач аналитиков-психометриков — оценка качества тестов, трудности и интересности контента, трекинг подготовленности студентов и многое-многое другое. Можно ли измерить знание? Психометрика, по сути, состоит из двух блоков: прежде всего, из разработки самих заданий и определения того, как правильно задавать вопросы, чтобы они измеряли разные аспекты знаний — запоминание, понимание, применение. Другой аспект психометрики — это математический аппарат. Мы не можем вскрыть человеку черепную коробку и посмотреть, сколько знаний у него хранится в голове, потому что знания, к какой бы области они ни относились, — это латентная характеристика, скрытая от наблюдений. Поэтому мы создаём задачи, которые и являются индикаторами этого знания: его уровень демонстрируется посредством того, как человек справился с заданием — как минимум, верно или неверно. Все ли тесты испытывают влияние психометрики? Хотелось бы, чтобы так оно и было. Однако если мы говорим о тестах в глянцевых журналах, едва ли можно вести речь о валидности измерения. Чуть-чуть истории и немного магии Психометрика родилась более века назад, в физической лаборатории Кавендиша в Кембриджском университете Великобритании. Конечно, появилась не по воле случая: к тому моменту учёные уже задумывались над тем, как математический аппарат может помочь в измерении чего-то «бесплотного» вроде знания. Первые психометрические измерения были довольно примитивными: допустим, студент решил 20 заданий из 22, следовательно, делали вывод, что его знания находятся на хорошем уровне. А другой решил 15 заданий — соответственно, знаний у него меньше. Однако что, если второй учащийся справился с меньшим количеством заданий, но зато они были более сложными? Стало очевидно, что подобная система измерений неточна. Потому-то ближе к 50-м годам XX века психометрику настиг первый кризис: можно ли измерить уровень знания так, чтобы он не зависел от сложности теста? И вот этот экзистенциальный для психометрики вопрос привёл к почти магической истории: в одно и то же время, в двух разных странах, появляются две одинаковые психометрические модели. Датчанин Г. Раш и американец Ф. Лорд предложили рассматривать вероятность ответа на задание как разность двух параметров — уровня трудности задания и уровня подготовленности студента, что позволяло оценивать уровень знания независимо от сложности теста. Несмотря на такую оптимальную модель, всё же нельзя поспорить с тем, что лучше всего оценивает знания эксперт, сидящий напротив, который видит студента, понимает, что тот волнуется, пытается его подбодрить, а иногда, напротив, «встряхнуть». Стандартом здесь можно считать то, как сдаётся говорение на IELTS: преподаватель подстраивается под уровень каждого экзаменуемого. Если вы условно пока можете только в «my name is…», экзаменатор не будет вас мучить экономическими терминами. Кажется, экспертная модель идеальна — но и тут не обойтись без подводных камней: мы не можем обеспечить каждого студента оценщиком с одинаковым уровнем объективности. Есть, например, такое явление, как гало-эффект: скажем, я преподаю в вузе, и ко мне приходит сдавать экзамен девочка Маша. На вопросы отвечает плохо, но я помню, что она ходила на все занятия и выполняла домашнюю работу, и я ставлю ей «5». А другая девочка, Лена, училась неважно, занятия прогуливала, но экзамен сдаёт блестяще — а я, помня, с какой периодичностью она посещала мой предмет, ставлю «3». В тестировании же мы отказываемся от экспертного оценивания в пользу равного отношения ко всем. Да, у нас есть та самая бездушная машина, но зато она бездушна ко всем. Если же мою работу проверяют эксперты, то моя оценка — это вероятность не только моего уровня знаний и сложности заданий, но ещё и строгости эксперта, который меня проверяет. Мы проводили исследование, которое показало, что за одну и ту же работу, выполненную студентами с одинаковым уровнем подготовленности, оценки экспертов варьировались от «удовлетворительно» до «отлично». Потому-то задача современной психометрики — приблизиться к экспертной, но объективной модели оценивания. 100 лет назад мы отказались от экспертности в пользу бланковых тестов — теперь же, при помощи математики, статистики, машинного обучения пытаемся к ней вернуться. Как это работает? Чтобы оценить уровень знаний онлайн-студента, целый отдел специалистов учит преподавателей создавать задания правильно. Затем, когда задания созданы, мы начинаем отбраковывать негодные. Например, такие, в которых нет единственно верного ответа. Важна не только сама суть задачи, но и её формальное воплощение. «Как вы думаете, сколько будет дважды два?» — такой вопрос не верен, потому что в нём мы априори исключаем единственно верный ответ. Учащийся может ответить: «я думаю, пять», и засчитать это «я думаю» как неправильное мы, по логике, не можем. После того, как отобранные задания загружаются на платформу и ещё раз калибруются, происходит анализ полученных от платформы данных: сколько попыток совершил студент, какова была их результативность, сколько времени прошло между двумя попытками, пользовался ли он в этот период какими-либо дополнительными материалами (например, пересматривал ли лекции). Анализируя эти поведенческие особенности, мы делаем выводы не только об уровне знаний учащихся, но и о том, от каких заданий в дальнейшем нам следует отказаться. В топе таких проблемных задач — задания с несколькими вариантами ответа и задания с открытым ответом. Первый тип плох тем, что, если мы не напишем в комментарии, что необходимо выбрать несколько пунктов, студент с большей долей вероятности ошибётся, остановившись на одном ответе. Второй тип сложен потому, что при записи ответа словом всегда есть риск ошибиться орфографически, особенно в падежной форме. Иногда ошибки обеспечены тем, что преподаватели не совсем понятно объясняют некоторые темы: это можно заметить по тому, как студенты начинают гадать при выборе ответа. Если гадает несколько студентов, это ещё можно списать на случайность, но если гадает весь поток, очевидно, что проблема в задаче. Тогда мы идём к преподавателю и начинаем вместе разбираться, почему задание некорректно. А что у нас? К сожалению, российской школы психометрики пока не существует. Точнее, так: она была в Советском Союзе — носила название педология, и при этом развивалась крайне активно. Но только до того момента, пока в 1936 году её не запретили наряду с генетикой и кибернетикой, выпустив постановление «О педологических извращениях в системе Наркомпросов». Лишь в 70-х годах появились робкие попытки возродить некогда запрещённые идеи, но ведь за это время флагманы психометрики — Нидерланды, Бельгия, США, Великобритания, — усердно работая, добились огромных результатов. Поэтому к началу нашего века мы пришли с тем, что, в то время как в мире существует множество магистерских программ, и тесты разрабатываются правильно, у нас вот уже который год сдаётся ЕГЭ, а психометрики при этом нет: первая российская магистерская программа по этой дисциплине появилась только 12 лет назад... Мировая психометрика сегодня — это часть вычислительной науки о поведении (computational behavioral science). Современные психометрические решения находятся на пересечении науки о данных, машинного обучения и теоретической психометрики и фокусируются на моделировании и объяснении поведения человека в реальном времени на основе многообразия его цифровых следов. Мы в ВШЭ стараемся не отставать и разрабатываем свои решения. Одно из таких решений, модель для углубленного анализа попыток студентов, я представил на ежегодной конференции The International Meeting of the Psychometric Society, проходившей в Колумбийском университете в Нью-Йорке. Это первый случай за всю историю Психометрического общества, когда на этой конференции свои исследования представлял психометрик из российского университета, и я считаю это хорошим знаком. Из интервью Дмитрия Аббакумова, руководителя Центра психометрических исследований в онлайн-образовании ВШЭ.

Как эмоциональный багаж влияет на отношения

Эмоциональный багаж — это незавершенные эмоциональные проблемы, стрессовые факторы, боли и трудности, которые испытал человек и которые продолжают занимать место в его уме, а также влиять на его нынешние отношения. Выражаясь языком психологов, можно сказать, что эмоциональный багаж — это непроработанная травма, которая оказывает негативный эффект на жизнь человека и его взаимодействия с другими людьми. Признаки наличия эмоционального багажа Слабая степень доверия Если человеку причинили много боли в прошлом, то в настоящем он чаще всего ждет повторения травмирующего опыта. Это происходит на подсознательном уровне и превращается в некий шаблон, в котором нет места доверию. Печальный опыт не проходит бесследно, а приносит с собой стресс и сомнения, что приводит к проблемам с обязательствами и эмоциональной недоступности («абонент вне зоны доступа здоровых отношений»). Страх стать уязвимым, жизнь в ограничениях Утрата доверия после болезненного опыта не приходит одна. Вместе с ней приходит еще и страх, что все может повториться. Поэтому часто люди с неразрешенной травмой всеми путями стараются избежать боли, и это мешает им проживать «их лучшую жизнь». Вместе с отрицательными эмоциями они упускают и положительные. Конечно, проявлять осторожность во многих делах — это разумный подход. Но если она превращается в паранойю, то легко может обернуться самоисполняющимся пророчеством, т.к. приводит к ссорам в отношениях и тем сложностям, которых человек как раз и надеялся избежать. Разочарование и гнев Если у человека есть непроработанная травма, т.е. опыт, который он не «разжевал» сам для себя, то он ежедневно будет переживать остаточные негативные эмоции, такие как гнев и разочарование. Это обычно удерживает от полноценной гармоничной счастливой жизни, а также здорового взаимодействия с другими людьми. Вместо того, чтобы полностью прожить отрицательные чувства, человек направляет их на себя или своих близких. Сожаление по поводу прошлых решений и чувство вины за свое поведение Если человек в прошлом не смог решить какую-либо проблему либо решил ее не так, как ему бы того хотелось, то он может постоянно прокручивать это в своих мыслях. Такой процесс приводит к малоприятному комбо: сожалению, раскаянию, чувству вины и, конечно, бессмысленным надеждам изменить ситуацию. Представьте, сколько энергии отнимают подобные состояния! Причины появления эмоционального багажа: • жестокое обращение; • травма родом из детства; • пренебрежение чувствами субъекта и неудовлетворенные потребности; • конфликты в отношениях и тяжелые расставания с партнерами; • неравноценный обмен ресурсами (временем, деньгами, чувствами) с другим человеком; • другие стрессовые и пугающие события. Как проработать неразрешенную травму и избавиться от эмоционального багажа? Оцените, каким образом ваш «багаж» на вас влияет Можно представить багаж метафорически в виде тяжелого рюкзака на спине или мешка с кирпичами. Подумайте, как они влияют на вашу жизнь в реальном времени. Что из прошлого вы переносите в настоящее? Развивайте самосознание и проницательность. Как только вы поймете силу влияния эмоционального багажа, вы сможете перейти к следующего важному шагу — оценке вашей реакции на события в настоящем. Часто бывает такое, что сегодня в жизни человека не происходит ничего негативного, но он реагирует на текущие события, перенося угрозы из своего прошлого. Сфокусируйтесь на настоящем «Ловите» себя каждый раз, как понимаете, что реагируете на события настоящего через призму прошлого негативного опыта. «Поймав» себя, сразу возвращайте в текущую реальность. В первое время это может быть сложно, но если делать подобную практику регулярно, то она быстро войдет в привычку. «За одну ночь нельзя изменить жизнь! Но за одну ночь можно изменить свои мысли, которые навсегда изменят твою жизнь» Помните эту популярную цитату из известной российской соцсети? В ней есть вполне здравое зерно, которое пришло из психологии. Реальная жизнь такова, что каждый из нас когда-то был ранен другим человеком, испытывал сильную боль, переживал утрату, расставался, терпел оскорбления, неудачи и т.д. Разница между людьми лишь в том, как они относятся к подобному опыту. Нужно искать в себе силы, а вместе с ними положительное в каждом отрицательном событии. Подумайте, чему вы научились или можете научиться через опыт, который вас травмировал. Обратитесь к психологу Этот вариант подойдет тем, кто не может разобраться со своим «багажом» самостоятельно. Если вы не понимаете, как неразрешенная травма из прошлого влияет на вас, и не предпринимаете шаги для ее проработки, то она продолжит вредить вашему настоящему и будущему.

Мозг на дистанционном управлении

А вы думали, управление мыслями других людей — утопия? Учёные готовы поспорить с этим: они как никогда близко подошли к возможности дистанционного контроля над мозговыми процессами. Всего около 15 лет назад психиатр и биоинженер Карл Дейссерот из Стэнфордского университета опубликовал свою статью об оптическом управлении мозгом, новом методе исследования мозга, теперь известном как оптогенетика. Как же работает этот метод? В мембрану нервных клеток, нейронов, из которых и состоит наша нервная система, вводится светочувствительный белок (фотоактивируемый протеин). Как можно догадаться по названию этого белка, он активируется светом, позволяя отыскать нужные группы нейронов в мозге человека или животного. Что это даёт? Долгое время неврологи и нейрофизиологи судили о принципах функционирования мозга, имея в распоряжении его общую структуру, примерную «карту» нейронов (а их в мозге человека аж почти 80 миллиардов!) и случаи нарушений, с которыми сталкивались при работе с пациентами. Действительно, порой шаткая походка или внезапная потеря способности держать равновесие после травмы головы — лучший стимул узнать, как так получилось, что, например, удар пришёлся в голову, а пострадали совсем другие части тела. Клинические случаи могут быть полезны и при исследования психических заболеваний. Но без детального исследования самих нейронов, образующих сложные разветвлённые сети, каждая из которых может определять ту или иную функцию нашего организма, изучение сложной нервной деятельности существенно замедляется. Если же можно подсветить и досконально разглядеть конкретные группы нейронов, дело идет куда быстрее. Но это не единственный «бонус». Управляя мышиными умами Вернёмся к Карлу Дейссероту и его суперкоманде учёных. Чтобы создать не просто систему «детектирования» нейронов, а ещё и систему их контроля, учёные модифицировали нервные клетки в мозге мыши генами родопсина, которые содержатся в водорослях. Родопсины, в свою очередь, используют энергию, позволяя заряженным ионам проникнуть в клетки. Ну а заряженные ионы способны изменять электрическую активность нейронов, влияя на поведение животного. Но и таких оптогенетических методов исследователям было мало. Методы оптогенетики не позволяли проникнуть в плотные жировые ткани мозга, создавая серьёзные препятствия на пути к глубоким структурам мозга. Тогда они изобрели «импланты» — оптоволоконные кабели, которые позволили «зажечь лампочку», иными словами, провести свет в труднодоступные участки мозга и нейронные сети. Но это было достаточно серьезным вмешательством в мозг, так что на этом учёные не успокоились, а придумали очередной инструмент, который и не нарушал бы нейронные сети, и при этом помог бы манипулировать поведением мышей — подопытных во всем этом долгом и кропотливом эксперименте. Если вы проявляете отважную стойкость перед громоздкими терминами-наборами непонятных слов, знайте: американские биоинженеры назвали свой новый метод управления мышиными умами DREADD (designer receptors exclusively activated by designer drugs), что в переводе с английского звучит как технология синтетических рецепторов, активируемых заданным лигандом. Куда проще осознать результат и значимость применения того, что было названо столь устрашающе: теперь можно управлять умами в прямом смысле этого слова — от активации чувства голода до приведения в состояние сна или бодрствования. Паркинсон нам не помеха В Калифорнийском университете команда учёных во главе с ещё одним биоинженером Анатолем Крейцером стала работать вместе с Дейссеротом, чтобы проверить, как разработанный метод может помочь в лечении болезни Паркинсона. И, о чудо! Они сумели сначала нарушить движения мышей, имитируя у них болезнь Паркинсона, а потом восстановить нормальную двигательную активность. К тому же они экспериментально доказали, что теперь можно усыпить и пробудить мышь без какого-либо хирургического или гипнотического вмешательства! Конечно, не всё так просто. Все-таки DREADD предполагает прием препарата, вещества, которое позволяет провернуть такую схему. Так что едва ли можно назвать это дистанционным управлением мозгом, которое было так смело декларировано в заголовке этой статьи. Основной недостаток здесь — медленный курс приёма препарата, который зачастую просто не может угнаться за быстрыми изменениями мозговой активности. Но за последние годы исследователи разработали ещё одну технологию, уже использующую низкочастотные радиоволны или магнитное поле, которые тоже могут проникать в мозг, не причиняя никакого вреда подопытным. Волны служат для нагрева наночастиц оксида железа, вводимых в организм и нацеленных на участок мозга, представляющий интерес. Вот тут уже можно осторожно заметить, что учёные очень близки именно к дистанционному управлению мыслями... А хорошо ли это? Есть о чём задуматься. Вся эта череда экспериментов на нейронах мышей проводилась не просто с целью позабавиться усыплением или пробуждением зверьков: вполне серьёзно рассматривается возможность помогать людям выздоравливать от психических заболеваний, которые пока довольно трудно поддаются лечению. Но начинать надо с малого: например, пока ведутся исследования, как вышеописанными методами устранить депрессию. Кто знает, может, вскоре смогут вылечить и многие другие психические болезни. Кажется, теперь это лишь вопрос времени...

Что находится за пределами Млечного пути?

Если сильно упростить, то наша спиралевидная галактика похожа на огромных размеров тонкий диск — ее форма обусловлена вращением порядка шести тысяч небесных светил, удерживаемых от полета по открытому космосу силой гравитации. И это далеко не все: на каждую видимую звезду приходится более 20 миллионов скрытых от глаз из-за того, что они слишком тусклые, далеко располагаются или расположены за облаками космической пыли. Как же увидеть всю картину? Для того, чтобы взглянуть на Млечный путь условно со стороны, нужно установить точное положение звезд и нанести их на трехмерную карту. К слову, несколько таких карт уже существует. Одну из последних версий удалось разработать с помощью данных, собранных космическим телескопом Gaia — аппарату удалось структурировать данные о почти двух миллиардах звезд. На основании полученной информации был собран огромный каталог и создана самая подробная из имеющихся трехмерная карта Млечного пути за всю историю. Галактическая стена Недавно ученые выяснили, что за Млечным путем находится большая стена, состоящая из тысяч галактик — сгустков из миллионов звезд, пыли и газа в виде некого занавеса протяженностью как минимум 700 миллионов световых лет. В научном мире его называют зоной избегания или зоной немногочисленных туманностей. При этом, по словам ученых, увидеть эту стену нельзя, так как она находится прямо за нашей галактикой. Самые отдаленные объекты, на которые мы можем посмотреть — это квазары и галактики, которые образовались после Большого взрыва и находятся на удалении от Земли в 13 миллиардов световых лет. На заре 90-х в университете Мэриленда зародился проект Патриции Хеннинг из Университета Нью-Мексико. Исследователи направили огромнейший радиотелескоп Green Bank в сторону случайно обнаруженной области в зоне избегания и в результате зарегистрировали 18 неизвестных ранее галактик. Увы, аппарат сломался раньше, чем ученым удалось завершить свой проект. Позже их работу продолжили в Голландии с помощью радиотелескопа Dwingeloo. С тех пор удалось открыть около 40 новых галактик. Бесконечное развитие Ученые из Института астрофизики Канарских островов в 2018 году доказали, что наша галактика постоянно расширяется за счет звездообразования на границах Млечного пути. Исследователи в рамках своего проекта смогли даже оценить скорость роста, проанализировав поведение похожих галактик — NGC 4565 в созвездии Волосы Вероники и NGC 5907 в созвездии Дракона. Они рассчитали время и скорость изменения формы соседних галактик и попробовали перенести эти данные на Млечный путь. Так удалось выяснить, что он расширяется со скоростью 500 метров в секунду или 15 миллионов километров в год. Операция «поглощение» Как выяснилось, галактики могут «сталкиваться» между собой: в 2018 году группа астрономов выяснила, что наша галактика около десяти миллиардов лет назад столкнулась с другой и поглотила ее. Вначале они изучили движения порядка 33 тысяч звезд, которые находятся в пределах Млечного пути. Интерес исследователей вызвало то, что они движутся не так, как все остальные. Ученые решили провести более детальный анализ примерно 600 из них с помощью телескопов и пришли к выводу, что, вероятнее всего, эти звезды появились в результате столкновения Млечного пути с другой галактикой в пять раз меньше — ее назвали Gaia Enceladus. По результатам компьютерного моделирования выяснилось, что некоторые звезды из той самой галактики могли оказаться внутри Млечного пути в результате поглощения. Раздвигая горизонты За пределами Млечного пути чужие звездные системы кажутся маленькими туманными пятнышками — их так и называют, туманности. Одна из самых известных — Андромеда, столкновение с которой ученые прогнозируют через четыре миллиарда лет. Сквозь скопления ее звезд можно увидеть не имеющую к ним никакого отношения соседнюю галактику. Еще одним соседом является спиральная галактика из созвездия Треугольника, которая немного похожа на нашу. Что примечательно, как и в случае с небесными телами, у галактик есть спутники, коими часто выступают чуть меньшие звездные системы. В свое время европейцы из экспедиции Магеллана, путешествуя по южным морям, обнаружили два странных облака, которые не меняли своей формы. Впоследствии их назвали в честь португальского мореплавателя. Магеллановы Облака — это спутники нашей галактики, которые находятся на расстоянии 125 тысяч световых лет от Земли. Диаметр малого Магелланова Облака — 17 тысяч световых лет. У туманности Андромеды также есть спутники, однако им не присвоили отдельных названий. Так, например, один из них в каталоге числится под наименованием М31. Самый близкий к этой галактике спутник М32 похож на гигантское скопление звезд в форме немного сплюснутого шара. Его самый большой поперечник составляет более четырех тысяч световых лет. Однако в космических масштабах это совсем небольшие размеры. И если даже вспомнить о планетах-карликах, они все равно будут казаться огромными на фоне не только Земли, но и всей Солнечной системы.

«Мы просто обманываем детей, что их готовим к жизни!»

Шалва Александрович Амонашвили (род. 1931) — советский, грузинский и российский педагог и психолог. Разработчик оригинальной концепции гуманной педагогики — педагогики, ориентированной на личность ребёнка, абсолютное отрицание авторитарной, императивной (повелительной, приказной) педагогики. «Я люблю Тома Сойера — нестандартного, символизирующего само детство!» «Классическая педагогика — Ушинский, Песталоцци, Корчак, Макаренко, Коменский — выращивает духовность в творческом взаимодействии взрослого и ребенка. А сегодня зачастую педагогика авторитарная, принудительная, основывается на кнуте и прянике: ребенок хорошо ведет себя — поощряют, плохо — наказывают. Гуманная педагогика ищет такие пути, чтобы меньше было конфликтов и больше радости. Меньше отупления, больше успеха. Мы задаем детям за время учебы несколько десятков тысяч вопросов. Учитель рассказал, задал домашнее задание, а потом спрашивает, как кто выполнил. Для тех, кто не выполнил, — санкции. Говорим о личности, но не продвигаемся по пути гуманных отношений с личностью. Дружба, взаимопомощь, сострадание, сочувствие — это действительно то, чего не хватает. Семья не знает, как это сделать, а школа отходит от воспитания. Обучение — более легкое дело. Финансируется урок, планируется успеваемость. А тот, кто сдал ЕГЭ, достоин ли владеть полученными знаниями? Можно доверить ему эти знания? Не опасно это? У Менделеева, великого химика и педагога, есть такая мысль: давать современные знания необлагороженному человеку — это все равно что вручить саблю сумасшедшему. Не этим ли мы занимаемся? А потом видим терроризм. Ввели ЕГЭ — инородное тело в нашем образовательном мире, потому что это недоверие к школе и учителю. Ребенку ЕГЭ мешает вырабатывать мировоззрение: именно в те годы, когда надо размышлять о мире и о своем месте в нем, дети заняты подготовкой к ЕГЭ. С какими ценностями, чувствами молодой человек завершает школу, не важно? Но основа основ — учитель. Учить, воспитывать — это искусство, тонкое взаимодействие маленького и взрослого. Личность развивает только личность. Научить, видимо, можно и дистанционно, а вот развить нравственность можно, только находясь рядом. Робот не сможет развивать личность, даже если он будет действовать очень технологично, даже если улыбаться будет. А сегодня учителя часто не понимают: что происходит? Министерство — то дозволяет разнообразие, то унифицирует. То упраздняет одни программы, то вводит. Я проводил семинар, на котором учителя меня спросили: что лучше — 5-балльная система оценки или 12-балльная? Я тогда сказал, что для меня всякая реформа меряется только одним: стало ребенку лучше? Какое ему от этого благо? Стало ему в 12 раз лучше? Тогда, может быть, не надо скупиться, давайте оценивать, как китайцы, по 100-балльной системе? Сухомлинский говорил: детей надо вести от радости к радости. Учительница написала мне электронное письмо: «Что мне сделать, чтобы дети не мешали мне на уроке?» Ну что: пальцем грозить, голос поставить или родителей вызвать? Или сделать так, чтобы у ребенка от урока была радость? Это, видимо, учитель, которого выучили на тройку, он провел троечный урок и ребенку поставил на нем двойку. Вот вам «Опять двойка». У учителя большая сила — может быть созидательная, может — разрушительная. С чем придут в жизнь ученики учителя-троечника? В школу пришел новый «стандарт», пусть мне не нравится это слово, но он просто приглашает учителей к творчеству. Надо воспользоваться этим. А в программах подготовки учителей воспроизводится авторитарность. Ни в одном учебнике по педагогике нет слова «любовь». Получается, детей авторитарно воспитывали в школе, вуз это только подкрепляет, и они возвращаются в школу уже учителями с теми же настроениями. Молодые учителя — как старые люди. А потом вот пишут: «Как сделать, чтобы ребенок не мешал на уроке?» Есть учителя от Бога. Их не испортишь. Но таких один-два в каждой школе, а иногда даже нет совсем. Сможет такая школа раскрыть ребенка до глубины его задатков? Создан стандарт учителя. На мой взгляд, нельзя стандартизировать творчество, но раз уж мы заговорили о стандартизации учителей, давайте говорить и о стандартизации министров, депутатов и всех остальных, кто над нами. Нам очень важно, как они себя будут вести. А учеников как раз нельзя стандартизировать и подбирать в школу по каким-то тестам и собеседованиям. Но это происходит, хотя школы созданы для детей, и любого здорового ребенка школа обязана взять. Не имеем права подбирать удобных. Это преступление против детства. Никаких особых отборов в лицей ли, в гимназию — нельзя проводить. Школа — это мастерская человечности. А у нас фабрика стандартизации ЕГЭшника. Я же люблю Тома Сойера — нестандартного, символизирующего само детство. У школы сегодня нет цели. В советской школе она была: воспитывать верных строителей коммунизма. Может быть, дурная была цель, и не получалось это, но она была. А сейчас? Как-то смешно — воспитывать верных путинцев, зюгановцев, жириновцев? Мы не должны обрекать наших детей на служение какой-то партии: партия сменится. Но тогда для чего мы воспитываем наших детей? Классика предлагает человечность, благородство, великодушие, а не набор знаний. А пока мы просто обманываем детей, что их готовим к жизни. Мы их готовим к ЕГЭ. И это очень далеко от жизни».

8 способов помочь ребёнку, у которого нет друзей

Кажется, что все дети умеют быстро заводить новые знакомства: достаточно простого «давай дружить?», и готово. Но дети бывают разные: кому-то тяжело общаться с новыми людьми, а кому-то вообще комфортнее быть одному. Дружба играет важную роль в детстве. В отношениях с другими детьми ребенок тренирует социальные навыки — умение договариваться, слушать, заботиться, решать споры и конфликты. Когда дети взрослеют, дружеские отношения становятся более значимыми — подростков волнует мнение окружения, им важно быть интересными для сверстников и чувствовать себя частью компании. Отсутствие друзей может вызывать у ребенка чувство одиночества или неполноценности, заставлять сравнивать себя с другими. Эти чувства сложно пережить в одиночку — нужна помощь близких взрослых и опыт успешного общения с окружающими. Каждому родителю хочется знать, что у его ребенка есть близкие друзья, которые разделяют его взгляды и интересы. Но есть дети, которым комфортно проводить время наедине с собой и не очень хочется близко общаться с другими детьми. Прежде чем стараться помочь ребенку, важно понаблюдать за ним, поговорить и узнать, как он себя чувствует и действительно ли ему одиноко. 1. Задавайте вопросы Если ребенок мало общается с другими — это не всегда значит, что ему одиноко. Чтобы разобраться, испытывает ли ребенок нехватку общения, больше разговаривайте и задавайте вопросы: • Как прошел твой день? • Как ты себя чувствовал? • Если бы на перемене можно было заняться чем угодно, что бы ты делал? • Тебе нравится общаться с одноклассниками? • Кто твои друзья? Чем вы занимаетесь? Ребенку, и особенно подростку, может быть тяжело или неловко сказать, что не получается дружить. Не давите и предложите поговорить об этом позже. 2. Делитесь опытом Для детей младшего возраста может быть неочевидным, что значит чувствовать себя одиноко. В разговоре с ребенком делитесь своим опытом, рассказывайте, что чувствуете в разных ситуациях и как сами это понимаете. Например: «Когда я долго нахожусь один, я могу загрустить и захотеть с кем-то провести время и пообщаться. Это значит, что мне одиноко». Расскажите, что чувствовать одиночество — нормально, все люди с ним сталкиваются. Поделитесь способами прожить эту эмоцию — например, сделать что-то приятное для себя, обнять близкого человека или отвлечься на любимые занятия. Напомните, что вы всегда рядом, и к вам можно прийти, когда одиноко или грустно. 3. Обратитесь к учителю Поговорите о своих опасениях с учителем или воспитателем. Попросите понаблюдать за тем, как ребенок ведет себя в школе — проявляет ли инициативу в общении или предпочитает проводить время отдельно от учеников, как другие реагируют на ребенка, принимают ли его. Наблюдения, которыми поделится учитель, помогут вам составить более полную картину и понять, нужна ли ребенку помощь. 4. Разберитесь в причинах одиночества Если понимаете, что ребенку действительно не хватает общения, найдите причину сложностей в отношениях с другими детьми. Это также можно делать вместе с учителем, наблюдая за поведением. Вот некоторые из возможных причин: • ребенок не знает, как общаться, ему трудно понять ожидания окружающих и считывать сигналы (интонацию, жесты); • ребенок волнуется и испытывает тревогу, стесняется, переживает о том, как его оценят сверстники; • ребенок не может найти единомышленников, которые бы разделяли его интересы или взгляды. 5. Развивайте социальные навыки Налаживать общение с другими людьми нам помогают социальные навыки — умение разрешать конфликты, слушать, предлагать и принимать помощь. Тренируйте эти навыки в общении с ребенком. Направляйте его и задавайте наводящие вопросы в моменты, когда нужно применить один из навыков — например, попросить помощи, если что-то не получается. Попробуйте разыгрывать или обсуждать ситуации из жизни, чтобы ребенок мог попрактиковаться вместе с вами. 6. Поощряйте к общению Когда ребенок чувствует себя скованно в окружении других людей, он может выбирать остаться дома вместо того, чтобы, например, пойти на день рождения. Поддерживайте ребенка — скажите, что понимаете, как непросто и волнительно иногда находиться среди других людей. Объясните, что часто, чтобы освоиться, нужно немного времени, а после этого может стать веселее. Предложите попробовать сходить на встречу и договоритесь, что если будет некомфортно, то можно уйти пораньше. Обсуждайте, как ребенок провел время, хвалите за старания и успехи в общении. Перед следующими встречами старайтесь напоминать о случаях, когда ребенку было страшно куда-то идти, но в итоге он хорошо провел время. 7. Обсуждайте происходящее Часто дети и подростки могут слишком фокусироваться на своих ошибках или недостатках. Если ребенок переживает о чьем-то отношении к себе, предложите обсудить ситуацию вместе и проверить предположения. Например, ребенок считает, что одноклассник обижен на него. Обсудите, почему это могло произойти: «Маша давно с тобой не разговаривала, и ты думаешь, что она обиделась. У тебя есть предположения, что между вами произошло? Могут ли быть другие причины, по которым она с тобой не общается?». Это поможет ребенку научиться не винить себя во всех неудачах в общении, а видеть и другие причины, которые на это влияют. 8. Ищите друзей вне школы Если у ребенка есть увлечения, предложите посещать мастер-классы или занятия на эту тему. Часто общение дается легче, если у людей есть общие интересы. Можно искать единомышленников в интернете — например, в тематических сообществах или среди игроков любимой игры. Прежде чем предлагать этот вариант, поделитесь с ребенком основными правилами безопасности в интернете: никому не говорить свой пароль, использовать псевдоним, не делиться личными данными (адресом, датой рождения, местом учебы), обращаться за помощью ко взрослым, если что-то идет не так или вызывает опасения. Источник: МЕЛ

«Мне нравятся хлопоты Санта-Клауса»

«Вы найдете это в библиотеке» — японский бестселлер о силе книг. Загадочный библиотекарь Саюри Комати не просто помогает посетителям найти нужную книгу. Он помогает им изменить жизнь к лучшему: начать гордиться собой и заботиться о себе, улучшить отношения с близкими. Оказывается, какой бы безвыходной ни казалась ситуация, помощь можно найти… в библиотеке. Делимся отрывком из книги. Нацуми. Сорок лет. Бывший редактор журнала Мы все когда-то были детьми и вроде бы знали, что Санта-Клауса не существует, тем не менее этот персонаж не исчезает из традиций Рождества вовсе не потому, что в него по-прежнему верят маленькие дети. Именно взрослые, которые когда-то были детьми, живут, признавая факт существования Санта-Клауса. Сколько же раз я перечитывала эту книгу. Под суперобложкой она была обычная — белая. И это мне тоже нравилось. Эту книжку, похожую на талисман, я носила с собой повсюду. Несколько цветных закладок, вклеенных между страниц, выглядели красочно на белом фоне. Сегодня утром я перевернула страницу — уже декабрь. Что же мне подарить дочери Футабе на Рождество в этом году? Мне нравятся такие хлопоты Санта-Клауса. Я посмотрела из окна на улицу. «Прошло уже три месяца после лета», — подумала я, чувствуя тепло слабых лучей декабрьского солнца. Надвигающийся конец года. Голубое полуденное небо. Легкий и белый… молодой месяц. Август. Закончилась пора летних отпусков, компания вернулась в рабочий режим. Я — сотрудник издательства «Банъюся». В информационном отделе мы работаем с уже опубликованными материалами, ищем архивные данные по запросам сотрудников, подбираем необходимую информацию. Кроме того, в наши функции входит составление релизов и материалов, которые публикуются за пределами компании. В нашем отделе шесть человек, кроме меня еще пять мужчин среднего и пожилого возраста, все довольно молчаливые. Меня перевели сюда два года назад, но я до сих пор не слишком уютно чувствую себя на этом месте. До этого я занимала должность в редакции журнала Mila — информационного издания для двадцатилетних девушек. Устроившись в редакцию, в течение пятнадцати лет я работала не покладая рук. Беременность для меня была не случайностью, а осознанным решением. Мне тогда было тридцать семь, я понимала, чего хочу. Понимала, что если родить сейчас и побыстрее вернуться на работу, то и для организма, и для моей работы я смогу свести риски и потери к минимуму. Не буду отрицать, что я переоценила свои силы. После того как я узнала о беременности, первые месяцы никому не рассказывала о своих планах, кроме главного редактора. Мне не хотелось, чтобы ко мне как-то особенно относились. Молча переживала токсикоз, постоянно жевала мятную жвачку, чтобы избавиться от сонливости, которая из-за гормональной перестройки постоянно меня преследовала. Когда живот стал слишком большим и скрывать его стало невозможно, пришлось всем сообщить, но я старалась изо всех сил, чтобы никому не показалось, что со мной сложно работать из-за беременности. Я трудилась почти до самых родов, а в начале года родила. Если родить в январе, то декретный отпуск можно взять на год и четыре месяца. Но я решила, что вернусь в офис через четыре месяца. Я беспокоилась за то, как оставлю трехмесячную Футабу в яслях, но в то же время считала, что нужно как можно быстрее приступить к работе. Разумеется, в первый же день после декрета я вернулась в редакцию Mila. Коллеги при встрече через несколько месяцев немного неестественно улыбались и говорили: «С возвращением». Мне было странно увидеть такую отчужденность. В этот же день главный редактор позвал меня к себе и внезапно сообщил о переводе в другой отдел. — Почему? — спросила я дрожащим голосом, на что редактор как ни в чем не бывало ответил: — Сакитани, совмещать работу в редакционном отделе с воспитанием ребенка будет тяжело. — Но я… Меня распирало от недоумения и злости, я никак не могла сдержать себя. Почему? Почему? Почему? Чтобы вернуться в журнал, я во время декрета перечитывала каждый выпуск ежемесячника от корки до корки, изучала материалы, обдумывала новые проекты. Чтобы сразу же после возвращения без промедления втянуться в работу. На что же я потратила эти пятнадцать лет, пока работала в Mila? Выходит, здесь не осталось ничего, что бы ждало меня? Кто бы мог подумать, что я лишусь своего места. — Да и отдел кадров проявил понимание: они говорят, нужно сделать все, чтобы вы могли приходить в девять, а уходить ровно в пять. В ответ на утешительные слова начальника я протараторила: — Со мной все в порядке. Я справлюсь и с работой, и с воспитанием ребенка. Мы обсудили это с мужем, будем все делать сообща, мы уже выбрали несколько нянь, к которым можно обратиться, если у меня будут переработки или вечерние совещания… Главный редактор перебил меня с нетерпением в голосе: — Дело решенное. Совершенно необязательно чем-то жертвовать, в информационном отделе вам будет спокойнее. Возможно, именно в тот момент я поняла, что значит отчаяние. Для компании, вероятно, это было правильное решение. Однако мне оно не принесло ничего хорошего. Казалось, что мне сообщили: «Ты нам больше не нужна». Я словно проваливалась в черную дыру. В издательстве «Банъюся» нет женщин с детьми. Такого прецедента еще не было. Может, именно поэтому никто не хотел его создавать? С того момента прошло два года. Я несколько раз подумывала перейти в редакцию другого журнала. Однако на самом деле с мужем не получилось договориться о разделе домашних дел, да и когда растишь малыша, происходит все время то, чего ты не ожидаешь. Я и представить раньше не могла, что у меня совсем не будет свободы и я не смогу строить планов. Нелегко было это признавать, но, наверное, мне было бы и правда тяжело работать в редакции, как раньше, где все задания нужно выполнять быстро и в срок. Поэтому я решила, что можно переждать и в информационном отделе, пока ребенок не вырастет. На настенных часах стрелка чуть перевалила за пять вечера. Я беззвучно встала с места, повесила на плечо сумку и вышла в коридор. Все коллеги по-прежнему не отрывались от работы. Ничего плохого в том, чтобы уходить вовремя, нет, но я себя чувствовала виноватой. Мне не удалось устроить дочку в ближайший от работы детский сад — он был переполнен. Чтобы успевать забирать ее после работы, я нашла место в детском саду в одной станции от дома. Но от компании было далековато. Выходя ровно в пять, я рисковала не успеть на самую быструю пересадку и в результате опоздать к назначенному времени. Я всегда приходила за Футабу последней — сердце болело, когда я видела, что осталась только она и ждет меня. Быстрым шагом до станции семь минут. Первые три минуты меня гложет совесть, ведь остальные остались работать. Следующие четыре минуты я мучаюсь оттого, что заставляю дочку меня ждать. Простите! Простите! С этими мыслями я прохожу через турникет на станции. Сюдзи, мой муж, сегодня, наверное, опять задержится допоздна. Качаясь в электричке, я рассеянно смотрю в окно: на улице еще светло. Вчера муж сказал мне, что на выходные уедет в командировку. Он работал в компании, которая устраивала различные мероприятия. Мне кажется, в последнее время у него стало гораздо больше переработок и командировок, чем раньше. Я понимаю, что решение о его отъезде, возможно, приняли в последний момент, но хотелось бы узнавать о таком заранее. Обычно дел было невпроворот. И даже детский сад — это не просто отвести и забрать ребенка, нужно было еще заполнить родительский дневник, сложить вещи с собой, подготовиться к разным праздникам. Дома меня на выходных всегда ждали дела, до которых не доходили руки в будние дни. Просушить матрасы и одеяла, вымыть ванну, проверить продукты в холодильнике. Не то чтобы я обязана переделать их в выходные. Нет Сюдзи — и нет. Что тут поделаешь. Ванна еще подождет, да и еду можно на скорую руку приготовить. Тяжелее давалось то, что мне в одиночку придется заниматься домом и ребенком на выходных, хотя я рассчитывала, что мы поделим обязанности. Сюдзи очень любит детей. Он всегда охотно менял подгузники, а когда мы стали отучать малышку от грудного вскармливания, искал рецепты в интернете, чтобы готовить детское питание. Он всегда смотрит на Футабу с нежностью и любовью. Когда возникают какие-то проблемы, одно то, что он рядом, облегчает мне жизнь. То, что нам придется остаться вдвоем с таким маленьким ребенком, за которым нужен глаз да глаз, меня напрягало и угнетало. Я тоже очень люблю Футабу. Это истинная правда. Но чувства тревоги и замкнутости в тесном пространстве один на один с ребенком совсем из другой области. Отрывок из книги «Вы найдете это в библиотеке» Митико Аояма