Врачу с частной практикой, который утром и вечером принимает больных дома, а день тратит на визиты, трудно выкроить время, чтобы подышать свежим воздухом. Для этого он должен встать пораньше и выйти на улицу в тот час, когда магазины ещё закрыты, воздух чист и свеж и все предметы резко очерчены, как бывает в мороз. Этот час сам по себе очаровывает: улицы пусты, не встретишь никого, кроме почтальона и разносчика молока, и даже самая заурядная вещь обретает первозданную привлекательность, как будто и мостовая, и фонарь, и вывеска — все заново родилось для наступающего дня. В такой час даже удаленный от моря город выглядит прекрасным, а его пропитанный дымом воздух — и тот, кажется, несет в себе чистоту. Но я жил у моря, правда, в городишке довольно дрянном; с ним примирял только его великий сосед. Но я забывал его изъяны, когда приходил посидеть на скамейке над морем, — у ног моих расстилался огромный голубой залив, обрамленный желтым полумесяцем прибрежного песка. Я люблю, когда его гладь усеяна рыбачьими лодками; люблю, когда на горизонте проходят большие суда: самого корабля не видно, а только маленькое облачко надутых ветром парусов сдержанно и величественно проплывает вдали. Но больше всего я люблю, когда его озаряют косые лучи солнца, вдруг прорвавшиеся из-за гонимых ветром туч, и вокруг на много миль нет и следа человека, оскорбляющего своим присутствием величие Природы. Я видел, как тонкие серые нити дождя под медленно плывущими облаками скрывали в дымке противоположный берег, а вокруг меня все было залито золотым светом, солнце искрилось на бурунах, проникая в зеленую толщу волн и освещая на дне островки фиолетовых водорослей. В такое утро, когда ветерок играет в волосах, воздух наполнен криками кружащихся чаек, а на губах капельки брызг, со свежими силами возвращаешься в душные комнаты больных к унылой, скучной и утомительной работе практикующего врача. В один из таких дней я и встретил моего старика. Я уже собирался уходить, когда он подошел к скамье. Я бы заметил его даже в толпе. Это был человек крупного сложения, с благородной осанкой, с аристократической головой и красиво очерченными губами. Он с трудом подымался по извилистой тропинке, тяжело опираясь на палку, как будто огромные плечи сделались непосильной ношей для его слабеющих ног. Когда он приблизился, я заметил синеватый оттенок его губ и носа, предостерегающий знак Природы, говорящий о натруженном сердце. — Трудный подъем, сэр. Как врач, я бы посоветовал вам отдохнуть, а потом идти дальше, — обратился я к нему. Он с достоинством, по-старомодному поклонился и опустился на скамейку. Я чувствовал, что он не хочет разговаривать, и тоже молчал, но не мог не наблюдать за ним краешком глаза. Это был удивительно как дошедший до нас представитель поколения первой половины этого века: в шляпе с низкой тульей и загнутыми краями, в черном атласном галстуке и с большим мясистым чисто выбритым лицом, покрытым сетью морщинок. Эти глаза, прежде чем потускнеть, смотрели из почтовых карет на землекопов, строивших полотно железной дороги, эти губы улыбались первым выпускам «Пиквика» и обсуждали их автора — многообещающего молодого человека. Это лицо было своего рода летописью прошедших семидесяти лет, где как общественные, так и личные невзгоды оставили свой след; каждая морщинка была свидетельством чего то: вот эта на лбу, быть может, оставлена восстанием сипаев, эта — Крымской кампанией, а эти — мне почему-то хотелось думать — появились, когда умер Гордон. Пока я фантазировал таким нелепым образом, старый джентльмен с лакированной тростью как бы исчез из моего зрения, и передо мной воочию предстала жизнь нации за последние семьдесят лет. Но он вскоре возвратил меня на землю. Отдышавшись, он достал из кармана письмо, надел очки в роговой оправе и очень внимательно прочитал его. Не имея ни малейшего намерения подсматривать, я все же заметил, что письмо было написано женской рукой. Он прочитал его дважды и так и остался сидеть с опущенными уголками губ, глядя поверх залива невидящим взором. Я никогда не видел более одинокого и заброшенного старика. Все доброе, что было во мне, пробудилось при виде этого печального лица. Но я знал, что он не был расположен разговаривать, и поэтому и ещё потому, что меня ждал мой завтрак и мои пациенты, я отправился домой, оставив его сидеть на скамейке. Я ни разу и не вспомнил о нем до следующего утра, когда в то же самое время он появился на мысу и сел рядом со мной на скамейку, которую я уже привык считать своей. Он опять поклонился перед тем как сесть, но, как и вчера, не был склонен поддерживать беседу. Он изменился за последние сутки, и изменился к худшему. Лицо его как-то отяжелело, морщин стало больше, он с трудом дышал, и зловещий синеватый оттенок стал заметнее. Отросшая за день щетина портила правильную линию его щек и подбородка, и он уже не держал свою большую прекрасную голову с той величавостью, которая так поразила меня в первый раз. В руках у него было письмо, не знаю то же или другое, но опять написанное женским почерком. Он по-стариковски бормотал над ним, хмурил брови и поджимал губы, как капризный ребенок. Я оставил его со смутным желанием узнать, кто же он и как случилось, что один-единственный весенний день мог до такой степени изменить его. Он так заинтересовал меня, что на следующее утро я с нетерпением ждал его появления. Я опять увидел его в тот же час: он медленно поднимался, сгорбившись, с низко опущенной головой. Когда он подошел, я был поражен переменой, происшедшей в нем. — Боюсь, что наш воздух не очень вам полезен, сэр, — осмелился я заметить. Но ему, по-видимому, было трудно разговаривать. Он попытался что-то ответить мне, но это вылилось лишь в бормотание, и он замолк. Каким сломленным, жалким и старым показался он мне, по крайней мере лет на десять старше, чем в тот раз, когда я впервые увидел его! Мне было больно смотреть, как этот старик — великолепный образец человеческой породы — таял у меня на глазах. Трясущимися пальцами он разворачивал свое неизменное письмо. Кто была эта женщина, чьи слова так действовали на него? Может быть, дочь или внучка, ставшая единственной отрадой его существования и заменившая ему... Я улыбнулся, обнаружив, как быстро я сочинил целую историю небритого старика и его писем и даже успел взгрустнуть над ней. И тем не менее он опять весь день не выходил у меня из головы, и передо мной то и дело возникали его трясущиеся, узловатые, с синими прожилками руки, разворачивающие письмо. Я не надеялся больше увидеть его. Ещё один такой день, думал я, и ему придется слечь в постель или по крайней мере остаться дома. Каково же было мое удивление, когда на следующее утро я опять увидел его на скамье. Но, подойдя ближе, я стал вдруг сомневаться, он ли это. Та же шляпа с загнутыми полями, та же лакированная трость и те же роговые очки, но куда делась сутулость и заросшее серой щетиной несчастное лицо? Щеки его были чисто выбриты, губы твердо сжаты, глаза блестели, и его голова, величественно, словно орел на скале, покоилась на могучих плечах. Прямо, с выправкой гренадера сидел он на скамье и, не зная, на что направить бьющую через край энергию, отбрасывал тростью камешки. В петлице его черного, хорошо вычищенного сюртука красовался золотистый цветок, а из кармана изящно выглядывал краешек красного шелкового платка. Его можно было принять за старшего сына того старика, который сидел здесь прошлое утро. — Доброе утро, сэр, доброе утро! — прокричал старик весело, размахивая тростью в знак приветствия. — Доброе утро, — ответил я. — Какое чудесное сегодня море! — Да, сэр, но вы бы видели его перед восходом! — Вы пришли сюда так рано? — Едва стало видно тропинку, я был уже здесь. — Вы очень рано встаете. — Не всегда, сэр, не всегда. — Он хитро посмотрел на меня, как будто стараясь угадать, достоин ли я его доверия. — Дело в том, сэр, что сегодня возвращается моя жена. Вероятно, на моем лице было написано, что я не совсем понимаю всей важности сказанного, но в то же время, уловив сочувствие в моих глазах, он пододвинулся ко мне ближе и заговорил тихим голосом, как будто то, что он хотел сообщить мне по секрету, было настолько важным, что даже чайками нельзя было это доверить. — Вы женаты, сэр? — Нет. — О, тогда вы вряд ли поймете! Мы женаты уже пятьдесят лет и никогда раньше не расставались, никогда. — Надолго уезжала ваша жена? — спросил я. — Да, сэр. На четыре дня. Видите ли, ей надо было поехать в Шотландию, по делам. Я хотел ехать с ней, но врачи мне запретили. Я бы, конечно, не стал их слушать, если бы не жена. Теперь, слава богу, все кончено, сегодня она приезжает и каждую минуту может быть здесь. — Здесь? — Да, сэр. Этот мыс и эта скамейка — наши старые друзья вот уже тридцать лет. Видите ли, люди, с которыми мы живем, нас не понимают, и среди них мы не чувствуем себя вдвоем. Поэтому мы встречаемся здесь. Я точно не знаю, каким поездом она приезжает, но даже если бы она приехала самым ранним, она бы уже застала меня здесь. — В таком случае... — сказал я, поднимаясь. — Нет, нет, сэр, не уходите. Прошу вас, останьтесь, если только я не наскучил вам своими разговорами. — Напротив, мне очень интересно, — сказал я. — Я столько пережил за эти четыре дня! Какой это был кошмар! Вам, наверное, покажется странным, что старый человек может так любить? — Это прекрасно. — Дело не во мне, сэр! Любой на моем месте чувствовал бы то же, если бы ему посчастливилось иметь такую жену. Наверное, глядя на меня и после моих рассказов о нашей долгой совместной жизни, вы думаете, что она тоже старуха? Эта мысль показалась ему такой забавной, что он от души рассмеялся. — Знаете, такие, как она, всегда молоды сердцем, поэтому они и не стареют. По-моему, она ничуть не изменилась с тех пор, как впервые взяла мою руку в свои; это было в сорок пятом году. Сейчас она, может быть, полновата, но это даже хорошо, потому что девушкой она была слишком уж тонка. Я не принадлежал к её кругу: я служил клерком в конторе её отца. О, это была романтическая история! Я завоевал её. И никогда не перестану радоваться своему счастью. Подумать только, что такая прелестная, такая необыкновенная девушка согласилась пройти об руку со мной жизнь и что я мог... Вдруг он замолчал. Я удивленно взглянул на него. Он весь дрожал, всем своим большим телом, руки вцепились в скамейку, а ноги беспомощно скользили по гравию. Я понял: он пытался встать, но не мог, потому что был слишком взволнован. Я уже было протянул ему руку, но другое, более высокое соображение вежливости сдержало меня, я отвернулся и стал смотреть на море. Через минуту он был уже на ногах и торопливо спускался вниз по тропинке. Навстречу ему шла женщина. Она была уже совсем близко, самое большее в тридцати ярдах. Не знаю, была ли она когда-нибудь такой, какой он мне описал её, или это был только идеал, который создало его воображение. Я увидел женщину и в самом деле высокую, но толстую и бесформенную, её загорелое лицо было покрыто здоровым румянцем, юбка комично обтягивала её, корсет был тесен и неуклюж, а зеленая лента на шляпе так просто раздражала. И это было то прелестное, вечно юное создание! У меня сжалось сердце, когда я подумал, как мало такая женщина может оценить его и что она, быть может, даже недостойна такой любви. Уверенной походкой поднималась она по тропинке, в то время как он ковылял ей навстречу. Стараясь быть незамеченным, я украдкой наблюдал за ними. Я видел, как они подошли друг к другу, как он протянул к ней руки, но она, не желая, видимо, чтобы хоть кто-то был свидетелем их ласки, взяла одну его руку и пожала. Я видел её лицо в эти минуты и успокоился за моего старика. Дай бог, чтобы в старости, когда руки мои будут трястись, а спина согнется, на меня так же смотрели глаза женщины.
Читайте также
Фразы, которые нельзя говорить детям
Физически детей сейчас наказывают редко. Но не все родители осознают, что гораздо больше, чем подзатыльник, ребенка могут травмировать слова. Они могут воздействовать на поведение сына, его действия и даже судьбу. Сегодня мы обсудим слова, которые ни в коем случае не следует говорить ребенку. Они могут не быть откровенно жестокими, но повредят формированию личности малыша и негативно повлияют на характер и психику. Будешь плохо себя вести – отдам. Очень популярная фраза, используемая в разных вариациях. «Отдам дяде», «врач сделает укол», «позову полицейского». Таким путем взрослый хочет напугать малыша, вызвать послушание. На первых порах, когда он вам доверяет, это сработает. Но быстро требуемый результат исчезнет, а реагировать сын будет совсем не так, как хотят родители. Если он неглупый и от природы имеет крепкие нервы, то подобные выпады будет игнорировать или улыбаться. Авторитет взрослого в его глазах упадет, ведь полицию никто не зовет, да и передавать близстоящему дяде не пытается. А вот впечатлительному человеку будет трудно, такие слова ничему не научат, зато спровоцируют повышение тревожности. Не стоит взращивать комплексы и страхи, лучше запастись терпением и в понятной форме рассказать, что не так. Если объяснить не получается, переключите внимание на нечто интересное. Не делай этого. Хочется уберечь детей от внешних проблем, но часто бывает, что забота трансформируется в излишнюю опеку. «Не трожь собачку – покусает! Не бери – разобьешь или сломаешь!» Примеров можно много насобирать. Всегда видя за малыша отрицательные последствия, ограничивая его, мешая становиться самостоятельным, вы поступаете неверно. Постарайтесь научить ребенка корректно вести себя, делать выводы и исправлять промахи. Спокойно страхуйте в сложных ситуациях – если несет тарелку, посоветуйте делать это аккуратно. Не будешь слушаться, не буду любить. Это грубый вариант, чаще мамы стремятся воздействовать на детское непослушание фразами: «Ты мне такой не нужен», «Продолжишь капризничать – оставлю здесь». Даже если накопились усталость и раздражение, не позволяйте себе манипулировать самым важным, что есть у ребенка – любовью к родным. Подобные фразы вызовут у впечатлительного человека состояние страха, которое чревато возникновением психологических заболеваний. Не устрашайте – найдите в себе силы и расскажите о том, каким бы хотели видеть его. Делай что хочешь, но не мешай. Часто родители сдаются под натиском своего чада. Иногда потому что заняты, чаще – потому что хотят расслабиться или не желают бороться с капризами. Разрешить все, что угодно, лишь бы он успокоился. Такими выражениями родители отвергают маленького человека вместе с его переживаниями, возникает ощущение ненужности. А если он победил и добился желаемого, то утвердится в понимании, что нытье, слезы и истерики дадут все, что только можно пожелать. Не справляетесь? Не отсылайте от себя грубо, лучше найдите какое-нибудь занятие, которое займет его на небольшой промежуток времени. Дай сделаю, ты не сможешь. Да, дети ломают и разбивают вещи. Родителям хочется свести к минимуму подобные риски. Потому такие фразы звучат почти в каждой семье. Такая критика, будучи слишком жесткой, оборвет у малыша любую тягу к самостоятельности. Он услышит в этом недоверие родителей к его силам, автоматически будет считать, что в финале любого дела ждет неудача. Не надо ругани и жесткой критики – поддерживайте и направляйте, дайте знать, что вы всегда находитесь рядом, готовы помочь, если возникнет такая необходимость. Все хорошие, один ты… Любят некоторые сравнивать своего отпрыска с соседскими детьми. Братьями, сестрами, племянниками, даже его собственными друзьями. Вроде как указывают на положительные качества, некий эталон, но эффект дают полностью противоположный. Для любого малыша такое сравнение – унизительно, показывает, что родители его не принимают, даже соседский Вася лучше. В результате в детской душе зарождаются обида и ревность, которые приведут к печальным последствиям. Помните, что все дети разные, потому сравнивать своего с другими не надо. Гораздо лучше будет принять и поддерживать, демонстрируя свое отношение и повышая самооценку. Не забывайте – только ваша помощь поможет ребенку раскрыть таланты. Ты плохой. Куча вариантов – обзывают лентяями, глупыми, еще более обидными словами. Все эти выражения имеют негативный оценочный характер. Не стоит так говорить, даже в шутливом или ироничном тоне это вредит детской психике. В младшем возрасте не всегда удается понять иронию, а дети вам безгранично верят. Контролируйте себя, не обзывайтесь, иначе в ответ увидите соответствующие поступки. Нельзя критиковать личность ребенка, можно оценивать только его поступки. Помните – малыш вырастет таким, каким вы его воспитываете, так что оскорбления, неважно в каких целях, звучать не должны.
«Ни о чем не жалейте»
Никогда ни о чем не жалейте вдогонку, Если то, что случилось, нельзя изменить. Как записку из прошлого, грусть свою скомкав, С этим прошлым порвите непрочную нить. Никогда не жалейте о том, что случилось. Иль о том, что случиться не может уже. Лишь бы озеро вашей души не мутилось Да надежды, как птицы, парили в душе. Не жалейте своей доброты и участья. Если даже за все вам — усмешка в ответ. Кто-то в гении выбился, кто-то в начальство... Не жалейте, что вам не досталось их бед. Никогда, никогда ни о чем не жалейте — Поздно начали вы или рано ушли. Кто-то пусть гениально играет на флейте. Но ведь песни берет он из вашей души. Никогда, никогда ни о чем не жалейте — Ни потерянных дней, ни сгоревшей любви. Пусть другой гениально играет на флейте, Но еще гениальнее слушали вы. Андрей Дементьев
"Стадное чувство" или "закон 5-ти процентов"
Есть такое понятие как автосинхронизация. Суть такова – если в какой-то общности 5% процентов совершают одновременно определенное действие – остальное большинство начинает повторять. Если в мирно пасущемся табуне лошадей испугать 5% особей и «пустить их в бегство», то весь остальной табун сорвется с места; если даже 5% светлячков случайно синхронно вспыхнут, то тут же будет вспышка целого луга. Данная особенность проявляется и у людей. Недавно английские ученые поставили эксперимент: в большую, просторную залу пригласили людей и дали им задание «перемещайтесь как вам угодно». А некоторым давали четко определенное задание как именно двигаться и когда. Таким образом было экспериментально подтверждено, что 5% человек перемещающихся с определенной целью могут заставить всё множество двигаться в том же направлении. Для автосинхронизации необходимо, чтобы множество неких объектов обладали хотя бы отчасти идентичным информационно-алгоритмическим состоянием и находились в условиях, допускающих информационный обмен между ними — хотя бы безадресный, циркулярный. При этом быстродействие их по реакции на прохождение информации, идентичной для всех них, должно быть достаточно высоким. Кстати, подобный эксперимент может провести каждый. Достаточно прийти на концерт с компанией друзей и начать синхронно хлопать в те моменты, когда вам это хочется и весь зал будет за вами повторять. Некоторые практические выводы из этого: не стоит делать коллективы больше 20 человек. 20 человек / 100% * 5% = 1 – эта единица и есть лидер, увеличение же количества человек влечет за собой потерю управления. В аудитории, где человек 30-40, преподавателю будет очень трудно задавать тон занятия и постоянно держать внимание группы. Этот закон можно применять и к другим ситуациям, пробуйте, но не стоит полностью полагаться на него. Нет ничего абсолютного. Запуск таких процессов возможен только тогда, когда люди находятся в состоянии не осознания своих действий, целей и причины. Когда уровень личной дисциплины, осознанности, контроля очень низок. А это уже бесструктурное управление, когда не надо каждому говорить, что он должен делать и как: хватит 5% процентов, которые запустят процесс автосинхронизации. Данным явлением очень много кто пользуется в корыстных целях, запуская слухи, например, что через пару дней исчезнут какие-то товары и 5% испугавшихся и побежавших покупать эти товары хватит для того, чтобы всколыхнуть остальных и через некоторое время полки действительно станут пустыми. 5% процентов провокаторов хватит, чтобы мирный митинг превратился в массовое побоище. Дальше можете продолжать сами.
Эффект умного Ганса
Эффект умного Ганса (clever Hans effect) — это один из эффектов, искажающих экспериментальные данные, снижающих или вовсе уничтожающих валидность эксперимента. Прежде всего, тут речь идет об экспериментах психологических. Чтобы понять, сущность рассматриваемого эффекта, давайте рассмотрим загадочный случай умного Ганса. Умный Ганс — это орловский рысак, живший в начале XX века. Умный Ганс на потеху толпе давал правильные ответы на вопросы своего хозяина — школьного учителя математики Вильгельма фон Остена. Правильный ответ рысак отстукивал своим копытом. Конь мог складывать, вычитать, делить, умножать, причем вопрос мог быть предъявлен как в устной, так и письменной форме. Этот случай привлек внимание ученых, а именно крупного немецкого философа и психолога Карла Штумпфа. Прежде всего, он решил проверить, не мошенничает ли фон Остен, не нашел ли он способ давать своему рысаку подсказки. Поверить в математические способности животного ученому было, естественно, трудно. Карл Штумпф собрал комиссию из 13 экспертов. Перед комиссией Вильгельм фон Остен и его умный Ганс показывали свои «математические опыты», эксперты внимательно следили за фон Остеном и никаких подсказок не нашли. Повисла напряженная пауза. Но вскоре умным Гансом занялся ученик Карла Штумпфа Оскар Пфунгст. Это ученый подошел к проблеме более фундаментально — он стал варьировать условия, в которых Ганс показывал свои «математические способности». Вначале Пфунгст изолировал фон Остена и Ганса от наблюдателей. «Математические способности» сохранялись. Затем Пфунгст использовал совершенно другие вопросы, чем вопросы фон Остена. «Математические способности» сохранялись. Тогда, используя шоры, Пфунгст лишил Ганса возможности видеть человека, задающего ему математический вопрос. И вот тут «математические способности» рысака сразу исчезли. (Это, наверное, единственный случай в истории, когда «зашоренность» помогла отыскать истину, а не потерять ее.) Затем Пфунгст попросил фон Остена задать Гансу вопросы, ответов на которые сам фон Остен не знал. И вновь математические способности Ганса исчезли (до уровня случайного попадания). Соответственно талантливый ученый, обобщив полученные результаты, сделал правильный вывод: Ганс не умеет считать, зато умеет считывать едва заметные изменения в поведении человека, задающего ему вопрос. Ганс начинает стучать копытом и внимательно смотрит на задающего вопрос. Тот, в свою очередь, считает количество ударов копытом. Когда это количество приближается к искомому числу, задающий вопрос напрягается. Ганс улавливает это напряжение и останавливается. Если копыто отстучало нужное число, человек, задающий вопрос расслабляется, и Ганс заканчивает стучать копытом, если же напряжение не спало, Ганс продолжает отстукивать число, пока не увидит расслабления. Вот так правильно спланированный эксперимент помог избавиться от совершенно неверных выводов и ложного факта (атрефакта). Кстати, Оскар Пфунгст не остановился на этом, он решил еще раз проверить свой вывод. Для этого ученый просил разных людей задумывать любое число, а сам брался отгадать это число, отстукивая его рукой. Как Вы догадываетесь, успехи Пфунгста в этом деле были не меньше, чем успехи умного Ганса. Да и любой читатель, я думаю, сможет после продолжительных тренировок отгадывать задуманные людьми числа. К сожалению, больше ничем Оскар Пфунгст не прославился. Зато сегодня в психологии существует феномен под названием «эффект умного Ганса», а экспериментаторы стараются сделать все, чтобы этот эффект не исказил результаты их экспериментов. Кстати, на мой взгляд, этот эффект стоило бы назвать эффектом Пфунгста, но, видимо, это не было сделано, поскольку такое словосочетание звучало бы слишком неблагозвучно для большинства людей (исключая, естественно, немцев). P.S. Именно на эффекте умного Ганса основываются трюки, положенные в основу фильма Александра Невзорова «Манежное лошадиное чтение» (2010), в котором Невзоров с присущим ему апломбом с помощью и других искажающих реальность приемов и подтасовок пытается доказать, что лошади ничуть не менее умны, чем люди. Как утверждает Невзоров, все отличия между человеком и лошадью обусловлены всего лишь (!) тем, что у лошадей нет человеческих рук и нет человеческой культуры. Я не знаю, сознательно ли Невзоров использует эффект умного Ганса, чтобы обмануть зрителя или же просто, ничего не зная об этом эффекте, сам обманывается, но, я считаю, что идея о том, что умственные способности человека не слишком отличаются от лошадиных, является для Невзорова сверхценной (да-да, в психиатрическом смысле). По сути, отставанию именно этой идеи посвящена и книга Невзорова «Происхождение личности и интеллекта человека», справедливо раскритикованная порталом «Антропогенез». Подозреваю, что в этой книге Невзоров тоже опирается на искажающие реальность эффекты (или находится под их влиянием) и использует трюки и подтасовки фактов. Автор: Александр Невеев
Синдром "сплетника"
Люди, которые плохо отзываются о других, неуправляемы. Они хотят чувствовать свою власть, сплетничают, потому что недовольны своей жизнью. Сплетники часто бывают подлецами и лгунами и втираются к вам в доверие только для того, чтобы что-то о вас разузнать и потом передать эту информацию другим. Они не умеют хранить секреты и сразу же разнесут по свету любую информацию, которой вы с ним поделитесь. Большинство сплетников завистливы, считают других своими соперниками и думают только о том, как бы обидеть или вовсе разрушить их жизнь. Сплетня – их способ словестно уничтожить человека, с которым они состязаются. При этом, часто это состязание они навязывают сами! Поскольку такие люди завистливы, они пойдут на все, чтобы подорвать вашу репутацию, предав огласке сведения личного характера, которые вы бы хотели утаить. Всегда помните! Тот, кто сообщает вам информацию о других, обязательно также передает другим информацию о вас!
Самолюбие под маской любви
Говорят, любить себя очень полезно. Это повышает самооценку, самоуважение, помогает достичь гармонии с самим собой. Однако, большинство людей, что не водят тесной дружбы с наукой психологией, полагают, будто любовь к себе и самолюбие – одно и то же. Но если разобраться, то окажется: есть существенные различия между двумя этими психологическими явлениями, и в то же время они взаимосвязаны. Как такое может быть? Суть эгоизма А начнём с банальной вещи под названием «эгоизм». Вам наверняка известно, что оно собой представляет. Более того, вам скорее всего приходится сталкиваться с его проявлением регулярно в повседневной жизни. И на вопрос: «Как бы вы охарактеризовали данное психологическое явление?» ответ будет в большинстве случаев следующим: «Эгоизм – это зашкаливающая любовь к себе». В действительности же расшифровка указанного выше понятия базируется на значении слова «эго». Последнее представляет собой нашу «ложную» самоидентификацию. Соответственно, эгоизм – ни что иное, как регулярное проявление этой самой «ложной» самоидентификации. Почему «ложной»? Да потому что у эгоиста нет реалистичного, адекватного восприятия самого себя. Оценка собственных поступков, поведения, мировоззрения производится им посредством отождествления своей персоны со значимыми мыслями, имеющими амбивалентный характер: они могут быть либо позитивными, либо негативными, но всегда парные – хорошая плюс плохая. Если, к примеру, мы получаем похвалу, наше эго раздувается до невероятных размеров. И наоборот, когда мы подвергаемся жёсткой критике, даже заслуженной, наша самооценка уходит в минус. В глубине души эгоиста есть понимание собственных недостатков, но принять их он не в состоянии. Вот и начинает ненавидеть тех, кто посмел не только рассмотреть данные червоточины, но ещё и указать на их наличие, на размер изъянов. Как следствие, у человека эгоистичного появляются множественные психологические комплексы, а сам эгоизм постепенно превращается в эгоцентризм. Суть самолюбия Если говорить о самолюбии в сравнении данного понятия с предыдущим, следует заметить: это несколько разные явления. Самолюбие по сути – предшественник эгоизма, его корень – также эго, которое человек эгоистичный, словно маску, надевает на себя с целью подать собственную персону окружающим «в лучшем виде». Постепенно он забывает: эго – лишь часть его личности, но не сама личность, и отождествлять себя с эго, с этой маской «для людей» ошибочно. Если скрывать свои недостатки от самого себя, проблема не решится, а будет лишь усугубляться. Гораздо лучше, хотя и труднее, посмотреть на себя со стороны придирчивым взглядом постороннего человека, увидеть все изъяны характера и… принять их, а вместе с тем полюбить себя таким, каков ты есть. Самолюбие же не дает эффективной, правильной оценки собственных поступков, как и эгоизм, поэтому является искажающей действительность призмой. А что можно разглядеть в кривом зеркале? Только то, чего нет на самом деле – жалкое подобие себя. Самолюбие подчиняется закономерности: чем оно больше, тем более болезненна реакция человека на мнение окружающих. Таким образом, общие черты у самолюбия с эгоизмом, конечно, прослеживаются, и весьма чётко, но самолюбивый субъект хочет стать совершенством, а эгоист уже себя таковым считает, не принимая иной точки зрения относительно собственной персоны. Суть любви к себе Самолюбие возникает из-за неумения понять собственной личностной природы. Хорошие черты мы принимаем и любим в себе, а вот с недостатками на данном этапе имеются большие проблемы. Эгоист не может допустить мысли, что он на самом деле не идеал. Самолюбивый субъект не в состоянии смириться с тем, что его претензии на идеальность не обоснованы, а цели недостижимы, что все это происки гордыни. Кому же понравится срывать с себя розовые очки и видеть, как разлетается в осколки волшебное зеркало, в котором его отражение всегда положительно-обворожительно? Естественно, никому. Но что даёт нам самолюбие? Ничего, кроме душевных страданий, дискомфорта, постоянной усталости от того, что приходится носить маску, притворяться, соответствовать… Надежным психологическим стержнем, точкой опоры является любовь к себе. Значение этого понятия короткое, но ёмкое: принятие самого себя, с набором недостатков и достоинств, как уже упоминалось выше. Это искоренение в себе гордыни, путь к гармонии с собственной личностью, окружающими, всем миром. Любовь к себе предполагает нормальную, адекватную реакцию на критику своей персоны. Маски здесь не требуются – всё лежит на поверхности. Мнение окружающих имеет для такого человека важность, но без впадения в крайности. Гораздо важнее для него собственное отношение к собственным же минусам характера. Как же развить любовь к себе? Следует объективно оценивать свои поступки, поведение, характер, быть самокритичным и постоянно заниматься самовоспитанием. Нужно учиться видеть в себе как хорошее, так и плохое. Здесь отличным помощником станет аутотренинг, то есть самовнушение. И помните: вы единственный в своём роде человек, другого такого нет и не будет на всём белом свете. Эта мысль непременно поможет вам полюбить себя!
Одиночество — проблема или ресурс?
В конце 1950-х годов Фрида Фромм-Рейхман (Frieda Fromm-Reichmann) написала работу на тему, которой другие психоаналитики в то время не уделяли должного внимания. Даже Фрейд — и тот упомянул об этой проблеме только мельком. Фромм-Рейхман писала, что не понимала, какие «внутренние силы» заставили ее заняться проблемой одиночества, хотя некоторые догадки у нее все же имелись. Возможно, причина крылась в страдавшей от кататонического синдрома молодой пациентке, которая начала общаться с ней лишь после того, как Фромм-Рейхман спросила, насколько она одинока. «Она подняла руку, выставила наружу свой большой палец, а остальные пальцы сжала в кулак», — писала психоаналитик. Этот палец был один, «в отличие от остальных пальцев, спрятанных в ее ладони». «Настолько одинока?» — мягко спросила Фромм-Рейхман. И в этот момент «выражение лица у женщины смягчилось, она расслабилась, как будто почувствовала огромное облегчение и хотела выразить благодарность. А ее пальцы разжались». Позднее Фромм-Рейхман стала всемирно известным психотерапевтом, когда новая пациентка по имени Джоан Гринберг (Joanne Greenberg) страдавшая острой формой шизофрении, приняла эту невысокую и коренастую женщину за домохозяйку. Фромм-Рейхман вылечила Гринберг, которую все считали неизлечимо больной. Гринберг вышла из больницы, поступила в колледж, стала писательницей и обессмертила своего любимого психоаналитика под именем доктора Фриды в своем автобиографическом романе-бестселлере «Я никогда не обещала тебе розовый сад» (I Never Promised You a Rose Garden). Позднее по его мотивам был снят фильм, а также написана популярная песня. Фромм-Рейхман, бежавшая от Гитлера из Германии в США, известна среди психоаналитиков своими утверждениями о том, что безнадежных больных не существует, и что любого можно исцелить с помощью доверительных, тесных, дружеских отношений. Она пришла к выводу, что в основе почти всех психических заболеваний лежит одиночество, и что одинокий человек — это, пожалуй, самое ужасное зрелище во всем мире. Как-то раз она раскритиковала своих коллег-психотерапевтов за то, что они отстраняются от эмоционально замкнутых пациентов, предпочитая не рисковать, чтобы не оказаться под их пагубным влиянием. Жуткий призрак одиночества витает и над нами, поскольку все мы можем стать одинокими, писала она. «Мы бежим от одиночества и чувствуем себя виноватыми». Ее работа от 1959 года «Одиночество» (Loneliness) считается программным документом в быстро развивающейся области научных исследований феномена одиночества. В последние полвека ученые-психологи в основном отказались от психоанализа и превратились в биологов. Все глубже проникая в строение и внутренние механизмы клеток и нервов, они подтверждают, что одиночество — это чудовищно и ужасно, полностью соглашаясь с мнением Фромм-Рейхман. Сейчас с одиночеством связывают огромное множество физических недугов и психических расстройств. В определенном смысле эти открытия столь же важны, как и инфекционная теория заболеваний. Раньше врачи знали, что инфекционные болезни убивают, но не понимали, что распространяются они микробами. Точно так же все интуитивно понимали, что одиночество ускоряет смерть, но не могли объяснить, каким образом. Сегодня психобиологи могут показать, что одиночество посылает дезориентирующие гормональные сигналы, перестраивает в генах молекулы, управляющие поведением, и приводит в расстройство множество других систем. Они доказали, что продолжительное одиночество не просто вызывает болезни; оно может вас убить. Эмоциональная изоляция считается таким же серьезным фактором риска смертности, как и курение. В неполный список психических расстройств, вызываемых или усугубляемых одиночеством, входят болезнь Альцгеймера, ожирение, диабет, повышенное кровяное давление, сердечные болезни, нейродегенеративные заболевания и даже рак, ибо опухоль сильнее дает метастазы у одиноких людей. Определение одиночества в психологии мало изменилось с тех пор, как его дала Фромм-Рейхман. «Настоящее одиночество», как она называла его, — это не то, что философ Серен Кьеркегор (Søren Kierkegaard) характеризовал как закрытость и уединение цивилизованных людей. «Настоящее одиночество» также не является счастливым затворничеством творящего художника или преходящим раздражением из-за того, что ты слег с простудой в то время, как все твои друзья отправились на поиски каких-нибудь приключений. И это не чувство разочарования в твоем сегодняшнем спутнике – друге, любовнице и даже супруге — если только ты постоянно не оказываешься в такой ситуации, будучи действительно одиноким человеком. Фромм-Рейхман даже проводила различие между «настоящим одиночеством» и трауром, поскольку человек приспособленный со временем оправится от горя, выйдет из угнетенного состояния депрессии, которая может являться симптомом одиночества, но редко является таковым. Одиночество, говорила она, — это дефицит и острая потребность в близости. Сегодняшние психологи соглашаются с полным списком того, что Фромм-Рейхман не относила к одиночеству, и добавляют к нему один полезный тезис, который она наверняка бы одобрила. Они утверждают, что одиночество необходимо рассматривать как внутреннее, субъективное ощущение, но не как внешнее, объективное состояние. Одиночество «не синонимично уединению, а пребывание вместе с кем-то не дает гарантий защиты от чувства одиночества», — пишет ведущий специалист по этой теме психолог Джон Качиоппо (John Cacioppo). Качиоппо ставит эмоции превыше общественного факта, ибо он уверен в том, что это чувство разрушает тело и мозг. Это весьма необычно, и с ним согласятся не все. Есть другое направление научной мысли, сторонники которого настаивают, что одиночество есть провал социальных связей. Одинокие люди болеют сильнее и чаще, чем не одинокие, потому что за ними некому ухаживать, и они не пользуются социальной поддержкой. Хотя в прошлом к одиночеству не относились как к серьезной общественной проблеме, его в целом рассматривали как социальный сбой — продукт чрезмерно конформистской культуры или нарушения общественных норм. Но сегодня одиночество превратилось в настоящий кризис для общественного здравоохранения. В стандартной американской анкете Калифорнийского университета Лос-Анджелеса «Шкала одиночества» есть 20 вопросов в разных вариантах на тему близости — «Как часто вы чувствуете себя близким к людям?» — и так далее. И целых 30% американцев отвечают, что фактически никогда не чувствуют близости к другим людям. Исследования одиночества заставляют нас признать, что перед лицом социальных факторов наш организм демонстрирует небывалую приспосабливаемость. Такая тенденция пугает и радует одновременно. Пугает она тем невеселым обстоятельством, что изоляция, особенно если она является результатом лишения прав беднейшей части населения, формирует физические недостатки, которые легко воспроизводятся в следующем поколении. Если принять во внимание то обстоятельство, что мы отказываемся от программ, которые могут помочь людям побороть эти изъяны, у нас есть основания для опасений. Однако есть еще другой, связанный с нашей приспособляемостью, который повергает в трепет. Отдайте сироту приемной семье, и его мозг восстановит недостающие связи. Научите одинокого человека реагировать на других без страха и паранойи, и с течением времени его тело будет вырабатывать меньше гормонов стресса и в меньшей степени будет от них страдать. Заведите домашнее животное или начните верить в сверхъестественное — и ваш показатель одиночества по выработанной Калифорнийским университетом шкале снизится. Даже такое простое действие как участие в спортивной команде или посещение церкви может способствовать тому, что Коул назвал «молекулярным перемоделированием». «Из всего этого я извлек один вывод: слушайте, а ведь значение имеет не только жизнь в ранние годы, — сказал он. — Нам нужно тщательно выбирать свою жизнь».
У пингвинов все, как у людей
Гангстеры животного мира!
Страна садов
Это состояние человека, при котором его ничто не радует. Ничто не производит на него впечатления. Зак Брафф неосознанно ввел этот термин. Кроме того, был снят одноименный фильм, в котором Зак сыграл главную роль. Синдром "Страны садов" сейчас актуален для нашей цивилизации как никогда прежде. С помощью интернета человек увидел практически всё. Ни этнические различия, ни особенности отдельных талантов планеты, ничто не впечатляет сегодня человека. Человечество охватила всеобщая апатия. Язык общения людей — тоже устарел, с помощью истории мы знаем прошлые традиции, и так как общество топчется на месте, мы уже заранее знаем какие вопросы нам зададут, у нас уже есть на них ответы: — Привет, как дела? — Привет, нормально. И всё в таком духе, мы знаем поведение друг друга, изучив психологию, которая за долгие века не претерпевала глобальных изменений. Все трюки просмотрены на ютубе, все спецэффекты уже показаны в кино, все экстравагантные образы обыграны. Мы всё видели и всё знаем. Не то чтобы нам всё надоело, просто нас уже ничто не впечатляет. Нас уже даже не будоражат наши проблемы, потому что они до боли банальны, и мы уже слышали о них сотню раз прежде от тех, кто уже имел с ними дело. До тех пор, пока цивилизация не получит перспектив глобального уровня, новую струю, которая бы взорвала умы людей, мы так и будем прибывать в стране садов. И с каждым днём положение только усугубляется. Этим и объясняется рост продаж наркотиков, алкоголя и прочих элементов прибежища от страны садов.
© 2015 — 2024 stakanchik.media
Использование материалов сайта разрешено только с предварительного письменного согласия правообладателей. Права на картинки и тексты принадлежат авторам. Сайт может содержать контент, не предназначенный для лиц младше 16 лет.
