Я ревную! Что делать?

Что стоит за ревностью? Обычно называют такие компоненты, как неуверенность в себе, недостаток доверия к партнеру. Есть даже мнение, что ревность — это верный признак большой любви. «Жгучая ревность связана не с силой пламенной любви, а с концентрацией избыточного количества смыслов в одном человеке». (Психолог Мария Мухина) Но мало кто осознает, что в ревности зашифрованы два мощных чувства: злость и страх. Злость на партнера за то, что он недоступен/как-то не так ведет себя/проявляет интерес к другим. Мы чувствуем злость, когда поведение партнера не соответствует нашим ожиданиям, выходит из-под контроля. Страх мы чувствуем, когда боимся проиграть в борьбе за сердце любимого человека (здесь примешивается еще и зависть: мы завидуем тому или той, кого, возможно, выберут вместо нас). Когда боимся быть брошенными. Боимся боли, которая стоит за расставанием. Причем чтобы активировать эти чувства, нам не обязательно узнать о неверности партнера, достаточно даже воображаемого адюльтера. Так рождаются подозрения, усиление контроля. Также ревность сопровождается эмоциональными качелями от отчаяния к надежде и обратно; от ясности к неопределенности. Что делать, если вы ревнуете? Изучайте свои мысли Роберт Лихи, доктор психологии, рекомендует в самый пик ревности остановиться, выдохнуть и обратить внимание на свои мысли. Делайте паузы Мысли, пришедшие к вам в голову — всего лишь мысли. Не стоит переходить от них сразу к действиям: ссоре, выяснению отношений. Взяв паузу, вы не сделаете того, о чем потом придется сожалеть. Поразмышляйте о неопределенности в отношениях и в жизни в целом На самом деле никто не может дать гарантий, что ваш партнер будет любить вас вечно. А разве в жизни вообще бывают «железные» гарантии? Их ожидание отрывает нас от реальности и мешает наслаждаться здесь и сейчас. Найдите свои триггеры Кто-то не выносит, когда партнер с кем-то переписывается, но спокойно смотрит, как он танцует с другой. Для кого-то невыносимо слышать его комплименты другим женщинам. Узнав, какие слова и действия включают в вас ревность, попробуйте проанализировать: почему именно они? Ищите другие истории соперничества в своей жизни Например, в детстве вы чувствовали нехватку родительской любви, и теперь партнер ощущается как холодный и дистантный. Вы ищете причину его холодности, а измены — вполне хорошее объяснение. Или же вы в детстве соперничали с братьями/сестрами за родительское внимание, и для вас чувство любви с тех пор связано с конкуренцией. Не справляетесь самостоятельно? Обратитесь к психологу, ведь в какой-то момент ревность из «перчинки», разжигающей страсть в отношениях, может разрастись в серьезную проблему.

Странные русские произведения, о которых вы не слышали

Что, если представить самое абсурдное, дикое, выходящее за рамки приличия произведение, где топором размахивает совсем не Раскольников? «Елка у Ивановых» — пьеса Александра Введенского, члена группы писателей «Объединение реального искусства» (ОБЭРИУ). ОБЭРИУ провозглашали отказ от традиционной формы искусства и ратовали за абсурд. «Елка у Ивановых» — яркий пример «обэриутской» поэтики. В пьесе Введенского сложно уловить причинно-следственную связь, мотивацию поступков персонажей и сам сюжет. Если изначальная завязка сюжета абсолютно по-достоевски понятна: родители уходят в театр, оставляя детей на няню, а няня, которую возмутило поведение одной из девочек, решает зарубить ее топором. Родители возвращаются из театра и узнают о смерти дочери. Казалось бы, пугающая и волнительная завязка, но вполне адекватная для, например, детектива. Но Введенский не был бы «обэриутом», если бы развивал события своей пьесы в понятном читателю ключе. По ходу основного действия оказывается, что дети — и не дети вовсе. Их возраст балансирует от 1 года до 82 лет. Сосчитать детей почти невозможно, да и фамилия у каждого члена этой семьи разная, а ни одного Иванова и в помине нет. В описании суда над няней происходит пик странности: вместо того, чтобы оправдываться, няня начинает в стихотворной форме рассказывать про судебное дело Козлова и Ослова, персонажей, которые не появлялись и больше не появятся в произведении. А мать убитой на суде произносит только бессмысленные сочетания гласных и согласных. Описать все происходящее в произведении невозможно. Но самая вопиющая абсурдность, которую позволяет себе Александр Введенский, происходит в конце произведения, когда погибшую девочку оставляют в комнате, под возвышающейся над ней елкой. Сегодня пьесу Введенского можно назвать «хулиганской» и «экспериментальной». Второе странное и заставляющее покрываться мурашками произведение также написано выходцем из литературной группы ОБЭРИУ. Даниил Хармс за два года до своей смерти написал не менее абсурдистское произведение, чем Введенский. Его повесть «Старуха» рассказывает о старухе, которая пришла в комнату к рассказчику и умерла в самом начале повести. Только умерло лишь ее сознание, а вот тело продолжило жить. В попытках избавиться от старухи главный герой насильно запирает ее в чемодане, после чего этот чемодан крадет неизвестный. Невольная параллель проводится с произведениями Николая Васильевича Гоголя. Только если рассказы Гоголя состоят не только из пугающих моментов, но еще и не лишенных юмора, то повесть Хармса напоминает жуткий сюрреализм. В «Старухе» меньше абсурда, чем в «Елке у Ивановых». Повесть была написана уже после распада группы ОБЭРИУ, тогда Хармса стали относить к поставангардному творчеству. В его произведении есть логика и мотивация, это не просто «страшилка» про старуху, восставшую из мертвых. Своего героя-рассказчика автор наделяет своими чертами, вдыхает в него свой психологический портрет. Этот психологизм остался не принятым многими членами бывшего ОБЭРИУ, например, Введенским. Конечно, совсем обойти элементы абсурдизма Хармс не мог. Поэтому иногда в повести возникают не относящиеся к сюжету сцены: описание часов с вилкой и ложкой вместо стрелок, неизвестный старик, который зачем-то ищет главного героя, но его линия не имеет никакого дальнейшего развития. Несмотря на свою странность, «Старуха» считается главным произведением всей библиографии Даниила Хармса. Писатель Сигизмунд Кржижановский не относился ни к одной литературной группе, но его часто сравнивали с такими писателями, как Кафка, Борхес, Хармс и Введенский. «Неукушенный локоть» — лишь одна из новелл Кржижановского, в которой преобладают элементы абсурда. Все повествование строится вокруг мужчины, для которого главной целью жизни было укусить собственный локоть. Цепочка необратимых событий начинается с того, что об этом мужчине рассказывают газеты. «Локтизм» — так назвали явление, которое быстро вошло в массы. Пытаться укусить собственный локоть стало главным хобби всех приверженцев «локтизма». Идеей заразились не только философы, которым нравилась мысль достигнуть недостижимого, но и простой народ. В отделах одежды появляются специальные куртки «локтевки» с вырезами для локтей, чтобы было удобнее кусать локти, если, конечно, это кому-нибудь удалось бы. Заядлые алкоголики и курильщики бросили свои вредные привычки и стали «локтеманами». Кржижановский, несмотря на всю абсурдность своего произведения, поднимает вопрос «стадного чувства» в социуме. Правда, в своей необычной манере. Начало и середина ХХ века в литературных кругах ознаменовались временем экспериментальной прозы и поэзии, выхода за рамки обыденности. Тогда и появлялись футуристы, ничевоки и ОБЭРИУ — группы писателей, чьи произведения до сих пор удивляют и шокируют.

Как перестать завидовать другим женщинам

Вы когда-нибудь использовали соцсети для слежки за новым местом работы своей бывшей коллеги? Или просматривали фотографии бывшего, чтобы найти его новую девушку? Или ощущали прилив жара и обиды, когда подруга сообщала о каком-то фантастическом событии? Мы хотим порадоваться за них, но иногда мы чувствуем зависть. Зависть может быть очень сильной эмоцией. Мы даже называем ее «зеленоглазым монстром». Большинство из нас старается игнорировать или подавлять это чувство, но оно от этого не исчезает. Мы можем начать чувствовать соперничество, изоляцию, осуждение или даже нарастающую неуверенность в себе и низкую самооценку. Но, как и в случае с другими эмоциями, мы можем научиться использовать осознанность, чтобы изменить отношение к зависти. Прежде всего, необходимо избавиться от чувства стыда, которое мы испытываем по отношению к определенным эмоциям, а для этого нужно поговорить о них. Думайте об этом как о противоядии от зависти. Чтобы перестать завидовать другим, нужно сначала быть добрым к себе. Что такое зависть? Зависть — одна из самых сложных эмоций, и обычно она возникает из-за какого-либо недостатка. Что бы мы ни делали, нам кажется, что этого недостаточно или что нас недостаточно. Поэтому мы сравниваем себя с окружающими. При этом нам может казаться, что мы соперничаем с кем-то или чем-то. Может быть, мы подозреваем, что наш партнер уделяет внимание кому-то другому. Или что нашу коллегу выбрали для повышения по службе вместо нас. Но эти мысли и чувства мешают нам увидеть перспективу. Признание в этом вслух может заставить некоторых из нас почувствовать себя неловко. Хотя зависть может заставить нас поступать так, как мы не хотим, она не означает, что мы плохие. Ни одна из наших эмоций не определяет нас. Счастье, печаль, гнев и зависть сообщают нам что-то о нас самих. Мы часто думаем, что зависть связана с кем-то другим, но на самом деле это осознание страха, неудовлетворенной потребности или чувства неполноценности, которые мы можем устранить. Чтобы отпустить зависть (и почувствовать себя лучше), мы должны сначала смириться с такими неприятными чувствами, как поражение, стыд или отвержение. Если мы действуем из чувства боли и обиды, мы, скорее всего, будем действовать реактивно. Почему я завидую? Даже если мы понимаем, что такое зависть, это все равно не очень приятно. Особенно когда это происходит легко и часто. Конечно, некоторые люди менее завистливы, чем другие. Что такое нормальная зависть? Бывает ли ее слишком много? Не слишком ли быстро я начинаю завидовать? Говорят, что трава всегда зеленее с другой стороны. Фильтры, позы и продуманные посты в соцсетях — повсюду. Не секрет, что соцсети оказывают негативное влияние. В большинстве случаев мы знаем, что все, что мы видим в интернете, — подстроено. Так почему же мы клюем на эту приманку? Может быть, мы постоянно прокручиваем в голове вдохновляющие идеи для дома, которые являются воплощением мечты, а потом смотрим на стопку «нужно организовать» на нашем столе. Или мы видим вокруг толпы симпатичных парочек, когда сами все еще одиноки. Когда мы завидуем или испытываем FOMO, это может быть связано с тем, что мы сравниваем увиденное в интернете со своей реальностью. Это нормально, когда мы расстраиваемся из-за того, чего, как нам кажется, нам не хватает, но важно помнить, что мы не одиноки. Неуверенность в себе универсальна, как и зависть. Осознанность может сыграть огромную роль в том, как мы справляемся с завистью. Потому что осознанность — это пребывание в настоящем моменте, принятие себя, своего сознания и своей жизни такими, какие они есть. Мы даже можем дать себе разрешение принять сильные чувства и затем отпустить их. Осознанность позволяет нам взглянуть на опыт других людей и увидеть, что все мы иногда испытываем трудности. Это делает нас людьми. Это может помочь нам склониться к доброте и состраданию, а не к зависти и соперничеству. Это путешествие, поэтому помните: давайте будем мягкими с самими собой. Почему женщины завидуют другим женщинам? Женщины с раннего возраста приучены сравнивать себя с другими. Общество и прошлый опыт учат нас оценивать свое тело, личную жизнь, карьеру, дом и... все остальное. Эти оценки в итоге становятся препятствиями, мы вынуждены постоянно доказывать их себе и другим. Мы бессознательно носим эти суждения с собой. И они могут влиять на то, как мы действуем в текущих ситуациях. Возможно, предыдущие отношения закончились неудачно, и наше настоящее стало наполняться сомнениями, сравнениями и завистью. Но эта история — всего лишь история, которую мы рассказываем себе, когда сосредотачиваемся на худших мыслях. Возможно, есть и научная причина. Исследования показывают, что гормоны влияют на то, насколько легко мы испытываем зависть или ревность. Участницы исследования рассматривали две фотографии одной и той же женщины: одну, сделанную во время овуляции, и другую, сделанную после нее. Ученые обнаружили, что участницы могут распознать тонкие признаки женщины во время овуляции. Те участницы, которых опрашивали во время пика эстрогенового цикла (до овуляции), с большей вероятностью воспринимали овулирующую женщину как соперницу. Этот гормональный аспект может быть связан с нашими первобытными реакциями. Когда мы биологически готовы к размножению, наши гормоны могут заставить нас ревновать к другим женщинам и завидовать. Но не обязательно чувствовать себя так постоянно. Мы можем активно работать над тем, чтобы исцелить свою внутреннюю девочку и лучше поддерживать женщин в нашей жизни. Как перестать завидовать другим женщинам? Проявить любопытство. В следующий раз, когда мы почувствуем зависть к кому-то другому, мы можем использовать это как возможность узнать больше о себе. Возможно, мы поймем, что они здесь ни при чем. Возможно, причина зависти кроется в нашей самооценке, предательстве в нашем прошлом или чувстве утраты. Когда мы сможем более точно определить причину, мы сможем проявить сострадание к себе, а не осуждение или гнев по отношению к другим. Перестать сравнивать чужие достоинства с нашими недостатками. Зависть интересна тем, что мы обычно не завидуем людям, с которыми никак не связаны. Если я хочу стать певицей, я не завидую Бейонсе. Но когда знакомая из университета, которая даже не пела в хоре, получает признание за свой голос, я прихожу в ярость. Удивительно, но часто так же поступают и другие. Участники одного исследования заявили, что они бы больше завидовали очень похожему на них человеку, который на 50% богаче, чем Биллу Гейтсу. Это кажется нелогичным, верно? Если наша зависть основана на богатстве, то почему бы нам не завидовать одному из самых богатых людей в мире? Или, в нашем случае, к Бейонсе? Все дело в том, что зависть связана с нашим внутренним критиком — суровым голосом, который говорит нам, что мы недостаточно хороши, и другими негативными высказываниями. Мы склонны восхищаться людьми, которые кажутся нам более далекими от нас. А кем-то похожим? Кто прошел чуть дальше, чем мы? Это может заставить нас задаться вопросом «Почему я была недостаточно хороша?». Но это не слабость. У нас тоже может быть потрясающий голос, но мы предпочли заботиться о близких или усиленно учиться. У кого-то другого была возможность осуществить такую же мечту, но это не отменяет наших мечтаний и достижений. Привычки общения в социальных сетях должны быть осознанными. Если мы сравниваем себя с другими людьми, которых видим в интернете, это может вызвать у нас зависть. Например, мы видим, как друг публикует пост из нового модного ресторана, в то время как мы не смогли забронировать столик. Или мы узнаем, что кто-то в интернете с такими же творческими способностями, как у нас, получает спонсорскую поддержку от какого-то бренда, а наш контент — нет. Если мы постоянно замечаем в соцсетях таких людей, мы можем мысленно отключить звук или отписаться от них, и вместо зависти найти аккаунты, которые помогают нам чувствовать себя бодрыми, уверенными в себе и частью поддерживающего сообщества. Запишите это. Когда мы замедляемся настолько, что пишем о своих переживаниях, мы можем освободиться от их влияния на наш разум. Если нам нравится писать, мы также можем попробовать поговорить об этом. Высказывание своих переживаний вслух может помочь нам почувствовать себя менее одинокими. Практикуйте благодарность. Чтобы помочь себе оставаться в настоящем, можно на несколько минут сосредоточиться на том, за что мы благодарны. Со временем такая практика может придать нам больше уверенности в том, что мы есть, а не в том, чего нам не хватает. Сосредоточьтесь на счастье других. Чтобы изменить свое отношение к окружающим, мы можем делать то, что приносит кому-то радость. Когда мы пишем кому-то милую записку или удивляем его добрым поступком, мы сосредотачиваемся на настоящем моменте. Мы можем почувствовать тепло и связь, заметить, как светлеют их лица. Когда мы замечаем, что испытываем зависть, и пытаемся понять ее причину, мы можем выбрать что-то благоприятное для себя. Возможно, мы давно хотели купить собственное жилье, но в ближайшее время объективнее взглянем на реальные сроки, расширим круг поиска или смиримся с тем, что пока не нашли то самое. Это не делает нас невезучими, плохими или обреченными на то, чтобы навсегда остаться без своей квартиры. И это не делает нашу подругу с квартирой более везучей или хорошей. Теперь, когда мы обрели здоровое чувство перспективы, нам легче поддерживать и других. Мы можем праздновать вместе с подругой, которая купила себе квартиру, и искренне радоваться тому, что она достигла своей главной цели. Когда мы искренне радуемся чужим победам, мы поднимаем друг другу настроение. И, может быть, даже подталкиваем друг друга к большим мечтам. По материалам статьи «How to stop being jealous of other women and support each other» Headspace

Мое тело покрыто шрамами и я хочу вам кое-что сказать

Автор статьи — психолог Лиза Дегир. Недавно я вместе со своим мужем Дагом уехала в тропики, чтобы понежиться на солнце. Я была рада взять небольшой отпуск и отдохнуть от работы. Будучи обычной женщиной, я подготовилась к поездке: сделала педикюр, купила новое платье и пляжную накидку. Но в отличие от большинства женщин, я также морально подготовилась к тому, что на пляже мое тело будет привлекать много внимания. Я покрыта шрамами с головы до пят. Когда мне было четыре года, моя мама по ошибке использовала бытовой растворитель в качестве жидкости для зажигалок. Произошел сильный взрыв, после которого я едва выжила. Я получила ожоги третьей степени, которые покрывают две трети моего тела. Оно навсегда покрыто шрамами — где-то кожа слишком толстая, где-то слишком красная или белая. Не заметить меня невозможно. Мы с Дагом прибыли в шикарный отель, и нас встретила женщина с подносом сладкого чая со льдом. Она слегка улыбнулась мне. Затем ее взгляд медленно пополз вниз по моим рукам и дальше по всему телу, после чего она возобновила зрительный контакт. Я продолжала разговаривать с ней, спокойно улыбаясь и делая вид, что не заметила, как она оглядела меня с ног до головы. Нас проводили в номер-люкс на берегу моря. Мы бросили свои сумки, нашли два белых шезлонга и блаженно повернули лица к солнцу. «Меня зовут Розалина. Вам принести что-нибудь выпить?» Милая, дружелюбная женщина снова стояла передо мной. И опять ее взгляд прошелся по моим рукам и, в конце концов, вернулся к моему лицу. Я глубоко вздохнула и улыбнулась ей, вежливо игнорируя тот факт, что она рассматривает мои шрамы. Вечером мы с Дагом устроились в ресторане под открытым небом с высокими соломенными потолками и лепными стенами. Мы сидели при свете свечей, рядом качались пальмы. На мне было новое платье, которое я купила для поездки. Обычно я не ношу платья без рукавов, но когда на улице 30 градусов, какие могут быть варианты? Кроме того, если вы не знаете (а вы, скорее всего, не знаете), сильно обожженная кожа не потеет, что делает обожженных людей особенно восприимчивыми к тепловому удару. Я расслабилась в своем шелковом голубом платье, чувствуя себя красивой. Затем краем глаза я увидела мужчину за столиком справа от меня. Он повернулся в мою сторону и сделал вид, что смотрит в окно. На самом деле он повернулся только для того, чтобы рассмотреть меня, брови насуплены, рот открыт. Все эти случаи пристального внимания произошли в течение пяти часов после нашего прибытия в отель. Я не могу сказать, что такие ситуации даются мне легко — поддерживать зрительный контакт, зная, что человек наверняка думает «Что, бог мой, с ней случилось?». Я продолжаю улыбаться, наблюдая за тем, как люди оправляются от шока, вызванного мной. Они даже не понимают, что я очень стараюсь сделать свое присутствие для них максимально комфортным. Я овладела несколькими навыками, которые позволяют мне сохранять спокойствие и относиться к окружающим с пониманием. • Эмоциональное принятие своего тела таким, какое оно есть (это действительно нелегко для любого человека). • Принятие того, что люди будут реагировать на шрамы и что они ничего не могут с этим поделать. • Любовь к себе как к достойной и ценной личности, несмотря на то, что я выгляжу не как все. • Социальные навыки (установление зрительного контакта, контроль тона голоса, улыбка, инициация разговора). • Поддержание уверенной манеры поведения, чтобы дать понять, что я в порядке и не нуждаюсь в помощи. • Способность не обижаться и продолжать наслаждаться своим днем. Мне потребовалось долгое время, чтобы овладеть этими навыками в совершенстве, однако каждое социальное взаимодействие истощает меня, и нередко мне хочется заплакать. И все же, несмотря на то, что мой случай уникален, насколько мой опыт отличается от опыта других людей, которые выглядят не так, как все? Будучи психологом, я слышу бесчисленные истории о том, как люди чувствуют себя неполноценными и ущербными. Мое отличие заметно — оно у всех на виду. Но я не единственный человек, который изо всех сил старается соответствовать социальным нормам. У многих из нас есть травмы, инвалидность или слабости, которые мы скрываем, боясь быть отвергнутыми. Может быть, моя борьба, какой бы необычной она ни казалась, в итоге не так уж необычна. Возможно, то, что сильнее всего объединяет людей, — это та же сила, которая, кажется, разделяет нас: различия. Большинство из нас в той или иной степени чувствуют себя необычными, и большинство из нас борется со стыдом. Люди по множеству причин чувствуют себя непохожими на других, униженными, одинокими. В идеале наши различия могли бы стать способом понять истинную сущность друг друга, путем к соединению на самом глубоком уровне. Когда вы встречаете тех из нас, кто имеет видимые отличия, вы можете помочь, тепло поприветствовав нас. Многие люди либо пристально смотрят на нас, либо быстро отводят взгляд, изо всех сил стараясь не смотреть, будто пытаясь отрицать наше существование. Я понимаю, что вы не можете не заметить наши различия. Но все же, пожалуйста, улыбнитесь и поздоровайтесь. Это теплое приветствие может все изменить. Итак, я — покрытая шрамами девушка на пляже. Я очень отличаюсь от вас, но в то же время мы так похожи. Мое отличие заметно — это бремя, которое у всех на виду. Ваше бремя может быть невидимым, но я представляю, что вы несете его с не меньшим трудом. Вы долго работали над принятием своего тела? Я тоже. Вы пытались принять себя таким, какой вы есть? Я тоже. Вы решили больше не заботиться о том, что думают другие? О, мой друг, у меня ушли на это долгие годы, но я тоже. Пожалуйста, если встретите меня, посмотрите мне в глаза и улыбнитесь. Я буду очень рада с вами познакомиться. По материалам статьи «Two-Thirds Of My Body Is Covered In Scars. Here's What I Want You To Know When You See Me» Huffpost

История «Девятого вала» Айвазовского

Образ «девятого вала» пришел из народного морского поверья: считалось, что в море девятая волна — сама сильная, разрушительная и даже гибельная. Этот образ используют в искусстве, в разговорной речи и даже в публицистике. В своем метафорическом смысле «девятый вал» — это опасность, рок, небесная кара и сила, которую нельзя преодолеть. Что же такое «водный/морской вал»? Это сильная волна, которая образуется на воде при помощи столкновения нескольких волн поменьше (позже это явление называли принципом интерференции). Конечно, девятая волна — не может являться самой сильной в действительности. Разные народы имели противоположные суеверия и поверья, связанные с морем. Так, древние римляне считали, что самый опасный вал идет по счету десятым, а греки больше боялись гребня третьей волны. Но в Европе самым страшным был девятый вал — как это объяснить? Все дело в нумерологии и системе счисления. В нумерологии цифра 9 означает завершение какого-то события, а вот цифра 10 — уже начало нового, т.к. в ее основе лежат цифры 0 и 1, которые начинают счет. Для европейцев цифра «9» — это кульминация и завершение. Если вспомнить литературу или кинематограф, то кульминация — самая напряженная точка в произведении, ведущая к его завершению, поэтому и волна «девятый вал» — самая сильная волна по нумерологическим исчислениям. Иван Константинович Айвазовский (его имя при рождении: Ованнес Айвазян) родился в Феодосии в армянской семье в 1817 году. Главным местом Феодосии XIX века был, конечно, морской порт. Поэтому Иван с самого детства находился в обществе матросов, слушал истории о морских приключениях и впитывал любовь к морским просторам. Уже в 8 лет будущий художник нарисовал свой первый парусник углем на стене своего дома. Талант мальчика был сразу замечен Яковом Христиановичем Кохом, феодосийским архитектором. Он подсказывал Айвазовскому, как правильно рисовать, дарил мальчику бумагу и карандаши, а также зарекомендовал его Семену Броневскому, директоржу Феодосийского музея древностей, который также начал помогать мальчику постигать искусство. В 1833 году Айвазовского устроили в Императорскую Академию худоеств Санкт-Петербурга, где он стал учиться в «пейзажном классе», затем перешел в класс «батальной живописи», где занялся морской военной живописью. Иван Айвазовский делал такие успехи, что его решили выпустить из Академии на два года раньше, чем должны были. На оставшиеся два года его отправили в Крым, где художник мог бы спокойно заниматься морскими пейзажами, а затем ему была устроена командировка за границу на шесть лет. «Девятый вал» был написан Айвазовским в 1850 году. Айвазовскому тогда было 33 года, и он уже успел зарекомендовать себя великим художником. Поэтому «Девятый вал» сразу же после появления на свет отправился на выставку в Москве. Люди приходили смотреть на новую картину Айвазовского по несколько раз в неделю, долго стояли перед ней, всматриваясь в детали. С выставки «Девятый вал» сразу уехал в Эрмитаж — его купил Николай I и подарил музею. В конце XIX века картина была передана Русскому музею, где она находится до сих пор. О чем же «Девятый вал»? Картина Айвазовского не только показывает свершившееся событие, но и рассказывает настоящую историю. Пять человек потерпели кораблекрушение в море, они хватаются за жизнь, цепляясь за балку — за то единственное, что осталось от корабля. Море продолжает бушевать, и моряки понимают, что впереди их ждет самое страшное — девятый вал. Но художник дарит надежду не только своим героям, изображенным на картине, но и зрителям, которые смотрят на эту картину. Вдалеке восходит яркое солнце, освещающее путь. Оно дарит надежду, что потерпевшие крушение смогут выжить в непреодолимой стихии. На создание своего легендарного «Девятого вала» Айвазовского могли вдохновить не только истории матросов, которые не раз попадали в шторм, но и личное переживание. За несколько лет до создания картины, в 1844 году, Иван Константинович сам находился в плавании, когда его корабль попал в шторм в Бискайском заливе. Тогда газеты писали, что судно утонуло вместе с художником, но они ошиблись. «Девятый вал» стал самым известным произведением художника, он впечатлял людей своей натуральностью, поклонники искусства признавались, что, смотря на картину Айвазовского, кажется, что море совсем рядом и ощущаются долетающие до зрителя брызги. На своем полотне Айвазовский поставил подпись не так, как принято, в углу картины, а на самом обломке, оставшемся от корабля. Словно корабль на картине «Девятый вал» носил его имя.

Кажется, чувство справедливости присуще не только людям

Чувство справедливости — требование соответствия деяния и воздаяния. Например, прав и обязанностей, труда и вознаграждения, заслуг и признания, преступления и наказания, роли людей в жизни общества и их социального положения в нем. Кажется, что такое присуще только человеку, да и то, увы, не каждому. Ведь чтобы сопоставлять вещи, нужен не только опыт, но и неплохие аналитические способности. Каково же было удивление ученых, когда они выяснили, что подобное свойственно и обезьянам! Более того — они и реагируют на несправедливость почти как мы! Группа ученых во главе с зоологом Сарой Броснан из Университета штата Джорджия в Атланте (США) взяла шесть пар бурых капуцинов. Приматам быстро объяснили: каждый должен дать лаборанту камешек, за что получит лакомство. Задание было несложным, и первое время малыши отлично справлялись. Вот только в какой-то момент лаборанты начали давать одним обезьянам виноград, а другим — огурец, хотя задание оставалось одинаковым для всех. Еду также стали получать и те капуцины, которые неправильно выполняли условия. Заметив эту несправедливость, приматы очень быстро перестали сотрудничать вовсе. Те из них, которые получали огурцы вместо винограда, принялись кидаться подачками в ученых. Чтобы удостовериться, что обезьянами двигала не зависть, а жажда справедливости, ученые повторили эксперимент, немного изменив условия. Теперь за одно и то же задание одним и тем же капуцинам давали то виноград, то огурец. А иногда в ходе выполнения задания примату показывали виноград, а в итоге давали огурец. Однако это никак не повлияло на их действия — они продолжали слушать лаборантов. Ведь все их сородичи получали одинаковые лакомства, пусть и в немного разных пропорциях. Похожего результата добились уже другие ученые с другими обезьянами — шимпанзе. Группа психологов во главе с приматологом и этологом с кафедры психологии Университета Эмори (США) взяла три пары приматов и угощала их разделенными пополам бананами. Если одной из испытуемых доставался меньший кусок, она от него отказывалась. Из этого можно сделать вывод, что чувство справедливости — не результат культурной деятельности человека, а эволюционно обусловленный процесс. Теперь понятно, почему у людей, которые выросли в разных концах света, не очень сильно различаются понятия о справедливости и унижении. Да и реакция на ущемление у всех всегда одна — сначала в ход идут эмоции, а потом включается рассудок. Зоологи считают, что обостренное чувство справедливости нужно приматам для совместного сбора плодов. Вот только специалисты пока не до конца понимают правила социальных отношений в популяциях обезьян. К счастью, у них есть все ресурсы, чтобы рано или поздно в них разобраться.

Бродяга и начальник тюрьмы

«Свет полон несправедливости. Ни одно дарование не находит достойной оценки. К чему, например, высшее образование, честолюбивые мечтания, безусловная порядочность, аккуратность, наконец, почерк, каким не постыдились бы писать на Олимпе? Увы, все тщета». Так рассуждал начальник тюрьмы в Н. — городке, столь уединенном и малом, что он никак не мог позволить себе роскошь иметь большую тюрьму и важных преступников. Едва ли было хоть раз, что все сорок камер тюрьмы заняты постояльцами. Как правило, одновременно находилось в ней не более десяти арестантов; но не было блестящих имен. Ни Равашоль, ни Джек-Потрошитель, ни Картуш, ни Ринальдо Ринальдини — но мелкие воры и серые жулики да бродяги. Таким образом, Пинкертон, начальник тюрьмы, возненавидевший свою громкую фамилию именно за ее блеск фальшивого бриллианта, вечно страдал желчью и напрасным честолюбием. Наступила весна. Тысячи честолюбцев, легионы непонятых Наполеонов возделывают в это время грядки или окапывают клумбы. Это их роковая судьба: сажать салат и пионы, в то время как их более счастливые камрады насаживают пограничные столбы. Так поступал теперь и Пинкертон: он бродил по маленькому тюремному саду, намечая, где, что и как посадить. Садик был отделен от тюремного двора живой изгородью; с другой стороны к нему примыкала наружная стена. У стены стояло кресло-качалка; побродив, Пинкертон сел в нее, утомленный ночной работой, и стал жмуриться под жаркими лучами, как кот. Солнце, накаливая стену, образовало здесь род парника; начальник вспотел. Вошел часовой с хлипким мышеподобным субъектом, достаточно рваным, чтобы подробно не описывать его костюм. Его маленькие глаза бегали с задумчивым выражением; короткое, костлявое лицо, укрытое гнедой пеленой, имело философский оттенок, свойственный вообще бродягам. — Можешь ты копать землю? — спросил Пинкертон. — Вообще — умеешь ли работать в саду? Ступайте, Смит, я буду сидеть здесь. Часовой ушел; начальник повторил вопрос. — Умею ли? — почтительно переспросил рваный субъект, — но, право, вы меня рассмешили. Я работал в висячих садах герцогини Джоанны Фиоритуры, в парке лорда Альвейта, в оранжереях знаменитого садовода Ниццы Кумахера, и я... — Похоже, что ты врешь, — перебил Пинкертон, зевая и располагаясь удобнее. — Только вот что, приятель: видишь эти две клумбы? Надо их поднять выше. — Пустое дело, — сказал бродяга. — Не извольте беспокоиться. Однажды, путешествуя, — пешком, разумеется, — из Белграда в Герцеговину, я возымел желание украсить придорожные луга. Я нашел старую лопату. Что же? К вечеру полторы мили лугов были покрыты клумбами, на которых росли естественные дикие цветы! — Как ты лжешь! — сказал Пинкертон. — Зачем ты лжешь? Прежде чем ответить, бродяга сделал несколько ударов киркой, затем оперся на нее с видом отдыхающего скульптора. — Это не ложь, — грустно сказал он. — Боже мой! Какая весна! Вспоминаю мои приключения среди гор и долин Эвареска. Великолепно идти босиком по свежей пыли. Крестьяне иногда сажают обедать. Спишь на сене, повторяя милый урок из раскинутой над головой астрономии. Как пахнет. Там много цветов. Идешь, как будто по меду. Также озера. Я имел удочки. Бывали странные случаи. Раз я поймал карпа в двадцать два фунта. И что же? В его желудке оказался серебряный наперсток... — На этот раз ты действительно безбожно врешь! — крикнул Пинкертон. — Карп в двадцать два фунта — абсурд! — Как хотите, — равнодушно сказал бродяга, — но ведь я его ел. Наступило молчание. Арестант разрывал небольшой участок. — Нет лучше наживки, — сказал он, вытаскивая из глыбы и перебрасывая с руки на руку огромного ленивого червя, — как эти выползки для морского окуня. Вот обратите внимание. Если его разорвать на небольшие куски, а затем два или три из них посадить на крючок, то это уже не может сорваться. Испытанный способ. Между тем профаны надевают один кусок, отчего он стаскивается рыбой весь. — Глупости, — сказал Пинкертон. — Как же не сорвется, если выползка перевернуть и проколоть несколько раз, головкой вниз. — Вверх головкой?! — Нет, вниз. — Но обратите внимание... — А, черт! Я же говорю: вниз! Арестант сожалительно посмотрел на начальника, но не стал спорить. Однако был он задет и, взметывая киркой землю, бурчал весьма явственно: — ...не на всякий крючок. Притом рыба предпочитает брать с головы. Конечно, есть чудаки, которые даже о поплавке знают не больше кошки. Но здесь... Снова устав, землекоп повернулся к Пинкертону, убедительно и кротко журча: — А знаете ли вы, что на сто случаев мгновенного утопления поплавка — девяносто пустых, потому что рыба срывает ему хвост?! Головка же тверже держится. Однажды совершенно не двигался поплавок, лишь только повернулся вокруг себя, и я понял, что надо тащить. А почему? Она жевала головку; и я подсек. Между тем... Его речь текла плавно и наивно, как песня. Жара усиливалась. От ног Пинкертона к глазам поднималось сладкое сонное оцепенение; полузакрыв глаза, вслушивался он в ропот и шепот о зелени глубоких озер, и, наконец, чтоб ясно представить острую дрожь водяных кругов вкруг настороженного поплавка, зажмурился совершенно. Этого только и ожидал сон: Пинкертон спал. — Это так портит нервы, — ровно продолжал бродяга, грустно смотря на него и тихо жестикулируя, — так портит нервы плохая насадка, что я решил сажать только вверх. И очень тщательно. Но не вниз. Он умолк, задумчиво осмотрел Пинкертона и, степенно оглянувшись, взял из его лежавшего на столике портсигара папироску. Закурив ее и вздохнув, причем его глаза мечтательно бродили по небу, он пускал дым, повторяя: — «Нет, нет, — только вверх. И никогда — вниз. Это ошибка». Он бросил окурок, не торопясь подошел к дальнему углу сада, где сваленные одна на другую пустые известковые бочки представляли для него известный соблазн, и влез на гребень стены. — «Вниз, — бормотал он, — это ошибка. Рыба непременно стащит. Исключительно — вверх!» Затем он спрыгнул и исчез, продолжая тихо сердиться на легкомысленных рыбаков. Александр Грин, 1924

Нам легче считать до четырех, чем до пяти. И вот почему

Активность нейронов показывает, что мозг использует разные системы, когда мы считаем до четырех и когда считаем до пяти и более. Уже более ста лет исследователи знают, что люди обычно хорошо ориентируются в количестве четырех и менее предметов. Однако при увеличении числа предметов производительность заметно падает — она становится медленнее и подвержена ошибкам. Теперь ученые выяснили, почему: человеческий мозг использует один механизм для оценки четырех и менее предметов и другой — для пяти и более. Результаты исследования, полученные с помощью записи активности нейронов 17 участников эксперимента, разрешили давнюю дискуссию о том, как мозг оценивает количество объектов, которые видит человек. Результаты исследования опубликованы 2 октября в журнале Nature Human Behaviour. По словам психолога Лизы Фейгенсон, содиректора Лаборатории детского развития Университета Джона Хопкинса в Балтиморе (штат Мэриленд), находка имеет большое значение для понимания природы мышления. «По сути, речь идет об архитектуре мышления: из каких строительных блоков состоит человеческое мышление?» Дискуссия столетней давности Пределы человеческой способности оценивать большие величины озадачивали не одно поколение ученых. В 1871 г. экономист и логик Уильям Стенли Джевонс в статье в журнале Nature описал свои исследования собственных навыков счета и пришел к выводу, что «число пять, по крайней мере, для некоторых людей, находится за пределом совершенной дискриминации». Некоторые исследователи утверждают, что мозг использует единую систему оценки, которая просто менее точна для больших чисел. Другие предполагают, что расхождение в производительности возникает из-за наличия двух отдельных нейронных систем для количественной оценки объектов. Однако эксперименты не позволили определить, какая из моделей верна. Затем группа исследователей получила редкую возможность записать активность отдельных нейронов в мозге людей, находящихся в сознании. Все они проходили лечение от припадков в университетской клинике Бонна (Германия), и в их мозг были вставлены микроэлектроды для подготовки к операции. Авторы показывали 17 участникам эксперимента изображения от нуля до девяти точек на экране в течение половины секунды, а затем спрашивали, какое количество элементов они видели — четное или нечетное. Как и ожидалось, ответы участников были гораздо более точными, если они видели четыре или меньше точек. Из предыдущих исследований ученые уже узнали, что существуют специализированные нейроны, связанные с определенным количеством предметов. Одни из них срабатывают в первую очередь при предъявлении одного предмета, другие — при предъявлении двух предметов и т.д. Анализ активности нейронов участников показал, что нейроны, специализирующиеся на числах 4 и менее, очень специфично и избирательно реагируют на предпочитаемые ими числа. Нейроны, специализирующиеся на числах от 5 до 9, реагировали не только на предпочитаемое число, но и на числа, непосредственно соседствующие с ним. Пронумерованные нейроны «Чем выше было предпочитаемое число, тем менее избирательными были эти нейроны», — говорит соавтор исследования Андреас Нидер, физиолог животных из Тюбингенского университета (Германия). Например, нейроны, специфичные для 3, будут реагировать только на это число, в то время как нейроны, предпочитающие 8, будут реагировать не только на 8, но и на 7 и 9. В результате люди допускали больше ошибок при попытке количественно оценить большее число объектов. Это говорит о наличии в мозге двух различных «систем чисел». Нидер был удивлен, поскольку ранее он считал, что существует только один механизм. «Мне было трудно поверить, что действительно существует такая разделительная линия. Но, основываясь на этих данных, я вынужден с этим согласиться», — говорит он. Фейгенсон согласна с этим выводом. «Это великолепные результаты, — говорит она, — которые дополняют результаты поведенческих исследований, свидетельствующих о том, что две ментальные системы помогают представлять количество объектов. По материалам статьи «Your Brain Finds It Easy to Size Up Four Objects But Not Five—Here’s Why» Scientific American

7 художественных книг для легкого летнего чтения

Лето — это время, когда всем хочется легкости и расслабления. Даже чтение должно быть легким, захватывающим и интересным, а размышления в духе Достоевского и Толстого лучше оставить на долгие зимние вечера. Вряд ли томик «Преступления и наказания» получится непринужденно читать у бассейна или на пляже. Специально на такой случай — подборка из семи книг. Джек Керуак «Бродяги Дхармы» Второй по популярности роман классика американского бит-движения Джека Керуака. Многие обычно довольствуются книгой «На дороге», но совершенно зря обходят стороной это произведение, к тому же оно тематически продолжает первую книгу. Автор продолжает писать в стиле автобиографичного повествования, предлагая читателю узнать о событиях, которые происходили с ним после первого путешествия по Америке. Главный герой романа колесит по стране, и на этот раз не только в поисках себя как личности, но и чтобы обрести свое истинное «я». Керуак в ту пору сильно увлекся буддизмом, доступным языком изложив в книге основные концепции этого течения для среднестатистического жителя Запада. Читателю гарантировано захватывающее путешествие вместе с автором не только по просторам Соединенных Штатов, но и к своей душе. Джером Сэлинджер «Над пропастью во ржи» Культовая книга еще одного классика американской литературы. Это произведение, которое в разном возрасте воспринимается по-разному, но непременно легко и интересно. Вместе с главным героем романа Холденом Колфилдом читателю предстоит пережить множество интересных событий, наблюдая за взрослением и становлением персонажа в довольно короткий промежуток времени. Кроме того, такая книга — отличный шанс вспомнить самого себя в подростковом возрасте, понять переживания героя, пофантазировать о его будущем и соотнести его судьбу со своей собственной. Приятный плюс — роман написан живым языком, который облегчает восприятие текста, но при этом делает его совершенно волшебным и неповторимым. Сергей Довлатов «Заповедник» Еще одна рекомендация на лето — повесть Сергея Довлатова, которая сегодня считается классикой и главным произведением писателя. Главный герой (сам Довлатов) приезжает работать в Пушкинский заповедник в село Михайловское, где прошла одна из ссылок поэта. Там ему придется не только работать экскурсоводом, выстраивать отношения с эксцентричными и странными персонажами вокруг, но и наконец разобраться в собственной жизни. «Заповедник» легко осилить за пару-тройку часов. Особенность прозы Довлатова — короткие, рубленые фразы, активно двигающие повествование вперед. Читатель даже не успеет заметить, как оказался на середине книги. Также в «Заповеднике» присутствуют юмор и остроумие, которые помогают автору описывать происходящие события и находить смешное там, где его на первый взгляд и нет вовсе. Читается повесть, как говорится, взахлеб. Дуглас Адамс «Автостопом по галактике» Британский юмор — вещь особенная и порой непонятная русскому читателю. Это утверждение верно, но не в отношении прозы Дугласа Адамса. Поэтому смело можно брать роман «Автостопом по галактике» и отправляться в межзвездное путешествие с англичанином Артуром Дентом, ведь другого выхода нет — Земля уничтожена, а на ее месте будет проложена гиперпространственная магистраль. Теперь герою предстоит мотаться по самым разным уголкам Вселенной с новыми товарищами, постоянно влипать в невероятные истории, а также узнать, как дельфинам удалось покинуть Землю перед уничтожением и почему ответ на главный вопрос «жизни, вселенной и вообще» — это число 42. Эрнест Хемингуэй «Фиеста» Это один из самых популярных романов Эрнеста Хемингуэя не на военную тематику. Перед читателем открывается панорама Франции и Испании 1920-х годов. Главный герой — американский журналист Джейк Барнс, который все свое время проводит в бесконечных разговорах с многочисленными знакомыми, то и дело встречающимися ему на парижских улицах, в попытках отвлечься от душевных ран, полученных на фронтах Первой мировой войны. С компанией друзей Барнс отправляется в Испанию, чтобы посетить традиционную фиесту, посмотреть на бой быков и, возможно, наконец разрешить любовную драму с красавицей леди Эшли. «Фиеста» — отличный шанс для читателя окунуться в атмосферу послевоенной жизни того времени, побывать на корриде и понять, что сама жизнь является бесконечным праздником, главное — не забывать об этом. Орхан Памук «Мои странные мысли» Крупный роман турецкого писателя Орхана Памука охватывает полвека жизни его героев в Стамбуле. В центре внимания — торговец бузой Мевлют Караташ, на фоне существования которого читателю открывается удивительная история превращения Стамбула из обычного города в мегаполис. А невероятные повороты в судьбе героев и сюжетные ходы будут держать внимание до самого конца. Плюс ко всему, эта книга — прекрасная возможность увидеть, чем руководствуются все турецкие киноделы при создании их непревзойденных сериалов, столь популярных в России сегодня. Также «Мои странные мысли» наверняка придутся кстати всем, кто или уже был, или только хочет посетить Турцию. Книга может стать своеобразным путеводителем по Стамбулу. Осторожно, после ее прочтения захочется заглянуть в некоторые его места. Жан-Мишель Генассия «Клуб неисправимых оптимистов» Книга, увидевшая свет в 2009 году, мгновенно стала современной классикой, а ее автор получил Гонкуровскую премию и восторженные отзывы читателей и критиков. Генассия погружает в мир Парижа начала 1960-х годов. Главный герой — подросток Мишель Марини, который практически ничем не отличается от своих сверстников, разве что очень любит фотографировать и читать книги. Однажды судьба приводит Мишеля в странное место — заднюю комнату парижского бистро, которую посетители называют Клубом неисправимых оптимистов. Вместе с героем читатель пройдет через водоворот головокружительных событий, познакомится с удивительными и странными людьми, подружится с русскими эмигрантами и самим Жаном-Полем Сартром. Не так давно автор выпустил продолжение — роман «Земли обетованные». И тем, кто столкнется с этим автором впервые, не придется ждать 14 лет, чтобы узнать, что же произошло с героями дальше.