Криминальная литература часто процветает в периоды социальной и политической напряженности, когда читатели жаждут справедливости и стабильности. Поэтому неудивительно, что по мере того, как пандемия стала распространяться по планете, продажи криминальной художественной литературы выросли. Многие из главных героев крутой криминальной прозы, от Филипа Марлоу (из рассказов и романов писателя Рэймонда Чандлера) до Джессики Джонс (персонаж комиксов издательства Marvel Comics), являются образцами морального авторитета, смирения и сочувствия. Они требуют справедливости, защищают тех, кто оказался в беде, прикладывая все усилия. В 1945-м году романист Реймонд Чандлер дал следующее определение подобным героям: «Благородный человек, который ничем не опорочен и не испуган... Он должен быть, выражаясь довольно избитой фразой, человеком чести, инстинктивно, не задумываясь об этом и, конечно, не говоря об этом». Это были персонажи, которые обнадеживали и служили образцом лидерства, они были идеальными авторитетами. Но это не отражало полностью всю американскую картину. По правде говоря, независимо от того, сколько Марлоу или Джонсов приходило на помощь, признаки безумия изнанки Америки всегда таились прямо под ее поверхностью. Автор криминальной прозы Джим Томпсон в своих работах уделил особое внимание этой уникальной разновидности американского безумия. Ненадежный, обманчивый и садистский Автор более 20 романов, в том числе «Убийца внутри меня», «Поп 1280» и «Мошенники», Томпсон создал зловещую армию коррумпированной полиции, хитрых аферистов и убийц-психопатов. «Убийца внутри меня», опубликованный в 1952-м году, — его самый известный роман. Герой-рассказчик Лу Форд — 29-летний техасский шериф, который притворяется скучным деревенщиной, но в итоге совершает все убийства в романе. В отличие от классических крутых персонажей, которые преуменьшают собственные неудачи, но сочувствуют другим, Форд радуется, когда другие страдают. Он заявляет о своей духовной власти и высоком интеллекте, но демонстрирует беспомощность, чтобы казаться невиновным. Он разговаривает клишированными фразами и поговорками, например, «поспешишь — людей насмешишь» и «нет худа без добра». При этом главный герой признается читателю, что он «должен был быть профессором колледжа или что-то в этом роде». Иногда он ссылается на свою «болезнь», намекая, что он шизофреник, но у него нет никаких признаков психоза — только психопатия. Более того, рассказчик последовательно и расчетливо уклоняется от ответственности, следя за тем, чтобы другие несли ответственность за его проступки. Когда посторонний мужчина становится свидетелем жестокого обращения с городской проституткой, Лу Форд издевается над этим свидетелем, прежде чем убить и подставить его. «Не говори, что я убил ее, — предупреждает он испуганного свидетеля. — Она убила себя». Газлайтинг 1950-х Роман как раз вышел в тот период американской истории, который был полон демагогии, паранойи и манипуляций. В 1950-м году в документе Совета национальной безопасности NSC 68 рекомендовалось массовое наращивание военной силы в ответ на угрозу Советского Союза. В отчете отмечается, что «демократия может компенсировать свою естественную уязвимость только в том случае, если она поддерживает явно превосходящую общую власть в ее наиболее всеобъемлющем смысле», и предостерегает от нашей «тенденции ожидать слишком многого от людей, сильно расходящихся с нами». Вскоре станет очевидно, что сохранение власти и готовность не доверять тем, кого считали слишком непохожими, становятся фундаментальными для внешней политики страны. Осуждение других за какие-то плохие действия казалось особенностью начала 1950-х годов. Антикоммунистический крестовый поход сенатора Джозефа Маккарти губил жизни сенсационными и необоснованными обвинениями. В 1951-м году Маккарти обвинил бывшего государственного секретаря Джорджа Маршалла в «заговоре такого грандиозного масштаба, что он затмевает любое предыдущее подобное событие в истории человечества», утверждая, что план Маршалла помогает врагам страны. Неудивительно, что американский писатель Норман Мейлер назвал 1950-е годы «годами конформизма и депрессии», а автор книги «Дорога домой» Элейн Тайлер Мэй охарактеризовала это десятилетие как период «сдерживания» с пугающей обособленностью, столь же характерной как для американского общества, так и для внешней политики. Когда Джим Томпсон опубликовал книгу «Убийца внутри меня», Lion Books номинировали его на Национальную книжную премию, назвав «самым оригинальным романом года». Редактор издательства The New American Library отметил, что в книгах писателя «страсти мужчин и женщин проявляются в их обнаженной и первобытной ярости». Персонажи Томпсона, от злорадного газлайтера Лу Форда до мессианского иллюзиониста Ника Кори, отражали параноидальные мысли, заблуждения и ложь, которые были очевидны в политике 1950-х годов. Писатель в своих произведениях по пунктам разбирает классических крутых героев, чьи слова и этика вызывали доверие. А настоящая мрачность проистекает из вакуума, который заменяет любое ощущение ответственности, сострадания или надежности. Романы Томпсона пугают именно потому, что они разбивают всеми любимую американцами иллюзию: с грубым индивидуализмом приходит суровая целостность. Отголоски «Убийца внутри меня» — это свидетельство морального разложения, и его резонанс сегодня невероятен. Америка в сфере развлечений, рекламы, спорта и политики давно приняла образ безбашенного или даже взрывного персонажа романа Томпсона. Но сегодняшнее безумие вышло на другой уровень. Американцы заявляют, что они абсолютно праведны и безупречны. Будь то человек из Флориды, нападающий на других покупателей гипермаркета, крича: «Я чувствую угрозу». Или же женщина из Нью-Джерси, которая пыталась упечь в тюрьму ни в чем не повинных соседей за строительство патио на их собственной территории. Наши сегодняшние дни — это кошмарная версия общества, которую представлял Джим Томпсон. Поток лжи и несправедливости деморализовал людей так же, как и жертв Форда. Возможно, мы все живем в мире Томпсона и можем только мечтать о таких основах, как честность, сочувствие и ответственность. По материалам статьи «Jim Thompson is the perfect novelist for our crazed times» The Conversation