Почему так прекрасно быть влюбленным

Мы очарованы, покорены, у нас кружится голова и колотится сердце. Зато теперь мы точно знаем, в чем смысл жизни. Конечно же в том, чтобы мы были вместе, здесь и навсегда! Но что, если страсть возникает благодаря особым веществам в крови и образам в нашем бессознательном? Основные идеи: • Мы выполняем программу продолжения рода. Действие гормонов наполняет эйфорией, заставляет желать и зависеть от другого. • Мы возвращаемся в детство, переживая то прекрасное чувство целостности, что соединяло нас с матерью в начале жизни. • Мы видим лучшее в другом, наделяя его лишь желанными для нас чертами. Но ослепительный идеал и действительно может ослепить. Исследуем алхимию любви: тестостерон, люлиберин, окситоцин, эндорфин… Все эти вещества в огромных количествах наполняют нашу кровь, когда мы встречаем своего избранника (избранницу). Стоит влюбиться — и наш организм превращается в лабораторию сумасшедшего химика. «Можно сказать, что мы — биохимические роботы, — шутит семейный психотерапевт Инна Хамитова. — Мы запрограммированы на продолжение рода. И наше тело производит сложнейшие химические вещества, взаимодействие которых обеспечит реакции и поведение, ведущие к выполнению этой программы. С помощью сознания мы не можем это контролировать. Ведь продолжение рода — инстинкт куда более древний, чем само человечество». Потому всем влюбленным и кажется, что их чувства им больше не подвластны. Сначала выделяется тестостерон — гормон сексуального желания. Он вырабатывается как в мужском, так и в женском организме. Затем люлиберин — и мы испытываем жажду взаимных прикосновений, ласк, объятий и поцелуев. Допамин и норадреналин вызывают прилив сил. Если же предмет любви исчезает из поля зрения, уровень допамина падает — и мы чувствуем тоску и опустошенность. Зато во время оргазма происходит настоящий взрыв эндорфинов: они радикально меняют состояние сознания, приводя нас в экстаз и снижая критичность. Если бы мы разумно и критично выбирали свой идеал, человечество просто вымерло бы. Мы видим в розовом свете весь мир — и в первую очередь своего партнера. «Это подарок природы, очень приятный, но не бескорыстный: он обслуживает тот же инстинкт продолжения рода, — уточняет Инна Хамитова. — Если бы мы разумно и критично выбирали тех, кто соответствует нашим представлениям об идеале, человечество просто вымерло бы. А так — вот прекрасный принц прямо перед нами». Что же будет, когда мы очнемся от волшебных грез, — разочарование неизбежно? Совсем не обязательно. Пока чувства безумствуют, в нашем организме выделяется окситоцин — гормон привязанности. Благодаря ему наслаждение переходит в чувство общности, которое впоследствии может превратиться в глубокую любовь. Заметить друг друга Но чтобы забурлила алхимическая реторта любви, необходим начальный импульс — встреча с ним (с ней). По каким приметам мы узнаем этого человека среди множества других? Порой мы склонны верить, что встреча происходит по воле случая. А психологи полагают, что нами руководит наше бессознательное. Чей-то жест, голос, черты лица, осанка или походка пробуждают в нас дремлющую память о самой первой и самой глубокой эмоциональной связи в нашей жизни — связи с матерью. «Влюбленность основана на ощущении глубинного тождества между собой и другим человеком, — говорит транзактный аналитик Вадим Петровский. — И так уже было в детстве: ребенок не чувствует себя отдельным, он составляет единое целое со своей матерью. Первоначально я не существую сам по себе. Я весь в этом лице, которое ко мне склоняется. Я переживаю себя через него». За несколько часов или дней обретенный нами партнер становится нам жизненно необходим. Влюбленные часто описывают впечатление мгновенного узнавания, которое они испытали при первой встрече, или возникшее вскоре после знакомства чувство, «словно мы знали друг друга всю жизнь». И это не метафора. Узнавание действительно происходит. Не отдавая себе в этом отчета, мы влюбляемся в тех, кто напоминает нам людей, которые были рядом с нами с момента нашего рождения. Образ отца или матери в будущем партнере «Для мальчика важнее всего лицо матери, и так оно и будет, — уточняет Вадим Петровский. — Чувство девочки претерпевает изменения. Изначально ее привязанность точно так же, как у мальчика, обращена на мать. Но со временем она «переучивается» и начинает ориентироваться на отца». Если же отца в семье нет, его место займет либо замещающий его взрослый, либо собирательный образ, созданный на основе рассказов, книг, фильмов, встреч со знакомыми. Не нужно считать, что идеализация — это плохо. Быть влюбленным — значит открывать все лучшее, что есть в другом человеке, а иногда и создавать. В некоторых случаях происходит выбор от обратного: мы влюбляемся в тех, кто на первый взгляд совершенно не похож на наших родителей или даже кажется их полной противоположностью. Однако в любом случае точкой отсчета являются мать или отец. Помимо внешности важны также привычки, способы общения, взгляды. «В семье человек усваивает определенные модели поведения и убеждения, — развивает мысль Инна Хамитова. — Например, если мать жертвует собой ради карьеры отца, то с большой вероятностью и девочка, выросшая в такой семье, найдет похожего на отца партнера, чтобы реализовать материнскую модель поведения. Совпадения не всегда буквальны. Предположим, отец — отдающий все силы науке ученый. Это не значит, что дочь выйдет замуж именно за ученого. Вполне возможно, ее партнером станет бизнесмен, преданный своему делу, но забывающий о семье. Это похоже на танец: мы выбираем партнера, который знает те же па, что и мы. С кем мы сможем станцевать вместе». Идеализация партнера Несмотря на то что мы жили без него много лет или даже десятилетий, за несколько часов или дней он становится нам жизненно необходим. Мы относимся к обретенному нами партнеру так же некритично, как младенец к матери — источнику собственного существования. Пройдет долгое время, прежде чем ребенок начнет судить своих родителей и поймет, что они не идеальны. Влюбившись, мы словно возвращаемся в раннее детство, утрачиваем способность здраво рассуждать, а взамен обретаем блаженное чувство найденного совершенства. Когда влюбленные обещают любить друг друга вечно, в этом нет ни капли лжи: сейчас они и правда внутри вечности. Мы закрываем глаза на недостатки любимого. Мы идеализируем его. «Но не нужно считать, что идеализация — это плохо, — предостерегает Вадим Петровский. — Быть влюбленным — значит открывать все лучшее, что есть в другом человеке, а иногда и создавать. Расстояние между тем, что есть, и тем, что может быть, не так уж и велико. Мы живем в мире возможности. Я — это то, во что я могу превратиться. Видя в другом человеке достоинства, в том числе потенциальные, мы помогаем ему обнаружить возможности, о которых он раньше не подозревал. А в силу того, что мы не очень различаем его и себя (ведь нам кажется, что мы составляем единое целое), мы и в самих себе открываем лучшее, что в нас есть или могло бы быть». Откуда берется чувство «мы одно целое»? Когда мы влюблены, реальность расширяется, все противоречия исчезают. «Влюбленность — это восстановление первичной слитности с миром, — объясняет Вадим Петровский. — Рефлексия вычленяет «Я» из всего окружающего. Перестав рефлексировать под влиянием сильного чувства, мы вновь погружаемся в состояние единства, нерасчлененности. К нам возвращается младенческое чувство любви к миру и одновременно к себе — ведь границы между мной и миром исчезли, больше нет разделения на «мы» и «другие». Мы переживаем беспредельность бытия, наше «Я» становится бесконечным во времени и пространстве. Я не могу помыслить себя в отдалении от того, в кого я влюблен. Это был бы разрыв внутри себя». Когда влюбленные обещают — вслух или мысленно — любить друг друга вечно, в этом нет ни капли лжи. Ведь в этот момент они в самом деле пребывают внутри вечности. И потому мысль о разлуке непереносима, как мысль о смерти. Что мы ценим друг в друге Влюбившись, мы покоряемся чувству. Но в свободное от влюбленности время мы немало размышляем и довольно ясно представляем себе, какие качества мы хотели бы видеть в своем партнере. Какие качества ценят в партнерах женщины и мужчины можно узнать исходя из данных ВЦИОМ, представленных ниже. Женщины ценят в мужчинах... Порядочность (61%), заботливость (27%) и верность (27%). 18–24-летние чаще обращают внимание на темперамент мужчины (15%). Те, кто моложе 34 лет, более склонны придавать значение уму (70–72%) и внешней привлекательности (15–19%). Чем старше россиянки, тем более ценными в мужчине для них являются порядочность (63–69% опрошенных женщин в возрасте старше 45 лет) и хозяйственность (45–47% женщин старше 35 лет). Мужчины ценят в женщинах... Внешнюю привлекательность (44%), верность (33%) и сексапильность (14%). Молодые мужчины (18–24 лет) чаще придают значение привлекательной внешности (54%) и сексапильности (27%), 25–34-летние — уму (44%). Хозяйственность ценят практически в равной степени все мужчины (48–52%). Заботливость имеет наибольшее значение для тех, кто старше 45 лет (33–34%). В поисках утраченного рая Но вечность влюбленности не остается неизменной. Чувства развиваются. «Влюбленные как бы на фоне переживания абсолюта ощущают скоротечность бытия. Как если бы приходилось за совершенство расплачиваться ощущением конечности, преходящести, — продолжает Вадим Петровский. — В какой-то момент возникают сомнения: как долго это продлится? Тревога посещает влюбленных, любой намек на расставание болезненно переживается. Но за отчаянием следует надежда: может быть, все можно вернуть! Это очень напоминает отношения младенца и матери. Молоко, ласка, полное единство. Потом они расстаются, ребенок переживает разлуку, но вот он слышит шаги матери… Здесь есть цикличность, и эти циклы воспроизводятся в душе влюбленных. Наслаждение, страх, отчаяние, надежда. Это детские переживания, они никак не связаны со сложными межличностными отношениями». Однажды влюбленность проходит. Что тогда? Либо расставание и пустая жизнь, либо предстоит учиться договариваться и открывать другого человека Любовь воспроизводит наши первые эмоции. Но мы никогда к ним не привыкаем, всякий раз ощущая их как новые. Или же как настоящие и правильные. Они вызывают у нас желание все начать с нуля. Покинуть супруга назавтра после встречи с другим? Мы делаем это без колебаний! Пока окситоцин держит нас в своем плену, разум молчит. Но однажды мы увидим, что избранник во многом отличается от нас и не может удовлетворить абсолютно все наши потребности. Что тогда? «Либо охлаждение, расставание и пустая жизнь до встречи с новым «единственным», — отвечает Инна Хамитова, — либо предстоит учиться договариваться, прощать несовершенства и заново открывать другого человека во всей его непохожести на нас. Любовь и влюбленность не тождественны. Бывает влюбленность, которая не перерастает в любовь. Бывает и любовь, не выросшая из влюбленности. У нее другое начало: меньше страсти, больше ответственности и доверия». Пожалуй, можно было бы сказать, основательно перефразируя известный афоризм Льва Толстого: мы все влюбляемся одинаково, а любим по-разному. Источник: Psychologies

15 правил счастливой жизни от столетних

Народная истина гласит «Мудрость приходит с годами» – и с этим сложно поспорить. Опыт как ничто другое помогает нам понять, что в этой жизни главное, что второстепенное, и на что стоит обращать внимание в первую очередь. Поэтому так интересна и познавательна точка зрения людей, проживших около 100 лет – ведь их взгляд на жизнь строится совсем не на теории. И, как оказывается, открытия многих долгожителей нашей планеты удивительны в своей простоте. Мы все об этом знаем, но никогда не помешает себе об этом напомнить еще раз: На одном сайте молодой человек предложил читателям задать вопросы о жизни его бабушке, которой уже 101 год. И вот некоторые из ее ответов: — Какой совет вы дали бы 20-летним в первую очередь? Никогда не сдавайтесь. Вы молоды, и у вас могут наступить сложные времена. Но не сдавайтесь. Никогда. Это самое главное. — Какой самый большой урок вы получили от жизни? Когда вы честны с людьми, то и они честны с вами. Справляться с ложью слишком сложно. Это отнимает множество сил и добавляет тонну лишнего стресса. — Какого правила вы посоветовали бы придерживаться в жизни? Всегда прислушивайтесь к людям. Вы обязательно чему-то научитесь. Вы узнаете намного больше полезного, слушая людей, чем рассказывая им о том, что уже знаете сами. — Что бы вы посоветовали сделать хотя бы раз в жизни абсолютно каждому? Путешествовать по миру как можно больше! — Расскажите о секрете долголетия, который помог вам, на ваш взгляд, прожить такую длинную жизнь (диеты, упражнения, генетика и так далее). Каждый день старайтесь найти время, чтобы немного вздремнуть. Писательнице Бел Кауфман было 100 лет, когда она выступила с речью в колледже Айона. Спросите, в чем секрет ее счастливой жизни? Юмор и азарт. • В юморе скрыта великая жизненная сила — это лучший способ преодолевать жизненные трудности. • Мне кажется, люди должны быть любопытными. Нужно интересоваться жизнью вокруг и постоянно быть в поиске новых знаний, знакомств и впечатлений. К жизни нужно относиться со страстью. • Мне неважно, чем вы увлечены. Может, вам нравится коллекционировать расписные стаканчики. Но, если вы получаете от этого неподдельное удовольствие, значит, вы живете правильно. Эльза Бэйли отметила свой сотый день рождения, катаясь на лыжах в Колорадо. В интервью телеканалу ABC она рассказала о паре моментов, которые всегда подталкивали ее вперед. • Благодаря оптимизму можно с легкостью пережить многое. Если же вы мыслите негативно, вы буквально отравляете свое тело. Улыбайтесь. Говорят, смех — лучшее лекарство. • Будьте активны. Например, я катаюсь на лыжах даже в свои 100 лет. Некоторые не делают этого, даже если у них есть на это силы. А так же старайтесь питаться правильно и не забывайте об упражнениях. Чаще бывайте на свежем воздухе и солнце. Она также поделилась тем, чему научилась за 100 лет своей жизни. • Пока вы молоды — путешествуйте. Не переживайте насчет денег, просто начните. Опыт гораздо ценнее, чем купюры. • Изменения неотвратимы, поэтому нужно научиться принимать их. • Однажды вы поймете, что потратили слишком много времени на переживания ни о чем. • Я не говорю, что вы должны или не должны следовать той или иной религии… Я просто говорю, что вы должны определить, во что вы верите, и следовать этому до конца. • Не воспринимайте жизнь слишком серьезно.

10 необычных книг, в центре повествования которых... книги

В наш век информационных технологий и электронных книг многие забывают о том, как важно и насыщено может быть чтение обычных бумажных книг. Сегодняшняя подборка напоминает: книга — это целый мир, в который можно погрузиться на страницах произведения. В этой статье мы расскажем о десяти необычных книгах, в которых в центре повествования находятся другие книги. Их авторы, используя яркий и оригинальный прием, заставляют читателя переживать за героев, искать ответы на загадки и разгадывать тайны книжных миров. От детской фантазии до детективов и мистики — каждый найдет здесь что-то по своему вкусу. 1. Артуро Перес-Реверте «Клуб Дюма, или Тень Ришелье» Книги дают взрослым людям пищу для ума, козыри для игры и костюмы для маскарада. Букинисты почти правят миром. Писатель, ловелас и мот Александр Дюма-старший — персонаж не менее современный, чем библиофил, бережно хранящий пропавшую рукопись. Охотник за книгами мотается по Европе в поисках сатанинского фолианта, который отправил средневекового печатника на костер. Охотника за книгами хранит падший ангел. Коктейль из реальности и вымысла — отнюдь не вымышленная угроза. В книгах Артуро Переса-Реверте возрождается литература, которую мы всегда любили. 2. Карлос Руис Сафон «Тень ветра» Мистическая фантазия о Барселоне. Сафон сильный рассказчик — и как драма­тург, и как фразер; его конек — «китайские шкатулки», истории в историях. Большой международный бестселлер; в Испании не переплюнул пока лишь «Дон Кихота». 3. Рэй Брэдбери «451° по Фаренгейту» Этот роман принес писателю мировую известность. 451° по Фаренгейту — температура, при которой воспламеняется и горит бумага. Философская антиутопия Рэя Брэдбери рисует беспросветную картину развития постиндустриального общества; это мир будущего, в котором все письменные издания безжалостно уничтожаются специальным отрядом пожарных, а хранение книг преследуется по закону, интерактивное телевидение успешно служит всеобщему оболваниванию, карательная психиатрия решительно разбирается с редкими инакомыслящими, а на охоту за неисправимыми диссидентами выходит электрический пес... 4. Маркус Зузак «Книжный вор» Январь 1939 года. Германия. Страна, затаившая дыхание. Никогда еще у смерти не было столько работы. А будет еще больше. Девятилетняя Лизель Мемингер, которую мать везет вместе с младшим братом к приемным родителям, этого, конечно, не знает. В дороге смерть навещает мальчика и впервые замечает Лизель. Тогда и начинается эта удивительная история о силе слова. 5. Диана Сеттерфилд «Тринадцатая сказка» «Тринадцатая сказка» Дианы Сеттерфилд — признанный шедевр современной английской прозы, книга, открывшая для широкой публики жанр неоготики и заставившая англо-американских критиков заговорить о возвращении золотого века британского романа, овеянного именами Шарлотты и Эмили Бронте и Дафны Дю Морье. Дебютный роман скромной учительницы, права на который были куплены за небывалые для начинающего автора деньги (800 тысяч фунтов за британское издание, миллион долларов — за американское), обогнал по продажам бестселлеры последних лет, был моментально переведен на несколько десятков языков и удостоился от рецензентов почетного имени «новой Джейн Эйр». Маргарет Ли работает в букинистической лавке своего отца. Современности она предпочитает Диккенса и сестер Бронте. Тем больше удивление Маргарет, когда она получает от самой знаменитой писательницы наших дней Виды Винтер предложение стать ее биографом. Ведь ничуть не меньше, чем своими книгами, мисс Винтер знаменита тем, что еще не сказала ни одному интервьюеру ни слова правды. И вот перед Маргарет, оказавшейся в стенах мрачного, населенного призраками прошлого особняка, разворачивается в буквальном смысле слова готическая история сестер-близнецов, которая странным образом перекликается с ее личной историей и постепенно подводит к разгадке тайны, сводившей с ума многие поколения читателей, — тайне «Тринадцатой сказки»... 6. Корнелия Функе «Чернильное сердце» Книжный лекарь Мортимер «Мо» Фольхарт и его двенадцатилетняя дочь Мегги обожают книги. Но кроме этой общей страсти они еще и обладают удивительным даром — оживлять героев со страниц прочтенных ими вслух книг. Но не всё так просто, ведь когда герой из книги оживает, его место на книжных страницах должен занять настоящий человек. 7. Умберто Эко «Имя розы» «Имя розы» — книга с загадкой. В начале ХIV века, вскоре после того, как Данте написал «Божественную комедию», в сердце Европы, в бенедиктинском монастыре обнаруживаются убитые. Льется кровь, разверзаются сферы небес. Череда преступлений воспроизводит не английскую считалочку, а провозвестия Апокалипсиса. Сыщик, конечно, англичанин. Он напоминает Шерлока Холмса, а его юный ученик — доктора Ватсона. В жесткой конструкции детектива находится место и ярким фактам истории Средневековья, и перекличкам с историей ХХ века, и рассказам о религиозных конфликтах и бунтах, и трогательной повести о любви, и множеству новых загадок, которые мы, читатели, торопимся разрешить, но хитрый автор неизменно обыгрывает нас... Вплоть до парадоксального и жуткого финала. 8. Стивен Кинг «Мизери» «Мизери» — роман американского писателя Стивена Кинга, написанный в жанре психологического триллера. Впервые опубликован в 1987 году издательством Viking Press. В основе сюжета произведения лежат отношения двух героев книги — популярного писателя Пола Шелдона и психопатичной поклонницы Энни Уилкс. Попав в автомобильную катастрофу, Пол получает серьёзные увечья. Бывшая медсестра Энни привозит его в свой дом, где писатель получает дозы обезболивающего и лечение. Постепенно герой понимает, что он — узник, вынужденный потакать прихотям своей тюремщицы. 9. Бернхард Шлинк «Чтец» Феноменальный успех романа современного немецкого писателя Бернхарда Шлинка «Чтец» (1995) сопоставим разве что с популярностью вышедшего двадцатью годами ранее романа Патрика Зюскинда «Парфюмер». «Чтец» переведен на тридцать девять языков мира, книга стала международным бестселлером и собрала целый букет престижных литературных премий в Европе и Америке. Внезапно вспыхнувший роман между пятнадцатилетним подростком, мальчиком из профессорской семьи, и зрелой женщиной так же внезапно оборвался, когда она без предупреждения исчезла из города. Через восемь лет он, теперь уже студент выпускного курса юридического факультета, снова увидел ее среди бывших надзирательниц женского концлагеря на процессе против нацистских преступников. Но это не единственная тайна, которая открылась герою романа Бернхарда Шлинка «Чтец». 10. Джералдин Брукс «Люди книги» Наши дни, Сидней. Известный реставратор Ханна Хит приступает к работе над легендарной «Сараевской Аггадой» — одной из самых древних иллюстрированных рукописей на иврите. Шаг за шагом Ханна раскрывает тайны рукописи — и заглядывает в прошлое людей, хранивших эту книгу... Назад, сквозь века. Все дальше и дальше. Из оккупированной нацистами Южной Европы — в пышную и роскошную Вену расцвета Австро-Венгерской империи. Из Венеции эпохи упадка Светлейшей республики — в средневековую Африку и Испанию времен Изабеллы и Фердинанда. Книга открывает секрет за секретом, и постепенно Ханна узнает историю ее создательницы — прекрасной сарацинки, сумевшей занять видное положение при дворе андалузского эмира. Завораживающую историю запретной любви, смертельной опасности и великого самопожертвования.

Побег от самого себя: что такое диссоциативная фуга

В кино часто встречается сюжет о «человеке без прошлого». Герой внезапно оказывается непонятно где — без вещей, спутников и каких бы то ни было воспоминаний о том, что происходило с ним до этого момента. К концу фильма интригу обычно раскрывают, и память возвращается. Такого рода истории — не фантазия сценаристов, а описание реального психиатрического феномена — диссоциативной фуги. Охота к перемене мест 17 января 1887 года американский священник Ансел Бурн, встав пораньше с утра, отправился в банк. Там он снял все свои сбережения и сел в экипаж, идущий в другой город. Это последнее событие, которое Бурн запомнил. Домой он тем вечером не вернулся и следующим вечером тоже. Его близкие подали в газеты объявление о пропаже. Тем временем, в одном из соседних штатов объявился никому не известный А. Дж. Браун. Мужчина арендовал лавку и начал торговать мелкими товарами. Но спустя пару месяцев новоиспеченный коммерсант проснулся в испуге и позвал соседей по дому. Он сообщил, что его зовут Ансел Бурн, что он понятия не имеет, где он и как он тут очутился, и что буквально вчера он брал деньги в банке, а потом — провал в памяти. Услышав рассказ о собственной лавке, священник пришел в ужас и признался, что ничего не смыслит в торговле. Более того, несмотря на все рассказы свидетелей, сам он свои приключения так и не вспомнил. Некоторые люди в диссоциативной фуге не просто забывают старую жизнь, но и создают новую личность — с другим именем, биографией и даже с нетипичными для прежней личности способностями. Счастливо вернувшемуся домой Бурну обрадовались не только домочадцы. Уильям Джеймс, американский философ и психолог, заинтересовался его историей. Он провел со священником сеанс гипноза, и в трансе личность мифического А. Дж. Брауна появилась вновь. Воображаемый лавочник ничего не знал про Бурна, зато подробно рассказал о своей жизни в те два месяца и торговле, в которой неплохо разбирался. История, услышанная под гипнозом, помогла психологу подробно описать этот клинический случай в своей книге. Именно он позднее и дал этому феномену название «диссоциативная фуга». Диссоциация в психиатрии — состояние, когда пациент чувствует себя кем угодно, только не собой. Он может смотреть на себя со стороны или же просто ощущать себя кем-то другим. А «фуга» в переводе с латинского означает «бегство». Следствие травмы Согласно медицинской статистике, диссоциативная фуга встречается у 0,2% населения, то есть примерно у двух человек из 1 000. В современной психиатрии этим термином называют состояние, когда больной внезапно и целеустремленно уезжает или уходит куда-то, начисто забывая, кто он такой. В этом состоянии у человека, как правило, сохраняются базовые знания вроде географии и таблицы умножения, но он полностью забывает события из собственной жизни, свой адрес и даже имя. Поэтому близким бывает непросто найти пропавших пациентов с фугой. Нечто подобное, например, произошло с Агатой Кристи. В 1926 году, после смерти матери и измены мужа, Кристи ушла из дома. О ее местонахождении ничего не было известно 11 дней. Книги королевы детективов уже стали популярными, так что история вызвала большой ажиотаж. Английская полиция, ведущая поиски, вначале обнаружила брошенный автомобиль, а спустя пару дней — и саму Агату. Та ничего не помнила о произошедшем. Собрав свидетельства очевидцев, следователи узнали, что писательница зарегистрировалась в отеле под именем любовницы мужа, после чего все 11 дней читала книги, проходила оздоравливающие процедуры и играла на фортепиано. Позже британский психолог Эндрю Норман назвал этот случай типичным примером диссоциативной фуги. Некоторые люди в диссоциативной фуге не просто забывают старую жизнь, но и создают новую личность — с другим именем, биографией и даже с нетипичными для прежней личности способностями. Довольно часто «новые люди» находят себе работу в областях, никак не связанных с их прежней сферой деятельности. Диссоциативная фуга, как правило, вызвана травмирующим переживанием. Человек не может с ним справиться и пытается буквально убежать от неприятной ситуации и всего, что с ней связано. Обычно психиатрам удается расспросить переживших эпизод фуги уже постфактум, после возвращения к прежней реальности — ведь новая личность никогда не сможет осознать то, что она новая, пока не вспомнит старую. Переживающие это состояние люди часто способны внятно и с радостью рассказать любому желающему придуманную биографию, легко поддерживают светскую беседу и не имеют внешних признаков психических нарушений. Говорят, пациенты с фугой часто бывают куда общительнее во время приступа, чем в своей жизни до него. Впрочем, не все истории выглядят так литературно. Некоторые из беглецов просто теряют память, не замещая свою личность новой, или путанно рассказывают выдуманные биографии — так, что любой заметит нестыковки. Обычно фуга длится от пары часов до нескольких месяцев. В мае 1985 года юная и амбициозная американская журналистка Джоди Робертс ушла из дома и не вернулась. Ее родители вначале решили, что дочь уехала отдохнуть или ведет журналистское расследование. Но прошли месяцы, а девушка все не возвращалась. Полицейское расследование ничего не дало и Джоди объявили мертвой. Но спустя 12 лет ее вдруг обнаружили живущей в штате Аляска. Правда, это была уже не далеко не молодая журналистка: женщина представлялась Джейн Ди, успешно работала веб-дизайнером, жила с мужем и растила четверых детей. И хотя среди репортеров, освещавших эту историю, были и те, кто посчитал Джоди мошенницей, имитирующей амнезию, психиатры в один голос заявили, что у женщины была диссоциативная фуга. Эти состояние, как правило, вызваны травмирующим переживанием. Человек не может с ним справиться и пытается буквально убежать от неприятной ситуации и всего, что с ней связано. Именно поэтому случаи фуги учащаются в тех местах, где недавно произошел природный катаклизм или финансовый кризис. Считается, что некоторые подростки убегают из дома в состоянии диссоциативной фуги. Проходит это состояние так же внезапно, как и началось. Слово, собственное имя, знакомое место могут вернуть утраченные воспоминания. В этот момент люди нередко забывают все то, что пережили во время фуги. Помочь им вспомнить прожитые дни и месяцы может психотерапевт, владеющий гипнозом. К сожалению, психологическая помощь пациентам, пережившим расстройство, бывает нужна не только в этом. После продолжительной диссоциативной фуги люди фактически попадают в свое будущее, пропустив значительный кусок жизни близких. А смириться с произошедшими переменами иногда бывает нелегко. Как правило, диссоциативная фуга случается только раз в жизни. Впрочем, у людей с множественным расстройством личности она может и повторяться. У каждой из альтернативных личностей могут быть свои цели и интересы, и невозможно предсказать, куда они заведут «владельца тела» в будущем. Диссоциативная фуга в кино Планета Ка-Пэкс Первую половину фильма главный герой пытается вылечить поступившего к нему пациента, убежденного в своем инопланетном происхождении, от диссоциативной фуги. А вторую половину — мучается сомнениями, точно ли тот болен или Ка-Пэкс в самом деле его родной дом. Шоссе в никуда Саксофониста Фреда заключают в тюрьму по подозрению в убийстве жены, но за решеткой он превращается в другого человека с новой биографией — Пита Дейтона. Пит не помнит, как оказался в тюрьме, но после серии странных приключений и символических событий он снова становится Фредом. В сценарии «Шоссе в никуда» изначально не было намеков на диссоциативную фугу. Говорят, эту идею Линчу подбросили уже на съемочной площадке, и она целиком изменила интерпретацию фильма. Дом грез В этом фильме режиссер творчески интерпретирует диссоциативную фугу — и герой, переживая это расстройство, берет себе свою собственную личность — просто из другого периода жизни. Соединенные штаты Тары В сериале о разносторонней женщине по имени Тара показывают, как выглядит диссоциативная фуга у людей с множественным расстройством личности: в главной героине «живут» сразу четыре разных человека.

10 экзистенциальных романов, которые стоит прочитать

Писатели размышляют об уникальности человеческого существования, о свободе, о психологии личности, о «повседневном ужасе» обыденной жизни, о поиске смысла и вере. Давайте знакомиться с лучшими книгами в этом жанре. 1. Жан-Поль Сартр — «Тошнота» Тошнота — это суть бытия людей, застрявших «в сутолоке дня». Людей — брошенных на милость чуждой, безжалостной, безотрадной реальности. Тошнота — это невозможность любви и доверия, это попросту неумение мужчины и женщины понять друг друга. Тошнота — это та самая «другая сторона отчаяния», по которую лежит Свобода. Но что делать с этой проклятой свободой человеку, осатаневшему от одиночества?.. 2. Альбер Камю — «Счастливая смерть» Ранний роман Альбера Камю «Счастливая смерть», несомненно, заинтересует читателя, потому что таит в себе много загадок. Роман не был опубликован при жизни автора, но именно «Счастливая смерть» открывает творческий диалог Камю с Ницше — диалог, в течение всей жизни служивший для Камю источником вдохновения и писательских открытий. «Счастливая Смерть — нежнейшая проба пера, однако в романе уже отчетливо звучит тема «Постороннего», которая станет впоследствии лейтмотивом творчества французского экзистенциалиста. 3. Фёдор Достоевский — «Записки из подполья» «Записки из подполья» — увертюра Достоевского к его пятикнижию; в повести нашли свое выражение великие прозрения художника-мыслителя; здесь впервые в русской литературе сформулированы основы философии экзистенциализма. «Записки из подполья» — повесть точно поставленных вопросов и точно найденных интонаций. Боль пронизывает слово героя, оно бьется в стремительных перепадах его настроений, в бесконечных волнениях, в тягостных переживаниях и в неразрешимых тупиках. Главный герой произведения — чиновник из Петербурга. Он получает наследство, покидает службу, покупает квартиру и, почти перестает из нее выходить. То есть, уходит «в подполье». В вечных вопросах он противопоставляет себя всем остальным, и тем самым, доставляет терзания и мучения и себе и окружающим. Удастся ли отставному чиновнику покинуть свое «подполье», и кто, или что ему в этом поможет? 4. Альберто Моравиа — «Скука» Одно из самых известных произведений европейского экзистенциализма, которое литературоведы справедливо сравнивают с «Посторонним» Альбера Камю. Скука разъедает лирического героя прославленного романа Моравиа изнутри, лишает его воли к действию и к жизни, способности всерьез любить или ненавидеть. Но она же одновременно отстраняет его от хаоса окружающего мира, помогая избежать многих ошибок и иллюзий. Автор не навязывает нам отношение к персонажу, предлагая самим сделать выводы из прочитанного. Однако морального права на «несходство» с другими писатель за своим героем не замечает. 5. Райнер Мария Рильке — «Записки Мальте Лауридса Бригге» Райнер Мария Рильке — один из крупнейших поэтов XX столетия, родился в Праге, где провел детство и юность, жил в Берлине, Париже, Швейцарии. Основой своего жизненного восприятия и опыта Р. М. называл русскую культуру. Он дважды побывал в России, был знаком с Львом Толстым и Репиным, переписывался с Борисом Пастернаком и Мариной Цветаевой. Мировую славу поэту принесли его сборники «Книга образов», «Часослов», «Новые стихотворения» и другие. Однако поэзия и проза на равных конкурировали в творчестве Рильке. «Записки Мальте Лауридса Бригге», вошедшие в эту книгу, являются его самым значительным прозаическим произведением. В этом причудливом романе-витраже, описывающем «повседневный ужас» обыденной жизни, Рильке более чем на тридцать лет предвосхитил художественные открытия литературы экзистенциализма. 6. Эрих Фромм — «Бегство от свободы» Одна из основополагающих работ Эриха Фромма — «Бегство от свободы» — посвящена психологическим аспектам власти, зависимости и обретения личностей независимости. «Может ли свобода стать бременем, непосильным для человека, чем-то таким, от чего он старается избавиться? Почему для одних свобода — заветная цель, а для других — угроза?». «Не существует ли – кроме врожденного стремления к свободе — и инстинктивной тяги к подчинению?.. Не является ли подчинение источником некоего скрытого удовлетворения; а если так, то в чем состоит его сущность?» 7. Лев Толстой — «О безумии» Безумец — это человек, которого не понимают окружающие. Автор поднимает такие важные во все времена вопросы: в чем смысл жизни? Зачем человек приходит в этот мир? Зачем ему вера, что с ней делать? Или его жизнь сводится только к удовлетворению собственных желаний? Необходимо осознавать свою миссию в жизни и стремиться к ее воплощению. Однако времени для этого очень мало. Ведь, жизнь — это короткое мгновение между рождением и смертью. 8. Симона де Бовуар — «Мандарины» События, описанные в книге, так или иначе, связаны с крушением рожденных в годы Сопротивления надежд французской интеллигенции. Чтобы более полно представить послевоенную эпоху, автор вводит в повествование множество персонажей, главные из которых — писатели левых взглядов Анри Перрон и Робер Дюбрей (их прототипами стали А. Камю и Ж.-П. Сартр). Хотя основную интригу составляет ссора, а затем примирение этих двух незаурядных личностей, важное место в сюжете отведено и Анне, жене Дюбрея — в этом образе легко угадываются черты самой Симоны де Бовуар. Многое из того, о чем писательница поведала в своем лучшем, удостоенном Гонкуровской премии произведении, находит объяснение в женской судьбе как таковой и связано с положением женщины в современном мире. Роман, в течение нескольких десятилетий считавшийся настольной книгой западных интеллектуалов, становится, наконец, достоянием и русского читателя. 9. Филип Дик — «Помутнение» «Они всего лишь хотели повеселиться, словно дети, играющие на проезжей части. Одного за другим их давило, калечило, убивало — на глазах у всех, — но они продолжали играть». Страшная книга. Великая книга. Магический реализм? Хиппи-антиутопия? Постмодернистская автобиография? Просто — «Помутнение»... В полубиографическом романе американский писатель совмещает два жанра: психологию и научную фантастику. Автор описывает жизнь нескольких наркоманов, у одного из которых полностью разрушается психика. Он пытается покончить с собой. Выясняется, что один из «наркоманов» — это спецсотрудник под прикрытием, который пытается выяснить, где и кто производит такой страшный наркотик, который разрушает человека. Для реальности легенды ему самому приходится принимать это загадочное вещество. В результате чего, у полицейского происходит раздвоение личности. Он начинает следить за самим собой и попадает в закрытую клинику, в которой… и производится этот самый наркотик. Удастся ли отважному герою на грани рассудка, выполнить поставленное задание? 10. Сёрен Кьеркегор — «Дневник обольстителя» В книгу включен роман знаменитого датского философа, теолога и писателя, основателя европейского экзистенциализма, Серена Кьеркегора «Дневник обольстителя», являющийся составной частью его центрального философского труда «Или-или» (1843). Хроника виртуозного соблазнения юной девушки с шекспировским именем Корделия хитроумным, живущим «эстетической жизнью» обольстителем Йоханнесом, строится как серия «приближений» — «удалений» рефлексирующего эстетика от предмета его искусственной страсти. Дневник и письма главного героя раскрывают идеальную стратегию любовного подчинения, в которой проявляются присущие Йоханнесу ловкость донжуанова, мефистофельское знание человеческой природы и фаустовская склонность к самоанализу.

Чего боялся Эдвард Мунк?

Норвежский живописец Эдвард Мунк спустя множество десятилетий продолжает притягивать интерес к своим полотнам и к собственной личности. Его картины — одни из самых востребованных и дорогих на рынке живописи. С недавнего времени над его полотнами усердно работали психоаналитики. Ведь все мы знаем, что творчество напрямую зависит от психического состояния творца. Так что повлияло на творчество Мунка, что же его так испугало, и почему с его полотен мы слышим крик? Из чего же психоаналитики могут делать выводы? Конечно из повторяющихся главных мотивов, переходящих из картины в картину, из сюжета в сюжет. Например, самая частая тема — смерти. Вызвана она детством безрадостным. Когда Эдварду было пять лет, его мать забрала сильная болезнь. Спустя несколько лет туберкуез поразил его брата Андреаса и старшую сестру Софи. Потеря близких людей внушила невероятный страх перед жизнью. В своём дневнике Мунк писал: «Мать, которая умерла молодой, передала мне склонность к туберкулезу, а отец, набожный до фанатизма потомок старинного рода, посеял во мне семена безумия… С момента моего рождения ангелы тревоги, беспокойства и смерти были всегда рядом...» Например, картина «Мертвая мать». Центральный образ — умирающая женщина, вокруг которой собрались родственники, чтобы проводить ее в последний путь. Посреди комнаты стоит ребёнок. Девочка отличается от остальных присутствующих в комнате: одета в красное, лицо испуганное, руки держат закрывают уши, рот искривился в ужасающем крике страха и одиночества. Ребенок, скрывающий в себе самый большой страх Эдварда Мунка, не может смириться с потерей матери. «Я шел по дороге с двумя приятелями, вдруг солнце зашло, и все небо стало кровавым, при этом я как будто почувствовал дыхание тоски. Я задержался, оперся на балюстраду моста смертельно усталый. Над черно-голубым фьордом и городом висели клубы кровавого пара. Мои приятели пошли дальше, а я остался с открытой раной в груди. Громкий, бесконечный крик пронзил окружающую природу» — писал Мунк. Вторая важная тема – одиночество. Картина «Танец жизни» главная в цикле «Фриз жизни». На полотне мы видим пары, кружащиеся в танце, очевидно, действие происходит на балу. Пары не имеют четких очертаний, лица похожи на маски. По углам мы видим два четких силуэта: слева молодая девушка в белом платье, справа женщина в возрасте в чёрном. Образ юности, наполненный надеждой, сменяется одиночеством и старостью. «Древние были правы, когда говорили, что любовь — это пожар. Подобно пожару она оставляет после себя только пепелище». Мунк всю жизнь боялся связать себя узами брака. Долгое время он встречался с дочерью купца. Он бежал от девушки в страхе. Но она, не сдаваясь, преследовала его, что довело Мунка до депрессии и психиатрической больницы. В этот период появляется целый ряд картин, пропитанных страхом любви. Героиней становится демоническая женщина. Собирательный образ тысячи пар мы встречаем на знаменитой картине «Поцелуй». У любовников, слившихся в поцелуе, закрыты лица. Они будто боятся взглянуть в глаза любви. На картине «Любовь и боль» женщина с рыжими волосами, похожими на кровь, склонилась над мужчиной. Она вот-вот вцепится ему в горло. Создаётся впечатление любви, приводящей в ужас. Мунк неоднократно лечился в психиатрических клиниках. Страхи начали оставлять его. Выходит серия картин, наполненная покоем и одухотворенностью. «Девушки на мосту» — символ перехода в иной мир, в другую жизнь. Но к сожалению, с 1940 начинается трудное время, не только для художника, но и для всего мира. Во время оккупации Норвегии картины Мунка было выставлены из музеев. В то время как художник был вынужден скрываться в маленьком доме за городом. В 1944 году Эдвард Мунк встретил смерть, которую так боялся. Автор: Катарина Акопова

Как математик Владимир Арнольд разыграл американского профессора

Однажды выдающийся математик Владимир Игоревич Арнольд принимал американского коллегу. Поскольку Арнольд был известный шутник, он решил разыграть гостя. Пришли в ресторан. Арнольд отлучился как будто в туалет. По пути подозвал официантку и попросил: — Когда подойдете к нашему столику, и я спрошу, чему равен интеграл от косинуса, ответьте, что он равен синусу такого же аргумента. Не забудете? Не перепутаете? Возвращается Арнольд обратно, произносит очередной тост за науку всех наук — математику и, между прочим, замечает : — Ты знаешь, а в нашей стране такой уровень образования, что все поголовно знают даже высшую математику! — Не может быть, — машет рукой американский профессор. — Ну давай спросим что-нибудь из высшей математики хотя бы вот у этой официантки? — Давай! Подзывают: — Чему равен интеграл от косинуса? — Синусу такого же аргумента, — заученно отвечает официантка. Американец потрясен. Арнольд радуется, как дитя — розыгрыш удался! Через некоторое время официантка опять подходит к их столику и говорит: — Извините, я забыла добавить: плюс константа интегрирования.

Тэффи. «Старуха»

Сегодня утром совершенно случайно узнала я о смерти Анны Николаевны. Она умерла в Париже, в какой-то больнице, месяца три тому назад. Известие это не произвело на меня особого впечатления в первую минуту. И потом весь день, занятая людьми и делами, я не останавливалась на этой мысли, хотя чувствовала смутное желание остановиться и вникнуть в нее. И вот теперь, вечером, оставшись одна, я перебираю в своем столе старые письма, полученные мною от покойницы, и чем больше вспоминаю и думаю о ней, тем труднее мне понять, что я не увижу ее больше. Мне не грустно при этой мысли, но какое-то тревожное удивление томит меня, и мне хочется все думать о ней, искать ее в письмах и воспоминаниях, видеть ее живою, теперь, когда я знаю последний заключительный аккорд всей ее сложной, точно составленной из разноцветных кусочков, жизни. Наше первое знакомство... я всегда вспоминаю о нем с улыбкой. Это было давно, лет десять тому назад. Я только что окончила институт и служила классной дамой в одной из частных гимназий. Ни родных, ни знакомых у меня не было, бывала я только у одних дальних родственников — Коротьевых, которые всегда относились ко мне участливо и жалели меня. Как-то раз в воскресенье, придя, по обыкновению, к Коротьевым обедать, застаю Наташу, их старшую дочь, мою однолетку, в большом возбуждении. — Ах, Верок, — говорит она мне, — сегодня была у нас Анна Николаевна, мамина кузина. Она только что вернулась из Лондона. Господи, какая красавица! Ты непременно должна пойти к ней с визитом. Я ей про тебя говорила, и она сказала, что помнит тебя совсем крошкой, кажется, даже была у тебя на крестинах. — У меня на крестинах? — удивляюсь я. — Так она, значит, не очень-то уж молода... — Да, ей, вероятно, около сорока, а может быть, даже и больше. Но какая красавица! Прямо больше тридцати пяти ей не дашь. Ты непременно должна к ней пойти. Это будет для тебя приятное знакомство, у нее наверное очень веселятся — она ведь такая богатая, а ты все пищишь, что тебе скучно, да что ты одна на свете. Целую неделю уговаривала меня Наташа идти к Анне Николаевне. Я все не решалась, но за это время успела по рассказам немножко познакомиться с ней. Оказалось, что она вдова, что у нее где-то, кажется, в Москве, два взрослых сына, что она все время жила в Лондоне, где служил ее двоюродный брат — граф Делио, который теперь тоже переехал на время в Петербург. Наконец, дней через десять после первого разговора, прибегает ко мне Наташа и говорит, что завтра утром Анна Николаевна будет ждать меня у себя, и что она, Наташа, уже дала за меня слово, что я приду. Делать было нечего. Я надела на себя самое парадное свое платье и отправилась. Несмотря на то, что я была уже несколько подготовлена Наташиными рассказами, обстановка, в которой жила Анна Николаевна, совсем подавила меня своей роскошью, и моя маленькая фигурка, отраженная в больших золоченых зеркалах, показалась мне такой жалкой и неуклюжей, что я совсем загрустила. Анна Николаевна встретила меня в своей спальне, стоя перед трюмо и выбирая из большой вазы разноцветные хризантемы, которые она по очереди прикладывала к своим золотистым волосам. Высокая, очень полная, но стройная, с большими темными умными глазами, она действительно была великолепна. Ее слегка увядающая, но тщательно поддерживаемая красота покоряла своей спокойной и гордой самоуверенностью. — Так вы и есть маленький Верок? — спросила она, снисходительно приподняв мой подбородок розовыми душистыми пальцами. — Очень, очень рада. Вы дурнушка, но вы очень милы. Я не считала себя красавицей, но слышать это от других мне еще не приходилось, и я почувствовала, что краснею до слез от обиды и смущения. Но она уже бросила меня и снова занялась своими хризантемами. — Скажите, Верок, у вас никого не осталось из родных? — Никого. — Так вам, вероятно, очень скучно? Что вы целый день одна делаете? — Я очень занята, — ответила я с достоинством. — Я служу. Она точно испугалась. — To есть как это так? Что вы говорите? — Ну, да, я служу. Я классная дама. — Вот как. Она замолчала и совсем перестала обращать на меня внимание. Она то возилась с цветами, то звонила прислугу и отдавала приказания, то писала какие-то записки. — Заходите ко мне, Верок, вы мне понравились, — кинула она мне, когда я поднялась. — Только вот что: я принимаю по пятницам, но вы в пятницу не приходите. По пятницам у меня бывает дипломатический корпус, а вы с дипломатическим корпусом разговаривать не умеете... Приходите по вторникам. И потом, вот еще что: пожалуйста, дружочек, не говорите у меня, что вы служите, это у нас не принято. Я возмутилась. — Как, вы, кажется, считаете неприличным, что я служу? Почему же у Коротьевых никто мне никогда не говорил, что это не принято, а все, напротив, относились с уважением к моему труду! А они одного общества с вами, даже ваши родственники. — Ах, Коротьевы! — они тоже не умеют разговаривать с дипломатическим корпусом. Я их тоже по пятницам к себе не пускаю. За обедом у Коротьевых мы много смеялись над «дипломатическим корпусом». Вечером, в постели, я немножко всплакнула, вспомнив свое огорчение, и твердо решила, что никогда нога моя у Анны Николаевны не будет. В продолжение зимы я встретила ее раза два у Коротьевых, причем она очень любезно продолжала приглашать меня на свои вторники, по-видимому, совершенно не представляя себе, что я на нее обижена. Весной она снова уехала за границу, и несколько лет не было о ней ни слуху ни духу. Коротьевы за это время переехали в провинцию, а я втянулась окончательно в серенькую трудовую жизнь. Об Анне Николаевне я уже успела окончательно позабыть, как вдруг, однажды, вернувшись с урока, узнаю от прислуги, что меня спрашивала какая-то барыня и обещала зайти еще раз вечером. И действительно, вечером пришла ко мне высокая, толстая дама с лицом, затянутым густым зеленым вуалем, сложенным в два ряда. — Верок, вы принимаете? — спросил меня странно-знакомый голос. — Не удивляйтесь, — это я — Анна Николаевна. Я всплеснула руками от удивления. — Пожалуйста, заходите. Я очень рада. Какой у вас странный вид. Зачем этот вуаль? — Подождите, все расскажу. И она стала медленно раскутывать голову. На меня взглянули те же умные красивые глаза на совсем чужом, старом, отекшем лице, обрамленном реденькими седеющими волосами. Она сбросила ротонду, и разница между нею и прежней Анной Николаевной увеличилась еще больше. Тяжелая, расплывшаяся фигура, короткая обрюзглая шея, простое темное, скверно-сшитое платье... — Господи! Да что с вами случилось? — невольно вырвалось у меня. — И как вы ко мне попали? Как разыскали меня? — Разыскать, при желании, очень нетрудно. А пришла я к вам потому, что вспомнила о вас, а еще потому, что у меня теперь никого нет, и идти мне больше не к кому. — Как все это странно! — продолжала я удивляться. — Объясните же мне по крайней мере, зачем вы на себя такой вуаль накрутили? Прячетесь от кого-нибудь, что ли? — Да, Верок, прячусь, прячусь. Потому что тяжелее всего на свете — это видеть, как от тебя люди на другую сторону улицы перебегают. Запомните, Верок, это самое тяжелое. Она просидела у меня весь вечер и рассказывала о себе, а я все смотрела на нее и старалась соединить ее в своем представлении с той красавицей, которая подбирала цветные хризантемы к своим золотистым кудрям, но эта несчастная старуха, вялая, страдающая одышкой, никак не сливалась с той, с прежней. Мало-помалу красавица потускнела и отошла из моей памяти, и я стала понимать новую Анну Николаевну, как настоящую. Она рассказала мне, как три года тому назад лишилась последних остатков своего огромного состояния. Почти одновременно потеряла она своего кузена, скончавшегося от разрыва сердца. Он умер без завещания, и все состояние его перешло к его брату. Потрясенная всеми этими историями, Анна Николаевна слегла и проболела несколько месяцев, во время которых ушли все ее наличные деньги и драгоценности. Постаревшая, упавшая духом, поехала она в Париж и там, брошенная и забытая всеми, собиралась умереть голодною смертью, когда неожиданно получила письмо от старшего сына, который обещал ей высылать ежемесячно пятьдесят рублей и присоединял умный совет жить поскромнее. Это последнее обстоятельство так ее разозлило, что она хотела уж было отказаться от денег, но благоразумие взяло верх. — К тому же, — прибавила она, добродушно улыбаясь, — его и винить нельзя. Ведь я все-таки порядочно поистратила их денег... И вот тогда Анна Николаевна решила вернуться на родину, где и жила уже несколько месяцев, прячась от старых знакомых, как вдруг вспомнила обо мне. — Уж очень мне захотелось, Верок, рассказать кому-нибудь обо всем. С этого дня началась наша странная дружба, длившаяся около года. Она жила на той же улице в грязных меблированных комнатах мадам Пятеркиной и выходила из дому только для того, чтобы повидать меня или сделать необходимые покупки, причем каждый раз тщательно закутывала лицо вуалем, хотя опасность быть узнанной старыми знакомыми становилась с каждым месяцем все меньше и меньше. Несколько раз предлагала я ей перебраться ко мне, но она всегда отклоняла это предложение, говоря, что должна чувствовать себя совершенно свободной. Мы виделись почти каждый день. Если я бывала вечером дома, то ставила в гостиной на подоконник зажженную свечку и высоко поднимала занавеску, так что, подойдя к дому, Анна Николаевна сразу замечала сигнал и, если его не было, не поднималась понапрасну на пятый этаж. — Вы меня перед дворником компрометируете, милая моя, — говорила я ей. — Из-за вас приходится любовные сигналы устраивать! Иногда бывала и я у нее, в последнее время довольно часто, потому что усилившаяся одышка не позволяла ей подниматься по лестницам. Усталая, измученная трудовым днем, прибегала я к ней и начинала жаловаться. Она молча, с презрительно-снисходящей улыбкой выслушивала мои рассказы о капризных и ленивых девчонках, о придирках их глупых матерей, о моей собственной тоске и озлобленности. — Ну? Все сказали? — говорит она, когда я замолкну. — Теперь слушайте, я специально для вас вспомнила сегодня ночью один праздник у лорда Глозбери. Я усаживаюсь поудобнее на продавленную кушетку, рассказчица полуложится на узенькую жесткую кроватку против меня и начинает: — Праздник этот устраивал он в своем родовом имении. — В том самом, где была охота? — перебиваю я. — Ну, да, конечно. Огромная сводчатая зала, гулкая, с длинными готическими окнами... Электричества, конечно, нет, лорд Глозбери не признаёт электричества. Он говорит, что было бы святотатством озарять машинным светом эту трехвековую старину. Электричество пахнет лавкой. Все разбогатевшие торгаши первым долгом обзаводятся электрическими лампочками. Весь дворец лорда освещался желтыми восковыми свечами. О, да, он был прав. Эти сотни горящих, живых, жарких огоньков, как они играли нашими брильянтами, нашим золотом, нашими глазами... — Ну, ну, положим, — перебиваю я снова. — Электричество-то гораздо удобнее. Она медленно поворачивает ко мне свое бледное одутловатое лицо, и легкая презрительная усмешка чуть-чуть трогает ее губы. — В замке лордов Глозбери не может быть ничего неудобного. Прежде чем вы успеете договорить до конца свое приказание, уже десятки рук исполняют его. На чем я остановилась... а, я рассказывала о бале. На него были допущены только избранные, небольшой кружок человек в сто. Зала вся убрана растениями. Целая живая стена цветов прячет за собой оркестр. Мы танцуем, от движения цветы колышутся, шевелятся. Кажется, будто это они поют старинные грустные вальсы. На мне был белый туалет, колье из рубинов и несколько белых нарциссов в волосах. Я была лучше всех. — А где же теперь ваши рубины? — Рубины? Они мне никогда и не принадлежали. Это были фамильные — графов Делио. Теперь их носит жена его брата, какая-то американская купчиха. В ту ночь они были на мне. Я была лучше всех. Когда я проходила мимо зеркала под руку с хозяином дома — я не сразу узнала себя. Ах, как я была хороша! Когда я поняла, что это я — мне даже страшно стало... Чего вы смеетесь? Вы дурнушка, вы не понимаете, что значит почувствовать себя красавицей... В эту ночь ухаживал за мной старший сын лорда Глозбери. Он только что вернулся из Индии и был героем дня. Красавец, поэт! Я была счастлива и горда. Еще бы! Ведь его жена считалась первой красавицей нашего круга! Он вел меня к ужину. Ужин был устроен в парке, и мы шли туда под музыку, а маленькие мальчики, одетые гномами, освещали нам дорогу разноцветными факелами. Так вот я шла под руку с молодым лордом. Он с меня глаз не сводил весь вечер. Говорили мы что-то об Индии. Я сказала, что ему, вероятно, странно видеть себя в Англии, где все так непохоже на Индию. А он говорит: «Нет, не все непохоже. Ваши глаза похожи. Ваши глаза, как индийская ночь». Потом после ужина, когда стали его просить сказать какое-нибудь из своих новых стихотворений, он и говорит: — Хорошо, я скажу совсем новое, самое последнее. И продекламировал: Your eyes are like an indian night, O, dark and silent night... — Что это значит? — спрашиваю я Анну Николаевну. Ваши глаза как индийская ночь, О, темная, молчащая сила. — А дальше как? — Постойте, как это... «I run away...» «Я бегу...» Забыла, Верок, забыла! — Ну, все равно, рассказывайте дальше. — Ах, как хочется вспомнить! Он потом скоро уехал; в день отъезда прислал мне корзину белых нарциссов (то были тогда мои цветы) и в них это стихотворение... Ну, как это — не могу вспомнить! Эту ночь я провела у нее на ее продавленной кушетке, потому что было уже слишком поздно идти домой. К тому же я знала, какой для нее праздник, если я у нее ночую — не хуже тех, что задавал лорд Глозбери. Засыпая, я слышала, как она шепчет это стихотворение, останавливаясь все на том же слове. — Скажите, Анна Николаевна, вы потом никогда не встречались с ним? Она вздрогнула, ответила сердитым голосом: — Никогда, ни-когда, — и замолкла. Я уснула. Всю ночь снились мне красивые лорды и поющие цветы, а под утро я была разбужена глухим, подавленным рыданием. Я открыла глаза. Это плакала Анна Николаевна. Серенькое петербургское утро устало и тускло освещало ее большую тяжелую фигуру, с головой, зарытой в подушки, с судорожно прижатыми к лицу руками. Она так и не раздевалась с вечера. Я видела, как вздрагивают под ситцевым капотом ее широкие бессильные плечи и беспомощно свесившаяся с кровати нога, в стоптанной войлочной туфле... — Анна Николаевна? Что с вами? Вы больны? — Нет... нет... — Ну, как вам не стыдно такую рань рев поднимать? Смотрите, вас завтра ваша Пятеркина с квартиры сгонит. Она подняла свое распухшее от слез лицо и, строго глядя на меня блестящими глазами, сказала: — Вы спросили меня, видела ли я его еще когда-нибудь? Так вот я неправду сказала, что не видела... Я встретила его в Париже, два года тому назад. Я тогда с голоду умирала... Ах, Верок, я тогда еще дура была! Многого не знала. Я остановила его и поздоровалась... — Ну и что же? — Он не узнал сначала. Потом покраснел, растерялся... «Я, говорит, слышал о вашем несчастье, очень жалел...» Верок, Верок! Зачем я его остановила?.. Много таких вечеров провели мы с Анной Николаевной. Много рассказывала она мне о своем счастье и о своем несчастье. Иногда, представляя в лицах какой-нибудь из своих былых триумфов, она вставала, выпрямляла свой отяжелевший стан и гордо поворачивала поседевшую голову. Тогда я снова чувствовала и понимала в ней былую красавицу. — Перестаньте, Анна Николаевна, опять спина заболит. Сидите смирно. Мои предостережения часто оказывались пророческими, и на другой день я получала записку: «Верок! Пришлите девку спину тереть». — Анна Николаевна, — спросила я как-то, — у вас столько было в жизни скверного. Скажите, какая минута была все-таки самая тяжелая? Она подумала и ответила решительно: — Знаю эту минуту, Верок. Хорошо ее помню. Это было тогда, когда мне в первый раз в жизни пришлось надеть поддельный батист вместо настоящего. О, Верок! О! Что это было! Он жег меня, резал, колол! Я никак не могла забыть, что он надет на мне! И день и ночь я его на себе чувствовала. О! О!.. Да, да, это была безусловно самая тяжелая минута в моей жизни. Не смейтесь, Верок. Я не шучу и не притворяюсь... Весной мы с ней расстались. Сын написал, что вышлет ей на леченье пятьсот рублей. У изголодавшейся Анны Николаевны закружилась голова при мысли о такой сумме, и она решила ехать в Париж. — Вы не понимаете, Верок, — ответила она на мои воззвания к ее благоразумию. — Вы ужасная мещанка и готовы сидеть на мешке с деньгами. Я прекрасно знаю, что для меня лучшее леченье — перемена обстановки, жизнь в большом городе, хорошая встряска. — Какая вам встряска, когда вы еле ходите. — Отстаньте! Вы просто злитесь, что сами не можете уехать. Сидите и утирайте носы своим девчонкам, а мне вся эта мерзость давно надоела. И она оглядела с таким презрением и меня и мою комнатушку, что я совсем притихла и прекратила свои советы. Занятая своими делами и планами, она стала ко мне заметно холоднее, и мы виделись уже не так часто. Накануне ее отъезда я зашла к ней проститься. Она была очень оживлена и писала какое-то письмо. — Кому это вы? — спросила я, зная, что она ни с кем сношений не поддерживает. Она молча указала мне заготовленный конверт. Я прочла: «Красноярск. Его Высокородию Евгению Андреевичу Канину». — Это еще кто такой? Она подняла на меня блестящие, смеющиеся глаза. — Так, офицерик один ничтожный. Полковник, что-то в этом роде. — Чудеса! Что же вы ему пишете? — А вот слушайте. Она подняла листок и тихим грудным голосом начала: «Я пишу вам, мой хороший друг, с южного берега Франции, из Ниццы, где мы с вами встретились впервые...» — Милая моя! — перебила я. — Да вы совсем с ума сошли! Какая тут Ницца? Тут меблированные комнаты мадам Пятеркиной. «Я пишу вам? — продолжала она, останавливая меня рукою, — потому что это яркое море, этот желтый хрустящий песок под моими белыми башмачками, этот горький запах приколотых к волосам моим белых нарциссов — все напоминало мне тот день... Вы помните его?..» — Ха-ха-ха! — заливалась я. — Запах нарциссов! Это, верно, жареный лук из кухни мадам Пятеркиной! А белые-то башмачки! Белые башмачки! Да вы совсем с ума сошли! «Ведь это был единственный день, — продолжала она, — когда мы были вместе одни. Никогда до этого дня, ни после него, не разговаривали мы друг с другом. Вы, кажется, потом вскоре уехали? Я сижу одна на берегу. Я отказалась от пикника, устраиваемого маркизой Дешо, и одна украдкой ушла сюда и буду сидеть здесь до вечера, чтобы серебряные звезды напомнили мне конец той сказки, которую зажгло в моей памяти это золотое солнце...» — Анна Николаевна! Голубчик! Ей-Богу, я боюсь за ваше здоровье! Объясните мне, что это за мистификация! Положительно, кто-нибудь из нас двоих с ума сошел! Маркиза Дешо! Пикник! Офицер какой-то! Да что вы, влюблены в него были, что ли? Она удивленно посмотрела на меня, словно очнувшись, и вдруг добродушно расхохоталась. — Влюблена? Ах, нет! Только не влюблена! Он был такой ничтожный. Вертелся около нас недельки две, потом уехал. Но помню, кто его к нам ввел. — Так что же значит это письмо? — Ах, Верок, Верок... Вы не поймете этого. Он видел меня красавицей, царицей... Ведь мы больше не встречались с ним, и он ничего не знает о моем унижении. Я для него все та же богатая светская женщина с прекрасными глазами... — Знаю, знаю: «Ваши глаза как индийская ночь», — смеялась я. — Ну да! Как индийская ночь, если это вам так нравится, — ответила она сухо. — Я как-то вспомнила о нем тогда в Париже, когда мне так тяжело, так тяжело было. Я написала, что я счастлива и окружена. Я помнила совершенно случайно, что он живет в Красноярске. И я получила в ответ письмо, такое почтительное, робко-влюбленное, что, читая его, я почувствовала себя снова молодой, красивой и желаемой, я, старая, убогая развалина. Я долго жила этим письмом. Могла ли я думать тогда в Ницце, что этот жалкий офицерик, которого я третировала, как уличного мальчишку, даст мне счастье, воскресит хоть на минутку всю умершую радость моей жизни... Сегодня я опять вспомнила о нем. Я нарочно пишу такое письмо — раздражающее, с недоговоренной лаской. Нарочно, чтоб вызвать у него ответные воспоминания, тоже яркие и красивые. Чего вы смеетесь? Ведь я этим письмом покупаю себе несколько минут молодости, красоты, счастья. Разве над этим можно смеяться? Ведь у меня больше ничего нет! Ничего нет! Поймите — ничего! А теперь — уйдите. Оставьте меня одну. И она отвернулась, пряча от меня свое лицо, прижимая к вискам желтовато-бледные дрожащие руки. Я помедлила несколько мгновений, ожидая, что она окликнет меня. Но она молчала. Надежда Александровна Лохвицкая (псевдоним Тэффи, 1872–1952) — русская писательница, поэтесса, переводчик.

Гибкость ума — ключ к успеху

Сегодня мы расскажем о книге, которая пригодится всем, кто хочет начать видеть вокруг себя больше возможностей и научиться мыслить нестандартно. Книга нейропсихолога Эстанислао Бахраха «Гибкий ум. Как видеть вещи иначе и думать нестандартно» — настоящий путеводитель для тех, кто стремится к новым идеям и решениям. Автор убедительно доказывает, что гибкость ума и способность видеть вещи иначе — качества, характеризующие успешных людей. В книге вы встретите множество примеров и упражнений, которые помогут научиться креативности, а еще она — источник вдохновения и мотивации, благодаря которому можно обрести уверенность в своих способностях и по-новому взглянуть на жизнь. В этом фрагменте Бахрах рассказывает, откуда берутся идеи, которые наполняют нашу жизнь творчеством и новаторскими решениями. * * * Как приходят в голову идеи? Творчество питается идеями, которые должны откуда-то появляться. Они, в свою очередь, рождаются в мозге. Одна из наиболее интересных работ, объясняющая появление идей, — это «Когнитивная нейронаука и изучение памяти» Эрика Канделя. В 2000 году он получил Нобелевскую премию по физиологии и медицине за это исследование. Доктор Кандель и его коллеги предлагают новую модель мозга, так называемую умную память. С момента появления этой модели большинство нейробиологов отбросили теорию доктора Роджера Сперри о двух полушариях мозга — правом и левом. Согласно теории Канделя анализ и интуиция функционируют одновременно во всех моделях мышления. Нет левого мозга и правого мозга — только обучение и воспоминания в различных комбинациях в едином мозге. Не буду утомлять вас научными сложностями. Теория говорит примерно следующее: с момента рождения все, абсолютно все, что случается в жизни, регистрируется в той или иной части мозга. Это и есть умная память. Не только опыт, но и все, чему мы учимся: что мы читаем, что видим, что нам рассказывают. Чтобы лучше понять эту теорию, представьте: в мозге множество ящиков. Каждый случай из жизни хранится в одном из этих ящиков умной памяти. Следовательно, мозг работает как архиватор. Ящики открываются и закрываются, и воспоминания соединяются случайным образом. И чем более мы расслаблены, тем чаще они открываются и закрываются и тем больше воспоминаний перемешивается. Когда это происходит, в определенный момент дня или ночи у нас появляется больше идей, чем в другое время. Для каждого это индивидуально: для кого-то — в душе, для других — во время пробежки, занятий спортом, за рулем автомобиля, в метро или автобусе, во время игр или раскачивания дочки на качелях в парке. Это моменты ясности ума. Когда мозг расслаблен, в нем появляется больше мыслей. Они могут быть обычными, знакомыми или не важными, но иногда в их ряды просачиваются идеи, которые мы называем творческими. Чем больше идей, тем больше шансов, что одна из них будет нестандартной. Иначе говоря, идеи — это случайная комбинация понятий, переживаний, примеров, мыслей и историй, которые разложены по ящикам умной памяти. Мы не придумываем ничего нового. Новизна в том, как мы комбинируем известное. Внезапно эти комбинации понятий сталкиваются, и мы «видим» идею. Нас осенило. Чем выше уровень ясности ума, тем больше возможностей для открытий. Чем меньше постороннего шума в голове, чем спокойнее мы становимся, наслаждаясь любимым делом, и тем больше озарений появляется. Бетховен экспериментировал с 70 разными вариантами одной и той же музыкальной фразы, прежде чем остановиться на одном из них. «Я многое изменяю, откидываю и снова пробую, пока не остаюсь совершенно удовлетворенным», — говорил он другу. Нет ничего необычного в том, чтобы постоянно совершенствовать свои идеи, пока вы не найдете то, что лучше всего звучит. Это прекрасно понимают инновационные компании. Они размещают своих сотрудников в светлых, просторных, приятных помещениях, где те могут представлять будущее. В спокойной обстановке, когда не требуется гасить пожар повседневности, творческие люди становятся более изобретательными. А как мы уже знаем, по статистике, чем больше идей, тем больше шансов, что одна из них будет необычной. Если компания щедра к сотрудникам, они ответят ей тем же. В сборной Аргентины Лионель Месси — тот же человек с тем же мозгом, что и в «Барселоне». Но в «Барселоне» он более производителен: за матч он может провести 10–15 атак, из которых две-три завершатся голом. В то же время в сборной ему удается провести две-три атаки за игру, следовательно, меньше шансов, что они будут нестандартными и приведут к голу. Уровень его игры и то, как он использует свои навыки и творческий потенциал, очень сильно зависят от обстановки, атмосферы на тренировках, команды и самочувствия. Творчество — это не какая-то волшебная лампочка, которую можно включить в любом месте, оно тесно связано с окружающей средой. Для творчества необходима стимулирующая обстановка. Техника абстрактного рисунка Нарисуйте любые абстрактные фигуры, какие угодно. Не думайте долго, используйте свою интуицию. Из нарисованных фигур интуитивно выберите ту, которая вам больше нравится, выделяется из общего ряда. Обратите внимание на ее главные свойства и признаки. Например, она может быть нарисована плавными, прерывистыми, толстыми линиями, может быть странной, круглой, угловатой и т.д. Используйте эти свойства и признаки, чтобы нарисовать другую фигуру. Подумайте, на что похожа эта вторая фигура (на облако, на кота, на йогурт, на солдата, на флажок и т.д.). Примените получившиеся предметы к своей творческой задаче. У всех днем или ночью происходят озарения. Многие идеи, появившиеся в результате комбинации понятий, этого открытия и закрытия ящиков, забываются сразу или по прошествии некоторого времени, поэтому желательно их тут же записать. Никогда не стоит недооценивать потенциал идеи, которая появилась «из ниоткуда» в неподходящий момент. Запишите ее. Перечитывайте свои записи. Вычеркивайте ненужные, чтобы они не засоряли визуальное поле. Вспомните свои десять последних удачных идей. Где они вас посетили? Запишите их. Записывайте все. Фабрика идей Мы уже упоминали продуктивное мышление, когда нам в голову приходят новые мысли, в противоположность мышлению репродуктивному, когда воспроизводится уже известное. Продуктивное мышление способствует творчеству. Но как порождать множество идей, как проводит массу атак Месси, надеясь, что одна из них завершится голом? Когда Эдисон усовершенствовал лампочку и создал батарею, один из помощников спросил, как он ухитрился продолжать работать над этими изобретениями после тысяч неудачных попыток. Эдисон ответил, что не понимает вопроса, так как для него эти попытки не были неудачными. Он узнал способы, которые не работают. Пикассо создал около 50 тысяч произведений, включая картины и рисунки. Не все работы из этого огромного количества известны. Но художник знал: он должен много писать, чтобы создать что-то новое. Следует производить много идей, а не стараться придумать одну хорошую или необычную. Для этого необходимо думать свободно, не критикуя самого себя, не оценивая, не осуждая. Сначала нужно расслабиться, освободить мысли и начать думать. Нет ничего более вредного для творчества, чем критика или осуждение. Нам сложно этого избежать. Образование и окружение учат нас критическому мышлению, и мы постоянно выносим суждения. Сразу же оцениваем свои новые идеи и мысли, подчиняясь инстинкту, будто ведем машину, держа одну ногу на педали газа, а другую — тормоза. В результате, производя большое количество идей, например во время мозгового штурма, мы затем тратим много времени (иногда чересчур много) на придумывание причин, по которым эта идея не сработает или не может быть воплощена. На самом деле надо стараться отрабатывать все возможные идеи. Как только вы или окружающие начинаете оценивать идею, творческое мышление парализуется. В таком случае то немногое, что появилось, соскользнет к знакомым, проверенным и консервативным моделям мышления. Думать, не оценивая, — это динамичный и свободный процесс. Идеи при обсуждении сталкиваются, создавая новые комбинации и ассоциации и творческие возможности бесконечно возрастают. Техника SCAMPER SCAMPER — это техника мозгового штурма для новичков или для людей, не умеющих последовательно анализировать. Она состоит из серии направляющих вопросов, которые относятся к действиям замещения (Substitute), сочетания (Combine), адаптации (Adapt), изменения (Modify), применения в других условиях (Put to Other Use), удаления (Eliminate) и переворота (Reverse). Например, моя задача — улучшить производительность команды. Начинаем с замещения: можно поменять вещи, места и процедуры. Что мне делать? Заместить сотрудников? Уволить кого-то? Нанять других? Сменить работу? Поменять процесс работы над проектом? Назначить другого лидера? Найти другой офис или место для собраний? Далее — сочетания. Можно сочетать темы, понятия и идеи. Совместить должности сотрудников? Что, если я отправлю хороших продавцов в офис, а плохих — в магазины? Может, стоит привнести в работу какие-то развлекательные элементы? Адаптация — адаптировать идеи в новом контексте. И так далее. В результате вы ответите на все эти гипотетические вопросы, и многие ответы послужат идеями. Их можно будет оценить и использовать в решении своей творческой задачи. Другое препятствие на пути творчества: когда тебе приходит в голову хорошая идея, она может тебе помешать придумать лучшую. Поэтому нужно производить идеи, не задумываясь о том, плохие они или хорошие, можно ли воплотить их в жизнь, решат ли они проблему. Дайте себе время думать без цензуры. Для этого я всегда советую поставить себе цель по времени и количеству идей. Тем самым вы направляете творческую энергию в нужное русло. Инновационные компании чаще всего устанавливают норму 100 идей в час. Давайте попробуем и мы. Придумайте и запишите 100 вариантов применения кирпича. Вы увидите, что первые 10–20 будут стандартными, привычными, известными: сложить стену, подняться повыше, построить гриль, поддерживать книжные полки и т. д. Следующие 30–50 идей будут уже оригинальнее. По мере приближения к сотне мозг начнет делать дополнительные усилия и произведет более творческие и нестандартные альтернативы. Чтобы этот процесс был наиболее эффективным, нужно обуздать внутреннего критика и начать записывать все идеи, в том числе самые очевидные и плохие. Первая треть, скорее всего, будет включать в себя старые, одинаковые идеи, во второй трети появятся более интересные, а в последней — наверняка откроются заслуживающие внимания, неожиданные и непростые изобретения. Если бы мы не поставили себе целью произвести такое большое количество идей, эти последние тридцать не увидели бы свет. Семь заповедей при создании идей • Не оценивайте: позвольте мыслям свободно парить, проявите гибкость. • Не комментируйте: любой негативный комментарий или критика испортит настроение и повлияет на творческий процесс. • Не редактируйте: не позволяйте внутреннему редактору влиять на процесс. Редактура — это работа левого полушария мозга, а оно не участвует в рождении идей. • Не исполняйте: вам приходит в голову идея, и тут же другая часть мозга отвлекается, думая, как можно ее воплотить. Это неправильно! • Не беспокойтесь: как мы увидим далее, страх мешает творчеству. • Не оглядывайтесь: не говорите себе: «Я уже это пробовал два года назад, и ничего не вышло». • Не теряйте мотивацию: очень легко утратить запал и интерес к тому, чем вы давно занимаетесь. Избегайте этого. Творческое мышление сильно зависит от этого постоянного процесса выработки идей, когда мы отбрасываем привычные, стандартные и известные идеи и развиваем незаурядные. Один из наиболее эффективных способов придумать большое количество идей в течение недели — это классифицировать их и записывать в блокнот или телефон по мере возникновения. Как мы уже знаем, они появляются и уходят внезапно. Даже если у вас получается отвести время на производство идей, мозг работает 24 часа в сутки, и озарение может случиться в любое время, особенно в моменты ясности ума. Можно создать свою библиотеку идей. Кроме того, когда вы фиксируете и разбиваете мысли на категории, процесс мышления ускоряется, а внимание обостряется. Это очень простой, но действенный метод. Удивительно, но так можно использовать себе во благо тягу к письму, запечатлевая мысли и делая мыслительный процесс более свободным и гибким. Чем больше мы пишем, тем быстрее думаем и тем пластичнее становится мышление. Гибкость мышления Для того чтобы мышление стало более свободным (количество) и более гибким (изобретательность), составляйте списки. Составление списков — необыкновенно действенный способ увеличить свободное течение мыслей. Например, за несколько минут составьте список всех возможных применений велосипеда. Вероятно, вам на ум придет множество идей, но также вы подвергнете некоторые из них цензуре и запишете только самые очевидные. Чтобы покончить с этой цензурой, придется проявить гибкость. Позвольте себе записывать и другие идеи. Гибкость мышления означает способность выйти за рамки заурядности и традиций, импровизировать. Упражнение для развития гибкого мышления Напишите предложение из четырех слов («хочу съесть много конфет»). Далее придумайте еще несколько из четырех слов так, чтобы каждое слово начиналась с той же буквы, что и слова в исходном предложении. Например, если первые буквы слов «х», «с», «м» и «к»: «хромой старик медленно ковыляет» или «хороший стальной морской компас». Тупики и озарения Представьте: ваш творческий потенциал — это лесной пожар. Неистовое, всепоглощающее пламя, растущее и охватывающее пространство с взрывной мощью. Леса не загораются магическим образом от ничего. Пожар начинается с искры, как и творчество. Одна из главных помех творчеству — чувство, что необходимо придумать и описать в мельчайших деталях решение, прежде чем начать работать над задачей. Все мои творческие проекты родились от небольшой, но идеальной искры вдохновения. Все творческие задачи перерождаются и меняют направление на пути к финалу. Творческий блок известен в нейронауке как тупик. Это ситуация, когда разум работает на сознательном уровне и оказывается в тупике. Это камень посередине дороги, который не убрать силой воли. Это связь, которую вы хотите провести, но не можете: как пытаться вспомнить имя старого приятеля, придумать имя новорожденному ребенку или просто не знать, что написать о проекте. Мы все иногда наталкиваемся на эти блоки. Когда нужно проявить творческие способности, очень важно преодолеть или избежать их. Более 50% работающих людей выполняют задания, так или иначе связанные с творчеством. Описать, придумать, спроектировать, нарисовать, раскрасить, переработать и т. д. Создать или передать информацию по-новому. Все новое привлекает наше внимание, а в мире бизнеса это обычно дает прибыль. В этом смысле творческий процесс — крупный двигатель в создании ценностей. Хотя бoльшую часть дня вы выполняете рутинные задания, которые не требуют творческих способностей, часто на пути встают и незнакомые препятствия. Для них не существует отработанных решений, очевидных объяснений или полезных воспоминаний в мозге, поэтому они требуют новых идей. Для того чтобы преодолеть блок и позволить прийти вдохновению, нет ничего лучше, чем заглушить активность префронтальной коры головного мозга, отвечающей за осознанные мысли. Блок может возникнуть именно из-за «шума» коры. Благодаря технологиям мы можем зафиксировать процессы мозга во время решения человеком самых разных задач. Доктор Марк Биман из Северо-Западного университета открыл, что в 40% случаев мы решаем проблемы логически, пробуя идеи одну за другой, пока какая-нибудь не подойдет. Остальные 60% приходятся на озарения. Они характеризуются отсутствием какого-либо осознанного продвижения в поиске решения, которое появляется внезапно. Как мы уже выяснили, рассматривая творческий процесс, озарения «поднимаются» из подсознания и возникают в самых странных, необычных местах и в неподходящее время, зачастую когда мозг не занят решением проблемы. Больше всего энергии мозг тратит на мысли о чем-то новом. Поэтому нам так сложно что-то изобрести Столкнувшись с новой проблемой, мы чаще всего применяем к ней стратегии, эффективные в прошлом. Это хорошо работает, когда новая проблема похожа на старую и творческие решения не нужны. Но в большинстве случаев неверно пытаться решить новые проблемы старыми способами: это мешает поиску лучших вариантов и ведет в тупик. Нередко мы оказываемся в тупике из-за того, что на пути у правильных решений стоят ошибочные. Выйти оттуда — все равно что изменить направление движения на узкой улице: придется остановиться, чтобы пропустить автомобили, едущие в противоположную сторону. Когда вы отдыхаете от проблемы, активные и осознанные формы мышления затихают, и вы даете слово подсознанию. По этой причине решение вашей проблемы нередко находят другие люди: они не застряли в вашем способе мышления и могут взглянуть на вопрос под другим углом. Оказавшись в тупике, нужно сделать обратное тому, что подсказывает интуиция, — не пытаться усиливать концентрацию на проблеме в течение долгого времени. Надо заняться чем-то совсем другим, чем-то интересным, развлекательным. Это лучший способ вызвать вдохновение. Кроме того, чем больше вы думаете о проблеме, тем тревожнее становитесь. Биман обратил внимание на то, что у людей, испытывающих инсайты, повышенная активность в переднем отделе правой височной доли мозга. Эта область прямо под правым ухом относится к правому полушарию. Она отвечает за целостное мышление и собирает данные с самых дальних участков мозга. И я представляю себе дальние ящики, которые открываются и закрываются, выплескивая идеи, а эти идеи соединяются в новые понятия в переднем отделе правой височной доли. За полторы секунды до озарения мозг находится в покое. Затем следует внезапный и длительный рост активности альфа-волн в правой затылочной доле — области, которая обрабатывает визуальную информацию. Эта внезапная активность альфа-волн спадает точно в момент озарения. Похоже, так мозг отключает любую деятельность, связанную с визуальной функцией, уменьшает уровень визуального шума. «Замолчи, я думаю». Со всеми случалось: вы разговариваете с кем-то, и вдруг его взгляд начинает блуждать, а сам человек выглядит рассеянным. Тем самым мозг отключает множество визуальных данных, чтобы сконцентрироваться на еле заметных сигналах. По-видимому, без этого отключения не будет и озарения. Техника одиночного мозгового штурма Возьмите карточки и на каждой напишите по одной идее. Откладывайте карточки в сторону по мере готовности. Записывайте идеи, как только они приходят в голову, не важно, хорошие, плохие, странные, экзотичные или все сразу. Не важно, логичны ли они и имеют ли ценность. Главное — придумать как можно больше идей, не оценивая их, пока вы не запишете все возможные варианты. Потом возьмите все карточки и займитесь их сортировкой и оценкой. Каким образом? Комбинируйте, свободно сочетайте записанные идеи, чтобы создать новые. Представляйте, как та или иная идея может сработать, и меняйте ее. Попробуйте развернуть идею, посмотреть, может ли сработать ровно противоположная. Постарайтесь выстроить их, заменить на похожие, рассмотреть каждую с разных точек зрения, нарисовать или сделать диаграмму идеи, придумать каждой по метафоре, найти общее между двумя и более идеями. Представьте себе возможную критику и попытайтесь исправить идею в соответствии с этой критикой. И не забудьте поспать, дав мозгу поработать в одиночку. В момент озарения в мозге появляются гамма-волны. Это происходит за 30 миллисекунд до того, как решение всплывет в сознании. Эти волны — самые быстрые волны мозга. Их создает группа нейронов, «загорающихся» одновременно. Активность гамма-волн означает, что разные области мозга устанавливают между собой связь. По аналогии с теорией Канделя, представьте себе ящики, которые открываются и закрываются в разных точках мозга. Так сочетаются идеи, на первый взгляд не имеющие ничего общего, и в результате происходит озарение. У людей в глубокой медитации наблюдается огромная частота гамма-волн, у труднообучаемых их активность низкая, а у человека, находящегося без сознания или в коме, они совсем отсутствуют. Озарение сопровождается сильнейшим взрывом энергии, это заметно по лицам людей, их голосу и языку тела. Такой человек чувствует себя хорошо, он почти в эйфории. В этот недолгий пик активности человек наиболее мотивирован и не боится пойти на определенные риски. Как только нейрохимический коктейль заканчивается, мотивация быстро падает. Поэтому после озарения нужно как можно быстрее начать действовать. Отпусти Обезьяна видит сосуд с орехами, сует руку и берет несколько. Но горлышко сосуда такое узкое, что она не может вынуть руку с орехами. Обезьяна не хочет отпускать орехи и оказывается в ловушке. Мы, люди, тоже оказываемся в ловушке с тем, что не хотим отпускать: мнениями, переживаниями, суевериями и страхами. Упражнение на случай мысленного блока Представьте, что препятствие обрело физическую форму в одном из надетых на вас предметов: шапке, кольце, платке, свитере или ботинке. Снимите этот предмет, и вы почувствуете себя свободнее и спокойнее. Между эмоциональным состоянием и озарениями очень тесная связь. Счастье увеличивает возможность их появления, а тревога уменьшает. Когда мы нервничаем, мозговая активность возрастает, что затрудняет распознавание малозаметных сигналов, а именно такие сигналы предшествуют озарению, когда мозг успокаивается. Исследования показывают, что люди, у которых чаще всего происходят озарения, лучше осознают свои внутренние процессы. Они способны наблюдать за собственными мыслями и в результате поменять свою форму мышления. Такие люди лучше контролируют свой разум и благодаря этому могут успокоить его. Любая техника или дисциплина, позволяющая узнать себя и развить свой эмоциональный интеллект, сделает нас более творческими. И вовсе необязательно уделять больше внимания проблеме, усиленнее сосредоточиваться или быть гением. Легко оказаться в ловушке, казалось бы, неразрешимой проблемы, то есть в тупике. Для того чтобы найти выход, стоит поставить мозг на паузу, уменьшить его активность, чтобы предотвратить неправильные ответы. Нужно прислушиваться к слабым сигналам и позволить мозгу, который находится в покое, то есть обладает минимальной электрической активностью, создавать внутренние связи. Поэтому озарения обычно случаются, когда вы расслаблены или довольны. По возможности всегда старайтесь снять напряжение, отодвинуть дедлайн, заняться чем-то интересным, снизить уровень тревоги, сделать перерыв и отдохнуть. Притормозите деятельность мозга и посмотрите, не появятся ли неявные связи. А в случае озарения сконцентрируйтесь на нем как можно быстрее, пока не пропала энергия. Эстанислао Бахрах «Гибкий ум. Как видеть вещи иначе и думать нестандартно»