В немецком языке существуют понятия, к которым не так-то просто подобрать эквивалентные в русском, и одно из них — доппельгангер (doppelgänger). С самим явлением, обозначаемым чуждым славянскому уху термином, знакомы как любители и знатоки романтического направления в литературе, так и те, кто на досуге почитывал повесть Достоевского «Двойник». Литературная романтическая традиция в Германии сплетена из мистических, непознанных и сказочно-готических образов, поровну ужасающих и увлекающих. Природа страха укладывается в элементарную схему: больше всего нас пугают не фантастические, а обыкновеннейшие, на первый взгляд, вещи — с незначительным отклонением от привычного вида. Доппельгангер — приём введения двойника как предвестия страшных и зачастую трагических событий для главного героя. Вариации тропа применяли и Гофман в «Песочном человеке», и Стивенсон в «Странной истории доктора Джекилла и мистера Хайда», и По в «Вильяме Вильсоне». Взявшийся из ниоткуда двойник становится «тёмным отражением» персонажа и либо поэтапно вытесняет его, замещая собой, либо искушает. Доппельгангер может быть отдельной сущностью, а может находиться «внутри» главного героя, и тогда альтер-эго и эго сменяют друг друга, как свет и тень. Так, например, происходит в повести о докторе Джекилле, поставившем эксперимент по отделению от своей натуры всего гнусного и порочного, в результате чего возникла новая личность по имени Хайд — апофеоз жестокости и развращённости. Примечательно, что в 1924 году Зигмунд Фрейд опубликовал труд, где обозначил Эго, Суперэго и Ид как компоненты человеческой психики. Мистер Хайд — Ид; им руководят первобытные инстинкты и желание удовлетворить личные потребности, а поскольку у Джекилла (Эго) нет возможности обуздывать чёрные страсти двойника, похождения Хайда влекут за собой чудовищные последствия. Повесть Стивенсона наглядно, в художественной форме сформулировала некоторые аспекты теории Фрейда ещё в конце XIX века. Злой гений необязательно должен обладать внешностью, идентичной внешности главного героя, однако близнецы-антагонисты имеют волшебную или физическую связь. В этом и заключается опасность для главного героя. Он утрачивает самостоятельность, поскольку как бы раскалывается надвое, становится частью от изначально целого себя. Один должен погибнуть, чтобы второй вернул себе неделимость. В рассказе Эдгара По «Вильям Вильсон» представлен нетривиальный, зеркальный взгляд на доппельгангера. Автор вводит читателя в заблуждение, заставляет поверить, что двойник, как это принято, — лик зла; развязка ставит точки на «i»: двойник оказывается — ни больше ни меньше — совестью главного героя. Убивая близнеца-преследователя, Вильям Вильсон сжигает мосты к спасению и искуплению грехов. Доппельгангер может выступать соблазнителем и «падшим ангелом» не только для того, чьи черты он повторяет, но и для других героев, которые невольно принимают копию за оригинал. В таком случае цель злого близнеца — выдать себя за другого человека. Классическое двойничество, основанное на дихотомии непорочности и страстности, представлено в сюжете балета Чайковского «Лебединое озеро». Белый лебедь Одетта и чёрный лебедь Одиллия — две партии, которые по изначальной задумке исполняет одна балерина. При этом цель Одиллии, действующей по приказу отца, волшебника Ротбарта, заключается в соблазнении принца Зигфрида, чьё сердце уже отдано Одетте. Если танец белого лебедя раскрывает нежную уязвимость, то танец чёрного — напористую обольстительность. И принц, прельщённый тёмным очарованием Одиллии, попадает во власть обмана. Как и в классических произведениях эпохи романтизма, изначальный финал балета печален: положительный герой не обретает счастье из-за вмешательства доппельгангера. В литературе и кинематографе наших дней приём появления двойника используется регулярно из-за универсальности его трактовки. Мудрёная задача сегодня найти хотя бы одно телешоу или цикл книг на фэнтези-тему, где не было бы эпизода с доппельгангером. Как правило, его введение рождает одну из самых цитируемых сцен, в которой окружающие должны по особым приметам отличить «алмаз» от «стекла», то есть узнать главного героя и разоблачить подражателя. Второй частотный подход предполагает, что доппельгангер персонализирует потаённые дурные качества человека. Когда у порока появляется лицо и фигура, главный герой может бросить все ресурсы на борьбу с ним.