Трансцендентный мозг: понятие красоты
Человека эволюционно тянет к красоте. Как из набора атомов и молекул возникают такие сложные ощущения?
Автор статьи — журналист Алан Лайтмэн.
Недавно я побывал в кабинете нейробиолога Роберта Десимона, директора Института исследования мозга Макговерна при Массачусетском технологическом институте. Мы обсуждали, какие данные нужно иметь, чтобы выяснить, влюбятся ли два случайных человека друг в друга.
Мы сидели рядом с большим стеклянным шкафом, в котором хранились исторические артефакты и диковинки науки о мозге: деревянный ящик, ощетинившийся электродами и проводами, используемыми для стимуляции мозга электрическими разрядами, «синхронизатор» мозговых волн с мигающей вакуумной трубкой и пугающий металлический шип 1940-х гг., который вбивали в мозг в процессе проведения лоботомии.
Я спросил Десимона, считает ли он, что ученые будущего смогут предсказывать, влюбятся ли когда-нибудь два человека, если будут иметь полную информацию об их нейронах. Десимон ответил с мальчишеской ухмылкой: «Я редукционист. Так что да». Он признал, что на данный момент до такой точности нам, мягко говоря, далеко. Сейчас мы можем говорить только примерно: «Вероятность того, что ты влюбишься в Мэри, составляет 70%, а в Алису — 40%».
Но, по словам Десимона, вероятность предсказания в будущем будет приближаться к 100%. Хоть я и сам ученый, меня немного беспокоит, что другой ученый или компьютер может точно предсказать, в кого я влюблюсь. В то же время я восхищаюсь прогрессом науки в понимании человека и того, как мы вписываемся в великую схему вещей.
Мой вопрос о любви был лишь одним из многих, которые я задавал ученым, философам, специалистам по этике и религиозным деятелям. Я хотел узнать, что значит быть человеком в мире развивающихся науки и технологий. Как сложные человеческие переживания, такие как влюбленность, чувство связи с природой и восхищение красотой возникают из материального мозга — набора атомов и молекул.
Я называю себя духовным материалистом. Как ученый я материалист, но не в том смысле, что я ищу счастья в машинах и красивой одежде, а в буквальном смысле: я верю, что все состоит из атомов и молекул. Кроме того, я верю, что материальная часть вселенной управляется небольшим количеством фундаментальных законов. Тем не менее, у меня были трансцендентные переживания. Я смотрел в глаза диким животным, а одной летней ночью, глядя на звезды, я потерял связь со своим телом и почувствовал, что сливаюсь с чем-то гораздо большим, чем я сам.
Я чувствую связь с другими людьми и с миром живых существ. Я ценю красоту. Я испытываю благоговение. Конечно, все мы испытывали подобные чувства, например, при рождении ребенка или наблюдая солнечное затмение. Я собрал эти переживания вместе и назвал их проявлением «духовности». Итак, я духовный материалист.
Многие люди ассоциируют духовность со всемогущим, разумным и сверхъестественным Богом. Я уважаю такие убеждения, но моя концепция духовности не требует наличия Бога. Я считаю, что все человеческие переживания, включая духовность, совместимы с полностью научным взглядом на мир, даже если некоторые из них не сводятся к нулям и единицам. Я верю не только в то, что эти переживания берут начало в материальных атомах и молекулах, но и в то, что они могут быть объяснены с точки зрения дарвиновской эволюции.
Поскольку в последние годы наш мир стал более поляризованным, наличие диалога между наукой и духовностью приобретает все большую важность. Эти два понятия не являются взаимоисключающими, и все же слишком много людей думают, что это так. Мы, люди, способны изобрести антибиотики и смартфоны, мы также способны сочинять симфонии или восхищаться красным сиянием заходящего солнца.
Главным среди этих духовных переживаний является ощущение связи с природой, другими людьми и космосом в целом. Поскольку более 99% своей истории длиной в два миллиона лет мы, люди, провели на открытом воздухе, внимательное отношение к природе должно было принести большую пользу для выживания — для таких необходимых вещей, как выбор места обитания, добыча пищи и распознавание признаков надвигающейся бури.
Так же, как эволюционные силы сформировали наше чувство глубокой связи с природой, они, вероятно, ответственны за нашу потребность в связи с другими человеческими существами, которая, в свою очередь, связана с нашим чувством причастности к чему-то большему, чем мы сами. В ранних группах охотников-собирателей члены группы были очень зависимы друг от друга в вопросах выживания. Опасность всегда была рядом. Мужчины уходили за пищей, а женщины защищали детей, поддерживали огонь и укрепляли пещеру. Социальный психолог Синди Франц из Оберлинского колледжа говорит, что существует определенное психологическое сходство между отношениями с природой и отношениями с людьми. «Одна из адаптивных стратегий, которой обладают люди, — сказала она мне, — заключается в том, что мы живем в кооперативных социальных группах. Для наших предков не быть членом группы означало резко повысить шансы умереть и не передать свои гены. Поэтому потребность принадлежать к группе так сильна».
Антрополог Бруно Морей рассказал мне, что ранние люди еще 40000 лет назад хоронили членов своей группы, используя различные ритуалы. Многое в природе мы считаем красивым, потому что мы — часть природы. Облака медного цвета, извилистые завихрения морской раковины, переливы оттенков радуги, отражение звезд на поверхности ночного пруда. С точки зрения эволюции мы выросли в природе. Конечно, в понятии красоты есть и культурный компонент, особенно когда речь идет о физической красоте людей: удлиненные мочки ушей считаются красивыми у племени масаев в Кении, а китайцы на протяжении многих веков связывали ступни девушек, считая, что маленькие ступни — это красиво и женственно. Но все же некоторые понятия о красоте кажутся универсальными.
Можно предположить, что понимание цвета, формы и других аспектов красоты имело преимущества для выживания в их связи с сексуальной привлекательностью. Первичной и эволюционной силой сексуального влечения, конечно же, является деторождение, а деторождение наиболее успешно, когда оба партнера здоровы и энергичны. Здоровье и энергичность, в свою очередь, ассоциируются с хорошо сформированной формой тела, гладкой кожей, хорошим цветом кожи, яркими чертами лица и другими элементами телесной «красоты». На самом деле созерцание красоты вызывает в мозге неврологические реакции в тех же центрах удовольствия, что еда, секс и наркотики. И Дарвин, и Фрейд высказывали мнение о связи между признанием красоты и сексуальным влечением.
Конечно, большинство переживаний красоты не связано с сексуальным влечением. Но более общая оценка красоты вполне может быть побочным продуктом признака, подобного сексуальной привлекательности, который имел (и имеет) преимущества для выживания. Наша чувствительность к красоте в сочетании с родством с миром природы имеет некоторые удивительные эстетические проявления и взаимосвязи. Возьмем, к примеру, «золотое сечение». Биологи, архитекторы, психологи и антропологи давно заметили, что мы находим особенно приятными на вид те прямоугольники, у которых отношение длинной стороны к короткой составляет примерно 3 к 2. Это соотношение близко к тому, что называется «золотым сечением». Два числа находятся в золотой пропорции, если отношение большего числа к меньшему такое же, как отношение их суммы к большему числу. Исходя из этого, казалось бы, простого определения, можно определить, что золотое сечение равно 1,61803...
Теперь мы попадаем в царство магии. Итальянский математик XII в. Леонардо Фибоначчи открыл интересную последовательность чисел, названную «последовательностью Фибоначчи»:
0, 1, 1, 2, 3, 5, 8, 13, 21, 34, 55, ...
Каждое число последовательности, следующее за нулем, является суммой двух предыдущих чисел. Как вы можете убедиться сами, отношение числа в последовательности к предыдущему приближается к золотой пропорции по мере того, как мы переходим ко все большим и большим числам. Например, 21/13 = 1,615, 34/21 = 1,619, 55/34 = 1,6176. Таким образом, этот особый ряд чисел тесно связан с золотым сечением. И это уже по-своему красиво.
Основой всех психических переживаний человека, включая те, которые я объединил в одну тему духовности, является сознание: участие в мире от первого лица; ощущение себя отдельной сущностью в мире; одновременное восприятие и наблюдение зрительных образов, звука, осязания, памяти, мысли; способность представлять себе будущее и планировать его.
Сознание почти наверняка существует в виде спектра от автоматических реакций на окружающую среду на низком уровне до самосознания, эго и способности планировать будущее на высоком уровне. Амебы могут не обладать сознанием в каком-либо значимом смысле, в то время как вороны, дельфины и собаки почти наверняка обладают им.
Человеческий мозг состоит из 100 миллиардов нейронов, похожих на светлячков. Даже если теоретически мы сможем понять все о работе отдельных нейронов — как происходит обмен электрическими ионами через мембраны нейронов, как электрический ток проходит по нейрону, как нейрон химически соединяется с другим нейроном, — не факт, что мы сможем заполнить все пробелы в том, как совокупность нейронов производит ощущения, которые мы называем сознанием. Однако нейронаука подсказывает нам, что возникновение сознания в таких развитых мозгах, как человеческий, хотя и является чрезвычайно более сложным, чем у других живых существ, не отличается по своему типу. В частности, сознание может возникнуть в результате коллективного взаимодействия миллиардов нейронов, следуя известным законам химии, физики и биологии, без вмешательства какой-то дополнительной бесплотной или «психической» силы.
В заключение я приведу последнюю иллюстрацию духовного материализма, как я его вижу. Существует очень хорошее научное доказательство того, что все атомы в наших телах, за исключением водорода и гелия, двух самых маленьких атомов, были произведены в центрах звезд. Если бы вы могли пометить каждый из атомов в вашем теле и проследить их во времени, через воздух, которым вы дышите в течение своей жизни, через пищу, которую вы едите, через геологическую историю Земли, через древние моря и почву, через формирование Земли из солнечного туманного облака и затем в межзвездном пространстве, — вы могли бы проследить каждый из ваших атомов, именно этих атомов, до определенных массивных звезд в прошлом нашей галактики. В конце своей жизни эти звезды взрывались и выбрасывали в космос свои только что созданные атомы, которые впоследствии конденсировались в планеты, океаны, растения и ваше тело в данный момент. Мы видели такие звездные взрывы в наши телескопы и наверняка знаем, что они происходят.
Если вместо того, чтобы идти назад во времени, я пойду вперед — к своей смерти и дальше, — атомы в моем теле никуда не исчезнут, они лишь будут разбросаны по Вселенной. Эти атомы не будут знать, откуда они взялись, но они будут моими. Некоторые из них когда-то были частью воспоминаний о моей матери, танцующей босса-нову, другие когда-то были частью воспоминаний о виноградном запахе моей первой квартиры, а третьи когда-то были частью моей руки. Если бы я мог пометить каждый из моих атомов в данный момент, дать каждому из них свой номер страховки, кто-то мог бы следить за ними в течение следующих тысяч лет, пока они плавают в воздухе, смешивались с почвой, становятся частями определенных растений и деревьев, растворяются в океане, а затем снова поднимаются в воздух. Некоторые из них, несомненно, станут частями других людей, конкретных людей. Таким образом, мы буквально связаны со звездами, и мы буквально связаны с будущими поколениями людей. Поэтому даже в материальной Вселенной мы связаны со всем будущим и прошлым. Я не верю в чудеса, но я верю в чудесные проявления существования мира.
По материалам статьи «THE TRANSCENDENT BRAIN» The Atlantic