Как выглядел список дел Леонардо да Винчи

Многие люди составляют списки дел. Туда они записывают продукты, которые должны купить по дороге домой, финансовые вопросы и важные задания по работе. Иногда туда попадают встречи с друзьями и родственниками, сбор чемоданов к путешествию и посещение спортзала. Наш темп и образ жизни упорядочены, что делает наши списки дел крайне обычными и предсказуемыми. Такого не скажешь о человеке времен Ренессанса, тем более о ярчайшем его представителе — Леонардо да Винчи. Его списки дел были совершенно не скучными. Для нас, людей, читающих их спустя более 500 лет, они и вовсе покажутся сюрреалистичными. Будто это планы свободолюбивого, чрезмерно любознательного и слегка экстравагантного персонажа из фильма. Да Винчи всюду носил с собой блокнот. В нем он писал и рисовал все, что приходило ему на ум. «Это полезно, — писал однажды Леонардо, — постоянно наблюдать, замечать и обдумывать». В одном таком блокноте, примерно 1490 года, был обнаружен список дел. Да еще и какой! Роберт Крульвич из NPR напрямую перевел список дел Леонардо. Далеко не все из него нам понятно — все таки великий гений составлял этот список для себя, а не для любопытных пришельцев из будущего. Вот — причудливые и удивительные дела легендарного итальянца: [Рассчитать] измерение Милана и пригородов. [Найти] книгу, в которой говорится о Милане и его церквях, которая должна быть у книготорговцев на пути к Кордузио. [Исследовать] размеры Корте Веккьо (двор во дворце герцога). [Исследовать] размеры кастельо (самого герцогского дворца). Связаться с мастером арифметики, чтобы тот показал, как вычислять площадь треугольника. Связаться с Мессеа Фацио (профессор медицины и права в г. Павии), чтобы прояснить вопросы, касаемые пропорций. Связаться с монахом Брера (в Монастыре Св. Бенедикта), чтобы посмотреть De ponderibus (средневековый текст трактата «О тяжестях»). Связаться с бомбардиром Джианнино, чтобы выяснить, каким образом была построена башня Феррары, стены которой не имеют бойниц. [Спросить] Бенедикта Портинари (флорентийский торговец), как он катается на льду во Фландрии. Нарисовать Милан. Спросить у маэстро Антонио, как устанавливать мортиры на бастионы: днем или ночью. Осмотреть арбалет маэстро Джианетто. Найти специалиста по гидравлике и попросить его рассказать, как починить шлюз, желоб и мельницу в Ломбардии. [Спросить об] величине солнца, которую обещал мне открыть маэстро Джованни Франчезе. Попытаться связаться с Витолоне (средневековый автор текста об оптике), который находится в Библиотеке в Павии, которая занимается математикой. Удивительно, что значительную часть списка составляют консультации с опытными специалистами. На момент составления списка Леонарду да Винчи было, предположительно, 38 лет и человек все еще не утратил страсти к обучению. Чем не пример того, что обучение возможно уже в достаточно зрелом возрасте? Главное — любознательность. Известны и другие записи Леонардо, примерно 1510 года. Там уже более отчетливо прослеживается любовь Да Винчи к анатомии. В записной книжке, наполненной красивыми рисунками костей и внутренних органов, он делает списки дел посерьезнее. Среди планов Леонардо числятся получение черепа, описание челюсти крокодила, языка дятла и оценка трупа с использованием пальцев в качестве единицы измерения. Кроме того, он перечисляет качества, которые считает важными для анатомического художника. Главные из них — это твердое использование перспективы, знания внутренней работы тела и крепкий желудок. Исследуя записи Леонардо да Винчи, необходимо помнить важный факт: творец делал записи в зеркальном отображении.

Подборка блиц-фактов №98

Антибиотики были открыты случайно. Александр Флеминг оставил пробирку с бактериями стафилококка без внимания на несколько дней. Из-за обычного для его лаборатории беспорядка в пробирке выросла колония плесневых грибов и стала разрушать бактерии, а затем Флеминг выделил активное вещество — пенициллин. Ацтеки использовали в качестве денег бобы какао. Известны случаи подделки подобной денежной единицы — пустая оболочка заполнялась землей или глиной. Боевые слоны были известны не только своей мощью, но и прагматичностью и даже трусостью. Для защиты своей пехоты от бегущих назад слонов карфагеняне и греки убивали их, вгоняя слону специальный кол в темя. Большинство жителей Исландии не имеют привычной нам фамилии, а обозначаются по имени и отчеству. Например, Магнус Карлссон — это Магнус, сын Карла, а Анна Карлсдоттир — это Анна, дочь Карла. В 1502 году высадившаяся на неизвестный берег экспедиция Колумба обратила внимание на местных индейцев, увешанных золотыми украшениями. Думая, что здесь находятся залежи золота, испанцы назвали свое открытие Коста-Рика, что в переводе означает «богатый берег». Впоследствии выяснилось, что Коста-Рика очень бедна полезными ископаемыми. В XVI веке в Италии за прочтение ежедневного публичного листка с информацией платили одну мелкую монету — газету. Впоследствии название монеты перешло к самому листку. В 1681 году набатный колокол Кремля был заключен в Никольско-Карельский монастырь за то, что своим звоном нарушил сон царя Фёдора Алексеевича. В 1591 году по приказу Бориса Годунова отрубили уши и вырвали язык Угличскому колоколу, сообщившему народу о гибели царевича Димитрия; затем его сослали в Тобольск. В 1827 году правитель Алжира ударил французского посла мухобойкой по лицу во время жаркой дискуссии по поводу неуплаченных долгов. Это послужило поводом для французского вторжения в Алжир через 3 года и последующей более чем столетней оккупации. В 1880 году управляющий ирландского имения Чарльз Бойкотт боролся с забастовкой рабочих против несправедливой арендной платы. В ответ общество подвергло его изоляции: соседи перестали с ним разговаривать, магазины отказывались обслуживать его, а в церкви люди не садились рядом и не разговаривали с ним. Такой метод сопротивления в большинстве языков мира сегодня называется бойкотированием. В XIX веке актрисы отказывались играть Софью в «Горе от ума» со словами: «Я порядочная женщина и в порнографических сценах не играю!». Такой сценой они считали ночную беседу с Молчалиным, который ещё не был мужем героини. В 1910 году преступник, приговорённый к казни, крикнул в толпу: «Пейте какао Ван Гуттена!» в обмен на солидную сумму от производителя какао для наследников. Эта фраза попала во все газеты, и продажи резко увеличились. В 1917 году НХЛ изменила правило, разрешив вратарям падать на лёд при попытках остановить шайбу. До этого голкиперы получали за это малый штраф и дополнительный денежный штраф в 2 доллара. Подобные штрафы от 2 до 15 долларов в то время сопровождали и все другие предусмотренные правилами фолы. В 1925 году Нобелевскую премию по литературе присудили Бернарду Шоу, который назвал это событие «знаком благодарности за то облегчение, которое он доставил миру, ничего не напечатав в текущем году». В 1938 году журнал «Тайм» назвал Адольфа Гитлера «Человеком года». Правда, это был единственный раз, когда фотография человека года не была размещена на обложке журнала. На Олимпийских играх 1948 года сборная Индии по футболу играла босиком, после чего ФИФА прямо запретила такой стиль. На чемпионат мира 1950 года Индия вышла автоматически после того, как все соперники по отборочной группе снялись с соревнований. Однако Индийская футбольная ассоциация решила не отправлять сборную в Бразилию якобы в связи с этим запретом ФИФА. Капитан сборной Сайлен Манна впоследствии вспоминал, что нежелание играть босиком было всего лишь отговоркой, а на самом деле ассоциация не осознала значимость турнира, посчитав Олимпиады гораздо важнее. Больше индийцам не удавалось квалифицироваться ни на один мундиаль.

Подборка блиц-фактов №94

История знает немало случаев, когда с помощью инженерных решений здания перемещались на другое место целиком. Множество московских домов поменяли расположение в 1930-х годах для расширения магистральных улиц, при этом зачастую жильцы не только не выселялись на время переезда, но и продолжали пользоваться всеми удобствами. Самым масштабным проектом такого рода стал подъём Чикаго в середине 19 века, когда власти расположенного в болотистой местности города для борьбы с грязью и антисанитарией решили проложить канализацию. Уровень улиц в центральной части города был поднят в среднем на полтора метра, а вместе с этим подняты или перемещены десятки зданий. В большинстве случаев работа организаций и магазинов не останавливалась, а многие их посетители даже не знали об инженерных работах. Во время Второй Мировой войны разминировать объекты сапёрам активно помогали дрессированные собаки. Одна из них по кличке Джульбарс обнаружила при разминировании участков в европейских странах в последний год войны более 7000 мин и более 150 снарядов. Незадолго до Парада Победы в Москве 24 июня Джульбарс получил ранение и не мог пройти в составе школы военных собак. Тогда Сталин приказал нести пса по Красной площади на своём кителе. В 1966 году отставной майор британской армии Пэдди Рой Бэйтс самовольно завладел заброшенной военной платформой Рафс-Тауэр, которая находилась за пределами британских территориальных вод, объявил о создании суверенного государства Силенд и провозгласил себя князем Роем I. Через 2 года британские власти попытались оккупировать молодое государство. К платформе подошли патрульные катера, и княжеская семья ответила предупредительными выстрелами в воздух. В ходе судебного процесса по этому поводу против Бэйтса как британского гражданина судья признал, что дело находится вне британской юрисдикции. Сейчас Силенд имеет свои флаг, герб, конституцию, монеты, почтовые марки, но не признан ни одним другим государством. Когда Маяковский ввёл в употребление свою знаменитую стихотворную «лесенку», коллеги-поэты обвиняли его в жульничестве — ведь поэтам тогда платили за количество строк, и Маяковский получал в 2-3 раза больше за стихи аналогичной длины. Отпечатки пальцев коалы неотличимы от отпечатков пальца человека даже под электронным микроскопом. Древнегреческие проститутки рекламировались с помощью специальных набоек на каблуках своих сандалий, оставляющих на земле призыв «Следуй за мной». Путь между немецкими городами Киссинг (Kissing) и Веддинг (Wedding) занимает чуть больше 9 часов. Знаменитую фразу Хрущёва «Я вам покажу кузькину мать!» на ассамблее ООН перевели буквально — «Kuzma’s mother». Смысл фразы был совершенно непонятен и от этого угроза приобрела совершенно зловещий характер. Впоследствии выражение «кузькина мать» использовалось также для обозначения атомных бомб СССР. 6 августа 1945 года японский инженер Цутому Ямагути был среди тех, кто находился в Хиросиме во время атомной бомбардировки города. Проведя ночь в бомбоубежище, на следующий день он вернулся в свой родной город, Нагасаки, и подвергся воздействию второго атомного взрыва. Ямагути до начала 2010 года оставался последним живым человеком, официально признанным жертвой сразу двух упомянутых бомбардировок. Мальчиками для битья в Англии и других европейских странах 15-18 веков называли мальчиков, которые воспитывались вместе с принцами и получали телесное наказание за провинности принца. Эффективность такого метода была не хуже непосредственной порки виновника, так как принц не имел возможности играть с другими детьми, кроме мальчика, с которым у него устанавливалась сильная эмоциональная связь.

Об истинных причинах женского постоянства

Группа сорокалетних девчонок решила собраться и пообедать вместе. Поразмыслив, они выбрали ресторан «Морской бриз», потому что там много молодых официантов в обтягивающих брюках. Через 10 лет, когда им исполнилось 50, они опять решили пообедать вместе. Выбрали ресторан «Морской бриз», потому что там хорошая еда, большой выбор вин и симпатичные официанты. Еще через 10 лет, когда им исполнилось 60, они опять решили пообедать вместе. Выбрали ресторан «Морской бриз», потому что там тихо, красивый вид на океан и вежливые официанты. Через 10 лет, когда им исполнилось 70, они опять решили пообедать вместе. Выбрали ресторан «Морской бриз», потому что там есть лифт и можно подняться в обеденный зал в инвалидной коляске, а официанты всегда готовы помочь. Через 10 лет, когда им всем исполнилось 80, они опять решили пообедать вместе. Выбрали ресторан «Морской бриз», потому что раньше там еще не бывали.

9 книг о сильных женщинах

В этой подборке вы найдете не только образы и характеры, созданные талантливыми писателями разных времен, но и реальные истории женщин, не дрогнувших под натиском судьбы и сумевших доказать себе и миру, что даже самая хрупкая, нежная, трепетная представительница прекрасной половины человечества способна бороться и побеждать. Падать и подниматься, защищать себя и своих близких, не теряя при этом способности любить и дарить свою любовь тем, кто ей дорог. «Вечная принцесса» Филиппа Грегори Исторический роман Филиппы Грегори об испанской принцессе Екатерине Арагонской, которая с детства была обручена со старшим сыном короля Англии, и позже вышла за него замуж. После его смерти принцесса стала молодой вдовой, что не стало препятствием для её брака с младшим братом своего первого мужа, а в последствии королем Англии — Генрихом VIII. Отважная и целеустремленная Екатерина делает все, чтобы стать королевой Англии и исполнить свое предназначение. «Унесенные ветром» Маргарет Митчелл Классический роман Маргарет Митчелл, события которого происходят в 1860-х годах в США, в разгар гражданской войны и после ее окончания. Избалованная, очаровательная и капризная Скарлетт О`Хара проживает свою беззаботную юность в Джорджии в родном поместье. У нее есть любящие родители, сестры, поклонники, готовые на все ради одной только ее улыбки. Но Гражданская война унесет всю эту размеренную жизнь. Только сильный характер и непреклонность помогут Скарлетт выстоять в новом мире. «Зулейха открывает глаза» Яхина Гузель Шамилевна Роман Гузели Яхиной повествует о Зулейхе, женщине из глухой татарской деревни, жизнь которой подчинена патриархальным устоям. Все заканчивается зимой 1930 года, во времена раскулачивания, в результате которого Зулейха, вырванная из привычной среды, оказывается на пути в Сибирь. Эта история маленькой и хрупкой, но сильной и светлой женщины, на чью долю выпало столько испытаний, что не каждый выдержит, выстоит и не сломается. «У войны не женское лицо» Светлана Алексиевич Роман-исповедь о тех женщинах, которые прошли войну. Светлана Алексиевич взяла интервью более чем у 800 женщин и ей удалось разговорить своих собеседниц. Подобные рассказы часто замалчивались в России. Именно поскольку они женщины, эти истории не соответствовали стандартизированному образу героя Великой Отечественной войны. «Тайная жизнь пчел» Сью Монк Кидд Главная героиня книги — 14-летний подросток Лили Оуэн. Девочка наполовину сирота: в детстве она лишилась матери и живет с отцом, который издевается над ней. В конце концов, подросток сбегает из дома и вместе со своей няней отправляется в путешествие по следам своей мамы. Путь ей указывают личные вещи умершей, которые Лили трепетно хранит. Одна из них — открытка с чернокожей мадонной. Во время путешествия Лили предстоит не только узнать нечто новое о своей маме, но и заново открыть себя. «Крутой маршрут» Евгения Гинзбург «Крутой маршрут» Евгении Гинзбург начался в страшном 1937-м, ей было чуть больше тридцати, и закончился, как у многих, только после смерти Сталина. Восемнадцать лет неволи — тюрьма, лагерь, ссылка, снова тюрьма… Трехлетний сын Вася, будущий писатель Василий Аксенов, «познакомился» с матерью уже подростком, в Магадане, между двумя ее арестами. В 1957 году Евгения Семеновна начала работу над книгой воспоминаний, которая была издана сначала за границей, а в 1988-м и в СССР. "Хроника времен культа личности" стала одним из главных произведений о сталинских лагерях, и первым — документальным — написанным женщиной. «Ребекка» Дафна Дюморье После смерти своей горячо любимой жены английский аристократ Максимилиан де Уинтер знакомится с юной девушкой. Вскоре он делает ей предложение, и вместе с ней они прибывают в его родовое поместье Мэндерли. В огромном мрачном особняке все напоминает новой хозяйке о ее погибшей предшественнице — прекрасной и утонченной Ребекке де Уинтер. Странное поведение Максимилиана, настороженность, всеобщие недомолвки повергают героиню в трепет. После нескольких месяцев она узнает страшную правду о прошлом обитателей Мэндерли. «Цвет пурпурный» Элис Уокер Роман написан в эпистолярном жанре: главная героиня Сили — молодая темнокожая девушка — пишет письма Богу и своей сестре Нетти. Сили пишет письма Богу, как единственному собеседнику, который всегда "на связи". Своему получателю Сили доверяет как бытовые горести, вроде тяжёлой работы по дому и присмотром за детьми мужа, так и более ужасные вещи, которые ей пришлось пережить. Героиня покорно и стойко принимает окружающую её действительность, вся её жизнь подчинена запретам, но она пытается находить утешение в простых радостях. «Остров в глубинах моря» Исабель Альенде «Остров в глубинах моря» — исторический роман классика латиноамериканской литературы Исабель Альенде о рабстве, мире куртизанок и легких деньгах плантаторов. Двадцатилетний француз Тулуз Вальморен прибывает из Франции на плантацию к своему отцу. Отец вскоре погибает, и сыну приходится взять дело на себя. Несмотря на молодость, ему удается за несколько лет превратить плантацию в процветающее предприятие. Все дело в том, что весь успех строится на эксплуатации труда рабов из Африки, проживающих в нечеловеческих условиях. Молодой плантатор посещает дорогих куртизанок и спит с красивыми рабынями-подростками. Рабыня по имени Зарите становится одной из рассказчиц книги.

Чтобы справиться со стрессом, попробуйте узнать что-то новое

Напряженность. Тревожность. Опустошенность. Именно так многие люди чувствуют себя на работе из-за таких факторов стресса как необходимость работать сверхурочно, частые конфликты и любимое сегодня руководством требование многозадачности. Доказано, что работа в условиях стресса является причиной возникновения беспокойства и гнева, неэтичного поведения (например, фальсификация листов временной нетрудоспособности), проблем с принятием решений, хронического истощения, эмоционального и профессионального выгорания. Все это в совокупности ухудшает показатели личной и организационной эффективности. Существует два распространенных способа, с помощью которых люди предпочитают справляться со стрессом. Во-первых, просто «взять и сделать» — сосредоточиться на выполнении напряженной работы, стараясь не думать о внутреннем дискомфорте. Будучи профессионалами в своей сфере, мы зачастую приобретаем так называемое «пристрастие к деятельности» — другими словами, одержимость — и хотим найти решение быстро. Даже гордимся и называем себя «жесткими людьми», способными сохранять работоспособность, несмотря на стресс и усталость. Второй способ — временно «выключиться» из рабочего процесса и создавшей стресс среды. Обычно это значит сделать небольшой перерыв. В течение последних лет было опубликовано много исследований влияния перерывов на работоспособность человека. Выяснилось, что расслабляющее воздействие этих промежутков отдыха способно уравновесить эмоции и наполнить человека новой энергией. Это объясняет, почему места для отдыха — к примеру, комнаты для сна, проведения тренировок и развлекательные зоны — широко распространены в компаниях наукоемких отраслей, где работники занимаются исключительно умственным трудом. К сожалению, оба эти способа — и игнорирование проблемы, и уход от нее «на перерыв» — имеют свои подводные камни. Ученые давно установили, что наличие эмоционального напряжения на работе ограничивает способность постоянно игнорировать ситуацию, «проглатывать» проблемы и как ни в чем не бывало продолжать выполнять поставленные задачи. Постоянное преодоление себя, когда стресс и усталость обложили со всех сторон, рано или поздно приводит к истощению и снижению производительности. А небольшой перерыв в работе — хоть и может обеспечить временное облегчение, - не решает основные проблемы, которые являются первопричинами стресса. И зачастую, возвратившись с перерыва, мы не только сталкиваемся с теми же самыми проблемами вновь, но еще вдобавок можем испытывать вину и беспокойство. Так что же еще может сделать человек, чтобы смягчить болезненные последствия стресса или не допустить его вовсе? Исследование показало, что помимо перечисленных двух вариантов борьбы со стрессом на работе существует еще и третий — сосредоточить свое внимание на обучении, переключить мозговую активность с привычных задач на другие, менее привычные. Это может быть приобретение нового навыка, получение новой информации — то есть своеобразный интеллектуальный вызов. В результате проведения двух исследований, одно из которых охватывало работников разных отраслей и организаций, а другое — медицинских работников, были найдены доказательства того, что обучение новому способно защитить работников от вредных последствий стресса вроде негативных эмоций, нежелания работать и профессионального выгорания. В частности познание нового помогает человеку создать ценные инструментальные и психологические ресурсы. Инструментальные ресурсы — это информация и знания, полезные при разрешении текущей стрессовой ситуации, а также навыки (упражнения и т.п.), способные предотвратить появление стресса. Формирование психологических ресурсов занимает более продолжительное время, так как требует наблюдения и рефлексии о том, как новые знания и умения помогают нам чувствовать себя более компетентными и увеличивают личную эффективность. Обучение в целом помогает нам делать шаги по направлению к личностному росту и развитию, в которых мы на самом деле очень нуждаемся. Выбрав именно этот путь, а не два самых простых и распространенных, мы можем наблюдать, как постепенно совершенствуемся, не застреваем на одном этапе развития. Эти ресурсы позволяют нам сформировать устойчивость перед лицом стрессов. Итак, что делать? Во-первых, научитесь новому взгляду на стрессовые ситуации. Когда в рабочем процессе возникают трудности, вместо обычного «снова все не так» скажите себе: «это возможность для меня научиться новому». Чем поможет такое перефразирование? Потенциальная возможность получить новый опыт и знания ориентирует мозг не на обычную реакцию подавленности и усталости, а на развитие и получение долгосрочных выгод от ситуации. Сразу же появляются силы и интерес решить проблему, границы сознания словно расширяются. Во-вторых, найдите решение совместно с другими. Обычно мы боремся с переживаниями исключительно внутри себя, ведем свои «невидимые войны». Попробуйте поступить по-другому: получите новые идеи от окружающих. Потому что ваши коллеги находятся абсолютно в такой же ситуации и точно так же борются со стрессами внутри себя — обсуждение проблемных рабочих моментов поможет найти решения, о которых вы даже не задумывались. Не зря говорят: «одна голова хорошо, а две — лучше». В-третьих, выберите себе новую сферу интересов. Речь не о хобби в привычном и растиражированном сегодня понимании этого слова. Речь об умственной деятельности, которая отличается от рабочих обязанностей и интересна вам как личности. К примеру, изучите маркетинг или составление бизнес-планов, почитайте о генеалогии или коучинге. В мире столько всего интересного и еще вами не изученного! И важно, что этим вполне можно заниматься в рабочие перерывы. Во-первых, такая деятельность поможет вам развиваться в принципе, во-вторых, отвлечет от текущих рабочих задач и переориентирует сознание. Результаты проведенных китайскими и американскими учеными исследований показали, что методы изучения нового и включения в рабочий день перерывов дают не одинаковые результаты. В частности, в дни, когда работники были более деятельными и узнавали что-то интересное, субъективный уровень стресса был для них ниже. А в дни, когда они просто делали перерыв для серфинга в Интернете или прогулки, реагировали на стрессы так же сильно, как и в обычные дни. То есть релаксация оказалась не такой действенной, как решение интересных интеллектуальных задач. Эти результаты подтверждаются также данными исследования, в котором приняли участие медицинские работники университета Джона Хопкинса в США. Команды врачей, занимавшиеся наряду с основной еще и научно-исследовательской работой, гораздо реже испытывали ощущение профессионального выгорания, чем команды практикующих врачей. Использованы материалы статьи «To Cope with Stress, Try Learning Something New», опубликованной 4 сентября 2018 года в Harvard Business Review. Авторский перевод и обобщение материала: Нина Соколова.

25 шикарных комедий 1980-х, которые вы могли пропустить

1980-е — это золотая эпоха по-настоящему искренних и веселых комедий, расцвет жанра смешного кино! Эта подборка поможет вам приятно провести время и посмеяться от души. Рождественские каникулы / Christmas Vacation В доме Грисуолдов празднуют Рождество. Время когда дарят подарки, звучат гимны, радостно мерцают огоньки рождественской елки… Но погодите-ка: эта елка вовсе не мерцает. Она вся в огне! Рождество — прекрасное время для Кларка Грисуолда и его семьи. Гонки «Пушечное ядро» / The Cannonball Run Приз в кругленькую сумму получит тот из участников транснациональной автомобильной гонки, кто первым придет к финишу. Гонки, как обычно, без правил, и участвуют в них самые отчаянные и бесшабашные гонщики мира. Главное — стать первым любой ценой. Аэроплан / Airplane! Роберт Хейс исполняет роль бывшего военного летчика, оказавшегося на борту самолета, экипаж которого из-за пищевого отравления оказался не в состоянии управлять аэробусом. Хейс вместе со стюардессой вынуждены стать спасителями пестрой компании пассажиров, оказавшихся на грани гибели. Новоявленного пилота и его помощницу ждут немыслимые трудности и невероятные приключения. Отпетые мошенники / Dirty Rotten Scoundrels Судьба сводит двух «отпетых мошенников» — Фредди Бенсона и Лоуренса Джемисона, специализирующихся в качестве жиголо в оболванивании богатеньких дам. В городке, где-то на юге Франции, Фредди сначала берет уроки у мэтра Лоуренса, но, повздорив, коллеги заключают пари: кто из них первый охмурит незнакомую богатую женщину, тот остается в городе, а проигравший должен убраться. Предмет спора не замедлил явиться в виде симпатичной и обаятельной «мыльной королевы» Америки — Дженет. Друзьям невдомёк, что Дженет раскусила их сразу, затеяв с мошенниками свою игру… Полицейская академия / Police Academy Мирные жители США находятся в опасности! Мэр города принял новый закон: больше нет никаких ограничений при приеме на службу в полицию. Вес, пол, рост и слабые умственные способности никому не помешают поступить в полицейскую академию. Приемные комиссии ломятся от толстяков, ботаников и уличных хулиганов. Преподаватели академии в шоке и намерены любым способом избавиться от студентов. Но экзамены, физподготовка и гей-бары абсолютно не страшат новичков. Не такое видали! Большой / Big 12-летний мальчишка очень хочет стать большим, и вот его желание сбывается. Он как бы вселяется в тело 30-летнего мужчины, каким он будет еще через много лет. Этот взрослый ребенок делает головокружительную карьеру в бизнесе игрушек — в большом игрушечном магазине, любимом детище бизнесмена Лоджа. Однако природа берет свое. Быть большим хорошо, но пропустить детство тоже не хочется. Гремлины / Gremlins Очаровательный пушистый зверек Гремлин способен растрогать даже камень. Вдобавок, у него — абсолютный слух! Только будьте осторожны: он может погибнуть от солнечного света. На него нельзя брызгать водой. А что будет, если накормить его после полуночи, просто страшно себе представить… Поездка в Америку / Coming to America Наследный принц африканского государства хочет сам найти себе жену и едет для этого в Америку. Там он представляется обычным человеком и поступает на работу в закусочную, так как его выбор пал на дочь хозяина. Флетч / Fletch Этого безумного парня друзья зовут просто Флетч, и он — великий мастер перевоплощения и прирожденный хамелеон. Его журналистские расследования — всегда головокружительные авантюры и удивительные приключения. Как-то раз, готовя очерк о торговле наркотиками, Флетч переодевшись бомжом, отправляется собирать информацию. Но вместо информации, Флетч получает совершенно невероятное предложение. Господин, по имени Алан Стэнвик предлагает лже-бомжу убить его за «скромное» вознаграждение в 50 тыс. долларов. Новоявленный заказчик сообщает Флетчу, что смертельно болен, дни его сочтены, но если Стэнвику «помогут» отправиться на тот свет, то его жена получит значительную страховку… Гольф-клуб / Caddyshack Гольф… Спокойный, размеренный и интеллигентный вид спорта. Как бы не так! В нашем клубе любителей этой игры кипят невиданные страсти! Вот, например, Карл Спаклер, безумный смотритель поля, уже объявил Третью Мировую Войну… суслику-террористу. А важный судья Смайлз так одержим игрой, что не замечает, как его прелестная племянница похотливо поглядывает на «местных» мужчин. А самодовольный плейбой Тай Уэбб? Он прекрасно бьет он по мячу, но не подозревает, что ему самому скоро наподдадут как следует! Охотники за привидениями / Ghost Busters В конце двадцатого века оказывается, что в Нью — Йорке живут не только обычные граждане, но и… привидения. Многомиллионное население не может противостоять натиску сверхъестественного. В конце концов на пути бесчисленных монстров не остается никого — кроме троих ученых — парапсихологов, которым известно все о потустороннем мире, правда только в теории. И теперь им придется оставить пыльные кабинеты и применить свои знания на практике… Близнецы / Twins Неожиданный оборот принимает генетический эксперимент, во время которого новорожденных близнецов, которые, кстати, совершенно непохожих друг на друга, разлучают на долгие годы. Но несчастные братья наконец встречаются… Джулиус, образованный, но совершенно не знающий жизни гигант с добрым сердцем и Винсент, коротышка с неистребимой жаждой денег и женщин. В компании подружек и преследующего их наемного убийцы братья отправляются в путешествие по стране на поиски своей матери — но в конце концов находят гораздо большее. Только мать может сказать им правду. За бортом / Overboard Взбалмошная богачка упала за борт яхты и потеряла память. Из больницы ее забрал не муж, а опередивший того хитрый плотник, с которым она дурно обошлась, не уплатив денег за его работу на яхте. Парень заставляет изнеженную дамочку начать новую жизнь в качестве трудолюбивой хозяйки его запущенного и бедного дома и заботливой мамаши его четверых сорванцов. Он объявил ей, что он и есть ее муж. Крокодил Данди / Crocodile Dundee Американская журналистка приезжает в глубинку Австралии, и охотник на крокодилов знакомит ее с местными достопримечательностями. Она же приглашает его в Нью-Йорк, и там отважный охотник попадает в неведомые ему джунгли… Мальчишник / Bachelor Party В последний день перед свадьбой водитель школьного автобуса Рик решает собрать всех друзей на последнюю отвязную вечеринку по принципу «пива и женщин много не бывает». Его невеста Дебби берет ситуацию под свои контроль и возглавляет отряд верных подружек, направляющихся на мальчишник. Устроив ловушку проституткам, вызванным к Рику, подружки переодеваются и проникают в дом, где проходит вечеринка. Тем временем богатый отец Дебби, недовольный тем, что дочь выходит замуж за неудачника, натравливает на всю компанию бывшего возлюбленного Дебби с целью вернуть дочь любой ценой. Рик доблестно справится с ситуацией — отлично повеселится, не ударит в грязь лицом перед друзьями и при этом сохранит верность своей невесте. Уик-энд у Берни / Weekend at Bernie’s Двое молодых работников страховой компании обнаруживают в бухгалтерских книгах, что кто-то четыре раза получил деньги по страховому полису покойника, о чем они честно сообщили своему начальнику Берни, живущему явно не по средствам. Берни, а именно он и занимался хищениями, пригласил ребят на уик-энд в свой роскошный дом на океане и одновременно попросил своих друзей из мафии убить слишком старательных подчиненных… Боги, наверное, сошли с ума / The Gods Must Be Crazy В дикие, девственные леса Африки с небес падает бутылка «Кока-колы». Здесь же обитает по-детски невинное племя бушменов. Вокруг столкновения двух цивилизаций происходит масса комедийных моментов. Порки / Porky’s Флорида 1954 год, группа учащихся старшей школы, решают помочь своему другу потерять девственность. Для этого они едут в стрип-бар Порки, расположенный вне города, из-за слуха, что в баре можно снять проститутку. Порки берет деньги подростков и обещает им «незабываемую ночь», но унижает их и вышвыривает из бара, тут же к бару подъезжает местный шериф, который оказывается тем еще подонком и по совместительству братом Порки… Но Порки даже не представляет, что унизил не тех ребят и месть не заставит себя долго ждать! Короткое замыкание / Short Circuit Разряд молнии попадает в робота под номером 5, и он оживает наподобие создания Франкенштейна. Вся штука в том, что его создатель и те, кто замыслил использвать робота в военных целях, не подозревали даже, какой могучий заряд человеколюбия и добра заложен в этой, казалось бы, безмозглой и бессердечной железяке. Шпионы как мы / Spies Like Us Двоих молодых людей — служащих Госдепартамента США — отбирают «для выполнения ответственного задания». После непродолжительного курса подготовки их забрасывают… в Пакистан. Чудом уцелев после столкновения с местными племенами, они получают новое задание — перейти границу и выйти к дороге, ведущей в Душанбе. Здесь их уже поджидают таджикские пограничники и «товарищи из КГБ». Выходной день Ферриса Бьюлера / Ferris Bueller’s Day Off Один день из жизни необычного молодого человека по имени Феррис, который одним погожим весенним деньком, перед сдачей выпускных экзаменов, пускается во все тяжкие — прогуливает школу и отправляется в Чикаго вместе с подружкой и лучшим другом, чтобы «оторваться» на всю катушку и насладиться с лихвой целым днем свободы! Ох уж эта наука / Weird Science Вариант легенды о Франкештейне в этой вызывающей комедии. Наивный вундеркинд и его друг создают «идеальную женщину». Их создание — прекрасная женщина помогает им пройти через все испытания юности. Ничего не вижу, ничего не слышу / See No Evil, Hear No Evil На глазах Уолли совершается убийство, но он слепой. Дэйв все слышал, но он глухой. Вместе они — идеальные свидетели преступления… для самих преступников и единственные подозреваемые для полицейских. И те и другие начинают поиски неуловимой парочки. Но вдвоем они оказываются хитрее своих преследователей. В конце концов, слепой с глухим решают сами вершить правосудие… Голый пистолет / The Naked Gun: From the Files of Police Squad! Самый некомпетентный полицейский, лейтенант Фрэнк Дребин, должен в одиночку противостоять международному заговору, цель которого — погубить королеву Елизавету II. Ко всеобщему удивлению и радости, глупейший из глупых лейтенант Дребин разберётся со всеми врагами Её Величества так лихо, как не снилось и знаменитому агенту 007.

Дружба на работе — «за» и «против»

К сожалению, работа отнимает у нас много времени. Приходим домой и не успеваем решать бытовые вопросы. Долгое пребывание на работе — это причина дружбы с коллегами. Попробуем разобраться, стоит ли дружить на работе. Психологи говорят, что дружба на работе неуместна. В то же время, по итогам многочисленных исследований, установлено, что дружба способствует повышению продуктивности подразделений — бухгалтерского, экономического… отдела. «За» Если реально смотреть на вещи, то в карьере дружба на работе неуместна. В качестве примера рассмотрим реальную ситуацию. Юрист одной солидной организации говорит, что дружба на работе приветствуется. У нее есть надежные подруги, которые ранее работали с ней. Их общение не ограничиваются телефонными разговорами. Они встречаются, ночуют друг у друга и стали, как говорится, не разлей вода. В процессе дружбы можно определить людей, которые в будущем не откажут в помощи. Да, в профессиональной жизни не место для личного. В то же время старые друзья, как правило, — это одноклассники, бывшие студенты, с которыми мы учились в одной группе. Это лишний раз подтверждает рациональность дружеских отношений на работе. Студенческие годы — это почти профессиональная жизнь. Офис можно сравнить с читальным залом. И там, и там достигаются какие-то цели. Недоверие к коллегам по работе, постоянная расстановка рамок, ограничение личного пространства глупы. Боязнь того, что кто-то помешает карьерному росту, характерна всем работникам. Однако надо понимать, что в процессе общения с сотрудниками в кругу друзей останутся те, кто прикроет тылы. С возрастом дружба дается сложнее. Это причина одиночества многих людей. Совет: при общении с сотрудниками будьте неуверенными, откажитесь от пряток под панцирем профессионализма и холодной субординации. Дружба на работе имеет свои плюсы. Это так. Однако панибратство, товарищество с каждым коллегой недопустимы. Достаточными будут теплые отношения с приятными, интересными людьми. В этом случае работа станет для вас более комфортной. «Против» К сожалению, дружба на работе имеет очень приятную сторону. Речь идет о мелких, крупных просьбах. Нередко, оказав помощь однажды, «друг» садится на шею. Учтите, на работе чистые отношения редкость. Прибавьте к этому конкуренцию, которая, кроме всего прочего, бывает нездоровой; манипулирование. Да, да и такое бывает. В этом виновата наша человеческая природа. Нельзя не согласиться с тем, что все сотрудники озадачены получением для себя какой-то выгоды. Все это говорит о неуместности тесных отношений с сотрудниками. Последние делают жизнь сложнее, являются причиной чувства долга перед коллегами, бурных выяснений отношений, что только вредит профессиональному и карьерному росту. Если изучить опыт успешных людей, то станет очевидным, что они дружеские отношения оставляли за пределами деловой жизни. Учимся на чужих ошибках. Две сотрудницы подружились, гостевали часто друг у друга, посещали рестораны. После увольнения одной из них, «подруга» которая осталась на работать, начала всех знакомить с подробностями из личной жизни ушедшей. Заключение Как видите, дружба на работе имеет и плюсы, и минусы. Все зависит от коллективного духа, сплоченности команды. За или против дружеских отношений на работе, выбирать вам.

Иосиф Бродский о Серёже Довлатове: «Мир уродлив и люди грустны»

Сергей Довлатов был единственным писателем-современником, о котором Иосиф Бродский написал эссе — в годовщину смерти писателя. Довлатов ушёл из жизни 24 августа 1990 года... За год, прошедший со дня его смерти, можно, казалось бы, немного привыкнуть к его отсутствию. Тем более, что виделись мы с ним не так уж часто: в Нью-Йорке, во всяком случае. В родном городе еще можно столкнуться с человеком на улице, в очереди перед кинотеатром, в одном из двух-трех приличных кафе. Что и происходило, не говоря уже о квартирах знакомых, общих подругах, помещениях тех немногих журналов, куда нас пускали. В родном городе, включая его окраины, топография литератора была постижимой, и, полагаю, три четверти адресов и телефонных номеров в записных книжках у наг совпадали. В Новом Свете, при всех наших взаимных усилиях, совпадала в лучшем случае одна десятая. Тем не менее к отсутствию его привыкнуть все еще не удается. Может быть, я не так уж привык к его присутствию — особенно принимая во внимание выплеска занное? Склонность подозревать за собой худшее может заставить ответить на этот вопрос утвердительно. У солипсизма есть, однако, свои пределы;жизнь человека даже близкого может их и избежать; смерть заставляет вас опомниться. Представить, что он все еще существует, только не звонит и не пишет, при всей своей привлекательности и даже доказательности — ибо его книги до сих пор продолжают выходить — немыслимо: я знал его до того, как он стал писателем. Писатели, особенно замечательные, в конце концов не умирают; они забываются, выходят из моды, пе реиздаются. Постольку, поскольку книга существует, писатель для читателя всегда присутствует. В момент чтения читатель становится тем, что он читает, и ему, в принципе безразлично, где находится автор, каковы его обстоятельства. Ему приятно узнать, разумеется, что автор является его современником, но его не особенно огорчит, если это не так. Писателей, даже замечательных, на душу населения приходится довольно много. Больше, во всяком случае, чем людей, которые вам действительно дороги. Люди, однако, умирают. Можно подойти к полке и снять с нее одну из его книг. На обложке стоит его полное имя, но для меня он всегда был Сережей. Писателя уменьшительным именем не зовут; писатель — это всегда фамилия, а если он классик — то еще и имя и отчество. Лет через десять-двадцать так это и будет, но я — я никогда не знал его отчества. Тридцать лет назад, когда мы познакомились, ни об обложках, ни о литературе вообще речи не было. Мы были Сережей и Иосифом; сверх того, мы обращались друг к другу на «вы», и изменить эту возвышенно-ироническую, слегка отстраненную — от самих себя — форму общения и обращения оказалось не под силу ни алкоголю, ни нелепым прыжкам судьбы. Теперь ее уже не изменит ничто. Мы познакомились в квартире на пятом этаже около Финляндского вокзала. Хозяин был студентом филологического факультета ЛГУ — ныне он профессор того же факультета в маленьком городке в Германии. Квартира была небольшая, но алкоголя в ней было много. Это была зима то ли 1959-го, то ли 1960 года, и мы осаждали тогда одну и ту же коротко стриженную, миловидную крепость, расположенную где-то на Песках. По причинам слишком диковинным, чтоб их тут перечислять, осаду эту мне пришлось вскоре снять и уехать в Среднюю Азию. Вернувшись два месяца спустя, я обнаружил, что крепость пала. Мне всегда казалось, что при гигантском его росте отношения с нашей приземистой белобрысой реальностью должны были складываться у него довольно своеобразным образом. Он всегда был заметен издалека, особенно учитывая безупречные перспективы родного города, и невольно оказывался центром внимания в любом его помещении. Думаю, что это его несколько тяготило, особенно в юности, и его манерам и речи была свойственна некая ироническая предупредительность, как бы оправдывавшая и извинявшая его физическую избыточность. Думаю, что отчасти поэтому он и взялся впоследствии за перо: ощущение граничащей с абсурдом парадоксальности всего происходящего — как вовне, так и внутри его сознания — присуще практически всему, из-под пера его вышедшему. С другой стороны, исключительность его облика избавляла его от чрезмерных забот о своей наружности. Всю жизнь, сколько я его помню, он проходил с одной и той же прической: я не помню его ни длинновласым, ни бородатым. В его массе была определенная законченность, более присущая, как правило, брюнетам, чем блондинам; темноволосый человек всегда более конкретен, даже в зеркале. Филологические девушки называли его «наш араб» — из-за отдаленного сходства Сережи с появившимся тогда впервые на наших экранах Омаром Шарифом. Мне же он всегда смутно напоминал императора Петра — хотя лицо его начисто было лишено петровской кошачести, — ибо перспективы родного города (как мне представлялось) хранят память об этой неугомонной шагающей версте, и кто-то должен время от времени заполнять оставленный ею в воздухе вакуум. Потом он исчез с улицы, потому что загремел в армию. Вернулся он оттуда, как Толстой из Крыма, со свитком рассказов и некоторой ошеломленностью во взгляде. Почему он притащил их мне, было не очень понятно, поскольку я писал стихи. С другой стороны, я был на пару лет старше, а в молодости разница в два года весьма значительна: сказывается инерция средней школы, комплекс старшеклассника; если вы пишете стихи, вы еще и в большей мере старшеклассник по отношению к прозаику. Следуя этой инерции, показывал он рассказы свои еще и Найману, который был еще в большей мере старшеклассник. От обоих нас тогда ему сильно досталось: показывать их нам он, однако, не перестал, поскольку не прекращал их сочинять. Это отношение к пишущим стихи сохранилось у него на всю жизнь. Не берусь гадать, какая от наших, в те годы преимущественно снисходительно-иронических, оценок и рассуждений была ему польза. Безусловно одно — двигало им вполне бессознательное ощущение, что проза должна мериться стихом. За этим стояло, безусловно, нечто большее: представление о существовании душ более совершенных, нежели его собственная. Неважно, годились ли мы на эту роль или нет, — скорей всего, что нет; важно, что представление это существовало; в итоге, думаю, никто не оказался внакладе. Оглядываясь теперь назад, ясно, что он стремился на бумаге к лаконичности, к лапидарности, присущей поэтической речи: к предельной емкости выражения. Выражающийся таким образом по-русски всегда дорого расплачивается за свою стилистику. Мы — нация многословная и многосложная; мы — люди придаточного предложения, завихряющихся прилагательных. Говорящий кратко, тем более — кратко пишущий, обескураживает и как бы компрометирует словесную нашу избыточность. Собеседник, отношения с людьми вообще начинают восприниматься балластом, мертвым грузом — и сам собеседник первый, кто это чувствует. Даже если он и настраивается на вашу частоту, хватает его ненадолго. Зависимость реальности от стандартов, предлагаемых литературой, — явление чрезвычайно редкое. Стремление реальности навязать себя литературе — куда более распространенное. Все обходится благополучно, если писатель — просто повествователь, рассказывающий истории, случаи из жизни и т.п. Из такого повествования всегда можно выкинуть кусок, подрезать фабулу, переставить события, изменить имена героев и место действия. Если же писатель — стилист, неизбежна катастрофа: не только с его произведениями, но и житейская. Сережа был прежде всего замечательным стилистом. Рассказы его держатся более всего на ритме фразы; на каденции авторской речи. Они написаны как стихотворения: сюжет в них имеет значение второстепенное, он только повод для речи. Это скорее пение, чем повествование, и возможность собеседника для человека с таким голосом и слухом, возможность дуэта — большая редкость. Собеседник начинает чувствовать, что у него — каша во рту, и так это на деле и оказывается. Жизнь превращается действительно в соло на ундервуде, ибо рано или поздно человек в писателе впадает в зависимость от писателя в человеке, не от сюжета, но от стиля. При всей его природной мягкости и добросердечности несовместимость его с окружающей средой, прежде всего — с литературной, была неизбежной и очевидной. Писатель в том смысле творец, что он создает тип сознания, тип мироощущения, дотоле не существовавший или не описанный. Он отражает действительность, но не как зеркало, а как объект, на который она нападает; Сережа при этом еще и улыбался. Образ человека, возникающий из его рассказов, — образ с русской литературной традицией не совпадающий и, конечно же, весьма автобиографический. Это — человек, не оправдывающий действительность или себя самого; это человек, от нее отмахивающийся: выходящий из помещения, нежели пытающийся навести в нем порядок или усмотреть в его загаженное™ глубинный смысл, руку провидения. Куда он из помещения этого выходит — в распивочную, на край света, за тридевять земель — дело десятое. Этот писатель не устраивает из происходящего с ним драмы, ибо драма его не устраивает: ни физическая, ни психологическая. Он замечателен в первую очередь именно отказом от трагической традиции (что есть всегда благородное имя инерции) русской литературы, равно как и от ее утешительного пафоса. Тональность его прозы — насмешливо-сдержанная, при всей отчаянности существования, им описываемого. Разговоры о его литературных корнях, влияниях и т. п. бессмысленны, ибо писатель — то дерево, которое отталкивается от почвы. Скажу только, что одним из самых любимых его авторов всегда был Шервуд Андерсон, «Историю рассказчика» которого Сережа берег пуще всего на свете. Читать его легко. Он как бы не требует к себе внимания, не настаивает на своих умозаключениях или наблюдениях над человеческой природой, не навязывает себя читателю. Я проглатывал его книги в среднем за три-четыре часа непрерывного чтения: потому что именно от этой ненавязчивости его тона трудно было оторваться. Неизменная реакция на его рассказы и повести — признательность за отсутствие претензии, за трезвость взгляда на вещи, за эту негромкую музыку здравого смысла, звучащую в любом его абзаце. Тон его речи воспитывает в читателе сдержанность и действует отрезвляюще: вы становитесь им, и это лучшая терапия, которая может быть предложена современнику, не говоря — потомку. Неуспех его в отечестве не случаен, хотя, полагаю, временен. Успех его у американского читателя в равной мере естественен и, думается, непреходящ. Его оказалось сравнительно легко переводить, ибо синтаксис его не ставит палок в колеса переводчику. Решающую роль, однако, сыграла, конечно, узнаваемая любым членом демократического общества тональность — отдельного человека, не позволяющего навязать себе статус жертвы, свободного от комплекса исключительности. Этот человек говорит как равный с равными о равных: он смотрит на людей не снизу вверх, не сверху вниз, но как бы со стороны. Произведениям его — если они когда-нибудь выйдут полным собранием, можно будет с полным правом предпослать в качестве эпиграфа строчку замечательного американского поэта Уоллеса Стивенса: «Мир уродлив, и люди грустны». Это подходит к ним по содержанию, это и звучит по-Сережиному. Не следует думать, будто он стремился стать американским писателем, что был «подвержен влияниям», что нашел в Америке себя и свое место. Это было далеко не так, и дело тут совсем в другом. Дело в том, что Сережа принадлежал к поколению, которое восприняло идею индивидуализма и принцип автономности человеческого существования более всерьез, чем это было сделано кем-либо и где-либо. Я говорю об этом со знанием дела, ибо имею честь — великую и грустную честь — к этому поколению принадлежать. Нигде идея эта не была выражена более полно и внятно, чем в литературе американской, начиная с Мелвилла и Уитмена и кончая Фолкнером и Фростом. Кто хочет, может к этому добавить еще и американский кинематограф. Другие вправе также объяснить эту нашу приверженность удушливым климатом коллективизма, в котором мы возросли. Это прозвучит убедительно, но соответствовать действительности не будет. Идея индивидуализма, человека самого по себе, на отшибе и в чистом виде, была нашей собственной. Возможность физического ее осуществления была ничтожной, если не отсутствовала вообще. О перемещении в пространстве, тем более — в те пределы, откуда Мелвилл, Уитмен, Фолкнер и Фрост к нам явились, не было и речи. Когда же это оказалось осуществимым, для многих из нас осуществлять это было поздно: в физической реализации этой идеи мы больше не нуждались. Ибо идея индивидуализма к тому времени стала для нас действительно идеей — абстрактной, метафизической, если угодно, категорией. В этом смысле мы достигли в сознании и на бумаге куда большей автономии, чем она осуществима во плоти где бы то ни было. В этом смысле мы оказались «американцами» в куда большей степени, чем большинство населения США; в лучшем случае, нам оставалось узнавать себя «в лицо» в принципах и институтах того общества, в котором волею судьбы мы оказались. В свою очередь, общество это до определенной степени узнало себя и в нас, и этим и объясняется успех Сережиных книг у американского читателя. «Успех», впрочем, термин не самый точный; слишком часто ему и его семейству не удавалось свести концы с концами. Он жил литературной поденщиной, всегда скверно оплачиваемой, а в эмиграции и тем более. Под «успехом» я подразумеваю то, что переводы его переводов печатались в лучших журналах и издательствах страны, а не контракты с Голливудом и объем недвижимости. Тем не менее это была подлинная, честная, страшная в конце концов жизнь профессионального литератора, и жалоб я от него никогда не слышал. Не думаю, чтоб он сильно горевал по отсутствию контрактов с Голливудом — не больше, чем по отсутствию оных с Мосфильмом. Когда человек умирает так рано, возникают предположения о допущенной им или окружающими ошибке. Это — естественная попытка защититься от горя, от чудовищной боли, вызванной утратой. Я не думаю, что от горя следует защищаться, что защита может быть успешной. Рассуждения о других вариантах существования в конце концов унизительны для того, у кого вариантов этих не оказалось. Не думаю, что Сережина жизнь могла быть прожита иначе; думаю только, что конец ее мог быть иным, менее ужасным. Столь кошмарного конца — в удушливый летний день в машине «скорой помощи» в Бруклине, с хлынувшей горлом кровью и двумя пуэрториканскими придурками в качестве санитаров — он бы сам никогда не написал: не потому, что не предвидел, но потому, что питал неприязнь к чересчур сильным эффектам. От горя, повторяю, защищаться бессмысленно. Может быть, даже лучше дать ему полностью вас раздавить — это будет, по крайней мере, хоть как-то пропорционально случившемуся. Если вам впоследствии удастся подняться и распрямиться, распрямится и память о том, кого вы утратили. Сама память о нем и поможет вам распрямиться. Тем, кто знал Сережу только как писателя, сделать это, наверно, будет легче, чем тем, кто знал и писателя, и человека, ибо мы потеряли обоих. Но если нам удастся это сделать, то и помнить его мы будем дольше — как того, кто больше дал жизни, чем у нее взял. Иосиф Бродский. О Сереже Довлатове. — Журнал «Звезда», № 2, 1992.