5 отличных способов промыть вам мозги независимо от того, насколько вы умны

Просто оглянитесь вокруг, и вы увидите, что в мире полно людей с промытыми мозгами, которые делают нечто странное или даже нечто убийственное. Но уж вы-то, конечно, никогда не станете делать ничего подобного, правда? Так чем же отличаются от вас все эти люди? Почему всякие глупые (или ужасные) движения так легко набирают последователей, в том числе из среды интеллигентных и образованных людей? Вот что получилось при попытке в этом разобраться. 1. Идеи не имеют значения — людей волнует лишь то, что «работает» Наверное, большинство читающих это думают, что сайентология — это довольно смешная фигня, так что давайте используем её в качестве примера. Вы, вероятно, слышали все эти сумасшедшие мифы о том, что 75 миллионов лет назад злой правитель Ксену заморозил миллиарды себе подобных и похоронил их в земных вулканах. Если присоединиться к сайентологам означает поверить в такую чушь, то почему среди сайентологов наряду с десятками тысяч обычных людей встречаются люди успешные, богатые и ранее не страдавшие психическими заболеваниями? Позвольте показать, как сайентология творит свои чудеса. Вот, например, что советуют делать сайентологи, когда работа или жизнь становится невыносимой. И советы эти не сводятся к «проведите ритуал вызова тэтана» или к чему-то подобному. Вместо этого вам предложат сконцентрироваться на одной-единственной задаче и постараться выполнить эту задачу правильно и быстро. Так что вы будете думать не о ненавистной работе, а о задаче, которую нужно решить прямо сейчас. А после решения этой задачи у вас появится уверенность, позволяющая перейти к следующей задаче. И это великолепный совет: каждый успешный человек поступает именно так. «Но погодите-ка, — скажете вы, — сайентология ведь ничего не изобрела, она просто позаимствовала всё это из рассылки „10 советов, позволяющих работать лучше“. Это просто здравый смысл, и ничего более». Верно. Мифология совершенно не важна, если все эти ритуалы облегчают нашу жизнь. Каждый культ, политическая партия, группа людей, объединённых ненавистью к чему-либо, давно поняли, что людей можно легко заманивать в ловушку, если брать странные вещи и связывать их нитями здравого смысла так, что в итоге с ними согласятся все. Но почему же попавшие в ловушку люди никуда не уходят даже после того, как члены их группы начинают делать нечто отталкивающее? Ну… 2. Главным образом из-за страха Позвольте мне вернуться к любимому примеру. В начале фильма «Властелин колец» показывают масштабную битву между эльфами и орками. Не обязательно слушать голос за кадром, чтобы понять, за кого следует болеть в этой битве. Если вы завтра наткнётесь на группу ребят, избивающих орка в переулке, вы присоединитесь к ним, даже не спросив о причине драки и не узнав, что ребята сами украли у орка велосипед. Это просто не имеет значения, вы дрались бы на их стороне, даже если бы эти люди были неонацистами. Люди оправдывают свои ужасные действия, думая, что они сражаются с каким-то врагом, который намного хуже, чем они. Но всегда помните: людей в первую очередь определяет именно то, что они ненавидят. Подумайте о том, как мало люди в сети рассказывают о своих любимых группах, и как много тех, кто говорит о своей ненависти к группе Nickelback, например. Крепкие парни в средней школе не заботились о том, чтобы стать спортсменами, но очень заботились о том, чтобы не быть ботаниками. Вы никогда не можете понять, кем на самом деле хотите быть, но зато точно знаете, кем вы быть не хотите. Всё что вы знаете — независимо от того, насколько глупы или разрушительны ваши верования, — это то, что они просто помогают вам не встать на сторону какого-нибудь злодея, который, как вам кажется, есть. Подождите, не означает ли это, что члены группы, объединённой ненавистью к кому-то, на самом деле подпитывают друг друга и что противоборствующие стороны на самом деле находятся в странном симбиозе, который в конечном итоге обеспечивает их выживание? Да! Именно поэтому мы всегда приписываем отрицательные черты людям, с которыми не согласны. Нам недостаточно просто сказать, что антифеминистки не правы. Нам надо сказать, что они все толстые и бесполые. Консерваторы — отсталые жлобы, либералы — хиппи, у которых нет власти. А нашему собственному движению мы готовы простить многое, потому что, независимо от того насколько мы коррумпированы, мы, по крайней мере, не орки. 3. Друзья значат больше, чем политика Если вы поговорите с тем, кто был на войне, и спросите, как он через это прошёл, вряд ли вам что-то скажут о любви к своей стране или об убеждениях. Нет, он расскажет о парне рядом. Они прикрывали друг другу спину, именно так им удалось выжить. Вспоминается интервью с одним бывшим неонацистом, который примкнул к скинхедам, прежде чем понял, кто они. Через пару месяцев у него спросили: «Ну что, теперь ты ненавидишь евреев, не так ли?» И он, как и все, ответил: «Конечно». С течением времени он действительно научился ненавидеть евреев, но это пришло гораздо позже. А вначале речь шла о том, чтобы просто поддержать своих друзей. «Я бы никогда не согласился уничтожить целый народ лишь для того, чтобы понравиться своим друзьям!» — скажете вы. Может быть, но есть и более тонкие процессы, из-за которых вы можете вовлечься в то, что вам чуждо. Скажите честно: многие ли из вас действительно видят аргументы, которые приводят противоборствующие стороны? Когда возникает серьёзный спор, большинство людей не стремятся разобраться в его деталях, чтобы понять, как действовать эффективнее. Они просто следуют за своей группой. Всё потому, что в массе своей люди принимают те мнения, которые позволяют лучше вписаться в их социальную группу, потому что вписаться — куда важнее всякой абстрактной чуши о налогах и внешней политике. Мы всегда выбираем то, что для нас наиболее значимо. 4. Моральный кодекс у всех один и тот же, просто используется по-разному Считаете ли вы себя морально выше людей, которые сжигали ведьм? Хочется надеяться, что это так, ведь те люди казнили невинных женщин, основываясь лишь на нелепом суеверии. Но если бы вдруг выяснилось, что ведьмы не только реально существовали, но и всё сказанное о них было правдой? И что единственным способом остановить их было убийство? И тут становится понятно, что вы не обязательно терпимее по сравнению с охотниками на ведьм, вы просто не разделяете их веру в ведьм. И ваш моральный кодекс в действительности может быть таким же, как у них, но вы просто не согласны с ними в данном конкретном случае. А факты могут быть верными или неверными, но они не бывают моральными или аморальными. Теперь рассмотрим один серьёзный политический спор. И либералы, и консерваторы согласны с моральным принципом, что правительственная тирания — это плохо. Однако у них нет единого мнения о том, является ли реформа системы здравоохранения, проводимая президентом, примером такой правительственной тирании. И это не означает, что позиция одной стороны моральна, а другой — аморальна. Это лишь означает, что стороны исходят из разных фактических предпосылок. Бывает и так, что какая-то сторона просто лжёт о том, во что верит. Охотники на ведьм в действительности в ведьм не верили. Им просто нравилось калечить женщин. Консерваторы на самом деле не думают, что реформа здравоохранения — пример тирании. Им просто нужен предлог, чтобы оставить всех бедных людей больными. Но если спросить всех этих людей об их моральных ценностях, список во всех случаях будет один и тот же: минимизация ущерба, обеспечение справедливости, уважение к авторитетам, сохранение чистоты тела и ума. Если в списках и будут какие-то отличия, то очень незначительные. 5. Большинство людей попадает в свои группы случайно Когда кто-то хочет объективно выяснить, какая группа лучшая, почему-то всегда лучшей признаётся та, к которой принадлежит этот человек. Довольно странно, не так ли? Почитайте рассуждения о бедных участников форума по управлению благосостоянием — им совершенно ясно, что люди обеднели потому, что они настолько слабы и безнравственны, что не могут контролировать свои сиюминутные желания. Почти всегда люди считают смертным грехом нечто такое, что лично им ни в коем случае не грозит. Другими словами, мы стараемся настроить свой моральный кодекс так, чтобы встать на «правильную» сторону с минимальными усилиями. Вы можете думать об этом как о своих «моральных установках по-умолчанию», и определяются они тем, где вы родились, как вас воспитали и к какой группе друзей вы присоединились. Тот факт, что разные люди имеют разные моральные установки — а главное, верят в них одинаково сильно — понять почти невозможно. Признайтесь: вы тайно уверены, что никогда не стали бы расистом, доведись вам жить на юге США во времена рабовладения. А если бы вы были молодым немцем, то никогда бы не присоединились к сторонникам Гитлера. Если мы с помощью воображения переносимся в какое-то другое время и место, мы почему-то всегда уверены, что наша «моральная установка по-умолчанию» будет с нами, так как мы просто не представляем своей жизни без неё. И это ещё одна вещь, из-за которой мы никогда не сможем по-настоящему понять друг друга. И когда мы пытаемся заставить кого-то отказаться от его «моральной установки по-умолчанию», то, по сути, хотим, чтобы он: 1. отказался от того, что до сих пор прекрасно работало; 2. позволил гадам с той стороны победить; 3. предал своих друзей; 4. совершил нечто (в его представлении) аморальное. Многие скорее умрут, чем пойдут на такое.

10 книг, которые учат мастерству слова

Каждый способен научиться писать так, чтобы слова проникали под кожу и запоминались навсегда. Мы собрали для вас 10 книг о приёмах, хитростях и понимании писательского искусства. Нора Галь — «Слово живое и мёртвое» Нора Галь — блистательный переводчик и редактор. Но её книга — не только о редактуре и искусстве перевода. Нора Галь разбирает ошибки и шаблонные фразы, которые постоянно мелькают в книгах, статьях и разговорной речи, предостерегает от излишнего официоза и учит заменять его живым, певучим русским словом. Полезно читать всем, кто хочет избавиться от речевого «канцелярита». Рэй Брэдбери — «Дзен в искусстве написания книг» «Каждое утро я вскакиваю с постели и наступаю на мину. Эта мина — я сам», — пишет Брэдбери. Писатель рассказывает о собственном опыте: как рождаются сюжеты, как слова выплёскиваются на бумагу, как найти и не потерять свой собственный стиль. Бесценные советы для тех, кто всегда мечтал писать свои книги, но не знал, с чего начать. Корней Чуковский — «Высокое искусство» Чуковский — знаток художественного перевода; для него это не просто ремесло, а высокое искусство. Книга учит вычищать из текста, будь то перевод или книга на русском языке, «культяпки» и кальки с других языков, которые успели укорениться в русском. Будет полезна не только переводчикам, но и всем, кто хочет писать красиво. Стивен Кинг — «Как писать книги» В этой книге подробности из жизни писателя соседствуют с размышлениями о писательском искусстве и множеством профессиональных советов для тех, кто «хочет писать как Стивен Кинг». Мэтр лично рассказал о том, как формируется писатель, в чём суть его нелёгкого «ремесла» и что нужно знать и уметь человеку, чтобы его книги появлялись в верхних строчках международных бестселлеров. Хиллари Реттиг — «Писать профессионально» Если вы хотите, но никак не можете начать писать, не обвиняйте лень. Писательница Хиллари Реттиг считает, что корень зла — в страхе, который порождает прокрастинацию и излишний перфекционизм. Не важно, что вы пишете, — романы или деловые письма, — изложенные в книге правила помогут прогнать стресс и наслаждаться созданием текстов. Уильям Зинсер — «Как писать хорошо» Классическое руководство по созданию нехудожественных текстов от преподавателя писательского ремесла. Это не тайна: писать — значит думать на бумаге. Тот, кто ясно мыслит, сможет доступно и со вкусом написать что угодно: эссе, статью в блог или отзыв о сковородке. С помощью советов Зинсера писать как профи научится даже тот, кто никогда этого не делал, причём так, что отзыв заметят все. Саша Карепина — «Пишем убедительно. Сам себе копирайтер» Как с помощью текста убедить читателя в своей правоте и помочь ему думать и действовать, как мы того хотим? Об этом пишет бизнес-тренер Саша Карепина. Книга полезна как профессионалам, которые словом зарабатывают на жизнь, так и людям, которые просто хотят донести до других своё мнение. Рой Кларк — «50 приёмов письма» Небольшой и ёмкий учебник, где описаны приёмы для создания потрясающего текста. В ход идут хитрости журналистики, использование языкового потенциала на полную и даже рекомендации из психологии. Рой Кларк — известный на западе журналист, поэтому знает, о чём говорит, — проверил на собственном опыте. Для тех, кто хочет понять, почему одни тексты задевают за живое, а другие — нет. Дмитрий Кот — «Копирайтинг: как не съесть собаку» В книге собраны советы для создания продающих текстов, которые будут полезны всем, кто пишет. В каждой главе описан готовый приём: если нужен эффектный заголовок, просто открываете книгу и узнаёте, как его придумать. Для полного понимания Кот добавил домашние задания. Никаких заумных формул — только практика. Элина Слободянюк — «Клад для копирайтера» Писать нужно так, чтобы донести до читателя своё мнение. Так, чтобы отбить у оппонента желание спорить. Так, чтобы покупатель понял, что вы продаёте отличные вещи. Копирайтер Элина Слободянюк по крупицам собрала хитрости работы с текстом, а заодно проиллюстрировала их примерами из громких рекламных кампаний.

1941 год: реальная история бывает удивительней, чем боевик

Из воспоминаний ветерана войны Сергея Сергеевича, полковника в отставке. Летом 1941 года передовые части немецкой группы армий «Север», преодолев сопротивление частей Красной Армии в Прибалтике, вырвались на оперативный простор. Они двигались в направлении Ленинграда, а останавливать их было нечем. На переброску резервов требовалось время, которое немцы давать командованию Красной Армии не собирались. Встал вопрос. Как хотя бы на несколько дней остановить немецкое наступление для переброски на фронт резервов из тылов Красной Армии? И выход нашли. Неизвестно кто придумал использовать в свою пользу склонность немцев к порядку и Устав Германской армии, но это сработало. В немецкой армии существовал следующий порядок. Командир подразделения действовал согласно полученному приказу. К примеру, командир немецкого батальона имеет приказ занять село Васильевку. Он захватывает Васильевку и здесь останавливает свою часть, не зависимо от того есть перед ним противник или нет. Командир обязан связаться с командованием, получить приказание на дальнейшие действия и только после этого двигаться дальше (или оставаться на месте) согласно приказу. Это не наши. Наши, если наступали, то продвигались вперед пока есть возможность, независимо от приказа. Бывало, к примеру, согласно плану операции наша авиация должна была бомбить Лидиевку. Бомбардировщики уже на взлете, а тут им сообщение: Отбой! Лидиевка уже наша! Досрочно взяли! У немцев при наступлении не так. Все строго по плану и в соответствии с приказами вышестоящего командования. Орднунг ист орднунг (Порядок есть порядок!). Эту черту немецкого характера и решили использовать летом 1941 года. Было принято решение разгромить штаб немецкой армии, чьи части вырвались на оперативный простор. Спецчастей в те дни хаоса, неразберихи, военных поражений под рукой не оказалось. Потому собрали офицеров, кто оказался под рукой. Вооружили их гранатами и автоматическим оружием, что нашлось, посадили на самолет и отправили ночью в тыл к немцам. Где располагался штаб немецкой армии знали точно: разведка установила. Да и немцы в те дни не особенно маскировались. Самоуверенности и презрения к противнику летом 1941 года у них было хоть отбавляй. Охрана штаба также была чисто формальная. Потому, высадившись в нужной точке, наши офицеры утром вышли к штабу и забросали его гранатами. После этого, согласно приказу, уходили парами. В одной из таких пар оказался и Сергей Сергеевич, тогда еще лейтенант. Отмахав километров 20 от разгромленного штаба, присели отдохнуть на лесной полянке: как быть дальше? А проблема была нешуточная. Штабист, который отправлял офицеров на это задание, не сообразил, что нельзя посылать в тыл к немцам людей с документами. А тут. Книжка офицера и партбилет у каждого при себе. И что делать? Идти с ними – либо немцы, либо наши расстреляют. Немцы, как коммунистов и офицеров; наши за то, что шли с полными документами. Что, немцам хотели их передать? Для немецких диверсантов и агентов сохраняли? А закопать и идти без документов? Выйдешь без них – наши обвинять в трусости и расстреляют. И так худо и так. И что делать? Так Сергей Сергеевич сидел с товарищем и обсуждал: как все-таки быть с документами? Неожиданно из ближайших кустов вышел паренек лет 15 и предложил: - Возьмете с собой двух девушек? Их надо вывести к нашим. Достану гражданскую одежду и скажу, как поступить с документами. Офицеры подумали и согласились. Паренек не подвел. Сергей Сергеевич и его товарищ переоделись в гражданское, познакомились с девушками, которых надо было вывести к своим. А с документами поступили следующим образом. Вырвали первые странички с фотографией из книжки офицера и партбилета, аккуратно сложили и спрятали в козырьках фуражек, которые им принес паренек. Прочее уничтожили. Таким образом, наши претензии уже не предъявят. Вышли с документами, непригодными для использования немцами. Все шло хорошо до одной из речушек. Едва успели переправиться, как нарвались на немецкий мотоциклетный патруль: фельдфебеля и двух солдат. Дальше обыск. Это только в кино показывают, что немцы обыскивают и не находят. Нашли. Одежду прощупывали пальцами по сантиметру. Документы офицеров нашли. Спасло то, что недалеко, километра три от них, был мост, через который как раз шли немецкие войска. Потому фельдфебель не стал принимать самостоятельного решения, а пошел к мосту посоветоваться с командованием. Пленных усадили на траву. Немецкие солдаты сели напротив пленных с оружием в руках. Против каждого солдата по офицеру и девушке. Пока фельдфебель был рядом, сидели спокойно. Чем дальше отходил фельдфебель, тем энергичней перемигивались офицеры: терять, мол, нечего; давай нападать! Пока Сергей Сергеевич и его товарищ перемигивались, девушки бросились на немцев. Одна сумела вырвать винтовку из рук солдата и прикладом в голову уложила его на месте. Вторую немец ногой отбросил в сторону. Первая же, вместо того, чтобы снять этого немца выстрелом, принялась добивать своего. В итоге уцелевший немец ее застрелил. Это было последнее, что он успел сделать. На него налетели Сергей Сергеевич и его товарищ и убили. Тут же бросились к мотоциклу. Один заводит, второй за пулемет. Немцы от моста бегут. Выстрел услышали. А девушка в ответ матом, да таким, что Сергей Сергеевич в жизни никогда не слышал. Дали по газам. Только немцы их и видели. На мотоцикле не просто оторвались от немцев, но и весьма быстро добрались до своих. Только за линией фронта, у своих, Сергей Сергеевич и его товарищ узнали, что девушки были сотрудниками советской военной разведки , и что на нижней юбке убитой была записана важная информация. А идея со штабом удалась. Трое суток понадобилось немецкому командованию, чтобы сформировать новый штаб, вместо разгромленного. И эти трое суток все части этой армии стояли на месте, не продвигаясь вперед. Эти три дня затишья позволили нашему командованию подтянуть резервы и сформировать оборонительные рубежи на подступах к Ленинграду.

10 книг, в которых есть настоящие семейные саги

1. "Дом на краю ночи", Кэтрин Бэннер Начало ХХ века. Остров Кастелламаре затерялся в Средиземном море, это забытый богом уголок, где так легко найти прибежище от волнений большого мира. В центре острова, на самой вершине стоит старый дом, когда-то здесь был бар «Дом на краю ночи», куда слетались все островные новости, сплетни и слухи. Но уже много лет дом этот заброшен. Но однажды на острове появляется чужак – доктор, и с этого момента у «Дома на краю ночи» начинается новая история. Тихой средиземной ночью, когда в небе сияют звезды, а воздух напоен запахом базилика и тимьяна, население острова увеличится: местный граф и пришлый доктор ждут наследников. История семейства доктора Амедео окажется бурной, полной тайн, испытаний, жертв и любви. «Дом на краю ночи» – чарующая сага о четырех поколениях, которые живут и любят на забытом острове у берегов Италии. В романе соединились ироничная романтика, магический реализм, сказки и факты, история любви длиною в жизнь и история двадцатого века. Один из главных героев книги – сам остров Кастелламаре, скалы которого таят удивительные легенды. Книга уже вышла или вот-вот выйдет более чем в 20 странах. 2. "Париж", Эдвард Резерфорд Город любви. Город роскоши. Город страха. Город веселья. Захватывающая история о том, как небольшое военное поселение древних римлян на топких берегах Сены чудесным образом превратилось в Город Света, эпицентр западной цивилизации. Увлекательная история многих поколений пяти семей, чьи судьбы причудливым образом переплелись в Париже. Аристократов, ведущих свой род от рыцарей Карла Великого, бунтарей, разжигавших огонь Великой французской революции, торговцев, потерявших все во время правления Людовика XV и опять разбогатевших при Наполеоне, простолюдинов с Монмартра, строивших Эйфелеву башню и грабивших богатеев около кабаре «Мулен Руж». Рассказ о любви, предательстве и семейных тайнах, о людях, создавших Париж, великий центр мировой культуры. Это роман для всех, кто был в Париже и влюбился в этот город. Эта книга для тех, кому еще предстоит там побывать. 3. "Поправки", Джонатан Франзен Роман «Поправки», вышедший в 2001 году, принес сорокадвухлетнему Джонатану Франзену всемирную известность и поставил его в один ряд с классиками американской литературы. Книга разошлась миллионными тиражами, получила Национальную книжную премию США и была переведена на 35 языков. История семьи со Среднего Запада, рассказанная с иронией и любовью, оказалась глубоко универсальной. Чета Ламбертов и трое их взрослых детей похожи на любую настоящую семью: они любят и ненавидят друг друга, портят и спасают друг другу жизнь – и никто, включая их самих, не может помешать им собраться вместе за рождественским столом, если этого хочет мама. Фоном для этой вечной коллизии служит Америка 90-х – с ее внешним благополучием и внутренней тревогой, в смутном предчувствии перемен. 4. "Вот я", Джонатан Сафран Фоер Новый роман Фоера ждали более десяти лет. «Вот я» – масштабное эпическое повествование, книга, явно претендующая на звание большого американского романа. Российский читатель обязательно вспомнит всем известную цитату из «Анны Карениной» – «каждая семья несчастлива по-своему». Для героев романа «Вот я», Джейкоба и Джулии, полжизни проживших в браке и родивших трех сыновей, разлад воспринимается не просто как несчастье – как конец света. Частная трагедия усугубляется трагедией глобальной – сильное землетрясение на Ближнем Востоке ведет к нарастанию военного конфликта. Рвется связь времен и связь между людьми – одиночество ощущается с доселе невиданной остротой, каждый оказывается наедине со своими страхами. Отныне героям придется посмотреть на свою жизнь по-новому и увидеть зазор – между жизнью желаемой и жизнью проживаемой. 5. "Квинканкс. Том 1", Чарльз Паллисер Выдающийся роман Чарльза Паллисера буквально взорвал нишу не только исторического детектива, но и исторического романа вообще. Он является одним из лучших образцов реконструкции атмосферы эпохи и тонкой игры с каноническим литературным жанром. По викторианским детективам Коллинза и Конан Дойла нам известно, что «старая добрая» Англия была не такой уж доброй. Но на самом деле все было куда хуже, чем изображали даже самые смелые классики. Англия имела такое дно, такую изнанку, что они способны удивить даже искушенных читателей XXI века. Вынужденный пройти через все круги этого ада, Джон Хаффам постепенно приближается к разгадке тайны, которая преследует его с самого детства. Тайны пяти кланов, чьи чудовищные отношения намертво слили их в загадочном орнаменте квинканкса… 6. "Далекие Шатры", Мэри Маргарет Кей Английский аристократ по рождению, Аштон был воспитан простой индийской женщиной Ситой и считал себя индийцем. Он всегда верил, что счастье ждет его в зеленой долине за заснеженными вершинами гор под названием Дур-Хайма, что означает Далекие Шатры. Однако перед смертью Сита признается, что она не родная его мать и на самом деле он англичанин. Мальчика отправляют в Англию, чтобы он получил достойное образование. Окончив престижную военную академию, Аштон возвращается в Индию в надежде сделать достойную карьеру и встретить старых друзей. Однако через некоторое время молодой человек понимает: он так и не стал англичанином, но и жители Индии не считают его своим. По долгу службы Аш сопровождает двух индийских принцесс в княжество, где должна состояться их свадьба. И во время этого долгого путешествия он влюбляется в одну из принцесс, Анджали, и хотя та отвечает ему взаимностью, влюбленные понимают, что им никогда не быть вместе. Казалось, они будут разлучены навсегда, но события начинают развиваться самым непредсказуемым образом… «Далекие Шатры» – одна из величайших литературных саг нашего времени, стоящая в одном ряду с такими шедеврами, как «Унесенные ветром» Маргарет Митчелл и «Поющие в терновнике» Колин Маккалоу. 7. "Сто лет одиночества", Габриэль Гарсия Маркес «Сто лет одиночества» Габриэля Гарсия Маркеса – роман, сюжет которого нельзя пересказывать. Это произведение, которое нужно прочувствовать и пережить. Перед глазами читателя мелькают поколение за поколением из рода Буэндиа. Среди них – революционеры и лентяи, пылкие любовницы и скромные домохозяйки. Род Буэндиа разрастается вместе с небольшим городком Макондо и умирает вместе с ним. Книга Маркеса наполнена самыми разными событиями: военными действиями, инцестами, рождением детей, магией и чудесами. Этот динамичный калейдоскоп жизни порождает в читателе прямо противоположное ощущение плавного, неумолимого течения времени и чувство одиночества. Всеохватывающего и всепоглощающего одиночества, которым пронизана судьба каждого из героев. 8. "К востоку от Эдема", Джон Стейнбек Шедевр «позднего» Джона Стейнбека. «Все, что я написал ранее, в известном смысле было лишь подготовкой к созданию этого романа», – говорил писатель о своем произведении. Роман, который вызвал бурю возмущения консервативно настроенных критиков, надолго занял первое место среди национальных бестселлеров и лег в основу классического фильма с Джеймсом Дином в главной роли. История страстной любви и ненависти, доверия и предательства, ошибок и преступлений… Но прежде всего – история двух сыновей калифорнийца Адама Траска, своеобразных Каина и Авеля. Каждый из них ищет себя в этом мире, но как же разнятся дороги, которые они выбирают… «Ты можешь» – эти слова из библейского апокрифа становятся своеобразным символом романа. Ты можешь – творить зло или добро, стать жертвой или безжалостным хищником. 9. "Звук и ярость", Уильям Фолкнер Одна из самых прославленных книг XX века. Книга, в которой реализм традиционной для южной прозы «семейной драмы» обрамляет бесконечные стилистически новаторские находки автора, наиболее важная из которых – практически впервые со времен «Короля Лира» Шекспира использованный в англоязычной литературе прием «потока сознания». В сущности, на чисто сюжетном уровне драма преступления и инцеста, страсти и искупления, на основе которой строится «Звук и ярость», характерна для канонической «южной готики». Однако гений Фолкнера превращает ее в уникальное произведение, расширяющее границы литературной допустимости. 10. "Пегас", Даниэла Стил История двух аристократических семей, оказавшихся в пекле Второй мировой войны. Жестокая действительность беспощадно вторглась в жизнь фон Хеммерлей и фон Бингенов, навеки разлучив детей с родителями, лишив крова и родины, всего, что было так дорого сердцу, – однако ничто не смогло сломить их гордый, свободолюбивый дух, убить жажду жизни и любви, растоптать их честность и человечность. Страх, смертельная опасность, скитания по миру, горечь утрат – трудно представить себе беды и страдания, которые выпали на долю благородного Николаса фон Бингена и нежной, женственной Марианны фон Хеммерле. Однако надежда на лучшее давала им силы, даже когда, казалось бы, все уже было потеряно… но пока в сердцах царит любовь, в них нет места унынию!

Исторические ляпы в «Иван Васильевич меняет профессию»

Кто не знает эту весёлую комедию Леонида Гайдая? Таких среди россиян, пожалуй, нет. Мы обожаем смотреть это фильм и не устаём смеяться над весёлыми приключениями героев. В целом, обстановка тех времен передана довольно точно. Интерьеры и одежда героев переносят нас в те далёкие времена. Впрочем, есть и небольшие ошибки. Давайте изучим их детально. Жена Ивана Грозного. Мы помним, что в фильме женой царя была Марфа: «Марфа Васильевна я». Действительно, третью жену самодержца звали как раз Марфа, вот только супругой она пробыла всего пятнадцать дней. Даже, если допустить, что Бунша с Милославским прибыли именно в этот период, всё равно получается нестыковка. Марфа Васильевна серьёзно заболела сразу после свадьбы и скончалась как раз через две недели. Супруга же царя из фильма выглядит очень здоровой и цветущей. Крымский хан на Изюмском шляхе безобразничает. То, что в фильме назвали безобразничаньем на самом деле было настоящей войной. Давлет Гирей или, как ещё называют хана, Девлет Герай пытался отнять у Ивана Грозного завоеванные им Астраханское и Казанское ханство, для чего предпринял военный поход, по пути уничтожая русские города и сёла. А позднее крымский хан, объединившись с Речью Посполитой и Османской империей, и вовсе дошел до Москвы и сжег столицу. Князь Едигей. Князь из Золотой Орды, следующий за шведским послом, как мы помним по фильму, так и не попал на приём к царю. Да он и не мог этого сделать, поскольку к тому времени давно умер. Кроме того, князья Золотой Орды вряд ли считали русского царя ровней и уж точно не ждали аудиенции. «То не сильная туча затучилась». Эта песня хоть и была написана при Иване Грозном, но всё-таки немного позднее — примерно через год, если считать, что (возвращаясь к первому пункту) Бунша и Милославский попали в покои царя при Марфе Васильевне. Песню написали в честь Молодинской битвы, в которой русские войска наконец разбили армию крымского хана. Князь Милославский. Такие дворяне действительно существовали, только уже при Романовых. Дьяк Феофан никак не мог знать ни казненного, ни живого князя Милославского: в то время эта фамилия ещё не была знатной. Скипетр и держава, а их, как мы помним Бунша держит, принимая послов, стали символом царской власти значительно позже, в 17 веке при Фёдоре Иоанновиче. Правда некоторые историки с этим готовы поспорить и утверждают, что эти предметы вполне могли появиться уже при Иоанне IV. Казань брал, Астрахань брал, Ревель брал. На самом деле Ревель (нынешний Таллин) так и не был взят. Русская армия действительно осадила город, потребовав его сдать, но после нескольких месяцев сняла осаду и отступила. Так что, строго говоря, Ревель никто не брал.

15 цитат из произведений Стивена Фрая

Стивен Фрай (родился 24 августа 1957 года) может похвастаться широким списком профессиональных достижений в различных сферах: он номинировался на «Золотой глобус», фильмы с его участием получали «Оскар», а книги быстро становились бестселлерами. Несколько раз имя Фрая попадало в список самых смешных людей, когда-либо рождавшихся на свете по версии различных изданий. Вот несколько ироничных цитат из произведений британского прозаика, актера и комика. Университетский друг мой на вопрос о том, как он осознал себя геем, ответил, что явственно помнит миг своего рождения — он тогда оглянулся назад и сказал себе: «Ну-ну! Больше я в такие места ни ногой...». Подлинное одиночество испытываешь, когда все вокруг спит. Конечно, для этого нужно подняться пораньше. Сколько раз я, трудясь над диссертацией, засиживался допоздна, как раз до этого самого часа, и чувствовал себя жалким и заброшенным, однако проснитесь в такую вот рань — и вы изведаете ощущение чудесного, положительного одиночества — в этом вся разница. Глупость скрывать куда проще, чем мозги. Если вы человек порядочный, ну хотя бы наполовину, вас, вероятно, откуда-нибудь да выгоняли... из школы, из совета директоров, из спортивной команды, из комитета по присуждению премий, из клуба, из секты сатанистов-растлителей, из политической партии... откуда угодно. Если вы проводите жизнь, сидя на вершине нравственного холма, то ничего, кроме грязи внизу, не видите. А если, подобно мне, живете в самой грязи, то перед вами открывается обалденно хороший вид на чистое синее небо и чистые зеленые холмы вокруг. Не существует людей более злобных, чем носители нравственной миссии, как и не существует людей более чистых душой, чем те, кто погряз в пороке. Женщины с плохой координацией, близорукие женщины, долговязые, неповоротливые, неловкие женщины всегда казались мне чудовищно привлекательными. — Вы нынче на удивление поздно, Хили. — Ну, знаете, сэр, — сказал, усаживаясь, Адриан, — лучше на удивление поздно, чем на удивление никогда. Любви люди стесняются больше, чем секса. Стивен Фрай Историку дарована приятная роскошь — он сидит, ничем не рискуя, за письменным столом и указывает, где обмишурился Наполеон, как можно было избежать вот этой революции, свалить вон того диктатора или выиграть то сражение. — Доброе вино похоже на женщину, — сказал он. — За тем исключением, конечно, что у него отсутствуют груди. Равно как руки и голова. Ну и говорить или вынашивать детей оно тоже не способно. На самом деле, если вдуматься, доброе вино и отдаленно-то женщину не напоминает. Доброе вино похоже на доброе вино. Чего на самом деле не способен вынести гомофоб, так это мысли о Любви одного человека к другому, принадлежащему к одному с ним полу. Любви во всех восьми тонах и пяти полутонах полной октавы нашего мира. Любви чистой, эроса и филоса; любви как романтики, дружбы и обожания; любви как наваждения, вожделения, одержимости; любви как муки, эйфории, исступления и самозабвения (все это начинает смахивать на каталог духов Кельвина Кляйна); любви как жажды, страсти и желания. Фрида, младшая экономка немецких кровей, однажды застукала его загорающим голышом в рощице. — Томпсон, — оскорблённо вскричала она, — не положено лежать здесь совсем голым! — Вы правы, сестра, простите, — пробормотал Том, протянул руку и нацепил на нос зеркальные солнечные очки. — И о чём я только думал, не понимаю. Случилось нечто ужасно неправильное. Два мучительных триместра потребовалось ему, чтобы разобраться в симптомах. Он выискивал их по всем основным руководствам. Сомнений не было. Все до единого авторитеты твердили одно; Шекспир, Теннисон, Овидий, Ките, Джорджетт Хейер, Мильтон — все держались единого мнения. Это была любовь. Большая Любовь. — Вы несетесь во весь опор, Хили, не разбирая дороги. А впереди вас ожидают преграды, рытвины и страшное падение. — Сэр. — И когда вы рухнете, — сверкнув очками, сказал Меддлар, — я буду смеяться и кричать ура. — В вас скрыта душа милосердного христианина, сэр. Образование — это то, чему студенты научаются друг от друга между лекциями и семинарами. Вы сидите в комнатах однокашников, пьете кофе — сейчас, полагаю, его сменили водка и «Ред Булл», — делитесь своими восторгами, несете бог весть какую чушь о политике, религии, искусстве и космосе, а затем ложитесь в постель — в одиночку или все вместе, это уж дело вкуса. Я что хочу сказать — как еще можете вы научиться чему-то, как можете выгуливать ваш ум?

5 историй из жизни детей и их родителей

Я детский психолог, и временами жутко устаю. Моя главная проблема — родители моих маленьких клиентов, которые сами их уродуют. Ведь все проблемы – из детства, а точнее – от родителей. Они – пример подражания для ребенка. Вот не знаю — это лично мне так «везёт» или и в самом деле чуть ли не у половины детей, которых к психологу направляют врачи или педагоги с подозрением на разные расстройства (именно так ко мне приходит большинство клиентов), диагноз один: окружающие взрослые — идиоты. 1. Четырёхлетний мальчик ведёт себя агрессивно, кидается на других детей на площадке и обижает младшую сестрёнку. Уже через десять минут общения с его мамой и отчимом всё становится очевидно. В семье даже взрослые не знают слов «извините», «пожалуйста» и «спасибо», у них принято общаться с помощью крика друг на друга, обещаний «как врезать бы тебе» и так далее. Самое ласковое, что при мне сказали ребёнку — «Заткнись, гадёныш!» И вообще, отчиму ребёнка (стареющему гопнику, которому по паспорту за сорок, а по уму — лет 13–14) кажется, что научить малыша на любые слова бабушки отвечать «Заткнись, старая карга!» — отличная остроумная шутка. В общем, нет у мальчика никаких расстройств, просто на родителей похож. 2. Шестилетняя девочка Саша говорит о себе в мужском роде и пытается всех убедить, что она мальчик Саня. Расстройство гендерной идентификации? Ничего подобного. Просто папа с мамой хотели второго сына и с младенчества твердят дочери, как жаль, что она не родилась мальчиком, на любое проявление слабости говорят: «Что ты как девчонка?!» (ничего, что ваш ребёнок вообще-то и есть девчонка?!), а просьбу купить красивые туфельки воспринимают как признак, что дочь вырастет проституткой — это слово она уже отлично знает. Со старшим братом девочки при этом носятся как с писаной торбой: он же мальчик. У Саши, естественно, два выхода: либо навеки признать себя человеком второго сорта, либо пытаться хоть как-то стать человеком первого сорта. Она выбрала последний вариант, и это совершенно нормально для человека со здоровой психикой (пусть и маленького). Ненормально — так загадить умненькой и не по годам развитой девочке голову ещё до школы! 3. Первоклассник постоянно пытается лезть к другим детям в трусы, пристраивается сзади, имитируя половой акт. Повышенный интерес к этой теме в таком раннем возрасте может быть симптомом нескольких больших проблем. Либо ребёнка развращали, либо у него серьёзный гормональный сбой (взрослый гормональный набор в теле ребёнка), либо некоторые проблемы с корой головного мозга… Однако выясняется, что просто папа ребёнка считает совершенно нормальным в присутствии сына смотреть фильмы эротического содержания: «А что такого, он же маленький, не понимает ничего. А если и понимает — пусть мужиком растёт, гы-гы-гы». 4. Десятилетняя девочка буквально ненавидит всех мальчиков и любые намёки на межполовые отношения, на соседа по парте, который сказал, что она красивая, налетела фурией и разбила ему нос. Выясняем, что вся ситуация возникла из-за мамы девочки. Это мать-одиночка. Женщина с бурной, но не очень счастливой личной жизнью. Череда «новых пап», некоторые из которых не продержались и трёх месяцев, «мы с ней как подружки, я ей всё-всё рассказываю». То есть мама сделала дочь конфиденткой. Ребёнок с раннего детства в курсе, у кого из маминых «дядь» проблемы с потенцией, у кого — ревнивая жена, подкарауливающая маму на работе у проходной, кто «жмот, даже колечко не купил», от кого она сделала три аборта и так далее. Мама искренне считает, что готовит девочку к взрослой жизни. Девочка считает, что «взрослая жизнь» — это только бесконечные разборки с чьими-то жёнами, аборты, проблемы с потенцией, и в гробу всё это видела (и её в данном случае сложно не понять). 5. Десятилетний мальчик. Редкий случай: ребёнка привела мама. С запросом «Сделайте что-нибудь, он раздражает отца» (вообще, поиск «кнопки», на которую можно нажать, чтоб ребёнок стал удобным — любимая тема родителей, которые приводят детей сами). В общем, ситуация почти классическая: папа время от времени находит новую любовь и уходит к ней, потом мама «отвоёвывает» его обратно борщами и шёлковыми халатиками, некоторое время в семье идиллия, а затем всё повторяется. Промежутки становятся всё короче, а ребёнок вообще «всё портит» — относится к папе как к папе, а не как к восточному падишаху. Недавно — подумать только! — попросил страдающего от похмелья родителя помочь ему решить задачу (был обматерён и получил такой подзатыльник, что улетел к стене). Ответ «Лучше, блин, папе выпишите целебных пенделей!», понятное дело, в рамки профессиональной этики не входит, но это едва ли не главное, что в данном случае приходит в голову. Пока все эти (и многие им подобные) дети — лишь нормальные малыши, которым не повезло с семьёй. Но пройдёт совсем немного времени — чужие дети, как известно, растут очень быстро — и они превратятся во вполне взрослых, сформировавшихся людей, которые будут калечить уже следующее поколение малышей. И как остановить этот конвейер по производству моральных калек — я не знаю.

Как читать и обсуждать книги

Детский писатель Эйдан Чамберс делится советами о том, как научиться правильно обсуждать литературу и сделать её способом постижения себя. Известный публицист, боровшийся за права чернокожего населения в рабовладельческой Америке XIX века, однажды сказал: «Как только вы научитесь читать, вы будете вечно свободны». Это был Фредерик Дуглас, который сам родился чернокожим рабом. Ещё ребёнком он случайно услышал, как хозяин даёт жене строгий запрет: ни в коем случае нельзя учить мальчика грамоте, иначе тот перестанет подчиняться чужой воле. После этого жизнь Фредерика обрела смысл. Он во что бы то ни стало решил научиться читать и писать. Как он пишет в своей автобиографии «Повесть о жизни Фредерика Дугласа, американского раба», грамотой он овладевал, присматриваясь к буквам на судостроительных деталях. Позднее к нему попали в руки книги, и две из них он запомнил на всю жизнь: это был учебник по правописанию и пособие по ораторскому мастерству «Колумбийский оратор». В нём, среди прочего, приводились речи против рабства и в поддержку свободы и демократии. Чтение помогло подростку осознать свою участь и указало дорогу к свободе. Словам Дугласа вторит британский писатель Эйдан Чамберс в своей книге «Расскажи. Читаем, думаем, обсуждаем»: «...наша читательская история — это не просто перечень прочитанных нами книг. Она таинственным образом связана с началом самостоятельного мышления, с осознанием себя как личности. Если чтение нас не меняет, не воздействует на нашу жизнь и наши поступки, тогда это не более чем бессмысленное времяпрепровождение, и пользы от него нет.» Чамберс хорошо известен своими книгами для детей и юношества, но на русский язык они пока не переведены. Также он стал автором оригинальной методики чтения и обсуждения книг, которая так и называется — «Расскажи». В каком-то смысле мы — это книги, которые мы когда-то прочитали. Но важно не только то, какие книги мы выбираем для чтения, но и то, как мы к ним относимся, делимся ли с кем-нибудь своими мыслями и что от этого приобретаем. В книге «Расскажи», адресованной прежде всего учителям литературы, Чамберс утверждает: чтение приносит гораздо больше плодов, когда становится не просто интимным занятием наедине с собой, но коллективным делом. От обмена мыслями никто ничего не теряет, но каждый обогащается, ведь на самом деле мы не знаем, что думаем и чувствуем, пока не поделимся этим с кем-то другим. Одна и та же книга может быть прочитана тысячей разных способов. Слова десятилетнего мальчика о том, что литература — «это волшебство, которое случается в нашей голове», очень точно выражают эту мысль: нет единственного верного текста, лишь множество интерпретаций в головах читателей. Рассказ живёт, пока мы его читаем, а затем может насытиться новыми смыслами, если у нас есть с кем его обсудить. Группа учителей, в которую входил Чамберс, на своём многолетнем опыте пришла к выводу, что главный способ научить ребёнка чтению — это разговор. Обсуждение прочитанного в кругу таких же заинтересованных читателей придаёт этому занятию совершенно иной статус. Если учитель будет поощрять детей высказывать свои мысли и впечатления, то может добиться удивительного эффекта: даже ребёнок, которому чтение казалось скучным и бесполезным занятием, увидит в нём дело, которое помогает ему понять других и самого себя. Книга перестаёт быть пассивным текстом и становится совместным высказыванием, которое создаётся здесь и сейчас. Постижение себя — процесс глубоко социальный. Мы подражаем тем, на кого хотим быть похожими, сравниваем себя с другими, ищем сходства и различия. То же самое происходит во время чтения. Здесь можно поддаться соблазну и поверить в то, что верна только наша точка зрения, а остальные должны либо её принять, либо заткнуться. А если ты — умудрённый годами педагог или заботливый родитель, этот соблазн может быть особенно велик. Чтобы обсуждение книги не стало навязыванием «правильных» мнений и навешиванием ярлыков, Чамберс рекомендует придерживаться нескольких принципов и правил: Любая мысль достойна высказывания. Даже если вы считаете книгу замечательной, а ребёнку она показалась самой ужасной и нудной книгой в его жизни, это мнение нужно выслушать и принять во внимание. Почему один человек не увидел в книге то, что увидели в ней другие? Это может стать хорошей отправной точкой для обсуждения. И это будет намного лучше, чем повторять на разные лады одну-единственную «правильную» трактовку, сколь бы глубокой и верной она ни была. Не бойтесь очевидного. Почему-то мы легко забываем о том, что очевидное для кого-то одного может быть далеко не очевидным для кого-то другого. В начале обсуждения будет полезно сложить всё «очевидное» в общую копилку. Что произошло в данной главе книги? Как происходили события? Если вы обсуждаете книгу с детьми, не бойтесь вопросов, которые кажутся слишком лёгкими, ведь даже на простой вопрос можно дать несколько одинаково верных ответов. Не спрашивайте «О чём хотел сказать автор?» …и не задавайте сразу же вопросов о смысле текста или выводах, которые из него можно сделать. К этому необходимо подходить постепенно. Вряд ли ребёнок начнёт рассказ о своих впечатлениях словами ««Это роман о том напряжении, которое чувствуется во многих семьях постфеминистской эпохи». Начните с того, что в тексте понравилось/не понравилось, что было непонятным, какие герои и события привлекли внимание. Спрашивайте «Откуда ты это знаешь?» Когда дело доходит до выводов и интерпретаций, полезно задаться вопросом, на каком основании они делаются. И здесь лучше всего обратиться к тексту. В книге Мориса Сендака «Там, где живут чудовища» в комнате у мальчика вдруг вырастают деревья. Как такое могло случиться? Ответ: мальчик на минуту задремал и все события происходят во сне. Ключи к ответу можно найти в тексте произведения, хотя они не сразу бросаются в глаза. Вопрос «Откуда ты это знаешь?» учит быть внимательным к деталям — а в хорошей художественной литературе нет ничего важнее. Список рекомендаций, конечно, не сводится к этим четырём пунктам. Важен и правильный выбор книги, и комфортная обстановка чтения. Чамберс рекомендует выбирать книгу так, чтобы она требовала некоторого усилия, внутренней работы. Если читать книги одного и того же типа и уровня сложности, мир становится плоским: объём в него приносит лишь непривычное и разнообразное. Ещё важнее читать книги вслух и заниматься рассказыванием историй. Когда мы делимся друг с другом историями из жизни или из прочитанных произведений, это приближает литературу к нашему собственному опыту, заставляет задуматься над тем, как выстроить повествование, поддерживать его ритм. Как показали недавние исследования мозга, даже при чтении «про себя» активизируются зоны мозга, связанные со слуховым восприятием. Чтобы овладеть чтением, ребёнку необходима некоторая «наслушанность»: мы воспринимаем текст ушами, а уже потом превращаем его во внутренний монолог. Сам Чамберс признаётся, что до 9 лет испытывал большие трудности с чтением. В доме его семьи было всего пять книг, в том числе Библия и басни Эзопа. Зато вокруг него много и с удовольствием рассказывали истории. Это научило его слышать «каждое прочитанное слово так, как будто кто-то рассказывает». Настоящим читателем он стал лишь в 15 лет, когда случайно наткнулся на книгу «Сыновья и любовники» Д. Г. Лоуренса. Он, как и главный герой книги, был мальчиком, выросшим в шахтёрской семье в небольшом городке. В этой книге он будто бы увидел самого себя, только со стороны. После этого Чамберс решил стать писателем. «Как бы сложилась моя судьба, не будь в ней книг? Окончил бы школу, стал бы шахтером, добывал бы уголь кайлом и лопатой до конца своих дней. Вот и всё, на что мог рассчитывать неумелый и малограмотный человек в наших краях.» Это признание напоминает о бывшем рабе Фредерике Дугласе, который нашёл в чтении и письме путь к достижению свободы. Психолог Джером Брунер, которого Чамберс сочувственно цитирует в своей книге, писал: «Литература в своём первичном значении — это источник и инструмент свободы, лёгкости, полёта воображения, и да — работы ума. Литература — наша единственная надежда в долгой унылой ночи…». Если вас не устраивают такие патетические выражения, можно сказать проще: литература помогает понять себя. Нет ничего проще и одновременно нет ничего сложнее.

Три фильтра Сократа

Однажды знаменитый греческий философ Сократ (469-399 гг . до н.э.) встретил на улице знакомого, и тот ему говорит: — Сократ, знаешь, что я только что услышал об одном из твоих учеников? — Погоди, прежде, чем ты мне это расскажешь, я хочу провести небольшой экзамен, который называется «Испытание тройным фильтром». — Тройным фильтром? — Да, — продолжил Сократ. — Прежде, чем ты мне расскажешь что-либо о моем ученике, было бы неплохо, чтобы ты минутку подумал и профильтровал то, что ты собираешься мне рассказать. Первый фильтр — на Правдивость. Ты абсолютно уверен, что то, что ты собираешься мне рассказать, является абсолютной правдой? — Нет, Сократ, я услышал об этом от одного знакомого и решил... — Значит, — сказал Сократ, — ты точно не знаешь, правда это или нет. Тогда давай применим второй фильтр — на Добродетель. То, что ты собираешься мне сказать о моем ученике, — это что-нибудь хорошее? — Нет, как раз наоборот... — Итак, — говорит Сократ, — ты хочешь мне сказать о нем что-то плохое, но ты не уверен, правда ли это. Однако, ты по-прежнему можешь пройти испытание и сообщить мне эту информацию, если она пройдет через третий фильтр — на Полезность. Принесет ли мне то, что ты собираешься рассказать, какую-либо пользу? — Скорее всего, нет... — Таким образом, — подвел итог Сократ, — если ты собираешься рассказать мне что-то отрицательное, неправдивое и бесполезное о моем ученике, то зачем это рассказывать вообще? — Да, Сократ, как всегда, ты абсолютно прав. Именно поэтому Сократа считали великим философом и премного за это уважали. Также это объясняет тот факт, что Сократ так и не узнал, что его ученик Платон переспал с его женой Ксантиппой.