История гаремов

Слово «гарем» происходит от арабского haram — «запретное, священное место». В исламской традиции так называли часть дома, где жили женщины, и куда запрещался вход посторонним мужчинам. Только хозяин дома, евнухи и, в исключительных случаях, ближайшие родственники мужского пола могли попасть в это уединенное женское пространство. Со временем «гаремом» стали называть не только помещение, но и женщин, находившихся под покровительством одного мужчины. Гаремы стали особенно распространены с эпохи династии Абассидов (750–1258), правивших на Ближнем Востоке. Со временем эта модель была подхвачена и развита другими восточными державами, включая Персию, Индию и, конечно, Османскую империю — именно там гаремы приобрели наибольшую известность. Османский гарем — центр интриг и власти В 1218 году территория государства Кара-Киданей подверглась нападению войск Чингисхана. В результате массового исхода беженцев на юго-запад, тюркское племя кайы достигло границ Конийского султаната. Сельджукский султан предоставил им бейлик — небольшую пограничную территорию в районе города Бурса. Это поселение позже стало основой для формирования Османской империи, которая позднее распространилась от Польши до Туниса. По мере расширения власти османских султанов на протяжении последующих 400 лет их двор становился все более величественным и богатым. Сюда стекались драгоценности и ресурсы со всего Средиземноморского региона. Османский двор оказывал значительное влияние на вкусы и обычаи, становясь ориентиром для правителей исламского мира. Особое внимание привлекал султанский гарем, ставший символом роскоши и предметом всеобщего обсуждения. Гарем султана Османской империи в Стамбуле был не просто местом содержания женщин — это был важнейший политический институт. Гарем располагался в «Доме блаженства» дворца Топкапы, и в разное время в нем жило до тысячи женщин: наложниц, жен, служанок и наставниц. Эти женщины не только развлекали султана, но и активно влияли на политику, особенно через воспитание наследников. Мать султана, валиде-султан, была самой могущественной фигурой в гареме и, в случае малолетства правителя, нередко становилась фактической правительницей империи. Попасть в гарем можно было по-разному: через покупку на невольничьем рынке, в качестве подарка от влиятельного вельможи или по добровольному решению семьи. Восточные правители нередко стремились окружать себя иноземками: славянками, черкешенками, персиянками. С середины XVI до середины XVII века наступил период, известный как «женский султанат». Женщины гарема оказывали значительное влияние на политику империи. Одна из самых известных женщин в истории гаремов — Анастасия Лисовская, славянка, похищенная татарами. Она вошла в историю как Хюррем Султан или Роксолана, став единственной официальной женой Сулеймана Великолепного. Хюррем добилась не только безграничной любви султана, но и огромного политического влияния: она родила ему пятерых детей и обеспечила восшествие на трон своему сыну Селиму II, устранив соперников. До и после нее османские правители официально не вступали в брак. Жизнь в гареме: быт, иерархия, интриги Несмотря на внешний лоск, жизнь в гареме была непростой. Женщины подчинялись строгой иерархии: от служанок до любимиц султана. Социальные статусы в гареме были такими: • Гезде — те, кто удостоился внимания султана. • Икбал — фаворитки султана. • Кадын — наложницы, родившие султану детей. • Кадын-эфенди — официальные жены султана (не более четырех, согласно шариату). Девушки поступали в гарем в возрасте 12–14 лет. Их отбирали по физическим, интеллектуальным и эстетическим критериям. Обязательным было принятие ислама. В течение двух лет их обучали старшие служанки (кальфам), новички осваивали Коран, музыку, каллиграфию, танцы, поэзию, этикет и бытовые обязанности. После обучения девушки сдавали экзамен, который принимала валиде-султан (мать правящего султана). Успешные кандидатки становились джарийе — потенциальными наложницами. Лучшая доля выпадала, конечно, наложницам, родившим сыновей. Статус таких женщин возрастал стремительно, они получали богатства, титулы, уважение. Служанки, достигшие статуса фаворитки, получали личные покои, содержание и слуг. Остальных переводили на хозяйственные должности. Те, кто не пользовался вниманием султана, влачили жалкое существование. Если в течение девяти лет наложница не попадала в опалу и не была востребована, ее могли освободить, подарить дом, деньги и титул. Таких «выпускниц» гарема считали завидными невестами для чиновников и вельмож. В гареме кипели страсти, плели интриги, вели тайные переговоры. На кону были престол, власть, богатства и жизни детей. Многим женщинам удавалось манипулировать султаном, добиваться влияния и менять ход истории. Но за малейшую провинность — от шепота до интриги — их могли изгнать, запереть в одиночной комнате или даже казнить. Роль гарема в политике и культуре В Османской империи законы престолонаследия были особенно жестокими. Если девочек из гарема обучали и выдавались замуж, то мальчиков (шахзаде) обучали и и готовили к возможной борьбе за трон. С восьми лет их помещали в изолированные комнаты (кафес) под охраной глухонемых слуг. Каждый сын султана имел право на трон, и это приводило к борьбе между братьями. Чтобы избежать гражданских войн, султан Мехмед II ввел закон, позволявший убивать братьев ради «общего блага». Так, младшие сыновья часто становились жертвами дворцовых интриг, за которыми стояли наложницы и матери наследников. Половая культура и религиозные ограничения В отличие от европейского представления, исламская традиция рассматривала сексуальные отношения как продолжение духовной любви. Наложницы обычно предохранялись при помощи мазей и отваров. В сексуальном вопросе действовали строгие ограничения, предписанные Кораном. В частности, были запрещены: • половые контакты в месячные, во время хаджа и в пост (Рамадан); • определенные позы (включая некоторые положения Камасутры); • телесный контакт при свете дня и в определенные лунные ночи; • соитие без омовения после акта. Также приветствовалась обязательная прелюдия и эмоциональное внимание к женщине. Гаремы на Руси Хотя гарем ассоциируется с исламским Востоком, подобные практики существовали и на Руси. Один из самых ярких примеров — князь Владимир Святославич, известный по «Повести временных лет». У него было сотни наложниц в разных городах. Такие закрытые женские общины — терема — сохранялись у русских правителей до XVIII века, пока Петр I не положил конец этому обычаю. Путешественник Ахмед ибн Фадлан в X веке писал о некоем «царе русов», в постели которого сидели сорок девушек. Возможно, это преувеличение или вовсе байка, но такие рассказы подчеркивают, что гаремоподобные структуры были распространены гораздо шире, чем принято думать. Гарем сегодня С исчезновением Османской империи в 1920-е годы классические гаремы сошли на нет. Сегодня полигамия разрешена во многих мусульманских странах, но рабство и содержание наложниц вне закона. Тем не менее в некоторых странах сохраняются элементы гаремной культуры. Например, у короля Свазиленда Мсвати III 15 официальных жен и 25 детей, а каждый год он устраивает танец тростника, чтобы выбрать новую супругу. По сообщениям СМИ, гарем унаследовал и лидер Северной Кореи Ким Чен Ын, несмотря на декларируемую моногамию. Более того, современный гарем стал символом достатка и экзотики. Некоторые богатые шейхи заключают краткосрочные «контракты» с девушками-моделями из Европы и США. Так, «Мисс США — 1992» Шеннон Маккетик три месяца провела в гареме султана Брунея и получила щедрую компенсацию — 100 тысяч долларов и бриллиантовое колье. Женское счастье? Вопреки распространенному мнению, женщины в гаремах не всегда были несчастны. Их окружали роскошь, уход, культурная жизнь, развлечения. Во дворцах действовали театры, музыкальные ансамбли, художники создавали портреты наложниц. Особенно известно творчество шаха Насер ад-Дина Каджара, страстного фотолюбителя, который запечатлел своих наложниц в балетных пачках — результат впечатлений от поездки в Петербург и знакомства с русским балетом. Сегодня ситуация изменилась. Современные женщины реже готовы делить мужа с другими. В мусульманских семьях, где все еще сохраняется многоженство, жены чаще живут раздельно, а мужчина обязан одинаково заботиться о каждой из них. Ислам требует, чтобы все жены были равны в правах, обеспечении и внимании. Гарем — это сложный социальный институт, сочетающий в себе аспекты семьи, политики, карьеры, власти и воспитания будущих правителей. Гаремы оставили заметный след в истории, культуре и мифологии Востока — от реальной Роксоланы до вымышленной Шехерезады, от закрытых дворцов до популярных сериалов.

Как мозг реагирует на разрыв дружбы

Разрыв дружеских отношений — очень распространенное явление. Нидерландское исследование 2008 года выявило, что до 70% близких дружеских связей распадаются в течение семи лет, а социальный опрос 2023 года показал, что более двух третей американцев разрывали дружбу в течение жизни. И хотя расставание с другом — не редкость, это не значит, что потеря близкого человека не оказывает существенного влияния на эмоциональное здоровье и даже здоровье мозга. Дисбаланс гормонов и усиление тревожности В первую очередь активируется тревожный сигнал. Как объяснила невролог Лиза Шульман, потеря дружеских отношений может вызвать активацию миндалевидного тела (области мозга, связанной с эмоциональными реакциями). «Миндалевидное тело исследует окружающую среду на предмет угроз. Когда эмоциональная травма достигает определенного порога, миндалевидное тело «подает сигнал тревоги», запуская каскад нейромедиаторов и гормонов, чтобы подготовить организм к защите», — рассказала эксперт. Кроме того, может пошатнуться гормональный баланс. Психиатр Шэрон Батиста отметила, что в число активированных нейромедиаторов входят серотонин, дофамин и норадреналин, отвечающие за регуляцию настроения и обработку эмоций. Дисбаланс серотонина, связанного с чувством благополучия и счастья, способен привести к нарушениям настроения. В то же время снижение уровня дофамина, отвечающего за систему вознаграждения и удовольствие, может вызвать ангедонию — неспособность испытывать радость. Также нередко повышается уровень норадреналина, участвующего в реакции организма на стресс, что способствует всплеску тревожности в процессе переживания горя. Еще одно последствие — синхронизация памяти и эмоций, которые будут работать против вас. Со временем «эмоциональный» мозг может стать более чувствительным под воздействием внешних триггеров, таких как напоминания о потере. Это происходит в ущерб «думающему» мозгу, или коре больших полушарий. Эмоциональные компоненты памяти способны подавлять когнитивные, что усилит тревожность, депрессию и нарушит сон. Психологические последствия Как пояснила клинический психолог Сабрина Романофф, потеря близкого друга, подобно расставанию с романтическим партнером, вызывает чувство горя. Кроме того, по ощущениям это может быть очень похоже на горе от смерти. Это создает так называемое неопределенное, двусмысленное горе — боль от утраты человека, который все еще жив, но больше не будет рядом с вами в привычном понимании. Психика тяжело переживает это состояние, поскольку зачастую не происходит никакого завершения истории, и отсюда возникает путаница и непонимание причин, по которым отношения закончились. Поскольку дружеские связи часто удовлетворяют ключевые потребности в принадлежности и привязанности, их разрыв приводит к чувству отверженности, неуверенности в себе и одиночеству. К этому могут добавляться печаль, гнев и даже симптомы депрессии и тревоги. Со временем это может вылиться в проблемы с социальной идентичностью. Также разрыв дружбы в некоторых случаях запускает реакцию страха, при которой человек начинает бояться разрушить другие отношения или открыться людям из-за риска возможной будущей боли или разочарования». Поэтому те, кто переживает потерю друга, могут изолировать себя в качестве защитного механизма, чтобы снизить уязвимость и избежать эмоциональной перегрузки. План действий В первую очередь эксперты рекомендуют прожить горе. «Отнеситесь к потере как к любому значительному эмоциональному событию, — посоветовала Романофф. — Позвольте себе оплакивать общие воспоминания, связь и ту роль, которую этот человек играл в вашей жизни». Изменения в дружбе — это естественная часть жизни, поэтому лучше сосредоточиться на принятии ситуации, даже если поначалу это может быть трудно. После разрыва легко попасть в негативный цикл обвинений в адрес другого человека и даже себя. Вместо того, чтобы сосредотачиваться на поиске виноватого, признайте, что отношения были ценными, но исчерпали себя. Можно сохранять связь с положительными воспоминаниями, одновременно осознавая причины, по которым все закончилось. Однако это следует делать после первоначального этапа горевания. Вы можете проанализировать дружбу с человеком, составить список хороших, плохих сторон и того, что можно было бы улучшить. Понимание динамики поможет вам расти и устанавливать более здоровые границы в будущих дружеских отношениях. После размышлений о том, что могло привести к окончанию вашей дружбы, уделите время тому, чтобы прояснить, что вы цените в отношениях. Определите свои непреложные принципы и ожидания от дружбы, позвольте этим целям направлять вас к формированию более полноценных связей в будущем. Кроме того, важно не забывать о других людях, с которыми вы общаетесь или дружите. Не позволяйте потере помешать вам ценить другие отношения, которые у вас есть и которые развиваются вместе с вами. Чтобы уменьшить чувство одиночества и получить поддержку, сосредоточьтесь на построении новых социальных связей, а также на укреплении существующих. Согласно теории привязанности, помимо усиления чувства принадлежности, формирование новых связей способствует восстановлению эмоциональной безопасности. По материалам статьи «What Happens in the Brain After a Friendship Breakup» Very Well Mind

Выбирают не лучших, а своих

Я часто слышу от знакомых — «Лучшие места уже заняты». Это может касаться работы, открытия нового бизнеса или в целом любых начинаний, в которых страшно становиться «новеньким». Ведь кто-то уже начал это дело гораздо раньше, отдал этому и время, и труд, завоевав свое место в отрасли, своих читателей, поклонников или клиентов. Как осмелиться и встать ряд с лучшими и «идеальными» и надеяться на успех, не сравнивая себя с другими? Задача крайне нелегка и показывает свою особенную сложность в творчестве, предпринимательстве и сферах, где важна индивидуальность. «Места заняты», «мир поделен», «все лучшее уже придумали до нас» — давайте разберемся, так ли это и почему мы продолжаем в это верить, несмотря на то что история показывает нам обратное: успех чаще приходит не к самым талантливым или технически совершенным, а к тем, кто сумел быть искренним и найти свою уникальную нишу. В которой даже несовершенство может стать настоящим преимуществом. Возьмем музыкальную индустрию — казалось бы, одну из самых конкурентных сфер. Боб Дилан с его специфическим вокалом стал голосом поколения не потому, что пел лучше всех, а потому, что его тексты и манера исполнения говорили с людьми на одном языке. The Rolling Stones в начале карьеры критиковали за неидеальное звучание, но именно их «грубоватый» стиль стал их визитной карточкой. Современный пример — Билли Айлиш. Ее первые треки записывались в домашних условиях, а вокал далек от академического совершенства. Но именно это сочетание интимности и узнаваемого стиля сделало ее голосом поколения Z. В бизнес-сфере ситуация похожая — в последнее время все больше компаний с неидеальными продуктами завоевывают рынок. Например, компания IKEA — их мебель не самая качественная на рынке, но их настоящий гений в другом: они создали целую философию доступного дизайна и сделали процесс сборки частью бренда. Российский бренд «Вкусвилл» — прекрасный пример того, как можно завоевать рынок, не пытаясь быть лучшими для всех. Начиная как небольшой сервис доставки полезного питания, компания сделала ставку не на глянцевый образ «идеального» ЗОЖ, а на честность и прозрачность. Они открыто рассказывают о составе продуктов, не скрывают, когда что-то идет не так, и создают продукты, которые реально используют в повседневной жизни, а не только для фото в социальных сетях. Именно эта аутентичность помогла им вырасти из локального проекта в федеральную сеть. Зачастую именно перфекционизм с его нездоровым стремлением к идеалу парализует и губит самые благие и перспективные проекты, мешая им двигаться вперед. Как правило, он приходит не один, а очень часто захватывает своих друзей — тревожность и прокрастинацию. И все вместе они парадоксальным образом никак не помогают человеку, а наоборот, снижают его продуктивность — человек либо бесконечно дорабатывает проект, либо боится начать. Знаменитая писательница Джоан Роулинг получала множество отказов от издательств, прежде чем «Гарри Поттер» был опубликован. В интервью она признавалась, что, если бы стремилась к «идеальной» рукописи с первого раза, возможно, никогда бы не закончила книгу. Уважаемый по всем мире Стив Джобс в молодости был известен своим перфекционизмом, но позже научился ценить «недоделанную гениальность». Именно этот подход позволил Apple выпускать продукты, которые, будучи неидеальными, задавали новые стандарты. Практика показывает — не обязательно быть лучшим на рынке, достаточно быть просто «хорошим», а главное — уникальным. И не бояться проявлять и подчеркивать свою уникальность, ведь именно она со временем привлечет ту качественную аудиторию, которая совпадает с вами по духу и ценностям, а значит, останется надолго. Существует несколько практических стратегий, которые показывают свою эффективность на первых шагах по развитию своей уникальности. 1. Метод «достаточно хорошо» Психолог Барри Шварц предлагает концепцию «достаточно хорошего» как альтернативу перфекционизму. Вместо вопроса «Как сделать это идеально?» попробуйте спросить — «Что будет достаточно хорошо для первого шага?». И сделайте это! Например, писательница Энн Ламотт в книге «Птица за птицей» описывает стратегию «черновых набросков» — разрешить себе писать плохо сначала, чтобы потом иметь материал для работы. 2. Принцип «шоу процесса» Люди ценят искренность больше, чем безупречность. Бренды, которые показывают «закулисье» (как делают, например, некоторые бренды одежды, не боясь делиться фото и видео с производства), по статистике создают более глубокую связь с аудиторией. 3. Техника «найди свою сотню настоящих фанатов» Теоретик Кевин Келли предложил концепцию: чтобы быть успешным, достаточно найти 100 настоящих фанатов, которые будут готовы поддерживать вас материально. Это освобождает от необходимости нравиться всем. Пример: художница Лиз Клэрборн начала с продажи принтов друзьям, а теперь ее работы покупают музеи. Но начиналось все именно с малого круга ценителей. Не бойтесь пробовать и ошибаться, а также вдохновляться историями успеха неидеальных проектов и людей — возможно, именно из них вы почерпнете нужные подходы, которые помогут вашему развитию. Так, в Нью-Йорке есть ресторан под названием «Мирабель», ставший культовым именно благодаря своим недостаткам. В нем стоят неудобные стулья и само пространство достаточно тесное, но собственники оставили эти недостатки осознанно, сделав их частью девиза «Мы не идеальны, но мы настоящие». Автор блога о простой домашней еде «Хлеб и соль» начала с фотографий неидеальных блюд на обычной кухне. И именно эта аутентичность привлекла аудиторию, уставшую от «инстаграмных» картинок. Стоит ли бояться того, что все лучшие места уже заняты? Как показывает практика, их не существует вообще — есть только наше восприятие. Миру не нужно, чтобы мы были идеальны, миру нужно, чтобы мы были собой, со своей уникальностью и недостатками, которые только мы в силах превратить в свою суперсилу. Как говорится, на каждый товар есть свой купец, а значит, человечество готово вместить в себя все новые кофейни, песни и танцы, книги и статьи в любимом «Стаканчике». Главное, чтобы во всем этом была искренность и любовь. В следующий раз, когда вам покажется, что «все уже занято», вспомните: • Бобу Дилану говорили, что он не умеет петь; • Стиву Джобсу отказывали в инвестициях; • Рукописи Джоан Роулинг считали «слишком длинными» для детской книги. И все же они нашли своих людей — просто потому что были настоящими.

Страна, в которой 37 официальных языков

В мире существует 195 стран, более 2 тысяч национальностей и около 7 тысяч языков. Наша страна насчитывает 193 этноса, а языков в совокупности — почти 300. Но официальным является только один — русский. Он также утвержден одним из официальных в Беларуси, в частично признанной Южной Осетии и в непризнанной Приднестровской Молдавской Республикой. Но знали ли вы, что в мире есть страна, где в делопроизводстве, судопроизводстве и обучение используется целых 37 языков? Между Бразилией, Перу и Парагваем есть… Боливия! И да, именно в этой стране с населением более 12 миллионов человек существует 37 официальных языков, это отмечено в конституции страны от 2009 года. Как и почти во всех странах Южной Америки, испанский является первым официальным языком Боливии. Но, чтобы подчеркнуть ее культурное богатство и отдать дань уважения коренным народам, страна, которую иногда называют «Тибетом Северной и Южной Америки» из-за ее значительной возвышенности, решила присвоить 36 индейским языкам статус официальных. Самые популярные из них — кечуа, аймара и гуарини. Помимо уникальной мультиязычности, Боливия также: Государство с двумя столицами Так сложилось в ходе исторического политического компромисса, который берет свое начало в территориальных конфликтах, ознаменовавших бурную историю Боливии с момента обретения независимости в 1825 году. В то время соперничество между горными и равнинными регионами привело к сохраняющейся напряженности в отношении распределения политической и административной власти. Чтобы найти выход из этого затруднительного положения, был принят компромисс: Ла-Пас, благодаря своему стратегическому расположению в самом сердце Анд, был выбран в качестве резиденции центрального правительства и администрации. Что касается города Сукре, то, будучи бывшей колониальной столицей и символом независимости, он сохранил свой статус конституционной столицы и стал центром ключевых судебных институтов Боливии. Страна, где нет выхода к морю Но есть военно-морской флот. Так было не всегда: Боливия потеряла свои прибрежные земли в результате вооруженного столкновения с Чили и по сей день стремится восстановить их, регулярно обращаясь в Международный суд в Гааге. На службе в военно-морском флоте может оказаться любой из граждан, так как в Боливии действует обязательная военная повинность для всех, в том числе и для женщин. Продолжительность службы составляет год. Поражает потрясающей природой От огромных гор Анд до буйных джунглей Амазонки, вулканов, лагун и засушливых пустынь, страна предлагает пейзажи на любой вкус. На севере национальный парк Мадиди считается одним из крупнейших природных заповедников в мире. Нередко там можно встретить аллигаторов, обезьян, туканов, попугаев, ягуаров и даже капибар. В нескольких километрах отсюда находятся 36 островов озера Титикака, известного своей завораживающей красотой. На юге, на границе с Чили, распростерлась территория одного из самых посещаемых мест Южной Америки — засушливая пустыня Уюни. Пейзажи здесь великолепны: островки, усеянные кактусами, высокие андские горы, огромные вулканы и обширные соленые озера. Чтобы увидеть еще более экстремальные и суровые пейзажи, нужно отправиться в регион Липес, к югу от Уюни. Помимо вулканов и соляных озер, здесь предстают перед взором многочисленные бирюзовые лагуны и высокие гейзеры. На востоке Боливии Санта-Ана привлекает большое количество посетителей своими великолепными виноградниками и разнообразием сортов сыра. Не устанавливает правил дорожного движения На дорогах требуется повышенное внимание, так как соблюдение ПДД в стране почти отсутствует, и участники движения зачастую игнорируют общепринятые нормы. Каждый водитель самовольно выбирает стиль езды, что создает хаотичную и небезопасную обстановку. Вождение в нетрезвом виде в Боливии — обычное дело. Водители могут быть агрессивными и безрассудными. Многие из них превышают скорость. Удивляет условиями содержания заключенных А именно тюрьмой Сен-Педро. Возведенная в XIX веке, эта тюрьма поначалу ничем не выделялась среди множества аналогичных учреждений по всему миру. Со временем, однако, она стала полигоном для экспериментов, превратившись в уникальное место, где отбывают сроки люди, осужденные за воровство, мошенничество или сбыт наркотиков, что в Боливии не относится к категории серьезных правонарушений. В отличие от традиционных тюрем, здесь отсутствуют привычные камеры. Заключенные имеют возможность жить вместе со своими семьями, заниматься трудовой деятельностью, получать заработную плату и даже приобретать или снимать жилье. На территории тюрьмы функционируют образовательные учреждения, храмы, спортивные площадки и даже бордель. Фактически это отдельный город, занимающий площадь в один гектар.

Искусство скучать: как философия поможет справиться с цифровой перегрузкой

Порой кажется, что так много всего постоянно борется за наше внимание: резкий звонок телефона, гул социальных сетей, непрекращающийся поток электронных писем и бесконечная лента контента. Это знакомая и повсеместная проблема цифровой эпохи. Жизнь пронизана постоянными стимулами, а моменты настоящего покоя — когда разум свободно блуждает без цели — стали редкостью. Цифровые технологии проникли в работу, образование и личные отношения. Для многих неучастие в них равносильно небытию. Люди утешают себя тем, что это нормально, ведь платформы обещают безграничный выбор и возможности для самовыражения. Однако это обманчиво. То, что выглядит как свобода, скрывает в себе тонкое принуждение: отвлечение, видимость и вовлеченность преподносятся как обязательства. Забвение бытия Исследователь из Ньюкаслского университета Мехмет Орудж, как человек, годами изучающий философию, часто задается вопросом: как вырваться из этого замкнутого круга и попытаться думать так, как великие умы прошлого? Возможный ответ пришел от немецкого философа Мартина Хайдеггера. Он утверждал, что современные технологии — это не просто набор инструментов, а способ раскрытия информации; система, в которой мир, включая тело и разум человека, предстает прежде всего как ресурс, используемый для создания контента. Таким же образом платформы являются частью этого ресурса, формируя то, что появляется, как оно появляется и как люди ориентируются в жизни. Цифровая культура вращается вокруг скорости, видимости, алгоритмического отбора и навязчивого генерирования контента. Жизнь все больше отражает логику ленты в соцсетях: постоянное обновление, вечное «здесь и сейчас», нетерпимость к медлительности, тишине и покою. По словам Оруджа, цифровые платформы не только отнимают внимание, но и ограничивают возможность глубокого осмысления, позволяющего полноценно проживать жизнь и понимать самих себя. Они лишают способности пребывать в тишине и встречаться с незаполненными паузами. Когда возникают моменты пустоты, люди инстинктивно ищут других — не для настоящей связи, а чтобы заполнить внутреннюю пустоту внешними отвлечениями. Хайдеггер назвал это явление das Man — некто безликий, чье влияние бессознательно принимают другие. Das Man становится своего рода призрачным убежищем: оно предлагает комфорт, но при этом незаметно стирает чувство индивидуальности. Это бесконечно множится через лайки, тренды и алгоритмическую виральность. Убегая от скуки, люди теряют возможность обрести подлинное «Я», которое растворяется в бесконечном коллективном подражании. Хайдеггер опасался, что под властью технологий человечество может утратить способность соотноситься с «самим бытием». Это «забвение бытия» — не просто интеллектуальная ошибка, но экзистенциальная нищета. Сегодня это проявляется как утрата глубины — исчезновение скуки, размывание внутреннего мира, исчезновение тишины. Там, где нет места скуке, не может быть и рефлексии. Там, где нет паузы, не может быть и осознанного выбора. «Забвение бытия» Хайдеггера теперь проявляется как утрата самой способности скучать. Способность к глубокому и продолжительному размышлению утрачивается. Скука как привилегированное настроение Для Хайдеггера глубокая скука — это не просто психологическое состояние, а особое настроение, в котором повседневный мир отступает. В своем курсе лекций 1929–1930 годов «Основные понятия метафизики» философ описывает скуку как фундаментальную настройку, благодаря которой сущее перестает «говорить» с людьми, обнажая небытие, лежащее в основе самого бытия. «Глубокая скука, бродящая в безднах нашего бытия, словно глухой туман, смещает все вещи, людей и тебя самого вместе с ними в одну массу какого-то странного безразличия. Этой скукой приоткрывается сущее в целом», — писал Хайдеггер. Скука — это не пустота, а порог, условие для мышления, удивления и возникновения смысла. Утрата глубокой скуки отражает более широкий процесс падения экзистенциальной глубины на поверхностность. Некогда служившая вратами в бытие, скука теперь воспринимается как досадный изъян, который нужно исправлять с помощью развлечений и отвлечений. Никогда не позволять себе скучать — это то же самое, что никогда не позволять себе быть такими, какие мы есть. По словам Хайдеггера, только в тотальной скуке люди оказываются лицом к лицу с сущим. Избегая этого, они избегают себя. Проблема не в том, что скука наступает слишком часто, а в том, что ей никогда не позволяют проявиться полностью. Она, как ни парадоксально, становится все более распространенной в таких утопающих в технологиях странах, как США, считается чем-то постыдным. К ней относятся почти как к болезни. Ее избегают, ненавидят, боятся. Цифровая жизнь и ее многочисленные платформы предлагают потоки микроотвлечений, которые не позволяют погрузиться в это более примитивное состояние. Беспокойство перенаправляется в скроллинг, который порождает лишь еще больший скроллинг. То, что исчезает вместе со скукой, — это не досуг, а метафизический доступ — тишина, в которой мир может говорить, а люди могут слышать. Заново открыть для себя скуку — не просто предаться безделью. Это значит вернуть себе условия для мышления, глубины и подлинности. Это тихое сопротивление всепроникающей логике цифровой жизни, открытие полного присутствия бытия и напоминание о том, что пауза, неструктурированный момент и период тишины — нечто существенное и необходимое. По материалам статьи «Put down your phone and engage in boredom – how philosophy can help with digital overload» The Conversation

Смущение: неожиданная польза неловких моментов

Представьте: ваш первый день на новой работе, вы собираетесь представиться большой группе будущих коллег и вдруг падаете прямо перед ними. Не самое удачное начало знакомства. Подобные моменты заставляют сжиматься от неловкости — независимо от того, происходят они с нами или с другими. Мгновенная дрожь, охватывающая тело, и общее молчаливое облегчение, так как это, к счастью, случилось не с вами. Смущение — это универсальная, инстинктивная и, как ни странно, заразительная эмоция. Психологи называют ее эмоцией сознания, потому что она зависит от восприятия себя глазами других. В отличие от вины или стыда, смущение обычно не связано с моралью — оно возникает из-за ощущения неловкости или неуклюжести. Контекст тоже важен: люди сильнее смущаются перед теми, чье мнение для них значимо или кто обладает властью. Хотя смущение и кажется неприятным, на самом деле оно приносит неожиданную социальную и психологическую пользу. Эмпатия и социальная связь Эволюционные психологи считают, что смущение развивалось как социальный корректирующий механизм — способ признать ошибки, выразить раскаяние и снизить уровень конфликтов внутри групп. Этот инстинкт, вероятно, помогал предкам оставаться частью коллектива, что было критически важно для выживания. Те, кто демонстрировал смущение, воспринимались более надежными и склонными к сотрудничеству. Таким образом, смущение может побуждать к сочувствию и прощению, укрепляя отношения. Оно сигнализирует о важности мнения окружающих, способствуя открытости и эмоциональной близости. Смущение неприятно в момент переживания, но оно, скорее всего, развилось именно для сплочения сообществ. Кроме того, смущение заразно. Почти каждый хотя бы раз испытывал неловкость или жалость по отношению к другому. Это показывает, насколько глубоко заложены социальные механизмы. Люди сопереживают чужой неловкости, часто стремятся успокоить человека. Эта эмпатия помогает сохранить гармонию в группе, а также помогает налаживать связи. Доверие и добродетель Видимые признаки смущения, такие как румянец или запинки в словах, часто воспринимаются как честность и душевная щедрость. Одно исследование 2012 года, опубликованное на сайте Американской психологической ассоциации, показало, что люди, демонстрирующие смущение, считаются более надежными и общительными. Румянец, возможно, появился в ходе эволюции намеренно как видимый сигнал искренности, демонстрирующий скромность и вызывающий инстинктивное доверие. Эксперименты, проведенные учеными из США в рамках исследования 2021 года, показали, что человек скорее простит того, кто выглядит смущенным, чем того, кто остается равнодушным. Изучение социальных норм Забыли выключить микрофон на онлайн-совещании, отправили сообщение не в тот чат или обнаружили, что важная встреча проходила в вывернутой наизнанку рубашке, — эти моменты могут казаться незначительными, но мозг все равно воспринимает их как социальные угрозы, пусть и небольшие. Таким образом, смущение помогает соблюдать негласные социальные нормы, о многих из которых люди узнают только тогда, когда их случайно нарушают. Эта эмоция работает как внутренний проводник, помогая фиксировать социальные ошибки и побуждая следовать общепринятым правилам — не из страха осуждения, а потому что это ощущается правильным. Смущение также указывает на границы социального комфорта, помогая быстро скорректировать поведение. Кроме того, реакция на неловкую ситуацию помогает извлекать уроки из собственного опыта. Многие при этом нервно смеются, что переводит восприятие происшествия из разряда «угрозы» в категорию «забавного недоразумения». Скромность и подлинность Смущение помогает держать эго под контролем, свидетельствует об эмоциональном интеллекте и делает людей более сопереживающими. Какой-либо неловкий момент повышает человечность и уровень доверия. Умеренное смущение полезно и конструктивно, но чрезмерный страх перед ним может быть вреден, перерастая в социальную тревожность. Мозговые «области смущения» Эта эмоция не возникает в каком-то одном специальном «центре смущения» в мозге. Она рождается в результате совместной работы целой сети различных областей: медиальной префронтальной коры (мПК), передней поясной коры (ППК) и миндалевидного тела. Медиальная префронтальная кора — это область в передней части мозга, которая активизируется во время самоанализа и размышлений о том, как нас воспринимают окружающие. Она также участвует в хранении социальных воспоминаний — вот почему неловкая ситуация даже многолетней давности может заставить вздрогнуть, если всплывет в памяти. Передняя поясная кора — причина, по которой человек краснеет, чувствует учащенное сердцебиение и потливость, когда сильно смущается. ППК активирует реакцию «бей или беги». Когда эта область включается в работу, она также помогает скорректировать поведение, контролировать импульсы и извлекать уроки из ошибок, чтобы не повторять их в будущем. Миндалевидное тело — эмоциональный сигнал тревоги мозга. При смущении оно регистрирует эмоциональную интенсивность ситуации, особенно страх быть воспринятым негативно. У людей с социальной тревожностью наблюдается дисбаланс между медиальной префронтальной корой и миндалевидным телом. МПК недостаточно активна (что снижает способность рационально оценивать мнение окружающих), а миндалевидное тело гиперактивно (вызывая чрезмерные сигналы страха). Такое сочетание затрудняет адекватно оценивать социальные ситуации, часто интерпретируя их как более угрожающие и неловкие, чем есть на самом деле. Наконец, островковая доля — область, расположенная глубоко в мозге, — помогает осознавать свои эмоции и телесные состояния. Именно она создает то самое ощущение дискомфорта, которое человек испытывает в неловкие моменты. При смущении все эти области работают согласованно. Да, смущение неприятно. Но оно также напоминает людям, что они заботятся об окружающих и хотят быть частью общества. Это составляющая человеческой природы. Поэтому в следующий раз, оказавшись в неловкой ситуации, попробуйте отнестись к ней с юмором и помните: этот момент помогает вам учиться и устанавливать связи с другими. По материалам статьи «Embarrassed? Why this feeling might actually be good for you» The Conversation

Ипохондрия: как жить в мире с телом, которое предательски «врет»

Ипохондрию часто называют мнительностью, капризом или симуляцией. Со стороны человек, который приходит к врачу с очередным «несуществующим» заболеванием, выглядит странно. Но для того, кто живет с этим состоянием, ипохондрия — не прихоть, а сложный, изнурительный мир, в котором сконцентрированы ключевые проблемы современного человека: фоновая тревожность, утрата базового чувства безопасности, недоверие к миру и к официальной медицине в частности. Это мощнейшая психосоматика, которая мастерски симулирует самые страшные сценарии, заставляя тело по-настоящему болеть от страха. Как действующий ипохондрик, я вижу в этом расстройстве не слабость, а крик души, пытающейся справиться с неподъемной внутренней тревогой. Это полномасштабная война, где врагом становится собственное тело, а полем боя — сознание. Попробуем не жаловаться, а исследовать: почему ипохондрию можно считать настоящим, но непризнанным в быту заболеванием психики, на какие «болевые точки» личности она бьет, и как выстраивать стратегии защиты и самопомощи, чтобы бороться именно с ипохондрией, а не с самим собой. Что же скрывается за маской? Ипохондрическое расстройство — это не просто беспокойство о здоровье. Это устойчивая, всепоглощающая озабоченность мыслью о наличии серьезного, прогрессирующего заболевания. Ключевое слово — «мыслью». Мозг ипохондрика не выдумывает симптомы, он катастрофически их интерпретирует. Легкое покалывание становится признаком начинающегося инфаркта, головная боль — опухолью мозга, а обычное вздутие — раком кишечника. Корни ипохондрии уходят глубоко в историю. Первым «определителем» этого состояния считается Гиппократ, который использовал термин «ипохондрия» (от греч. «hypochondrion» — подреберье) для описания недугов, источник которых, как он полагал, находился в этой области тела — месте расположения селезенки и печени. Позже, во II веке нашей эры, Клавдий Гален развивал идею о том, что это состояние связано с расстройством нервной системы. Однако настоящий прорыв в понимании ипохондрии как психического феномена совершил Зигмунд Фрейд, связав ее с неотработанной тревогой и вытесненными конфликтами, которые находят свой выход через телесные симптомы. Современная диагностика опирается не на анализ самих симптомов (они могут быть любыми), а на поведенческие и когнитивные паттерны: • Навязчивый поиск информации: постоянное изучение симптомов в интернете либо в медицинской литературе. • Избыточный самоконтроль: многократная проверка пульса, давления, осмотр тела на наличие новых родинок или изменений. • Избегающее поведение: боязнь посещать врачей (дабы не услышать «страшный» диагноз) или, наоборот, частая потребность в консультациях и обследованиях. • Катастрофизация: любое ощущение в теле автоматически интерпретируется как признак смертельной болезни. Ипохондрия — это не случайный сбой. Она всегда бьет по самым уязвимым местам человеческой психики, таким как: • Утрата базового доверия к миру. Это фундаментальное чувство, формирующееся в детстве, дает нам уверенность, что мир в целом безопасен, а наше тело — надежный союзник. Когда это доверие подорвано (травмой, потерей, нестабильным окружением), тело перестает быть крепостью и становится источником постоянной угрозы. • Экзистенциальная тревога и страх смерти. Ипохондрия — это, по сути, персонифицированный ужас перед небытием. Борясь с мнимой болезнью, человек бессознательно борется со смертью, пытаясь взять под контроль то, что контролю в принципе не подлежит. • Потребность в заботе и внимании. В обществе, где болеть «неприлично», а жаловаться — признак слабости, болезнь становится единственным социально одобряемым способом получить поддержку и сочувствие. Тело «говорит» то, что не может сказать его хозяин: «Мне нужна помощь, я не справляюсь». • Невыраженные эмоции и психосоматика. Гнев, обида, тоска, которые не нашли выхода, часто «оседают» в теле. Ипохондрический ум, не способный распознать их истинную природу, приписывает их соматическому недугу. Так психическая боль превращается в физическую, с которой бороться кажется проще. Борьба с ипохондрией — это не война на уничтожение, а партизанские действия по установлению перемирия. Она требует принятия и понимания, а не самобичевания. Краеугольный камень первой помощи себе — психотерапия. Помочь могут несколько современных подходов: • Когнитивно-поведенческая терапия (КПТ): помогает выявить иррациональные мысли-катастрофы («покалывание = рак») и заменить их более реалистичными. • Терапия принятия и ответственности (ACT): учит принимать тревожные мысли как «просто мысли», не подчиняясь им, и направлять энергию на ценные для себя действия. • Метакогнитивная терапия: помогает понять, что проблема не в самих мыслях, а в нашей реакции на них (постоянная проверка, поиск подтверждений). • Работа с тревогой. Поскольку ипохондрия — дочь тревоги, будут полезны техники для ее снижения. Это могут быть дыхательные практики и медитация: помогают укорениться в «здесь и сейчас», вырывая из плена пугающих фантазий о будущем. И, конечно, телесные практики: йога, плавание, бег. Они в данном случае не столько «укрепляют здоровье», сколько возвращают связь с телом как с источником силы и удовольствия, а не только боли. • Информационная гигиена. Жесткий, но необходимый шаг — запретить себе «гуглить» симптомы. Попробуйте договориться с собой: «У меня есть один доверенный врач. Только его мнение я считаю авторитетным». Безусловно, ипохондрия рождается у людей, подверженных высокой тревожности. Это лечится, но поскольку корень этой тревожности за годы формирования стал частью личности, искоренить ее на 100% может не получиться никогда. И здесь кроется важнейший инсайт: если это часть личности — значит, это вы. И эту часть тоже нужно принять. Все чувства страха понятны. Но ключевой вопрос — осознанность: предпринимаете ли вы действия, чтобы помогать своему организму, или только переживаете? Если вы прошли необходимые обследования и врачи исключили патологию, значит, вы сделали все, что могли. Дальнейшее просиживание в очереди к новому специалисту или неделя парализующего страха перед МРТ — это не забота о здоровье, это украденная у себя жизнь. Да, страшно ждать результатов. Но спросите себя: что вы делаете с этой неделей ожидания? Проживаете ее в страхе или наполняете ее жизнью? Осознание, что не все вам подконтрольно — горькое, но освобождающее. И вот еще одно наблюдение, которое помогло мне впервые взять ипохондрию под контроль. Все люди хотят чувствовать, ведь пока ты чувствуешь — ты живой. Но наш мозг ленив и автоматизирует рутину, которая составляет 80% нашей жизни. Мы проживаем ее на автопилоте, без ощущения включенности. Когда же мы по-настоящему чувствуем? В яркие моменты: счастья, путешествий, праздников. Или в негативе — в страхе, боли, борьбе с болезнью. Что мы проживаем дольше и «качественнее»? К сожалению, негатив. Счастье от отпуска быстротечно, а страх перед болезнью может длиться месяцами. И тогда подсознание делает «выгодный» выбор: чтобы ощутить себя живым, проще привлечь проблему, чем организовать себе праздник. Значит ли это, что за ипохондрией подсознательно кроется желание привлекать проблемы, чтобы чувствовать? Вопрос без однозначного ответа, но сам факт его рассмотрения меняет взгляд на проблему. Как только я увидела эту связь, мне стало понятно: гораздо приятнее концентрироваться на позитиве. Но для этого нужно изменить подход к «скучной» рутине, из которой мы так отчаянно пытаемся вырваться любыми способами, даже через болезнь. Мне помогла простая практика «Приятности дня» — нечто среднее между дневником благодарности и вечерним ритуалом с близкими. Каждый вечер мы с семьей делимся 3-5 приятными моментами, которые случились с нами за день. Сначала это было трудно: «Что в этом дне могло быть хорошего?». Но мозг — гибкая система. Он быстро перепрограммируется на поиск хорошего. Первая чашка кофе, лучик солнца в окне, улыбка прохожего, интересная задача на работе, вкусный ужин. Мозг начинает сканировать день не на предмет опасностей, а на предмет мини-радостей, чтобы вечером было чем поделиться. Программирование на поиск хорошего — замечательный подход, который может принести множество выгод, перевешивающих мнимые «выгоды» ипохондрии. Это не значит отрицать проблемы и риски. Забота о здоровье должна оставаться важным приоритетом, и важно слышать предупреждения своей интуиции. Но когда вы сделали все, что могли, вместо тяжелого ожидания спросите себя и своих близких: «А какие приятности окружали вас сегодня?». Пусть этот простой вопрос станет вашим первым шагом к прекрасному здоровью — не только тела, но и души, которая так устала бояться и так хочет, наконец, жить.

«Сад чудес» и несостоявшаяся пищевая революция Даниэля Бертло

В начале 1920-х годов на левом берегу Сены, неподалеку от Парижа, на участке земли, зажатом между возвышающейся Парижской обсерваторией и зелеными массивами парка Шале, цвел небольшой лабораторный сад. В отличие от обычного сада с ухоженными растениями и запахом свежевскопанной земли, этот имел индустриальный вид. «Сад чудес», как окрестил его один из журналистов, был заставлен возвышающимися белыми ящиками, снабжаемыми водой из больших стеклянных сосудов. В соседних теплицах находилось не менее необычное оборудование. Но настоящее чудо происходило внутри приземистых лабораторных зданий. В августе 1925 года автор журнала Popular Science Норман К. Макклауд описал, как Даниэль Бертло — отмеченный наградами французский химик и физик — проводил в своем «Саду чудес» революционные эксперименты по созданию «фабричных овощей». Бертло (сын знаменитого французского химика и дипломата XIX века Марселена Бертло) использовал сад для развития новаторских работ своего отца. С 1851 года старший Бертло начал создавать синтетические органические соединения, такие как жиры и сахара (именно он ввел название «триглицерид»), из неорганических соединений — водорода, углерода, кислорода и азота. Это был первый революционный шаг на пути к созданию искусственной пищи. Как писал Макклауд, мужчина получал пищевые продукты искусственным путем, подвергая различные газы воздействию ультрафиолета. Эти эксперименты показали, что с помощью света растительную пищу можно производить из газов воздуха. Но эксперимент Бертло не получил широкого распространения. Спустя столетие большая часть продуктов по-прежнему производится традиционным способом — выращиванием растений. Однако идея производства еды в контролируемых промышленных условиях набирает популярность. Возможно, идея изобретателя все-таки принесла свои плоды — просто не так, как он себе это представлял. Революция в пищевой химии Бертло не смог полностью достичь своей цели и искусственно воспроизвести то, что растения делают естественным путем. Тем не менее его эксперименты, какими бы сенсационными они ни казались сегодня, в 1925 году считались нормальными. А все потому, что открытия его отца произвели революцию в химии и вызвали волну невероятного оптимизма в отношении будущего пищевой промышленности. К 1930-м годам ученые начали синтезировать все: от витаминов до лекарств вроде аспирина и пищевых добавок (искусственных загустителей, эмульгаторов, красителей и ароматизаторов). В 1894 году в интервью журналу McClure’s отец Бертло отметил, что к 2000 году вся пища станет искусственной и люди будут питаться искусственными мясом, мукой и овощами. По мнению ученого, пшеничные и кукурузные поля исчезнут с лица земли, а коров, овец и свиней перестанут разводить, потому что мясо будут производить напрямую из их химических компонентов. Добро пожаловать в «Сад чудес» Целью младшего Бертло было производство «сахара и крахмала без участия живых организмов». Для достижения этого он задумал фабрику с огромными стеклянными резервуарами. Газы закачивались бы в эти емкости, а «с потолка свисали бы лампы, излучающие ультрафиолетовый свет». Мужчина представлял, что, когда химические элементы соединятся, «сквозь стеклянные стенки резервуара мы увидим нечто вроде легкого снегопада, который будет скапливаться на дне резервуаров». Конечными продуктами должны были стать растительные крахмалы и сахара, созданные в результате точного воспроизведения работы природы. К 1925 году ему уже удалось с помощью света и газов (углерода, водорода, кислорода и азота) создать соединение формамид, которое используется в производстве сульфаниламидных препаратов (разновидность синтетических антибиотиков), других лекарств, а также промышленных товаров. Но на этом прогресс в воссоздании фотосинтеза остановился. Бертло скончался в 1927 году — через два года после выхода статьи Макклауда в Popular Science — так и не осуществив свою мечту. Несмотря на смелые прогнозы того времени, производство продуктов питания только из воздуха и света в 1925 году было крайне амбициозной задачей, хотя бы по той причине, что фотосинтез был плохо изучен. Этот термин был введен всего за несколько десятилетий до этого, когда влиятельный американский ботаник Чарльз Барнс выступил за более точное описание внутренних механизмов растения. Хлорофилл открыли в предыдущем веке, но то, что происходит на клеточном уровне в растениях, в основном оставалось на уровне теорий вплоть до 1950-х годов. Бертло, возможно, был прав в своих экспериментах, придав импульс развитию будущей индустрии искусственного питания, но он был далек до копирования природного процесса. Однако недавние открытия, возможно, все же позволили найти обходной путь — в зависимости от того, что вы понимаете под словом «еда». Современный ответ саду Бертло От вертикальных ферм и гидропоники до генетически модифицированных культур — с 1960-х годов коммерческое сельское хозяйство было сосредоточено на получении большей урожайности с использованием меньшего количества ресурсов, включая землю, воду и питательные вещества. Начало этому положил лауреат Нобелевской премии мира американский биолог Норман Борлоуг. Он способствовал «зеленой революции», выведя методом селекции низкорослый и высокозернистый сорт пшеницы. Теоретически пределом этой «революции» стало бы полное освобождение производства продовольствия от традиционного сельского хозяйства, исключая все ресурсы, кроме воздуха и света, как и задумывал Бертло. В прошлом столетии люди постепенно приблизились к созданию еды буквально из ничего, добившись прогресса в расшифровке сложных биохимических процессов, связанных с физиологией растений. Но со времен экспериментов Бертло стало понятно, что фотосинтез нелегко воспроизвести в промышленных масштабах. Однако компании все же пытаются. В апреле 2024 года Solar Foods открыла завод в финском городе Вантаа. Это современное предприятие, где работники контролируют большие резервуары, заполненные атмосферными газами. Внутри этих емкостей вода превращается в богатую белком жидкую субстанцию. После обезвоживания она становится золотистым порошком, насыщенным белком и другими питательными веществами, готовым к превращению в пасту, мороженое и протеиновые батончики. Солеин (solein) напоминает то, к чему стремился Бертло, как и сам завод, который, согласно корпоративному пресс-релизу 2025 года, использует атмосферные газы, чтобы сделать возможным «производство продуктов питания в любой точке мира, поскольку оно не зависит от погоды, климатических условий или использования земли». Но на этом сходство с видением французского ученого заканчивается. Solar Foods действительно не требует для производства пищи земли или растений, но их технология основана на живом организме. Используя одну из форм ферментации, она полагается на микроб, который «переваривает» воздух и воду, чтобы произвести белок. Американская компания Kiverdi использует схожий процесс микробной ферментации, изначально разработанный NASA еще в 1960-х годах для дальних космических полетов. Австрийская компания Arkeon Technologies разработала собственную технологию ферментации для производства пищи из углекислого газа без необходимости использования земли или других питательных веществ. Кажется, микробная ферментация открывает многообещающую новую главу в создании синтетических продуктов, но не ждите, что помидоры или кукуруза в ближайшее время начнут появляться из воздуха — это не искусственный фотосинтез. Понимание фотосинтеза столетие назад было примитивным, но Бертло во многом опередил свое время — его видение оказалось удивительно пророческим. Хотя люди до сих пор не поняли, как химически воспроизвести фотосинтез, стоит признать некоторые успехи, сделанные только за последнее десятилетие. Упомянутые компании могут помочь удалить избыток углекислого газа из атмосферы, одновременно предлагая решения для будущих продовольственных кризисов. А могут и не помочь. Это покажет только следующее столетие. По материалам статьи «100 years ago, scientists thought we’d be eating food made from air» Popular Science

Автор и герой — кто кем владеет?

Между создателем и его творением существует исключительная по силе и последствиям связь, которую первый иногда отрицает, а иногда превозносит в эмфатических выражениях. Не составит большого труда дискредитировать эту позицию: у нас есть право на имманентный подход к анализу текста, — он подразумевает, что нам нужно научиться воспринимать произведение как замкнутую систему, внутри которой уже есть всё необходимое. Можно сравнить это с «высоким фэнтези». Описываемый в «высоком фэнтези» мир не имеет точек касания с нашим. Нет никакой волшебной платформы, платяного шкафа и т. д. Имманентный подход строится на таком же исключении реальности и историко-биографических данных из «уравнения». Некоторые писатели гордятся своими героями, других утомляют рождённые ими же характеры. Миссис Агата Кристи откровенно недолюбливала Пуаро, в своей неприязни будто бы наследуя опыт Конан Дойла — «человека, которого едва не убил Шерлок Холмс». Действительно, случается так, что смыслы, заложенные в тот или иной образ, доходят до реципиента и трансформируются в его воображении за счёт личного опыта, индивидуальности, предпочтений. Это совершенно нормальный процесс. Вопрос в другом: должен ли автор возмущаться из-за того, что это происходит? Принадлежит ли персонаж автору после того, как история подошла к концу (не учитываем коммерцию, говорим о высоком), или же он отделяется от создателя, как плод от материнской ветки? Вечная и оправданная дискуссия. Литературовед Михаил Бахтин в работе «Автор и герой» пишет замечательные строки: «Недодуманное, непрочувствованное отношение между героем и автором, их взаимное недоразумение, боязнь взглянуть прямо в глаза друг другу и выяснить откровенно свои отношения сплошь да рядом имеет место…» Автор и его персонаж состоят в неком подобии «кровных» отношений, однако не везде уместна схема «родитель — ребёнок». Они могут быть оппонентами в споре, союзниками, друзьями, родственными душами. Они могут быть носителями двух противоположных мировоззрений. Автору, уделяющему большое внимание психологической достоверности, приходится несладко. Он всё время обречён то сливаться воедино со своим героем, то болезненно уходить от этого симбиоза. Бахтин пишет, что есть три наиболее вероятных пути для связки «герой и автор»: • Герой завладевает автором (почти все герои Ф. М. Достоевского, Левин и Пьер Л. Н. Толстого). • Автор завладевает героем (Базаров И. С. Тургенева, Дон Кихот Сервантеса). • Герой является сам своим автором, осмысливает собственную жизнь эстетически, как бы играя роль (Гамлет Шекспира). Идея о том, кто «владеет» кем в повествовании, неразрывно связана с пониманием литературного произведения как диалога. В случае, когда герой преобладает над автором, мы видим его глубокое погружение в собственные размышления, из-за чего автор будто бы подчиняется воле созданного им же характера, и это явление завораживает своей парадоксальностью. В таких произведениях, как «Преступление и наказание» Достоевского, Раскольников ведёт нас по неприглядным «закоулкам души», и мы, как читатели, ощущаем некое отступление повествователя в тень. Голос Достоевского обладает сверхсилой (проза «русского маркиза де Сада» вообще крайне монологична: все разноречия в итоге сливаются в единое, бурлящее, неистовое течение), но при этом именно герой и только герой, как новый Диоген, бродит с фонарём по собственному сознанию, ища человечность. В отличие от «Бесов» или «Братьев Карамазовых», где рассказчик является парадоксально всезнающей фигурой, которая видит даже эпизоды, отмеченный интимностью, — в «Преступлении и наказании» форма более выверенная. Когда автор доминирует, как в «Отцах и детях» Тургенева или в «Дон Кихоте» Сервантеса, мы видим, как персонажи формируются, направляются и оцениваются с позиции, чётко очерченной автором. Поразительно, что характер героя, принадлежащего к враждебному Тургеневу классу и идеологическому кругу, был «вылеплен» объёмно и достоверно, с таким вниманием к деталям и с такой затаённой симпатией; возможно, изначально автор и относился к своему герою с предубеждением, но в итоге именно желание всесторонне раскрыть сложную натуру и, вероятно, осудить её — обернулось её подлинной глубиной. Автор, взяв верх над персонажем, превратил нигилиста в разбитого болезнью романтика. То же можно сказать и о Дон Кихоте, который из полоумного рыцаря постепенно трансформируется в настоящего философа, выражающего мысли самого Сервантеса. Наконец, когда герой формирует свою судьбу, как Гамлет, он становится центром пьесы, его действия и размышления преображают повествование. Это тот случай, когда герой словно бы отдаёт себе отчёт в том, что он — герой. Самосознание персонажа встаёт на первое место, что создаёт почти постмодернистский эффект.