7 этапов газлайтинга в отношениях

Автор статьи — психолог Престон Ни, М.С.Б.А. Как говорил Парамаханса Йогананда, «Некоторые люди пытаются возвыситься, причиняя боль другим». Это высказывание точно характеризует суть газлайтинга — изощрённой формы психологического насилия, при котором жертву постепенно лишают доверия к собственному восприятию реальности. Сам термин происходит от названия фильма 1944 года «Газовый свет», где главный герой методично убеждает свою жену в её психической несостоятельности. Газлайтинг может проявляться в различных формах — от относительно безобидных бытовых манипуляций до тотального контроля над сознанием человека. В своей книге «Как успешно общаться с газлайтерами и остановить психологическую травлю» я подробно описываю семь ключевых этапов, через которые обычно проходит этот разрушительный процесс. Следует отметить, что последовательность этих этапов может варьироваться в зависимости от конкретных обстоятельств. На начальной стадии газлайтер активно использует ложь и преувеличения. Он целенаправленно формирует у жертвы ощущение собственной неполноценности, применяя расплывчатые формулировки, не подкреплённые объективными фактами. Типичными примерами таких высказываний могут быть: «Ты вечно всё делаешь не так», «Нормальный человек так никогда бы не поступил», «Тебе нельзя доверять, ты постоянно всё перевираешь». Второй этап характеризуется навязчивым повторением одних и тех же ложных утверждений. Подобно тому, как работает пропаганда, многократное воспроизведение определённых тезисов постепенно делает их более убедительными для жертвы. Газлайтер сознательно поддерживает состояние конфликта, чтобы сохранить психологическое преимущество и контроль над ситуацией. Третья фаза проявляется в агрессивном противодействии. Когда жертва предпринимает попытки защитить свою позицию, газлайтер резко усиливает давление, используя целый арсенал средств — от откровенных отрицаний до беспочвенных обвинений и противоречивых заявлений. Такой «словесный ураган» полностью дезориентирует жертву, лишая её возможности трезво оценивать происходящее. На четвёртой стадии происходит систематическое эмоциональное истощение жертвы. Постоянные психологические атаки и изощрённые манипуляции постепенно подрывают душевные силы человека. В результате жертва начинает испытывать хроническое чувство тревоги, теряет уверенность в себе, впадает в состояние апатии или даже клинической депрессии. Пятый этап представляет собой формирование устойчивой созависимости. Согласно определению Оксфордского словаря, созависимость представляет собой чрезмерную психологическую зависимость от другого человека. Газлайтер искусственно создаёт ситуацию, при которой только он может дать жертве ощущение психологического комфорта и принятия — и точно так же легко может это ощущение отнять. Шестая тактика основана на создании ложных надежд. Периодически газлайтер демонстрирует мнимые изменения в поведении, показывая якобы доброжелательное отношение. Этот расчётливый приём заставляет жертву усомниться в правильности своих прежних оценок и давать манипулятору всё новые и новые шансы. Финальная стадия представляет собой установление тотального контроля. В наиболее тяжёлых случаях газлайтер стремится полностью подчинить себе жертву, определяя не только её поступки, но и мысли, эмоции и даже базовое восприятие реальности. Это достигается путём постоянного информационного давления, умелого чередования наказаний и мнимых поощрений. Важно понимать, что газлайтинг — это не просто временное недопонимание или бытовой конфликт. Это продуманная система психологического насилия, направленная на разрушение личности жертвы ради установления полного доминирования. Как метко заметил один из пострадавших: «Сначала я начал сомневаться в своих мыслях, затем — в своих воспоминаниях, а в конце концов — и в собственном психическом здоровье». Распознать газлайтинг можно по ряду характерных признаков: вы постоянно ощущаете себя «недостаточно хорошим», испытываете страх при выражении собственного мнения, часто извиняетесь без видимой причины, ловите себя на мысли «может, это я всё преувеличиваю?». Если эти симптомы вам знакомы — вполне возможно, вы стали жертвой психологического насилия. Выход из подобных токсичных отношений требует комплексной поддержки — будь то помощь друзей, родственников или профессионального психолога. Крайне важно восстановить базовое доверие к собственному восприятию и научиться выстраивать здоровые психологические границы. Помните: никто не имеет права заставлять вас сомневаться в собственной адекватности. Ваши чувства, мысли и переживания важны и значимы, какими бы они ни были. По материалам статьи «7 Stages of Gaslighting in a Relationship» Psychology Today

Иллюзии времени. Почему оно течет с разной скоростью?

Восприятие времени — удивительный феномен, который часто заставляет нас задуматься: почему в одни моменты жизнь будто замедляется, а в другие — пролетает незаметно? На самом деле скорость течения времени зависит совсем чуть-чуть от физических законов, в остальном — от переживаемых нами эмоций и яркости впечатлений, а значит, именно темперамент, возраст и субъективный взгляд влияют на ощущение времени. Давайте разберемся, почему это происходит. Немного физики… Согласно теории относительности Альберта Эйнштейна, время действительно может течь по-разному в зависимости от скорости и гравитации: чем быстрее движение, тем медленнее время. Если один человек летит в космическом корабле со скоростью, близкой к световой, а другой остается на Земле, для космонавта время будет идти медленнее. Это подтверждается экспериментами с атомными часами на спутниках. Гравитация замедляет время. Возле массивных объектов (например, черных дыр) время течет медленнее, чем вдали от них. Этот эффект учитывается в GPS-навигации, где часы на орбите корректируются из-за разницы в гравитации. Однако в повседневной жизни эти эффекты почти незаметны. Тогда почему нам кажется, что некоторые дни пролетают незаметно, складываясь в годы, а какие-то моменты растягиваются и ощущаются, как «маленькая жизнь»? Почему школьные уроки тянутся бесконечно, а отпуск или выходные заканчиваются, не успев начаться? Эмоции и психология…. Наш мозг оценивает время на основе полученных впечатлений и эмоций. Вот несколько факторов, которые искажают восприятие времени: Новизна и запоминающиеся события Когда мы попадаем в незнакомую ситуацию (например, первый день в новом городе, на новой работе), мозг активно обрабатывает информацию, и время кажется более длинным. Рутина, напротив, «сжимает» время, потому что мозг не запоминает однообразные моменты. «День сурка» превратит десятилетия в неделю. Чем больше в нашей повседневности повторяющихся привычных действий, которые мы выполняем на автопилоте и не требуем от нашего мозга активной вовлеченности, тем незаметнее проходит время, превращаясь в фон, «кино», в котором мы не активные участники, а сторонние наблюдатели. Что-то неординарное, чудаковатое заставляет мозг сконцентрироваться и вовлечься, осознанное время на изучение заложено в нас инстинктами — все, что не вписывается в привычную картину мира, подсознательно расценивается как опасность, а значит, требует тщательного изучения или как минимум внимания для обработки новой информации и формирования выводов. Первые шаги в любом деле субъективно бесконечны, поэтому запоминаются, по-настоящему проживаются нами. Эмоции и стресс Страх и опасность заставляют время «замедляться». В критических ситуациях мозг ускоряет обработку данных, создавая ощущение растянутости момента. Адреналин, выбрасываемый в кровь «на пороге смерти», а именно так мы воспринимаем жуткие события, от которых впадаем в панику, включает режим туннельного зрения, в котором ощущается резкий прилив силы и энергии. Окружающее пространство будто замирает, могут пропасть звуки, запахи, время застывает; организм пытается мобилизоваться и преодолеть опасную ситуацию; все выглядит, как в замедленной съемке. У человека учащается сердцебиение, расширяются артерии, поглощая больше кислорода — полная боевая готовность к решительным действиям. Событие запоминается во всех подробностях, мозг фиксирует все главные детали, стирая второстепенное, и «запись» в голове похожа на HD картинку — яркая, пронзительная, «вся жизнь перед глазами». При этом тревожность и повышенная активность отнимут драгоценные минуты — чем больше мы суетимся, когда куда-то опаздываем или торопимся, пытаемся выполнить миллион задач, тем стремительнее тикают внутренние часики. Кофе, алкоголь, никотин также меняют мнимую бодрость на ускорение времени, еще и пагубно сказываясь на здоровье; мы получаем «допинг», но превращаем свое время в короткометражку. Радость и увлеченность, наоборот, ускоряют время. Когда мы заняты интересным делом, часы пролетают незаметно. Любимая работа, хобби, творчество — любое приятное занятие, которое доставляет нам удовольствие, затягивает с головой. Несмотря на то, что время пролетает незаметно, полученных эмоций обычно достаточно, чтобы чувствовать себя наполненными, а не опустошенными. Так можно украсить любое томительное ожидание — в очереди или в аэропорту — чем-то приятным: чтением книги, созданием красивой презентации, рисованием, чтобы «ускорить» субъективное восприятие скучных часов. Физиология… Возраст и восприятие времени С годами время субъективно ускоряется. В одном исследовании разным возрастным группам давали задание отсчитать три минуты. Самое точное «измерение» давали молодые люди в возрасте до 20 лет. У людей 60+ три минуты сокращались до 40 секунд. Это происходит, потому что у детей каждый день полон открытий. Пока мы наполняем себя впечатлениями, новыми знаниями или просто фокусируемся на окружающей природе, людях, а не воспринимаем все как норму, время «растягивается». Чем старше — тем больше рутины, о которой мы говорили выше, тем больше усилий нужно прикладывать, чтобы получить новые впечатления и удивляться происходящему. С научной точки зрения восприятие времени с возрастом меняется из-за снижения гормона-нейромедиатора дофамина. Мозг не так активно реагирует на раздражители после 20 лет, когда начинает снижаться уровень дофамина. Любопытство, любознательность — вот настоящие секреты вечной молодости. Хроностаз «Застывшая картинка» — такую иллюзию можно поймать, если во время чтения перевести взгляд на секундную стрелку часов. Из-за сложной координационной работы глаз и мозга будет всегда казаться, что стрелка на какой-то миг замирает на месте. Это связано с процессами фокусировки: когда наши глаза двигаются, кора головного мозга замирает, в противном случае картинка будет постоянно казаться размытой. В 2014 году в ВВС была опубликована статья о Саймоне Бейкере, который страдал головными болями. Он обратился к врачу, когда для облегчения головной боли пошел в душ, но заметил, что капли воды не двигаются, они замерли на месте. С первого взгляда у пациента не было выявлено никаких патологий, но при более детальном обследовании врачи обнаружили у Саймона аневризму одного из сосудов головного мозга. Эта аномалия и повлияла на зрительные способности, «остановив» картинку. Субъективное восприятие времени может говорить о состоянии психического и физического здоровья человека. Как ни странно, точнее всего ощущение времени у людей с депрессивными состояниями — они лучше всего интуитивно определяют временные промежутки. Как замедлить время? Хотя физически течение времени изменить нельзя, можно повлиять на его восприятие: Следите за своим здоровьем и провоцируйте выработку дофамина Правильное питание, физическая активность, полноценный сон и регулярный отдых, умение расслабиться и привести себя в спокойное состояние — лучшие помощники в поддержании уровня нужного гормона. А вот от дофаминовых зависимостей лучше отказаться — кофе, сладости, никотин, алкоголь «обманывают» мозг на короткие промежутки и лишь отбирают драгоценное время как физически, так и по субъективным ощущениям. Пробуйте новое Путешествия, хобби, обучение, клубы по интересам, прогулки на свежем воздухе в новых местах, творчество — все, что заставляет вас приятно выйти из зоны комфорта, вернуться в состояние «здесь и сейчас» и сконцентрироваться на происходящем, получив удовольствие и почувствовав себя счастливым человеком. Избегайте автопилота Чем чаще вы выходите из рутины, тем насыщеннее кажется жизнь. даже привычные повседневные действия можно делать по-разному. Включите креатив, превратите уборку, поход на работу в игру и развлечение. Приложите немного усилий! Фиксируйте события Заведите привычку в конце дня или недели вспоминать и записывать события, которые вам запомнились. Можно вести дневники только приятных впечатлений, таким образом фокус внимания будет сосредоточен на позитивных моментах жизни. Сначала может быть тяжело, а потом мозг привыкнет замечать уютный разговор с коллегой, вкусный кофе, тихий вечер или неспешную прогулку и «записывать» все это в копилочку событий, расширяя границы временного восприятия. Философ Мартин Хайдеггер в своей книге «Время и бытие» утверждал, что время определяется событиями, в нем происходящими. Скорость и гравитация бессильны, пока мы не выйдем из зоны комфорта и не захотим целенаправленно обратить внимание на то, какой прекрасный и удивительный мир вокруг нас, наполнить свою жизнь разными впечатлениями.

Чернуха 90-х

Восприятие 1990-х в массовом сознании — это смесь ностальгии, тревоги и боли. В культурной памяти эти годы прочно закреплены как эпоха «беспредела» и выживания. Российское кино этого периода — особенно жанровое и криминальное — стало зеркалом перемен, выразив дух времени, возможно, даже точнее, чем официальный кинематограф или фестивальное авторское кино. «Чернуха», как часто называют это направление, оказалась не просто эстетикой, а настоящим способом осмысления действительности. Фильмы вроде «Астенического синдрома» или «Маленькой Веры» стали знаковыми примерами этой тенденции. В постсоветскую эпоху эстетика чернухи сохранилась и развивалась: от работ Алексея Балабанова до сериалов Андрея Звягинцева и Юрия Быкова. Эстетика выживания: когда кино перестало врать Фильмы конца 80-х — начала 90-х фиксировали на пленке острую социальную травму, возникшую на стыке двух эпох. Художники наконец получили свободу выражения, но одновременно лишились поддержки государства и производственной базы. «Мосфильм» и «Ленфильм» сокращали объемы, киностудии закрывались или переходили на коммерческие рельсы, а съемочные группы учились работать с минимальными ресурсами — на рынках, в подвалах, в камерах. Зато с максимальной достоверностью. Режиссеры и сценаристы, работавшие в «чернушном» жанре, опирались на личный опыт или истории близких. Это кино снимали люди, хорошо знавшие, как выглядят драки, жаргон, криминальные схемы и атмосфера безвластия — не из газет, а из жизни. Поэтому даже простые сюжеты — вроде «бывший спортсмен идет в бандиты» или «честный парень попадает за решетку» — воспринимали как срез эпохи, а не просто развлечение. Время беззакония Уровень жизни в крупных городах стремительно падал, а в глубинке казался откатившимся в прошлые века. На этом фоне герои криминальных фильмов — будь то бывший спортсмен, подставной сутенер или идеалист-журналист — выглядели последними борцами за справедливость, пусть и по своим, уличным законам. Так, в «Фанате» (1989) зритель видел, как молодой каратист погружается в криминальную среду и участвует в боях не на ринге, а во дворах и ангарах. Алексей Серебряков, еще до «Левиафана» и «Груза-200», играл не сломленного циника, а гибкого, решительного парня с лицом героя, но жестокими обстоятельствами. С другой стороны — Евгений Сидихин в «За последней чертой» (1991): бывший боксер, выныривающий из тюрьмы прямо в объятия криминала. Против него — герой Игоря Талькова, харизматичный, но опасный рэкетир, чья роль была значительно урезана в финальном монтаже, сделавшая его не союзником, а антагонистом. Обе картины демонстрируют, как даже профессиональные спортсмены, призванные защищать порядок, становятся частью хаоса. Тюрьма как метафора страны Кульминацией жанра стал фильм «Беспредел» (1989) Игоря Гостева — тюремная драма, в которой колония превращается в аллегорию Советского Союза на изломе. Здесь столкновение «старых» уголовников и «новых» молодых осужденных символизирует смену поколений и ценностей. Картина пугает своей реалистичностью: многие роли исполнили реальные заключенные, а диалоги и сцены бунта до сих пор вызывают мурашки. Сергей Гармаш в роли вора по кличке Могол и Лев Дуров в роли начальника оперчасти Кума воплощают противоположные полюса лагерной иерархии, но в то же время — две правды о стране, где насилие стало нормой, а понятие справедливости — поводом для конфликта. Триллер, боевик, сплотейшен Не менее ярким примером позднесоветского боевика стал «Курьер на восток» (1991) — почти забытая сегодня лента, которая легко могла бы конкурировать с современными западными экшенами. Это история борца, попадающего в среднеазиатскую колонию, совершающего побег и ввязывающегося в стремительную криминальную одиссею. Динамичные драки, выстроенная драматургия и неожиданные сюжетные повороты делают фильм настоящим шедевром «чернушного» жанра. Отдельного внимания заслуживают и менее известные, но жанрово выразительные фильмы: «Охота на сутенера», «Криминальный квартет», «Сатана», «Караул», «Лошади в океане». Каждый из них по-своему отражает тревожное, яростное, дикое время, в котором закон казался фикцией, а дружба и предательство — вопросом выживания. Сегодня многие из этих фильмов воспринимаются с неожиданной свежестью. Отчасти — благодаря документальной стилистике, съемкам на пленку, актерам без «глянца». Отчасти — потому что они фиксируют чувства, которые снова становятся актуальными: неуверенность в будущем, утрату ориентиров, разочарование в институтах власти. Сериалы как продолжение: чернуха 90-х в XXI веке С середины 2010-х годов российская телеиндустрия переживает всплеск интереса к драмам, рассказывающим о жизни в позднем СССР, в «лихих» 1990-х и на постсоветском пространстве. Эти проекты продолжают традицию чернухи и даже получили свое название «неочернуха». Сегодня этот жанр адаптировался к реалиям стриминговых платформ. Современные проекты не просто воспроизводят атмосферу девяностых — они активно используют узнаваемые нарративные и визуальные элементы. Фактически зрителю предлагается конструктор из характерных тропов и типажей. Проекты вроде «Слово пацана», «Лихие», «Фишер», «Аутсорс» и «Дети перемен» воссоздают узнаваемые визуальные и нарративные маркеры: провинциальный антураж, бытовой алкоголизм, насилие как повседневность, подростковая жестокость, упадок семейных связей. Есть несколько обязательных маркеров для таких сериалов: • Подростки на грани: школьники, быстро превращающиеся в участников ОПГ. • Трагичные девушки: образ «розы на помойке» возвращается в виде героинь, несущих на себе груз социальной и личной драмы. • Честный милиционер: всегда одинокий и обреченный, борющийся не только с преступностью, но и с системой. • Неблагополучная семья: отсутствие отцов, униженные матери, травмированные дети. • Маньяки и психопаты как метафора скрытой социальной агрессии. Атмосфера и язык времени Даже если события формально происходят в другое десятилетие, вся эстетика — от саундтрека до предметов быта — возвращает зрителя в 90-е. Звучат хиты Татьяны Булановой и «Комбинации», на экране — панельки, прокуренные кухни, VHS и пыльные фотообои. Пространство действия — не Москва, а Саратов, Хабаровск, Камчатка, Казань. Провинция в этих проектах становится не просто сценой, а метафорой заброшенности, разрухи и социальной оторванности от центра. Этика без закона Главное, что объединяет старое кино и новые сериалы — это моральная серая зона. Персонажи существуют в мире, где законы не работают, и создают собственные кодексы: «по чести», «по справедливости», «по понятиям». Но эти правила, как и в 90-х, не выдерживают столкновения с реальностью — дружба предает, сила бессильна, справедливость подменяется местью. Чернушное кино и сериалы остаются актуальными, потому что отражают глубинную тревогу общества: ощущение, что прошлое никуда не делось, что нестабильность и безвременье по-прежнему рядом. Эти истории цепляют не только реализмом, но и эмоциональной правдой — отчаянием, протестом, желанием выжить. «Чернуха» — это не про криминал ради экшена. Это — язык разговора о травмах, которые до сих пор не пережиты. И если в 90-х это были фильмы «про нас», то сегодня это сериалы «про тогда, но про нас снова». Истории, в которых художественная правда оказывается больнее, точнее и честнее любых официальных хроник. Жанровое кино и современные драмы — это настоящая народная история, рассказанная с улицы. И, как ни парадоксально, именно она до сих пор дает возможность услышать ту правду, от которой все пытались отвернуться.

Почему у маньяков появляются фанаты?

Когда слышим слово «фэндом», на ум зачастую сразу приходят фанаты известных музыкальных групп, актеров, сериалов, фильмов или видеоигр. Однако реальность оказывается куда многослойнее: в современном медиапространстве объектами обожания все чаще становятся фигуры, с которыми трудно ассоциировать что-либо положительное — серийные убийцы, насильники и массовые преступники. И если культовые персонажи типа Дарта Вейдера или Джокера — все же вымышленные, то в случае с Тедом Банди, Андреем Чикатило или Александром Пичушкиным речь идет о вполне реальных людях, совершивших тяжкие преступления. Несмотря на очевидную жестокость, они приобретают статус «икон» — не в религиозном или культурном смысле, а в логике фанатской любви: с фан-страницами, романтизацией, мифологизацией и даже признаниями в любви. Поп-культура и образ преступника В популярной культуре серийные убийцы все чаще получают экранизации и биографические фильмы. Эти истории вызывают интерес, прежде всего, из-за их темной, психологически насыщенной природы. Однако граница между документальностью и романтизацией порой стирается. Так, в фильме «Красивый, плохой, злой» роль Теда Банди исполнил Зак Эфрон — актер с уже сформированной армией поклонниц. И хотя сценарий задуман как критическое осмысление темы, сама подача — харизматичный главный герой, привлекательный визуальный стиль — затрудняет восприятие героя как монстра. Подобная эстетизация приводит к когнитивному диссонансу: человек, совершивший зверские преступления, кажется зрителю обаятельным и «несправедливо осужденным». В фильме «Монстр» история Эйлин Уорнос — проститутки, ставшей убийцей — подана как драма о женской уязвимости и борьбе. Интерпретации зрителей часто смещаются от анализа преступления к сочувствию и даже восхищению персонажем, что подтверждают отзывы и рейтинги. Так рождаются культурные нарративы, где убийца — жертва обстоятельств, герой сопротивления или даже романтический объект. Социальные сети как безопасное пространство для табуированных фантазий Фанатские сообщества в социальных сетях становятся своеобразной «лабораторией» для подобных увлечений. Здесь люди публикуют не только фотографии, интервью и вырезки из новостей о преступниках, но и стихи, рисунки, коллажи, признания в любви, эротические фантазии. Убийца становится символом — кто-то видит в нем идеального мужчину, кто-то проецирует на него свою боль или одиночество. Например, в группе, посвященной Александру Пичушкину («битцевскому маньяку»), подписчики обсуждают не столько ужасы его преступлений, сколько его «ум», «харизму» и даже «привлекательность». Некоторые открыто пишут о влечении к нему: «Хочу ему написать, но стесняюсь. Он интересная личность, и у него привлекательная внешность». Подобные комментарии — не редкость. Более того, в день казни Чикатило его поклонники до сих пор рассылают друг другу «валентинки» с его фотографией. Гибристофилия: когда преступление возбуждает В психологии существует термин гибристофилия — форма сексуального влечения к людям, совершившим насилие, убийства или другие тяжкие преступления. Явление не новое: оно известно также как «синдром Бонни и Клайда». Исследования показывают, что чаще всего гибристофилию проявляют женщины, однако причины подобного поведения до конца не изучены. Иногда это романтизация преступлений: насилие воспринимается не как абсолютное зло, а как нечто допустимое, особенно если оно не касается лично. Такие люди могут верить, что их возлюбленный — особенный, непонятый, и с ними он будет другим. Некоторые женщины видят в преступнике «идеального» партнера — сильного, доминантного, контролируемого, ведь он за решеткой и не может причинить им вред. В других случаях это проекция собственной травмы. Писательница Шейла Айзенберг в книге «Женщины, которые любят мужчин, которые убивают» утверждает, что многие поклонницы убийц в прошлом подвергались насилию или психологическому давлению. Их увлечение опасными мужчинами становится способом прожить травму в «управляемом» виде. История Эфтон Бертон и Чарльза Мэнсона Обычная школьница Эфтон Бертон влюбилась в Чарльза Мэнсона после того, как узнала о нем в рамках школьного проекта. Мэнсон — лидер жестокой секты «Семья», организатор резни в доме актрисы Шэрон Тейт. Несмотря на его пожизненный срок, у пары завязался роман, и девушка даже переехала в Калифорнию, чтобы быть ближе к нему. Свадьба так и не состоялась. Поговаривали, что Эфтон хотела использовать тело Мэнсона после его смерти ради славы. И хотя сам Мэнсон был жестоким преступником, у него нашлись поклонницы, считавшие его честным и добрым человеком. Ричард Рамирес и эффект ореола Ричард Рамирес, «Ночной сталкер», был жестоким серийным убийцей, но одновременно — привлекательным, вежливым и харизматичным. У него была армия поклонниц, в том числе Дарин Лиой, которая написала ему 75 писем и в итоге вышла за него замуж. Брак продлился 7 лет и распался только после того, как суд доказал его вину в педофилии. Подобные примеры психологи объясняют эффектом ореола — когнитивной ошибкой, когда по одной положительной черте (например, привлекательности) люди делают вывод о человеке в целом. Даже Владислав Росляков, керченский стрелок, получил волну фанатского внимания в сети — в основном от подростков и девушек, которые называли его «непонятым» и «трагическим героем». Когда фэндом становится опасным В некоторых случаях увлечение преступниками переходит в опасную стадию — подражание. История Владимира Муханкина, который называл себя учеником Чикатило, — яркий пример. Он не просто восхищался маньяком, а начал убивать, считая, что «продолжает его дело». Еще один случай — Константин Черемушкин, действия которого также напоминали почерк Чикатило. Фанаты могут искать мистический смысл в действиях своих кумиров, считать их «жертвами режима», «интеллектуалами, которых не поняли» или даже «мстителями». В социальных сетях нередко распространяют теории заговора о том, что преступников «подставили», как в случае с Чикатило, где одна из групп утверждала, что он просто «защищался от маленькой девочки, напавшей на него с веревкой». Чем опасна влюбленность в маньяков Любовь к преступнику часто становится частью зависимого расстройства личности — человек считает одиночество катастрофой, а сильного (даже если это убийца) — гарантом безопасности. Когда мозг влюблен, снижается активность фронтальной коры — человек меньше анализирует и критически оценивает ситуацию. Вместо этого активируется система вознаграждения, и чувство любви затмевает здравый смысл. Культура обожания преступников уходит далеко за пределы психиатрических диагнозов. Это — социальный, культурный и медийный феномен. С одной стороны, он порождается интересом к запретному, к человеческой психике и природе зла. С другой — подпитывается медиа, которые подают преступника как головоломку или харизматичную фигуру. Интернет и открытый доступ к информации позволяют поклонникам легко находить фотографии, документы, детали расследований и кадры с мест преступлений. Все это формирует иллюзию «близости» к объекту обожания и часто подменяет реальность — жестокую, кровавую и страшную — на нечто героическое или романтичное. Что с этим делать? Гибристофилия, как и любое психологическое отклонение, имеет свои причины и может требовать профессиональной помощи. Не каждая женщина, увлеченная жанром true crime, влюбляется в преступников. Но в отдельных случаях «репетиции в голове» переходят в реальность — и тогда рождаются истории вроде тех, что случились с Эфтон Бертон, Натальей Чушкиной или Дарин Лиой. Они и сами, и их кумиры, зачастую нуждаются в психологической поддержке. А общество нуждается в специалистах, способных эту помощь оказать. Феномен поклонения серийным убийцам — не просто странная аномалия. Это сигнал о многослойной проблеме: о том, как общество справляется с травмой, насилием и страхом. Это также напоминание о влиянии культуры и медиа на восприятие реальности. Маньяки — не Ганнибалы Лектеры из кино. Это, как правило, психически нестабильные, разрушенные люди, чья тяга к насилию не заслуживает восхищения. И пока фэндомы серийных убийц продолжают существовать и набирать популярность, важно помнить: за каждым мифом стоит живая, часто забытая правда — о жертвах, боли и настоящем зле, которому не место на фан-плакатах.

5 атмосферных мини-детективов

Если вы человек, у которого крайний дефицит свободного времени и при этом бесконечный список задач, то вряд ли можете позволить себе такую роскошь, как длинные сериалы в духе «Игры престолов». Впрочем, если можете, остаётся только за вас порадоваться. Если же нет — предлагаю обратить внимание на мини-сериалы. Этот формат полюбился огромному числу киноманов. Во-первых, не нужно долго ждать, когда история завершится. Во-вторых, в таких картинах часто сочетаются лаконизм и высокое качество. Тут ведь не разгуляться: важная каждая сцена, каждый диалог, любые огрехи становятся сразу заметны, и то, что зритель великодушно прощает создателям саги на несколько сотен серий, не пройдёт незамеченным в фильме из восьми или десяти эпизодов. В-третьих, мини-сериалы имеют очаровательное свойство: это почти всегда замкнутый мирок со своими правилами, небольшим стабильным кругом действующих лиц и внутренней жизнью, в которой бушуют нешуточные страсти, по эмоциональному накалу ничуть не уступающие крупномасштабным проектам. А уж если вы, как и я, заядлый любитель детективов, то непременно оцените интригу, которая оставит вас в растерянности, изумлении или восторге ещё на какое-то время после появления на экране финальных титров. Действие мини-детектива сжато, сконцентрировано до предела, и если хотите разгадать головоломку, приготовьтесь улавливать детали и полунамёки, думать быстро и не отвергать свои самые нелепые предположения. Итак, предлагаю вашему вниманию несколько атмосферных детективных мини-сериалов. «Санктуарий» Вековая вражда между ведьмами и обычными людьми окончена. Общество настолько прогрессивно, что достигло невиданного ранее взаимопонимания в вопросах применения магии. Инквизиция, преследования и прозябание в подполье для ведьм — давно в прошлом. Теперь каждая из них может жить открыто и свободно, если получит лицензию на колдовство, которая позволяет ведьме зарабатывать на своём ремесле. У Сары, волшебницы из крошечного города Санктуарий, многолетняя практика, строптивая дочь-подросток и подруги, с которыми они вместе прошли через многое. Вряд ли в городке найдётся житель, который хоть раз не обратился бы к Саре за помощью. Она мастер своего дела, отзывчива и умна. Однажды страшная трагедия нарушает мирное течение жизни в городке. С этого момента прогрессивное и гуманное общество ужасающе быстро скатывается в средневековье, беды растут как снежный ком, и для Сары и её дочери Харпер начинается череда суровых испытаний. Любопытно выстроенная альтернативная реальность — лишь инструмент для создателей сериала. Они препарируют человеческие отношения и вместе со зрителями задаются вопросами: так ли на самом деле далеко мы ушли от наших предков, как нам порой хочется думать? Стал ли современный мир безопаснее для тех, кто отличается от большинства? Быть непохожим на других и делать то, что выходит за рамки представлений о должном, — всегда вызов, в каком бы веке ты ни жил. Никогда не знаешь, когда твоя сила станет твоей ахиллесовой пятой, а те, на кого привык полагаться, превратятся в лютых врагов. Впрочем, враги ли они в истинном смысле этого слова? Легко быть толерантным и эмпатичным, пока тебя лично не коснулось нечто страшное и непоправимое или пока ты не стал свидетелем насилия, о котором раньше лишь слышал краем уха и даже не подозревал, что в твоей собственной жизни такое возможно. Это сериал о том, как трудно оставаться человеком, и неважно, есть у тебя магические способности или нет. «Дикая река» Мики, отсидевшая за убийство подруги восемь лет, возвращается в родной город с поэтичным названием Дикая река. Там живут её брат, у которого подрастает дочурка, и мать. А ещё — горожане, которые ненавидят Мики и совсем её не ждут. Девушка пытается начать жизнь с чистого листа, но её преследуют неудачи. Потерянный контакт с матерью, сложности с поиском работы, косые взгляды и пересуды на улицах, испорченная репутация, неумение выстраивать близкие отношения — проблем у героини хоть отбавляй. Но всё это становится просто досадными мелочами, когда в городе происходит новое убийство — и именно Мики становится главной подозреваемой. Сериал поднимает острые вопросы социальной адаптации. Например, как жить и завоёвывать место в обществе, когда на тебе несмываемое клеймо? Никому нет дела, совершал ли ты преступление, раскаиваешься ли и какие у тебя намерения. А как жить рядом с человеком, который вернулся из тюрьмы, где отбывал наказание за убийство? Куда девать естественные в таких обстоятельствах страх, ужас и отвращение? Второй лейтмотив «Дикой реки» — взаимоотношения общества и иммигрантов. Их взаимная адаптация тоже протекает тяжело. Горожане презирают тех, кто приехал на заработки и сбежал от войны, обходят стороной бедный квартал, где живут мигранты, а владелец завода, где они трудятся, заставляет их бесконечно перерабатывать, платит копейки и угрожает иммиграционной службой. У каждого персонажа свои тайны, свои ошибки — и за некоторые из них приходится расплачиваться всему городу. «Отыграть назад» У Грейс Фрейзер, психотерапевта из Нью-Йорка, жизнь как с картинки глянцевого журнала. Эффектная внешность, богатство, надёжный тыл в виде отца, одного из влиятельнейших людей в городе, успешная карьера, беспроблемный сын, посещающий элитную школу, и любящий муж, хирург с мировым именем. Когда его обвиняют в убийстве никому не известной девушки, это кажется неудачным розыгрышом. Грейс уверена, что её Джонатан невиновен. Так же, как уверена в том, что деньги и власть защитят её от скандала. Но детектив, расследующий убийство, — парень не из робких и не отличается сговорчивостью. А когда Джонатан Фрейзер вдруг исчезает — начинают всплывать интереснейшие подробности. Это сериал о том, как близоруки мы становимся под влиянием чувств. О том, как иногда хочется, чтобы наша картинка собственной идеальной жизни совпадала с реальностью — и на что мы готовы пойти, чтобы в упор не видеть неприятной и пугающей правды. Создатели сериала бесстрастно и методично, шаг за шагом фиксируют, что происходит с героями, когда привычная реальность начинает крошиться у них в руках. Что должно случиться, чтобы человек нашёл в себе мужество и выдержку увидеть другого в истинном свете? Наверное, здесь у каждого своя мера. Ясно одно: отказаться от благополучной, тщательно налаженной жизни ради правды — тот ещё выбор. Иногда совершить его — значит собственными руками разрушить всё, что с таким трудом и любовью создавалось в течение многих лет. И далеко не факт, что в этом затеянном тобой разрушении уцелеешь ты сам и те, кто тебе дорог. «Мейр из Исттауна» В центре сюжета немолодая замотанная жизнью полицейская Мейр. У неё работы невпроворот, мало удовольствий, ворох семейных проблем и никаких перспектив. Исттаун — неприметный городишко, каких полно в американской глубинке. Люди, многие из которых погрязли в нищете, зависимостях и криминале, выживают как могут. Полиция, мягко говоря, не пользуется доверием, особенно после того, как год назад пропала молодая девушка — и расследование зашло в тупик. Этот висяк не даёт покоя Мейр, но тут происходит новое убийство — недавно родившей старшеклассницы. Мейр берётся за это дело, параллельно пытаясь не сойти с ума от тяжёлых воспоминаний о погибшем сыне, не рассориться окончательно с пожилой матерью, воспитывать дочь, спасти внука и не забыть про личную жизнь. Сериал трогает в первую очередь своей безыскусственностью и реализмом. Как будто смотришь не художественный фильм, а длинный репортаж о жизни обычных людей в провинции. Жители Исттауна, хороши они или плохи, как могут стараются быть счастливым и защитить тех, кого любят. А уж какие методы они выбирают и на какие сделки с совестью идут ради своих целей — зрителям предстоит разобраться. Но не спешите судить. Спешите понять. Тайны, недомолвки, ложь, безответственность, эгоизм, травмы — всё то, чем наполнена наша повседневность, что мы считаем обыденностью, трагически сходится здесь в одной точке — и происходит взрыв. Интрига сериала совершенно нестандартная и обескураживающая. Пазл складывается лишь в последней серии — и тогда зрителю становится видна вся картина ужасного и нелепого преступления. А после этого осознания — невыносимо хочется отмотать всё назад, предупредить героев, предотвратить трагедию, утешить отчаяние преданных, успокоить ярость обиженных, напомнить всем и самим себе, что мы — всего лишь люди, а игры в богов обходятся чересчур дорого. «Богомол» Дамьен — первоклассный полицейский и по совместительству сын серийной убийцы Жанны Дебер, отбывающей пожизненный срок. Он всеми силами старается забыть своё прошлое, вычеркнуть из памяти всё, что напоминает о матери, строить здоровые отношения в собственной семье и честно работать. И кажется, неплохо справляется. Пока однажды в городе не происходит чудовищное убийство, точно копирующее одно из преступлений его матери. Комиссар полиции Доминик Фераччи вынужден обратиться к Жанне за помощью, а та ставит условие — она поможет, только если расследовать дело будет её сын. Это одновременно детектив и семейная драма. История о сложных взаимоотношениях между поколениями и о том, что насилие никуда не исчезает из семейной памяти. Наши дети и внуки продолжают нести заряд ненависти, боли и страха, и только правда, какой бы ранящей ни была, способна остановить эту кровавую эстафету. В сериале безупречно передана гнетущая атмосфера: кажется, что выхода для главного героя нет. Дамьен — другой, и как бы ни старался жить нормальной жизнью, у него не выходит. Всё хорошее, что он пытается построить, рассыпается из-за одной неисцелённой травмы, которая как ледяная прозрачная стена отделяет его ото всего мира, даже от самых близких. Дамьен совершенно одинок в своей внутренней потерянности и ужасе. Как многие люди, пережившие в детстве невыносимое и не встретившие поддержки, он ощущает бездонную дыру там, где, говорят, помещается душа. Эта внутренняя дыра — ненасытна, она со свистом всасывает в себя всё, за что Дамьен пытается ухватиться: работу, любовь, семью, здоровье, мечты… Она вынуждает героя лгать, притворяться, выбирать обходные тропы, избегать правды, сдаваться без боя и каждое утро шепчет мерзким голосом: тебе всё равно не победить. Но стоит ли верить этому шёпоту? Что произойдет, если всё-таки набраться сил и посмотреть своему кошмару в глаза?

Понимание онлайн-агрессии

Агрессия обычно определяется как физическое или вербальное поведение, направленное на причинение физического или психологического вреда другому человеку. На протяжении истории существовали различные тенденции насилия, а также социальные и культурные факторы, которые могли влиять на уровень агрессии. В наше время в онлайн-пространстве агрессия может проявляться по-разному. Это может быть кибербуллинг, разжигание ненависти, троллинг, политическая нетерпимость, флейм и домогательства. Понять проблему агрессии в интернете не так просто, но для начала можно обратиться к одному из основополагающих описаний агрессии в социальной психологии — гипотезе фрустрации-агрессии. В 1939 году Доллард и его коллеги выдвинули гипотезу о взаимосвязи фрустрации и агрессии. Они предположили, что агрессия всегда является результатом фрустрации, а фрустрация, в свою очередь, неизбежно ведет к различным формам агрессии. На протяжении десятилетий эта теория подвергалась критике и видоизменялась. Эксперименты не подтвердили, что фрустрация всегда вызывает агрессию, или даже то, что агрессия всегда выступает следствием фрустрации. Например, иногда фрустрация может быть вполне объяснима и вызывать раздражение, но не агрессию. Например, когда человек постоянно прерывает совещание из-за неисправности своего слухового аппарата. В недавнем исследовании Круглански и его коллег было выявлено, что фрустрация не всегда приводит к агрессии. Они утверждают, что агрессия — это естественный способ выражения власти и доминирования, возникающий в ответ на угрозу чувству собственной значимости или важности. Когда люди ощущают утрату своего статуса (например, из-за унижения, исключения или неудачи), они могут реагировать агрессивно, чтобы доказать свою ценность. Фрустрация с большей вероятностью вызовет агрессию, если она негативно влияет на чувство значимости, особенно в ситуациях, когда возможности выразить свои эмоции другими способами ограничены. Кроме того, Круглански и его коллеги отмечают, что возможности для «повышения значимости» могут усилить агрессивные импульсы. Таким образом, фрустрация не является единственным фактором, провоцирующим агрессивное поведение. Даже если человек не испытывает сильной фрустрации, он может проявлять агрессию, чтобы укрепить свою власть и чувство значимости в обществе. Два недавних исследования, проведенных в контексте агрессии и враждебности в интернете, выявили один из аспектов, который может искажать чувство собственной значимости человека: нарциссизм. Проблема заключается в том, как люди с высоким уровнем нарциссизма стремятся сохранить свою «значимость». Нарциссизм включает в себя озабоченность самовосприятием, завышенную самооценку и стремление к восхищению и признанию окружающими. Этот аспект личности связан с преувеличенным чувством собственной важности, ощущением привилегированности и тенденцией манипулировать другими в социальном взаимодействии. Нарциссы обычно ищут внешнего внимания и одобрения, считая себя выше и способнее других. Как же это связано с агрессией и враждебностью в интернете? Результаты исследований В первом исследовании Ронг и Чу предположили, что высокий уровень нарциссизма может быть связан с повышенной онлайн-агрессией по отношению к знаменитостям — людям, известным своими достижениями или статусом, привлекающим внимание широкой публики. По мнению авторов, у людей с высоким уровнем нарциссизма возникает чувство «относительного ухудшения положения», когда они сравнивают себя со знаменитостями. Это чувство может восприниматься как угроза самооценке, и в попытке восстановить ее люди с высоким уровнем нарциссизма могут вести себя более агрессивно в сети. Кроме того, Ронг и Чу предположили, что эмпатическая самоэффективность — вера человека в свою способность понимать эмоции и потребности других людей и эффективно реагировать на них — может регулировать связь между нарциссизмом и относительным ухудшением положения. В частности, она помогает нарциссам ослабить негативные эмоции, возникающие при социальных сравнениях. В своем исследовании, проведенном среди 832 студентов китайских университетов, Ронг и Чу применили метод моделирования структурных уравнений, основанный на опросах. Они обнаружили, что существует положительная связь между нарциссизмом и агрессией в интернете по отношению к знаменитостям. Студенты с более высоким уровнем нарциссизма сообщали о более высоком уровне относительном ухудшении положения, когда сравнивали себя со знаменитостями. В свою очередь, более высокие уровни относительного ухудшения положения предсказывали более высокую частоту онлайн-агрессии по отношению к знаменитостям, такой как критика внешности знаменитостей в интернете или редактирование онлайн-видео или фотографий знаменитостей в негативном или постыдном ключе. Как и предполагалось, люди с более высокой эмпатической самоэффективностью лучше справлялись с чувством относительного ухудшения положения. Во втором исследовании, проведенном Мунгаллом, Прюзерсом и Блейсом, была опрошена выборка из 1725 человек, проживающих в Канаде, в возрасте от 19 до 80 лет. Ключевой переменной, представляющей интерес, была политическая нетерпимость в интернете, которая, как сообщалось, растет. Участники исследования рассказали, как часто при общении с другими людьми в сети они используют вульгарные выражения, описывают других так, как не хотели бы, чтобы описывали их самих, словесно угрожают другим и используют негативные стереотипы для описания других. Статистически контролируя ряд переменных, которые, как было установлено в предыдущих исследованиях, предсказывают нетерпимость, включая политические и социально-демографические факторы, а также использование социальных сетей, Мунгалл, Прюзерс и Блейс обнаружили, что два различных измерения нарциссизма — грандиозный нарциссизм и уязвимый нарциссизм — предсказывают более высокий уровень политической нетерпимости. В то время как грандиозный нарциссизм связан с чувством превосходства, сильной потребностью в восхищении и высокой самооценкой, уязвимый нарциссизм проявляется в ощущении незащищенности, чувствительности к критике и неустойчивой самооценке. В совокупности эти качества могут привести к оборонительному и агрессивному поведению в ответ на воспринимаемые угрозы самовосприятию и самооценке. В данном исследовании обе эти черты были выявлены как сильные независимые факторы, способствующие политической нетерпимости. Трансформация восприятия «значимости» Нарциссизм представляет собой уникальную черту личности. Он отражает искаженное представление о собственной значимости, побуждая человека к узкому спектру действий, направленных на повышение самооценки, самоуважения и ощущения привилегированности. Эта особенность негативно влияет на межличностные отношения и может стать причиной агрессии. Как отмечают Круглански и его коллеги, в межличностном взаимодействии динамика «потери значимости» и «повышения значимости» является основополагающей для понимания агрессии. Агрессия помогает уменьшить ощущение «потери значимости» и достичь «повышения значимости» через демонстрацию доминирования и власти над другими. Однако, как справедливо замечают Круглански и его коллеги, существует множество неагрессивных способов восстановить, поддержать и укрепить наше чувство значимости. Например, множество моральных, эстетических и экономических ценностей могут положительно подкрепляться в нашем межличностном окружении. Конечно, мы не обязаны отвечать агрессией на унижение, исключение или неудачу. Существует множество других способов вернуть себе чувство значимости. Как утверждают Круглански и его коллеги, существует множество способов формирования самооценки и множество точек зрения, помимо нарциссизма, которые могут поддерживать нашу самооценку. Хотя динамика больших групп в интернете может иногда вызывать у нас чувство незначительности и отверженности, а агрессия и нетерпимость, которые мы наблюдаем или испытываем в интернете, могут восприниматься как унижение и как коллективный провал нашего общества, мы, конечно, можем воспринимать и другие вещи. Мы можем способствовать формированию других устойчивых и стабильных взглядов. Например, мы можем осознавать единство жизни и нашу фундаментальную связь со всеми и всем. Такой взгляд, такая предрасположенность, когда они становятся доминирующими, меняют все, включая наш способ восприятия себя и «значимости». По материалам статьи «Understanding Online Aggression» Psychology Today

В Европе семейные ссоры решали похищением женщин

В период с XVI по XVIII век в Европе сформировалась патриархальная система семейных отношений, в рамках которой организация браков для женщин служила важным инструментом для сохранения семьи, поддержания рода и укрепления сообщества. Однако, как и во многих других сферах жизни, окончательное решение оставалось за мужчинами. Когда возникали споры о браке, одним из самых распространённых решений становилось похищение женщины, о которой шла речь. Её помещали в определённое место и удерживали там в течение некоторого времени. Это могло быть как женское общежитие, так и резиденция уважаемой вдовы или даже благотворительный дом для бедных — выбор места зависел от социального статуса женщины. Похищение женщин — это лишь один из ярких примеров практик, которые семьи использовали для достижения своих целей в тот период. Эти цели могли включать обеспечение желаемого супружеского союза или укрепление отношений в кризисной ситуации. Похищения затрагивали как молодых незамужних девушек, так и замужних женщин. В первом случае родители или опекуны могли пойти на такой шаг, если кто-то настойчиво добивался руки их дочери против воли семьи или если сама девушка не соглашалась с решением старших. Во втором случае либо женщина, либо её муж могли согласиться на похищение, чтобы временно расстаться, восстановить отношения или начать бракоразводный процесс. В то время католический мир воспринимал развод как простое разделение супругов, и такое решение могло считаться приемлемым. Церковь играла ключевую роль в этом процессе. Она обладала монополией на брак, и семьи обращались за поддержкой и согласием к викарию своей епархии, чтобы законно осуществить похищение. Церковный суд также имел право выносить постановление о похищении, если бракоразводный процесс уже был начат. Эта практика применялась наряду с другими механизмами поддержки, такими как местные сети родственников и соседей, которые помогали жёнам, оказавшимся в опасных или насильственных супружеских кризисах. Культура похищения женщин представляла собой не что иное, как захват их тел, исключение из привычного уклада жизни и приведение его в соответствие с новыми правилами. Это было частью культурной логики, лежавшей в основе брака, и моделью того, какой должна быть женщина: домашней, скромной, не стремящейся к приключениям и не готовой к странствиям. Предполагалось, что женщины должны любить уединение и посвящать себя домашним обязанностям жены и матери. Эта модель была распространена среди большинства богословов, катехизаторов и гуманистов, особенно в период с позднего Средневековья до начала Нового времени. Её поддерживали такие известные авторы, как Хуан Луис Вивес и монах Луис де Леон, которые написали книги «Воспитание женщины-христианки» и «Идеальная жена» соответственно. Похищение женщины было частью древней практики, известной как raptio. Это латинское слово имеет общую этимологию с английским словом «rape», но изначально обозначало похищение женщины или женщин для вступления в брак или других целей. Несмотря на то что сейчас это считается преступлением, похищение когда-то было частью ритуалов, связанных с заключением брака. Община и церковь часто использовали эту практику, чтобы успокоить строгих родителей и дать молодой женщине возможность свободно решить, выходить ли ей замуж. Таким образом, молодую женщину временно изолировали от семейного давления, позволяя ей самой сделать выбор. Несмотря на криминализацию этой практики, она имела глубокие корни в ритуалах заключения брака. Нередко община и церковь использовали её для того, чтобы успокоить строгих родителей или дать молодой женщине возможность свободно решить, выходить замуж или нет. Таким образом, молодую женщину временно изолировали от давления семьи, предоставляя ей возможность сделать осознанный выбор. Напряженные отношения между феодальными родами создали в Средние века и в последующее время благоприятную почву для того, чтобы женское тело стало предметом соперничества и борьбы за власть между мужчинами. Параллельно с этим каноническое право понимало, что такие отклонения, как женская измена, заслуживают наказания в виде заключения в темницу для сокрытия женского тела. После того как стало возможным аннулирование брака, женщине даже рекомендовалось после отречения от мужа уйти в монастырь. Женские монастыри распространились, и во многих случаях они принимали отрекшихся женщин, которые исцеляли их души и, метафорически, их тела. Похищение также имело доктринальный и теологический смысл. Брак был единым телом, напоминанием о союзе между Христом и его Церковью, а женщина была лишь одной из его частей. Ее похищение не должно было иметь иного намерения, кроме как вернуть ей здоровье. Более того, замужние должны были вести себя определенным образом — скрывая женщину на время, похитители предотвращали любую угрозу, которую ее дурной пример мог бы представлять для общества. Похищение: репрессии или освобождение? Хотя похищение женщин в связи с браком считается инструментом репрессий, было доказано, что женщины также использовали его для освобождения. В случаях похищения замужних женщин, как правило, сами женщины обращались в суд. Для тех, кто жил с жестоким мужем, возможность уйти и оказаться в окружении людей, которых Церковь обязана защищать, была весьма приемлемой альтернативой. Когда в 1563 году на Трентском соборе Церковь подтвердила необходимость свободного согласия для действительности брака, многие замужние девушки обращались непосредственно к викарию своей епархии с просьбой о похищении. Таким образом они стремились дистанцироваться от давления родителей или родственников, публично демонстрируя важность наличия собственного пространства и времени для размышлений и принятия наиболее подходящего решения. В каком-то смысле они использовали похищение не только для протеста, но и для того, чтобы помочь изменить модель брака, которая, несмотря на католическую доктрину и нормы, контролировалась семейными интересами, и в которой голос женщины имел незначительный вес. По материалам статьи «Abducting women: early modern Europe’s solution to marital problems» The Conversation

Новый русский декаданс: как ностальгия и группа «Кино» сформировали новую эстетику?

Какой-нибудь остряк-интеллектуал мог бы перефразировать классика и изречь — с полным на то правом, — что все мы «вышли из “Кино”». Группе, зародившейся в Ленинграде в застойные-закисшие 1980-е, как выяснилось, был уготован постамент очередного культурного феномена. Ежедневно почти из каждого перехода и переулка до нас доносятся «Перемен», «Кукушка», «Группа крови». Год от года. Десятилетие от десятилетия. Это универсальный код и — как бы громко ни звучало подобное заявление — часть нашей идентичности. Сегодня особенную популярность набирает направление, с которым «Кино» прочно связано, — русреал. Русреал не только повлиял на моду и эстетику, но и породил философию. Так в чём же романтика панельных домов, спальных районов, разбитых экранов смартфонов и обшарпанных душ «последних героев»? Почему «уродство» занесли в перечень синонимов «красоты»? Что вдохновляет современных художников, изображающих тихие мрачные окраины и аутсайдеров в грязных кедах? Эстетика как зеркало истории Культура отражает мышление народа. Это известно с давних пор, но даже подобную аксиому можно интерпретировать двояко. С французских аристократов сняли головы не за трёхэтажные причёски и «оберегающие личное пространство» платья их жён и любовниц и не за то, что они тратили астрономические суммы на прихоти, похоть и развлечения. Свист гильотины последовал за многолетним манкированием желаниями и нуждами разъярившейся толпы. Внутренняя политика иссушила народ и обрекла низшие слои общества на голод. После Великой французской революции невиданная роскошь эпохи Людовика XV уйдёт в прошлое, наступит эра «мужского отказа». Кардинально изменится мода — меренгово-пастельные наряды, как у героев «Опасных связей», стали не только неактуальными, но и опасными: демонстрировать достаток значило навлечь на себя обвинения в монархизме, в контрреволюции. Культура находит воплощение во многих формах: ремёслах, изобразительном искусстве, поэзии, философии, литературе, архитектуре, — даже в том, как мы в итоге говорим и думаем. Отслеживание процесса метаморфозы нашего восприятия рождает эстетическую систему. У каждого десятилетия она будет напрямую зависеть от того, что тревожит, радует и мучает поколение; о чём оно мечтает, какой социальный катаклизм стремится осмыслить. Поэтому нельзя ожидать, что люди, читавшие Байрона, и люди, слушающие Басту, будут считать подлинно драгоценными и определяющими их жизнь одни и те же вещи. Мы ищем идеал и одновременно существуем в заданных условиях, выискивая оптимальный способ адаптации. Осознаём мы это или нет — не так уж важно в данном случае. Русреал и реализм Реалистическое направление в литературе и эстетика русреала имеют много общего. В первую очередь мы отмечаем некую радикальность в изображении неблагородных сторон жизни и общества. Достоевский описывал «жёлтый» Петербург в виде сгустка порока, животного страха и умалишённости, но именно этот взгляд на город, при всей его отталкивающей сути, до сих пор пленяет умы. Почему же так, откуда взялся этот парадокс? Красота немыслима без уродства. Получая представление об одном, мы глубже постигаем другое. В учебнике «Эстетика» В. Ю. Лебедева и А. М. Прилуцкого изложена градация от прекрасного до омерзительного. Но это лишь «растяжение одного цвета», лишь путешествие от одной крайности к другой. В русской классической литературе традиция реалистического направления получила новый импульс благодаря Гоголю, который сделал образ «маленького человека» более гротескным и, соответственно, более запоминающимся. Акакий Акакиевич Башмачкин напоминает нам безобидное и безропотное существо, чьё существование поддерживается за счёт наличия крошечных радостей и удовольствий. Нет ли в нас самих ДНК того самого Башмачкина? Ну конечно есть, и это отметил ещё Достоевский. И именно он стал наследником Гоголя и продолжил скитание по архипелагу души маленького человека. Впоследствии Фёдор Михайлович выработал собственный стиль — неповторимый и завораживающий. Писателей-реалистов, в отличие от романтиков, влекли люди не выдающиеся и не слишком примечательные. Русреал тоже сосредотачивается на обыденности и выискивает маленьких людей, но уже по-другому относится к самому понятию: маленьким человека делают не его цели и надежды, а его неспособность что-либо изменить. Русреал превозносит эту «маленькость». Почему-то мы с жадностью читаем о простых «ванях и петях», которые могли бы жить с нами на одной улице в провинциальном городке, из которого кто-то уехал, а они — остались. Остались, потому что для них мир застыл в безвременье. Их хриплые и бесстрастные голоса болью отдаются в нашем сердце. Мы понимаем их. Наследие 80-х и 90-х Писатель Джон Кёниг придумал новое слово «анемойя», означавшее тоску человека по временам, в которых он никогда не жил. Именно это происходит с нами сейчас, именно это происходило с нами всегда: мы околдованы эстетикой ушедшего, мы стремимся с головой окунуться в другую эпоху. Это нашло отражение в кинематографе, в моде и в музыке. Современные инди и пост-панк группы воссоздают стиль групп 80–90-х. Такой интерес обусловлен не одной только ностальгией. Мы чувствуем, что наша нынешняя жизнь имеет много точек соприкосновения с той, ушедшей. Нам необходимо ощущать связь десятилетий, чтобы однажды найти в себе силы трезво оценить наследие эпохи. «Если справились они, справимся и мы». Рано или поздно это выльется в полноценное осмысление всего, что происходит с нами прямо сейчас. Русреал — широкое понятие, не сводящееся к артам с соответствующей атмосферой, фотографиям старых многоэтажек и плейлистам с песнями «Перемотки» и «Мы». Кажется, что эта философия подобна декадансу на русский лад. Но это не так. Суть русреала не в эстетизации саморазрушения, а в том, чтобы увидеть значительное за неприглядным; глубокомысленное за молчаливым. И несмотря на то, что в ней нет красоты, она дала людям веру в то, что давно было известно великим: «Если не можешь изменить мир, измени отношение к нему».

Покадровая анимация: путь от малоизвестных фильмов до «Оскара»

Премия «Оскар» 2025 года может стать вехой для покадровой анимации. Фильм 2024 года австралийского режиссера Адама Элиотта «Мемуары улитки» получил номинацию в категории «Лучший анимационный полнометражный фильм» наряду с фильмом «Уоллес и Громит: Самая дикая месть». Интересно, что сто лет назад, в феврале 1925 года, в кинотеатрах вышел «Затерянный мир». Его считают первым полнометражным фильмом, снятым покадрово, а также первым фильмом о существах-монстрах. Зрители были очарованы, наблюдая, как анимированные динозавры делят экран с живыми актерами. Аниматоры размещали и фотографировали миниатюрных динозавров из резины по одному кадру за раз, чтобы создать эпизоды с движением, которые сопровождали полномасштабные кадры с актерами-людьми. Этот метод был заимствован из более ранних работ, таких как короткометражный фильм Жоржа Мельеса 1902 года «Путешествие на Луну». Динамация: начало После «Затерянного мира» пионер покадровой анимации Уиллис О'Брайен приступил к работе над «Кинг-Конгом» 1933 года и менее известным «Могучим Джо Янгом» 1949 года, где он был наставником Рэя Харрихаузена. Сам Харрихаузен позже придумал и анимировал некоторые из самых известных сцен покадровой анимации всех времен, включая знаменитую битву скелетов в «Ясоне и аргонавтах» 1963 года и вымышленного Редозавра из фантастического фильма «Чудовище с глубины 20000 морских саженей» 1953 года. Сочетание анимированных миниатюр и живых актеров стали называть динамацией. Харрихаузен стремился создавать более интегрированные и динамичные эпизоды, в которых анимированные куклы «взаимодействовали» с реальными актерами. В то время было невозможно просматривать анимацию в процессе съемки, можно было увидеть куклу такой, какой она была в данный момент. Эпизоды снимали на целлулоидную пленку, поэтому приходилось ждать, пока она проявится, прежде чем увидеть результаты. Знаменитая битва скелетов в «Ясоне и аргонавтах» потребовала от Харрихаузена запомнить движения семи скелетов и выстроить последовательность боя с двумя заранее записанными актерами по одному кадру за раз. Часто он работал месяцами, прежде чем пересмотреть свою работу. В Восточной Европе такие режиссеры и мультипликаторы, как Карел Земан, также сочетали живое действие с миниатюрными спецэффектами и покадровой съемкой, перенося историю восточноевропейского кукольного театра в кинематограф. В 1958 году Земан воплотил причудливые транспортные средства и подводные миры Жюля Верна на экране в своем полнометражном фильме «Тайна острова Бэк-Кап» 1958 года. Творчество режиссера оказало влияние на Яна Шванкмайера и Терри Гиллиама. Развитие технологий В 1970-х годах режиссер и специалист по визуальным эффектам Фил Типпетт и другие, работавшие в Industrial Light and Magic (ILM) — студии, основанной Джорджем Лукасом, — продвинули технологию дальше, разработав «go-motion». В этой разновидности покадровой анимации использовали специально изготовленное устройство управления, точно перемещающее куклу во время съемки, что приводило к едва заметному размытию изображения, которое имитировало движение в реальном времени. Такая техника позволяла добиться более реалистичной анимации и использовалась в «Победителе дракона» 1981 года и фильме «Звездные войны. Эпизод V: Империя наносит ответный удар» 1980 года. Однако в 1980-х годах «Звездные войны» начали тенденцию к фотореализму, и зрители стали более придирчивыми к визуальным эффектам. Существа Харрихаузена в «Битве титанов» 1981 года выглядели нелепо и были устаревшими даже для того времени. Ажиотаж на фоне CGI В начале 1990-х годов Фил Типпетт и его коллеги из ILM, стремясь усовершенствовать свое мастерство, разработали тестовые эпизоды с динозаврами для «Парка Юрского периода» Стивена Спилберга 1993 года. Типпетт анимировал оригинальные тестовые последовательности в покадровой съемке. Также в ILM Деннис Мьюрен экспериментировал с новым видом анимации существ, созданной полностью с помощью компьютерного программного обеспечения. Это были первые дни компьютерной графики (CGI). Когда Типпетт увидел первые тестовые кадры «Парка Юрского периода» с CGI и динозаврами, он сказал Стивену Спилбергу: «Я вымер». Тем не менее как только было решено, что динозавры будут созданы с помощью CGI, Типпетт продолжил работу над фильмом. Он использовал физическую установку в форме динозавра, которая позволила изменять положение для преобразования движений на экране в CGI. Навыки аниматоров покадровой съемки оказались полезны в этом процессе, потому что специалистов CGI еще не существовало. На фоне ажиотажа, вызванного новой технологией, «Кошмар перед Рождеством» 1993 года Тима Бертона и Генри Селика стал первым полностью покадровым анимационным фильмом, снятым крупной студией. Он доказал, что покадровую съемку можно осуществить в голливудском масштабе. В последующие годы покадровая анимация уступила место компьютерной графике. Мультфильм «История игрушек» 1995 года студии Pixar стал первым в мире фильмом, полностью снятым с использованием CGI и закрепившим эту технологию в индустрии. Другой достойный внимания релиз в формате покадровой анимации вышел на рубеже веков, когда студия DreamWorks объединилась с Aardman Animations для создания «Побега из курятника» 2000 года. Возвращение к истокам В конечном счете инновации в областях цифровых камер и управления движением проложили путь обратно к покадровой съемке. В результате в 2005 году зрители получили такие фильмы, как «Уоллес и Громит: Проклятие кролика-оборотня» и «Труп невесты». Работая над «Коралиной» (2008 год), студия Laika внедрила технологию 3D-печати для создания сложной формы анимации, в которой различные части тела и лица меняются местами для выражения движений и эмоций персонажей. Ранее эта техника достигалась путем вырезания отдельных деревянных моделей и замены их между кадрами. Именно так режиссер Джордж Пал снимал серию мультфильмов Puppetoons в 1930-х годах. Внедрение новых технологий вернуло покадровую анимацию на мировую арену, и такие студии, как Laika, возглавили этот процесс. С тех пор зрители увидели такие работы, как «Паранорман, или Как приручить зомби», «Семейка монстров», «Кубо. Легенда о самурае», «Потерянное звено» и удостоенный премии «Оскар» фильм Гильермо дель Торо «Пиноккио». Новая эра покадровой анимации Несмотря на огромные достижения в области компьютерной графики, зрители по-прежнему ценят кропотливую работу по покадровому оживлению неодушевленных объектов. Сейчас снимают больше фильмов с покадровой анимацией, чем когда-либо прежде, при этом независимые режиссеры и студенты создают качественные кадры за меньшие деньги, чем 30 лет назад. Некоторые кинодеятели используют этот вид искусства из-за его связи с реальными материалами и из уважения к этой художественной форме. Фил Типпетт потратил более 30 лет на свой фильм «Безумный бог» 2021 года. Уэс Андерсон рассказывал, что его подход к покадровой анимации в «Бесподобном мистере Фоксе» 2009 года был «во многом направлен на то, чтобы оживить игру [персонажей]». В «Пиноккио» 2022 года Гильермо дель Торо продемонстрировал трогательную историю о марионетке, используя настоящих кукол, в которых подчеркивается несовершенство и человеческая хрупкость. Возвращение эффектов покадровой анимации можно увидеть и в сериале Disney «Звездные войны: Опорная команда» 2024 года, где живое действие снова объединили с покадровой анимацией кукол. На сегодняшний день развитие искусственного интеллекта (ИИ) заставляет зрителей и кинодеятелей задуматься о том, что они действительно ценят в анимации, кино и искусстве в целом. Если бы ИИ мог создавать высококачественные фильмы с эстетикой покадровой съемки, ценили бы их так же, как те работы, над которыми трудились годами? Возможно, ответ удастся найти в недавних номинантах на премию «Оскар». По материалам статьи «A century in motion: how stop-motion films went from obscure ‘creature features’ to winning Oscars» The Conversation