Во время войны, как множество других советских детей, я, конечно же, ненавидел немцев, однако моя не совсем благозвучная фамилия Гангнус порождала не только шутки, но и немало недобрых подозрений — не немец ли я сам. Эту фамилию я считал латышской, поскольку дедушка родился в Латвии. После того как учительница физкультуры на станции Зима посоветовала другим детям не дружить со мной, потому что я немец, моя бабушка Мария Иосифовна переменила мне отцовскую фамилию на материнскую, заодно изменив мне год рождения с 1932 на 1933, чтобы в сорок четвертом я мог вернуться из эвакуации в Москву без пропуска. Ни за границей, ни в СССР я ни разу не встречал фамилии Гангнус. Кроме отца, ее носили только мои братья по отцу — Саша и Володя. Однако в 1985 году в Дюссельдорфе после моего поэтического вечера ко мне подошел человек с рулоном плотной бумаги и, ошарашив меня, с улыбкой сказал: — Я прочел вашу поэму «Мама и нейтронная бомба»... Вы знаете, учительница физкультуры на станции Зима была недалека от истины. Разрешите представиться — преподаватель географии и латыни дортмундской гимназии, ваш родственник — Густав Гангнус. Затем он деловито раскатал рулон и показал мне мое генеалогическое древо по отцовской линии. Самым дальним моим найденным пращуром оказался уроженец Хагенау (около Страсбурга) Якоб Гангнус — во время Тридцатилетней войны ротмистр императорской армии, женившийся в 1640 году в Зинцхейме на крестьянке Анне из Вимпфенталя. Его дети, внуки и правнуки были пастухами, земледельцами, скитались из города в город, из страны в страну, и, судя по всему, им не очень-то везло. В 1767 году правнук Ханса Якоба — бедствовавший многодетный немецкий крестьянин Георг Гангнус, до этого безуспешно искавший счастья в Дании и разочарованно вернувшийся оттуда, решил податься на заработки в Россию вместе с семьей — авось повезет. В Германии в этот год была эпидемия какой-то странной болезни, и Георг, ожидая корабля, скончался в Любеке, оставив жену Анну Маргарету с восемью детьми — мал мала меньше. Но она была женщина сильной воли и, похоронив мужа, отплыла с детьми в Кронштадт, куда не добрался он сам, потом оказалась в лифляндском селе Хиршенхофе (ныне Ирши). Анна Маргарета не гнушалась никакой черной работы, пахала, чистила коровники, стирала, шила и порой от отчаянья и женского одиночества запивала так, что однажды ее морально осудил сельский сход. Но в конце концов она поставила на ноги всех восьмерых детей. Им удалось выбиться из нищеты, но не из бедности. Все были крестьянами, мелкими ремесленниками, — никто не получил высшего образования, никто не разбогател. Но внук Анны Маргареты — мой прадед Вильгельм — стал знаменитым стеклодувом на стекольном заводе Мордангена и женился на вдове своего старшего брата — Каролине Луизе Каннберг. В 1883 году у них родился сын Рудольф — будущий отец моего отца. Этот хрустальный шар Вильгельм сделал в подарок новорожденному сыну. Однако Рудольф не захотел стать стеклодувом, как его отец, и в девятнадцатилетнем возрасте, блистательно сдав экзамены, поступил на математический факультет Московского университета. Он сам начал зарабатывать на жизнь уроками алгебры и геометрии. С юности он был влюблен в знаменитую рижскую актрису Аспазию, которую называли латышской Комиссаржевской, и в архиве Латвийского театрального музея сохранилась их переписка. Но ему суждено было жениться не на ней. Если бы еще тогда Рудольф Гангнус внимательно вгляделся в хрустальный шар, выдутый для него его отцом, Вильгельмом, возможно, он увидел бы сани с гробом, медленно ползущие по заснеженным улицам незнакомого ему сибирского города Тобольска, идущую вслед огромную толпу со слезами, полузамерзающими на щеках, и в этой толпе осиротевшую девочку Аню Плотникову, его будущую жену и мою будущую бабушку. Она и подарила моему отцу неотразимые карие глаза и обезоруживающую мягкость. Ее отец был любимый во всем уезде врач — Василий Александрович Плотников, которому за его медицинскую работу было пожаловано дворянство. Когда он безвременно скончался, его провожал весь Тобольск. Матерью Ани и еще трех других осиротевших детей была Марья Михайловна Плотникова, в девичестве Разумовская, дочь сельского священника, закончившая Институт благородных девиц, моя будущая прабабушка, или, как я ее прозвал в детстве, бабушка Старка. По слухам, она была дальней родственницей романиста Данилевского и — через него — еще более дальней родственницей семьи лесничего из Багдади Маяковского. Марья Михайловна оказалась с четырьмя детьми на руках в таком же положении, как некогда, в другом веке, — неизвестная ей Анна Маргарета Гангнус, с которой в будущем они окажутся ветвями одного и того же генеалогического древа, нарисованного дортмундским учителем. Марья Михайловна переехала под Москву, устроилась на Кольчугинский инструментальный завод конторщицей, брала работу на дом и тоже, как Анна Маргарета, сама поставила на ноги всех детей. Анна Васильевна поступила на курсы Лесгафта, Михаил Васильевич стал биологом. Двух детей своих Марья Михайловна, к ее глубокому горю, пережила. Александр Васильевич в двадцатилетнем возрасте застрелился от несчастной любви к цыганке. Младший — Евгений Васильевич Плотников — был сначала комиссаром Временного правительства в Новохоперске, затем перешел на сторону большевиков, стал заместителем наркома здравоохранения Каминского. Но все это было еще впереди, когда в 1909 году юная русская курсистка Аня Плотникова вышла замуж за Рудольфа Гангнуса и у них появились дети — в 1910 году мой будущий отец Александр и в 1914-м — моя будущая «тетя Ра». Рудольф Вильгельмович прекрасно говорил по-русски, по-немецки и по-латышски, но, конечно же, был немцем. Словом, учительница физкультуры со станции Зима отличалась незаурядным нюхом на немчуру. Следовательно, когда во время войны я ненавидел всех немцев, я, сам того не ведая, ненавидел и своего дедушку Рудольфа, и его отца Вильгельма, выдувшего этот волшебный хрустальный шар. Но главное потрясение было впереди. Через дортмундского Гангнуса я узнал, что есть и другие, австрийские Гангнусы — потомки родного брата моего дедушки Рудольфа, банковского служащего Зигфрида, сразу после начала войны перебравшегося из Риги на родину «Сказок Венского леса». Я шел на встречу с неизвестной мне родней в старинном венском кафе с опасениями — ведь они могли оказаться или не очень хорошими, или неплохими, но смертельно скучными людьми, с которыми не о чем разговаривать. К счастью, они мне очень понравились: это были интеллигентные люди, но не снобистского склада — фармацевт, медсестра, инженер-строитель, который, кстати, как две капли воды был похож на моего сводного брата Володю, только чуть располневшего и поседевшего. Все они читали «Маму и нейтронную бомбу», откуда и узнали о судьбе российских Гангнусов и о моем существовании. Разумеется, при встрече мы показывали друг другу наши семейные фотографии. Глава клана австрийских Гангнусов — восьмидесятилетняя Эрмина Гангнус, вдова брата моего дедушки Рудольфа, — вздохнула: — Жаль, что Зигфрид не дожил до этого дня и не познакомился с тобой — вы бы подружились. Он был очаровательным карикатуристом, прекрасным резчиком по дереву, вообще у него была такая артистичная натура... Всплакнув, она протянула мне фотографию моего двоюродного дедушки. Я остолбенел. С фотографии на меня смотрел стройный офицер гитлеровского вермахта с веткой сирени в руке и приветливо, хотя и с оттенком извинения, мне улыбался, как будто хотел сказать глазами: «Ну вот, мы наконец и познакомились... Мог ли ты представить во время войны, что у тебя есть такой родственник?» Чуть запоздало поняв мои чувства, Эрмина смущенно убрала фотографию, быстро заговорила: — Он так переживал, когда его мобилизовали... А что он мог поделать! Но, слава богу, его направили не в Россию, а в Италию... Ему там так понравилось, особенно во Флоренции... Его нельзя было вытащить из галереи Уффици. Он даже начал изучать итальянский язык... В этом венском кафе я подумал, что когда-то на земле было совсем мало людей, с которых мы все начались, и, наверно, мы все — не найденные друг другом родственники. И любая война — это война гражданская, братоубийственная. Как нырнуть внутрь хрустального шара родословной и коснуться кончиками пальцев его дна? Да и может ли быть у него дно? ...Когда харьковчане выдвинули меня в 1989 году в Совет народных депутатов СССР, моя мама сказала: — Кстати, попробуй найти в Харькове особняк своей двоюродной прабабки на бывшей Миллионной улице... Кажется, сейчас это улица Ленина... Я так и обмер: — Какой еще особняк? Какой прабабки? — Четырехэтажный. Она когда-то жила там совсем одна с двумя сотнями кошек... — Постой, мама... Ты же сама рассказывала, что твои предки в конце девятнадцатого века были сосланы из Житомирской губернии в Сибирь, на станцию Зима, за крестьянский бунт... Откуда же у простой крестьянки четырехэтажный особняк да еще и две сотни кошек? Зачем же ты мне сказки сказывала и про «красного петуха», подпущенного помещику, и про то, как до станции Зима наши предки добирались пешком в кандалах? — растерянно, оторопело бормотал я. — Все правда — и «красный петух», и кандалы... — частично успокоила меня мама. — Только прапрадед твой, Иосиф Байковский, никакой не крестьянин. Он был польский шляхтич, управляющий помещичьим имением, но возглавил крестьянский бунт. Голубая кровь ему не помогла — кандалы на всех были одинаковые. Итак, легенда о моем рабоче-крестьянском происхождении с треском разваливалась. Оказалось, что я и со стороны моего прадедушки Василия Плотникова, и со стороны прадедушки Иосифа Байковского — дворянин. Вот уж не думал не гадал... Жена Иосифа Байковского, вместе с ним отправившаяся в Сибирь, была украинка. Их дочери — Ядвига и Мария — дома говорили между собой не только по-русски, но и по-польски и по-украински. В детстве вместе со стихами Пушкина я слышал от них Шевченко и Мицкевича в оригинале. Сестры были полной противоположностью друг другу. Ядвига Иосифовна, вышедшая замуж за русского сибиряка слесаря Ивана Дубинина, была небольшого роста, с почти неслышной походкой и всегда защищала меня в детстве от справедливой, но безжалостной палки своей суровой могучей сестры, от которой я спасался, забираясь на самую верхушку столба ворот нашего дома. Высокая, прямая, неулыбчивая Мария Иосифовна — будущая мать моей матери — стала женой белоруса Ермолая Наумовича Евтушенко, сначала дважды георгиевского кавалера, затем красного командира с двумя ромбами, затем «врага народа». Так кто же я? Я русский поэт, а не русскоязычный. Я русский человек по самосознанию. Самосознание и есть национальность. Мои мать и отец любили друг друга недолго, но я их люблю всегда. Я люблю всех женщин, которых я когда-то любил. Я люблю свою жену Машу. Я люблю всех своих пятерых сыновей. Я люблю Пушкина и Володю Соколова, Шостаковича и Булата Окуджаву, Петрова-Водкина и Олега Целкова, великого сибирского шофера моего дядю Андрея Дубинина и великого футболиста Всеволода Боброва. Я люблю станцию Зима, Переделкино, Гульрипш, где сейчас от моего сожженного дома остался только пепел. Я люблю скрип саней по снегу, баню с березовыми вениками, сало с черным хлебом, малосольного омуля, моченые антоновские яблоки. Я, правда, почти не пью водки, потому что она убивает память, но водка незаменима на поминках, а мне на них приходится сиживать все чаще и чаще, как будто все они сливаются в одни Большие Поминки по той Большой Стране, в которой я родился и которой уже нет и никогда не будет. Но я люблю и другую — Самую Большую Страну — человечество. Я люблю Гранд-каньон не меньше, чем Байкал. Я люблю «Девочку на шаре» Пикассо не меньше, чем «Тройку» Перова. Я люблю Эдит Пиаф и Жака Бреля не меньше, чем Русланову и Высоцкого. Я люблю Габриеля Гарсию Маркеса не меньше, чем Андрея Платонова. Я люблю фильм «Похитители велосипедов» не меньше, чем «Летят журавли». Я люблю гениев дружбы — грузина Джумбера Беташвили, убитого во время абхазско-грузинской бойни, американца Альберта Тодда, австралийца Джеффри Даттона, шведа Пера Гедина, итальянку Евелину Паскуччи, — с которыми мы сразу начали понимать друг друга с полуслова, — люблю их не меньше, чем моего школьного кореша электромонтажника Лешу Чиненкова, чем Леню Шинкарева, с которым мы прошли семь сибирских рек, чем Евтушенковеда № 1 — подводника Юру Нехорошева. Наши отечественные блюстители чистоты крови давно пытаются поставить под сомнение мою «русскость», распространяя слухи, что я — замаскировавшийся еврей, хотя уж еврейской-то крови, к их бессильной ярости, у меня ни капли. Они радостно вцепились в довоенный учебник тригонометрии для средней школы, соавторами которого были мой дедушка Гангнус и Гурвиц, и называют меня на своих черносотенных сборищах не иначе как в плюрале: «эти гурвицы-гангнусы», приписав мне и фамилию дедушкиного соавтора... Когда в 1990 году моей маме Зинаиде Ермолаевне Евтушенко исполнилось восемьдесят лет, она продолжала работать газетным киоскером на углу проспекта Мира и площади Рижского вокзала. Ее в тот день завалили цветами и подарками те люди, которые жили или работали вокруг и столько лет покупали из ее добрых рук газеты не всегда с добрыми вестями, что уже от нее не зависело. Чуть на дольше, чем полагалось, остановился один троллейбус, и его водительница, обычно покупающая журнал «Крестьянка», подарила маме большой египетский цветок, похожий на фламинго из дельты Нила. Машинист скорого поезда преподнес бутылку ликера «Вана Таллин». Мясник из соседнего магазина передал целый мешок самых изысканных костей для маминой собаки Капы. Остановился спецавтобус, из которого высыпали будапештские туристы, знавшие адрес маминого киоска из переведенной на венгерский поэмы «Мама и нейтронная бомба», задарили маму сувенирами, просили автографы. Цветов было столько, что весь киоск благоухал, превратившись в оранжерею. Но вдруг появились четверо коротко стриженных молодых людей, в черных гимнастерках, с поскрипывающими портупеями и холодными военизированными глазами. Один из них, по возрасту годившийся маме во внуки, сказал, поигрывая казацкой витой плеткой: — Когда ты наконец уберешься в свой Израиль, старая жидовка, вместе с твоим сынком-сионистом и заодно со всеми этими вонючими гангнусами-гурвицами?! Мама, рассказывая мне эту историю, невесело вздохнула: — Отвратительно было это слышать, особенно от таких молодых людей... А если бы я была вправду еврейкой — каково бы мне было тогда! Потом она добавила: — Я тебя не идеализирую, Женя, потому что слишком хорошо тебя знаю со всеми твоими прибамбасами. Но, глядя на этих чернорубашечников, я подумала: если эти подонки так ненавидят моего сына, то, наверное, он все-таки чего-нибудь стоит... И она улыбнулась, хотя ей это далось не слишком легко. Из книги Евгения Евтушенко «Волчий паспорт»
Читайте также
Зачем даны трудности: 4 причины
Еще ни одному человеку, пожалуй, не удалось прожить жизнь, не столкнувшись с трудностями. Вы когда-нибудь задумывались над тем, для чего они даны? Конечно же для того, чтобы открыть человеку неведомые ему самому ресурсы. Есть такая притча о яйце, моркови и кофе. Однажды к учителю пришел ученик, чтобы пожаловаться на то, что устал «плыть против течения». Поэтому он хотел попросить у мудреца совета. Не сказав ни слова, учитель подошел к печи, поставил в нее три горшка с водой. В один горшок он положил морковь, во второй — яйцо, а в третий — кофе. Через время он достал морковь и яйцо, затем разлил по кружкам кофе. — Что сейчас произошло? — спросил учитель. — Яйцо и морковь сварились, а кофе просто растворился в воде, — ответил ученик. — Это правда, но это лишь то, что лежит на поверхности. Смотри внимательнее. Морковь была твердой, а стала мягкой. Яйцо, наоборот, было хрупким и жидким, но стало твердым. Под воздействием кипятка они изменили свою структуру. С людьми происходит так же. Они могут становиться сильнее или слабее под воздействием обстоятельств, — рассуждал учитель. — Но что тогда произошло с кофе? — уточнил ученик. — Это самое главное! Кофе растворился и изменил обычную воду, превратив ее в ароматный напиток. Такие люди тоже есть. Они меняют обстоятельства, превращая их в нечто прекрасное. Поучительная история, не правда ли? Действительно, люди по-разному реагируют на испытания, и от этого зависит, что трудности привносят в нашу жизнь. Проверка силы духа Когда перед нами появляется какая-то преграда, у нас есть выбор: действовать или попытаться избежать неприятностей. Если человек выбирает пройти через испытания, с которыми он столкнулся, то это говорит о его характере и твердой жизненной позиции. Если он пытается избежать трудностей, перекладывая всю ответственность на других и прячась от самой жизни, то он действует из позиции жертвы. Роль жертвы предполагает разные варианты развития событий — убегать от неприятностей, жаловаться на них или прятаться. Но ни один из этих вариантов не поможет решить проблему, и прятаться от невзгод всю жизнь все равно не получится. Принятие всех аспектов жизни Мир не может быть только хорошим, помимо радуги бывают дожди и грозы. Если не принимать темные цвета, не получится увидеть все краски этого мира. Поэтому иногда трудности нужны для того, чтобы человек осознал, что есть и белое, и черное, и принимать нужно и то, и другое. Все, что нас не убивает Хоть эта фраза звучит одновременно вдохновляюще и трагично, но она имеет огромный смысл. Ведь действительно все, что не убивает, делает нас сильнее. Человечество пережило не один кризис, сотни катаклизмов и войн. Люди, которые прошли через все это, стали сильнее. Даже сейчас многие по-другому начинают смотреть на происходящее вокруг, становятся морально устойчивыми, проходя через трудности, которые преподносит жизнь. Травмирующий опыт закаляет не всегда и не всех. Многое зависит от обстоятельств, но также и от отношения к ним, что возвращает нас к первому пункту — крепости духа. Переоценка ценностей Иногда испытания связаны с тем, что человеку нужно что-то осознать, измениться к лучшему. Редко кто из людей начинает задумываться о том, кто он такой, в чем его истинное предназначение, чего он хочет от жизни. Переосмыслить взгляд на многие вещи и на самого себя позволяют только трудности. Так уж мы в большинстве своем устроены, что идем к врачу только тогда, когда чувствуем себя крайне плохо. Поэтому и о каких-то смыслах начинаем задумываться лишь тогда, когда возникают проблемы. Нужно научиться воспринимать трудности не как наказание, а как опыт, который дан с определенной целью. Важно выяснить причины, почему появляются неприятности и почему к ним формируется специфическое отношение или реакция (желание убежать, спрятаться и т.д.). Автор: Юля Романова
Почему мы поддаемся сиюминутным удовольствиям и нарушаем данные себе обещания
Мы часто строим планы и даем себе обещания: начать больше читать, заниматься спортом, составлять списки дел, чтобы повысить продуктивность, сократить количество времени, проведенного в социальных сетях. Увы, обещания гораздо проще озвучить, чем исполнить. Где находятся границы доверия, почему мы нарушаем данное себе слово и каким образом можно предотвратить популярный исход событий «ожидание — реальность»? Мы находимся не в том эмоциональном состоянии Когда мы говорим «начну с понедельника», «изменюсь в новом году», «займусь собой с завтрашнего дня», то ставим себе временные рамки, которые дают определенность. К установленной дате мы можем окончательно взвесить все «за» и «против», настроиться на воплощение своего плана в жизнь. Однако здесь есть подвох: если к этому дню мы находимся не в том эмоциональном состоянии (слишком истощены или, наоборот, пребываем в эйфории), то обещание рискует так и остаться лишь обещанием. «Когда человек испытывает сильные эмоции, участки мозга, отвечающие за силу воли, работают недостаточно хорошо, а когда кураж заканчивается, может выясниться, что он передумал», — рассказывает психолог Александра Меньшикова. Мы неправильно даем себе обещания Как говорится, дьявол в деталях: очень важно, как именно мы даем себе обещание. В современном мире постоянно твердят о целеполагании и о том, как важно уметь ставить перед собой реальные цели. Однако мало кто учитывает, что цель представляет собой нечто жесткое и обязательное: либо вы ее достигли, либо стали неудачником. Это ловушка перфекционизма, которая и мешает добиваться своего. Психолог Светлана Бронникова говорит, что в некоторых ситуациях полезно не ставить цель, а декларировать намерение, которое можно не выполнить из-за ряда обстоятельств. Скажите себе не: «Я обещаю себе за месяц похудеть на пять килограммов», а «Я планирую снизить вес». Так вы сразу обозначите, что в вашей жизни могут появиться новые факторы, исходя из которых намерения скорректируются и не будут восприниматься вами как провал. «Когда мы декларируем намерение, то программируем себя перейти к следующему шагу: подумать, как в текущей жизненной ситуации можно заняться своей фигурой, карьерным ростом, переездом, — говорит Светлана. — Для этого нужно думать не об идеальном результате, а о том, что реально выполнить. Например, фитнес-тренеры советуют заниматься спортом четыре раза в неделю, но я понимаю, что мне такой график не подходит. Лучше я начну с одной-двух тренировок, а затем постепенно увеличу их до пяти. Так я не сорвусь». Мы не воспринимаем обещания всерьез Если мы даем себе голословное обещание, то в большинстве случаев воспринимаем его несерьезно. Нам кажется, что все пойдет как по маслу и одного заявления «начну бегать по утрам» будет достаточно. Неудивительно, что в результате желаемого мы добиваемся только на словах. Подумайте, действительно ли для вас важно научиться играть на гитаре, выучить иностранный язык, приучить тело к физическим нагрузкам. Если да, составьте план действий и выделите время, которое будете посвящать новому занятию. Поставьте напоминание, чтобы не забыть о тренинге/уроке/тренировке, подготовьте все необходимые инструменты, чтобы не терять времени. Также заведите привычку рассказывать кому-то о своих достижениях, чтобы вас контролировал человек извне. Мы придумываем оправдания В своем интервью для The New York Times психолог Дэвид Дестино рассказал, что обещания часто не выполняются из-за того, что мы придумываем для себя убедительные отговорки и начинаем оправдывать подобное поведение у окружающих: «Мы не игнорируем данное себе обещание, а просто создаем истории, которые наглядно доказывают, что все было сделано правильно. Гораздо проще смириться со своей ленью, поверив в чрезмерную занятость или в то, что «так сложились обстоятельства», чем признаться в безволии и слабохарактерности», — говорит Дэвид. Мы забываем Мы действительно хотим выпивать два литра воды ежедневно, но потом из-за спешки или чрезмерной занятости просто забываем об этом обещании. А вспоминаем только вечером, когда уже и нет смысла тянуться за бутылкой с минералкой. На следующее утро все повторяется, мы разочаровываемся в себе (или думаем, что в этом нет смысла) и принимаем решение даже не пытаться. Реальность такова, что нам сложно удержать в голове огромное количество информации, и если мы действительно хотим внести в свою жизнь какие-то изменения, то в первое время нужно будет оставлять для себя напоминания: стикер на холодильнике, заметку в телефоне и так далее. По прошествии нескольких недель намерения войдут в привычку, и от напоминалок можно будет отказаться. Мы игнорируем свое окружение Наверное, у каждого человека наступает момент, когда во время достижения цели он срывается и опускает руки. Далеко не всегда это происходит из-за лени, неудач или потери мотивации — зачастую всему виной неправильное окружение. Начинать новую жизнь со старым кругом общения, которое не приемлет никаких изменений — это утопия. Когда мы постоянно слышим «зачем тебе переезжать в мегаполис, в нашей деревне и так хорошо», «не меняй работу, на такую зарплату тысячи людей живут, и нормально», «ты и так хорошо выглядишь, зачем моришь себя голодом и сидишь на диетах», очень сложно сопротивляться этим словам. Вдвойне тяжелее, если это говорят близкие люди, мнение которых мы ценим. В этом случае приходится выбирать: или перестать пытаться что-то изменить и сохранить отношения, или твердо идти к своей цели, игнорируя слова окружающих. Что делать, чтобы выполнять обещания? Мотивацию можно и нужно осознанно укреплять. Предлагаем вашему вниманию несколько советов, как это сделать: Верьте, что ваша сила воли безгранична Раньше считалось, что сила воли — конечный ресурс. Однако психологи из Университета Цюриха и Стэнфордского университета доказали, что это не так. Согласно результатам их исследований, волевые ресурсы неограниченны, но лишь у тех, кто искренне верит в это. Подумайте о своем будущем Ясное понимание того, каким человеком/специалистом/родителем вы хотите стать в будущем, сильно влияет на поведение в настоящем. Подумайте о том, какие чувства вы будете испытывать и как изменится ваша жизнь, если сейчас вы выполните данное себе обещание. Разбейте масштабную задачу на более мелкие Мелкие задачи, в отличие от масштабных, совсем не пугают и выглядят вполне достижимыми. Когда мы вычеркиваем очередной пункт из списка запланированных дел (пускай это даже мелочь), уровень дофамина в крови повышается, мы испытываем чувство удовлетворения, появляется гордость за себя. Как результат — воодушевление, энтузиазм и желание покорять новые вершины.
Майк Гелприн. «Свеча горела…»
Звoнок paздался, кoгда Андpeй Петpoвич потepял yжe вcякyю нaдеждy. — Здравствуйте, я по объявлению. Вы даёте уроки литературы? Андрей Петрович вгляделся в экран видеофона. Мужчина под тридцать. Строго одет — костюм, галстук. Улыбается, но глаза серьёзные. У Андрея Петровича ёкнуло под сердцем, объявление он вывешивал в сеть лишь по привычке. За десять лет было шесть звонков. Трое ошиблись номером, ещё двое оказались работающими по старинке страховыми агентами, а один попутал литературу с лигатурой. — Д-даю уроки, — запинаясь от волнения, сказал Андрей Петрович. — Н-на дому. Вас интересует литература? — Интересует, — кивнул собеседник. — Меня зовут Максим. Позвольте узнать, каковы условия. «Задаром!» — едва не вырвалось у Андрея Петровича. — Оплата почасовая, — заставил себя выговорить он. — По договорённости. Когда бы вы хотели начать? — Я, собственно... — собеседник замялся. — Первое занятие бесплатно, — поспешно добавил Андрей Петрович. — Если вам не понравится, то... — Давайте завтра, — решительно сказал Максим. — В десять утра вас устроит? К девяти я отвожу детей в школу, а потом свободен до двух. — Устроит, — обрадовался Андрей Петрович. — Записывайте адрес. — Говорите, я запомню. В эту ночь Андрей Петрович не спал, ходил по крошечной комнате, почти келье, не зная, куда девать трясущиеся от переживаний руки. Вот уже двенадцать лет он жил на нищенское пособие. С того самого дня, как его уволили. — Вы слишком узкий специалист, — сказал тогда, пряча глаза, директор лицея для детей с гуманитарными наклонностями. — Мы ценим вас как опытного преподавателя, но вот ваш предмет, увы. Скажите, вы не хотите переучиться? Стоимость обучения лицей мог бы частично оплатить. Виртуальная этика, основы виртуального права, история робототехники — вы вполне бы могли преподавать это. Даже кинематограф всё ещё достаточно популярен. Ему, конечно, недолго осталось, но на ваш век... Как вы полагаете? Андрей Петрович отказался, о чём немало потом сожалел. Новую работу найти не удалось, литература осталась в считанных учебных заведениях, последние библиотеки закрывались, филологи один за другим переквалифицировались кто во что горазд. Пару лет он обивал пороги гимназий, лицеев и спецшкол. Потом прекратил. Промаялся полгода на курсах переквалификации. Когда ушла жена, бросил и их. Сбережения быстро закончились, и Андрею Петровичу пришлось затянуть ремень. Потом продать аэромобиль, старый, но надёжный. Антикварный сервиз, оставшийся от мамы, за ним вещи. А затем... Андрея Петровича мутило каждый раз, когда он вспоминал об этом — затем настала очередь книг. Древних, толстых, бумажных, тоже от мамы. За раритеты коллекционеры давали хорошие деньги, так что граф Толстой кормил целый месяц. Достоевский — две недели. Бунин — полторы. В результате у Андрея Петровича осталось полсотни книг — самых любимых, перечитанных по десятку раз, тех, с которыми расстаться не мог. Ремарк, Хемингуэй, Маркес, Булгаков, Бродский, Пастернак... Книги стояли на этажерке, занимая четыре полки, Андрей Петрович ежедневно стирал с корешков пыль. «Если этот парень, Максим, — беспорядочно думал Андрей Петрович, нервно расхаживая от стены к стене, — если он... Тогда, возможно, удастся откупить назад Бальмонта. Или Мураками. Или Амаду». Пустяки, понял Андрей Петрович внезапно. Неважно, удастся ли откупить. Он может передать, вот оно, вот что единственно важное. Передать! Передать другим то, что знает, то, что у него есть. Максим позвонил в дверь ровно в десять, минута в минуту. — Проходите, — засуетился Андрей Петрович. — Присаживайтесь. Вот, собственно... С чего бы вы хотели начать? Максим помялся, осторожно уселся на край стула. — С чего вы посчитаете нужным. Понимаете, я профан. Полный. Меня ничему не учили. — Да-да, естественно, — закивал Андрей Петрович. — Как и всех прочих. В общеобразовательных школах литературу не преподают почти сотню лет. А сейчас уже не преподают и в специальных. — Нигде? — спросил Максим тихо. — Боюсь, что уже нигде. Понимаете, в конце двадцатого века начался кризис. Читать стало некогда. Сначала детям, затем дети повзрослели, и читать стало некогда их детям. Ещё более некогда, чем родителям. Появились другие удовольствия — в основном, виртуальные. Игры. Всякие тесты, квесты... — Андрей Петрович махнул рукой. — Ну, и конечно, техника. Технические дисциплины стали вытеснять гуманитарные. Кибернетика, квантовые механика и электродинамика, физика высоких энергий. А литература, история, география отошли на задний план. Особенно литература. Вы следите, Максим? — Да, продолжайте, пожалуйста. — В двадцать первом веке перестали печатать книги, бумагу сменила электроника. Но и в электронном варианте спрос на литературу падал — стремительно, в несколько раз в каждом новом поколении по сравнению с предыдущим. Как следствие, уменьшилось количество литераторов, потом их не стало совсем — люди перестали писать. Филологи продержались на сотню лет дольше — за счёт написанного за двадцать предыдущих веков. Андрей Петрович замолчал, утёр рукой вспотевший вдруг лоб. — Мне нелегко об этом говорить, — сказал он наконец. — Я осознаю, что процесс закономерный. Литература умерла потому, что не ужилась с прогрессом. Но вот дети, вы понимаете... Дети! Литература была тем, что формировало умы. Особенно поэзия. Тем, что определяло внутренний мир человека, его духовность. Дети растут бездуховными, вот что страшно, вот что ужасно, Максим! — Я сам пришёл к такому выводу, Андрей Петрович. И именно поэтому обратился к вам. — У вас есть дети? — Да, — Максим замялся. — Двое. Павлик и Анечка, погодки. Андрей Петрович, мне нужны лишь азы. Я найду литературу в сети, буду читать. Мне лишь надо знать что. И на что делать упор. Вы научите меня? — Да, — сказал Андрей Петрович твёрдо. — Научу. Он поднялся, скрестил на груди руки, сосредоточился. — Пастернак, — сказал он торжественно. — Мело, мело по всей земле, во все пределы. Свеча горела на столе, свеча горела... — Вы придёте завтра, Максим? — стараясь унять дрожь в голосе, спросил Андрей Петрович. — Непременно. Только вот... Знаете, я работаю управляющим у состоятельной семейной пары. Веду хозяйство, дела, подбиваю счета. У меня невысокая зарплата. Но я, — Максим обвёл глазами помещение, — могу приносить продукты. Кое-какие вещи, возможно, бытовую технику. В счёт оплаты. Вас устроит? Андрей Петрович невольно покраснел. Его бы устроило и задаром. — Конечно, Максим, — сказал он. — Спасибо. Жду вас завтра. — Литература — это не только о чём написано, — говорил Андрей Петрович, расхаживая по комнате. — Это ещё и как написано. Язык, Максим, тот самый инструмент, которым пользовались великие писатели и поэты. Вот послушайте. Максим сосредоточенно слушал. Казалось, он старается запомнить, заучить речь преподавателя наизусть. — Пушкин, — говорил Андрей Петрович и начинал декламировать. «Таврида», «Анчар», «Евгений Онегин». Лермонтов «Мцыри». Баратынский, Есенин, Маяковский, Блок, Бальмонт, Ахматова, Гумилёв, Мандельштам, Высоцкий... Максим слушал. — Не устали? — спрашивал Андрей Петрович. — Нет-нет, что вы. Продолжайте, пожалуйста. День сменялся новым. Андрей Петрович воспрянул, пробудился к жизни, в которой неожиданно появился смысл. Поэзию сменила проза, на неё времени уходило гораздо больше, но Максим оказался благодарным учеником. Схватывал он на лету. Андрей Петрович не переставал удивляться, как Максим, поначалу глухой к слову, не воспринимающий, не чувствующий вложенную в язык гармонию, с каждым днём постигал её и познавал лучше, глубже, чем в предыдущий. Бальзак, Гюго, Мопассан, Достоевский, Тургенев, Бунин, Куприн. Булгаков, Хемингуэй, Бабель, Ремарк, Маркес, Набоков. Восемнадцатый век, девятнадцатый, двадцатый. Классика, беллетристика, фантастика, детектив. Стивенсон, Твен, Конан Дойль, Шекли, Стругацкие, Вайнеры, Жапризо. Однажды, в среду, Максим не пришёл. Андрей Петрович всё утро промаялся в ожидании, уговаривая себя, что тот мог заболеть. Не мог, шептал внутренний голос, настырный и вздорный. Скрупулёзный педантичный Максим не мог. Он ни разу за полтора года ни на минуту не опоздал. А тут даже не позвонил. К вечеру Андрей Петрович уже не находил себе места, а ночью так и не сомкнул глаз. К десяти утра он окончательно извёлся, и когда стало ясно, что Максим не придёт опять, побрёл к видеофону. — Номер отключён от обслуживания, — поведал механический голос. Следующие несколько дней прошли как один скверный сон. Даже любимые книги не спасали от острой тоски и вновь появившегося чувства собственной никчемности, о котором Андрей Петрович полтора года не вспоминал. Обзвонить больницы, морги, навязчиво гудело в виске. И что спросить? Или о ком? Не поступал ли некий Максим, лет под тридцать, извините, фамилию не знаю? Андрей Петрович выбрался из дома наружу, когда находиться в четырёх стенах стало больше невмоготу. — А, Петрович! — приветствовал старик Нефёдов, сосед снизу. — Давно не виделись. А чего не выходишь, стыдишься, что ли? Так ты же вроде ни при чём. — В каком смысле стыжусь? — оторопел Андрей Петрович. — Ну, что этого, твоего, — Нефёдов провёл ребром ладони по горлу. — Который к тебе ходил. Я всё думал, чего Петрович на старости лет с этой публикой связался. — Вы о чём? — у Андрея Петровича похолодело внутри. — С какой публикой? — Известно с какой. Я этих голубчиков сразу вижу. Тридцать лет, считай, с ними отработал. — С кем с ними-то? — взмолился Андрей Петрович. — О чём вы вообще говорите? — Ты что ж, в самом деле не знаешь? — всполошился Нефёдов. — Новости посмотри, об этом повсюду трубят. Андрей Петрович не помнил, как добрался до лифта. Поднялся на четырнадцатый, трясущимися руками нашарил в кармане ключ. С пятой попытки отворил, просеменил к компьютеру, подключился к сети, пролистал ленту новостей. Сердце внезапно зашлось от боли. С фотографии смотрел Максим, строчки курсива под снимком расплывались перед глазами. «Уличён хозяевами, — с трудом сфокусировав зрение, считывал с экрана Андрей Петрович, — в хищении продуктов питания, предметов одежды и бытовой техники. Домашний робот-гувернёр, серия ДРГ-439К. Дефект управляющей программы. Заявил, что самостоятельно пришёл к выводу о детской бездуховности, с которой решил бороться. Самовольно обучал детей предметам вне школьной программы. От хозяев свою деятельность скрывал. Изъят из обращения... По факту утилизирован.... Общественность обеспокоена проявлением... Выпускающая фирма готова понести... Специально созданный комитет постановил...». Андрей Петрович поднялся. На негнущихся ногах прошагал на кухню. Открыл буфет, на нижней полке стояла принесённая Максимом в счёт оплаты за обучение початая бутылка коньяка. Андрей Петрович сорвал пробку, заозирался в поисках стакана. Не нашёл и рванул из горла. Закашлялся, выронив бутылку, отшатнулся к стене. Колени подломились, Андрей Петрович тяжело опустился на пол. Коту под хвост, пришла итоговая мысль. Всё коту под хвост. Всё это время он обучал робота. Бездушную, дефективную железяку. Вложил в неё всё, что есть. Всё, ради чего только стоит жить. Всё, ради чего он жил. Андрей Петрович, превозмогая ухватившую за сердце боль, поднялся. Протащился к окну, наглухо завернул фрамугу. Теперь газовая плита. Открыть конфорки и полчаса подождать. И всё. Звонок в дверь застал его на полпути к плите. Андрей Петрович, стиснув зубы, двинулся открывать. На пороге стояли двое детей. Мальчик лет десяти. И девочка на год-другой младше. — Вы даёте уроки литературы? — глядя из-под падающей на глаза чёлки, спросила девочка. — Что? — Андрей Петрович опешил. — Вы кто? — Я Павлик, — сделал шаг вперёд мальчик. — Это Анечка, моя сестра. Мы от Макса. — От... От кого?! — От Макса, — упрямо повторил мальчик. — Он велел передать. Перед тем, как он... как его... — Мело, мело по всей земле во все пределы! — звонко выкрикнула вдруг девочка. Андрей Петрович схватился за сердце, судорожно глотая, запихал, затолкал его обратно в грудную клетку. — Ты шутишь? — тихо, едва слышно выговорил он. — Свеча горела на столе, свеча горела, — твёрдо произнёс мальчик. — Это он велел передать, Макс. Вы будете нас учить? Андрей Петрович, цепляясь за дверной косяк, шагнул назад. — Боже мой, — сказал он. — Входите. Входите, дети.
Бизнес не по возрасту
Мечты и гениальные идеи не знают, что такое возраст, у них нет срока действия и идеального времени для реализации. Тысячи вдохновляющих историй — яркое подтверждение тому, что для достижения цели и запуска собственного дела нужны желание, упорство и поддержка близких. Некоторые могут обойтись и без последнего пункта. Сегодня речь пойдет о тех, чьи предпринимательские качества дали потрясающие результаты в тот жизненный период, когда этого никто не ожидал. Поговорим о секретах юных бизнесменов и людей пенсионного возраста, доказавших личным примером, что сколотить состояние можно, невзирая на цифры в паспорте и свидетельстве о рождении. Сильвия Уэйнсток — известный на весь мир американский кондитер. Сладкими шедеврами ее производства украшают свои праздники знаменитости и голливудские звезды, ее торты доставляют в другие страны. Она лучшая в своем деле! До 52 лет проработав воспитателем детского сада, в один прекрасный момент Сильвия решила, что пора заняться любимым делом. Сначала ее торты заказывали друзья и знакомые, потом о ней узнали в соседних кафе и ресторанах, а вскоре молва о неописуемо красивых десертах прокатилась по всей стране. Ее мужу пришлось уволиться с работы, чтобы помочь ей упаковывать и доставлять заказы. «В сутках 24 часа. Мы работали по 26», — вспоминает Сильвия. В свои девяносто с небольшим эта сильная женщина продолжает работать и вести активный образ жизни. Совет от Сильвии: «Учиться чему-то новому можно в любом возрасте. Если вы серьёзно настроены, всё получится». Ингеборга Моотц — немецкая домохозяйка из бедной многодетной семьи. Всю жизнь муж не позволял ей работать и ограничивал в финансах. После его смерти в 75 лет она занялась игрой на бирже и преуспела в этом настолько, что за несколько лет заработала миллион. Разработав свою стратегию покупки и продажи акций, получая информацию исключительно из газет и осуществляя все операции по телефону, эта женщина смогла добиться потрясающих результатов. Она продолжает жить в скромной небольшой квартире, путешествует и делится своими секретами в книге «Биржевой детектив». Причем издатели отказали ей в печати книги, тогда она выложила ее в интернет для свободного скачивания. Когда книга получила огромную популярность в Германии и за ее пределами, издательства изменили свое решение, и книга вышла в свет. Совет от Ингеборги: «Не спешить, не суетиться и не принимать необдуманных решений. Стремиться стать миллионером, но двигаться к цели небольшими шагами. Спокойно и смело идти к своей мечте». Робин Чейз — в 2000 году в возрасте 42 лет вместе с Антье Дэниелсон основала компанию Zipcar, предоставляющую услуги краткосрочной аренды автомобилей по принципу самообслуживания с почасовой оплатой. Чейз была зарегистрирована как один из ста самых влиятельных людей журнала Time в 2009 году, получила премию губернатора Массачусетса за предпринимательский дух и другие награды. Veniam — последнее предприятие Робин, основателем которого она является. Технология этой компании позволяет людям, устройствам и приборам подключаться друг к другу, а также к интернету. Целью является бесплатный беспроводной доступ в интернет, который не контролируется гигантами в области телекоммуникаций. Совет от Робин: «Хорошая идея, понимание бизнес-процессов и неуемная энергия, направленная на реализацию проекта — залог успеха любой компании». Дитрих Матешиц в 40 лет стал одним из сооснователей компании Red Bull. Ничем не примечательный маркетолог компании Unilever, с трудом окончивший университет, во время путешествия по Азии попробовал бодрящий местный напиток, предназначенный для простых рабочих, и с удивлением обнаружил, что он легко позволяет справиться со сменой часовых поясов, заряжает энергией и прибавляет сил. Три года усилий и все накопленные сбережения ушли на разработку, производство и внедрение на рынок нового продукта. Все прогнозы маркетологов были неутешительны — специалисты сулили Дитриху полный провал его идеи. Но вопреки всем советам он довел дело до конца. Сейчас Матешиц — австрийский миллиардер, производитель самого популярного энергетика в мире, владелец команд Formula-1, MLS, Бундеслиги и многих других. Совет от Дитриха: «Главная цель бизнеса — не максимизация прибыли, а реализация идеи на 100%. Нужно работать с креативностью, увлеченностью и самоотдачей, а главное — с верой в идею». Микейла Ульмер из Техаса начала свой бизнес по производству лимонада в 11 лет. Рецепт прохладительного напитка, в составе которого мята, льняное семя и мед, девочка унаследовала от своей прабабушки. Будучи еще совсем малышкой, она очень заинтересовалась, как производится мед. Изучив весь процесс и важность пчел в экосистеме, Микейла не просто лично выступает защитником этих полезных насекомых, но и перечисляет часть заработанных средств в организации, занимающиеся поддержанием популяции пчел. А как все началось? Однажды она приняла участие в местной ярмарке. Лимонад, получивший там огромную популярность, привлек внимание владельцев местных ресторанов и магазинов, которые и заключили с ней первые контракты на поставку этого чудесного напитка. В данный момент ей уже 16 лет, она ведет популярный блог в Инстаграм и продолжает развивать свой бизнес. Особая гордость Микейлы — ее лимонад пил сам Барак Обама. Совет от юной мисс Ульмер: «Создавайте свою продукцию с любовью». Эрик Финман — 19-летний миллионер. В 13 лет вынужден был бросить школу из-за проблем со сверстниками и учителями. Сложившаяся ситуация вдохновила его создать систему дистанционного обучения Botangle, которая помогла ему и многим другим без проблем завершить образование в комфортной домашней обстановке. В дальнейшем Эрик превратил среду Botangle в платную систему поиска репетиторов. Параллельно развивая несколько проектов, Эрик вкладывает деньги в биткоины, что до настоящего момента считает самым перспективным направлением для заработка. Совет от Эрика: «Позвольте себе быть эгоистами. Возьмите жизнь в свои руки, делайте то, что любите, и сами выбирайте, в каком направлении двигаться». Даниил Мишин — успешный владелец сети хостелов в России и Украине. Он начал свой бизнес в Севастополе, не успев окончить школу. В 11 лет, путешествуя с родителями по Германии, он был впечатлен комфортом, низкой ценой и популярностью хостелов и загорелся идеей создать подобные эконом-отели у себя на родине. Получив в наследство от бабушки небольшую квартиру, он переоборудовал ее и начал зарабатывать в этой отрасли. Переехав в Москву, Даниил уговаривает брата вложиться в создание подобного хостела в столице. Большой спрос на комфортное недорогое жилье для гостей города дал возможность Мишину развить свой бизнес, заработать миллионы и завоевать призовое место в рамках Международной молодежной премии в области предпринимательства (GSEA). Совет от Даниила Мшина: «Развивайте в себе коммуникабельность и лидерские качества предпринимателя с детства. Осваивайте незнакомые отрасли, пробуйте что-то новоe. Все это сделает вас миллионером». Почему у них все получилось? Проанализировав истории успеха многих людей, я собрала то, что их всех объединяет: • Они верили в свою мечту. • В основе каждого проекта лежит глобальная цель — сделать наш мир лучше. Изначальное стремление не к деньгам, а к упрощению и улучшению качества жизни — своей или других. • Они не боялись рисковать. Любой стартап связан с рисками, поэтому, начиная свое дело, большинство из них были готовы потерять определенную сумму. Знали заранее, что стоит на кону, если ничего не получится. • Они открыты для общения, любят людей и путешествия. В каждом из них есть любознательность, желание учиться у других и менять обстоятельства «под себя». • Они действовали. Пробовали воплотить в жизнь свои задумки и продолжали идти вперед, несмотря на какие-то промежуточные неудачи. Понимание того, что ошибка — это неотъемлемая часть любого процесса развития, дает колоссальную свободу. Ошибка — это не провал, это опыт, помогающий выбрать нужное решение. • Они делятся опытом. Рассказывают свои истории, помогают начинающим предпринимателям, пишут книги и ведут семинары. Отдавать всегда приятно, когда есть, чем поделиться. Истории успеха других людей помогают осознать, что глупых идей не бывает, есть только заброшенные и нереализованные. Верьте в свою мечту, найдите того, кто вас поддержит. Действуйте. Стройте планы и воплощайте их в жизнь. Возможно, через несколько лет именно о вас появится вдохновляющая статья в Стаканчике.
6 шагов к экологичному гардеробу
Нет ничего необычного в том, что мода и текстильная промышленность занимают лидирующие позиции в мире по уровню загрязнения окружающей среды. Изготовление одежды — это выращивание хлопка (небезвредными способами), ткачество шерсти или изготовление синтетических тканей (таких как нейлон, сделанный из микропластиковых волокон, которые после стирки попадают в моря и океаны). Кроме того, одежда также нуждается в красителях, других химически загрязняющих веществах и транспортировке. В то же время на социальном уровне это отрасль, где в большинстве случаев сотрудники работают в ужасных условиях в неразвитых или развивающихся странах, где рабочая сила достаточно дешевая, а социальные права минимальные. По всем этим причинам важно придерживаться модного поведения, которое больше соответствует экологической индустрии одежды. Шаг 1. Изучите информацию о брендах, производстве, тканях Тема всего экологичного, осознанного и натурального в последнее время стала очень модной. Некоторые популярные бренды одежды действительно стараются минимизировать отходы производства, используют натуральные красители, не используют животную кожу, мех и шерсть. Однако другие просто прикрываются бирками «эко» и рекламными слоганами. Важно самостоятельно изучать информацию и анализировать. Можно упростить себе задачу и найти материалы блогеров, которые уже много лет практикуют осознанное потребление, выступают за экологию и знают, какие производители не обманывают покупателей ради собственной выгоды. Шаг 2. Дайте своим вещам второй шанс Наверняка у всех людей были или есть вещи, на которых красуется пара дырочек или затяжек. Но мало кто предпочитает чинить одежду, а не выбрасывать. А зря. Хорошей, но старой обуви стоит дать второй шанс, как и куртке, рубашке, платью. Если вещь качественная, но с некоторой деформацией, то можно отдать ее в ателье. Пятно на футболке мастер сделает частью абстрактного принта, на дырку поставит заплатку и закроет сверху нашивкой — вариантов много. Если есть одежда, которая уже мала или вы точно знаете, что не будете ее носить, отдайте ее нуждающимся. В каждом городе можно найти специальные организации или пункты приема. Вы сделаете сразу две полезные вещи: займетесь расхламлением своего гардероба и поможете другим людям. Главное — не выбрасывайте. Шаг 3. Делайте разумные покупки Шоппинг как терапия — это неразумно. Попробуйте сначала вытащить все вещи из шкафа, проанализировать свой гардероб. Если для встречи осенне-зимнего сезона у вас есть все необходимое, зачем еще что-то докупать? Конечно, можно увидеть на манекене свитер своей мечты и влюбиться в него. Он будет сниться вам, мерещиться и не давать покоя. Тогда взвесьте все за и против перед покупкой: оцените качество, материал, предположите, с чем будете его надевать и не надоест ли он в следующем сезоне. Каждый поход в магазин одежды должен быть целенаправленным, а покупка — взвешенной. Шаг 4. Обратите внимание на секонд-хенды Отличный способ уменьшить воздействие одежды на окружающую среду — делать покупки в секонд-хендах. Подержанные вещи очень часто бывают качественными и в хорошем состоянии. А иногда в таких магазинах можно найти что-то совершенно новое с биркой. Отлично себя зарекомендовали различные интернет-барахолки, где не только покупают вещи, но и обмениваются ими. Конечно, придется приложить немного усилий и постараться найти действительно хорошую одежду, но если приловчиться, то все точно получится. Шаг 5. Бережно относитесь к имеющимся вещам Есть вероятность, что вы не всегда смотрите на внутренние бирки и ярлыки. И, скорее всего, не знаете, как расшифровываются все значки. Ничего удивительного, ведь многие люди привыкли просто сваливать всю грязную одежду в стиральную машинку, а не сортировать по тканям и цвету, еще и выворачивая наизнанку. А бережный уход способен продлить срок службы вашего любимого платья или поло. За обувью, кстати, тоже было бы неплохо следить. Под этим подразумевается не только протирание тряпочкой, но и правильное хранение, натирание воском, влагоотталкивающей пропиткой, кремом. Шаг 6. Забудьте про моду Мода быстротечна и циклична. Не обращайте внимания на сезонные тренды. Изучите понятие базового гардероба, посмотрите вещи в интернете, сопоставьте их, чтобы можно было комбинировать между собой и с той одеждой, которая у вас уже есть. Думайте об удобстве, сколько раз вы сможете надеть тот или иной предмет гардероба, будет ли он пригоден для нескольких сезонов, действительно ли вам нравится эта вещь или вы попали под влияние рекламы. Если стоит вопрос о покупке платья или костюма для конкретного мероприятия, то лучше обратить внимание на аренду или в крайнем случае поспрашивать у подруг, друзей. Будьте разумными и ответственно относитесь к покупке одежды.
7 правил Шимона Переса, которые помогут стать успешным лидером
В самом начале тридцатых годов прошлого столетия Шимон, мальчик-еврей, который с отцом эмигрировал в Палестину из небольшой деревушки Вишнево в Белоруссии, был абсолютно обычным ребенком. Он работал в кибуце на земле, писал собственные стихи и мечтал о том, что всем труженикам эта земля подарит счастье. По истечении полувека уже взрослый Шимон будет назначен в Израиле министром обороны, после чего — премьер-министром, а еще по прошествии некоторого времени — президентом. Он станет обладателем Нобелевской премии, будет активным борцом за мир и одним из основателей нового государства. Так, из простого еврейского мальчишки Шимон Перес превратился в сильного лидера. По его же словам, помогли ему в этом несколько правил, которым он следовал всю свою сознательную жизнь. Умение слушать и слышать Шимон Перес считал, что этот элемент очень важен для лидерства. Он способен открыть даже наглухо закрытую в пылу отставок и споров дверь. Особенно он ценил это качество в своем наставнике и учителе Д. Бен-Гурионе, первом израильском премьер-министре. Не бояться и не избегать трудностей Перес не бегал от трудностей, а всегда принимал их с достоинством и готовностью. Ярким примером стал 1947 г. Официально Израиля как государства еще не было на карте. Шимону же дали ответственное поручение, заключающееся в обеспечении армии самообороны Израиля оружием. Задача была практически нереальна для выполнения, и это понимали все. Но Перес справился, хотя у него не было ни соответствующих знаний, ни статуса, ни навыков. И так он относился к трудностям всю свою жизнь, действуя по принципу: «Пока не попробуешь, не отступай.» Учиться не переставая Во время назначения на должность помощника гендиректора Минобороны Израиля Шимон Перес был 23-летним парнем без университетского и даже среднего образования. Он понимал — чтобы иметь возможность чего-то добиваться и работать, необходимо учиться, получать новые навыки и знания. Парень переехал вместе со своими родными в Нью-Йорк и закончил одновременно два учебных заведения. Более того, учиться он не перестал и в возрасте 35 лет, и на протяжении всего своего пути. Находить смелые, неординарные решения Великий лидер утверждал, что если специалист говорит о невозможности реализации чего-либо, значит, пора искать другого эксперта. В конце 70-х годов более 80 пассажиров авиарейса, следовавшего из израильского Тель-Авива в столицу Франции, были захвачены террористами. Благодаря тому, что Перес в свое время собрал отважных, нестандартно мыслящих людей, готовых находить смелые решения и применять их на практике, были спасены десятки человеческих жизней. Впоследствии именно этот подход использовали многие другие страны. Ш. Перес всегда придерживался мнения, что если того требует ситуация, значит, нужно уходить от шаблонного мышления и поступать нестандартно. Оставаться открытым чему-то новому Несколько первых десятков лет своей карьеры Перес посвятил формированию израильской армии и ее укреплению. Однако он осознавал, что истинная мощь государства заключается не в военной силе, а в умах его граждан. То есть стране необходимы достижения в науке — именно они приведут к победе и успеху. По его мнению, оставаться в курсе событий недостаточно, время нужно опережать и стараться быть в завтрашнем дне. Именно эти принципы лидера позволили стране на заре своего становления добиться немалых результатов и стать настолько сильной, какой она является сегодня. Испытывать уважение к соперникам Яркий пример следования этому правилу просматривается во взаимоотношениях Шимона Переса с Ицхаком Рабином, его партийным соратником и по совместительству соперником на выборах. После победы Рабина Шимон сохранил с ним хорошие отношения, продолжая совместную работу в должности министра иностранных дел. В течение всего этого времени он восхищался личными и профессиональными качествами своего соперника и соратника одновременно. Работая в тандеме, эти два человека смогли вывести государство на новый уровень. Когда Рабин умер в 1995 г., Перес воспринял эту смерть как личную трагедию. Стремиться к миру Независимо от целей, поставленных лидером перед собой, всегда следует выступать за мир. И эта задача должна оставаться для него главной. Так считал Ш. Перес, который прослыл оптимистом и талантливым дипломатом, верящим в силу убеждений, переговоров и доказавшим, что это действительно работает. Быть руководителем и быть лидером — далеко не одно и то же. В первом случае человек может быть ведомым, работать по шаблону и не выходить за рамки, оставаясь бюрократом до мозга костей. Лидер не просто руководит людьми или процессом, он ведет за собой вперед, к успеху, к цели, достигая ее. Именно эти качества и были свойственны гениальному политику, чья карьера продлилась более семидесяти лет. Автор: Инесса Борцова
Ночные терроры против ночных кошмаров: в чем разница?
Информация была предоставлена Клиникой Майо. Объясняет сомнолог. Когда дело доходит до сравнения этих явлений, многие думают, что в обоих случаях речь идет о плохих снах с разной интенсивностью. Но ночные терроры — это несколько большее, чем просто сверхинтенсивные кошмары. На самом деле это два разных состояния, которые имеют важные различия. На них и нужно обращать внимание, если вы пытаетесь разобраться, с каким из двух явлений вы имеете дело. Далее мы подробно разберем вопрос и рассмотрим способы борьбы с этими состояниями. Кошмары случаются гораздо чаще, поэтому поговорим сначала о них. Неприятные сны, которые мы называем кошмарами, очень и очень распространены. По оценкам Американской академии медицины сна (ASSM), от 50% до 85% взрослых людей сообщают, что им хотя бы иногда снятся кошмары. Если вы из тех счастливчиков, которым никогда не снились кошмары, объясняем: кошмары — это очень плохие и невероятно реалистичные сны, подобные коротким фильмам ужасов: обычно ситуация нагнетается постепенно, и вы пугаетесь не сразу. Часто присутствует накопительный эффект. Вот еще несколько признаков того, что вы имеете дело с кошмаром: • во сне вы чувствуете тревогу, а вашему здоровью или жизни угрожает опасность; • вы потеете; • сердце колотится; • вы помните, что вам снился кошмар, когда просыпаетесь; • после кошмара вам сложно снова уснуть. Есть несколько вещей, которые увеличивают вероятность появления кошмара, к ним относятся: просмотр фильмов ужасов, стресс, употребление различных лекарств (в том числе антидепрессантов), недостаток сна и различные расстройства сна, например, синдром беспокойных ног. Повторяющиеся кошмары характеры для людей, страдающих посттравматическим синдромом (ПТСР), по данным министерства по делам ветеранов США. Обычно кошмары — это нормально, несмотря на то, что приятного в них мало. Обращать внимание на детали стоит тогда, когда кошмары мучают вас часто и ощутимо нарушают сон. Ночные терроры случаются намного реже, чем кошмары во взрослом возрасте. Ночные терроры считаются парасомнией — типом расстройства, отличающимся аномальными явлениями во время сна. Включают в себя внезапные приступы сильного страха, крики и метания во сне. Ночные терроры чаще встречаются у детей, чем у взрослых. Почти 40% процентов детей испытывали подобное состояние, к счастью, проблема оставляет их к подростковому возрасту. Нет никакой статистики по ночным террорам у взрослых, но они считаются редким явлением. Одно старое, но часто цитируемое исследование 1999 г., опубликованное в Журнале клинической психиатрии, предоставляет данные опроса почти 5000 взрослых людей в Великобритании. Результаты говорят, что 2,2% опрошенных сообщили о приступах ночных терроров. Мы знаем, что ночные терроры чаще встречаются у людей с расстройством настроения, повышенной тревожностью и с ПТСР. Причиной также могут стать стресс, нарушения графика сна или его недостаток, апноэ во сне, синдром беспокойных ног, употребление алкоголя. Перечислим симптомы ночных терроров: • проснувшись, вы будете выглядеть растерянным и испуганным; • широко раскрытые глаза во время приступа, даже если вы не проснулись; • учащенное дыхание и потоотделение; • учащенный пульс и покрасневшее лицо; • безутешное состояние; • проснувшись, вы не помните, что с вами случилось. Последний симптом стоит подчеркнуть особенно, потому что если вы спите один и страдаете от ночных терроров, вы можете даже и не узнать об этом. Также примечательно, что многие люди, страдающие ночными террорами, ходят во сне. Мы думаем, что это связано с тем, что ночные терроры и лунатизм имеют сходные базовые механизмы в мозге. В сочетании с лунатизмом ночные терроры могут быть особенно опасны, если приступ случится не в постели, это может закончиться травмой. Существует несколько ключевых отличий между кошмарами и террорами. Во-первых кошмары и терроры возникают в разные периоды цикла сна. Кошмары возникают во время быстрой фазы сна, когда формируются наиболее яркие сновидения. Терроры обычно случаются в медленную фазу сна, особенно на третьей стадии. Эта стадия также называются глубоким сном, она отличается чередованием медленных и быстрых мозговых волн. Еще одно важное различие между кошмарами и террорами заключается в вашей реакции. Проснувшись после кошмара вы можете чувствовать страх или любые другие негативные эмоции, но в конце концов к вам вернется ясность мысли. После ночных терроров вам будет тяжело проснуться, а если кому-нибудь удастся вас разбудить, вы будете долгое время пребывать в растерянности. Как лечить ночные кошмары? Для легких случаев я рекомендую образно-репетиционную терапию. Она работает по принципу десенсибилизации определенного кошмара, в итоге он становится не таким страшным. Попробуйте записать ваш кошмар с самого начала а когда дойдете до страшной концовки, сделайте ее не страшной, измените ее так, как вам нравится. Затем визуализируйте переделанную историю несколько раз в день. Когда кошмар приснится вам в следующий раз, у него уже будет новая, не страшная концовка. Опыт показывает эффективность данного метода. Образно-репетиционная терапия может помочь и в более серьезных случаях, но помимо нее можно попробовать разговорную терапию с экспертом по психическому здоровью. Если вам кажется, что кошмары являются следствием определенного заболевания или приема лекарств, то необходимо обратить внимание и на эти аспекты, так как такая ситуация вполне вероятна. Как лечить ночные терроры? К лечению терроров мы рекомендуем подходить несколько иначе. Необходимо составить временную карту и на ее основе заводить будильник на несколько минут раньше предполагаемого приступа. Вам придется попросить близких о помощи, потому что сделать это самостоятельно практически невозможно. Просыпайтесь по будильнику, а потом просто засыпайте снова. В некоторых случаях мы рекомендуем пройти обследование в лаборатории сна, где будут сняты и проанализированы все данные, включая частоту сердечных сокращений, частоту мозговых волн, дыхательные ритмы. Такое обследование может пригодиться, если вы подозреваете у себя ночные терроры, но у вас нет никого, кто помог бы подтвердить или опровергнуть это предположение. Есть еще несколько способов избавления от кошмаров и терроров. Помимо некоторых конкретных стратегий, которые были описаны выше, есть определенные советы по изменению образа жизни. В первую очередь вы должны максимально постараться обеспечить себе здоровый сон. Этот совет может показаться нелогичным, ведь если вас мучают кошмары или терроры, здоровый сон — это желаемый результат, а не метод его достижения. Однако старайтесь тщательно подготавливать себя ко сну, исключите все иные причины нарушения сна, постарайтесь расслабиться. Для этого можно почитать книгу (только не страшные истории), порешать головоломки, сделать разминку и просто спокойно полежать под одеялом. Постарайтесь переживать поменьше, это безусловно пойдет на пользу. Также есть смысл подготовить спальню, если вы знаете, что у вас бывают кошмары или терроры. Убедитесь в том, что вокруг кровати находится как можно меньше таких объектов, которые вы можете повредить, если начнете ходить во сне и таких, которые могут повредить вас. Можно попробовать спать с ночником. Основная задача состоит в том, чтобы сделать спальню самым уютным и безопасным местом. Если вас часто мучают кошмары или вы просто не высыпаетесь по независящим от вас причинам — значит пришло время обратиться к врачу. Следите за своим физическим состоянием, потому что вы не всегда сможете вспомнить, что у вас был ночной террор. Сигналом могут стать необъяснимые синяки и любые другие повреждения на теле. Если же вы знаете, что страдаете лунатизмом, а сверху начинают накладываться терроры, то это однозначный повод обратиться к врачу. Специалисты дадут вам индивидуальные рекомендации и помогут выстроить курс лечения. Сон — один из самых важных аспектов здоровой жизнедеятельности, поэтому не стесняйтесь обращаться за помощью, если чувствуете, что не справляетесь самостоятельно. По материалам статьи «Night Terrors vs. Nightmares: What’s the Difference?» Self
Можем ли мы мыслить независимо?
«Для меня важно, чтобы я принимал решения сам, но я часто задаюсь вопросом, насколько мои решения зависят от культурных и социальных норм, рекламы, СМИ и окружающих. Все мы чувствуем потребность соответствовать контексту, но разве это мешает нам принимать независимые решения? Короче говоря, могу ли я вообще когда-нибудь мыслить независимо?» Ричард, Йоркшир. Есть как хорошие, так и плохие новости. Уильям Эрнст Хенли пишет следующие строки в своем стихотворении «Непокоренный»: Не важно, что врата узки, Меня опасность не страшит. Я — властелин своей судьбы, Я — капитан своей души. Быть «капитаном своей души» — достаточно обнадеживающая идея, в действительности дела обстоят несколько сложнее. Все мы являемся социальными существами, движимыми глубокой потребностью вписаться в контекст, и, как следствие, находимся под сильнейшим влияние культурных норм. Но если ответить на вопрос более конкретно, то реклама влияет на вас не так сильно, как может показаться. И сторонники, и противники рекламы любят говорить, что она может заставить нас плясать под любую дудку, особенно во времена цифрового общества, когда таргетинг развит как никогда раньше. На самом деле точной науки о рекламе не существует. Большинство новых продуктов проваливаются на рынке, несмотря на обширные рекламные кампании. И даже когда продажи растут, никто точно не знает, какую роль сыграла реклама. Один из пионеров маркетинга Джон Уонамейкер однажды сказал: «Половина денег, вложенных в рекламу, потрачены впустую, и проблема в том, что я не знаю, какая половина». Очевидно, что рекламодатели преувеличивают эффективность рекламы, а научные исследования обычно дают гораздо более скромные результаты. Однако на самом деле результаты научных исследований тоже часто завышены. Недавние исследования показали, что и онлайн, и оффлайн методы, используемые для изучения рекламы, значительно преувеличивают способность рекламы изменять наше поведение. Это привело к возникновению мнения, что впустую тратится не просто половина, а все деньги, вложенные в рекламу, по крайней мере в интернете. Такие же результаты есть и в некоммерческой рекламе. Один из обзоров полевых экспериментов в области политической агитации утверждает, что наилучшая оценка влияния политической кампании и рекламы на электорат на всеобщих выборах равна нулю! В общем, хоть нам и нравится обвинять СМИ в том, что они определяют, как мы голосуем, удивительно трудно найти убедительные доказательства тому, что мы вообще поддаемся их влиянию. Однажды профессор политологии Кеннет Ньютон, отвечая корреспонденту на вопрос о выборах, воскликнул: «Да СМИ тут вообще не причем, глупый!» Судя по всему, реклама обладает слабой силой убеждения — в любом случае, доказательств обратному пока нет. Однако каждый из нас, несомненно, находится под влиянием культуры. Последователи моды Мода распространяется как на поверхностные вещи, такие как одежда и прическа, так и на более глубокие, такие как популярность убийств или самоубийств. И в самом деле, мы так много заимствуем от тех, с кем мы выросли и от тех, кто нас окружает, что просто невозможно провести четкую грань между нашим индивидуальным «я» и тем «я», которое было сформировано обществом. Приведу два примера: У меня нет татуировок на лице и мне совсем не хочется их делать. Если бы я сделал татуировку на лице, то моя семья подумала бы, что я сошел с ума. Но если бы я родился в некоторых других культурах, где такие татуировки были бы обычным делом и указывали на высокий статус носителя, например, в традиционной культуре Маори, моя бы семья сочла меня сумасшедшим, если бы я не захотел делать татуировки на лице. Точно так же если бы я родился викингом, то скорее всего моей высшей целью было бы умереть в бою с топором или мечом в руках. В их культуре это был самый верный путь к Валгалле и славной загробной жизни. Но я всего лишь либеральный ученый, и моя высшая цель — это умереть в кровати подальше от кровопролитных боев. Обещания о Валгалле меня вообще никак не прельщают. Таким образом, все наши желания формируются под влиянием культуры, частью которой мы являемся. Дальше — больше. Даже если бы мы каким-то невообразимым образом отказались от влияния культуры, другие силы тут же начали бы вторгаться в наши мысли. В первую очередь гены имеют огромное влияние на нашу личность и регулярно косвенно влияют на наши убеждения. Зигмунд Фрейд, основатель психоанализа, как известно, говорил о влиянии родителей и их воспитания на поведение детей в будущем, и он был в какой-то степени прав. Даже чисто психологически, как вы можете мыслить свободно, отказавшись от прошлого опыта и влияния окружения? С этой точки зрения все наши поступки и желания продиктованы влиянием извне. Но означает ли это, что они нам вообще не принадлежат? Эту дилемму, на мой взгляд, не решить отказом от влияния со стороны внешних сил, так как это просто невозможно. Вместо этого вы должны рассматривать себя в формате конструктора, состоящего из всех этих сил, определяющих ваше поведение. Некоторые из них являются общими для всех, как культура, а некоторые индивидуальны, как личный опыт или гены. Быть свободным — значит точно определять, что является для вас актуальным в определенный момент времени и подчиняться. Вы не можете, да и не должны игнорировать влияние извне; кроме того, ни один из факторов, влияющих на вас, не является главнее других. Все это согласуется с точкой зрения, что каждый из нас вправе делать выбор и принимать актуальные и наиболее разумные решения, прокладывая таким образом свой собственный, уникальный путь в будущее. В конце концов, капитан корабля не может плыть, не обращая внимания на ветер — иногда он плывет по ветру, иногда против него, но никогда не игнорирует его. Точно так же и мы делаем свой выбор в контексте внешних обстоятельств, а не игнорируем их. По материалам статьи «Free thought: can you ever be a truly independent thinker?» The Conversation
Берта и братья Мане
Намётанным взглядом художника Мане отметил трепет свечей, выхватывающих из полумрака резную скульптуру, краски алтарных картин, расставленные повсюду белоснежные букеты. Торжественно звучит орган, вступает «ангельский» хор мальчиков, и аббат Юрель выплывает навстречу в праздничном облачении. Нет слов, роскошная композиция, хоть сейчас на полотно и на выставку в Салон! Но ведь жених не он. Тогда что же он здесь делает? Выдаёт замуж любимую. И за кого? За младшего брата! Через несколько минут его Берта станет госпожой Эжен Мане. А завтра на двери их квартиры появится табличка «Юрист г-н Эжен Мане с супругой». Как сказала Берта: «Завтра я избавлюсь от романтических химер. Удастся ли?» Целый год мать уговаривала Берту выйти замуж за Эжена. Ведь он — солидный юрист, не то что дочкины друзья-художники. Мадам Моризо, утирая счастливые слёзы, то и дело косилась на Эдуарда: как бы не сорвал венчание. Мане горько улыбнулся: может ему стоило захватить в церковь пару натурщиц. Нет, пора остепениться. В конце концов, ведь он любит обоих — и брата, и Берту, а значит, надо пожелать им счастья, коль уж они решили соединить свои судьбы. Впрочем, для Берты эта свадьба совсем не праздник. Скорей необходимость. Прошло уже почти семь лет с тех пор, как Берта познакомилась со старшим Мане. Семь лет их странной любви... Эдуард встретил Берту в Лувре, где двадцатисемилетняя художница старательно копировала картину Рубенса. В то время 36-летний Мане был уже знаменит — блестяще, скандально. Он написал шокирующий «Завртак на траве» и еще более эпатирующую «Олимпию» — полотна, которые превозносили и ругали одновременно. Женщины сходили по нему с ума, обивали пороги модной мастерской. Но никто не задерживался — ни в мастерской художника, ни в его сердце. До тех пор пока в его жизни не появилась Берта Моризо. Она приходила в мастерскую с матерью и чинно сидела, пока Мане делал наброски. По примеру Гойи Мане решил написать сцену на балконе. Берта и вправду похожа на испанку: тяжелые тёмные волосы, нервное одухотворённое лицо и таинственные глаза такого глубоко зелёного цвета, что кажутся почти чёрными. Красота Берты производила почти колдовское впечатление. Она покорила не одно мужское сердце, но взаимности не сумел добиться ни один. Но Эдуард с первого взгляда понял, что под маской холодности скрывается очень страстная натура. Он писал с неё сцену своего «Балкона», а она пожирала его своими глазищами. И он, общепризнанный ловелас был с ней весьма деликатен. Берта, такая смелая в работе, в жизни оказалась недотрогой. Мане всячески старался обратить на себя внимание Берты: вызывал у неё ревность, притворно критиковал её работы (тайком восторгаясь ими) или наоборот превозносил её перед другими учениками. Но Берта сразу ему сказала, что никогда не согласится на любовную связь. и причина у неё была весомой — Мане был женат и расставаться с женой не спешил. Домашний уют и игра Сюзанны на фортепиано по вечерам ему были дороги, но больше их сложная совместная история не позволяла её предать. Они прожили вместе 22 года. Познакомились в далёкой юности, когда двадцатилетняя учительница музыки мадемуазель Сюзанна Ленхоф пришла в дом Мане давать уроки братьям Эдуарду и Эжену. Мадемуазель была поражена — она рассчитывала учить милых крошек, а увидела почти своих ровесников. Эжену уже исполнилось 17, Эдуарду — 18. Сюзанна была чудо как мила — прелестные белокурые волосы, матово-молочная кожа, ямочки на щёчках, особенно притягательные, когда она улыбалась. А улыбалась девушка часто. Она вообще никогда не унывала — ведь ей, дочери голландского органиста, приехавшей во Францию, самой приходилось зарабатывать на жизнь, и оптимизм был ей главной опорой. Сюзанна не впала в отчаяние, даже когда поняла, что ждёт ребёнка от Эдуарда, хотя знала, что он не может на ней жениться — иначе отец лишит его средств. Она любила Эдуарда без горечи и претензий — ведь юноша был так неотразим и остроумен! О рождении мальчика Леона пришлось рассказать бабушкам — её матери и матери Эдуарда. Бабушки решили записать младенца, как младшего сына госпожи Ленхоф, а истинные родители для всех стали крёстными Леона. Всё это происходило в тайне от господина Мане. Только после смерти отца Эдуард женился на Сюзанне. Леону было уже одиннадцать лет. Сын так и остался навсегда крестником своих настоящих родителей. Эдуард считал Сюзанну слабой а Берту сильной. А как можно бросить слабого? Ведь она пропадёт! А с Бертой они молча любят друг друга! Глаза об этом кричат! Хоть жениться на ней Эдуарду не суждено, она никуда и никогда от него не уйдёт! ... И вот теперь после этой свадьбы Берта наконец станет госпожой Мане. Его Берта... Теперь молодой художнице хотелось думать, что, может быть, Эжен любит её по-настоящему. Ведь он знал об их романе с братом и всё равно женился. Берта скрипнула зубами. Она переняла эту дурацкую манеру у Эдуарда. Пусть, наплевать! Зато теперь она может без стеснения смотреть в глаза Сюзанне. А Эжен был воодушевлён. Главный приз достался ему. Раньше он на Берту мог только заглядываться, а теперь она — его жена. Он может работать и адвокатом, и частным поверенным, а в июне ему обещали неплохое место в суде. Так что он даст жене гораздо больше, чем мог бы предложить ей брат. На следующий день после свадьбы Берта отправилась навестить семейство Эдуарда. Ей хотелось отхлестать хозяина по физиономии — пусть бы это было платой за ночной урок любви, который не Эжен, а он должен был ей преподать. Хотелось накричать на тихую Сюзанну, снова и снова пытающуюся осилить ноктюрн Шопена. Однако Берта выглядела весёлой, почти счастливой. И Эдуард сломался. Он запил и начал заводить интрижки с заказчицами, порой приводил женщин прямо с улицы. Супружеская жизнь Берты протекала тоже отнюдь не безоблачно. Она родила дочь, Эжен стал часто болеть, и Берте приходилось и о малышке заботиться, и картины писать, и устраивать выставки. Здоровье Эдуардо сильно пошатнулось. Нога сначала ныла, он не обращал внимания, потом он без палки уже не смог ходить. Страшная весть застала врасплох — у него гангрена. Свой шедевр «Бар в Фоли-Бержер» — Мане заканчивал, будучи смертельно больным. Он писал гимн вечному празднику жизни, и так не хотелось уходить с этого праздника! Юную барменшу рисовал с натуры. У девушки были голубые глаза и рыжеватые волосы. По удивительному совпадению её звали как жену — Сюзанной. Но когда картина была закончена, с полотна на мир в который раз смотрела Берта Моризо. После смерти 52-летнего Эдуарда Мане остались лишь долги и картины. Через пару десятилетий за них будут сражаться лучшие музеи мира. А тогда Сюзанна и Эжен во всех несчастьях семьи винили Берту. Она по всему дому развесила катрины Эдуарда и часами просиживала перед ними, забросив работу. Когда муж внезапно умер, у неё не оставалось слёз. «Она все их выплакала за годы совместной жизни», — скажет потом Огюст Ренуар. А уж ему ли не знать! Ренуар всю жизнь писал портреты Берты, которую тайно любил, но не проронил ни слова о своём чувстве. В семейном склепе Мане Берту положили рядом с Эдуардом, а Сюзанна присоединилась к ним только в марте 1906 года — спустя 11 лет.
© 2015 — 2024 stakanchik.media
Использование материалов сайта разрешено только с предварительного письменного согласия правообладателей. Права на картинки и тексты принадлежат авторам. Сайт может содержать контент, не предназначенный для лиц младше 16 лет.
