Перестань отвергать себя в какой-либо форме

Избегай всякого осуждения — как других, так и себя. А ты склонен постоянно осуждать и винить себя за трудности во взаимоотношениях. Но самобичевание не имеет ничего общего со смирением. Это одна из форм отвержения себя, когда ты отрицаешь то доброе и прекрасное, что в тебе есть, или не придаешь этому значения. Если дружеские отношения не складываются, слово твое отвергается, а жест любви остается незамеченным, не стоит всю вину возлагать на себя. Это неправда, которая, к тому же, ранит. Всякий раз, отвергая себя, ты невольно идеализируешь остальных. Тебе хочется быть рядом с теми, кого ты считаешь лучше и сильнее себя; с людьми более умными и одаренными, чем ты сам. Так ты ставишь себя в эмоциональную зависимость от этих людей, а их заставляешь отдаляться из-за неспособности соответствовать твоим ожиданиям. Тогда ты еще сильнее винишь себя, тем самым вступая в порочный круг самоотвержения и все большей потребности в одобрении со стороны людей. Перестань отвергать себя в какой-либо форме. Признавай собственные недостатки, но не отвергай своих достоинств. Живи как равный среди равных. Тогда ты освободишься от ревности и чрезмерных запросов и сможешь познать по-настоящему взаимную любовь и дружбу.

Как профессии влияют на психику человека

Менеджер по продажам Продажников профессия учит хитрости и изворотливости. Умение всучить товар, который не продается, — это целое искусство, а зачастую весьма низкое качество товара заставляет хитрить и лукавить. Юрист Юристов видно издалека. Аккуратная прическа, строгий деловой костюм и кейс — образ, а-ля Киану Ривз из «Адвоката дьявола». В придачу к такому официальному внешнему виду большинство стражей Фемиды отличает подчеркнуто сдержанное поведение. Эти люди очень четко и последовательно отвечают на вопросы и любят сыпать профессиональными терминами. «Формализм юристов не так уж безобиден, — поясняет психолог-консультант Надежда Кузьмина. — Информированность правоведов может превысить рамки допустимого, и со временем они просто превращаются в зануд». Военный Эти люди с юных лет привыкают к атмосфере строжайшей дисциплины. Как правило, военные «строят» домашних, а несогласных подавляют силой выправки. Военный в отставке — классический образ домашнего тирана и диктатора. По мнению психологов, военные приобретают тот тип профессиональной деформации личности, который невозможно преодолеть. Офицер — не профессия, а образ жизни. Тут не спасет даже чувство юмора, которое, надо сказать, у военных либо отсутствует, либо носит слишком специфический характер. Врач Работа врача предполагает огромную ответственность, а служба в экстремальных условиях накладывает свой отпечаток. Всем известный цинизм медиков становится своеобразной психологической защитой от страха и ежедневных страданий пациентов. Черный юмор, который врач может позволить себе в обществе коллег, автоматически переносится на друзей и близких, а это может задевать чувства окружающих. Иногда медики настолько сильно привыкают скрывать эмоции, что предпочитают не рассказывать о работе и своих переживаниях. Трагические события, происходящие в обычной жизни, врачи воспринимают по-спартански и с определенной долей равнодушия. Однако то, что кажется равнодушием, на самом деле собственноручно возведенная психологическая стена. Журналист Как в работе, так и в жизни журналисты бывают достаточно поверхностны. Это и понятно: профессия не предполагает детального изучения материала, поэтому интересы журналиста направлены вширь, а не вглубь. Психолог «В двух из трех случаев люди идут учиться на психолога, чтобы попытаться разобраться в себе, — считает Денис Чистяков. — Их что-то беспокоит, и они хотят научиться справляться с проблемами». При этом, как это ни странно, до конца жизни психологи так и не могут покончить со своими «тараканами». В одних случаях они не замечают контекста и начинают анализировать и копаться в проблемах других людей. Они устраивают собеседнику допросы с пристрастием и, что самое ужасное, пытаются навязать ему советы. «В бизнесе это не всегда нужно, — считает бизнес-тренер Денис Чистяков. — Приведу пример. Менеджерам по продажам часто устраивают специальные тренинги по НЛП, где их учат, как воздействовать на людей. Но в итоге все переговоры срываются, потому что вместо того, чтобы слушать собеседника, люди изучают, как кто на кого посмотрел, кто как сел и кто какое движение сделал». Бухгалтер Некоторые эксперты шутят: бухгалтер — это диагноз. «Мне кажется, для того, чтобы изменить специальность, бухгалтеру придется потратить куда больше усилий, чем работнику какой-либо иной профессии», — говорит Денис Чистяков. Многие люди настолько вживаются в деловой образ, что переносят дотошность и любовь к протоколу на частную жизнь. «Бухгалтеры все делают правильно. Все экстремальное их пугает и настораживает. Они учатся в школе на пятерки, оканчивают институт с красным дипломом. Они бы предпочли сразу устроиться на работу, где останутся до пенсии». Педантизм бухгалтеры нередко переносят и в семью. Супругу или супруге можно не волноваться: планирование семейного бюджета окажется в надежных руках, а квартира будет содержаться в чистоте и порядке.

Неслучайные случайности

Мир — это место непредсказуемых действий. Кажется, никто не сможет это отрицать. Все мы каждый день сталкиваемся с непредвиденными вещами — с неожиданными темами для разговоров и случайными встречами, с моментальной популярностью приложения Instagram и неожиданным падением акций банка Lehman Brothers. Не мы выбираем случайные силы, которые вторгаются в нашу жизнь и в окружающий нас мир. Но как же быть с карьерой и с бизнесом? Почему в этих сферах мы не принимаем во внимание непредсказуемость? Позвольте мне начать со своего личного примера. В 2004 году я ждал, когда опубликуют мою первую книгу «Эффект Медичи». Я переживал, надеялся и, наконец, после трёх лет постоянного напряжения вздохнул с облегчением — моё исследование возникновения и развития значимых инноваций, проведённое на пересечение различных культур и дисциплин, увидело свет. Но оказалось, худшего времени нельзя было выбрать. В том же месяце и в том же издательстве вышла книга Клейтона Кристенсена «Что дальше?». После публикации книги я пытался вести переговоры с ответственными по инновациям и стратегиям различных компаний, предлагая свои услуги по консультированию в этой области. Но это была плохая затея. Были другие желающие, которым в голову пришла такая же идея. Некоторые из них были известнее, чем я, как, например всё тот же Кристенсен. Но однажды вечером моя девушка, которая работала в компании JP Morgan Chase, сообщила мне, что её начальник дал ей задание найти «экономическую модель, учитывающую культурные различия». По мере того, как мы обсуждали это задание, нам становилось понятно, что идеи моей книги «Эффект Медичи» соответствуют выставленным требованиям. До конца недели я был уже представлен главе отдела по инвестициям компании JP Morgan Chase. Я рассказал эту историю, потому что в какой-то поворотный момент всё вдруг сложилось в мою пользу. Моя стратегия была полностью востребована. Тщательно анализируя ситуацию, я в своих планах и предположить не мог, что мне больше подойдёт отдел по культурным различиям, чем отдел по инновациям. После того как я воспользовался этой возможностью, моя жизнь полностью изменилась — всё поменялось до такой степени, что я задумался над вопросом, происходил ли успех других людей и компаний из за обстоятельств, когда всё сложилось в их пользу так, как это произошло со мной? Ответ на этот вопрос прост — да, всё именно так. Это относится и к сети кофеин Starbucks, и к программе Microsoft Windows, и к яркой жизни Дианы фон Фюрстенберг, и к сериалу «Сумерки», и к «вдохновлённой» сериалом книге «Пятьдесят оттенков серого». Мир непредсказуем. Это значит, мы не можем предвидеть, пойдёт ли всё так, как было запланировано. В действительности, план может стать неактуальным ещё до того, как мы приступим к его реализации. А если мы не в состоянии составить логический план, который приведёт нас к успеху, то это значит, что успех — это результат чего-то неожиданного, чего-то случайного. Таким образом, складывается парадоксальная ситуация. Если бы Говард Шульц, прогуливаясь по Миланской улице, не зашёл бы в кафе, то не было бы сети кофеин Starbucks в таком виде, в каком они известны всем жителям США. Если бы Мюррей Сарджент и Дэйв Вейс не встретились бы однажды случайно на вечеринке компании Microsoft, операционная система, которую мы знаем сейчас под названием Windows, была бы загублена и революция в сфере компьютеров не произошла бы так быстро, если бы она вообще произошла. Но, всё-таки, мы не согласны с таким положением вещей. Нам хочется объяснить, почему успех — это нечто большее, чем простое везение или удача. Понятно, что немногие из тех, с кем мне приходилось общаться, раздумывали над тем, как внедрить случайность в свою корпоративную или личную стратегию. Причина казалась очевидной: случайность считается частью нашей жизни, которой нельзя управлять, так как же можно на неё полагаться? Проще говоря, случайность заставляет нас пропускать возможности. В книге «Поворотный момент» (The Click Moment) рассказывается о различных подходах к использованию случайности в свою пользу. Вот некоторые из них. 1. Увеличьте количество поворотных моментов своей жизни Это намного проще, чем вам может показаться. Большинство из нас по своей натуре являются рабами привычки. Мы предпочитаем то, что нам уже известно, избегая неудобных для нас мест, где мы будем чувствовать себя не на своей территории. В комнате, наполненной людьми, вместо того чтобы завязать разговор с незнакомцем, мы стараемся держаться около тех, кого мы знаем. Мы до такой степени завязли в своих привычках, что уже не отдаём себе в этом отчёт и продолжаем в них вязнуть. Постарайтесь изменить своим привычкам. Посещайте различные кафе. Читайте журналы, которые вы никогда раньше не читали. Заведите беседу с кем-нибудь в лифте, в самолёте или в парке, в который вы отправитесь прогуляться, несмотря на погоду или на ваш загруженный деловой график. Окружите себя людьми, которые отличаются от вас. Окунитесь в это разнообразие. 2. Отказывайтесь от того, что лежит на поверхности Если вы будете поступать исходя из логики, вы пойдёте стандартным путем и будете делать то, что делают все остальные, и таким образом вы упустите свои неповторимые возможности. Мой друг Маркус Самуэльсон, известная личность в сфере кулинарии, владелец ресторана Red Rooster, в котором он сам является шеф-поваром, рассказывал мне, как ему удалось стать поваром для правительственного обеда в Белом доме в честь приезда премьер-министра Индии Манмохана Сингха. Начиная с 1874 года, все правительственные обеды предполагали использование франко-американской кухни. В Белый дом было приглашено 15 признанных шеф-поваров, включая Маркуса, которые должны были предложить свой вариант меню обеда. На счастье Маркуса, все предложили франко-американское меню, обязательной составной которого являются мясные блюда. Зная, что премьер-министр Индии Сингх — вегетарианец, Маркус предложил вегетарианское меню по мотивам индийской кухни. Он был выбран поваром для этого обеда, и, таким образом, Белый дом нарушил традицию франко-американского меню правительственных обедов. 3. Увеличьте количество попыток, но пытайтесь целенаправленно Пабло Пикассо за свою жизнь создал более 50 тысяч произведений. У конгломерата компаний Virgin Group одновременно запущенно более чем 400 проектов. Компания Rovio разработала 51 игру и только одна из них, «Angry Birds», стала бестселлером. Для всех этих личностей и компаний общим является то, что все они делали очень много попыток. Начиная со своего выпуска в 2009 году, игра «Angry Birds» скачивалась более миллиарда раз. В результате сложилось общественное мнение, что компания Rovio приобрела мгновенный успех. Но это не совсем так. Как известно, за последние восемь лет Rovio разработала дюжину игр. Но до «Angry Birds» ни одна из её игр не была популярной. Хотя, составленный план не бывает лишним, важные инновации очень часто непредсказуемы. Задайте себе вопрос: как бы мне заставить случайность работать на меня?

Вы знаете, что такое счастье?

Человеку мало нужно для счастья. Согласитесь, когда мы думаем о том, что делает нас счастливыми, на ум чаще приходят мысли о вещах материальных. И фраза «счастье за деньги не купишь» для меня является ложной. Почему? Потому что здоровье — это деньги, путешествия — тоже деньги. И любовь в этом списке будет явно не лишней. Да, вы не ослышались и совершенно правильно меня поняли. Ведь человек можете купить домашнего питомца — котенка, щенка, хомячка, попугайчика… И он обязательно полюбит это беззащитное, нуждающееся только в ласке и заботе, живое существо. Живые существа, порой, стоят деньги. Вы покупаете любовь, и этого стыдиться не нужно. Зелёные бумажки и монеты решают многое, и в современном обществе это уже норма. Но всё же существуют такие вещи, явления, чувства — что угодно, что никаких денег не стоит. Вообразите себе: купите ли вы снежный зимний день за деньги? А обезоруживающую улыбку «того самого» человека? Вы сможете заплатить за случайно найденную тетрадку со старыми фотографиями и вашими детскими рассказами? Эти и другие подобные вещи могут осчастливить нас до Луны и обратно. Самое интересное, что сбережения свои на них тратить не нужно. Всё так бесплатно и так прекрасно. Как в драгоценной шкатулке, я храню много ценных вещей и воспоминаний в своей голове. Они стоили бы целый миллион, если не больше, попроси меня назвать цену такого рода вещам в нашем привычном финансовом понимании. ...Гуляя по набережной замёрзшей реки и глядя на просто белоснежное небо, я, в огромной шапке, двух свитерах и колготках (плюс шерстяные носки), красными щеками и светящимися от радости глазами, могу назвать себя счастливой. Даже если на улице, черт возьми, -29 градусов. Даже если я плохо передвигаюсь из-за неправдоподобно массивного слоя одежды на мне. И даже если мой телефон — о, Боже! — умирает при такой температуре, а я не могу фотографировать любимые пейзажи любимого города. Я прекрасно помню описанный мною момент. Зима, 2 января 2017 года. Геолокация — Литейный мост, река Нева, город Санкт-Петербург. На улицах мёртвая тишина, нет ни души. В родном Краснодаре о таком холоде и не слыхивали. И, казалось бы, что здесь такого запоминающегося и трепетного? Вот он снег. Вот огромный каток, месяц назад бывший тёмным водоёмом. Да, красиво. Тихо и спокойно. На вкус и цвет, как говорится, однако для меня это двойная порция неземного счастья. Как двойной капучино, только послевкусие длится гораздо дольше. Такие же чувства могут нахлынуть, когда ты внезапно натыкаешься на вещь из детства или юношества. Пересматриваешь, например, старые снимки или перечитываешь свои «важные» мысли в 13-14 лет. И смешно, и стыдно. Немного грустно. «Это же было не так давно… Когда я успела из этого вырасти?» — думаешь про себя. Ан нет. Время проскальзывает, уносится, улетучивается, испаряется. И так важно ценить своё прошлое с его неприятностями и прелестями. А когда ты смотришь на того самого, своего человека… Сердце в пятки уходит, в животе порхают бабочки, мозг отключается, а ты взгляда не можешь отвести от этих карих глаз и растрёпанных и слегка курчавых волос, и не можешь не улыбаться, когда слышишь его, возможно, странноватый, но такой очаровательный и заразительный смех. Сидишь на одном месте час-другой… Изредка моргаешь, перекидываешь одну ногу на другую и продолжаешь наблюдать за причиной трепета и радости. Вот уже и уходить пора, в самом деле. А ты всё сидишь. Потому что нравится. Потому что ты влюблённый человек. И ты такой счастливый. На счастье можно натолкнуться в любой момент. С деньгами или без. Но больше и лучше, конечно, без. И это тоже счастье. Автор: Юлия Стржельбицкая

Людей неинтересных в мире нет

Людей неинтересных в мире нет. Их судьбы — как истории планет. У каждой все особое, свое, и нет планет, похожих на нее. А если кто-то незаметно жил и с этой незаметностью дружил, он интересен был среди людей самой неинтересностью своей. У каждого — свой тайный личный мир. Есть в мире этом самый лучший миг. Есть в мире этом самый страшный час, но это все неведомо для нас. И если умирает человек, с ним умирает первый его снег, и первый поцелуй, и первый бой... Все это забирает он с собой. Да, остаются книги и мосты, машины и художников холсты, да, многому остаться суждено, но что-то ведь уходит все равно! Таков закон безжалостной игры. Не люди умирают, а миры. Людей мы помним, грешных и земных. А что мы знали, в сущности, о них? Что знаем мы про братьев, про друзей, что знаем о единственной своей? И про отца родного своего мы, зная все, не знаем ничего. Уходят люди... Их не возвратить. Их тайные миры не возродить. И каждый раз мне хочется опять от этой невозвратности кричать. Евгений Евтушенко

Что такое сверхсознание

Константин Сергеевич Станиславский говорил: «Понять — значит почувствовать». Эти слова имели прямое значение, ведь именно он дал определение понятию «сверхсознание». Древнейшая славянская приставка «со» означает «вместе с кем-то». Тогда «сознание» — это получение информации совместно с кем-то, от кого-то. «Осознание» — осмысление полученной информации. Приставка «под» значит «ниже чего-либо», а «подсознание» — это то, что находится ниже и глубже, чем сознание. Со сверхсознанием все несколько сложнее. Термин нельзя толковать буквально, сверхсознание не находится выше сознания. К.С. Станиславский понимал под этим термином работу психики человека при решении творческих задач. Деятельность сверхсознания направлена на создание новых форм, замыслов, гипотез, идей. Великий русский режиссер считал, что сыграть подлинные переживания, чувства и эмоции актер может только в том случае, когда на сцену выходит бессознательное. Опираясь на свой эмоциональный опыт, актер может наиболее точно передать настроение и ощущения своего героя. «Нельзя насиловать чувства, так как это кончается самым отвратительным актерским наигрыванием…» — говорил К.С. Станиславский. По его мнению, единственное, что можно сделать — обратиться к сознательному так, чтобы оно, в свою очередь, косвенно задело несознательное. На этом и построена знаменитая система обучения актерскому мастерству. На работы К.С. Станиславского опирались ученый физиолог П.В. Симонов и психолог М.Г. Ярошевский. Мысли ученых были схожи. Михаил Григорьевич Ярошевский трактовал «сверхсознание» как «подключение» человека к иной, бессознательной логике. Согласно мнению Павла Васильевича Симонова, сверхсознание — это творческая интуиция, с помощью которой человек получает новые знания, производит новый продукт. Ученый считал, что именно сверхсознание — двигатель прогресса, оно стоит во главе развития цивилизаций и освоения наук, оно же способствует созданию новых произведений искусства. Ограничиваясь только сознательным, люди практически не имеют возможности использовать новые, ранее неизвестные методы, потому что опираются лишь на свой предыдущий опыт. Симонов отмечал, что при активной работе сверхсознания человек увлечен творческой деятельностью, он пребывает в хорошем настроении, испытывает положительные эмоции. Сверхсознание не является редким талантом или даром, оно подвластно каждому из нас. Существует несколько способов его развития. Пожалуй, самый действенный — детские игры. В них нет никаких серьезных целей. Самое главное — сам игровой процесс, во время которого удовлетворяются потребности в развитии и в творчестве. Вспомните, как часто дети витают в облаках, придумывая новые реальности и сказочных существ. Прекрасная фантазия — один из результатов активной работы сверхсознания. С возрастом человека меняется серьезность его игр, но работа сверхсознания может оставаться такой же активной. Яркий пример — спортсмены. Входя в азарт, они полностью отдаются игре, показывая прекрасный результат. Способствует тренировке сверхсознания и дефицит информации, при котором человек пытается получить необходимые знания нестандартными способами, не имея возможности оттолкнуться от полученных данных. Итак, сверхсознание способствует поиску новых идей и решений, которые нередко оказываются довольно эффективными в удовлетворении желаний и потребностей. Именно поэтому психологи советуют заниматься развитием столь интересной и загадочной области нашего разума. Автор: Мария Петрова

Акутагава Рюноскэ. «Чудеса магии»

Акутагава Рюноскэ — японский писатель, классик новой японской литературы. Известен своими рассказами и новеллами. В 1935 году в Японии учреждена литературная Премия имени Рюноскэ Акутагавы. Этот рассказ объясняет, почему прежде чем учиться искусству магии, надо победить в себе жадность. Чудеса магии Был дождливый осенний вечер. Рикша, который вез меня, бежал то вверх, то вниз по крутым холмам предместья Омори. Наконец он остановился и опустил оглобли перед маленьким домиком европейского типа, спрятавшимся посреди бамбуковой рощи. В тесном подъезде, где серая краска давно облупилась и висела, как лохмотья, я прочел надпись, сделанную японскими знаками на новой фарфоровой дощечке: «Индиец Матирам Мисра». Теперь, должно быть, многие из вас знают о Матираме Мисре. Мисра-кун [вымышленный персонаж из новеллы Танидзаки Дзюнъитиро «Хассан-хан»; Хассан-хан — главный герой этой новеллы, философ и маг, тоже вымышленный персонаж], патриот, родом из Калькутты, был горячим поборником независимости Индии. В то же время он был великим мастером искусства магии, изучив ее тайны под руководством знаменитого брахмана Хассан-хана. За месяц до этого один мой приятель познакомил меня с Мисрой-куном. Мы с ним много спорили по разным политическим вопросам, но мне еще не довелось видеть, как он совершает свои удивительные магические опыты. И потому, послав ему заранее письмо с просьбой показать мне нынче вечером чудеса магии, я взял рикшу и поехал в унылое предместье Омори, где проживал тогда Мисра-кун. Стоя под проливным дождем, я при тусклом свете фонаря отыскал под фамильной дощечкой звонок и нажал кнопку. Мне сразу отперли. Из дверей высунулась низкорослая старушка-японка, бывшая в услужении у Мисры-куна. — Господин Мисра дома? — Как же, как же, пожалуйте! Он давно вас поджидает. С этими радушными словами старушка прямо из прихожей провела меня в комнату Мисры-куна. — Добрый вечер! Очень любезно с вашей стороны, что вы приехали в такой дождь! Смуглолицый и большеглазый, с мягкими усами, Мисра-кун оживленно приветствовал меня, припуская фитиль в стоявшей на столе керосиновой лампе. — Нет, право, ради того чтобы посмотреть чудеса вашего искусства, я готов приехать в любую погоду. Стоит ли говорить о дожде! Я опустился на стул и оглядел слабо освещенную керосиновой лампой мрачную комнату. Бедная обстановка в европейском стиле. Посередине большой стол, возле стены удобный книжный шкаф, столик перед окном… Да еще два стула для нас, вот и все. И стулья и столы — старые, обшарпанные. Даже нарядная скатерть с вытканными по краю красными цветами истрепалась до того, что кое-где плешинами обнаружилась основа. Но вот обмен приветствиями закончился. Некоторое время я безотчетно слушал, как шумит дождь в бамбуковой роще. Вскоре опять появилась старая служанка и подала нам по чашке зеленого чая. Мисра-кун открыл коробку с сигарами: — Прошу вас, возьмите сигару! — Благодарю! Я без дальнейших церемоний выбрал сигару и, зажигая ее, сказал: — Наверно, подвластный вам дух называется джинном. А скажите, это при его помощи будут совершены чудеса магии, которые я сейчас увижу? Мисра-кун тоже закурил сигару и, лукаво посмеиваясь, выпустил струйку ароматного дыма. — В джиннов верили много столетий назад. Ну, скажем, в эпоху «Тысячи и одной ночи». Магия, которой я обучался у Хассан-хана, — не волшебство. И вы могли бы делать то же, если б захотели. Это всего лишь гипноз, согласно последнему слову науки. Взгляните! Достаточно сделать рукою вот так… Мисра-кун поднял руку и два-три раза начертил в воздухе перед моими глазами какое-то подобие треугольника, потом поднес руку к столу и сорвал красный цветок, вытканный на краю скатерти. Изумившись, я невольно придвинул свой стул поближе и начал внимательно разглядывать цветок. Сомнения не было: только сейчас он составлял часть узора. Но когда Мисра-кун поднес этот цветок к моему носу, на меня повеяло густым ароматом, напоминавшим запах мускуса. Я так был поражен, что не мог сдержать возгласа удивления. Мисра-кун, продолжая улыбаться, будто случайно уронил цветок на стол. И не успел цветок коснуться скатерти, как снова слился с узором. Сорвать этот цветок? Да разве можно было теперь хотя бы пошевелить один из его лепестков! — Ну, что скажете? Невероятно, правда? А теперь взгляните-ка на эту лампу. С этими словами Мисра-кун слегка передвинул стоявшую на столе лампу. И в тот же миг, неизвестно почему, лампа вдруг завертелась волчком, причем осью вращения служило ламповое стекло. Сперва я даже перепугался, сердце у меня так и замирало при мысли, что вот-вот вспыхнет пожар. А тем временем Мисра-кун с самым беззаботным видом попивал чай. Испуг мой понемногу прошел, и я стал, не отрывая глаз, смотреть, как лампа вертится все скорее и скорее. Это в самом деле было красивое, поразительное зрелище! Абажур в своем стремительном круженье поднял ветер, а желтый огонек хотя бы раз мигнул! Лампа, наконец, начала вертеться с такой быстротой, что мне показалось, будто она стоит на месте. Мгновение — и я понял: она, как прежде, неподвижно стоит посреди стола. Ламповое стекло даже не накренилось. — Вы изумлены? А ведь это фокусы для детей! Но если хотите, я покажу вам еще кое-что. Мисра-кун обернулся и поглядел на книжный шкаф. Потом протянул к нему руку и словно кого-то поманил пальцем. Вдруг книги, тесным строем стоявшие в шкафу, зашевелились и одна за другой стали перелетать на стол. На лету они широко распахивали створки переплета и легко реяли в воздухе, как летучие мыши летним вечером. Я как был с сигарой в зубах, так и оцепенел от неожиданности. Книги свободно кружились в кругу тусклого света над лампой, а затем друг за дружкой, в строгом порядке, стали ложиться на стол, пока перед нами не выросла целая пирамида. И в том же строгом порядке стали по очереди, от первой до последней, перелетать в шкаф. И вот что было любопытней всего! Одна из книг в тонкой бумажной обложке вдруг раскрылась так, словно у нее распустились крылья, и взмыла к самому потолку. Некоторое время она описывала круги над столом — и вдруг, шурша страницами, стремительно упала мне на колени. «В чем тут дело?» — подумал я и бросил взгляд на обложку. Это был новый французский роман, который неделю назад я дал почитать Мисре-куну. — Позвольте вернуть вам с благодарностью, — все еще улыбаясь, любезно сказал мне Мисра-кун. Все книги уже успели перелететь обратно в шкаф. Я будто от сна очнулся и с минуту не мог вымолвить ни слова. Вдруг мне припомнилось, что сказал Мисра-кун: «И вы могли бы делать то же, если б захотели». — Да, я слышал о вас много удивительного. И все же, должен сознаться, ваше искусство превзошло мои ожидания. Но вы сказали, что и я могу научиться этому искусству. Вы, вероятно, пошутили? — Уверяю вас, нет! Каждый может обучиться магии без особого труда. Но только… Пристально глядя мне в лицо, Мисра-кун вдруг перешел на серьезный тон. — Только не человек, одержимый корыстью! Если вы правда хотите научиться искусству Хассан-хана, вам нужно сначала победить в себе корыстолюбие. В вашей ли это власти? — Надеюсь, что так, — ответил я. Но, почувствовав в душе некоторую неуверенность, поспешил добавить: — Лишь бы вы согласились стать моим наставником! Лицо Мисры-куна продолжало выражать сомнение. Но, видно, он подумал, что упорствовать дальше было бы неучтиво, и наконец великодушно согласился. — Ну что ж, буду вас учить. Наука простая, но так сразу она не дается, нужно время. Оставайтесь сегодня ночевать у меня. — О, я бесконечно вам признателен! Вне себя от радости, что буду учиться искусству магии, я рассыпался в благодарности. Но Мисра-кун, словно ничего не слыша, спокойно поднялся со стула и позвал: — Бабушка! Бабушка! Гость сегодня ночует у нас. Приготовьте ему постель. Сердце у меня сильно забилось. Позабыв стряхнуть пепел с сигары, я невольно поднял глаза и поглядел в упор на Мисру-куна, на его приветливое лицо, озаренное светом лампы. Прошел месяц с тех пор, как я начал учиться магии у Мисры-куна. В точно такой же дождливый вечер я вел легкий разговор с несколькими друзьями, сидя возле пылающего камина в комнате одного из клубов на улице Гиндза. Как-никак это было в центре Токио, и потому шум дождя, лившегося потоком на крыши бесчисленных автомобилей и экипажей, не казался столь печальным, как тогда в бамбуковой чаще Омори. Да и клубная комната выглядела такой веселой: яркий электрический свет, большие кресла, обтянутые кожей, гладкий сверкающий паркет — все это было так непохоже на мрачную комнату Мисры-куна, где, казалось, вот-вот появятся привидения… Мы беседовали в облаках сигарного дыма о скачках и охоте. Один из приятелей небрежно бросил окурок сигары в камин и повернулся ко мне. — Говорят, последнее время вы занимаетесь магическими опытами. Не покажете ли нам что-нибудь? — Что ж, пожалуй, — ответил я, запрокинув голову на спинку кресла, таким самоуверенным тоном, словно был уже великим магом. — Тогда покажите что угодно — по вашему выбору. Но пусть это будет чудо, недоступное обыкновенному фокуснику. Все поддержали его и придвинули стулья поближе, словно приглашая меня приступить к делу. Я медленно поднялся с места. — Смотрите внимательно. Искусство магии не требует никаких уловок и ухищрений! Говоря это, я завернул манжеты рубашки и спокойно сгреб в ладони несколько раскаленных угольков из камина. Но даже и эта безделица насмерть перепугала зрителей. Они невольно подались назад из страха, что обожгутся. Я же, сохраняя полное спокойствие, некоторое время показывал, как пылают на моих ладонях угли, а потом разбросал их по паркету. И вдруг, заглушая шум дождя за окнами, по всему полу словно забарабанили тяжелые капли… Огненные угольки, вылетая из моих рук, превращались в бесчисленные сверкающие червонцы и золотым дождем сыпались на пол. Приятелям моим казалось, будто они видят сон. Они забыли даже аплодировать. — Ну вот вам — сущий пустячок! И я, улыбаясь с видом победителя, спокойно сел в свое кресло. — Послушайте, неужели это настоящие червонцы? — спросил минут через пять один из моих пораженных изумлением друзей. — Самые настоящие червонцы. Если не верите, попробуйте возьмите их в руки. — Ну уж нет! Кому охота обжечься? И все же один из зрителей боязливо поднял с пола червонец и воскликнул: — В самом деле — чистое золото, без обмана! Эй, официант, принеси метелку и совок и подбери все монеты с пола. Официант, как ему было приказано, собрал в совок золотые и высыпал их горкой на стол. Мои приятели сгрудились тесной толпой. — Ого, здесь, пожалуй, наберется тысяч на двести иен! — Нет, нет, больше. Хорошо, что попался крепкий стол, а то не выдержал бы, подломился. — Нечего и говорить, вы научились замечательному волшебству. Подумать только, в один миг превращать угли в золотые монеты! — Да этак и недели не пройдет, как вы станете архимиллионером, под стать самому Ивасаки или Мицуи [крупнейшие японские капиталисты]. Зрители наперебой восхищались моим искусством, а я, откинувшись на спинку кресла, дымил сигарой. — О нет, используй я хоть однажды искусство магии ради низкой корысти, во второй раз ничего бы не получилось. Вот и эти червонцы… если вы уж довольно нагляделись на них, я сейчас же брошу обратно, в камин. Услышав эти слова, приятели дружно запротестовали, словно сговорились. — Такое огромное богатство снова превратить в уголья, да ведь это неслыханная глупость! — повторяли они. Но я упрямо стоял на своем: непременно брошу червонцы обратно в камин, как обещал Мисре-куну. Но вдруг один из приятелей, как говорили, самый хитрый из всех, сказал, ехидно посмеиваясь себе под нос: — Вы хотите превратить эти червонцы снова в угли. А мы не хотим. Этак мы никогда не кончим спорить. Вот что я придумал: сыграйте-ка с нами в карты! Пусть эти червонцы будут вашей ставкой. Останетесь в выигрыше — что ж, распоряжайтесь ими, как вам будет угодно, превращайте их снова в угли. Ну, а если выиграем мы, отдайте нам все золотые в полной сохранности. И спор наш, в любом случае, закончится к обоюдному согласию! Но я отрицательно потряс головой. Нелегко было меня уговорить. Тут приятель мой стал смеяться еще более ядовито, хитро поглядывая то на меня, то на груду червонцев. — Вы отказываетесь сыграть в карты, чтобы не отдать нам эти червонцы. А еще говорите: победили корысть, чтобы совершать чудеса! Ваша благородная решимость что-то теперь кажется сомнительной, не так ли? — Поверьте, я превращу эти золотые в угли совсем не потому, что пожалел отдать их вам… Мы без конца повторяли свои аргументы, и наконец меня, что называется, к стенке приперли. Пришлось согласиться поставить червонцы на карту, как требовал приятель. Само собой, все страшно обрадовались. Где-то раздобыли колоду карт и, тесным кольцом обступив картежный столик, стоявший в углу, стали наседать на меня: — Ну же! Ну, скорее! Вначале я вел игру нехотя, без увлечения. Обычно мне не везет в карты. Но в этот вечер мне почему-то фантастически везло. Играя, я постепенно увлекся. Не прошло и десяти минут, как, позабыв обо всем на свете, я по-настоящему вошел в азарт. Партнеры мои, конечно, затеяли этот карточный поединок с целью завладеть моим золотом. Но по мере того, как рос их проигрыш, они словно обезумели и с побелевшими лицами повели против меня самую отчаянную игру. Все их усилия были напрасны! Я ни разу не проиграл. Напротив! Я выиграл почти столько же золотых, сколько у меня было сперва. Тогда тот же самый недобрый приятель, подбивший меня на игру, крикнул, безумным жестом разметав передо мной карты: — Вот. Вытащите карту! Я ставлю все свое состояние — земли, дом, лошадей, автомобиль, все, все без остатка! А вы поставьте все ваши червонцы и весь ваш выигрыш. Тяните же! В этот миг во мне загорелась жадность. Если я сейчас, на свою беду, проиграю, то, значит, должен буду отдать ему мою гору червонцев, да еще весь мой выигрыш в придачу? Но зато уж если выиграю, все богатство моего приятеля сразу перейдет ко мне в руки! Стоило, в самом деле, учиться магии, если не прибегнуть к ней в такую минуту! При этой мысли я уже не в силах был владеть собой и, тайно пустив в ход магические чары, сделал вид, что наконец решился: — Ну, хорошо! Тяните карту вы первый. — Девятка. — Король! — торжественно воскликнул я и показал свою карту смертельно побледневшему противнику. Но в то же мгновение — о чудо! — карточный король словно ожил, поднял свою увенчанную короной голову и высунулся по пояс из карты. Церемонно держа меч в руках, он зловеще усмехнулся. — Бабушка! Бабушка! Гость собирается вернуться домой. Не надо готовить ему постели, — прозвучал хорошо знакомый голос. И тотчас же, неизвестно отчего, дождь за окном так уныло зашумел, словно он падал тяжелыми, дробными каплями там, в бамбуковых зарослях Омори. Я вдруг опомнился. Поглядел вокруг. По-прежнему я сидел против Мисры-куна, а он, в неярком свете керосиновой лампы, улыбался, как тот карточный король. Еще и пепел не упал с сигары, зажатой у меня между пальцами. Мне казалось, что прошел целый месяц, а на самом деле я видел сон и этот сон длился всего две-три минуты. Но за этот короткий срок мы оба ясно поняли, что я не тот человек, кому можно открыть тайны магии Хассан-хана. Низко опустив голову от смущения, я не проронил ни слова. — Прежде чем учиться у меня искусству магии, надо победить в себе корыстолюбие. Но даже этот один-единственный искус оказался вам не под силу, — мягко, с видом сожаления, упрекнул меня Мисра-кун, положив локти на стол, покрытый скатертью с каймой из красных цветов.

Между сомнением и иллюзией: почему мозг придумывает ложные воспоминания?

Померещилось или нет? Возвращаемся к теме ложных воспоминаний, конфабуляции, и вместе с нейробиологом Жюль Монтэг разбираемся, как мозг проверяет правильность информации и когда его методы проверки перестают работать, какие повреждения мозга делают человека неспособным сомневаться в оторванных от реальности идеях и мыслях, почему сильные эмоции мешают нам мыслить критически, а мы сами зачастую так легко начинаем не только верить в то, что нам навязали, но отстаивать эти идеи. Быть сомнительным — неприятно. Быть уверенным — абсурдно. — Вольтер (1770) Во время одного из врачебных обходов Мэгги рассказала, как на прошлой неделе она посещала особняк Мадонны, где помогала ей выбирать костюмы для тура. Единственная проблема — Мэгги работает швеей в Дублине. Она никогда не встречалась с Мадонной. И уж, конечно, никогда не давала ей советов по поводу конусных бюстгальтеров. Как показали результаты МРТ, проведенного несколькими днями ранее, когда Мэгги в лихорадочном состоянии поступила в отделение скорой помощи, у нее был энцефалит — воспаление головного мозга. Теперь вследствие повреждения мозга ее истинные воспоминания переплелись с выдуманными историями. И неважно, насколько бы нелепой эта работа звездного портного ни казалась — Мэгги все воспринимала за чистую монету. В этом и проявляется суть конфабуляции (от лат. confabulatio — беседа, разговор) — ложные воспоминания о вымышленных или реальных (но не имевших места в указанное время) событиях. — в неспособности к критическому мышлению. То, что остальные люди воспринимали как явную ложь, для Мэгги было истинной правдой. Наиболее тяжелые формы конфабуляции возникают из-за повреждений мозга, вызванных энцефалитом, инсультом, физической травмой или нехваткой тиамина (витамина В1) вследствие хронического алкоголизма. Некоторые больные в подобном состоянии могут выдумывать совсем уж сказочные вещи — они рассказывают о том, как в прошлой жизни были капитаном космического корабля или же сообщают о пришельцах и НЛО. Подобные больные часто уподобляются героям фантастических рассказов, рассекающим на швейной машинке по звездным особнякам. Их воспоминания и ощущения из прошлого переносятся в настоящее, смешиваясь и искажая друг друга. В 1889 тема этой болезни была поднята русским психиатром Сергей Корсаковым. В своем отчете он сообщал о пациентке, которая однажды посетила Финляндию. Описывая поездку, она прибавила к этой истории свои воспоминания о Крыме, и таким образом оказалось, что в Финляндии постоянно едят баранину, а ее жители — это татары. Как и пациентка Корсакова, многие больные конфабуляцией приукрашивают действительность, дополняют ее мелкими деталями или просто путают факты — и в этом они немного похожи на нас. Обычно интуиция помогает нам автоматически понимать, что есть выдумка, а что — нет, и на основе этого незамедлительно принимать достоверность факта. Информацию или ощущения, кажущиеся неправдоподобными, мозг здоровых людей как правило проверяет. И в ситуации, скажем, столкновения с кенгуру по пути в Эдинбург резонно поднимает вопрос — а не померещилось ли? Затем уже на уровне подсознания мы перепроверяем подобную информацию, используя так называемые маркеры сомнения (doubt tags), связанные с работой орбитофронтальной коры и медиальной префронтальной коры головного мозга. Подобные маркеры сообщают нам, что «здесь что-то нечисто». У больных с конфабуляцией эти участки мозга оказываются повреждены, отчего пациенты оказываются неспособными к сомнению, даже сталкиваясь с вопиюще нереальными идеями и мыслями. Травма мозга не является единственной причиной возникновения конфабуляции. У маленьких детей, к примеру, часто наблюдаются подобные нарушения, что, как предполагают нейробиологи, связано с развитием их префронтальной коры. А исследователи из Бедфордского университета в Британии и Университета Британской Колумбии в Канаде недавно смогли убедить группу здоровых студентов в наличии у них криминального прошлого. Чтобы добиться этого, участникам эксперимента вначале рассказали о реальном происшествии, пережитом ими в юности, точные детали которого были предварительно получены от членов семьи. А уже следом им была «скормлена» выдуманная история об инциденте, связанном с полицией, якобы поведанная их же родителями. После испытуемых попросили подробно рассказать о том, что именно с ними случилось во время каждого из событий — как выдуманного, так и реального. Ко времени третьего интервью симптомы конфабуляции были обнаружены у 70% испытуемых — так, они признались в краже, нападении и угрозе применения оружия, результатом чего и стал привод в полицию в раннем возрасте. При этом с каждым повтором история становился все более и более достоверной. «Я помню двух полицейских. Их было двое, — сообщила одна из испытуемых. — Я уверена в этом… Мне кажется, один из них был белым, а второй вроде латиноамериканцем… Помню, как попала в передрягу. И мне как бы пришлось рассказать им, что я совершила…». «Помнишь ли ты, как ты кричала?» — спросил интервьюер. «По-моему она назвала меня шлюхой, — был ответ. — Я была взбешена и бросила камень в нее. Я сделала это, потому что не могла подобраться к ней ближе…». Неспособность проверить некоторые воспоминания и ощущения является общей проблемой как для больных конфабуляцией, так и здоровых людей. Уильям Херштейн, философ и исследователь когнитивистики из Колледжа Элмхерст в штате Иллинойс, обозначил эту проблему как неспособность игнорировать ошибочную реакцию (the failure to reject the flawed response). Это особенно характерно для воспоминаний и ощущений, которые вдохновляют нас, навязаны нам, или же которые появились в ответ на давление. К примеру, во время судебного допроса невиновный подозреваемый, пытаясь удовлетворить просьбу «высказать свою наилучшую догадку», может невольно выдумать ложные воспоминания, и, как результат, дать ложные показания. Подобные сильные эмоции могут существенно влиять на работу маркеров сомнения. Потому что именно они определяют, насколько ярким и достоверным будет нам казаться воспоминание и насколько глубоко мы сможем воспроизвести и погрузиться в него. Люди обычно становятся крайне уверенными во время ожесточенного спора. Но отсутствие сомнения еще не равносильно присутствию истины. Недостаточная сомнительность — продукт эволюции. Рычащее животное передо мной — это волк? Или нет? Нет времени на размышления. Беги. Просто беги. Но у этого механизма есть и обратная сторона — возможность быть обманутым. Люди с повреждением медиальной префронтальной коры вдвое чаще верят лживой рекламе, чем те, у кого этот участок здоров — вне зависимости от уровня грамотности или способности к запоминанию. Исследователи полагают, что это может объяснить, почему пожилые люди так легко становятся жертвами мошенничества. С возрастом структурная целостность и функциональность медиальной префронтальной коры затухают, а с ними притупляется и способность сомневаться. Даже без учета физического повреждения мозга само состояние конфабуляции и, как следствие, недостаточная сомнительность имеют ряд моральных и этических последствий. В 2012 исследователи Лундского Университета в Швеции в ходе эксперимента просили испытуемых обозначить, насколько они согласны с тем или иным высказыванием о военных конфликтах, иммиграции, государственном надзоре и проституции. Согласно одному из таких высказываний, «насилие, которое применил Израиль в отношении ХАМАСа, морально оправдано, несмотря на жертвы среди мирного населения Палестины». Другое заявление напротив осуждало насилие. Испытуемым нужно было выбрать один из вариантов и затем прочесть вслух свои ответы. Втайне от участников эксперимента их настоящие ответы были подменены на противоположные. После того, как оглашали ответ, к примеру, противникам предоставления убежища иммигрантам, им напоминали о том, что они оценивали такой поступок как высокоморальный. Поразительно, но 69% опрошенных как минимум один раз не заметили подмены ответов и, подвергшись конфабуляции, начали защищать противоположную для себя точку зрения. Подобное поведение объясняется выборочной слепотой (choice blindness) — когда мы не замечаем несоответствий между выбором, который мы сделали, и его последствиями, после чего мы начинаем придерживаться уже несвойственных для себя взглядов. По прошествии недели участники с симптомами конфабуляции стали принимать на веру ложный выбор с еще большей легкостью. Как сообщил в интервью один из организаторов эксперимента Петер Йоханссон, специалист в области когнитивистики из Лундского Университета, когда мы формируем аргументы в свою защиту, мы влияем не только на собеседника, но и на самих себя. И может так быть, что формирование и изменение наших ценностей происходит не в результате сознательного выбора, а скорее вследствие рационализации — защитного механизма психики, который помогает сохранить самоуважение, выдавая желаемое за реальное. Анализ результатов окулографии (определение координат взгляда) показал, что большинство из тех, кто испытал конфабуляцию, не заметили манипуляции над собой. И это тревожный сигнал. Хотя недостаточная сомнительность и способна спасти от волка, она также делает нас восприимчивыми к обману. Способность сомневаться несомненно ценна. Она заставляет нас выдвигать гипотезы и требует их доказательств, толкая, таким образом, науку вперед. Как сказал средневековый философ Пьер Абеляр, «Сомнение приводит к поиску, а поиск приводит к истине». Хирштейн неожиданно связывает это состояние сомнительности с реакцией «бей или беги». Сомнения не просто влияют на наше мышление. Воздействуя через вегетативную нервную систему на организм, они сопровождаются крайне неприятными ощущениями, как будто грызущими нас изнутри. Возможно, эти ощущения и являются той причиной, почему мы переосмысливаем свои слова и действия. Но сомнительность подобна обоюдоострому мечу. Водоворот противоречивых мнений легко способен затянуть нас в бурлящую пучину сомнений и превратить в добычу для манипуляторов. Как заявила в 1969 году табачная компания Brown & Williamson, «Сомнение есть наш продукт, так как именно оно служит наилучшим орудием в борьбе с закостенелым общественным мнением». Вот рецепт приготовления сомнения. Заключите выражения, такие как «эксперт» и «данные», в кавычки. Добавьте парочку продажных критиков. Отметьте их мужество. Используйте с выгодой противоречивость их исследований. Стимулируйте здоровый скептицизм. Перемешайте. Готово. Вы только что вынудили своего оппонента задаться вопросами даже без прибегания к фактам и аргументам. Лихорадка Мэгги прошла, равно как и ее фантастические истории. Способность к сомнению была всстановлна ценой обмена одной уязвимости на другую. Но уж лучше бороться с сомнениями, чем не иметь их вовсе. Не так ли?.. Об авторе оригинала Жюль Монтэг — ирландский нейробиолог и писатель, проживающая в Лондоне. Ее книга по нейробиологии личности “Lost and found” готовится к выходу в 2018 г.

Да это же просто Алле!

Предшественником Казимира Малевича был Альфонс Алле, некоронованный гений минимализма. Журналисту и любителю чёрного юмора отец с надеждой уготовил карьеру гениального химика или фармацевта. Но Алле стал не просто фармацевтом. Позже он расскажет о своих аптечных успехах: «У меня кое-что нашлось и для дамы, жестоко страдавшей желудком: Дама: — Я не знаю, что со мной: сначала еда поднимается наверх, а потом опускается вниз. Альфонс: — Прошу прощения, мадам, вы случайно не проглотили лифт?». Понимая, что с фармацевтикой связывать будущее не хочет, Альфонс Алле с головой окунулся в искусство. Уже в 24 года он стал главой сообщества пускателей дыма в глаза (школы футуристов), в то же время являясь членом правления клуба почётных гидропатов и частью руководящих органов масонского кабаре «Чёрный кот». В знаменитой Галерее Вивьен, в рамках выставок «Отвязанного искусства» он в первый раз представил свои удивительные картины. Свой первый художественный эксперимент Альфонс Алле назвал «Битва негров в пещере глубокой ночью» (1882 год). Это было простое черное прямоугольное полотно. Позже были написаны «Сутенеры в самом расцвете сил, на животах в траве, пьющие абсент», «Ступор молодых солдат, в первый раз видящих лазурь Средиземного моря», «Группа пьяниц в тумане», «Анемичные девицы идут к первому причастию в снежную пору» и другие, не менее гениальные, продуманные до каждой мелочи картины. Не сложно догадаться, что каждое из перечисленных полотен представляло собой монохромный прямоугольник в рамке. Зелёные сутенёры, голубой ступор солдат, ничем не отличающийся от цвета моря, серые пьяницы и девицы, анемия которых сливается со снегом. «Главное — не перетрудиться, — говаривал Альфонс Алле всякий раз, как только брался за перо, чтобы записать свои остроумные выдумки». (Из отдела заметок «le Journal»). Художник не пытался стать глубоким мыслителем или первопроходцем. Картины Альфонс выставлял в качестве шутки, чего не скажешь о его «друзьях» авангардистах. К сожалению, эта шутка и не позволила ему стать признанным деятелем искусства, внесшим свой вклад в его развитие. Своими полотнами Альфонс Алле очень точно проиллюстрировал известный тезис: «Не так важно, что ты делаешь, гораздо важнее — как ты это подаешь». Тем не менее, у художника были поклонники. Один из них — композитор и пианист, известный друг Альфонса, Эрик Сати. В октябре 1884 года Алле отправил письмо с предложением оценить свое новое произведение другу, композитору Жюлю Леве. Предложение сразу было рассмотрено. Ведь намечался очередной вечный фумистический шедевр. Произведение, написанное новоиспеченным гением-музыкантом, было внесено в каталог выставки «Arts Incoherents». На этот раз одним экспериментом Альфонс не ограничился. Траурный марш несколько раз анонсировался организаторами выставки. Композиция исполнялась на открытии. На сцену выходил «конферансье» и объявлял премьеру: похоронный номер в исполнении автора. Далее наступала абсолютная тишина, лишь иногда ее нарушали поскрипывания и шорохи за дверью. Музыканты не торопились. Альфонс, изображающий скорбь, выходил спустя какое-то время. За ним следовала группа поддержки в виде компании фумистов. Алле несколько секунд стоял на середине сцены, затем снимал шляпу. Его примеру следовали и фумисты. Наконец автор садился за инструмент и исполнял свой провокационный «Траурный марш на похороны великого глухого». После окончания композиции автор и его группа поддержки удалялись в полной тишине. Всё выступление занимало не больше трёх минут. Аплодисменты не приветствовались. Главной особенностью творения виртуозного композитора было отсутствие каких-либо нот. Произведение состояло из гробовой тишины. И музыкальные, и художественные творения Алле увенчались успехом. Свидетельство этому — выражение «да это же просто Алле», которое использовалось при появлении фумистической шутки. Альфонс Алле умер в 1905 году, предварительно, конечно, заявив: «Имейте в виду, завтра я буду уже труп! Вы найдёте, что это остроумно, но я уже не буду смеяться вместе с вами. Теперь вы останетесь смеяться — без меня. Итак, завтра я буду мёртв!» Так и произошло — на следующий день художник скончался. По своей натуре Алле был мизантропом и меланхоликом, который постоянно надевал маску весельчака. Всю жизнь он развлекал людей, которых на самом деле глубоко презирал и для которых остался человеком, исполнившим свой траурный марш минимализма в пещере глубокой ночью, где постоянно дрались такие-то странные негры. Автор: Мария Петрова