13 умных мыслей, с которыми вы согласитесь

Все люди приносят счастье. Одни своим присутствием, другие — отсутствием. Жизнь чем-то похожа на шведский стол. Кто-то берет от нее сколько хочет, кто-то — сколько совесть позволяет, другие — сколько наглость. Но правило для всех нас одно: с собой ничего уносить нельзя. Если к вам в гости пришли 10 человек, а у вас есть только 8 вилок для омаров, то остаётся только позавидовать вашим проблемам. В супермаркетах, по большому счету, продаются только две вещи — мешки для мусора и мусор для мешков. Жизнь — это движение: одни шевелят извилинами, другие хлопают ушами. В математике ноль, возведенный в любую степень, все равно ноль, а в жизни любая глупость, возведенная в степень, называется общественным мнением. Сарказм возник в ходе эволюции, чтобы дать умным людям выжить в обществе идиотов. Лучше быть последним в списке миллионеров, чем первым в списке «лучшие работники месяца». Меня волнует не столько размер коррупции в нашей стране, как невозможность в ней участвовать... Менталитет — это то, что одни усваивают с молоком матери, другие — с портвейном отца. Цель хорошего гуманитарного образования состоит в том, чтобы научить тебя философски относиться к нехватке денег. Все страны мира живут по своим законам. Только Россия — по пословицам и поговоркам... Жить надо проще — поэтому усложняйте жизнь не себе, а другим...

Хотите быть более креативным? Развивайте синестезию

Фрагмент книги «Всеобщая история чувств» Дианы Акерман о том, как люди творческих профессий использовали синестезию для стимуляции вдохновения. Повседневная жизнь — это непрерывная атака на восприятие, и у каждого из нас ощущения в определенной степени накладываются одно на другое. Как утверждает гештальт-психология, если дать людям список бессмысленных слов и поручить связать их с контурами и цветом, то определенные звучания будут в довольно четком порядке ассоциироваться с определенными очертаниями. Еще удивительнее то, что этот порядок будет сохраняться для испытуемых и из США, и из Англии, и с полуострова Махали, который вдается в озеро Танганьика. Люди с развитой синестезией тоже склонны реагировать предсказуемо. Исследование двух тысяч синестетиков, принадлежавших к различным культурам, выявило большое сходство в ассоциации цветов и звучания. Низкие звуки часто ассоциируются у людей с темными цветами, а высокие — с яркими. В определенной степени синестезия встроена в нашу систему чувств. Но сильная природная синестезия встречается у людей редко — примерно у одного на пять тысяч, — и невролог Ричард Сайтовик, прослеживающий основы этого феномена в лимбической системе, самой примитивной части мозга, называет синестетиков «живыми ископаемыми когнитивной системы», потому что у этих людей лимбическая система не полностью управляется куда более сложной (и возникшей на более позднем этапе эволюции) корой головного мозга. По его словам, «синестезия… может служить воспоминанием о том, как видели, слышали, обоняли, ощущали вкус и осязали первые млекопитающие». Некоторых синестезия лишь раздражает, но другим она идет во благо. Для человека, желающего избежать сенсорной перегрузки, это может быть и небольшая, но беда, зато настоящие творческие натуры она воодушевляет. Среди наиболее известных синестетиков — немало людей искусства. Композиторы Александр Скрябин и Николай Римский-Корсаков в своей работе легко ассоциировали музыку с цветами. Для Римского-Корсакова тональность до мажор была белой, а для Скрябина — красной. Ля мажор у Римского-Корсакова розовая, у Скрябина — зеленая. Еще удивительнее то, что результаты их музыкально-цветовой синестезии порой совпадали. Ми мажор у обоих была голубой (у Римского-Корсакова — сапфирового оттенка, у Скрябина — бело-голубой), ля-бемоль мажор — пурпурной (у Римского-Корсакова — серовато-лиловой, у Скрябина — пурпурно-лиловой), ре мажор — желтой и т. д. Для писателей синестезия тоже благотворна — иначе разве бы они описывали так выразительно ее проявления? Доктор Джонсон однажды сказал, что «алый цвет лучше всего передает металлический крик трубы». Бодлер гордился своим «сенсорным эсперанто», а один из его сонетов, где связаны между собой ароматы, цвета и звуки, оказал огромное влияние на влюбленных в синестезию символистов. <…> Мало кому удалось написать о синестезии столь точно и изящно, как Владимиру Набокову, который в автобиографии «Память, говори» анализировал то, что называл «цветным зрением»: Не знаю, впрочем, правильно ли говорить о «слухе», цветное ощущение создается, по-моему, самим актом голосового воспроизведения буквы, пока воображаю ее зрительный узор. Долгое «a» английского алфавита… имеет у меня оттенок выдержанной древесины, меж тем как французское «а» отдает лаковым черным деревом. В эту «черную» группу входят крепкое «g» (вулканизированная резина) и «r» (запачканный складчатый лоскут). Овсяное «n», вермишельное «l» и оправленное в слоновую кость ручное зеркальце «о» отвечают за белесоватость. Французское «on», которое вижу как напряженную поверхность спиртного в наполненной до краев маленькой стопочке, кажется мне загадочным. Переходя к «синей» группе, находим стальную «x», грозовую тучу «z» и черничную «k». Поскольку между звуком и формой существует тонкая связь, я вижу «q» более бурой, чем «k», между тем как «s» представляется не поголубевшим «с», но удивительной смесью лазури и жемчуга. Соседствующие оттенки не смешиваются, а дифтонги своих, особых цветов не имеют, если только в каком-то другом языке их не представляет отдельная буква (так, пушисто-серая, трехстебельковая русская буква, заменяющая английское «sh», столь же древняя, как шелест нильского тростника, воздействует на ее английское представление). <…> Писатели — странные люди. Мы бьемся в поисках идеального слова или блестящей фразы, которые позволят каким-то образом сделать внятной для других лавину уникальной осознанной информации. Мы живем в ментальном гетто, где из каждой работоспособной идеи, если дать ей должное побуждение — немного выпивки, небольшая встряска, деликатное обольщение, — может вырасти впечатляющий труд. Можно сказать, что наши головы — это конторы или склепы. Наше творчество словно обитает в маленькой квартирке в доме без лифта в Сохо. Нам известно, что сознание пребывает не только в мозгу, но вопрос о том, где оно находится, не уступает по сложности вопросу о том, как оно работает. Кэтрин Мэнсфилд однажды сказала, что взрастить вдохновение можно, лишь очень тщательно «ухаживая за садом», и я считаю, что она имела в виду нечто более управляемое, нежели прогулки Пикассо в лесу Фонтенбло, где он «до несварения объедался зеленью», которую ему позарез нужно было вывалить на холст. Или, возможно, она имела в виду именно это: упорно возделывать знание о том, где, когда, как долго и как именно действовать, — а потом приступить к действию, и делать это как можно чаще, даже если устал, или не в настроении, или недавно совершил несколько бесплодных попыток. Художники славятся умением заставлять свои ощущения работать на себя и порой используют поразительные фокусы синестезии. <…> Шиллер складывал в ящик стола гниющие яблоки и вдыхал их едкий запах, если затруднялся найти нужное слово. Потом он задвигал ящик, но запах оставался у него в памяти. Исследователи из Йельского университета установили, что пряный аромат яблок оказывает сильный бодрящий эффект и может даже предотвращать панические атаки. Шиллер мог установить это опытным путем. Что-то в сладкой затхлости этого запаха взбадривало его мозг и успокаивало нервы. Эми Лоуэлл, как и Жорж Санд, за письменным столом курила сигары и в 1915 году закупила 10 тысяч любимых ею манильских второсортных сигар, чтобы наверняка обеспечить питанием свои творческие печи. Это Лоуэлл сказала, что обычно «швыряет» идеи в подсознание: «…как письмо в почтовый ящик. Через шесть месяцев у меня в голове начинают возникать слова стихотворения. <…> Слова будто бы проговариваются в голове, но их никто не произносит». Потом они обретают форму, окутанные облаком дыма. И доктор Сэмюэль Джонсон, и поэт У.Х. Оден более чем неумеренно пили чай — сообщалось, что Джонсон частенько выпивал за один присест двадцать пять чашек. Джонсон умер от удара, но непонятно, могло ли это явиться следствием злоупотребления чаем. Виктору Гюго, Бенджамину Франклину и многим другим лучше всего работалось, если они раздевались донага. Д.Х. Лоуренс однажды признался, что любил лазить нагишом по шелковичным деревьям — их длинные ветви и темная кора служили для него фетишем и стимулировали мысли. Колетт начинала творческий день с вылавливания блох у своей кошки; мне нетрудно представить, как методичное перебирание и разглаживание меха помогало сосредоточить разум сибаритки. Кстати, эта женщина никогда не путешествовала налегке, а всегда требовала брать с собой большие запасы шоколада, сыров, мясных деликатесов, цветов и багетов в каждую, даже непродолжительную поездку. Харт Крейн обожал шумные вечеринки, но в разгар веселья всегда исчезал, бежал к пишущей машинке, включал запись кубинской румбы, потом «Болеро» Равеля, потом любовную балладу, после чего возвращался «с багрово-красным лицом, пылающими глазами, стоящими дыбом уже седеющими волосами. Во рту у него торчала пятицентовая сигара, которую он вечно забывал закурить. В руках он держал два-три листа машинописного текста… «Прочти-ка! — говорил он. — Величайшее стихотворение в мировой литературе!» Это рассказывал Малкольм Каули, который приводит много других примеров того, как Крейн напоминал ему «еще одного друга, знаменитого убийцу лесных сурков», когда писатель «пытался выманить вдохновение из тайного убежища пьянством, смехом и музыкой фонографа». Стендаль, работая над «Пармской обителью», каждое утро читал две-три страницы французского Гражданского кодекса, чтобы, по его словам, «настроиться на нужный тон». Уилла Кэзер читала Библию. Александр Дюма-отец писал публицистику на бумаге розового цвета, беллетристику — на голубой, а стихи — на желтой. Он был чрезвычайно организованным человеком, вплоть до того, что для лечения бессонницы и утверждения привычек ежедневно в семь утра съедал яблоко под Триумфальной аркой. Киплингу требовались самые черные чернила, какие только удавалось найти; он мечтал о том, чтобы «завести чернильного мальчика, который растирал бы мне индийские чернила», как будто сама тяжесть черноты должна была сделать его слова столь же значимыми, как и его воспоминания. Альфред де Мюссе, любовник Жорж Санд, признавался, что его больно задевало, когда она сразу после секса кидалась к письменному столу (а такое случалось часто). Впрочем, Жорж Санд не превзошла Вольтера, который пристраивал лист бумаги прямо на обнаженной спине любовницы. Роберт Льюис Стивенсон, Марк Твен и Трумэн Капоте обычно писали лежа. Капоте даже объявил себя «абсолютно горизонтальным писателем». Хемингуэй работал стоя — те, кто учится литературному мастерству, часто запоминают это, но пропускают мимо ушей то, что стоял он не потому, что воспринимал себя стражем суровой прямодушной прозы, а из-за больной спины, поврежденной при крушении самолета. Кстати, перед тем как приступить к работе, Хемингуэй фанатично затачивал карандаши. Считается, что, когда Эдгар По писал, у него на плече сидела кошка. Стоя работали Томас Вулф, Вирджиния Вулф и Льюис Кэрролл; сообщение Роберта Хендриксона в работе «Литературная жизнь и другие курьезы» (The Literary Life and Other Curiosities) гласило, что Олдос Хаксли «частенько писал носом». Сам Хаксли в книге «Как исправить зрение» (The Art of Seeing) утверждал: «После короткого „рисования носом“ наступит значительное временное улучшение зрения». <…> Расспрашивая некоторых друзей о том, как они привыкли организовывать свой писательский труд, я ожидала рассказов о каких-нибудь вычурных ухищрениях — стоять в канаве и насвистывать «Иерусалим» Блейка или, может быть, наигрывать на трубе мелодию открытия скачек на ипподроме в Санта-Аните, поглаживая пестрые колокольчики наперстянки. Но большинство из них уверяли меня, что ничего подобного у них нет — ни привычек, ни суеверий, ни особых обычаев. Я позвонила Уильяму Гэссу и слегка надавила на него. — Неужели у вас нет никаких необычных привычек и способов организации работы? — спросила я насколько могла нейтрально. Мы три года проработали вместе в Вашингтонском университете, и я знала, что за его маской тихого профессора скрывается поистине экзотическая интеллектуальная натура. — Нет, боюсь, я очень скучный человек, — вздохнул он. Я слышала, как он устраивался поудобнее на лестнице в своей кладовке. И, поскольку его сознание очень походило на захламленную кладовку, это казалось очень кстати. — Как начинается ваш день? — О, я посвящаю пару часов фотографированию, — ответил он. — И что же вы фотографируете? — Ржавые, заброшенные, безнадзорные, выморочные уголки города. В основном тлен и грязь, — сообщил он тоном «а что тут такого?», небрежным, как взмах ладони. — Значит, вы каждый день фотографируете тлен и грязь? — Почти каждый. — А потом начинаете писать? — Да. — И не считаете это необычным? — Для меня — нисколько.

Несколько коротких шедевров

Невероятное умение всего несколькими словами передать самое главное. B конкурсe на самую короткую автобиографию победила одна пожилая француженка, которая написала: «Раньше у меня было гладкое лицо и мятая юбка, а теперь — наоборот». *** Я проснулся от жестокой боли во всем теле. Я открыл глаза и увидел медсестру, стоящую у моей койки. — Мистер Фуджима, — сказала она, — вам повезло, вам удалось выжить после бомбардировки Хиросимы два дня назад. Но теперь вы в госпитале, вам больше ничего не угрожает. Чуть живой от слабости, я спросил: — Где я? — В Нагасаки, — ответила она. © Алан Е. Майер «Невезение» *** С тех пор, как Риту жестоко убили, Картер сидит у окна. Никакого телевизора, чтения, переписки. Его жизнь — то, что видно через занавески. Ему плевать, кто приносит еду, платит по счетам, он не покидает комнаты. Его жизнь — пробегающие физкультурники, смена времен года, проезжающие автомобили, призрак Риты. Картер не понимает, что в обитых войлоком палатах нет окон. © Джейн Орвис «Окно» *** Звездная ночь. Самое подходящее время. Ужин при свечах. Уютный итальянский ресторанчик. Маленькое черное платье. Роскошные волосы, блестящие глаза, серебристый смех. Вместе уже два года. Чудесное время! Настоящая любовь, лучший друг, больше никого. Шампанского! Предлагаю руку и сердце. На одно колено. Люди смотрят? Ну и пусть! Прекрасное бриллиантовое кольцо. Румянец на щеках, очаровательная улыбка. Как нет?! © Лариса Керкленд «Предложение» *** Классический пример лаконичности спартанцев относится к письму царя Македонии Филиппа II, завоевавшего многие греческие города: «Советую вам сдаться немедленно, потому что если моя армия войдёт в ваши земли, я уничтожу ваши сады, порабощу людей и разрушу город». На это спартанские эфоры ответили одним словом: «Если». *** Как только это случилось, я поспешил домой, чтобы сообщить жене печальное известие. Но она, похоже, совсем меня не слушала. Она вообще меня не замечала. Она посмотрела прямо сквозь меня и налила себе выпить. Включила телевизор. В этот момент раздался телефонный звонок. Она подошла и взяла трубку. Я увидел, как сморщилось её лицо. Она горько заплакала. © Чарльз Энрайт «Призрак» *** Наконец в этой глухой, уединенной деревушке его поиски закончились. В ветхой избушке у огня сидела Правда. Он никогда не видел более старой и уродливой женщины. — Вы — Правда? Старая, сморщенная карга торжественно кивнула. — Скажите же, что я должен сообщить миру? Какую весть передать? Старуха плюнула в огонь и ответила: — Скажи им, что я молода и красива! © Роберт Томпкинс «В поисках Правды»

Миф о красоте: как модные тренды разрушают нашу личность

Что общего между мифом о красоте и средневековой пыткой под названием «железная дева»? Как связаны модные тенденции и политика? Что готов выдумать рекламодатель ради прибыли? Зачем реклама на страницах глянца демонизирует естественные изменения в организме человека и чем нам грозит отказ от собственной уникальности? Разбираемся вместе с американской писательницей и политическим консультантом Наоми Вульф. В 1990 г. американская писательница Наоми Вульф выпустила книгу «Миф о красоте», в которой призывала общественность к отказу от «железной девы» – так она назвала навязываемые нам «идеалы» красоты. Аллюзия на средневековое орудие пыток неслучайна: по мнению автора, «железная дева» заковывает социум в жесткие рамки, отбирая у него не только психологические, но и физические силы, что нередко приводит к реальным смертям. Акцентируя свое внимание на стереотипах против женщин, почти 20 лет назад автор прогнозировала, что миф о красоте неизбежно коснется и мужчин. Сегодня, в эру отредактированных фото в Instagram, реалити-шоу и глянцевой рекламы своей естественности стесняются не только женщины. В результате в клиники неврозов все чаще поступают люди с всевозможными расстройствами: они отрицают свое тело настолько, что доводят себя практически до самоубийства. При этом немногие знают, что культ худобы возник лишь в 60-е гг. прошлого века. Его символом стала британская супермодель, известная под псевдонимом Твигги. В то время её худоба была шокирующей настолько, что даже Vogue беспокоился, публикуя ее снимки. Удивительно, но в каждом новом поколении вес типичной модели все большеснижается. Несмотря на движение бодипозитива, появление моделей категории «плюс сайз» и тех мер, которые принимаются против смертности работниц данной индустрии, сегодня вес типичной модели на 25% ниже веса среднестатистического человека. В 70-х гг. этот разрыв составлял лишь 8%. Современный ритм жизни, требующий от человека успешности и постоянного саморазвития, не оставляет без внимания его тело. Самость и естественность становятся синонимами неудачи. Именно поэтому среди больных анорексией так много карьеристов и лучших студентов университетов. По данным Американской ассоциации анорексии и булимии, в 90-х гг. в США ежегодно насчитывались один млн. анорексичек и 30 тыс. человек, привыкших к искусственному вызыванию рвоты с целью сохранения веса. С каждым годом эти цифры увеличиваются. В России в соцсетях девушки и парни обмениваются информацией о нелегальных таблетках для похудения, хвалятся фотографиями истощенных тел и пропагандируют популярные диеты. По мнению Наоми Вульф, «…опыт жизни в теле анорексички, даже если оно проживает в благополучном пригороде, – это опыт тела, живущего в нацистском лагере Берген-Бельзен. В 40 % случаев его ждет пожизненное заключение и в 15 % – смерть». Так, в 1941 году заключенные гетто в городе Лодзь вместе с пищей получали примерно 500-1200 ккал в день. В концлагере Треблинка научно определили, что норма в 900 ккал в день является абсолютным минимумом для поддержания жизни. Однако именно такую калорийность имеет большинство популярных сегодня диет. Соответственно, анорексия имеет самый высокий показатель смертности среди психических расстройств. Однако опасность ее распространения освещается недостаточно часто. Как замечает Вульф, в школах и колледжах не проводят профилактических бесед, статьи о болезни публикуют не на обложках журналов, а в рубрике «стиль». Ещё одним проявлением мифа о красоте является необоснованный отказ в приеме на работу. Общеизвестно, что на телевидение практически никогда не принимают пожилых женщин, какой бы опыт работы они ни имели. Тележурналистика – наглядный пример дискриминации людей по внешности и возрасту. По мнению Вульф, и это подтверждается опытом целых культур (преимущественно восточных), женская молодость возведена в деструктивный культ. В то время как процесс старения мужчин обычно воспринимается как нечто нормальное, старение женщин считается чем-то неприятным, отталкивающим. Именно это заставляет огромное количество женщин тратить время и финансы на бесконечные крема, процедуры и порой небезопасные операции в попытке стереть с собственного лица весь свой жизненный опыт. При этом интересно, что ещё в 1989 году доход американских журналов от рекламы всевозможной, в том числе омолаживающей косметики, составил 650 млн. долларов. Заказная реклама на страницах глянца демонизирует естественные изменения в организме человека настолько успешно, что мы начинаем ей верить. Однако если углубиться в историю, то становится очевидным, что страх перед старостью – всего лишь маркентиговый ход. Так, например, в 60-х годах XX века значительную часть рекламы составляла не косметика, а товары для дома. В это время культивировался другой миф: женщинам не нужно было худеть до 42 размера одежды и всеми способами избавляться от морщин. Тогда признаком их целостности и успешности считалось то, как они ведут домашний быт. В 1963 году писательница и политическая активистка Бети Фридан спросила: «Почему никто никогда не говорит о том, что основная причина, по которой женщины должны оставаться домохозяйками, та, что так они будут покупать больше товаров для дома»? После того как женщины массово стали выходить на работу, домашняя утварь стала менее востребованной, что грозило рекламодателям слишком большими убытками. Вероятно, если люди перестанут бояться внешних проявлений старения, то глянцевые страницы заполонит какой-либо иной миф. Ещё одним следствием мифа о красоте стало масштабное развитие пластической хирургии: «К 1988 г. более 2 млн. американцев, среди которых по меньшей мере 87 % составляли женщины, перенесли пластическую операцию. За последующие два года эта цифра выросла втрое», – сообщает Вульф. Некоторые психологи уверены, что стремление класть свое здоровое тело под нож является прямым следствием сильного невроза, острой стадии неприятия себя. И не всегда действительная необходимость в операционном вмешательстве (напр., последствия аварий) отделяется от надуманной. Наоми Вульф также замечает деструктивную тенденцию оперировать свое тело: «В профессиональных журналах по хирургии печатают фотографии, на которых невозможно различить, когда хирурги разрезают грудь, чтобы удалить раковую опухоль, а когда режут здоровую плоть». При этом известно, что пластические операции несут определенные риски: например, операции на груди могут помешать женщине вовремя заметить онкологию. Но высокооплачиваемая реклама в глянце никогда не станет сообщать своим клиентам о потенциальных угрозах. Более того, в 90-х годах в Америке ответственность за квалификацию хирурга отчасти обязаны были нести пациенты. Именно они должны были запрашивать всевозможные дипломы и лицензии, как будто это не должно быть самим собой разумеющимся. Но давление «железной девы» не отталкивало клиентуру эстетической хирургии. Напротив, оно приумножало прибыль в разы. В 90-х гг. средняя зарплата пластического хирурга в США составляла 1 млн. долларов. По мнению критиков, во многом именно это заставляет работников данной индустрии называть целлюлит, состояние груди после родов и жировые отложения на бедрах (то есть естественные состояния организма) поводами для операций. Интересно, что термин «целлюлит» стал известен лишь в 1973 году благодаря публикации в журнале Vogue. Очень скоро это состояние подкожного слоя стигматизировали, и впервые в истории люди стали прятать свои бедра из-за «неидеальной» кожи и стремительно обогащать бьюти-индустрию, не догадываясь, что данная ситуация не является проблемой. В медицинской среде до сегодняшнего дня не сложилось единого мнения насчет целлюлита: многие врачи не считают его заболеванием. И это лишь единичные примеры проявлений мифа о красоте. Его опасность заключается не только в высокой смертности от расстройств пищевого поведения, в несправедливых сокращениях на работе или в послеоперационных рисках. Повсеместно транслируемые сегодня образы идеальных мужчин и женщин угрожают забрать у нас нашу уникальность, насыщенную и естественную жизнь, полную разных удовольствий. Все больше людей обоих полов комплексуют по поводу своей внешности так сильно, что тратят огромную часть энергии, времени и денег на приведение себя «в порядок», нередко прибегая к опасным методам. Некоторые люди стесняются себя настолько, что не выходят из дома. Несоответствие «идеалам» красоты приводит многих к тяжелой депрессии, требующей медикаментозного лечения. Иногда больные анорексией или булимией заканчивают жизнь самоубийством. В то время пока мы неделями и месяцами пытаемся привести свое тело «в порядок», сравнивая его с навязываемыми образами, где-то в мире проходят важнейшие политические процессы, которые могут решиться не в нашу пользу. Зацикленность на популярной сегодня внешности отвлекает нас от решения действительно важных проблем, от вовлеченности в социум, создает преграды на пути к построению глубоких и искренних связей, сужает наш кругозор. Безусловно, принятие своего тела не равнозначно «поражению» и «слабой воле». В условиях современности это скорее вызов экономической системе и социальной проблематике. Принятие себя также говорит об осознанности: важно понимать, что навязываемые нам образы все равно недостижимы. В коммерческих и политических целях (отвлечение от реальных проблем) тренды сменяются один за другим. Кроме того, классической модельной внешностью сегодня обладает абсолютное меньшинство населения планеты, а каждая фотография неизбежно редактируется, скрывая от нас многие аспекты реальности. Источник: Журнал «Моноклер»

Дети видят — дети повторяют

Короткий ролик о важности примера взрослых в воспитании детей.

10 фильмов про крутейших учителей, которые меняют мир

Учитель — волшебная профессия. Ведь можно взять и подарить миру нового Эйнштейна, Складовскую-Кюри, крутого авиаконтруктора или божественного музыканта. А можно просто растить детей думающими, добрыми и открытыми. И мы даже не знаем, первое или второе изменит мир сильнее! Общество мертвых поэтов Академическое образования часто сводится к зубрежке параграфов и наполнению головы фактами. А научить понимать и чувствовать в образовательную программу не входит. Даже если речь идет о литературе. Учитель Китинг не только показал своим ученикам богатство английского языка и литературы, но и научил их её переживать. Научил наслаждаться и радоваться. Пусть всего один класс, но и это великолепный вклад в этот мир. Только сильнейшие Луис Стивенс возвращается домой из армии и навещает школу, в которой когда-то учился, а в школе наркомания, преступность и полное отсутствие дисциплины. Это история о школьном «физруке», который откроет детям мир спорта, дружбы и доверия. А еще это фильм про красивую и радостную капоэйру. Большая перемена Волшебный, добрый, трогательный и пронзительный фильм об учителе в Вечерней школе. Сейчас мало кто знает о том, что это такое. В ней учились взрослые, которые по какой-то причине не получили среднее образование, но решили, что оно им надо для себя или для галочки. Часто учителя в такой школе были младше своих учеников, головы которых были заняты работой, семьями и детьми, а не литературой и алгеброй. Октябрьское небо Это реальная история инженера NASA Хомера Хикэма, сына шахтёра, который, будучи подростком, под впечатлением от запуска советского спутника решил построить ракету. В их городке все были шахтерами, и другого было не дано. Не опустить руки и доказать, что это не он виноват в пожаре, помогла Хомеру его учительница и учебник математики. Американская история Х Когда смотришь эту душераздирающую драму о нацизме, как-то ускользает от внимания тот факт, что кино называется так же, как сочинение, которое чернокожий директор школы Боб Суини задает написать своему ученику Дэнни Виньярду. А еще плохо откладывается в голове, что директор школы — тот, кто поддерживал в тюрьме осужденного за жесточайшее убийство чернокожих грабителей Дерека, выступал в его защиту и помог сократить срок заключения. Тот, кто изменил этих двоих. Улыбка Моны Лизы Во времена, когда смыслом жизни успешной женщины было получить образование, срочно выйти замуж и уехать жить в красивый дом с удобной кухней, в школе для богатеньких и избалованных девиц появилась учительница Кэтрин Энн Уотсон. Она рассказывала бредящим о замужестве девушкам о их свободе, об искусстве, убеждала поверить в себя и открывала в них новое. Это была капля в море того мира, где у женщины не было никаких прав. Но это была та самая капля, которая точит камень. Умница Уилл Хантинг У Уилла Хантинга феноменальная память и потрясающие математические способности, на которые он забил. Он работает в крутейшем университете, но уборщиком. Волею судеб и суда, на котором его будут судить за драку, Уилл встретит профессора математики, а тот сведет его с учителем и психологом. Великолепная драма с Робином Уильямсом, который смог сам и помог другому. Писатели свободы В центре внимания оказываются ребята из криминального района, в которым полно представителей самых разных национальностей. У них разная культура и происхождение, но есть и общее: все они выросли среди уличных банд и постоянных разборок, теряя близких и друзей. Вот в какую атмосферу попадает белая учительница с немного аристократическими повадками, но чутким и отзывчивым сердцем. Фильм основан на реальных событиях. Сценарий к нему (как и одноименную книгу) написала Эрин Грювелл — та самая учительница, с которой приключилась эта история. В конце фильма можно увидеть самих учеников (не актеров), и это чертовски трогательно. Эксперимент 2: Волна По волшебному хотению прокатчиков этот фильм стал сиквелом «Эксперимента», хотя не имеет к нему никакого отношения. Он основан на реальных событиях 1967 года, когда американский учитель истории решил доказать своим ученикам, что зверства нацистской Германии — дело рук обыкновенных людей. Для этого он провел социальный эксперимент. С помощью жёсткой дисциплины он за неделю превратил класс в молодёжную группировку, по сути своей не отличающуюся от немецкого общества времён Третьего Рейха. Ребята ходили строем, беспрекословно слушались своего учителя и творили то, о чем раньше и не помышляли. Фильм немного отличается от реальных событий «Третьей волны», поэтому почитайте историю, когда посмотрите фильм. Хористы Истории про жестоких и озлобленных детей и педагога, который сделал их открытыми и целеутремленными, наверное — самые популярные, потому что результаты заметны на контрасте. И потому, что достучаться до закрытых сердец — сложный путь, с которого легко сойти. И поди же ты, увлеки их хором, не самым увлекательным и эффектным в мире занятием.

Пасха: все о празднике

Пасха — древнейший из христианских праздников. Он связан с одним из наиболее известных событий Нового завета — воскресением Иисуса Христа. Догматичная вера в воскресение из мертвых является основной доктриной христианства, подчеркивающей человеческую и божественную природу Иисуса. В богословском понимании смертью Христа завершается его принятие страданий и разделение их со всем человечеством. Православные люди называют Пасху “праздником праздников и торжеством торжеств”, подчеркивая ее первостепенное значение. Однако с историей о воскресении Пасха связана исключительно в Новом завете, Ветхий же завет трактует ее иначе. Еврейское слово “Песах” или “Пасах” означает иудейскую Пасху. “Пасах” в переводе с иврита — то есть “миновал, прошел мимо”. Речь в данном случае идет о “Десяти казнях египетских” — бедствиях, описанных в Пятикнижии, постигших египетский народ за отказ фараона освободить евреев. По легенде, Моисей требует освободить еврейский народ, обещая, что в противном случае бог накажет египтян. Фараон противится, и бог в ответ насылает на его подданных десять казней, последней из которых является смерть первенцев. “В полночь Господь поразил всех первенцев в земле Египетской, от первенца фараона, сидевшего на престоле своем, до первенца узника, находившегося в темнице, и все первородное из скота”. Еврейские дома бог миновал (пасах), сыны израилевы спаслись и стали свободными, отсюда и название. Традиции празднования В ветхозаветной традиции на Пасху полагалось приносить в жертву агнца — годовалового ягненка или козленка, которого следовало испечь на огне и съесть в течение пасхальной ночи с пресным хлебом и горькими травами. В Новом завете пасхальная трапеза связана с Тайной вечерей — последней трапезой Иисуса, во время которой он сказал, что один из собравшихся предаст его. Соответственно, ветхозаветные жертвы упраздняются и традицией становится евхаристия — освящение хлеба ( символизирующего плоть Христа) и вина (символ крови Христа). В современном мире большую роль в богослужении имеет пасхальный огонь. Он символизирует “свет божий” после воскресения Христа. В православных храмах зажигают его от благодатного огня, привезенного из Храма Гроба Господня в Иерусалиме. Пришедшие в храм зажигают от него свечи, а некоторые уносят лампаду домой и потом поддерживают огонь в течение года. Празднование Пасхи несколько рознится в православной и католической традиции. Так, католики перед началом службы зажигают Пасхал — специальную пасхальную свечу, огонь от которой потом раздают всем христианам. Пасхальная еда К праздничному столу традиционно готовят пасхальный хлеб. “Кулич” — это исключительно его русское название. Любопытно, что кулич не обязательно должен иметь форму цилиндра. Например, в Вологодской губернии его раньше готовили в виде раскрытого ягодного пирога. Также кулич может быть сделан в форме церковной просфоры — богослужебного литургического хлеба. Обычно кулич изготавливается из дрожжевого теста, туда добавляется изюм, а в качестве специй ваниль, кардамон или мускатный орех. Иногда кулич называют “пасхой” или “паской”, но, на самом деле — это другое блюдо, которое готовится из творога. Внешне пасха похожа на усеченную пирамиду, для её изготовления используется специальная деревянная или пластиковая форма — пасочница. Для приготовления используется творог и яйца, добавляются пряности. В качестве украшения также можно добавить изюм и цукаты. В православной традиции также существует обычай дарить яйца, сваренные вкрутую и выкрашенные в разные цвета при помощи пищевых красителей или луковой шелухи. Этот обычай связан с преданием о яйце, подаренном Марией Магдалиной императору Тиберию. По легенде, Магдалина подарила Тиберию яйцо, окрашенное в красный цвет со словами “Христос воскрес”. Она была очень бедна, но не хотела явится к императору с пустыми руками. Красный цвет в данном случае — кровь распятого Христа. В другом варианте этой легенды император усомнился в воскресении Христа, после чего яйцо покраснело у него на глазах. Пасхальные игры Наверное, одна из немногих сохранившихся славянских игр — это обычай “христосоваться яйцами". Участники по очереди бьют яйца друг о друга и побеждает тот, чьё яйцо уцелело. Также есть славянская и германская игра под названием “катание яиц”. Она заключается в том, что дети скатывают яйца по специальным дорожкам. У христиан катание яйца символизирует камень, скатившийся с гроба господня перед воскрешением Христа. Любопытно, в Америке существует традиция катания яиц перед Белым домом. Игра отличается от русской тем, что яйца катают поварешками. Есть фото, где в игре участвует президент Рональд Рейган и его супруга. В некоторых странах также есть обычай утром Пасхи прятать пасхальные яйца, и задача детей — обнаружить своеобразное “гнездо” пасхального зайца. Вообще, пасхальный заяц — как символ плодородия стал символом пасхи в Германии, а потом распространился и по всему миру.

Кто был прототипом легендарного Шерлока Холмса

У каждого есть свой любимый Шерлок: кто-то утверждает, что ни одна экранизация по силе художественного мастерства не может соперничать с литературным оригиналом Артура Конан Дойля, кто-то остается фанатом блестящей игры Василия Ливанова в советской киноверсии, кто-то восхищается современной британской интерпретацией известного сюжета. Но споры о том, какой Шерлок «более настоящий» становятся бессмысленными, если рассмотреть факты, свидетельствующие о том, что у литературного героя действительно был реальный прототип. «Самого настоящего» Шерлока звали Джозеф Белл. Писатель не отрицал, что у его героя был прототип в реальной жизни, о чем свидетельствуют слова из его письма Джозефу Беллу: «Безусловно, именно вам, доктор, я обязан Шерлоком Холмсом! В книге я ставил своего героя в разные преувеличенно драматические ситуации, однако уверен, что аналитический талант, им продемонстрированный, ничуть не превосходит ваши способности, которые я имел возможность наблюдать в амбулаторной палате». Джозеф Белл был профессором Эдинбургского университета, известным хирургом и изобретателем знаменитого дедуктивного метода. Артур Дойл учился на медицинском факультете этого учебного заведения, и профессор Белл стал для него кумиром, как, впрочем, и для большинства студентов. На лекции профессор приглашал пациентов и в первую очередь давал студентам задание – определить род занятий, место проживания и причину заболевания по внешнему виду человека. Однажды перед ними предстал мужчина в шляпе с явными признаками лихорадки. Джозеф Белл обратил внимание студентов на то, что он не снял шляпу, а значит отвык от цивилизованных манер. Наверняка он служил в армии, где не принято снимать головной убор, когда отдают честь. А поскольку симптомы указывали на лихорадку, характерную для Вест-Индии, человек предположительно прибыл из Барбадоса. Профессор часто акцентировал внимание студентов на характерных привычках представителей той или иной профессии, учил их замечать детали. Если перед ними был матрос, его татуировки могли указать на ту местность, из которой он прибыл. Джозеф Белл даже советовал студентам-медикам изучать акценты, употреблявшиеся в английской разговорной речи. По акценту можно определить, уроженцем каких мест является человек, установить его вредные и полезные привычки. Из всех студентов профессор выделил Артура Дойля и даже предложил ему место своего ассистента. В будущем писатель использовал полученные знания и навыки работы с людьми как в медицинской, так и в литературной деятельности. На то, что прототипом Шерлока Холмса стал именно Джозеф Белл, указывает ряд фактов. Во-первых, это приемы дедуктивного метода, которые литературный герой вслед за своим реальным двойником применяет на практике. Во-вторых, описанная автором внешность Шерлока напоминает профессора: высокий рост (более 180 см), худощавое телосложение, тонкий орлиный нос, пронизывающий взгляд, чуть выступающий вперед подбородок, резкий голос. Джозеф Белл увлекался химическими опытами, курил трубку, любил спорить, часто на него нападала хандра. Те же привычки были у Шерлока Холмса. Первый рассказ о приключениях Холмса был опубликован за день до 50-летия любимого учителя Конан Дойля – 1 декабря 1887 г. Можно это расценивать как своеобразный подарок от благодарного ученика. На Джозефа Белла указывали многие детали, но когда ему об этом задали вопрос, он отшутился: «Ну что вы! Где уж мне подняться до таких вершин. А настоящий прообраз Холмса, это, естественно, сам Артур».

Неграмотные писатели

Мы живем в стране, где грамотность считается одним из главных достоинств интеллигентного человека. А что делать тем, кто очень хочет, но просто не может писать грамотно? Не расстраивайтесь, вы не одиноки, многие талантливые и даже гениальные люди делали орфографические ошибки, но это никак не сказалось на их судьбе. Александр Пушкин Много сказано о том, что ныне существующая орфографическая норма в русском языке сформировалась достаточно поздно и что к поэтам и писателям XIX века претензий быть не может. И все-таки некоторые правила существовали, как и люди, которые с удовольствием их нарушали. Так Пушкин, считающийся создателем современного русского языка, весьма вольно обращался с окончаниями. В «Евгении Онегине», например, он пишет о семинаристе в «желтой шале», а в «Дубровском» о маленьком человеке во «фризовой шинеле». Пушкин спокойно мог написать «селы» и «бревны», вместо «села» и «бревна», а также «серебряной» вместо «серебряный». Лингвист и литературовед Григорий Винокур объяснял это тем, что языковое сознание поэта было крепко связано с народными говорами. Однако ошибка есть ошибка, как ее ни назови. Ганс Христиан Андерсен Андерсен вообще был человеком противоречивым. Знаменитый сказочник, собственные произведения для самых маленьких он не любил и гордился только пьесами и романами. Он много сделал для детской литературы, однако самих детей терпеть не мог и старался держаться от них подальше. Сочинителем Андерсен был отменным, но до конца жизни писал с ошибками. Была ли у него дислексия или это последствие плохого образования, сегодня сказать сложно. Однако мы точно знаем, что писатель тратил немалые деньги на вычитку и корректуру своих текстов. Льюис Кэрролл Не менее парадоксальным, чем знаменитый датский сказочник, был и его младший современник, англичанин Чарльз Лютвидж Доджсон, вошедший в историю под псевдонимом «Льюис Кэрролл». Математик, логик, философ, богослов и фотограф (sic!), он создал одну из самых странных и сюрреалистических сказок в истории литературы. Однако при всех своих талантах, автор «Алисы в Стране чудес» постоянно писал с ошибками, что не подобало джентльмену викторианской эпохи. Впрочем, сам он от этого нисколько не страдал. Джейн Остен Первая ласточка реализма, блестящий сатирик и одна из самых известных английских писательниц, Джейн Остен также недостаточно хорошо освоила грамоту. И если биографы Кэрролла говорят о дислексии писателя, то в случае с автором «Гордости и предубеждения»никаких данных о ее особенностях восприятия текста нет. Она не могла обойтись без постоянной помощи корректоров, которые, на ее удачу, всегда находились. Владимир Маяковский В мемуарах поэт вспоминал о публикации своих произведений: «Напечатал „Флейту позвоночника“ и „Облако“. Облако вышло перистое. Цензура в него дула. Страниц шесть сплошных точек. С тех пор у меня ненависть к точкам. К запятым тоже». Увы, ненависть к точкам у него появилась задолго до того, как «Флейта» и «Облако» увидели свет. Литературоведы уверены, что у Маяковского была дислексия и он просто не понимал, куда ставить знаки препинания. После 1916 года их расставлял Осип Брик, а до знакомства с Осипом и Лилей поэту помогали друзья (например, футурист Давид Бурлюк). Несмотря на сложности, которые ему приходилось преодолевать, Маяковский, как никто другой, чувствовал ритм текста. Возможно, благодаря неспособности поэта освоить пунктуацию, родилась его знаменитая стихотворная «лесенка». Агата Кристи Той же особенностью, что и у Маяковского, обладала Агата Кристи. Королева детективов могла придумывать интереснейшие истории, но записывала их с ошибками. Помешало ли ей это? Конечно же, нет. По популярности ее книги сравнивают со сборниками пьес Шекспира, который, впрочем, сам записывал свое имя всегда по-разному. Эрнест Хемингуэй В отличие от Агаты Кристи, Хемингуэй не был дислексиком, он просто считал, что вычитывать его рукописи — работа редакторов и корректоров, а сам же он — творец, который может себе позволить написать вместо moving (движение) странное слово moveing.