Почему играть так важно?
Ученые уверены в том, что это важно, но пока не до конца понятно, почему.
Любой, кто когда-либо бросал собаке мячик или палку, знает, что некоторые животные очень серьезно относятся к игре — пристальный взгляд, трепетное предвкушение, радостные прыжки, и все это ради несъедобной добычи, которая и на вкус-то не очень. Собаки — далеко не единственные животные, которые уделяют игре много времени и энергии. Молодые осы устраивают соревнования по борьбе, выдры перебирают и подбрасывают в лапках камешки, а человеческие дети по всему миру идут на все, чтобы не наступить на пол, который лава.
«Когда собака гоняется за мячом или ребенок решает споры в кукольной стране, в их сознании явно происходит что-то важное. Игра обладает множеством необычных и увлекательных свойств, играть просто необходимо для обучения и развития человеческого интеллекта», — говорит Лаура Шульц, когнитивист из Массачусетского технологического института. Ученые тоже относятся к игре серьезно.
На протяжении многих лет психологи, биологи-эволюционисты и этологи трудились над тем, чтобы оценить истинную важность игровых активностей. Они раздавали осьминогам игрушки, устраивали борцовские состязания для крыс, потеряли немало видеокамер благодаря обезьянам в джунглях и полуодомашненным детям на детских площадках. Главный вопрос, который ставят ученые: что все эти существа получают, играя?
По словам Шульц, определение мотивации и выгоды, получаемой в процессе игры, может многое рассказать о поведении и когнитивном развитии людей и других животных. Однако оказалось, что это далеко не так просто, как можно подумать. Множество наиболее очевидных гипотез не выдержали научной проверки. Например, одна из них заключается в том, что игра помогает осваивать новые навыки. Исследование 2020 г., в котором изучалось поведение азиатских выдр, живущих в зоопарках и центрах дикой природы, показало, что самые мастеровитые жонглеры ничем не лучше других, равнодушных к камешкам выдр, в решении различных головоломок, таких как извлечение лакомства из теннисного шарика или банки с завинчивающейся крышкой. Ранее проведенные исследования показали, что котята, выросшие в окружении игрушек, не отличаются выдающимися успехами в охоте, а игривые молодые сурикаты во взрослом возрасте не решают территориальные споры лучше других. Как пишет Шульц в журнале Annual Review of Developmental Psychology, даже человеческие дети, возможно, самые игривые существа в мире, не получают каких-либо долгосрочных эмоциональных выгод или преимуществ в развитии от ролевой игры — наиболее изученной формы человеческой игры. Согласно исследованиям, игры не оказывают ощутимого положительного воздействия на развитие интеллекта, творческих способностей или контроль эмоций. «Нельзя сказать, что дети, которые больше играют, умнее или успешнее», — говорит Шульц.
«На самом деле игры в животном мире довольно редки — вы вряд ли встретите игривую гремучую змею, лягушку-быка или орла — что только усложняет исследовательскую задачу», — подметил Серджио Пеллис, поведенческий нейробиолог в университете Летбриджа в Канаде и соавтор книги «Игривый мозг». Эволюция поощряет поведение, которое помогает виду выживать и размножаться, развлечение ради развлечения обычно остается без внимания. Процесс игры не относится к жизненно важным, но почему-то сохраняется. «Склонность к игре варьируется от человека к человеку, что позволяет нам сравнивать представителей одного и того же вида с разным отношением к игре», — говорит Жан-Батист Лека, культуролог и коллега Пеллиса. Он большую часть своей жизни посвятил изучению макак, играющих с камнями в джунглях Бали и лесах Японии. Туристы часто интересуются, не научились ли макаки писать, Лека отвечает, что не научились…пока. Однако некоторые особи действительно отличаются «активной жизненной позицией». «Двадцать лет назад было бы странно говорить, что у животных есть личности, однако сегодня это кажется нормальным», — рассказывает он. Однако до сих пор не было замечено, что игра с камнями помогает научиться применять их в практических целях, например, чтобы раскалывать орехи. Активные особи, безусловно, чаще становятся лидерами в своих группах, однако непонятно, повлияла ли их склонность к игре на этот успех.
«Все дети, очевидно, очень различаются по характеру, и некоторые любят играть больше других, но до сих пор не установлено четкой связи между этой склонностью и общими способностями», — отмечает Анджелина Лиллард, психолог из Виргинского университета. Лиллард совместно с коллегами проанализировали имеющиеся исследования о ролевых играх и когнитивном развитии в своем отчете в 2013 г., опубликованном в журнале Psychological Bulletin. Они выяснили, что какие бы аспекты развития ни рассматривались, у детей, которые играют больше, нет никаких преимуществ перед сверстниками. Хоть многие люди и считают, что ролевые игры помогают развиваться быстрее, исследователи не нашли этому никаких научных подтверждений.
Итак, если игра не делает животных умнее и не помогает развить другие важные навыки, то для чего она может быть полезна? По словам Пеллиса, цель игры должна быть более тонкой и, возможно, более фундаментальной, чем считалось ранее. Игра не может улучшить такие простые для измерения вещи, как IQ, но она может помочь мозгу справляться с жизненными трудностями и неопределенностями. Возьмем для примера крыс — одних из самых игривых животных в мире. Пеллис говорит, что когда молодые крысы дерутся и бегают вокруг друг друга, они проверяют границы и исследуют новые возможности. Что будет, если я укушу того парня за шею? Насколько сильно мне надо укусить его, чтобы он дал сдачи? И будет ли он за мной гнаться, если я начну убегать? Эти уроки очень важны. Исследования Пеллиса показали, что молодые крысы, у которых не было возможности играть, вырастают с менее развитой префронтальной корой, которая отвечает за социальные взаимодействия и принятие решений. Эти животные также склонны страдать от дефицита кратковременной памяти, медленнее реагировать на импульсы и хуже различать угрожающие жесты других крыс. «Если у вас небогатый опыт игры со сверстниками, вы, скорее всего, не так хороши в драках, сексе и хуже адаптируетесь к новой среде, с которой не сталкивались раньше», — говорит Пеллис. Он также считает, что не обязательно играть много, чтобы избежать этого дефицита. Необходимо «наиграть» определенное количество часов, чтобы достигнуть нормы, а после нее особенной разницы нет.
Лека предполагает, что игра также может являться побочным продуктом эволюции. Он отмечает, что многие животные, особенно молодые, имеют врожденное желание исследовать и экспериментировать, эта черта может быть полезна для обнаружения источников пищи или извлечения других важных уроков. Эта жажда открывать новое может выражаться в играх, когда животные, обладающие достаточно развитым мозгом и ресурсами, имеют свободное время, чтобы отвлечься от непосредственного выживания. Пеллис отмечает, что осьминоги не слишком много играют в дикой природе, по-видимому, потому, что они заняты, пытаясь спрятаться, поесть и выжить. Но в аквариуме они достаточно активно пользуются игрушками, так как заняться больше нечем. Обезьяны-ревуны, безусловно, обладают достаточным интеллектом, чтобы развлекаться, но они проводят так много времени, валяясь без дела и пытаясь переварить свою пищу с высоким содержанием клетчатки, что им нет дела до игр, особенно по сравнению с их летающими соседями — паукообразными обезьянами, питающимися фруктами.
Даже если игра не помогает достичь эволюционных целей, она все равно может приносить удовольствие. Исследования показывают, что дерущиеся крысы получают удовольствие от прилива дофамина и других химических веществ в мозге, которые помогают регулировать эмоции и мотивацию. Всплеск дофамина, который активирует механизм вознаграждения мозга, особенно интенсивен у молодых животных, что потенциально объясняет их повышенную игривость по сравнению со старшими собратьями. Как объясняет Пеллис, собака, которая живет, чтобы гоняться за теннисными мячами, нашла способ снова и снова использовать эту систему вознаграждения. А поскольку на протяжении многих поколений собак разводили так, чтобы они вели себя как вечные щенки, эти порыв и радость уже никуда не денутся.
Человеческие дети также многое берут от игр. Шульц рассказала, что после многих лет наблюдения за детьми она поражена их способностью создавать совершенно ненужные для себя препятствия во время игр. У них безусловно есть врожденная потребность пробовать что-то новое. Но вместо того, чтобы просто драться с другом или бить камни, дети часами строят картонную ракету или прыгают между нарисованными на тротуаре линиями. Шульц подозревает, что у такого рода игр есть некоторые преимущества, несмотря на то, что их трудно измерить. «Притворяясь, что сражаешься с драконами, невозможно научиться бить драконов в реальности. Однако это полезно в ином отношении: дети бесконечно воображают виртуальную реальность, в которой сначала создают проблемы, а потом раз за разом решают», — говорит она. Гибкость и решимость, необходимые для борьбы с драконами, могут пригодиться перед лицом многих вызовов реального мира. Ролевая игра также может помочь детям развить самоконтроль и, как это ни парадоксально, научиться чувствовать грань между игрой и реальностью, написала Лиллард в статье 2017 г. в журнале Trends in Cognitive Sciences. Она отмечает, что так же, как дерущиеся крысы или щенки быстро понимают, что нельзя сильно кусать своих друзей, дети, придумывая воображаемый мир, понимают, что им не следует заходить слишком далеко в своем воображении: печенье из грязи есть не стоит, а обычный плащ не дает возможность летать.
По словам Манфреда Холодински, психолога по развитию из Мюнстерского университета в Германии, причудливые ролевые игры, в которых дети имитируют испуг или радость, помогают им научиться лучше контролировать эмоции. Но у любого притворства есть предел. В исследовании 2020 г. Холодински выяснил, что дети, которые притворяются, что находятся под магическим заклинанием, заставляющим их улыбаться, все равно не могут изобразить убедительную улыбку, когда им дарят неинтересный для них подарок.
Исследователи говорят, что несмотря на всю неопределенность с игрой, она по-прежнему заслуживает места в нашей жизни. Лиллард считает, что и школы, и родители должны давать детям время и возможность играть, но при этом игра должна быть добровольной и приятной, а не частью сложного плана по улучшению ребенка. Как ученый и мать четверых детей, Шульц выработала собственный подход к своим детям. Если ребенок играет в видеоигру, она без проблем прерывает его и зовет на ужин. Но если он увлечен ролевой игрой, она оставит его наедине с собой и подождет, пока игра не закончится. «Мы действительно не знаем, зачем дети играют и что это им дает, а пока мы это не выясним, лучше оставить их в покое и не мешать получать удовольствие от игры», — говорит она.
По материалам статьи «So What’s the Point of Playtime?» The Atlantic