Пока я ждала тебя, я полюбила себя

Раньше я часто думала о тебе. Размышляла, как ты будешь выглядеть — передо мной всегда вырисовывался образ высокого смуглого темноволосого мужчины, который бы обязательно смог меня рассмешить. Я думала о том, на какие темы мы будем разговаривать, и, должна признаться, не раз строила у себя в голове бесконечный диалог, который мог быть между нами. Я даже представляла самую первую нашу встречу и все последующие. Все мои мечты были вполне постижимыми, но почему-то я сочла невозможным встречу с тобой. Однако недавно я преодолела свой страх. Страх случайно встретить тебя, пока я далеко от дома, на чужой, возможно, земле. Страх влюбиться в тебя, пока я всё ещё не могу понять и полюбить саму себя. Я очень боялась, что ты увидишь мою неуверенность в себе. Я переживала, что, имея желание и возможность отдавать и принимать любовь, я не не в силах построить успешную жизнь и карьеру в одиночку. Хочу сказать, что в последнее время мысли о тебе стали меньше посещать меня. Мне интересно, произошло ли это осознанно? Или это всё хитроумный сигнал Вселенной, намекающей на то, что ты ищешь меня? В любом случае, я рада, что ты ещё не появился в моей жизни. Время без тебя не прошло даром. Оно было мне необходимо — я дала волю сосредоточиться только на себе. Что со мной произошло? Я научилась принимать свою внешность, научилась называть себя красивой, даже если я без грамма макияжа, а волосы естественно вьются, что мне всегда не нравилось. Я научилась прощать свой организм за маленькие «слабости» (потому что углеводы — это не слабость, а нормальная физиологическая потребность) и быть внимательной и терпеливой к его желаниям. Теперь я не стесняюсь щеголять на высоких каблуках, но и не забываю об удобных кроссовках, потому что считаю, что женщина может выглядеть разнопланово. Я перепробовала множество оттенков красной помады и, честно говоря, больше увлекалась процессом, нежели результатом. А ещё я побывала в городах и странах, о которых раньше только грезила. Мне даже довелось попробовать новые блюда, просто чтобы убедиться, что я обычный едок со своими вкусовыми пристрастиями, а не заведённый механизм. Я переосмыслила стереотипы, которым некогда бездумно следовала, и стала слушать только собственный внутренний голос. Закрыв двери прошлого, я открыла окна настоящего, чтобы дышать полной грудью. Я стала храброй. И дело не только в независимости, но и, как бы парадоксально ни звучало, в уязвимости. Я не только встретилась лицом к лицу с возможностями, которых раньше избегала из-за надуманных страхов, но и столкнулась с трудностями, которые смогла преодолеть, потому что поверила в себя. Но финиш не достигнут. На самом деле, я только начала свой путь. Пока ты отсутствовал в моей жизни, я нашла себя. И теперь моё одинокое время очень ценно и особенно для меня. Поэтому, когда мы однажды встретимся, я не спрошу, почему тебя так долго не было. Я просто улыбнусь. Источник «While I Was Waiting For You, I Took the Time to Love Myself» Salma Elbarmawi Перевод: Юлия Стржельбицкая

Чтобы справиться со стрессом, попробуйте узнать что-то новое

Напряженность. Тревожность. Опустошенность. Именно так многие люди чувствуют себя на работе из-за таких факторов стресса как необходимость работать сверхурочно, частые конфликты и любимое сегодня руководством требование многозадачности. Доказано, что работа в условиях стресса является причиной возникновения беспокойства и гнева, неэтичного поведения (например, фальсификация листов временной нетрудоспособности), проблем с принятием решений, хронического истощения, эмоционального и профессионального выгорания. Все это в совокупности ухудшает показатели личной и организационной эффективности. Существует два распространенных способа, с помощью которых люди предпочитают справляться со стрессом. Во-первых, просто «взять и сделать» — сосредоточиться на выполнении напряженной работы, стараясь не думать о внутреннем дискомфорте. Будучи профессионалами в своей сфере, мы зачастую приобретаем так называемое «пристрастие к деятельности» — другими словами, одержимость — и хотим найти решение быстро. Даже гордимся и называем себя «жесткими людьми», способными сохранять работоспособность, несмотря на стресс и усталость. Второй способ — временно «выключиться» из рабочего процесса и создавшей стресс среды. Обычно это значит сделать небольшой перерыв. В течение последних лет было опубликовано много исследований влияния перерывов на работоспособность человека. Выяснилось, что расслабляющее воздействие этих промежутков отдыха способно уравновесить эмоции и наполнить человека новой энергией. Это объясняет, почему места для отдыха — к примеру, комнаты для сна, проведения тренировок и развлекательные зоны — широко распространены в компаниях наукоемких отраслей, где работники занимаются исключительно умственным трудом. К сожалению, оба эти способа — и игнорирование проблемы, и уход от нее «на перерыв» — имеют свои подводные камни. Ученые давно установили, что наличие эмоционального напряжения на работе ограничивает способность постоянно игнорировать ситуацию, «проглатывать» проблемы и как ни в чем не бывало продолжать выполнять поставленные задачи. Постоянное преодоление себя, когда стресс и усталость обложили со всех сторон, рано или поздно приводит к истощению и снижению производительности. А небольшой перерыв в работе — хоть и может обеспечить временное облегчение, - не решает основные проблемы, которые являются первопричинами стресса. И зачастую, возвратившись с перерыва, мы не только сталкиваемся с теми же самыми проблемами вновь, но еще вдобавок можем испытывать вину и беспокойство. Так что же еще может сделать человек, чтобы смягчить болезненные последствия стресса или не допустить его вовсе? Исследование показало, что помимо перечисленных двух вариантов борьбы со стрессом на работе существует еще и третий — сосредоточить свое внимание на обучении, переключить мозговую активность с привычных задач на другие, менее привычные. Это может быть приобретение нового навыка, получение новой информации — то есть своеобразный интеллектуальный вызов. В результате проведения двух исследований, одно из которых охватывало работников разных отраслей и организаций, а другое — медицинских работников, были найдены доказательства того, что обучение новому способно защитить работников от вредных последствий стресса вроде негативных эмоций, нежелания работать и профессионального выгорания. В частности познание нового помогает человеку создать ценные инструментальные и психологические ресурсы. Инструментальные ресурсы — это информация и знания, полезные при разрешении текущей стрессовой ситуации, а также навыки (упражнения и т.п.), способные предотвратить появление стресса. Формирование психологических ресурсов занимает более продолжительное время, так как требует наблюдения и рефлексии о том, как новые знания и умения помогают нам чувствовать себя более компетентными и увеличивают личную эффективность. Обучение в целом помогает нам делать шаги по направлению к личностному росту и развитию, в которых мы на самом деле очень нуждаемся. Выбрав именно этот путь, а не два самых простых и распространенных, мы можем наблюдать, как постепенно совершенствуемся, не застреваем на одном этапе развития. Эти ресурсы позволяют нам сформировать устойчивость перед лицом стрессов. Итак, что делать? Во-первых, научитесь новому взгляду на стрессовые ситуации. Когда в рабочем процессе возникают трудности, вместо обычного «снова все не так» скажите себе: «это возможность для меня научиться новому». Чем поможет такое перефразирование? Потенциальная возможность получить новый опыт и знания ориентирует мозг не на обычную реакцию подавленности и усталости, а на развитие и получение долгосрочных выгод от ситуации. Сразу же появляются силы и интерес решить проблему, границы сознания словно расширяются. Во-вторых, найдите решение совместно с другими. Обычно мы боремся с переживаниями исключительно внутри себя, ведем свои «невидимые войны». Попробуйте поступить по-другому: получите новые идеи от окружающих. Потому что ваши коллеги находятся абсолютно в такой же ситуации и точно так же борются со стрессами внутри себя — обсуждение проблемных рабочих моментов поможет найти решения, о которых вы даже не задумывались. Не зря говорят: «одна голова хорошо, а две — лучше». В-третьих, выберите себе новую сферу интересов. Речь не о хобби в привычном и растиражированном сегодня понимании этого слова. Речь об умственной деятельности, которая отличается от рабочих обязанностей и интересна вам как личности. К примеру, изучите маркетинг или составление бизнес-планов, почитайте о генеалогии или коучинге. В мире столько всего интересного и еще вами не изученного! И важно, что этим вполне можно заниматься в рабочие перерывы. Во-первых, такая деятельность поможет вам развиваться в принципе, во-вторых, отвлечет от текущих рабочих задач и переориентирует сознание. Результаты проведенных китайскими и американскими учеными исследований показали, что методы изучения нового и включения в рабочий день перерывов дают не одинаковые результаты. В частности, в дни, когда работники были более деятельными и узнавали что-то интересное, субъективный уровень стресса был для них ниже. А в дни, когда они просто делали перерыв для серфинга в Интернете или прогулки, реагировали на стрессы так же сильно, как и в обычные дни. То есть релаксация оказалась не такой действенной, как решение интересных интеллектуальных задач. Эти результаты подтверждаются также данными исследования, в котором приняли участие медицинские работники университета Джона Хопкинса в США. Команды врачей, занимавшиеся наряду с основной еще и научно-исследовательской работой, гораздо реже испытывали ощущение профессионального выгорания, чем команды практикующих врачей. Использованы материалы статьи «To Cope with Stress, Try Learning Something New», опубликованной 4 сентября 2018 года в Harvard Business Review. Авторский перевод и обобщение материала: Нина Соколова.

Подборка блиц-фактов №113

Индеец по имени Джеронимо в течение второй половины XIX века с небольшим отрядом воинов был постоянной проблемой для американской и мексиканской армий и прославился своими отвагой и неуловимостью. В фильме 1939 года его герой, скрываясь от погони, прыгнул с крутого обрыва в реку со своим именем на устах. Посмотревшие фильм американские десантники решили для удачи выкрикивать «Джеронимо!» в момент прыжка из самолёта, и эта традиция сохраняется до сих пор. На заводе Мерседес-Бенц в немецком Зиндельфингене рабочие передвигаются по территории завода на велосипедах. У каждого отдела — велосипеды своего цвета. В группе из 23 и более человек скорее всего (т.е. вероятность превышает 50%) найдутся двое, отмечающих день рождения в один и тот же день. Кефир родом с Кавказа, а его закваска передавалась с давних времён по наследству. По одной из версий, только в начале XX века русским молокозаводчикам удалось выманить несколько горошин и начать производство своего кефира. Основная микрофлора кефирного грибка представляет собой сложный симбиоз нескольких микроорганизмов, и до сих пор его не удалось повторить искусственно. Кубинский поэт Хулиан дель Касаль, стихи которого отличались глубоким пессимизмом, умер от смеха. Он ужинал с друзьями, один из которых рассказал анекдот. У поэта начался приступ неконтролируемого смеха, что вызвало расслоение аорты, кровотечение и скоропостижную смерть. Человеческий организм переваривает молоко благодаря особому ферменту — лактазе, который изначально вырабатывался только в организме грудных детей, чтобы пить материнское молоко. Однако некоторые люди имели «дефект», благодаря которому фермент вырабатывался их кишечником всю жизнь. Именно способность пить молоко дала им конкурентное преимущество среди жителей Северной Европы, ощущавших недостаток кальция и витамина D. Постепенно этот ген распространился, и сегодня число жителей североевропейских стран с непереносимостью лактозы не превышает 10%. А у китайцев, жителей Юго-Восточной Азии, Африки, американских индейцев этот показатель выше 90%. В Австралии для предотвращения гибели коал под колёсами автомобилей протягивают искусственные лианы из канатов, соединяющие эвкалипты по обе стороны трассы. Животные охотно пользуются этими мостиками. В 1816 году в Европе и Северной Америке царила необычайно холодная погода, и он вошёл в историю как «год без лета». Причиной стало извержение годом ранее вулкана Тамбора на другом конце земного шара — индонезийском острове Сумбава. Этим же летом писательница Мэри Шелли отдыхала с друзьями на вилле. Из-за плохой погоды они часто оставались дома и устроили конкурс на написание жутких историй — так появился знаменитый роман Шелли «Франкенштейн, или Современный Прометей». В 1770 году венгр Вольфганг фон Кемпелен сконструировал шахматный «компьютер» — аппарат в виде шахматного стола и механического турка, передвигавшего руками фигуры. Аппарат выигрывал большинство партий, среди поверженных были и Наполеон с Бенджамином Франклином. Множество учёных ломали голову над принципом работы «турка», и лишь через 50 лет разоблачили обман — под столом скрывался живой оператор машины. В 1788 году Наполеон, будучи поручиком, пытался поступить на русскую службу, но получил отказ руководившего набором волонтёров для участия в войне с Турцией генерал-поручика Заборовского. Буквально за месяц до прошения Наполеона был издан указ о принятии иноземцев на службу чином ниже, на что Наполеон не согласился. Запах мокрой земли, который мы чувствуем после дождя, — это органическое вещество геосмин, которое вырабатывают живущие на поверхности земли цианобактерии и актинобактерии. Для зимних поездок Ленина в Горки и на охоту один из его «Роллс-Ройсов» был поставлен на гусеничный ход. Конструирование подобных автомобилей началось ещё до революции служившим в царском автопарке Адольфом Кегрессом. Он ставил на гусеницы Мерседесы, Паккарды и Руссо-Балты. Слово «зонтик» появилось в русском языке из голландского именно в таком виде. Уже потом оно было воспринято в народе как уменьшительно-ласкательное, и для больших зонтиков стали употреблять слово «зонт». Томас Эдисон пытался разработать вертолёт, который должен был работать на порохе. Серия взрывов, разрушивших часть фабрики Эдисона, заставила его прекратить эксперименты.

«Max Factor»: как косметолог из Рязани покорил мир Голливуда

Будущий «отец» декоративной косметики Максимилиан Факторович родился в 1877 году в Польше, которая на тот момент входила в состав Российской империи. Т. к. он был одним из 10 детей, мальчик вынужден был подрабатывать с самого детства. Максимилиан продавал в театре апельсины и сладости. В 8 лет мальчик попал в помощники к фармацевту, а в 9 — к косметологу. В 1895 году Факторович открыл в Рязани свой первый магазин, где можно приобрести кремы, румяна, духи, парики. Магазин пользовался популярностью, но только в масштабах губернии, в столице о косметологе узнали, благодаря театру, бывшему проездом в городе. Актерам настолько понравились товары, предложенные в магазине Факторовича и полезные советы по нанесению грима от самого хозяина, что через некоторое время он переехал в Санкт-Петербург на работу в Оперный театр. В 1904 году, предчувствуя политические перемены в стране, Факторович вместе с женой и двумя сыновьями переехал в Америку. В Лос-Анджелесе он открыл свой магазин на Голливудском бульваре. Имя пришлось сократить до легко выговариваемого Макс Фактор (Max Factor). С появлением кинематографа бизнес Макса Фактор пошел в гору. Старый театральный грим на основе жира уже не подходил актерам на съемочной площадке, т. к. он тек под жарким светом софитов. Кремообразный грим, предложенный Максом Фактором, имел 12 оттенков, наносился на кожу тонким слоем, и не осыпался. Спустя короткое время магазин Max Factor стал основным поставщиком косметики на «Фабрику грез». Макс Фактор сам разработал водостойкую косметику, кисточку для пудры, тюбик для туши, тональный крем и многое другое. Косметолог смог вывести свою продукцию на широкий рынок и «заставил» краситься всю женскую половину страны. До 1920-х годов нанесение макияжа у американок не было принято, если только они не являлись актрисами или девушками легкого поведения. Макс Фактор в свою очередь предложил дамам тени натуральных оттенков, розовые помады. Главное правило косметолога гласило: «Грим не может считаться удачным, если он заметен посторонним». Заслуга Макса Фактора состояла не только в изобретении косметических средств, но и обучении женщин тому, как правильно нужно наносить грим на лицо, чтобы скрыть недостатки и подчеркнуть достоинства. Плюс ко всему, Макс Фактор придумал идею индивидуального макияжа для блондинок, брюнеток, рыжих и браунеток (от английского brown — «коричневый»). В 1938 году Макс Фактор умер, но его дело продолжили сыновья. Они смогли не только поддержать бизнес отца, но и развить его многократно.

Как работает правило десяти тысяч часов

Пример Моцарта и других заявивших о себе ещё в детстве великих людей говорит нам о том, что настоящий гений проявляет себя наглядно и сразу. Но автор «Нью-Йоркера» Малкольм Гладуэлл убеждён: то, что мы называем гениальностью, приходит только с упорным и регулярным трудом. Выбрали фрагмент из его книги «Гении и аутсайдеры», в котором он доказывает — чтобы достичь выдающихся результатов в своей области, нужно потратить десять тысяч часов. Немного исследований Двадцать лет назад психолог Андерс Эриксон решил узнать, почему в Берлинской академии музыки одни студенты играют потрясающе, а другие еле-еле вытягивают обучение. Для этого всех учеников поделили на три группы: потенциальные «звёзды», перспективные студенты и очевидные аутсайдеры. Вопрос был задан один — сколько часов они потратили на практику с момента начала обучения музыке. Различия стали заметны уже в возрасте восьми лет. Будущие «звёзды» тратили на обучение год за годом всё больше времени — вплоть до 30 часов в неделю. Остальные уделяли скрипке намного меньше времени. В результате вышло, что лучшие студенты к двадцати годам потратили на игру не менее десяти тысяч часов, ученики со средним уровнем около восьми тысяч часов, а худшие уделили игре едва ли четыре тысячи. Следующими «подопытными» стали пианисты. Оказалось, что те, кто не мечтал играть профессионально, обычно играли не больше трёх часов в неделю, поэтому ко дню тестирования (то есть в возрасте 20 лет) их практика составляла 2000 часов. Профессиональные пианисты, как и скрипачи, уделили игре не менее 10000 часов. Кроме того, оказалось, что среди тех, кто показывал очевидные успехи, не было ни одного ученика, которому бы это далось «легко» (то есть за меньшее количество часов). Среди учеников, занимающихся более 10000 часов, не нашлось плохих музыкантов. Правило 10000 часов Эриксон был не единственным человеком, который обнаружил эту интересную закономерность. Невролог Даниель Левитин считает, что правило десяти тысяч часов распространяется на любую область. Композиторы, игроки в баскетбол, танцоры, пианисты… и даже уголовники. Все они достигали мастерства мирового уровня, уделив отработке какого-то навыка около 10000 часов Это примерно 20 часов в неделю на протяжении десяти лет. При этом случаев, когда человек становился настоящим профессионалом в своём деле, занимаясь меньше времени, им выявлено не было. «Гениями становятся» Психолог Майкл Хоув, изучающий жизнь Моцарта, разобрал его произведения, чтобы узнать, как шестилетний мальчик мог сочинять музыку. Согласно его теории, ранние произведения, которые нельзя назвать выдающимися, были написаны отцом Моцарта. При этом в большинстве случаев это были переделанные произведения других авторов. А вот концерт, написанный лично Моцартом и считающийся классикой (№ 9, K. 271), был создан им в возрасте 21 года. То есть музыку на тот момент Моцарт писал порядка десяти лет. Это подтверждает музыкальный критик Гароль Шонберг, подчёркивая, что до 20 лет Моцарт не написал ничего выдающегося. В 1960 году группу «Битлз» (на тот момент только созданную) пригласили в Гамбург. В то время в музыкальных клубах существовала следующая схема. Владельцы нанимали группы, которые должны были играть по шесть-восемь часов живую музыку. Причём паузы были минимальными. Битлы нередко играли по восемь часов семь вечеров в неделю. Согласно подсчётам, всего музыканты провели 270 таких вечеров. А к моменту, когда они получили оглушительный успех, было дано порядка 1200 живых концертов!

Комплекс Эдипа VS Комплекс Электры

Два великих ученых-психолога, учитель и ученик — Зигмунд Фрейд и Карл-Густав Юнг — объяснили на примерах из античной мифологии два самых распространенных психологических комплекса, с той лишь разницей, что один из них апеллирует к мальчику и его связи с матерью, а другой — к девочке и ее связи с отцом. В обоих случаях речь идет о системе взаимоотношений противоположных полов в рамках одной семьи. Вероятно, всем нам знакомо словосочетание «Эдипов комплекс», подразумевающее сложные семейные взаимоотношения родителей и детей, борьбу за право «обладать» вниманием и любовью одного из членов семьи. Острая фаза конфликта у детей, как правило, происходит в 5-6 лет, когда мальчик пытается занять место отца по степени близости к матери. Так начинается подсознательное соревнование между сыном и отцом, которое разрешается в основном уже в подростковом возрасте, когда ребенок обретает самостоятельность и делает выбор в пользу одного из родителей. Кроме межличностного «маятника» во взаимоотношениях с родителями, дети с возрастом переносят укоренившиеся привычки и модели поведения во взрослую жизнь, отождествляя свои связанные с семьей эмоции с пониманием и принятием важнейших социальных институтов (власть, государство, закон). Так, детский неосознанный бунт против отца может трансформироваться в конфликтные взаимоотношения с обществом. Развивая концепцию своего учителя, Юнг сформулировал похожую модель семейных взаимоотношений, применимую к девочкам, назвав ее «комплекс Электры». Этот психологический механизм помогает выстраивать отношения между дочерью (3-6 лет) и отцом. Считается, что в будущем все девушки бессознательно сравнивают своих бойфрендов с образом отца. Комплекс также выявляется во взаимоотношениях с матерью — дочь считает ее своей соперницей за право на внимание отца. Интересно, что сам сюжет древнегреческого мифа очень хорошо помогает понять специфику этого психологического явления. Обратимся к античной трагедии Эсхила, Еврипида или Сенеки, где описана судьба легендарной Электры, решившей отомстить матери Клитемнестре за смерть убитого ею отца. Если отстраниться от патетики всей истории и более пристально взглянуть на ситуацию маленькой девочки, поставленной в затруднительные жизненные условия, то мы увидим типичное проявление этого комплекса, описанного Юнгом. По мнению некоторых ученых-психологов, прежде всего, последователей Юнга, многие женщины проходят через этот порочный круг. Образ отца из детства, который отпечатался в сознании мифологической Электры, и его последующая утрата приводят к тому, что фигура отца становится неким эталоном для взаимоотношений с противоположным полом в будущем. Еще одна неприятная сторона комплекса Электры — это сложное и неоднозначное восприятие своего тела и личной сексуальности, связанное с взаимоотношениями с властной и отстраненной матерью, мифической Клитемнестрой. Следуя сюжету античной трагедии, она мало в чем поддерживала дочь и постоянно осуждала ее, не давая той полноценно развиваться. На другой чаше весов — потеря отца и неразрешенные отношения с ним. Такое нередко происходит в обычной жизни, когда родители разводятся, а дети остаются с матерью. Не находя своего места в жизни, девочки перекладывают ответственность за собственную неустроенность и неудачи на матерей. В то же время они ждут поддержки от близких, будучи не способны сами за себя постоять. В сложившейся изоляции девочка живет параллельной жизнью со своими воображаемыми героями-защитниками, которые во многом похожи на отца. В будущем этих героев сменят реальные люди и тогда могут возникнуть проблемы, лежащие в психологической плоскости. На жизненном пути «Электры» наших дней будут встречаться те же проблемы, что и у мифологической героини, причина которых — собственная неуверенность. Чтобы начать путь к избавлению от «комплекса Электры», нужно сначала честно выразить накопившиеся негативные чувства к отцу, какой бы неприятной причиной они не были вызваны. Высвободившиеся эмоции помогут принять точку зрения близкого человека и начать выстраивать отношения на паритетной, компромиссной основе. Автор: Мария Молчанова

В хрустальный шар заключены мы были

В хрустальный шар заключены мы были, и мимо звезд летели мы с тобой, стремительно, безмолвно мы скользили из блеска в блеск блаженно-голубой. И не было ни прошлого, ни цели; нас вечности восторг соединил; по небесам, обнявшись, мы летели, ослеплены улыбками светил. Но чей-то вздох разбил наш шар хрустальный, остановил наш огненный порыв, и поцелуй прервал наш безначальный, и в пленный мир нас бросил, разлучив. И на земле мы многое забыли: лишь изредка воспомнится во сне и трепет наш, и трепет звездной пыли, и чудный гул, дрожавший в вышине. Хоть мы грустим и радуемся розно, твое лицо, средь всех прекрасных лиц, могу узнать по этой пыли звездной, оставшейся на кончиках ресниц... Владимир Набоков

«Пузцо как символ доброты»

Отрывок из лекции Дмитрия Быкова «Муми-тролли в ожидании катастрофы»: «Лично мне очень трудно поверить, что когда-то я её видел, получал её автограф, с ней разговаривал, задавал ей вопросы, был в её мастерской на улице Ульвике в Хельсинки. Встречу эту устроил замечательный финский журналист Пэтер Искола. Мы знали прекрасно всё: что Туве Янссон очень мало кого принимает и это не от того, что она заносится, а от того, что она лично отвечает на все детские письма, которые к ней приходят. То есть, как бы, дефицит общения вызван его избытком. И поэтому у неё практически нет времени заниматься ни собственно прозой, ни встречами с кем-то ещё. Но поскольку первая книга, которую я прочел в своей жизни, была «Муми-тролль и комета», в пятилетнем возрасте, Пэтер довел этот факт до её сведения и она, так и быть, согласилась нас впустить. Она была похожа на подростка. В ней совершенно не было ничего от прославленной женщины, от прославленной сказочницы, от доброй сказочницы тем более. Астрид Линдгрен, которая до конца своих дней была похожа на девочку-хулигана, тоже, в общем, не производила впечатление патриарха или матриарха. Но, надо сказать, что и в Туве Янссон не было ничего детского, по большому счёту. Как нет ничего детского в хорошем умном книжном подростке. Как замечательно сказал Эдуард Успенский: «Дети не могут позволить себе инфантилизма, у них все слишком серьезно». И вот в ней не было никакого инфантилизма. По манере говорить, по манере отвечать, по манере непрерывно курить и пить очень большое количество чёрного кофе, она была больше всего похожа на Беллу Ахмадулину. Но внешность у неё была при этом именно скорее подростковая: короткая такая седая стрижка, довольно неаккуратная, довольно встрёпанная. Перед каждым ответом она надолго серьезно задумывалась и говорила тихо, печально и музыкально. И мне необычайно приятно было от нее узнать, что Муми-тролль первоначально был похож на того предка муми-тролля, чей портрет висит в доме, на это страшное, лохматое, длинноносое, худое существо и только потом, как она сказала (говорила она по-английски очень хорошо), он приобрел tummy. Вот от неё я и узнал слово «tummy», которое означает «пузцо». Он обзавелся пузцом, как символом доброты, потому что предок всех муми-троллей, которого она нарисовала, как героя своих карикатур газетных, он был крайне зол. Но обзаведшись пузцом, он примирился с миром и сделался добрым».

Юрий Стоянов о гастролях БДТ в Японии в 1988 году

«Игра в городки» — замечательная автобиография Юрия Стоянова. Сокращенная версия одной из глав, посвященная гастролям в Японии, была опубликована в «Огоньке». Утром 15 сентября 1988 года на лентах информационных агентств появилась информация: у японского императора Хирохито, ровесника века, человека, обладающего огромной сакральной властью и почитаемого японцами как божество, резко ухудшилось состояние здоровья... В Ленинграде в это время был уже вечер, и артисты БДТ сдавали заведующему постановочной частью деревянные ящички с продуктами долгого хранения. 50 человек — 50 счастливцев — должны были поехать на гастроли в Страну восходящего солнца, и потому ровно 50 ящиков нужно было схоронить среди костюмов, реквизита и мебели. Не все ящики оказались одинакового размера и веса. — Володя! — обращается один заслуженный артист к завпосту.— Какого черта вон те 8 ящиков больше, чем остальные? — А с такого, Петя, что ты еще заслуженный, а это продукты народных! И Петя, поняв, что «ящиком еще не вышел», отходит в сторону. Действительно, дирекцией накануне было озвучено: «Народные артисты СССР и РСФСР имеют право отправить 20 кг круп и консервов, заслуженные — 15, а все остальные — по 10». Все норовили засунуть в ящик еще и маленькую лабораторную электроплитку для школьных опытов по химии (в данном случае — для опытов над своим желудком). Сырокопченую колбасу (ее тогда называли просто твердой), сухари, концентрированные супы, чай, сахар и прочую бакалею распихивали по чемоданам с личными вещами на свой страх и риск... «Абсурд какой-то! Зачем все это?!» — спросит молодой читатель. Объясняю. В Японии традиционно самые высокие суточные для иностранцев. Нам обещали в местной валюте эквивалент 75 долларов в день! Умножьте на 40. Неплохо для 1988-го? Никто из советских артистов никогда не рассматривал эти деньги как предназначенные для питания. Никто и никогда! По возвращении с гастролей самые предприимчивые превращали каждый потраченный за границей на закупку дефицита доллар в 15 рублей — на сленге того времени это звучало как «подъем одного к 15». Для этого нужно было перепродать все, что было куплено в Японии. Моя зарплата, например, была тогда аж 140 рублей в месяц. Таким образом, за 40 дней гастролей я мог заработать столько же, сколько за 27 лет службы в лучшем тогда театре страны! В 1983 году театр уже был на гастролях в Японии. Я помню день возвращения артистов на Родину. По коридорам осторожно передвигались исхудавшие люди, а внутри прославленного БДТ работал выездной пункт таможни. По периметру сцены была натянута лента с надписью «Стоп! Проход воспрещен!», и шесть таможенников оформляли привезенные нашими артистами из Японии в еще нищую тогда страну телевизоры, магнитофоны, ковры, холодильники и прочие сокровища! Все это было выгружено здесь, прямо на сцене, как декорации какого-то странного, фантастического спектакля про будущее... Новость о болезни японского императора долетела до набережной реки Фонтанки, до дома 65, где находился мой театр, в тот же день: утром в дирекцию БДТ дозвонился представитель принимающей японской стороны и объявил о том, что гастроли на грани срыва. По японскому протоколу в случае тяжелой болезни императора в стране запрещается любая реклама зрелищных и развлекательных мероприятий, а если, не дай бог, император умрет, то запрещаются и сами мероприятия и страна погружается в многодневный траур. Театр запаниковал. Все помнили, как начинались предыдущие гастроли в Японию: 1 сентября 1983 года, пока актеры плыли из Находки в Токио на пароме, в небе западнее острова Сахалин советским истребителем-перехватчиком был сбит южнокорейский «Боинг-747», все 246 пассажиров, находившихся на борту, погибли. А когда артисты подплывали к берегу, то первое, что они увидели на причале, было огромное пылающее чучело генерального секретаря ЦК КПСС Юрия Владимировича Андропова. Генсека подожгли манифестанты, которые потом пикетировали все спектакли театра в Токио. Те гастроли тоже хотели закончить, не начиная, каким-то чудом они состоялись. И вот теперь всё опять под угрозой срыва! Но благодаря то ли коллективной мольбе актеров, мысленно транслируемой в сторону Японии, то ли конкретной костюмерше Леночке Царик, заказавшей православную молитву «о здравии раба Божьего Хирохито» во Владимирском соборе, состояние здоровья императора из «угрожающего» перешло в «стабильно тяжелое», и гастроли были разрешены!!! Из аэропорта Шереметьево мы должны были вылетать двумя аэрофлотовскими бортами Ил-62 с разницей в один час. Но переволновавшийся накануне замдиректора театра что-то там напутал, и первый самолет унес большую часть труппы исключительно в экономическом классе. Причем лучшую, главную ее часть. Всех народных, заслуженных и просто ведущих артистов разместили на узких креслах, где их колени врезались в спину впереди сидящего. А перелет длился 10 часов. Вторым рейсом полетели всего 12 человек. И я в их числе. Нас было 4 артиста и 8 рабочих сцены. И вот мы-то и летели бизнес-классом! Никогда в жизни до этого мы не ели и не пили того, что нам предложил «Аэрофлот»! Я узнал, что какая-то розовая фигня в бутылке называется «кампари» и что пить его нужно исключительно с апельсиновым соком, а виски можно разбавлять колой в пропорции 1:2, как, впрочем, и бакарди, что водка с томатным соком — это «Блади Мэри», что маленькие корзинки с черной икрой — это тарталетки, а кусочки ветчины, проткнутые зубочисткой,— это канапе. Все это происходило как будто не с нами! И казалось, что в любую секунду кто-нибудь вышвырнет нас из бизнес-класса со словами: «Совсем, суки, страх потеряли! Не по чину жрете!» — и мы поначалу с опаской рефлекторно оглядывались. Когда мы прилетели в Токио, то были изрядно подшофе. Нас встретили осуждающие лица коллег, и одна пожилая актриса срывающимся голосом громко выкрикнула: — Вы что себе позволяете?! — как будто это мы вытурили ее пинками из бизнес-класса в эконом и вдобавок выжрали все, что ей причиталось... Через несколько часов нас отвезли на площадку театра в Иокогаме и раздали нам наши же посылки самим себе с Родины. Моим соседом по комнате был мой товарищ — Володя Козлов, замечательный артист. Он родился в 1941 году в уже осажденном Ленинграде, а его голодное детство научило его трепетному отношению к еде. К выброшенному куску хлеба он относился как к святотатству и как никто другой имел на это право. — Лучшего специалиста по теме «Как прожить 40 дней с 10 килограммами хавки», чем я, тебе не найти,— сказал Володя, распаковывая свой ящик.— Запомни! Теперь у нас, как на зоне: все продукты — общие. Володя Козлов принадлежал к привилегированной части театра. Он был занят в легендарном спектакле «История лошади». Играл то ли коня, то ли жеребца — не это важно. А важно то, что, будучи членом сценического табуна, Володя выезжал за границу минимум три раза в году! А ведь когда Марк Розовский только репетировал этот спектакль еще на Малой сцене, многие шли на невероятные ухищрения, чтобы свалить с постановки. Прошло несколько лет и, перефразируя Маркса, можно сказать, что не было такого преступления, на которое не решился бы артист ради участия в «Истории лошади»! Меня взяли в Японию со спектаклем «Амадеус», где я играл Моцарта, а Владислав Стржельчик — Сальери. Когда японский импресарио задал нашей дирекции вопрос: «А Моцарта у вас исполняет звезда?» — то услышал в ответ: — Да какая там звезда! Его Юра Стоянов играет. — То есть на гастроли в Токио в роли Моцарта вы привезете НЕ звезду?! — не унимался японец. Тогда наши смекнули и быстро нашлись: — В смысле, он рядом со Стржельчиком не совсем звезда, а рядом с остальными — звезда, как не звезда, очень даже звезда! Так меня временно, на 40 суток, назначили звездой. Японцы отнеслись к «звездному» статусу серьезно. В огромной гримерной комнате размещались только Стржельчик и я. К нам двоим непонятно для чего были прикреплены японские студенты-ассистенты, которые все время кланялись по поводу и без, путались под ногами и без конца улыбались. У одного из них отец был хозяином ресторана, и он на каждый спектакль таскал нам пакеты с японской едой. Благодаря ему я узнал, что такое СУШИ, задолго до того, как вся Россия помешалась на кусочках сырой рыбы с рисом. В соседней гримерной такой же площадью, как наша, располагались остальные 20 артистов, независимо от звания и статуса. Без всяких ассистентов. И бонус в виде суши им перепадал только от нас... Мы жили на 15-м и 16-м этажах 30-этажной гостиницы. Понять, что русские вернулись домой, можно было уже на первом этаже у стойки рецепции. По запаху. На лабораторных плитках во всех наших номерах варились гречневая каша и перловка, перемешанные с тушенкой. Если все мы одновременно врубали в сеть свои плитки и кипятильники, свет в гостинице начинал мигать на всех 30 этажах. В это время в космосе летал советский «Союз ТМ-6» с космонавтами Владимиром Ляховым, Валерием Поляковым и гражданином Афганистана Абдулом Ахад Момандом на борту. И я представлял себе, как они пролетают над Японией и Ляхов спрашивает Полякова: — Валера! А что там в Токио опять мигает, что за иллюминация? А Поляков отвечает: — Все нормально, Вова. Наши ужинают... Ежедневно руководство делегировало сотрудников театра к императорскому дворцу: после обеда на его воротах вывешивался бюллетень состояния здоровья императора. Это был набор иероглифов и цифр. Когда наши ходоки возвращались от дворца, на них все набрасывались: — Ну как он там?! — Да ничего же нельзя понять! — отвечали они. — Но одна цифра в бюллетене была обведена красным цветом! — они выдерживали паузу и очень значительно добавляли: — Это цифра... пятнадцать!!! — Пятнадцать — это хорошо или плохо? — нервно спрашивали мы друг друга. И тогда Владислав Игнатьевич Стржельчик подводил итог: — Если пятнадцать — это САХАР, то это очень херово, практически — это п...! Пакуйте чемоданы! — и удалялся по коридору отеля... В день приезда в Токио на общем собрании коллектива, которое состоялось в гостинице, нам представили нашего куратора — «режиссера в штатском», как тогда говорили. Он был офицером КГБ, оформленным на время поездки как сотрудник театра. Виктор (так его звали) разбил нас на четверки и назначил старших. Выход в город разрешался только по 4 человека, минимум по 3, но уже с разрешения старшего четверки. Витя оказался нормальным парнем и не демонизировал роль своего ведомства в этих гастролях. Он смотрел сквозь пальцы на то, что мы забили на эти четверки и свободно шлялись по городу по два человека. Он просто намекнул: «Пацаны! Главное — не по одному!» Витя связался со своими коллегами в посольстве и торгпредстве и выяснил Что, Где и Почем нужно оптово закупать в Токио. Это именно он посоветовал мне покупать не видеомагнитофоны и прочий электронный ширпотреб, а «врезать по-крупному» и взять на продажу электровязальную машину с программным обеспечением. — Бери, Моцарт, не прогадаешь! — говорил Витя.— В стране начинается нэп. Знаешь, что это такое? — Да. Я даже знаю, чем это заканчивается. — Нет, Моцарт, это надолго. Очень надолго. Иначе я бы не вписывался... Но были среди нас и те, кто еще до прилета в Японию уже точно знали, что нужно везти обратно. Они работали «под заказ». Это были четыре человека из оркестра БДТ. У этой группы была общая кличка — «Санитары Европы». Имелось в виду, что они подчищали все, на что другие бы даже внимания не обратили. Музыканты уходили «на охоту» рано утром. Они шли быстро и целенаправленно, никому не давая возможности их окликнуть. Возвращались уже перед спектаклем с загадочными выражениями лиц. Однажды барабанщик Володя за 5 минут до отъезда на спектакль втащил в автобус большой и очень тяжелый чемодан. Он развалился в кресле, протер пот со лба, отдышался и сказал: — Все! Я отстрелялся! Я спросил его, что в чемодане. — В чемодане? Счастье! — ответил он. Вопреки своей обычной манере, Володя разоткровенничался и тихо, чтобы никто не слышал, продолжал: — Один кооператор, магнат (!), сделал мне заказик. У него несколько цехов по пошиву всякого барахла. Швейные машинки — старые, иголки все время ломаются и искривляются. Кривая иголка — кривой шов, петляние нитки в строчке... и как результат — невозможность выдать вещь за фирменную. Игла с большим ушком идет для отделочной строчки, игла с крылышками — для декоративного шва! Я изучил вопрос! Я по иголкам сейчас — лучший! Интересно? — Не очень. — М-да... В этом чемодане у меня — 25 килограммов иголок для швейных машин! Купил практически на все бабки! Все, могу гулять!!! Вот так, Юрок! Учись! И Володя действительно больше ничего не покупал. И он не участвовал больше в этих почти шпионских вылазках в город. Он перестал изображать из себя масона и остаток гастролей провел как свободный и счастливый человек. Даже погусарил слегка напоследок с участием спиртного и местной переводчицы! Потом мы вернулись в Ленинград. Народ начал отъедаться и потихоньку приходить в себя. На первом же спектакле, где был задействован оркестр, обнаружили, что барабанщик не пришел. Дома его не нашли и заменили кем-то из приглашенных. Я спросил инспектора оркестра: — Где Вовик? — Там все не просто! — ответил он.— Там все очень не просто! Выяснилось, что европейская система размеров игл для швейных машин отличается от американской и азиатской. И Вовик оказался далеко не «лучшим по иголкам». Он что-то перепутал в размерах, привез не то, что заказывали, и был послан кооператором на три буквы вместе с чемоданом. Реализовать 25 килограммов иголок для японских машинок было абсолютно нереально! Оставалось ждать, когда в России введут план Маршалла, либо напиться. И Вовик выбрал второе. Он ушел «в штопор» на несколько недель, а выходил из него тяжело и с последствиями для себя и окружающих, о чем есть записи в травматологическом пункте Петроградского района... «А что-нибудь помимо проблем с едой и конвертации доллара в иену мне запомнилось?» — спрашиваю я себя... Запомнилось, запомнилось... Помимо общих впечатлений от японской цивилизации, к которой совершенно невозможно себя подготовить, меня потрясли два личных маленьких открытия. Когда мы топали по токийским тротуарам, нас все время раздражала какая-то странная ребристо-пупырчатая плитка, узкой полосой проложенная посредине пешеходной части. Везде, где только можно. Мы все время спотыкались о нее и поминали недобрым словом тех, кто ее укладывал. А главное — непонятно, зачем и для кого? И вот однажды я увидел незрячего японца, который уверенной походкой шел по этой плитке. На его ногах были тонкие мокасины, и иногда где-нибудь у перехода он на секунду замедлял шаг, нащупывал ногой какие-то одному ему понятные изменения в рельефе плитки и шел дальше. Без традиционной для слепых трости! Он как будто задавал своей ступней вопрос городу: «А что здесь у нас слева?» — и город отвечал ему на его языке. Отвечал вот этими пупырышками, или выемками, или бороздками на плитке... Потом это изобретение стали использовать во многих странах. Оно называется тактильная плитка. Но впервые я увидел это именно в Токио, где потратили миллиарды иен на то, чтобы несколько тысяч обделенных природой людей не чувствовали себя ущербными. Оказывается, и камень может согревать... После концерта в советском посольстве мы подружились с одной семейной парой из консульства. Ребята спросили меня, что бы я хотел увидеть в Токио. И я сказал, что хочу побывать на какой-нибудь фирме или где-нибудь вроде наших НИИ, хочу просто посмотреть, как люди работают. «А может, в хороший ресторанчик?» Но я сглотнул слюну и гордо повторил: «Нет, на фирму!» Вице-консул удивился, но организовал мне такую экскурсию. В каком-то конструкторском бюро (уже не помню ни названия, ни чем они занимались) коптели люди над кульманами, не отрываясь от чертежей. В конце большой комнаты у окна сидел странный человек и все время что-то бубнил. Они работали, а он, глядя в окно, говорил, говорил... Он слегка покачивался и вдруг стал очень эмоционально жестикулировать, указывая на окно. Я спросил: — Что он говорит? Переведите, пожалуйста! И мой сопровождающий начал переводить: — Он рассказывает сотрудникам, которые не могут оторвать голову от чертежей, про то, что происходит на улице. Вот, говорит, женщина идет с коляской, а колесо спущено. Некому подкачать... Говорит, что поднялся ветер, а пыли нет. Это значит, что улицу сегодня хорошо поливали. Говорит, что уже 12 часов, а ученики соседнего лицея не вышли на ежедневную пробежку. Наверное, учитель физкультуры заболел... А знаешь, Юра, как называется его должность? — А у него что, есть должность?! — Конечно! Во многих респектабельных японских фирмах есть такая должность, и она предусмотрена штатным расписанием. Так и называется — «человек у окна»! Я был потрясен: — Да ладно?! — Серьезно! Люди каждый день приходят сидеть или стоять у окна и рассказывать людям про жизнь, которая протекает там, на улице, мимо них! И это — работа! Понимаешь, Юра, РА-БО-ТА! «Человек у окна». Нормально?! Пройдет время — и эта история, которая долго не будет отпускать меня, послужит поводом для создания любимого моего фильма «Человек у окна». Сценарий напишет для меня мой друг Илюша Тилькин. Но это будет не скоро. Через 20 лет... Наши гастроли подходили к концу. Мешочки с сухарями опустели, гречка и перловка заканчивались, а тушенкой уже дней пять не пахло на этажах гостиницы. Народ прилично исхудал. И вот нам объявляют о долгожданном банкете, который устраивают японцы по случаю окончания гастролей... Нас привезли в какой-то роскошный зал с мраморными полами и без всякого намека на японскую специфику. Зал был не очень большим, и мы все с трудом в нем уместились. Вдоль стен стояли столы с выпивкой и орешками. Никакой закуси! Типа — европейский фуршет. Виски, водка, джин, вино, саке, а к ним — фундук, кешью, арахис и миндаль. И все! Правда, спиртного и орехов было навалом. Изголодавшиеся артисты поняли, что компенсировать дефицит белков, жиров и витаминов придется виски и орешками. В зале не было ни одного японца. Все свои. Стесняться некого. И мы набросились на столы. Спиртное мгновенно ударило по потерявшему навык организму, а орехи быстро заполнили и раздули наши животы. И вот, когда в рот уже ничего не лезло, вдруг открылась невидимая за портьерой дверь, и в ней появились японские продюсеры. Они пригласили нас в следующий зал, где, собственно, и будет проходить банкет. А это была... ну так — прелюдия! Столы в банкетном зале ломились от фантастической еды, все шедевры японской кухни были представлены на них. Вот уж воистину: «Видит око, да зуб неймет!» В наших желудках место для этих изысков было уже занято четырьмя видами орехов. Мой сосед по номеру Володя сказал мне: — Я никогда себе этого не прощу. Понимаешь, ни-ког-да! — и тяжелой походкой двинулся на столы с японскими изысками, как на амбразуру... Что было, то было: нужно признаться, что все мы, независимо от званий и положения в театре, набрались в тот день одинаково сильно! Играла музыка. Пили за все... И вдруг раздался жуткий звук! Как будто молотом ударили в огромный гонг. Я стоял рядом с великим Олегом Басилашвили и пытался делать вид, что я трезвый. А он не пытался. Источник звука был непонятен. Мы выдвигали разные версии. Где-то в конце переполненного зала что-то кричала женщина, мимо забегали люди. Я старался не смотреть на движущиеся предметы, потому что начинала кружиться голова. А потом мимо нас на носилках какие-то незнакомые японцы пронесли что-то забинтованное. Почему-то зелеными бинтами. Причем забинтованное полностью, как мумия. Оно улыбалось и делало один и тот же механический жест, каким обычно генсеки приветствуют народ с трибуны Мавзолея. — Что это было? — спросил я Олега Валерьяновича. — Я так думаю, что это принесли большую японскую куклу — традиционный национальный подарок,— стараясь быть членораздельным, ответил он. — Кому подарок? — Нам! — Олег Басилашвили обвел руками зал.— Театру! — Одну на всех? — Да, это коллективный подарок! Через пару минут выяснилось, что это секретарь партийной организации театра Толя совсем потерял ориентацию в пространстве и во времени и навернулся навзничь затылком о мраморный пол. Приехала скорая, и его забинтовали всего. А когда несли через зал, он пытался дать всем понять, что все в порядке, что, мол, партия с вами, отдыхайте, товарищи!!! Был бы он трезвым — не знаю, чем бы все закончилось, а так отделался в результате двумя швами на голове! Под занавес банкета японцы подарили каждому из нас красиво упакованную чайную чашечку из тончайшего фарфора. Вперед вышел директор БДТ. Наступило время ответного жеста. Наши рабочие принесли тульский самовар, набор матрешек и огромный альбом, который держали два человека. Альбом назывался... «Полы Эрмитажа». Про экспозицию Эрмитажа, наверное, не сумели ничего достать. Наш директор был человеком грузным, с большим животом и короткой шеей. Свою благодарственную речь он, в прошлом несостоявшийся артист, закончил словами: — ...и вам, наши дорогие японские друзья, наш традиционный (!) низкЫЙ (!) славянскЫЙ (!) поклон! — положил руку на грудь и слегка, совсем чуть-чуть наклонил голову, насколько позволяли шея и живот. Японский император умер через месяц после нашего отлета из Токио в возрасте 87 лет...