Новое начало

на сияние, на улыбку, свежей силой тепла и дара вынимает меня, как скрипку, из непроницаемого футляра: слишком долго тебя калечили, и ты замолчала. я твоё другое наречие, новое начало. не гляди на меня так, словно я дразню глухоту и старость: ты не проклята, ты не сломана, тебе сильно досталось. кто-то дрался с этими деками, с этими колками ругался. но ты умеешь не только реквиемы. но и вальсы. кроме чёрной придонной жути есть и божия милость: а теперь вдохни, и я покажу тебе, где она затаилась. нужно только твоё доверие, и тогда всё случится: вот она, прислушайся, где артерия над ключицей. Вера Полозкова

Как научиться чувствовать

Я печатаю этот текст, сидя у распахнутого окна, слушая сверчков и вдыхая прохладный ночной воздух. За стеной тихонько поскрипывают старые половицы — мои домочадцы готовятся ко сну. Я слышу, как с крыши на землю, прямо на дорожку из камушков, падают капельки только что прошедшего летнего дождя. Я всегда очень хорошо определяю, куда именно приземляется каждая из них — на землю, на камни или на листья стоящей под окном сирени — это все совершенно разные, непохожие друг на друга звуки. На землю капля приземляется глухо, на камушек — звонко шлепается, а когда она падает на сирень, сразу становится слышен удар по поверхности листа. Я хорошо знаю каждый из этих звуков еще с глубокого детства. Вечер сегодня выдался тихим и безветренным — ни шороха, ни трепета листьев. Где-то вдалеке залаяли собаки. Через ночной, пропитанный влагой воздух этот звук, резкий и неприятный в обычной жизни, кажется по-домашнему привычным и даже уютным. Слышно, как там, за лесом, на станции зашелестел, простучал колесами и пронесся дальше скорый поезд. Пронесся — и тишина. Только сверчки и капли. И прохладная, тихая летняя ночь. В такие моменты кажется, что жизнь — шумная, суетливая, лающая и стучащая колесами — остается где-то там, за лесом, далеко-далеко. А здесь — только сверчки и немного я. Сегодня такая ночь, о который Николай Васильевич Гоголь писал когда-то: «...и тогда мне вдруг так и запахнет деревнею; майскою темною ночью, глядящею из сада, сквозь растворенное окно; соловьем, обдающим сад, дом и дальнюю рощу своими раскатами; страхом и шорохом ветвей». Подумать только — еще тогда, давным-давно, можно сказать, в стародавние времена, тоже были и сверчки, и собаки, и капли дождя, и... Стоп, снято! Только что моя собака начала истошно лаять на кого-то в ночи под моим окном для слушания сверчков и Гоголя, не затыкаясь (это я про лай, конечно: слушать Николая Васильевича, периодически «растыкаясь» — несомненно, верх человеческого хамства). Это, конечно, чудовищное неуважение к моим чувствам и, скажем прямо, несколько выбило меня из романтико-созерцательной колеи, но «главную фишку» я вам показать все-таки успел. В конце концов, нам всем стоит сказать «спасибо» моему пушистому другу за то, что «горшочек перестал варить», а то летними ночами я действительно бываю чересчур щедр на романтические описания природы. Итак, к чему все эти розовые охи-вздохи про остаточные явления после дождя, поющих насекомых и работу ржд в ночи? К тому, чтобы начать замечать и ценить все эти чудесные мелочи нашей жизни. Знаете, почему мне так странно писать об этом, а вам — читать? Сейчас расскажу. Как вам мое начало статьи, где я вещаю про чудесную ночь? Нравится? А если честно? Выглядит, как отрывок из старой книжки, не правда ли? Немного не «про жизнь», что ли. Вернее, не про повседневную жизнь. Может быть, кому-то что-то из детства навеяло, а вот так, чтобы актуально было — не-а. Ну точно что-то из разряда «давно и неправда». В том, что мы читаем в повседневной жизни — будь то новости, художественная литература или биография Горбачева — всюду встречается экшен, или, как бы сказала наша учительница по русскому языку — повествование. Одним словом, наше инфополе переполнено событиями, сменяющими друг друга. Это не хорошо и не плохо, это реальность, в которой мы живем. Если уж мы заговорили про учительницу русского языка, давайте вспомним, какие еще бывают типы речи (о боже, куда еще нас заведет эта странная статья?) Повествование мы уже упомянули, оставшиеся два — это описание и рассуждение. «Пока просто поживите с этой информацией», — сказал я вам, моим уже запутавшимся читателям, и внезапно сменил тему. Давайте попробуем разобраться, что же такого прекрасного я написал в самом начале, что развожу теперь это на всю статью, «мысью по древу растекаюсь» зазря? Констатируем факт: я описал то, что слышал, пока сидел с открытым ноутом на кровати у окна. Звучит очень обычно, не правда ли? А знаете, что еще я делал? Я слышал, видел, ощущал запахи и соприкосновение кожи с предметами вокруг. Сколько там чувств у человека? Если совсем базовых, то пять (там сколько их только не обнаруживают, оказывается, в этих ваших интернетах). Итак: зрение, слух, вкус, обоняние и осязание. И все это — вы только представьте — мы чувствуем ежесекундно, ежемоментно. Разом! Так вот, когда я рассуждал про лай собак, сверчков и электрички — я описывал свои ощущения. Причем, заметьте, пока что исключительно аудиальные, то есть, касающиеся только слуха. А ведь в этот момент остальные четыре моих чувства работали не хуже и ощущали ничуть не меньше; все они одновременно получали информацию из окружающего мира: мои глаза видели комнату, ноутбук (и свет, от него исходящий), всматривались в темноту, различали цвета и оттенки. Мои обонятельные рецепторы чувствовали запахи, которые были рассеяны в ночном воздухе; я вдыхал сирень, цветы, прохладный воздух и даже такой особенный и свежий ночной аромат, который можно поймать, только будучи на природе. Мои пальцы соприкасались с клавиатурой, когда я печатал, и ложились на мягкий плед, когда я переставал это делать. Они чувствовали тепло и холод, жесткость и мягкость, фактуру всего, к чему я только прикасался. Когда я взял в руку только что вымытое яблоко — мои пальцы почувствовали, какое оно твердое и какие холодные (и мокрые!) на нем капельки воды. А как только я его откусил — в игру включился вкус. Яблоко оказалось сочным, даже сладким, громко хрустело при укусе, а один бочок немного горчил. И все это я чувствовал разом! (Еще и сверчков слушал параллельно, вот это я понимаю — многозадачность!) Все ощущения, которые я вам сейчас описал — это работа всех моих визуально-обонятельно-осязательно-аудиально-вкусовых чувств разом — и все это в рамках буквально одной минуты! Представляете, какая концентрация информации, что называется, на квадратный миллиметр? И так в нашей жизни происходит каждую минуту. У всех. Мы столько всего чувствуем, что не всегда даже замечаем это. Надо сказать, что современный человек вообще мало внимания обращает на свои ощущения, мало задается вопросом «что я чувствую прямо сейчас?». Человек озабочен вещами более глобальными; более, как нам кажется, значимыми: работа, семья, развлечения, бытовые проблемы — все это, безусловно, важно, но чудовищным образом отвлекает нас от момента, который мы проживаем прямо сейчас. «Так к чему же была эта непонятная вставка про типы речи?» — спросите вы. «Для наглядности», — отвечу я. В этом разделе русской грамматики я усмотрел метафору на сегодняшнее положение вещей. Как-то так вышло, что повествования и рассуждения в нашей с вами жизни — хоть отбавляй, а вот описания практически нет. Все эти пейзажи, любование природой, слушание птиц и нюханье цветочков возникает у нас, пожалуй, в путешествиях и книжках, и еще в детских воспоминаниях. И все. В повседневности нет места для прислушивания к себе и к миру вокруг — и это печально. Представьте только — всего того, что я описывал в самом начале, я мог попросту не заметить, не обратить на это внимания, пройти мимо. Подумайте, сколько красоты вокруг себя мы упускаем, привыкнув бегать по делам сломя голову. Для современного городского человека остановиться, посмотреть вокруг и восхититься — уже роскошь. Мы отвыкли от этого, и, к сожалению, вряд ли привыкнем обратно. С течением времени мы все больше отдаляемся от наших корней — от природы и от жизни в гармонии с ней. Если обратиться к фольклору и к жизни наших далеких предков, посмотрите, как сильно они пропитаны флорой и фауной — сказки, легенды, да и просто человеческий быт. На одежде вышивали цветочные орнаменты, в убранстве комнат, в украшениях, оружии — везде была природа-матушка, как люди тогда ее называли. Все потому, что наши предки были очень созерцательны — они любовались всем, что их окружало. Сейчас же мы обитаем в совершенно других условиях: большинство из нас ежедневно сталкивается со стрессом — недаром говорят, что это болезнь XXI века. От нервов начинается множество болячек, как ментальных, так и физических. У нас критически мало выходных, но чрезвычайно много дедлайнов — ритм большого города засасывает и не оставляет нам шанса остановиться и оглядеться вокруг. Но я считаю, что каждый из нас может вернуть себе в жизнь описание и начать чувствовать все вокруг. Для этого нужно просто начать. Звучит, как слоган «just do it», но я серьезно. Эта проблема, которая может решиться сама собой (какой редкий случай, однако), если только обратить на нее внимание. Вот, например, вы прочитаете мою статью — и в следующий раз, проходя через парк, нет-нет да и восхититесь тем, как приятно греет солнышко и шуршат на ветру листики. Правда-правда. А когда однажды вечером услышите сверчков — я уверен, вы будете в восторге (особенно после того, как я их так разрекламировал). «Давно ли автор слышал в городе сверчков?» — ехидно поинтересуетесь вы. В городе — давно. Но умение чувствовать мир вокруг не зависит от места вашего нахождения. Вы можете не чувствовать ничего, стоя посреди лавандового поля, а можете приходить в восторг от урчания голубей. Ладно, я утрирую, конечно (голубями даже такие, как я, наслаждаться могут с трудом). В любом случае, «почувствовать» мир вокруг себя может абсолютно любой человек, где бы и кем бы он ни был. И, быть может, тогда, когда вы попробуете — вы перестанете пролистывать страницы с описанием природы в книгах. Ладно, тут я загнул — сам до сих пор так частенько делаю, — тут, мне кажется, ничего не поможет. Сейчас много разговоров про детокс и «замедление» — это все, как мне кажется, очень здраво и правильно. Классно, что сейчас все больше людей начинают практиковать осознанность и пробуют прислушиваться к себе. Я считаю, что разговоры про сверчков — как раз про это. Чем чаще мы будем останавливаться и спрашивать себя «А что я чувствую сейчас? Что я вижу? Чем пахнет? Что чувствует моя кожа, мои ноги, руки?» — тем более осознанно мы будем существовать, тем меньше будет в нашей жизни стресса и, как следствие, болячек. Осознанность — это про уважение к себе, про любовь и уход. Будучи на природе — пользуйтесь случаем и задействуйте все свои пять чувств (а если есть — можно и больше), прислушивайтесь к своим ощущениям. Разуйтесь, пройдитесь босиком по траве или мху — закройте глаза и подумайте, каково оно? Послушайте птиц или просто ветер, погрейтесь на солнышке, соберите букет и понюхайте цветы. Практикуйте осознанность, когда едите — мегаполисы приучают нас со скоростью света заглатывать еду и мчаться дальше, а ведь это неправильно со всех сторон. Многие ли из нас помнят, что они ели сегодня на завтрак? А вчера? Спросите себя: «А что самого вкусного я ел на этой неделе?», и если вы хоть ненадолго замешкаетесь, вспоминая — вам необходимо подключать осознанность. Шутки шутками, но если вы действительно обратите внимание на то, что вы видите, слышите, — словом, чувствуете каждый день, и научитесь концентрироваться на этом, ваш день станет ярче и ваша жизнь приобретет совершенно новое качество. Автор: Кирилл Есаулов

Сколько лет Вселенной?

За миллисекунды Google может раскрыть факт, который долгое время ускользал от самых влиятельных мыслителей человечества: Вселенной почти 14 миллиардов лет, а точнее — 13,8 миллиарда лет. И многие космологи продолжают убеждаться в этом числе. В конце декабря 2020 года группа исследователей, работающих на «Космологическом телескопе Атакама» в Чили, опубликовала свою последнюю оценку — 13,77 миллиарда лет, плюс-минус несколько десятков миллионов. Их ответ совпадает с ответом миссии европейского спутника «Планк», который проводил аналогичные наблюдения в период с 2009 по 2013 годы. Точные наблюдения «Атакамы» и «Планка» были сделаны после того, как несколько тысячелетий люди наблюдали за небом и размышляли, откуда все это могло взяться. Каким-то образом приматы с продолжительностью жизни менее века получили представление о событиях, которые произошли за много лет до того, как существовала их планета и даже атомы, из которых все сформировалось. Вот краткое описание того, как человечество решило выяснить, сколько лет Вселенной. Античность: начало творения В каждой культуре есть миф о сотворении мира. Вавилоняне, например, верили, что небо и земля высечены из тела убитого бога. Но лишь несколько систем верований определяли, когда началось существование (одно исключение — индуизм, который учит, что вселенная преобразуется почти каждые четыре с половиной миллиарда лет, что не так уж далеко от фактического возраста Земли). Идея, которая прижилась, по крайней мере, на Западе, пришла от греческих философов, и на самом деле это был шаг назад с научной точки зрения. В IV и III веках до н.э. Платон, Аристотель и другие полностью согласились с представлением о том, что планеты и звезды заключены в вечно вращающихся небесных сферах. В следующем тысячелетии или около того мало кто ожидал, что Вселенная вообще обретет возраст. С 1600 по 1900 годы: конец бесконечности Астроном Иоганн Кеплер осознал в 1610 году, что одна из основных дыр в популярной космологии, вдохновленной греками, все это время «пристально смотрела» в глаза наблюдателям. Если в вечной Вселенной находится бесконечное количество звезд, как многие полагали, почему все эти звезды не заполнили Вселенную ослепляющим светом? Кеплер рассуждал, что темное ночное небо предполагает ограниченный космос, в котором звезды в итоге гаснут. Столкновение между теориями ночного неба и бесконечной Вселенной стало известно как парадокс Ольберса, названный в честь Генриха Ольберса — астронома, который популяризировал парадокс в 1826 году. Ранняя версия современной теории пришла, по всей видимости, от поэта Эдгара Аллана По. «Мы переживаем ночь», — рассуждал он в своей поэме «Эврика» в 1848 году, потому что Вселенная не вечна. Когда-то было положено начало, и с тех пор прошло недостаточно времени, чтобы звезды полностью осветили небо. 1900-е: появляются современные и ранние Вселенные Для разрешения парадокса Ольбера потребовалось время. Когда в 1917 году теория гравитации Эйнштейна подсказала ученому, что Вселенная, вероятно, росла или сжималась со временем, он добавил в свои уравнения ложный фактор — космологическую постоянную, чтобы Вселенная оставалась неподвижной (позволяя ей существовать вечно). Между тем, более крупные телескопы позволили астрономам четче видеть другие галактики. Это вызвало ожесточенные споры: смотрят ли они на далекие «островные Вселенные» или на близлежащие звездные скопления внутри Млечного Пути. Острый взгляд Эдвина Хаббла разрешил спор в конце 1920-х, когда он впервые измерил межгалактические расстояния. Хаббл обнаружил, что галактики — не только огромные и далекие объекты, но и разлетаются друг от друга. Вселенная расширялась, и Хаббл зафиксировал скорость ее расширения на уровне 500 километров в секунду на мегапарсек (постоянная величина, которая теперь носит его имя). С приближением расширения Вселенной у астрономов появился новый мощный инструмент, позволяющий оглянуться назад во времени и определить, когда космос начал расти. Работа Хаббла в 1929 году показала, что Вселенная расширяется таким образом, что ей должно быть около двух миллиардов лет. Космолог из Дьюкского университета (США) Дэниел Сколник поясняет: «Скорость расширения показывает, насколько быстро вы можете перемотать назад историю Вселенной, как на старой видеокассете. Если скорость перемотки быстрее, значит, фильм короче». Но измерение расстояний до далеких галактик — занятие сложное. Более простой метод появился в 1965 году, когда исследователи обнаружили слабое потрескивание микроволн, исходящих со всех сторон в космосе. Космологи уже предсказали, что такой сигнал должен существовать, поскольку свет, излучаемый всего через сотни тысяч лет после рождения Вселенной, был бы растянут в результате расширения пространства на более длинные микроволны. Измеряя характеристики этого космического микроволнового фона, астрономы могли сделать своего рода снимок молодой Вселенной, определив ее первоначальные размер и состав. Реликтовое излучение служило неопровержимым доказательством того, что у космоса было начало. Лауреат Нобелевской премии Стивен Вайнберг в своей книге 1977 года «Первые три минуты» писал: «Самое важное достижение окончательного открытия [реликтового излучения] в 1965 году — заставить всех нас серьезно отнестись к идее о существовании ранней Вселенной». С 1990 года по настоящее время: уточнение расчетов Реликтовое излучение позволило космологам понять, насколько велика была Вселенная в ранний момент времени, что помогло им вычислить ее размер и расширение на сегодняшний день. Космолог Дэниел Сколник сравнивает этот процесс с наблюдением того, что на детской фотографии длина руки ребенка составляет один фут, а затем ребенок становится подростком, и его длина руки и скорость роста соответствующе изменяются. Этот метод дал исследователям новый способ измерить текущую скорость расширения Вселенной. Она оказалась почти в десять раз меньше, чем скорость Хаббла (500 километров в секунду на мегапарсек), что отодвинуло момент космического генезиса еще дальше во времени. В 1990-е годы возраст Вселенной составлял от 7 до 20 миллиардов лет. Кропотливые усилия нескольких команд были направлены на уточнения наилучшей оценки космологией скорости расширения Вселенной. Наблюдения галактик с космического телескопа Хаббла в 1993 году показали, что текущая постоянная Хаббла составляет 71 километр в секунду на мегапарсек, что сузило возраст Вселенной — от 9 до 14 миллиардов лет. В 2003 году космический аппарат WMAP записал карту реликтового излучения с мелкими деталями. На основании этих данных космологи подсчитали, что возраст Вселенной составляет от 13,5 до 13,9 миллиарда лет. Примерно десять лет спустя спутник «Планк» измерил реликтовое излучение еще более детально, получив постоянную Хаббла 67,66 и возраст 13,8 миллиарда лет. Новое независимое измерение излучения от «Атакамы» получило в основном те же числа, что еще больше укрепило уверенность космологов в том, что они идут в правильном направлении. Космолог из института Флэтайрон (США) и член коллаборации «Атакамы» Симона Айола в своем пресс-релизе сказала, что теперь они пришли к одинаковым ответам от «Планка» и «Атакамы». Теперь можно заявить, что эти сложные измерения надежны. В будущем: космологический конфликт Но по мере того, как измерения ранних и современных Вселенных стали более точными, они начали противоречить друг другу. Исследования, основанные на изображении молодого реликтового излучения, предполагают, что постоянная Хаббла находится на уровне 60 километров в секунду на мегапарсек, но измерения расстояний до сегодняшних галактик (которые Сколник сравнивает с космическим «селфи») дают более высокие темпы расширения. Космолог участвовал в одном таком исследовании в 2019 году. В другом исследовании, основанном на яркости различных галактик, ученые пришли к аналогичному выводу (что современная Вселенная быстро расширяется) в январе 2021 года. Более высокие темпы могут означать, что Вселенная на самом деле примерно на миллиард лет моложе канонических 13,8 миллиарда, установленных «Планком» и «Атакамой». Но несоответствие может также указывать и на то, что в представлении космологов о реальности не хватает чего-то более глубокого. Связь реликтового излучения с сегодняшним днем включает предположения о плохо изученной темной материи и темной энергии, которые доминируют в нашей Вселенной. И тот факт, что измерения постоянной Хаббла не совпадают, может указывать на необходимость дальнейших расчетов истинного возраста Вселенной. «Я не уверен, как мы определяем возраст Вселенной, — говорит Дэниел Сколник. — Я не говорю, что это неправильно, но и не могу сказать, что правильно». По материалам статьи «How old is the universe? Our answer keeps getting better.» Popular Science

Цветы — символы разных стран

Почему с Францией ассоциируется лилия, а с Англией — роза? Цветок становится символом страны иногда даже до появления на гербе или в официальной символике государства. Зачастую цветок-символ связан со старинной легендой, по этой причине он становится важной частью истории, вызывая ассоциации с определенной страной. Франция — лилии Узнаваемым символом Франции стала геральдическая лилия. Хотя сейчас этот знак перестал быть официальным, все же цветок еще долго будет связан с Францией. О лилиях можно услышать много легенд. Одна из них гласит, что король франков Хлодвиг I, приняв в 496 году христианство, получил от ангела в качестве подарка золотую лилию. После этого цветком стали украшать гербовые щиты. По другой версии Хлодвиг I использовал лилию в качестве своего символа в благодарность, ведь цветок указал ему верный путь. Переходя реку, он обратил внимание на водяные лилии и благодаря им нашел безопасное место для пересечения реки. Со временем лилия стала знаком королевской власти. Лилии появлялись на печатях, знаменах и щитах королей. Этим символом клеймили преступников, им украшали троны. Однако в последнее время исследователи указывают на то, что геральдическая лилия больше напоминает ирис, чем саму лилию. Тем не менее именно лилии напоминают нам о Франции. Англия — розы Красные розы ассоциируются с Англией благодаря королю Ричарду I, который получил прозвище Львиное Сердце. Он выбрал этот цветок, использовав его в качестве эмблемы. Роза появлялась в его геральдике с завидной частотой, не реже, чем знаменитые львы. Его войско даже называли рыцарями красной розы. Это прозвище осталось на слуху, прочно закрепилось в былинах, легендах и стихах. Когда король принял участие в Крестовых походах, его эмблему узнали и за пределами страны. Позже символ использовали другие правители. Он закрепился за Англией настолько, что во время коронации Папа Римский вручал новому правителю именно красную розу. Однако сейчас не менее распространена другая эмблема — роза Тюдоров — красная роза, из середины которой растет белая. Это геральдическая эмблема Англии, появившаяся после войны Белой и Алой Роз. Алая роза была символом династии Ланкастеров, белая — эмблемой династии Йорков. Оба королевских дома стали ответвлениями династии Плантагенетов, к которой относился Ричард Львиное Сердце. Итак, Генрих Тюдор победил в войне. Чтобы объединить династии, он женился на наследнице Йорков. После этого Генрих создал новую эмблему, объединив белую и красную розы. Этот символ по сей день используется в качестве эмблемы страны. Нидерланды — тюльпаны Хотя родиной тюльпана являются вовсе не Нидерланды, он стал национальным цветком именно этой страны. Тюльпан появился в Турции, оттуда и разошелся по всему миру. Турция, кстати, тоже выбрала этот цветок своим символом. Тюльпаны завезли в Европу с Востока, европейцы полюбили этот цветок. Тюльпанами стали украшать клумбы Амстердама, Лейдена, Харлема, Роттердама и других городов. Цветы разводили чуть ли не все жители Голландии, выводя все новые и новые сорта. Появилась традиция называть сорт в честь известных людей и королевских особ. Разновидностей тюльпанов появлялось все больше, цены безумно росли. Например, одна луковица по стоимости могла равняться целому дому. Это объяснялось высоким спросом на цветы. Со временем участились спекуляции, поэтому правительству пришлось регулировать процесс разведения и продажи тюльпанов на законодательном уровне. Но и сейчас тюльпаны являются важной частью экспорта страны. Египет — лотосы Этот нежный цветок известен с древних времен. В Древнем Египте его соотносили со вселенной. Поскольку днем лотос раскрывался, а ночью прятался под водой, его считали символом возрождения и созидания. Египтяне рисовали с лотосом разных богов, использовали цветок в ритуалах, делали из него амулеты. Лотос изображали даже на монетах. С тех пор, говоря о Египте, поневоле представляешь помимо пирамид и фараонов еще и цветы лотоса. Австралия — золотая акация Неизведанные континенты таят много загадок. Об Австралии было известно мало, но затем ее принялись исследовать. Английский натуралист Бентам первым заметил растение, повсеместно произрастающее в Австралии. Акацию стали использовать не только в качестве декоративного растения. Благодаря прекрасному запаху ее применяют в косметологии. Уже в начале прошлого века акацию предложили сделать символом страны. Поскольку на территории Австралии проживали не только аборигены, но и переселенцы, многие не восприняли акацию в качестве главного растения. Люди старались украшать участки привычными для них цветами. Но акация оказалась слишком красивой, поэтому со временем покорила сердца всех жителей Австралии. Уже в 1988 году, когда Австралии исполнилось 200 лет, акацию выбрали официальным символом государства. Теперь ежегодно 1 сентября жители страны отмечают День акации. Испания — гвоздики Тореадоры, коррида, фламенко и гвоздика — такая картина вырисовывается при мысли об Испании. Появление гвоздики в этой стране связано с историей любви. Началось все со свадьбы Карла V и Изабеллы Португальской. Их брак был хорошо продуман, молодожены даже не виделись до свадьбы и познакомились всего за два часа до церемонии. Но несмотря на это они влюбились друг в друга. Ради своей возлюбленной Карл привез с Востока новый цветок — гвоздику. Он воевал с турками. Вернувшись из очередного боя, Карл преподнес любимой необычный цветок как символ своей любви. Изабелле понравилась гвоздика, поэтому цветами засадили весь дворец. К сожалению, Изабелла умерла рано. Карл похоронил любимую жену в окружении цветов, ставших символом их любви. С тех пор популярность гвоздик в Испании не уменьшается. Если красная гвоздика стала своеобразным признанием в любви, то белая указывает на то, что сердце человека еще свободно. Эти символы прочно укоренились в Испании. Ирландия — трилистник Многие наверняка встречали упоминания о магических свойствах трилистника. По легендам он защищает от зла, а еще символизирует финансовое благосостояние и успех. Трилистник считается национальным символом, во время празднования дня Святого Патрика им украшают костюмы, автомобили, площади. Есть и занятный обычай. В конце праздника нужно снять трилистник с одежды и опустить его в свой последний бокал. Осушив бокал, следует достать клевер, чтобы бросить его через левое плечо. Считается, что такой ритуал приносит удачу. Трилистник неизменно связывают со Святым Патриком. По легенде он использовал растение для иллюстрации христианского учения о Святой Троице во время христианизации Ирландии. На некоторых старинных изображениях Святой Патрик нарисован с трилистником в руках. Логично, что самого почитаемого покровителя Ирландии боготворили, поэтому и трилистник со временем стал популярен. И он долгое время оставался символом Ирландии, но затем его изображение стали использовать националистические группировки. Поэтому символ упразднили, запретив его. Только в 1800 году трилистники реабилитировали, вернув на королевский герб. Трилистник изображается вместе с розой и чертополохом. Эти растения — символы разных королевств, но произрастают из одного стебля, что довольно символично для Соединенного Королевства Великобритании. Символом России считается ромашка, Украины — подсолнух, Швейцарии — эдельвейс, Японии — хризантема, а Китая — нарцисс. Эти цветы не столько связаны с историей, сколько больше подходят странам по месту произрастания.

«Ядовитый сад» — привлекательный и опасный объект для туристов

Старинная резиденция герцогов Нортумберлендских во многом популярна благодаря необычному саду. По его дорожкам можно прогуливаться только с экскурсоводом, и ни в коем случае нельзя дотрагиваться до произрастающих здесь растений. Изначально замок окружала обычная парковая зона. Хотя это выглядело красиво, особого восторга у посетителей парк не вызывал. Только когда территорию начали засаживать ядовитыми растениями, сад стал привлекать туристов. Растения, которые могут убить человека, оказались притягательными настолько, что некоторые из них пришлось защитить специальными ограждениями. Замок Алник, у которого разбит этот сад, вы можете знать по фильмам «Айвенго», «Аббатство Даунтон» и «Гарри Поттер», поэтому часто здесь собираются поклонники перечисленных картин. А «Ядовитый сад» пользуется особенной популярностью среди туристов, которых привлекают опасные растения. История сада В 1995 году замок Алник достался по наследству Ральфу Перси. Его жена Джейн решила преобразить садовый участок, который запустили еще во времена Второй мировой войны. Территорию площадью свыше 50 тысяч кв.м Джейн Перси решила засадить красивыми растениями. Для этого она даже наняла дизайнера. Потраченные 42 миллиона фунтов стерлингов стоили этого великолепия. Здесь были и искусственные водопады, и фонтаны, и ансамбли растений, и даже большой дом на дереве. Однако люди не оценили эти старания. Только в 2005 году, когда на территории появился «Ядовитый сад», сюда потянулись посетители. Идея создания такого необычного парка возникла с тем, чтобы наглядно продемонстрировать, как одни и те же растения могут и лечить людей, и причинять им вред. Например, клещевина обыкновенная, которую часто можно увидеть на наших клумбах, чрезвычайно ядовита. Да и с лавровыми деревьями нужно быть осторожнее, поскольку срезанные ветки в закрытом пространстве обладают снотворным эффектом. Коллекция ядовитых растений В «Ядовитом саду» представлены смертоносные растения. Они высажены таким образом, чтобы рядом не было смертельно опасных растений. То есть слишком ядовитые виды чередуются с мало ядовитыми. Но есть и заграждения вокруг растений, и экскурсовод, присматривающий за посетителями. Такая перестраховка объясняется тем, что были случаи, когда людям в саду становилось плохо. На клумбах растут белладонна, бобовник, чилибуха, есть плантации конопли и мака. Здесь проводят экскурсии для школьников и студентов в рамках антинаркотического просвещения. Расскажем о самых интересных обитателях сада. Клещевина обыкновенная Клещевина — большое растение, немного напоминающее пальму. За счет экзотического внешнего вида это растение нравится многим хозяйкам. Однако оно опасно. У нас это растение живет лишь год, но в субтропиках клещевина растет в течение нескольких лет. Главную опасность представляют плоды, представляющие собой колючие шарики красного цвета. В них скрыты семена, содержащие рицин. Это сильнейший естественный яд, который в шесть раз опаснее цианистого калия. При этом из клещевины успешно изготавливают репейное масло, нейтрализуя действие яда. Противоядия от рицина пока нет. Ядовиты все части клещевины, но максимальная концентрация яда именно в семенах. Симптомы отравления рицином такие же, как при большинстве интоксикаций. Тошнота и рвота, расстройство, жжение в области желудка, но к этому присоединяются судороги, возможно понижение артериального давления, потеря сознания и галлюцинации. Поскольку противоядия не существует, лечение симптоматическое и направлено на предупреждение распространения яда и нейтрализацию последствий отравления. Бобовник анагиролистный Это древесное растение также называют «Золотой дождь», поскольку желтые цветы, свисающие гроздьями, при обильном цветении напоминают падающие с неба золотистые капли дождя. Выглядит кустарник действительно завораживающе, именно поэтому его часто можно увидеть в парках на юге, ведь бобовник любит тепло и тяжело переносит холодные зимы. Но несмотря на его красоту с этим растением нужно обходиться осторожно. Все части растения содержат ядовитый алкалоид цитизин. Алкалоид используют в медицине, но в контролируемых дозах. Содержание цитизина в вегетативных органах бобовника делает растение опасным для людей. Главный вред наносится центральной нервной системе. Отравление приводит к нарушению работы дыхательных мышц, наблюдается повышенное потоотделение и слюнотечение, а также тошнота, боли в животе, конвульсии. В особо сложных случаях интоксикация приводит к параличу нервной системы, остановке дыхания и летальному исходу. Содержание цитизина зависит от времени года, максимально опасен бобовник в начале весны. Болиголов пятнистый Болиголов — сорняк, который многим хорошо известен. Тогда почему он попал на клумбу знаменитого сада? Растение с характерным неприятным запахом как бы предупреждает людей об опасности. Он действительно ядовит, причем отравление может возникнуть и при вдыхании паров, и при контакте с кожей, и при попадании в пищевой тракт. Загвоздка заключается в том, что болиголов в первый год жизни можно спутать с петрушкой или морковью, также дети любят делать из растения трубочки, из-за чего и травятся. Растение очень ядовитое, предполагается, что именно им отравили Сократа. Болиголов содержит несколько ядовитых алкалоидов, но самый опасный — кониин. В Древней Греции этим ядом отравляли осужденных на смерть. Известны случаи, когда травились животные, съевшие несколько килограммов болиголова из-за уничтожения пастбищ. Самое интересное, что растение ядовито не во всех зонах произрастания. Чем севернее растет болиголов, тем меньше он опасен. Но это не значит, что можно испытать удачу. К этому растению стоит относиться серьезно, а заодно просветить своих детей, поскольку известны печальные случаи отравления детей болиголовом. Бругмансия белоснежная Бругмансия пышно цветет красивыми цветами, напоминающими колокольчики. И это одно из популярных растений в садоводстве, однако не все знают, что оно опасно. Родина бругмансии — Эквадор, там с этим растением ведут войну. Поскольку о его ядовитости не всегда были осведомлены в других странах, бругмансию начали распространять по садовым участкам во всем мире. «Ангельские трубы», как еще называют растение, отличаются насыщенным ароматом. Но от этого запаха голова идет кругом. Алкалоиды атропин и скополамин, содержащиеся в растении, вызывают не только головокружение, но и галлюцинации. Тяжелые последствия отравления — кома и смерть от паралича дыхательных центров. Галлюциногенный эффект бругмансии известен давно, поэтому некоторые племена использовали цветок в религиозных и духовных обрядах. Наперстянка Дигиталис или наперстянка — красиво цветущее растение, которое не требует особенного ухода. Этот цветок может заставить сердце замереть от красоты, но он ядовит, в тяжелых случаях приводит к остановке сердца. В листьях содержатся гликозиды, которые могут стать причиной отравления. Дигиталис и дигитоксин — это опасный сердечно-сосудистый яд. И все же наперстянка успешно используется для создания фармакологических препаратов. Интересно, что под влиянием лекарств, в состав которых входит наперстянка, иногда наблюдается изменение цветового восприятия человека. Краски несколько блекнут, происходит уход в желто-зелено-синюю гамму. Ван Гог в последние годы принимал наперстянку. Считается, что это отразилось на его картинах. В «Ядовитом саду» намного больше опасных растений. Это и тис, и вороний глаз, и дурман и многие другие культуры. Всего в коллекции насчитывается больше 100 видов ядовитых растений.

Человек, который забыл Рэя Брэдбери

Я хотел написать о Рэе Брэдбери. Хотел написать о нем так, как он сам написал о По в «Эшере II» — и сделал это так, что меня привлекло к По. Я собирался прочесть что-нибудь из своего на одном вечернем мероприятии в рамках эдинбургского фестиваля искусств «Фриндж». Мы с моей женой Амандой проводили полуночное шоу с песнями и литературными чтениями. Я дал себе обещание, что успею закончить рассказ, чтобы прочитать его четырем десяткам человек, сидящим на диванчиках и на подушках на полу в крошечном, очень красивом зале, где обычно проходят камерные спектакли театра Belt Up Theatre Company. * * * Я забываю разное, и меня это пугает. Я теряю слова, хотя не теряю понятия. Надеюсь, что не теряю понятия. Если я их теряю, то сам об этом не ведаю. Если я их теряю, откуда мне знать? Это забавно, потому что у меня всегда была очень хорошая память. В ней все удерживалось. Иногда моя память была такой крепкой, что мне казалось, будто я могу вспомнить что-то такое, чего еще не знаю. Вспомнить вперед… По-моему, для этого не существует отдельного слова, да? Для воспоминания о вещах, которые еще не случились. У меня нет того ощущения, какое бывает, когда я ищу в уме слово, которого там почему-то нет, словно кто-то пришел и украл его под покровом ночи. В молодости, в бытность студентом, я жил в общежитии. В кухне у каждого была своя полка, аккуратно подписанная его именем, и в холодильнике тоже у каждого была отдельная полка, где мы хранили яйца, сыр, йогурты и молоко. Я всегда щепетильно следил за тем, чтобы брать только собственные продукты. Другие были не столь… ну вот. Я забыл слово. То, которое означает «добросовестно соблюдающий правила». Другие студенты из общежития были… не такими. Я открывал холодильник и обнаруживал, что мои яйца исчезли. На ум приходит ночное небо, кишащее космическими кораблями, их так много, что они, словно туча саранчи — серебристые на фоне сияющей лиловой ночи. Вещи пропадали и из моей комнаты. Ботинки. Я помню, как у меня увели ботинки. Да, увели. Потому что ботинки не ходят сами. Значит, их кто-то «ушел». И ботинки, и мой большой словарь. В той же общаге, в то же время. Я потянулся за словарем на книжной полке над кроватью (все находилось рядом с кроватью; комната у меня была отдельная, но размером немногим больше платяного шкафа). Я потянулся за словарем, но на месте его не оказалось. Осталась только дыра размером со словарь, обозначавшая место, где уже не было словаря. Все слова и книга, в которой они содержались, исчезли. В течение следующего месяца у меня стырили радиоприемник, баллончик с пеной для бритья, блокнот для заметок и коробку карандашей. И еще йогурт. И свечи, что выяснилось, когда вырубили электричество. Теперь в голове вертятся мысли о мальчугане в новых теннисных туфлях. О мальчугане, который верит, что сможет бежать вечно. Нет, так не выходит. Иссохший город, в котором вечно идет дождь. Дорога через пустыню, где добрые люди видят мираж. Динозавр, который кинопродюсер. Мираж был дворцом Кубла-хана. Нет… Иногда отыскать потерявшиеся слова получается, если подкрасться к ним с другой стороны. Допустим, я ищу слово… Скажем, мне нужно назвать в разговоре обитателей Красной планеты, но я вдруг понимаю, что забыл для них слово. Но помню, что пропавшее слово встречается в названии или в какой-нибудь фразе. _________ хроники. Мой любимый _________. Если же это не помогает, я начинаю ходить кругами вокруг идеи. Маленькие зеленые человечки, думаю я. Или высокие, темнокожие, кроткие: были они смуглые и золотоглазые… и вот уже слово «марсиане» дожидается меня, как друг или любимая в конце долгого дня. Когда у меня увели радиоприемник, я съехал из общежития. Это изрядно выматывало — постепенное исчезновение вещей, которые я считал безусловно своими, предмет за предметом, вещь за вещью, штука за штукой, слово за словом. Когда мне было двенадцать, один старик рассказал мне историю, которая запомнилась на всю жизнь. Ближе к ночи бедняк оказался в лесу, и у него с собой не было молитвенника, чтобы вознести вечернюю молитву. И тогда он сказал: «Господи, ты же всезнающ. У меня нет молитвенника, а наизусть я молитвы не помню. Но ты знаешь их все. Ты же Бог. Вот что я сделаю. Я произнесу буквы, а ты уж составишь из них слова». У меня в голове пропадают слова, и это меня пугает. Икар! Не то чтобы я позабыл все имена. Я помню Икара. Он подлетел слишком близко к Солнцу. Однако в легенде оно того стоило. Всегда стоит попробовать, даже если ничего не получится, даже если ты упадешь, как метеор, — навсегда. Лучше вспыхнуть во тьме и вдохновить остальных, лучше жить, чем сидеть в темноте, проклиная людей, которые позаимствовали твою свечу и не вернули. Однако я потерял людей. Это так странно! Я не теряю их по-настоящему. Не так, как теряют родителей — либо совсем в раннем детстве, когда ты уверен, что держишь маму за руку в толпе, а потом поднимаешь глаза, а это не твоя мама… либо позже. Когда тебе нужно найти слова, чтобы описать их на похоронах, на поминках или когда ты высыпаешь их прах на клумбу в саду или в море. Иногда я подумываю о том, что мне бы хотелось, чтобы мой прах развеяли в библиотеке. Но тогда библиотекарям придется на следующий день прийти на работу пораньше и вымести пепел прежде, чем в библиотеку придут посетители. Мне бы хотелось, чтобы мой прах развеяли в библиотеке или, может быть, в луна-парке. На ярмарке 1930-х годов, где ты катаешься на черном… на черной… на… Я забыл слово. На карусели? На «русских горках»? Аттракцион, на котором катаешься и вновь становишься молодым. «Чертово колесо». Да. Еще один балаган, прибывающий в город и приносящий зло. «Пальцы у меня трясет, что-то страшное грядет»… Шекспир. Я помню Шекспира, помню его имя, и кем он был, и что написал. Ему пока ничего не грозит. Возможно, есть люди, которые забыли Шекспира. Им придется говорить о человеке, «написавшем «Быть или не быть», но не о фильме с участием Джека Бенни, чье настоящее имя — Бенджамин Кубельски и чье детство и юность прошли в Уокигане, штат Иллинойс, примерно в часе езды от Чикаго. Уокиган, штат Иллинойс, позже был увековечен, как Гринтаун, штат Иллинойс, в рассказах и книгах американского писателя, который уехал из Уокигана и поселился в Лос-Анджелесе. Разумеется, я умею в виду человека, о котором сейчас думаю. Я вижу его перед мысленным взором, когда закрываю глаза. Бывало, я подолгу разглядывал его фотографии на обложках его книг. С виду он был человеком мягким, мудрым и добрым. Он написал рассказ о По, чтобы о По не забыли, написал о будущем, в котором жгут книги и забывают о них, и историю, где мы на Марсе, но с тем же успехом могли быть и в Уокигане или Лос-Анджелесе, когда критиков, когда тех, кто репрессирует и забывает книги, тех, кто крадет слова, все слова, и словари, и радиоприемники, полные слов, когда всех этих людей проведут по дому и убьют одного за другим: кого-то — орангутан, кого-то — колодец и маятник; ради всего святого, Монтрезор… По. Я знаю По. И Монтрезора. И Бенджамина Кубельски, и его жену Сэди Маркс, которая не родственница братьев Маркс и выступала под псевдонимом Мэри Ливингстон. Все их имена — у меня в голове. Мне было двенадцать. Я читал книги, я посмотрел фильм, и температура, при которой воспламеняется и горит бумага, стала самым мгновением, когда я понял, что это нужно запомнить. Потому что людям придется запомнить книги, если другие люди их жгут или забывают. Мы сохраним их в памяти. Мы станем ими. Станем авторами. Станем их книгами. Прошу прощения. Что-то я упустил. Словно тропинка, по которой я шел, оборвалась в никуда, и теперь я, один-одинешенек, заблудился в лесу, и вот он я, здесь, но я больше не знаю, где это «здесь». Вам надо выучить наизусть пьесу Шекспира: я буду думать о вас, как о Тите Андронике. А вы, друг мой… Вы можете выучить роман Агаты Кристи: вы будете «Убийством в Восточном экспрессе». Кто-то еще может выучить стихотворения Джона Уилмота, графа Рочестера, а вы, читающий эти строки, кем бы вы ни были, можете выучить книгу Диккенса, и когда мне захочется узнать, что случилось с Барнеби Раджем, я приду к вам. И вы мне расскажете. И люди, которые сожгут слова, люди, которые станут сбрасывать книги с полок, пожарные и невежды, те, кто боится сказок, и слов, и мечтаний, и Хеллоуина… и люди, которые вытатуировали истории на себе, и «Ребятки! Выращивайте гигантские грибы у себя в подвалах!», пока ваши слова, которые суть люди, которые — дни, которые — моя жизнь, пока живут ваши слова, вы тоже живы, и значимы, и изменяете мир, а я не помню, как вас зовут. Я выучил наизусть ваши книги. Выжег их у себя в голове. На случай, если придут пожарные. Но кто вы — не помню. Я жду, когда память вернется. Так же как ждал, что вернется словарь, или радиоприемник, или ботинки, — и так же безрезультатно. Осталась только дыра в голове, на том месте, где были вы. И даже в этом я уже не уверен. Я разговаривал с другом. Я спросил: «Тебе знакомы эти истории?» Я пересказал ему все слова, которые знал. О чудовищах, собравшихся в доме, где есть человеческое дитя, о продавце громоотводов и о страшном цирке, что прибыл в город за ним по пятам, о марсианах и об их опустевших стеклянных городах и безупречных каналах. Я пересказал ему все слова, и он сказал, что в жизни об этом не слышал. Что ничего этого не существует. И я беспокоюсь. Я беспокоюсь, сумею ли сохранить их живыми. Как люди в снегу в самом конце повествования, бродят туда-сюда, вспоминая, повторяя слова историй, воплощая их в реальность. Думаю, это Бог виноват. В смысле он же не может все помнить, Бог. У него столько дел. Так что, возможно, он дает поручения другим, иногда что-то вроде: «Ты! Я хочу, чтобы ты помнил даты Столетней войны. А ты… ты запомнишь окапи. А ты — Джека Бенни, который Бенджамин Кубельски из Уокигана, штат Иллинойс». А потом, когда ты забываешь то, что Господь поручил тебе помнить, — бабах! Никакого тебе окапи. Только дыра в ткани мира, дыра в форме окапи, который есть нечто среднее между жирафом и антилопой. Никакого Джека Бенни. Никакого Уокигана. Только дыра в голове на том месте, где раньше был человек или понятие. Я не знаю. Не знаю, где искать. Потерял ли я автора точно так же, как когда-то утратил словарь? Или хуже того: Бог дал мне маленькое поручение, а я не справился, и поскольку я его забыл, он исчез с книжных полок, исчез из справочников и теперь существует лишь в наших снах… В моих снах. Ваших снов я не знаю. Возможно, вам не снится вельд, который — всего лишь обои, но который сожрал двух детей. Возможно, вам неизвестно, что Марс — это Рай, куда отправляются наши умершие любимые и ждут нас, а потом истребляют нас под покровом ночи. Вам не снится человек, которого арестовали за преступление, заключавшееся в прогулках пешком. Мне все это снится. Если он существовал, значит, я его потерял. Потерял его имя. Утратил названия его книг, одно за другим. Утратил его истории. Я боюсь, что схожу с ума, потому что это не может быть просто старость. И уж коль я не справился с этим единственным поручением, Господи, дай мне сделать хотя бы это — и тогда, может быть, ты вернешь эти истории миру. Потому что, если это сработает, его будут помнить. Все будут помнить о нем. Его имя вновь станет синонимом маленьких городков Америки на Хеллоуин, когда листья мечутся по ковру, словно испуганные пичужки, или синонимом Марса, или любви. А мое имя забудут. Я готов заплатить эту цену, если пустое место на книжной полке у меня в голове снова заполнится прежде, чем я уйду. Дорогой Бог, слушай мою молитву. А Б В Г Д Е… Нил Гейман

Как появился первый маяк

Жила она тогда в высокой башне, и к окнам ее каждый день приходили двое. И один говорил: будь со мной, я тебя никогда не предам, не оставлю одну. Я любую вину твою излечу любовью. Стань женой мне — клянусь, от Юпитера до Альфы Центавра не сыскать будет более верного мужа. И второй говорил: будь моей. И не будет моря, которое я не поднес бы к твоим ногам. Каждый — и в мире богов, и в мире людей — узнает, как ты красива. У тебя будет все, о чем только сможешь подумать. Захочешь дом из лунного камня — и я построю, нить голубого жемчуга — я достану. Первый клялся, что завоюет для нее мир. Второй — что разрушит его, если она откажет. А она любила третьего. Но он ничего не предлагал и не обещал. Они вовсе почти не общались. Просто каждое утро она видела, как он идет к океану: босиком, улыбчивый. Как приветливо машет рукой всем встречным. Как здоровается с океаном, будто бы с лучшим другом. Как под его взглядом, сосредоточенным, направленным вдаль, создаются миры, вспыхивают сверхновые, утихают штормы — каждый корабль возвращается целым и невредимым. Как-то он возвращался поздно, напевая что-то совсем тихо. Но окно ее было открыто, и музыка влетела в комнату. Она мгновенно заполнила все пространство, и по силе звучание не было ей равных. В этом голосе было все — и долгожданный луч рассветного солнца, и вишневые закаты, и морской прибой. Звучание, отразившись в сердце влюбленной, казалось, начало светиться. Так в городе появился первый маяк. Говорят, его смотрительница так и не стала ничьей женой. Но в окне ее свет никогда не гаснет. Автор: Кит не спи

Художники хикикомори: творчество и самопознание японских затворников

Японское слово «хикикомори» переводится как «нахождение в уединении». Этот термин был придуман в 1998 году японским психиатром профессором Тамаки Сайто для описания растущего социального явления среди молодых людей, которые решили уйти из общества, чувствуя крайнее давление, ведь все вокруг превозносят успехи в учебе, работе и социальной жизни и опасаются неудач. В то время было подсчитано, что около миллиона человек предпочитали не покидать свои дома и не общаться с другими людьми в течение как минимум шести месяцев, а некоторые — годами. По нынешним оценкам, около 1,2% населения Японии составляют хикикомори (в просторечии — хикки). Когда эта тенденция была выявлена в середине 90-х годов XX века, термин использовали для описания молодых отшельников-мужчин. Однако исследования показали, что растет число хикикомори среднего возраста. Кроме того, многие женщины-хикикомори не признаются в своем затворничестве, потому что общество полагает, что женщины будут выполнять типичные обязанности домохозяек, и их уход из общества может остаться незамеченным. Исследователи японской манги Ульрих Хайнце и Пенелопа Томас объясняют, что в последние годы произошли тонкие изменения в том, как люди понимают феномен хикикомори. Этот сдвиг проявляется в повышении осведомленности о сложности опыта хикки в основных средствах массовой информации и признании общественного давления, которое может привести к социальной изоляции. Они предполагают, что отказ подчиняться социальным нормам (карьерный рост, брак и отцовство/материнство) можно понимать как радикальный акт интроверсии и самопознания. В соответствии с этим изменением образа некоторые хикикомори живут богатой творческой жизнью, и это может поддерживать очень важную человеческую связь. Многие люди сейчас живут в принудительной изоляции из-за COVID-19. Это не то же самое, что быть хикикомори, но мы можем перенять у них этот опыт. Красивые шрамы Бывший художник-хикикомори Ацуши Ватанабэ объясняет, что его трехлетняя изоляция началась с «нескольких этапов отказа от человеческих отношений, которые привели к ощущению полной изоляции». В какой-то момент он оставался в постели более семи месяцев. Только когда он начал видеть негативное влияние, которое его отстранение оказывало на мать, он смог покинуть свою комнату и восстановить связь с миром. «Расскажи мне о своих эмоциональных шрамах» — это постоянный творческий проект Ватанабэ. В нем люди могут отправлять анонимные сообщения на веб-сайте, делясь переживанием эмоциональной боли. Ацуши Ватанабэ переносит эти сообщения на бетонные пластины, которые затем разбивает и снова собирает вместе, используя традиционное японское искусство кинцуги. Кинцуги — соединение битой керамики с использованием лака, смешанного с золотой, серебряной или платиновой пудрой. Это также философия, которая подчеркивает искусство стойкости. Осколки не означают конец жизни объекта. Их не надо сразу убирать, прятать или выбрасывать. У японцев это считается событием, которое следует отметить как часть истории объекта. Проект «Расскажи мне о своих эмоциональных шрамах» может пониматься как сублимация этой эмоциональной боли: передача негативных, асоциальных чувств посредством процесса, который является социально приемлемым, позитивным и красивым. Работы Ацуши Ватанабэ являются свидетельством страдания, но в них прославляется возможность исцеления и трансформации. Для художника превращение в хикикомори часто является проявлением эмоциональных шрамов, и он хочет создать альтернативные способы понимания неразрешенных прошлых переживаний. Ватанабэ просит «прислушиваться к дрожащим голосам, которые обычно не слышны». Слушать и делиться опытом лишений и даже боли — один из способов справиться с ростом одиночества, возникшим в результате пандемии COVID-19. Борьба за конфиденциальность Художник Нито Содзи стал хикикомори, потому что хотел проводить свое время, занимаясь «только стоящими делами». Содзи провел десять лет в изоляции, развивая свою творческую практику, что привело к созданию видеоигры, в которой исследуется опыт хикикомори. Трейлер видеоигры Pull Stay открывается сценой, в которой три человека врываются в дом хикки. Игрок должен отбиваться от злоумышленников в качестве альтер-эго робота хикикомори, например, обжаривая их в кляре темпура или стреляя в них арбузами. Цель Pull Stay — защитить дом и отстоять уединение персонажа. Эта игра является свидетельством творческих результатов, которые могут быть получены в итоге создания глубокого ощущения «свободного пространства». Содзи объясняет свой творческий процесс следующим образом: «Не терять надежду и каждый день добиваться небольшого прогресса. Это сработало для меня». Несмотря на решение уйти от общества, поддержание веры в свои силы и косвенная связь посредством творческой практики помогли таким художникам, как Содзи, использовать это время для саморазвития. Его цель — вернуться в общество, но на собственных условиях. Известный японский предприниматель, вернувшийся из затворничества, Кадзуми Иэйри описывает опыт хикикомори как «ситуацию, когда между вами и обществом развязан узел». И он советует не торопиться сразу восстанавливать социальные связи, а скорее «завязывать маленькие узелки понемногу». Процесс возвращения к «нормальной жизни» может быть постепенным для многих из нас, но творческое самовыражение способно стать мощным средством как поделиться опытом изоляции, так и восстановить связь с другими и вне локдауна. По материалам статьи «Hikikomori artists – how Japan’s extreme recluses find creativity and self-discovery in isolation» The Conversation

Штрихи к портрету №1. Зинаида Серебрякова

Наверняка вы помните автопортрет Зинаиды Серебряковой — картину «За туалетом». Бело-голубые тона, утренний свет, наполняющий спальню, мелочи, разложенные на полочке. И молодая женщина, играющая со своей шевелюрой перед зеркалом. Счастливая, с лукаво вздёрнутой бровью и ласковой улыбкой в тёмных глазах… Зинаида написала автопортрет в 1909-ом, в лучший период своей жизни: семейное счастье, достаток, высококультурное окружение, творческие успехи и планы. Будущее казалось безоблачным. Но судьба распорядилась иначе: грозные перемены, обрушившиеся на страну, раскололи мир художницы на «до» и «после». И «после» уже никогда не было столь безмятежным и радостным. За лучшей долей На дворе стоял август 1924-го. Зинаида с четырьмя детьми и больной матерью жила в Петрограде и едва сводила концы с концами, пытаясь прокормить семью. Вечерами уже тянуло прохладой, в воздухе пахло осенью. ...В ночь перед отъездом ей не спалось. Она долго всматривалась во тьму за окном. Слушала мерное тиканье ходиков на стене. Различала едва уловимое посапывание спящих детей. За стеной раздавались приглушённые весёлые голоса соседей. Видимо, опять гости. Этот дом принадлежал её семье, но стараниями новой власти его «уплотнили» и подселили других жильцов. Хорошо хоть, артистов. Было с кем перекинуться парой слов об искусстве. Зинаида вздохнула и плотнее укуталась в старую шаль. Прикрыла глаза. Вспомнила родное Нескучное. Речку, дом, сад, поля. Семейные обеды, дурачества, поэтические вечера, долгие беседы о живописи и философии. Хорошо, радостно они тогда жили: она, Боренька и дети... Она раскрыла глаза и снова вздохнула. Покачала головой. Всего пять лет, как мужа нет, а ей кажется, целая жизнь прошла с того дня, как он умер у неё на руках. И надо же было ему сесть в тот злополучный поезд… Сыпной тиф убивает быстро. Боренька сгорел за несколько дней. Предаваться горю было некогда: дети и престарелая мать целиком зависели от Зинаиды. Женщина отошла от окна и в последний раз осмотрела нехитрый багаж у стены. Кажется, ничего не забыла. Завтра она едет в Париж. Надолго ли, неизвестно. Среди непроходимой нищеты и уныния внезапно сверкнул луч надежды: её картины имели успех на выставке за границей, две из них купили, а теперь пришёл заказ из Парижа на оформление декоративного панно. Даст Бог, будут ещё заказы, а уж она постарается. Будет работа — будет будущее. Мать стара, болеет и уже с трудом помогает по хозяйству, самой нужна помощь. Старшим детям надо встать на ноги. Младших бы тоже поднять... Здесь, в молодой стране, быстро строящейся на останках Российской империи, оказалось невозможно заработать художественным ремеслом. Никому не нужны были картины Зинаиды, её добрые сюжеты о доме и семье, её нежные пейзажи и выразительные портреты, написанные с такой любовью и мастерством. Кажется, её трепетная радостная живопись осталась в той, другой, навсегда ушедшей России. Голодный Петроград с его новой идеологией, грохотом и громкими лозунгами оглушал Зинаиду. От красного цвета рябило в глазах. Она трудилась до изнеможения, но полотна раскупали плохо. Приходилось отдавать их за бесценок. Редкие заказчики платили то деньгами, то продуктами и поношенной одеждой. Ей, конечно, предлагали малевать агитплакаты и писать портреты народных комиссаров. Она наотрез отказалась: не могла предать себя. Весь этот грубый напористый футуризм — не для неё. В комнате было холодно, ладони у Зинаиды заледенели. Печку бы растопить, да нет дров. Она тихо присела на край постели. Сейчас бы завернуться в тёплое шерстяное одеяло и поспать несколько часов. Она страшно устала. День, как всегда, был суматошным, перевести дух некогда, не то что подумать. Но именно по ночам они и приходили — мысли. Тяжёлые, неотвязные. Как, как всё могло так перемениться?! Нет теперь нигде той красоты, неспешности и ясности, к которым она привыкла с детства. Везде только разруха, голод и тревожные слухи. Родовое гнездо сожжено, дома больше нет, мужа нет, перспектив тоже. И выхода другого нет, кроме как попытать счастья на чужбине. Зинаида посмотрела в тёмный угол, где спали дети. «Милые мои… Женя, Саша, Тата, Кот… Расстаёмся ненадолго, родные… Всё наладится… Люблю вас крепко…» Ах, если б в ту ночь она могла знать, как дорого ей придётся заплатить за это решение!.. Без права вернуться Полная надежд, Серебрякова приезжает во Францию и берётся за работу. Проходит время, заказ выполнен, но дела идут не так хорошо, как хотелось бы. Пора возвращаться домой — но в Советском Союзе начинаются массовые репрессии. Новая власть топит страну в крови и уничтожает цвет нации. Все, кто не успел эмигрировать, попадают в эту мясорубку. Зинаида не может вернуться, не навлекая опасность на семью. Она остаётся во Франции одна и пытается выжить. Снова. Потянулись годы мучительной тоски, бедности и терзаний. Всё с трудом заработанное художница сразу отсылает детям. Очень скучает по родине и семье и с горечью понимает, что её картины — светлые и тёплые — во Франции тоже не привлекают публику. Опять случайные заказы и редкие выставки, опять заботы. Спустя год в письме к брату Зинаида пишет: «Здесь я одна — никто не принимает к сердцу, что начать без копейки и с такими обязанностями, как у меня (посылать всё, что я зарабатываю, детям), безумно трудно, время идёт, а я бьюсь всё на том же месте <…> Я беспокоюсь о том, как будет эта зима у наших <…> денег посылаю всё меньше, т.к. теперь здесь такой денежный кризис (с падением франка), что не до заказов. Вообще я часто раскаиваюсь, что заехала так безнадёжно далеко от своих…» В 1924-ом она создаёт ещё один автопортрет. В нём преобладают мрачные тона. Нет любимых художницей сине-голубых оттенков. И Зинаида здесь совсем другая — уставшая, с тяжёлой печалью во взгляде. Не узнать в этой женщине прежнюю, звонкую и жизнерадостную из картины «За туалетом». Серебрякова навсегда останется во Франции. Добьётся, чтобы к ней выпустили младших сына и дочь, Александра и Екатерину. Но свою мать она больше не увидит. А со старшей дочерью Татьяной (Татой) сможет встретиться только раз, в старости. Трагичная судьба. И тем поразительнее, что каким-то непостижимым образом художница сумела сохранить любовь к жизни. Откуда она брала силы и мужество, чтобы творить и справляться день за днём? Как ей удавалось всегда видеть и тонко чувствовать красоту обыденности? Природа и люди на картинах Серебряковой полны спокойного очарования и простоты. Даже в поздних работах ощущается её добрый, любящий взгляд, любование и восхищение красотой мира и человека. И если на душе пасмурно — просто посмотрите на её картины. Они врачуют утомлённую душу.