С фотопортретов молодой Анны Фрейд смотрит миловидная девушка с точёными чертами лица, аккуратной причёской и внимательными тёмно-бархатными глазами, определяющими весь её облик. То ли аристократка на лоне природы, то ли королева фей Титания из пьесы Шекспира. Ни одна картина или фотография не способна запечатлеть даже малую часть натуры этой выдающейся женщины. В семье она была нежеланным ребёнком, но впоследствии станет верной помощницей и талантливым последователем своего отца, а сам Зигмунд Фрейд будет называть Анну — за её преданность их общему делу — Антигоной, в честь дочери ослепшего Эдипа, последовавшей за ним после его добровольного изгнанничества. Анна Фрейд трудилась не покладая рук для того, чтобы укрепить и приумножить то достояние науки, которое оставил её родитель. Тень отца её не преследовала; она создала что-то самобытное на избранном ею поприще. Её методы работы с несовершеннолетними пациентами заронили зерно нового вида психоанализа — детского. Её имя встанет в один ряд с именами основоположников этого направления: Герминой Хуг-Хельмут и Мелани Кляйн. Классификациями и теоретическими работами Анны Фрейд пользуются до сих пор. Анна родилась 3 декабря 1895 года. Она часто с горечью шутила: «Я появилась на свет только потому, что мой отец не признавал контрацепцию». Дети в доме Фрейдом и правда появлялись каждый год. На Анне эта практика прекратилась, как, скорее всего, и интимные отношения супругов. Когда Зигмунд Фрейд узнал, что жена беременна шестым ребёнком, он не слишком воодушевился от этой новости, но выразил надежду, что их ждёт мальчик; ведь Фрейд уже давно лелеял мечту, что передаст кому-то из детей свои знания и профессию, вырастит достойного преемника. Анна разочаровала отца уже в момент своего рождения и в последующие годы ощущала собственную неполноценность крайне остро. Тем не менее она тянулась к отцу, испытывала чувство привязанности, жаждала его компании и одобрения. Фрейд никогда не ограничивал свободу своих детей и поддерживал их становление как самостоятельных личностей со своими интересами, ценностями, внутренним миром. Был ли он хорошим отцом — вопрос совсем другого порядка. В первую очередь он был учёным и психологом, а во вторую — семьянином. Если в одних вопросах он придерживался передовых взглядов, то в других был неисправимым консерватором; второе относилось к роли женщины в обществе. Когда Анне исполнилось тринадцать лет, Фрейд с изумлением обнаружил, что девочка — не робкого десятка. У неё сформировался терпеливый и самодостаточный характер, а главное, она была способна в своём незрелом возрасте вести вполне умный диалог со старшими. Именитый учёный не мог это проигнорировать: он начал брать Анну с собой в лечебницу, читать ей лекции — погружать в самую сердцевину психологии. А юной Анне, казалось, только этого и не хватало всю её прошлую жизнь. Она влюблялась в науку всё больше и больше. Жила интересами отца и одновременно искала что-то, что нравилось бы именно ей. Фрейд также проводил сеансы психиатрии со своей дочерью и отмечал её равнодушие к мужскому полу. Примечательно, что страсть Анны к вязанию он расценивал как проявление подавляемых эротических желаний, — да, Фрейд был верен себе. К восемнадцати годам Анна выросла в привлекательную молодую женщину. «Посягатели» на её руку быстро нашлись. Завоевать расположение девушки надеялся Эрнест Джонс, один из ведущих психоаналитиков того времени; родство с самим Зигмундом Фрейдом было для Джонса весомым аргументом в пользу такого брака. Вмешался сам Фрейд и с присущей ему прямотой адресовал коллеге письмо следующего содержания: «Она не претендует на то, чтобы к ней относились как к женщине, потому что все еще далека от сексуальных желаний и довольно-таки холодна к мужчинам». Если закрыть глаза на резкую форму письма и общий тон ревнивого недовольства, можно сказать, что Фрейд довольно точно угадал желания самой Анны. Замужество ей совсем не улыбалось; она получила педагогическое образование и продолжила работу с отцом. В двадцать три года Анна уже участвовала в заседаниях психоаналитического общества, а также определилась со сферой деятельности — она вела исследования в области детского сознания и подсознания. Так, например, она побеседовала с пятнадцатилетним подростком, чтобы зафиксировать его странные фантазии об избиении и дойти до корня этого отклонения. При научных изысканиях Анна не стеснялась прибегать к интроспекции — методу самонаблюдения. Она фиксировала собственные сновидения, проводила их подробный анализ, буквально добираясь до изнанки, а результаты оглашала на лекциях в том же обществе психиатров. В 1933 году в Германии сменился режим, и для семьи Фрейд настали суровые времена. Зигмунду Фрейду диагностировали онкологическое заболевание, поэтому он, его жена и дети не покинули Австрию, не последовали примеру сограждан, ожидавших скорой оккупации страны. Анна не разлучалась с отцом, была ему опорой и поддержкой, терпела его усугубляющийся нрав. В тот день, когда до Зигмунда Фрейда дошли вести, что его труды — труды идеологического врага — массово предают огню, он отметил с мрачной иронией: «Прогресс налицо. В средние века они сожгли бы меня, теперь жгут всего лишь мои книги». В 1938 году Фрейды были арестованы и доставлены в гестапо для допроса. Анна очень боялась, что сломается под пытками, поэтому припрятала в потайном кармане веронал. К счастью, страшное средство не понадобилось. Всех членов семьи отпустили, им удалось получить разрешение на эмиграцию в Англию. Перед этим нацисты потребовали, чтобы Фрейд подписал документ, согласно которому он не имеет претензий к гестапо. Фрейд согласился, но и тут не удержался от циничной шутки: «Может быть, мне добавить, что я от всего сердца могу порекомендовать гестапо каждому?» В 1939 году Фрейд ушёл из жизни в лондонской больнице. Мучаясь от непрекращающихся болей, он попросил лечащего врача ввести ему летальную дозу морфия. После окончания Второй мировой войны англичане приняли тысячи детей, спасённых из концлагерей. Анна Фрейд, оправившись от скорби после смерти отца, вернулась к своему призванию. Она проводила обследования несовершеннолетних пациентов и занималась организацией их лечения, а в 1947 году основала крупнейший детский психоаналитический и учебный центр — Хэмпстедскую клинику. Анна продолжала писать книги; её труды снискали восторженное одобрение в высокоинтеллектуальных кругах. По слухам, на сеансах у Анны Фрейд побывала даже Мэрилин Монро. В основе методики Анны лежало то положение, что детская психика значительно отличается от взрослой. Если взрослый, желая исцелиться, идёт на сотрудничество добровольно, то для ребёнка это муторная, унизительная и неприятная процедура, заставляющая его чувствовать себя ещё более слабым и беззащитным. Анне же удавалось подбирать к каждому маленькому пациенту индивидуальный подход. Она описывала случай с одним десятилетним мальчиком, который никак не хотел идти на контакт. Тогда она стала общаться с ним «на его языке»: если мальчик хотел сидеть под столом во время сеанса, она позволяла ему это; если он гримасничал, она гримасничала в ответ. «Я следовала за ним также и в беседах на различные темы: от приключений морских пиратов и географических сведений до коллекций марок и любовных историй». Анна Фрейд много раз говорила, что её работу можно описать одним словом: дети. Её вклад в детскую психологию и психоанализ определил развитие этого ответвления науки на десятилетия вперёд. Разделяя область исследований Зигмунда Фрейда, она тем не менее имела собственные зоны интереса и не стала лишь эпигоном своего отца. Она так и не вышла замуж, но прожила долгую и наполненную смыслом жизнь и умерла 9 октября 1982 года. Нежеланная дочь знаменитого Фрейда; девочка, которая была беззаветно предана своему долгу перед родителем, — Анна Фрейд в итоге стала его гордостью и преемницей.