Автор статьи — юрист Дамиан Тусет Варела. Ранее в этом году в одном испанской телешоу было показано, как несколько человек слушали голоса своих умерших родственников, созданные с помощью искусственного интеллекта на основе реальных аудиозаписей. Эта программа вызвала бурную дискуссию как в обществе, так и в профессиональной среде. Дело в том, что в шоу не только использовали голоса умерших, но и задавали участникам провокационные вопросы, которые пробуждали воспоминания и вызывали бурю эмоций у слушателей. Это явление, известное как «цифровое воскрешение», подразумевает использование современных технологий искусственного интеллекта для воссоздания определенных аспектов жизни умерших людей, таких как их голос или внешний вид. Хотя такая практика может принести некоторое временное утешение, она вызывает глубокие дискуссии на этическом, философском и правовом уровнях. Риск создания ложных воспоминаний Одним из самых значимых философских последствий цифрового воскрешения является то, что оно ставит под сомнение само понятие бытия. Когда мы воссоздаем голос или образ человека, который ушел из жизни, нам может казаться, что мы продлеваем его существование. Однако, возможно, на самом деле мы лишь создаем иллюзию, лишенную подлинного значения. Человек — это, безусловно, нечто большее, чем набор запрограммированных реакций или виртуальный образ. Кажется маловероятным, что цифровое моделирование способно передать всю глубину и уникальность жизненного опыта, эмоций и мыслей человека. Память играет здесь важнейшую роль. Цифровое воскрешение можно рассматривать как способ сохранить воспоминания и поддерживать присутствие тех, кого мы потеряли. Однако человеческая память постоянно отбирает, изменяет и адаптирует информацию. Поэтому, создавая цифровое представление о человеке, мы можем исказить наши истинные воспоминания о нем. Насколько этично придерживаться искусственного представления о ком-то, вместо того чтобы позволить памяти о нем развиваться и меняться с течением времени? Истинная идентичность Личность человека представляет собой сложную сеть переживаний и отношений. Когда мы пытаемся воссоздать кого-то, нам может казаться, что мы стремимся передать его истинную сущность. Но на самом деле мы часто создаем идеализированный образ, который соответствует нашим собственным представлениям и желаниям. Эти технологические достижения также вызывают вопросы о причинах горя. Смерть — это естественная часть жизни, и скорбь — это естественный процесс, который помогает нам справиться с этой утратой. Однако, пытаясь поддерживать связь с умершим через цифровое «воскрешение», мы можем вмешаться в этот важный процесс. Это может затруднить наше движение вперед и обретение мира в принятии утраты. В итоге идея цифрового воскрешения вызывает серьезные дискуссии о согласии и праве собственности. Кто имеет право решать, стоит ли воссоздавать человека в цифровом виде? И как учесть согласие человека, который по понятным причинам больше не может выразить свои желания? Использование горя в корыстных целях Мы должны осознавать, что технологии — это бизнес. Когда компании получают прибыль, вмешиваясь в такие глубоко личные и болезненные ситуации, как потеря близкого человека, это поднимает новые философские, этические и моральные вопросы. С точки зрения этики, такой вид бизнеса, кажется, противоречит основополагающим принципам уважения и достоинства, которые должны быть основой наших отношений с другими людьми. Скорбь — это интимный и сокровенный процесс, путь к принятию и внутреннему спокойствию после значительной утраты. Поэтому коммерческое вмешательство в этот процесс можно расценивать как форму эмоциональной эксплуатации, когда людей используют в один из самых уязвимых моментов их жизни. Кроме того, такой бизнес может нарушить естественный процесс переживания горя. Горе и утрата — это ключевые эмоции, с которыми сталкивается каждый человек, и умение справляться с ними помогает нам расти как личности. Если коммерчески продаваемое цифровое воскрешение мешает людям пройти этот процесс здоровым образом, создавая иллюзию присутствия человека, вместо того чтобы помочь им принять реальность его отсутствия, то от этого будет мало пользы. Моральные аспекты такого бизнеса вызывают сомнения. С одной стороны, кажется, что цель этого бизнеса — помочь людям почувствовать себя лучше и вспомнить о своих близких. С другой стороны, где проходит граница между тем, чтобы предложить утешение, и тем, чтобы использовать горе в своих целях? Цифровые технологии не могут заменить настоящую боль утраты В основе «цифрового воскрешения» лежит глубокий и тревожный парадокс. Стремясь вернуть нам тех, кого мы потеряли, технология, напротив, ставит нас перед неизбежной реальностью их отсутствия. Это заставляет нас задуматься не только о природе существования, но и о самом смысле того, что значит быть человеком. В стремлении компенсировать утрату близкого человека или заполнить пустоту, которую он оставил, эти технологии лишь усиливают как наше желание сохранить то, что было потеряно, так и нашу личную борьбу с горем перед лицом неизбежной реальности смерти. Этот парадокс становится еще более явным, если учесть, что в стремлении сохранить память и личность дорогих нам людей мы обращаемся к созданию моделей, которые, в силу своей искусственной природы, не способны полностью передать всю сложность и глубину настоящего человеческого опыта. Таким образом, мы сталкиваемся с оцифрованным представлением, которое, хотя и в некоторой степени утешает, все же не может в полной мере передать истинную сущность человека, которого мы любили и потеряли. По материалам статьи «Talking to dead people through AI: the business of ‘digital resurrection’ might not be helpful, ethical… or even legal» The Conversation